Это значит, что в новгородской почве все еще ожидают своего открытия остатки всего, что когда то было сделано руками человека и служило ему: нижние венцы деревянных домов и пограничные частоколы усадеб, дворовые и уличные настилы, системы дренажа и фортификационные конструкции, сельскохозяйственный инвентарь, домашняя утварь и инструменты ремесленников, произведенные ими предметы, остатки пищи и ремесленное сырье, украшения женщин, оружие мужчин игры взрослых и игрушки детей, остатки одежд и детали конского убора, детали кораблей и наземного транспорта. Археолог в Новгороде может не только войти на усадьбу и в жилой дом средневекового горожанина, но и вообразить себя в окружении привычной этому горожанину бытовой обстановки.

Эта особенность становится вполне очевидной, исходя из того, что главным поделочным материалом в России вплоть до самого недавнего времени было дерево. Из дерева строили дома, деревом мостили улицы, из него изготавливали посуду и транспортные средства. На дереве писали иконы, а на коре березы - письма. А все, что было сделано из дерева, в обычных почвенных условиях, к сожалению, обречено на безвозвратную гибель. Поэтому, любая музейная экспозиция русского средневекового быта оказывается поневоле избирательной и случайной, демонстрируя главным образом, предметы из дорогих металлов, стекла и камня, которые составляли лишь ничтожную и отнюдь не определяющую часть древних вещей. Акценты восприятия прошлого из-за этого факта неизбежно смещались, а само такое восприятие становилось деформированным. Между тем новгородская почва идеально сохраняет для истории не только деревянные, но и кожаные изделия, костяные, а также ткани, злаки, бересту.

Существует и другая важнейшая особенность Новгорода, бесценная в своем роде для изучения его древностей, ведь цель раскопок не состоит в простом коллекционировании древних предметов. Главенствующее намерение археолога заключается в реконструкции локально-хронологических комплексов. Археолог озабочен выяснением связей между тем, что открывается в ходе раскопок древностей. Его интересует единовременный набор предметов, которые служили обитателям конкретной усадьбы или конкретного жилища, а также хронологическая динамика развития таких комплексов. Работа археолога в обычных условиях бывает осложнена десятками разнообразных обстоятельств, главным из которых является нарушение культурного слоя, которое произошло в результате строительных и иных хозяйственных работ. К сожалению даже при рытье погреба или колодца древние предметы меняют свое положение в слое, перемешиваются с более поздними и лишают исходный комплекс должной стерильности. В еще больших масштабах такие нарушения возникают при больших строительных работах. Например, на древних улицах Москвы массовое строительство каменных домов в ХVШ-ХIХ вв. безвозвратно уничтожило остатки древней деревянной застройки, отложившиеся на тех же местах в предшествующие столетия. Еще более масштабными разрушениями для таких остатков стало массовое строительство XX в. с глубоким залеганием фундаментов многоэтажных зданий. Янин В.Л. Средневековый Новгород… - С. 27.

Из-за повышенной влажности слоя в Новгороде средневековые горожане избегали рытья погребов и колодцев, а дома в нем не имели заглубленных фундаментов в силу тех же причин. Напротив, чтобы избежать соприкосновения нижнего венца с сырой почвой их ставили на бревенчатые подкладки. Поэтому древние остатки оказываются ненарушенными. Существенные перемещения слоя, но лишь в узких пространствах, происходили при рытье канавок для укрепления межусадебных частоколов, а так же при обновлении уличных настилов, когда извлечение годной для нового настила плахи из ремонтируемого яруса замещалось землей, взятой с примыкающих к мостовой участков.

В 1778 г., после утверждения нового генерального плана, Новгород был перепланирован по принципам регулярной застройки. Прямоугольная планировка кварталов на Торговой стороне и радиально-полукольцевая - на Софийской стороне пришла на место стихийно сложившейся древней градостроительной схемы. Новые улицы в большинстве своем прошли по задворкам старых, а красные линии древних улиц, к которым тяготела основная прежняя застройка, оказались чаще всего внутри современных кварталов во дворах, а, что важно, не под фундаментами новых зданий. Весь массив культурного слоя средневекового Новгорода, благодаря этому обстоятельству, сохранился в его стратиграфической цельности и элементарно просто расчленяется на последовательные прослойки, включающие в себя всякий раз хронологически однородные комплексы остатков древних строений и относящиеся именно к ним предметы. Другими словами, мы получаем возможность наблюдать относительно-хронологическую последовательность развития как цельных комплексов, так и важных процессов, не говоря о развитии форм конкретных вещей, меняющихся с течением времени в зависимости от совершенствования техники, движения моды, изменения вкусов.

Еще в 1960-х годах ценные особенности культурного слоя Новгорода послужили поводом для возникновения движения за создание законодательства, которое бы охраняло культурный слой древних городов. В 1969 г. городскими властями Новгорода было принято беспрецедентное постановление

«Об охране культурного слоя Новгорода». По этому законодательству запрещались в пределах распространения древних культурных напластований любые земляные работы без предварительного археологического изучения участка. Спустя еще два года, правительственным решением такой статус был распространен на 115 античных и средневековых городов России, жизнь в которых продолжается и сегодня. Как любое постановление, которое затрагивает хозяйственные и финансовые интересы многих лиц и организаций, далеких от потребностей науки, оно выполняется далеко не безупречно, но во многих случаях уже способствовало защите интересов истории и культуры.

Исследования Новгорода перестали быть чисто археологическими, благодаря массовым находкам берестяных грамот. Прочными мостиками стали берестяные грамоты, мостиками ведущими из глубины раскопа в летописный рассказ. Грамоты сомкнули специфические цели археологии с задачами общеисторического и конкретно-исторического плана, считавшимися до последнего времени уделом исследователей, которые работают исключительно над изучением письменных источников. Сама программа археологической экспедиции в Новгороде потребовала коренной перестройки, поставившей на первое место в археологическом исследовании такие проблемы, как возникновение Новгорода, формирование и развитие в нем социальной структуры, административного устройства, причины и способы возникновения боярской вечевой государственности, основы возникновения боярства, как правящего сословия, оценка степени демократизма вечевого строя, вопрос о роли норманнов в формировании русской государственности и культуры и т.д.

Отдельной проблемой для экспедиции долгое время оставался вопрос о хранении берестяных грамот, которые в первое время после их издания поступали в Исторический музей (г.Москва), который гарантировал надежность сохранения этих ценнейших документов. Потом, когда надлежащие условия хранения были созданы в Новгороде, то естественным хозяином новых находок бересты стал также Новгородский музей.

В четырехтомном издании «Трудов Новгородской археологической экспедиции» изложены основные научные достижения экспедиции, в изданиях берестяных грамот, начало которому было положено А. В. Арциховским и продолжено академиком В.Л. Яниным. Издаются новгородские древности в соответствующих томах «Свода археологических источников». Кроме этого сотрудники экспедиции опубликовали много книг и сотни статей. Янин В.Л. Указ. Соч. - С. 28.

На еженедельных общедоступных пятницах научные результаты работ экспедиция активно пропагандировали, а так же в выступлениях по радио и телевидению, в публичных лекциях. Основной задачей того же плана, которая стала одной из важных научных тем, представляется организация музеефикации раскопок. Это позволит увидеть древний Новгород не только в фотографиях и рисунках, но и даст возможность пройти по его мостовым и ощупать руками бревна его срубов.

Одной из существенных особенностей новгородских раскопок становится никогда не изменяющая исследователям - способность ежегодно обнаруживать такие находки, которые порождают постановку новых, иногда совершенно неожиданных больших или малых проблем.

ГЛАВА 2. СТАРОРЯЗАНСКАЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

§1. Основные этапы археологического изучения Старой Рязани в 60-е - 80-е гг.

Первые упоминания о Рязани (современное с. Старая Рязань Рязанской обл.) встречается в летописи 1096 г. в связи с борьбой Мономаховичей против Олега Святославича.

На высоком правом берегу р. Оки Древнее городище расположено в нескольких километрах ниже впадения в Оку р. Прони. На севере, береговое плато ограничено оврагом, по которому протекает ручей Серебрянка. Большой овраг, который частично разрушил укрепления, проходит и с юга. Поселение, которое состояло из двух частей: древней (Северное городище) и новой (Южное городище), вытянулось с юга на север вдоль берега реки. Оно со всех сторон оно было защищено валами. Общая укрепленная площадь Рязани достигала 40 га.

Знаменитый клад золотых украшений, который был найден в 1822 г. на Старорязанском городище, сразу привлек внимание к памятнику.

Д. Тихомировым в 1836 г. здесь были начаты раскопки, которые увенчались открытием фундаментов Борисоглебского собора. По поручению Рязанской Ученой архивной комиссии А. В. Селивановым, академиком А. И. Черепниным и В. Крейтоном в конце XIX -- начале XX в. исследования были продолжены. Ими были обнаружены остатки второго собора - Спасского и траншеями вскрыты участки Южного городища, находившегося между двумя храмами. В. А. Городцов работал в Старой Рязани в 1926 г. и ему принадлежит честь открытия рязанских жилищ.

Археологическое изучение города с 1945 г. вела экспедиция под руководством А. Л. Монгайта (1955) Монгайт А.Л. Старая Рязань. // МИА. - 1955. - №49.. В 1971 г. экспедицию возглавила В. П. Даркевич. Именно ей удалось найти фундаменты третьего, Успенского собора, изучить стратиграфию и хронологию памятника, исследовать различные типы жилищ и хозяйственных построек. Изначально больше внимания уделялось более древнему Северному городищу. А с 1966г. исследования стали вестись широкими площадями и на Южном городище (основная часть города) и на неукрепленном подоле у реки.

Старая Рязань относится к археологически наиболее изученным древнерусским городам. В 1822 г. здесь были начаты первые раскопки (Калайдович, 1823). Даркевич В.П. Борисевич Г.В. Древняя столица Рязанской земли. - М., 1995. - С 10 Однако работы XIX - первой трети XX в. носили ограниченный характер, иногда ими просто руководили дилетанты, в других случаях использовалась далеко не самая совершенная методика. Лишь с 1945- 1950 гг. начинаются подлинно научные раскопки, когда их возглавил А.Л. Монгайт (1955г.). К 1966-1979 гг. относится следующий этап исследований, когда руководство работами на Старой Рязани перешло к В.П. Даркевичу (Даркевич, Борисевич, 1995). Там же. - С 11

Работа Рязанской археологической экспедиции в 1966--1970 гг. В 1945 г. начала свою работу в Старой Рязани Рязанская экспедиция Института археологии Академии наук СССР и Рязанского областного краеведческого музея (ныне Историко-архитектурного музея заповедника). Раскопки велись на городище до 1950 г., их итоги были изложены в монографии «Старая Рязань» Монгайт А.Л.. Старая Рязань. - МИА. - 1955. - № 49. В последующие годы раскопки были перенесены на другие объекты: исследовались Переяславль-Рязанский, городища Жокинское, Ижеславльское, Лубянское, Льговское , Казарское, Борисоглебское и славянские селища Х-- XVII вв. Монгайт А. Л.. Рязанская земля. - М., 1961.

Основные археологические работы на Южном городище Старой Рязани сосредоточились в его прибрежной части - на раскопе 7 с 1966 г. Неслучаен был выбор места раскопа на краю высокого обрывистого берега Оки. Толстый слой пожарища с включениями обломков кирпича был обнаружен при зачистке обнажения берега. В 1969 г. вскрытая площадь достигла 450 кв. м при толщине культурного слоя от 0,5 до 2,8 м в местах углубленных в землю сооружений. К четко выделяемым двум строительным периодам относятся все культурные напластования. Каждому из них в профилях соответствует угольно-зольный слой пожара. Верхний горелый слой датируется точно - это 21 декабря 1237 г. в этот день Рязань была взята штурмом и сожжена войсками Батыя. Погибла городская феодальная усадьба первой трети XIII в., исследованная раскопками в огне татаро-монгольского нашествия. Ее открытие, впервые, за всю историю археологического изучения Старой Рязани, обогащает наши представления о материальной и духовной культуре богатого боярского двора накануне татаро- монгольского завоевания.

Рязанская экспедиция предприняла повторные раскопки Спасского собора в Старой Рязани в 1968 г. (руководитель работ архитектор М. Б. Чернышев). Там же. - С. 12. Эта церковь (одна из трех известных археологам и упоминаемых в летописи) была раскопана в 1888 г. А. В. Селивановым. Там же. - С. 13. Однако чертеж, опубликованный им, внушал большие сомнения. Для проверки и уточнения данных Селиванова, а также с возникшей необходимостью консервации остатков церкви, северную часть которой стал разрушать растущий овраг, были произведены раскопки. Результаты этих раскопок опубликованы в статье А.Л. Монгайта и М. Б. Чернышева «Спасский собор в Старой Рязани» Новое в археологии. Сборник статей, посвященный 70-летию А. В. Арциховского. - М., 1972. - С. 210-216..

В 1968 г. были проведены контрольные раскопки, которые подтвердили предположение, что план церкви, составленный в 1888 г., неверен. На самом деле, здание представляет собой четырехстолпный трехапсидный храм с тремя притворам. Северный и южный притворы имели в восточных частях алтарные полукружья. Боковые апсиды, полукруглые внутри, снаружи имели прямые стены. Снаружи стены обработаны сложными лопатками, для которых в фундаментных рвах сделаны специальные углубления, а фундаменты внутренних столбов крестчатые.

Длина здания составляет 28,7 м, ширина 26,9 м. Сторона квадрата четверика равна 18,2 м. Главный неф вдвое шире боковых. Ширина фун- даментов основных стен в верхней части 1,6--1,7 м. В нижней части фун- даменты несколько сужены за счет откосов. Общая конфигурация здания и совокупность строительных приемов позволяют отнести время возведения церкви к рубежу XII--XIII вв. Монгайт А.Л.. Археология Рязанской… - С. 14.

Глубина рва от поверхности материка - 1,06 м. Ров на одну треть заполнен известняковым булыжником насухо. Верхняя треть рва залита известковым раствором с булыжником и обломками плинфы. Здание построено из плинфы.

Отрядом Рязанской экспедиции (руководитель доктор исторических наук П. А. Раппопорт, архитектор М. Б. Чернышев) были произведены раскопки в 1970 г., на городище у дер. Никитине расположенном в устье Прони в 5 км от Старой Рязани. Существует основание отождествлять это городище с упоминаемым в Списке русских городов дальних и ближних «Новым городком Ольговым на усть Проне». Городище занимает мыс приблизительно треугольной формы, площадка которого поднимается над рекой на 20 м. Северо- восточная сторона городища, не имеющая естественных рубежей, была защищена валом и рвом. Вал состоит из двух самостоятельных отрезков, несколько заходящих друг за друга концами. Въезд имеет ширину около 12 м. Валы поднимаются над уровнем площадки городища на 3--4 м. Общая площадь городища 1,3 га. Раскопки достоверно показали, что до создания здесь русского укрепленного поселения, площадка мыса была занята населением, относившимся к городецкой культуре. На городище было заложено несколько шурфов, которые обнаружили культурный слой XII--XIII вв. Слой этот сильно распаханный, очень тонкий, поэтому от наземных жилищ, некогда стоявших на площадке крепости, сохранились лишь слабые следы и остатки глинобитных печей.

Кирпичная церковь конца XII--начала XIII в.стояла у въезда на городище, подвергшаяся в 1889 г. весьма несовершенным раскопкам А. В. Селиванова. Было решено произвести контрольные раскопки. Церковь оказалась полностью разобранной, включая и фундаменты. Однако план ее удалось точно проследить по сохранившимся фундаментным рвам. В общем он оказался близок к опубликованному Селивановым. Храм имел квадратный план с крестообразно примыкающими выступами. Общая длина здания 18,09 м, ширина 14,39 м. В отчете А. В. Селиванова указана необычайно большая ширина стен -- 2,5 аршина, т. е. почти 1,8 м. В действительности, судя по ширине фундаментов (1 м), толщина стен была намного меньше. Монгайт А.Л. Археология Рязанской… - С. 16 Видимо,

А. В. Селиванов сделал свой вывод потому, что в уровне основания стен существовала вымостка в один или несколько рядов кирпичей. Фундаменты были сделаны из белого известняка, камни положены насухо и только в верхней части политы раствором. Стены были сложены из плиточного кирпича на цемяночном растворе. По находкам фигурных кирпичей, можно предположить наличие маленьких декоративных полуколонок. Там же. - С. 17.

Церковь, по-видимому, представляла собой объемную ступенчато- башнеобразную однокупольную постройку, бесстолпный вариант Спасской церкви в Старой Рязани или Георгиевского собора в Юрьеве-Польском Подробную публикацию памятника см.: А.Л. Монгайт, П.А. Раппопорт, М.Б. Чернышев. Церковь Нового Ольгова городка. - Сб. Культура средневековой Руси. - Л., 1974.

Рвы были засыпаны речным песком и залиты раствором для сохранения следов церкви. Эта работа была осуществлена Рязанской специальной научно- реставрационной мастерской, так же как и консервация фундаментов Спасского собора в Старой Рязани.

Работы Рязанской археологической экспедиции в последующие годы были связаны главным образом с изучением Старорязанского городища и созданием здесь археологического заповедника. Однако предполагаются работы и на других объектах, таких как, рязанские могильники, финские и сла- вянские городища, а также в Переяславле-Рязанском (современном городе Рязани) Монгайт А.Л. Археология Рязанской… - С. 28..

Находка 1970 г. большого клада древнерусских серебряных украшений в прибрежной части южного городища Старой Рязани (раскоп 13).

Клад (общим весом около 2 кг) состоял из следующих вещей: Гривны монетные серебряные новгородского типа -- 4 Там же. - С. 11.; наруч серебряный с чернью и позолотой, на каждой створке по шесть квадратных клейм в два яруса, в клеймах на черневом фоне гравированы птицы, барсы, растительные и плетеные мотивы; медальоны серебряные с чернью и позолотой -- 5, на четырех (в том числе на обломке самого крупного) -- изображения процветших крестов, на пятом -- поясная фигура юного мученика -- св. князя Глеба с крестом перед грудью; бусы крупные серебряные овальные -- 42 штуки из них 26 экземпляров обмотаны сканью, а средняя часть покрыта зерновыми треугольниками и ромбами, остальные 16 бус, кроме зерни и скани, украшены напаянными овальными выпуклостями; колт серебряный большой с каймой из крупных полых шариков (отломаны), с обеих сторон на черневом фоне вырезан фантастический зверь со сложным узлом плетенки вместо хвоста, сквозь дужку колта продето кольцо с тисненой полуцилиндрической колодочкой; колодочки серебряные -- 30штук., первоначально они составляли цепи, на которых висели колты, Каждая колодочка представляет собой полый полуцилиндрик с поперечными бороздками; колты серебряные звездчатые -- 8 (один в мелких обломках) Монгайт А.Л.. Указ. Соч. - С. 11, грушевидные лучи покрыты сплошной зернью (каждый шарик посажен в проволочное колечко) и заканчиваются крупными полыми шариками. Колты образуют четыре пары: два шестилучевых, остальные семилучевые (верхние два луча образуют фигуру, подобную луннице). Семилучевые колты различаются размерами и оформлением концов лучей (у двух экземпляров шарики на горлышках); браслеты серебряные массивные -- 2, каждый сплетен из шести проволок, на концах браслетов стеклянные вставки в оправах, обрамленных крупной зернью; подвеска серебряная с полым коническим верхом и свисающими цепочками, сохранилось только две цепочки с круглыми и каплевидными полыми привесками, украшенными зернью и сканью Там же. - С. 12; височные кольца серебряные трехбусинные -- 8 штук; кресты каменные -- 4штуки, один -- большой темно-зеленого цвета и три -- маленькие, на концах крестиков серебряные оправы, покрытые зерневыми ромбами и треугольниками; фрагмент парчовой ткани; маленькая золотая пластинка Г-образной формы; бусины горного хрусталя круглые -- 2 штуки; бусины сердоликовое бипирамидальные -- 2штуки; бусины стеклянные -- 3 штуки, одна круглая и две синие граненые. Монгайт А.Л.. Указ. Соч. - С. 11

Старорязанское городище буквально усеяно множеством кладбищ и погребений, иногда находящихся на близком расстоянии от жилищ. Значительная их часть относится ко времени татарского разгрома. Таковым является раскопанное на северном городище в 1968 г. кладбище. Покойники захоронены поспешно, неряшливо, по нескольку человек в одной яме. Это говорит о том, что погребения явно совершались в связи с массовой гибелью людей во время войны или эпидемии. В подавляющем большинстве случаев датировать погребения очень трудно. Они совершены по христианскому обряду и почти не содержат вещей, кроме отдельных украшений, обрывков тканей и т. п. На южном городище в 1968 и 1970 гг. (раскопы 7, 11, 13) Там же. - С. 11. было обнаружено кладбище XI в. н. э. с обрядом, обычным для курганных погребении, но редко встречающимся в городах. В ногах каждого покойника стоял горшок. Костяки лежали в вытянутом положении, на спине головой на запад, в неглубоких могильных ямах. По краю могильных ям прослеживались полоски древесного тлена и найдены гвозди от гробов, проволочные перстнеобразные и трехбусинные височные кольца, проволочные и пластинчатые перстни, лировидные пряжки, подвеска в виде уточки, ножи. По-видимому, до заселения этой части южного городища здесь был могильник. Сами насыпи не сохранились. Позже, в XII в. н. э. на месте могильника возник жилой квартал. Там же. - С. 12.

В этот период наступил длительный перерыв в археологических работах в Старой Рязани, и они были возобновлены только в 1966 г. по причине необходимости дальнейшего изучения замечательного памятника русской истории, а так же, возобновление раскопок было вызвано необходимостью срочного исследования участков, подвергающихся разрушению далеко зашедшими на территорию городища и все растущими оврагами. И наконец, в связи с решением о превращении Старой Рязани в археологический заповедник необходимо было подготовить планы создания заповедника, откопать объекты, пригодные для экспозиции.

Одной из важных научных проблем, стоящих перед Рязанской экспеди- цией, первое место занимает проблема взаимоотношений коренного местного населения, жившего в области среднего течения Оки в I тысячелетии до н. э.- I тысячелетии н. э., и пришедших туда славян. Рязанские могильники являются наиболее яркими памятниками, оставленными местным населением в среднем течении Оки. П. П. Ефименко более 45 лет назад подробно проанализировал инвентарь этих могильников и датировал их I-первой половиной VII в. н. э. А в VII в. н. э. рязанские могильники неизвестно по какой причине исчезли. Правда, в VII в. возникает и до XI в. н. э. существует группа муромских могильников, но П. П. Ефименко отрицал, что они появились в результате переселения сюда жителей Рязанского края Ефименко П.Д. Рязанские могильники. Опыт культурно-стратиграфического анализа могильников массового типа. -- Материалы по этнографии, - Т. III. - 1926; Его же. К истории Западного Поволжья в I тыс. до н. э. по археологическим источникам. -- СА. - 1937. - II. - С. 39-58.. «Пытаясь ответить на вопрос, почему население, оставившее рязанские могильники, покинуло среднее течение Оки, я доказывал, что это произошло не в VII в. н. э., а на рубеже I и II тысячелетий н. э., когда славяне, заселившие эту область, вытеснили и ассимилировали местное население - предков мордвы Монгайт А. Л.. Рязанская земля, стр. 71--78, 115--138.. Кроме того, на городищах, принадлежавших городецкой культуре, есть слои второй половины I тысячелетия н. э., которые свидетельствуют о продолжении здесь древних традиций в это время и о смене местного населения славянами. Однако сумма доказательств, которыми я располагал для подтверждения своих взглядов, была недостаточна, и хотелось бы получить новые данные для решения вопроса о смене населения в среднем течении Оки. Для этого Рязанской экспедицией были предприняты раскопки Шатрищенского могильника и северного мыса Старой Рязани».

Шатрищенский могильник, который расположен за юго-восточными валами городища Старая Рязань, раскапывался рязанскими краеведами в конце XIX-начале XX в. и в 1920 г. П. П. Ефименко (было вскрыто около 50 погребений, но сохранилась незначительная часть коллекций). Под руководством Т. А. Кравченко отряд Рязанской экспедиции в 1966-- 1970 гг. вскрыл 163 погребения (на площади около 3000 кв. м). Наиважнейшим результатом исследований является выяснение деталей погребального обряда. Казалось просто удивительным, что в рядовом могильнике, просущество- вавшем по крайней мере 500 лет, более поздние погребения почти никогда (кроме двух случаев) не пересекают древние. Это могло произойти лишь в том случае, если могилы были каким-то образом отмечены на поверхности. Хотя насыпи не сохранились, но были обнаружены оградки из пяти-семи колышков вокруг могильных ям. По мере того как колышки сгнивали, их заменяли дру- гими, но ставили иногда дальше от первой линии. На втором мысе могильника, где были открыты наиболее богатые захоронения, находилось святилище. В центре мыса обнаружена площадка, которая была обнесена двойным плетнем. Внутри площадки - следы столбов, возможно деревянных идолов. По кругу расположены жертвенники в виде круглых «блюд» из обожженной глины (диаметр около 1 м). На них сохранились остатки кострищ и жертвопри- ношений. Видимо, Шатрищенский могильник был местом захоронения покойников одного из занимавших окраинное положение в рязанской группе финских племен. Датируется Шатрищенский могильник IV--VIII вв. н. э. Монгайт А.Л. Археология Рязанской земли. - М., 1975. - С. 7.

Городецкие городища принадлежали тому же населению, что и рязанские могильники. На этих городищах есть поздние слои, которые вплотную примыкают к славянским слоям Х в. н. э. В 1966--1967 гг. убедительно удалось показать особенности в раскопках на северном мысе Старорязанского городища (руководитель работ И. Г. Розенфельдт). Монгайт А.Л.. Археология Рязанской… - С. 8 Северный мыс - место древнейшего поселения. Зачистка культурного слоя, который достигал в отдельных местах толщины 2,5 м, показала наличие здесь напластований от эпохи неолита до славянского времени. Вслед за неолитической керамикой были найдены сосуды балановского (позднефатьяновского) типа, но большей частью бронзовый век представлялся керамикой поздняковской культуры (конец II--начало I тысячелетия до н. э.). Вероятно и население, бывшее носителем этой культуры, генетически связано с городецким. Городецкая керамика I тысячелетия до н. э.-- середины I тысячелетия н. э. представлена разными видами: штрихованной, сетчатой, гладкостенной, рогожной. В послегородецком финском слое раскопано святилище, состоявшее из восьми овальных жертвенников. Оно было окружено столбовыми оградками. В центре святилища находилось основное культовое сооружение, возможно с идолом посредине. К большому сожалению, центр святилища разрушен славянской полуземлянкой XII в. н. э. Так же на святилище найдены разбитые горшки, жертвенные ножи, кости животных, бусы, поясные бляшки, зерна пшеницы. Большинство из найденных предметов имеет аналогии в финно-угорских древностях середины-второй половины I тысячелетия н. э. Святилище функционировало до IX в. н. э. Жертвенники же сохранялись в течение десятков лет. Вокруг них неоднократно возводились оградки и разжигались костры. Славяне, которые появились здесь в IX--Х вв. н. э. уничтожили древнее святилище. Раскопки подтвердили непосредственный хронологический контакт местного финского населения со славянами.

Об этом же свидетельствует погребение, которое было найдено в 1968 г. близ школы глухонемых, вне городища, за оврагом, по которому течет р. Серебрянка. Это женское погребение, синхронное ранним слоям Старой Рязани. В нем были обнаружены проволочные перстнеобразные височные кольца, бочковидные позолоченные бусы, витые из проволоки браслеты и шумящие привески. В украшениях обнаруживается слияние черт славянского и финского наряда.

«Итак, в городищенском слое мы находим новые подтверждения славяно- финских контактов. А дата Шатрищенского могильника в результате раскопок только ненамного подвинулась к рубежу I и II тысячелетий н. э. Разрыв со славянским заселением края остается равным 100 или 200 годам.

Вторая важнейшая тема работы в данное время - это продолжение изучения древнерусского города Старой Рязани, продолжение раскопок и разведок на городище. Именно разведок. Хотя Старая Рязань раскапывается с 1836 г., как видно по прилагаемому плану городища с обозначением на нем раскопок, но до сих пор исследована столь незначительная часть города, даже находившегося в пределах валов, что мы не вышли еще за стадию разведок археологического памятника. Но город существовал и за пределами валов. Разведки в 1970 г.показали хорошую сохранность древних жилищ на нижней террасе Оки, на территории дер. Старая Рязань, где, очевидно, находились посад и рыбацкий поселок. Конечно, в общих чертах топография города выяснена, но многое еще нужно узнать. Это же касается и рязанских жилищ. Хотя начало их изучения было положено еще В. А. Городцовым и А. А. Мансу- ровым и свыше 50 жилищ раскопано нашей экспедицией, но из-за плохой сохранности дерева мы не можем представить себе жилища в деталях. Каждые новые раскопки подтверждают, что тема еще не исчерпана, выявляются все новые черты устройства жилищ.»

Главным объектом раскопок на основной территории городища были оборонительные сооружения, возвышавшиеся над поймой Оки, и большое здание, в котором найдены три клада серебряных ювелирных изделий.

Вблизи раскопа 7 в 1968--1970 гг. была открыта усадьба XII в. (раскоп 11, руководители раскопок Г. Ф. Никитина и В. Н. Даркевич). Здесь находились полуземлянка с угловыми столбами, глинобитная прямоугольная печка, подпечная яма и наземные постройки, отмеченные линией столбов. С этой усадьбой были связаны хозяйственные постройки - хлев, ямы для хранения зерна.

Подводя итог выше перечисленным находкам, можно сделать вывод о том, что культура, топографическая структура Рязани, градостроительство как и в других древнерусских городах - это единая система, которая при всех противоречиях и недостаточной изученности соотносится друг с другом. Произведения художественного ремесла, особенно клады, служат важнейшим источником для изучения коллективного сознания.

§2. Достижения и перспективы развития Старорязанской археологической экспедиции

Как памятник археологии, Старая Рязань в первую очередь ассоциируется с драматическими событиями монголо-татарского нашествия. Это - уникальный эталонный памятник, единственная столица одной из крупнейших земель-княжений древней Руси, которая превратилась в "мертвый город". Старая Рязань прекратила свое существование как город, в результате взятия ее войсками Батыя в 1237 г., в отличие от других столичных городов средневековой Руси, взятых и разрушенных монголами. После такой катастрофы Старая Рязань не смогла оправиться и в дальнейшем утратила значение крупного городского центра. Именно по этой причине любые новые данные по археологии и истории этого города имеют прямое отношение к данной проблематике.

Археологическое обследование ближайшей округи Старой Рязани было начато в 1970-х годах. В частности, детально был изучен участок берега Оки от Старой Рязани до небольшой княжеской крепости - Нового Ольгова, городка протяженностью около 7 км. Монгайт А.Л.. Указ. Соч. - С. 12

В 1970 г. был раскрыт интересный комплекс из двух полуземляночных построек на раскопе 13. Это была мастерская с остатками железоделательного производства. Полуземлянка поменьше - почти квадратная в плане (2,5 х 2,1 м), в углах и посредине каждой стены которой находилось по столбу (диаметр 20 см). Стена и крыша были обмазаны глиной. В северной части помещения стояла сыродутная печь, ее глинобитные стенки имели каркас из жердей. Фрагмент сопла был найден на полу, а так же большое количество шлака, три кресала. В противоположной стороне от печи был вход со ступенькой, который вел в другую, большую прямоугольную полуземлянку (4,5х3,2 м). Она имела особый вход с запада. В этом помещении ямки от столбов располагались по всему периметру стен, а стены были сделаны из жердей. Такая же стенка перегораживала помещение почти посредине. В восточной части полуземлянки находилась вторая плавильная печь с неглубокой предгорновой ямой. На полу найдены шлак, крицы, а также свинцовый брусок, похожий на гривну новгородского типа.

В 1966 -- 1968 гг. были найдены другие полуземляночные постройки на северном участке городища, за внутренним валом над обрывом, ведущим к р. Серебрянке (раскопы Р. Л. Розенфельдта и Г. Ф. Никитиной). Монгайт А.Л.. Указ. Соч. - С. 9.

Там же в 1970 г. был раскопан интересный комплекс разновременных жилищ (работал отряд Ленинградского отделения ИА под руководством доктора исторических наук П. А. Раппопорта с участием Е. В. Шолоховой). Там же. - С. 10.

Наиболее интересным оказалось, погибшее от пожара наземное жилище XII в. Размер его стен по наружным краям бревен составил 4,2 х 4,2 м. Там же обнаружены остатки бревен нижнего венца стен, рубленных в обло, остаток лаги и доски пола, развал глинобитной печи. Что самое здесь, интересное, это то, что впервые в Старой Рязани найдены детали устройства крыши жилища: остатки рухнувших стропил и глиняной обмазки кровли. На полу жилища лежали два круглых лукошка, деревянный гребень, решето, бронзовый перстень со щитком и т. п. С жилищем связаны хозяйственные ямы, в одной из которых найден жернов, а в другой -- свинцовая вислая печать Ярополка Ярославича (1197 г.).

Клады. Усадьба сгорела в отсутствие хозяев, о чем ярко свидетельствуют находки дверных замков, висевших на петлях. Но прежде чем покинуть свое жилище, хозяева закопали в землю наиболее ценные вещи. Три клада женских украшений из серебра, найденных возле дома, говорят о богатстве обитателей усадьбы. Видимо, клады были зарыты второпях в твердой смерзшейся земле и поэтому неглубоко (0,25--0,4 м).

Клад 1 найден в 1966 г. на глубине 0,25 м в 5 м к северу от дома Многочисленные публикации клада в научных и популярных изданиях избавляют нас от необходимости его подробного анализа. См.: В. П.Даркевич, А. Л. Монгайт. Старорязанский клад 1966 г. -- СА, 1967, - № 2; А. Л. Монгайт. Художественные сокровища Старой Рязани. - М., 1967. - стр. 12--13, рис. 19--21 и др. Вещи были компактно сложены (денежные слитки внутри браслетов) и плотно завернуты в полотняную ткань, от которой сохранились небольшие фрагменты Мелкие обрывки парчовой ткани, вытканной золотыми нитками, найдены также на уровне пола здания..

В состав клада входили: палочкообразный слиток серебра новгородского типа; шестиугольный слиток серебра киевского типа; витой серебряный браслет, характерный для вягического комплекса курганных украшений; витой серебряный браслет того же типа; два серебряных с чернью и позолотой браслета, состоящие из двух полукруглых створок на шарнирах. Изображения обрамлены позолоченной серебряной проволокой, образующей арочки и прямоугольные клейма. Фигуры в клеймах гравированы мелкозубчатыми линиями и оставлены в серебре, фон покрыт чернью. На одном браслете в средней арочке изображен музыкант в платье скомороха, играющий па больших пятиструнных гуслях. Под арочкой, справа от гусляра сидит пирующий скоморох с дудкой в руке. По другую сторону от гусляра пляшет девушка, одетая в рубаху с рукавами до пят. У ног танцовщицы показана звериная маска. На второй створке браслета в средней арочке помещен грифон, в боковых -- сирины. Над грифоном в отдельных клеймах - две симметричные птицы. На втором браслете в прямоугольные обрамления вписаны драконы, грифон, лев и S-видные растения. Эти украшения были выполнены между рубежом XII-XIII вв. и 1237 г. Основой для датировки послужил орнамент, близкий по стилю владимиро-суздальской скульптуре позднего этапа. Как и витые браслеты вятического типа, они, по-видимому, скорее всегоизготовлены рязанскими мастерами. Местное производство пластинчатых браслетов со сценами скоморошьих потех доказано находкой литейной формы в Серенске Т. Н. Никольская. Кузнецы железу, меди и серебру от вятич. -- Сб. Славяне и Русь. М., 1968, стр. 126--128, рис. 1, 2..

Клад 2 найден в 1967 г. на глубине 0,3 м в глинистом слое покрытия двора В. П. Даркевич, А. Д. Монгайт. Старорязанские клады 1967 г. -- СА, 1972, № 2, стр. 206--211.. Ориентиром послужил юго-восточный угол здания, от которого клад закопан в 1,5 м. Вместе с вещами были найдены обломки прямоугольных железных пластин со штифтами для крепления к деревянной основе. Вероятно, железом был окован ларец, куда были сложены драгоценности. Серебряные украшения разрушились под воздействием сильного огня. В реставрационной лаборатории ГИМ некоторые из них удалось частично восстановить. Монгайт А.Л. Археология Рязанской… - С. 29.

В состав клада входили: большая серебряная подвеска с полым коническим верхом и свисающими цепочками, вероятно, она прикреплялась к женскому головному убору. Конусообразная верхушка с петлей, в которую продето кольцо для подвешивания, разбита на семь частей продольными полосками из крупной зерни. Каждая часть украшена ромбическим узором из зерни. Крупная зернь обрамляет и основание конуса, покрытое сканным узором из мельчайших проволочных колечек, которые припаяны друг к другу. От края конуса свешиваются семь цепочек, а восьмая спускается внутри них - от центра основания верхушки. На каждую из цепочек было нанизано по две круглые полые бляшки, украшенные по ободку зернью. На концы цепочек насажены ромбические полые подвески, украшенные по краю зернью. Аналогичные подвески хорошо известны по кладам, зарытым между 70-ми годами XII в. и 1240 г. Монгайт А.Л. Археология Рязанской… - С. 30; низка из тисненых серебряных колодочек. Удалось восстановить и соединить 16 колодочек, но первоначально их скорее всего было больше. Каждая колодочка представляет собой полый полуцплиндрик, состоящий из двух частей. К нижней плоской пластинке припаяна краями наружная выпуклая пластинка с поперечными бороздками - перехватами, образованными штампом. Каждый полуцилиндрик с обеих сторон имеет по три отверстия, через которые проходили соединительные льняные нити (их обрывки сохранились). На крайних колодочках припаяны петли с продетыми кольцами. Известны случаи, когда низки из колодочек находили в качестве ожерелий па шее Г. Ф. Корзухина. Русские клады IX--XIIIвв. - М.--Л., 1954, - С. 54. или нашитыми на очелье Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. - М., 1948, - С. 317.. Мнение Б. А. Рыбакова, что на этих декоративных цепях («ряснах») к головному убору подвешивались колты Б. А. Рыбаков. Ремесло… - стр. 317; Его же. Древности Чернигова. -- МИА. - 1949. - № 11.- С.58. рис.23., вызывало возражения Г. Ф. Корзухиной Г. Ф. Корзухина. Русские клады… - С. 53--54.. Сейчас уже найдены доказательства правильности предложенной Б. А. Рыбаковым реконструкции женского головного убора. Оказалось, что в тех случаях, когда низка колодочек служила не ожерельем, а «рясном», колт подвешивался на кольце, прикрепленном к крайней колодочке. В старорязанском кладе 1970 г. найден колт с изображением на черненом фоне дракона в плетенке. Дужка колта оказалась продетой в кольцо серебряной колодочки. Здесь же найдены и другие колодочки, входившие в низку. Подобные находки известны и в других городах Руси (Изяславль, Божск); серебряные трехбусинные «аграфы». Из семи найденных экземпляров удалось целиком собрать только три. На изогнутую проволочную дужку с расплющенными и загнутыми в трубочки несомкнутыми концами надеты три круглые полые бусины. Промежутки между ними обмотаны витой сканной проволокой. Каждая бусина делится двойной или тройной витой сканной проволокой на восемь кружков. Четыре ромбовидных промежутка между кружками разделены крест накрест двойной витой сканной проволокой. На углы и в центр ромбов напаяны шарики зерни. Каждый шарик посажен в колечко из тончайшей сканной нити. Назначение аграфов» к сожалению, пока не выяснено. По мнению Г. Ф. Корзухиной, они составляли очелья для декорировки нижней части женского головного убора Корзухина Г.Ф. Русские клады… - С. 62.; обломки серебряного звездчатого колта. От него уцелели только проволочная дужка и четыре крупных полых шарика, которыми заканчивались лучи. В местах, где соединялись шарики с лучами, сохранились ряды зерни -- это доказывает, что колт был именно звездчатый. Каждый шарик зерни заключен в сканное колечко, еле видимое невооруженным глазом; маленькие, двух видов, серебряные нашивные бляшки (пять). Сделаны из загнутого по краям тонкого листа серебра, а в углах - отверстия для пришивания. Четыре бляшки квадратные и одна прямоугольная тисненая с бороздками в виде «елочки». Шестая бляшка сердцевидная, отлитая из бронзы, не имеет отверстий. Она цельная с гладкой внутренней поверхностью; ромбовидные привески -- две. От одной из них сохранился только фрагмент. По форме ромбы напоминают те, которые насажены на цепочки «шумящей» подвески 1. Они тоже полые, но не ажурные, и отличаются более тонкой ювелирной работой. В одном из острых углов ромба пробито маленькое отверстие для продевания нити. Привеску, возможно носили в составе ожерелья; моток серебряных нитей и мелкие кусочки серебряной фольги.

Клад 3 найден в 1967 г., на глубине 0,45 м в 1,5 м от клада 2, возле юго- восточного угла жилой половины здания. Вещи лежали в заполненной угольками продолговатой выемке, оставленной сгоревшим бревном. Украшения, подверглись воздействию сильного огня, от этого стали хрупкими и разрушились. Вещи восстановлены только частично, полная их реставрация оказалась невозможной. Монгайт А.Л. Археология Рязанской… - С. 32. 103 Монгайт А.Л. Археология Рязанской… - С. 33. 104 Там же. - С. 34.

В состав клада входило 11 трехбусинных височных колец из серебра, которые иногда называют «серьгами киевского типа». От «аграфов» они отличаются кольцевидной формой проволочного стержня, на который насажены три шаровидные полые бусины. Как обычно у трехбусинных серег, один конец стержневого кольца заканчивается ромбическим щитком с отверстием, другой -- трубочкой. Каждая бусина разбита на три части двойными кольцами из витой сканной проволоки. От шарика зерни в центре каждого кружка отходят шесть лучей, образованных такой же сканью.

Характерен не только для Рязанского, но и для других южнорусских княжеств набор серебряных украшений из кладов 2 и 3. Особенно часто их встречаем в кладах Поросья, Киева, Чернигова, Верхней Оки, что как будто намечает первичный путь распространения типов украшений (Среднее Приднепровье -- Десна--Ока). На западе их ареал охватывает территорию Галицкого княжества, а на северо-востоке - Владимиро-Суздальского. По- видимому, украшения перечисленных типов, мода на которые пришла с юга, во второй половине XII--первой трети XIII в. производили во многих городских центрах Южной и Северной Руси. Их отсутствие в Новгородской и Смоленской землях не может опровергнуть этой гипотезы, так как там почти нет кладов.

Спасский собор в Старой Рязани. В письменных источниках упоминаются три храма в Старой Рязани: Борисоглебский, Успенский и Спасский. Археологическими исследованиями обнаружены фундаменты трех каменных церквей. Каждая из них получила наименование в соответствии с упоминанием в письменных источниках. Спор о распределении наименований, их связи с остатками построек возник после первых раскопок в XIX в. Д. Тихомиров в 1836 г., раскопавший в юго-западной части Старорязанского городища остатки большой каменной церкви, приписал их Борисоглебскому собору. А. В. Селиванов в 1888 г. раскопал в северо-западной части городища остатки другой каменной церкви и оспаривал у Тихомирова право назвать ее Борисоглебской, так как полагал, что открытая им церковь была главным собором Рязани, которым считали Борисоглебский собор. Спор продолжается до сих пор А. Л. Монгайт. Старая Рязань. МИА, № 49. - М., 1955. - С. 76--97. Мнение А. Л. Монгайта о наименовании храмов поддержал Г. К. Вагнер в статье «Архитектурные фрагменты Старой Рязани» («Архитектурное наследство», сб. 15. - М., 1963. - С.. 18--27). Е. В. Михайловский считает, что собор, открытый в 1836 г., назывался Успенским. См. Е. В. Михайловский, И. В. Ильенко. Рязань. Касимов. - М.,. 1969. - С. 22, 26--37.. В этом споре много неизвестных исходных данных, например, не известно, все ли церкви, названные в письменных источниках были каменными. В летописи названа каменной только Борисоглебская. Почти с полной уверенностью можно сказать, что в источниках упомянуты не все рязанские церкви. Трех церквей слишком мало для такого большого города, каким была Рязань. Вероятно, археологи найдут еще остатки церквей, и тогда споры разрозятся с новой силой. Пока мы будем придерживаться тех наименований, которые приняты в книге «Старая Рязань».

Раскопанный в 1888 г. собор будем называть Спасским, А. В. Селиванов описывал остатки найденной им церкви, как имевшие в плане «вид четырехконечного креста, в средину которого вписан четырехугольник» А.В. Селиванов. Отчет о раскопках в Старой Рязани. Дневник раскопок в Старой Рязани. ЗРАО. - Вып. 2, новая серия. - СПб., 1889. - Т. IV. - стр. 215--222; он же. Отчет о раскопках в Старой Рязани. ТРУАК, - т. III. Рязань, 1888, - стр. 159--164.. На приложенном к отчету очень схематичном чертеже храм изображен с тремя притворами.

Основная часть имела три апсиды, и по одной апсиде было у боковых притворов. Такой план казался оригинальным, не имеющим аналогий в древнерусском зодчестве. Еще больше удивления вызывали показанные на плане четыре столба круглой формы. Отвечая на вопросы по докладу на VIII археологическом съезде, Селиванов сказал: «Круглыми на плане столбы сделаны потому, что круглой формы остатки бута, который сохранился в этих местах. Какой формы были самые колонны, я определить не могу, так как эти столбы и вообще щебень и бут из канав были выбраны за несколько лет да моего исследования одним крестьянином, который сказал мне, будто они были в виде креста с выгнутыми углами» Труды VIII АС, - т. IV. - М„ 1897, - стр. 93., Не только основания столбов, но и фундаменты храма уже до раскопок Селиванова были сильно разрушены выборкой бута местным населением, которое использовало камень для строительства. На многих участках рвы оказались заполнены мусором. Бут и даже кирпичная кладка стен кое-где уцелели, но Селиванов деталей храма не проследил и в отчете, и на чертеже не зафиксировал ничего кроме общей схемы плана. Все это побуждало к тому, чтобы провести повторные раскопки памятника и уточнить конфигурацию плана, а если удастся, выявить конст- руктивные особенности здания. Работу следовало проводить срочно, так как растущий овраг уже коснулся северной части постройки и угрожал ей разрушением. Рязанская археологическая экспедиция предприняла эти раскопки в 1968 г..

Раскопки подтвердили - основная часть фундаментов была разобрана еще до работ Селиванова местным населением и от нее сохранились лишь рвы, засыпанные землей и щебнем. Только в апсидном полукружии южного притвора сохранились на месте три плинфы в нижней части стены. Удалось определить путем зачистки материкового суглинка контуры фундаментных, который находился на глубине 20--30 см от современной дневной поверхности. Слой над материком состоял из перекопанного и перепаханного грунта с большим количеством обломков плинфы, керамики и различных предметов, занесенных сюда во время распашки.

При зачистке, в отдельных местах, приходилось углубляться в материк, так как верхние части рвов были нарушены при выборке камня. К сожалению, детали, упоминаемые в отчете А. В. Селиванова - плитчатый пол, фигурные плинфы, кроме одного обломка, оказались полностью утрачены. Зато была обнаружена важная деталь, не упоминаемая Селивановым. В северо-восточной части раскопа найдены обломки штукатурки с фресковой росписью. Они настолько фрагментарны, что трудно судить о характере росписи. Но несомненно лишь одно - здание или часть здания были украшены фресками. Контрольные раскопки 1968 г. обнаружили, что план 1888 г. неверен.

В плане здание представляет четырехстолпный трехапсидный храм с тремя притворами. Боковые апсиды, полукруглые внутри, снаружи имели прямые стены. Северный и южный притворы также имели в восточных частях алтарные полукружия. Снаружи стены обработаны сложными лопатками, специально для которых в фундаментных рвах сделаны уширения довольно четкой формы. Фундаменты внутренних столбов крестчатые. Вообще фундаментные рвы имеют много интересных деталей, которые позволяют реконструировать основные формы здания. Это свидетельствует о ясном представлении древними зодчими облика возводимого храма. Новое в археологии. Сборник статей, посвященный 70-летию А. В. Арциховского. - М., 1972. - С.219

Полная длина здания по фундаментам без выступов лопаток составляет 28,7 м, полная ширина--26,9 м. Сторона квадрата четверика равна 18,2 м. Главный неф вдвое шире боковых нефов. Притворы открывались внутрь основного объема широкими проемами. В осях фундаментов заметен некоторый перекос. Ширина фундаментов основных стен в верхней части -- 160--170 см. Там же. - С. 220 В нижней части фундаменты несколько уже за счет откосов.