Отражение концепта "мечта - dream" в произведении Ф.С. Фицджеральда "Великий Гэтсби"

Видимо, следует рассматривать ее наряду с over-dream (букв. - перемечтать) как авторский окказионализм, введенный для усиления эмоционального фона.

Анализ объектной позиции позволяет выделить несколько концептуальных признаков: МЕЧТА имеет пределы (границы):

- beyond the dreams of Castile (предел мечтаний в Кастилии);

-Daisy tumbled short of his dreams (Дейзи оказалась не такой, как в его мечтах - букв. короче, чем его мечты);

-МЕЧТА материальна - ср.: the wake of his dreams (вслед его мечтам);

-he added to the pattern of his fancies (он пополнил набор своих фантазий);

-to carry well-forgotten dreams (хранить давно забытые мечты);

-in whispers to the last and greatest of all human dreams (шепотом обращаясь к последней и самой великой мечте человека);

-МЕЧТА - иллюзия: the colossal vitality of his illusion (колоссальная жизнеспособность его иллюзии);

-to recover some idea of himself (восстановить одну идею);

-he had committed himself to the following of a grail (он посвятил себя поискам Грааля);

-МЕЧТА - воздух: living too long with a single dream (слишком долго живя одной-единственной мечтой);

-breathing dreams like air (дыша мечтами как воздухом);

МЕЧТА - сновидение: in I tossed half-sick between grotesque reality and savage, frightening dreams (я беспокойно метался между гротескной реальностью и дикими, пугающими сновидениями);

-figures in my more fantastic dreams (фигурирует в моих самых фантастических снах);

МЕЧТА - тайна: concealing his incorruptible dream (скрывая неподкупную мечту).

Атрибутивные параметры позволяют отчетливее выявить специфику индивидуального авторского представления о мечте:

-the dead dream (умирающая мечта);

-well-forgotten dreams (хорошо забытые мечты);

-his incorruptible dream (его непорочная мечта);

-a single dream (одна-единственная мечта);

-dreams like air (мечты как воздух);

-the last and greatest of all human dreams (самая последняя и великая мечта из всех, присущих человеку).

Из примеров видно, что МЕЧТА в представлении Фицджеральда абсолютизируется как единственная, непорочная, необходимая как воздух, величайшая и последняя из когда-либо свойственных человеку. Другой аспект МЕЧТЫ как бесполезного, гибнущего существа выражается в метафоре dead dream (умирающая мечта).

Cр.: It [the set of his face] passed, and he began to talk excitedly to Daisy, denying everything, defending his name against accusations that had not been made. But with every word she was drawing further and further into herself, so he gave that up, and only the dead dream fought on as the afternoon slipped away, trying to touch what was no longer tangible, struggling unhappily, undespairingly, towards that lost voice across the room. - Выражение лица Гэтсби изменилось, и он возбужденно обратился к Дейзи, отрицая все, защищаясь от обвинений, которые только что прозвучали. Но с каждым словом она все глубже и глубже уходила в себя, и он сдался. Только умирающая мечта еще боролась вместе с медленно уходящим днем, пыталась коснуться того, что перестало быть материальным, слабо и безуспешно сопротивлялась и пыталась пробиться навстречу его потерянному голосу на другом конце комнаты.

Эмоционально-оценочные компоненты значения представлены в размышлениях автора о том, что мечты героев иллюзорны, а потому неосуществимы в современном им обществе, где иллюзорна, гротескна сама реальность.

Ср.: If that was true he must have felt that he had lost the old warm world, paid a high price for living too long with a single dream. He must have looked up at an unfamiliar sky through frightening leaves and shivered as he found what a grotesque thing a rose is and how raw the sunlight was upon the scarcely created grass. A new world, material without being real, where poor ghosts, breathing dreams like air, drifted fortuitously about ... like that ashen, fantastic figure gliding towards him through the amorphous trees. - Возможно, он почувствовал, что утратил старый уютный мир, заплатив высокую цену за то, что так долго жил одной-единственной мечтой. Может быть, он взглянул на ставшее чужим небо сквозь листву, которая угрожающе шелестела, и вздрогнул, поняв, что даже роза может показаться уродливой, а солнечный свет будет грубо смотреться на фоне только что появившейся травы. Неизвестный новый мир, материальный, но ненастоящий, в котором бедные привидения дышали мечтами, как воздухом, и беспорядочно двигались..., как та фантастическая, серая фигура, что кралась между призрачными деревьями.

В приведенном отрывке буквально «аккумулируются» слова лексико-семантического поля «мечта / иллюзия»: существительные -- a dream (мечта); ghosts (привидения), dreams like air (мечты как воздух); прилагательные -- a grotesque thing (гротескная штука); material without being real [world] (материальный, но ненастоящий), fantastic figure (фантастическая фигура); the amorphous trees (призрачные деревья). Эти лексические единицы создают образ окружающего мира как фантастического пространства, населенного призраками, а мечты оказываются воздухом, которым те дышат.

Итак, проделанный анализ позволяет сделать вывод о том, что концепт DREAM является ядерным концептом романа Ф.С. Фицджеральда. Основным приемом его актуализации является когнитивно-пропозициональная структура, в которой лексема dream, ее синонимы и антонимы занимают позиции субъекта, предиката, объекта, имеют атрибутивные параметры. В американской лингвокультуре концепт DREAM выражает идею о том, что любой гражданин США может разбогатеть и стать счастливым, но в романе Ф.С. Фицджеральда эта идея представляется как иллюзия, которая ведет к гибели. Индивидуально-авторская специфика концепта состоит, прежде всего, в том, что DREAM в представлении Ф.С. Фицджеральда становится живым существом, а не идеей-регулятивом, руководящим массами. Это живое существо борется, но терпит поражение и гибнет, так как в самой окружающей реальности нет условий для его выживания.



2.3 Анализ семантического поля концепта «мечта - dream» в произведении Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби»

Компонентный анализ семантики существительного мечта обнаруживает, что с данной лексемой в ее основном значении связано представление носителя русского языка о работе воображения.

В словаре В.И. Даля мечта определяется как «всякая картина воображения и игра мысли; пустая, несбыточная выдумка; призрак, видение, мара» [47]. Современные толковые словари определяют мечту как: нечто, созданное воображением, мысленно представляемое, сильно желаемое, а также мысль об этом.

«Не вещь, а мечта», - говорят о чем-нибудь очень хорошем. В русскоязычном сознании МЕЧТА кодирует мысленный образ, предмет желаний и стремлений субъекта. В структуру имени концепта МЕЧТА одновременно входят семы `желание' и `несбыточность', что превращает соответствующие фрагменты русской и американской лингвокультур в зеркально противоположные и сближает русскоязычное и индивидуально-авторское представление Фицджеральда о МЕЧТЕ.

В переводе романа Е. Калашниковой реализуется весь синонимический ряд слова мечта (мечтание, грезы, желание, стремление, видение), образуется КПС, которая, как и в оригинале, состоит из следующих позиций: субъект - предикат - объект - атрибутивные характеристики.

Субъектную позицию в КПС занимают лексемы мечта / мечты и их синонимы: это был редкостный дар надежды; воображение ничего не могло преувеличить; самые дерзкие и нелепые фантазии одолевали его, когда он ложился в постель; эти ночные грезы служили ему отдушиной; только что рухнувшая мечта еще билась, оттягивая время, цепляясь за то, чего уже нельзя было удержать; долголетняя феерия пришла к концу; напрасная надежда - да и Михаэлис не сомневался, что никаких друзей у Уилсона нет; когда его мечта так близко, стоит только протянуть руку; она навсегда осталась позади.

Очевидно, что МЕЧТА в переводе персонифицируется в соответствии с оригиналом, однако субъектная позиция представлена заметно шире, чем в оригинале, добавлены иные концептуальные признаки: так, надежда в русскоязычном сознании связывается не только с ожиданием, но и с уверенностью в осуществлении чего-нибудь желаемого [48], феерия ассоциируется с театром.

Субъектами мечты являются также главный герой и героиня, предикат мечтал встречается в одном контексте: После замешательства, после не рассуждающей радости настала очередь сокрушительного изумления от того, что она здесь.

Он так долго об этом мечтал, так подробно все пережил в мыслях, столько времени ждал, словно бы стиснув зубы в неимоверном, предельном напряжении [49].

В объектной позиции в переводе Е. Калашниковой МЕЧТА, с одной стороны, представлена как материальный предмет, с другой стороны, как выдумка, видение, воздух, «которым дышат призраки»: ядовитая пыль, что вздымалась вокруг его мечты; остался верен этой выдумке до самого конца; слить с ее тленным дыханием свои не умещающиеся в словах мечты; таскать за собою давно забытые мечты; он еще цеплялся за шальную надежду, и у меня не хватило духу эту надежду отнять; он сознательно внушил Дэзи иллюзию твердой почвы под ногами; скрывая от всех свою непорочную мечту; он дорогой ценой заплатил за слишком долгую верность единственной мечте; жалкие призраки, дышащие мечтами; после смерти Гэтсби я не мог отделаться от подобных видений; был некогда музыкой последней и высочайшей человеческой мечты; стоит протянуть руку - и он поймает ее [мечту].

Приведенная выборка показывает, что репрезентация концепта в переводе существенно отличается от оригинальной за счет полученного контраста, а также метафор иллюзия твердой почвы под ногами и музыка мечты.

Часть атрибутивных характеристик (особо увлекательная, не умещающаяся в словах, рухнувшая, непорочная, единственная, последняя и величайшая) абсолютизирует мечту и тем самым передает интенцию оригинала, в сочетании с другими атрибутами МЕЧТА объективируется как продукт богатого воображения, что более соответствует русскоязычному сознанию, нежели индивидуально-авторскому представлению Фицджеральда, ср.: самые дерзкие и нелепые фантазии; эти ночные грезы; шальная, напрасная надежда; долголетняя феерия; фантастическое видение.

В переводе Н. Лаврова КПС концепта МЕЧТА, как и в оригинале, составляется из следующих позиций: субъект - предикат - объект - атрибут. В качестве субъекта мечта представлена в следующих контекстах: идеальный образ превзошел реальный по всем статьям; его духовный образ возник из идеализации своей собственной натуры; самые затейливые и невероятные видения посещали его по ночам; болезненное воображение плело один замысловатый узор за другим; юношеские грезы Джеймса Гетца облеклись в плоть и в кровь; занавес опустился - сказочная феерия подошла к концу; меня еще долго мучили странные и пугающе реальные видения; его мечта была так близко; настанет день, когда мечта будет так близко. В позиции субъекта реализуется синонимический ряд русского слова мечта в сочетании с бытийными глаголами и глаголами действия, благодаря чему, с одной стороны, МЕЧТА персонифицируется, с другой стороны, акцентируется ее предельность, духовная основа.

Встречается контекст, в котором переводчик представляет МЕЧТУ как театральное действо (занавес, феерия), что не совсем точно отражает прагматику оригинала (в романе использована лексема extravaganza - нелепая пьеса).

В объектной позиции МЕЧТА, с одной стороны, репрезентируется как предмет материального мира, с другой - как произведение духовной сферы (воображения, вдохновения, чувства):

-те ядовитые клубы зависти, ревности и недоброжелательства, которые клубились над его мечтой;

-под хрустальным куполом небес стало еще на одну мечту меньше;

-в своих юношеских фантазиях Джеймс Гетц воображал, будто достоин других родителей;

-Дейзи его мечты мало чем походит на оригинал;

-он творил свой идеал в порыве вдохновения;

-какое-то время ночное блуждание по звездам было для него потаенной дверцей в недоступный для него мир отдохновения и грез;

-стоит ему опалить бренным дыханием потаенную мечту;

-ему удалось внушить молодой и неопытной девушке чувство привязанности и иллюзию собственной надежности;

-[Гэтсби] на всю оставшуюся жизнь стал Рыцарем Святого Грааля;

-куда покойнее было строить перед ней воздушные замки;

-[Гэтсби] за напускным безразличием скрывал от нескромных взглядов свои пылкие юношеские мечты;

-грубый овеществленный мир обрушивался на него и теснил робкие фантомы призрачной мечты;

-вслушиваясь в торжественный гимн последней и величайшей мечты человечества - мечты о Земле Обетованной;

-казалось, протяни руку - и дотронешься до нее [мечты]; мы спешим в погоне за синей птицей удачи.

Предикатная позиция представлена видовременными формами глаголов мечтать и мысленно принимать: молоденькие офицеры из Кемп-Тейлор мечтали провести вечер или «ну, хотя бы часик» в ее милой компании; долгие годы мечтал он об этом дне, мысленно принимал ее в своем огромном доме. Субъектами мечты в данных ситуациях выступают офицеры и Гэтсби. В атрибутивной позиции МЕЧТА репрезентируется и как плод пылкого юношеского воображения, и как вечная мечта человечества, обреченная на несбыточность: идеальный, духовный образ; юношеские фантазии; самые затейливые и невероятные, пугающе реальные видения; болезненное воображение; юношеские грезы; потаенная, призрачная мечта; последняя и величайшая мечта человечества - мечта о Земле Обетованной; сказочная феерия; пылкие юношеские мечты. Концептуальные признаки, переданные в атрибутивной позиции Н. Лавровым, не искажают авторской интенции, но и не поддерживают ее, так как доминантный концептуальный признак, переданный автором с помощью атрибутивных параметров - МЕЧТА абсолютна, теряется среди других.

Проведенный анализ показывает, что в переводах позиции КПС сохранены, но структурированы они значительно объемнее, чем в оригинале. Часть исходных концептуальных признаков передана адекватно, в частности, МЕЧТА как иллюзия, воздух, тайна, сновидение, живое существо. Другая часть концептуальных признаков добавлена переводчиками: МЕЧТА как музыка, надежда, духовный мир, феерия.

Все они уводят от исходной авторской интенции, которая заключается в том, что МЕЧТА главного героя -- иллюзия, ведущая к гибели. В результате добавлений переводчиков концепт МЕЧТА перемещается из национально-культурной в личностную плоскость, а ее языковое воплощение теряет семантическую динамику, благодаря которой в романе-источнике создается ощущение приближающейся трагедии.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Концептуальный анализ художественного текста предполагает выявление и реконструирование его концептосферы, т.е. индивидуально-авторской художественной картины мира, воплощенной в произведении. В результате такого анализа создается своеобразная «виртуальная» модель текста в виде сферы, в центре которой находится базовый концепт или концепты, выделенные языковым сознанием автора. Выбор концепта в качестве единицы исследования, а затем и перевода, обусловлен его лингвоментальной природой, поскольку для создания адекватного перевода необходимо решить проблемы понимания и интерпретации, что становится возможным при попытке моделирования языкового сознания автора.

Первоначальным этапом концептуального анализа служит предтекстовая пресуппозиция, то есть те сведения об авторе, истории создания произведения, документальные свидетельства, которые помогают в формировании концептуального пространства текста. Далее проводится анализ лексического состава текста с целью выявления слов одной тематической области с разной степенью экспрессивности. Следующим шагом является обобщение всех контекстов, в которых употребляются ключевые слова - носители концептуального содержания, с целью выявления характерных признаков концепта: его атрибутов, предикатов, ассоциаций, в том числе образных. Затем полученные данные сравниваются со словарными дефинициями на предмет выявления общих и специфических черт в репрезентации концепта.

На основе всех данных проводится моделирование структуры концептосферы, т.е. выделение в ней ядра (базовой когнитивно-пропозициональной структуры), приядерной и периферийной зон.

Каждое художественное произведение уникально и само предлагает исследователю «ключи» для его адекватного анализа, поэтому, основываясь на современных методиках концептуальных исследований, мы взяли за исходное язык оригинального художественного текста. На первом этапе исследования романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» были выделены ключевые слова текста, определена их концептуальная значимость. При этом концептами признавались только те ключевые знаки, которые выступали субъектами или объектами высказываний, имели атрибутивные характеристики и ассоциации, в том числе образные, т.е. реализовались в тексте в форме когнитивно-пропозициональных структур. Следующей ступенью исследования стало изучение словарных дефиниций и наиболее частотных выражений со словом-репрезентантом исследуемого концепта и сопоставление полученных данных с репрезентацией концепта в романе.

Проведенное исследование показало, что концептосфера художественного произведения структурируется по принципу поля, т.е. организуется послойно вокруг ядерного концепта. Ядерным концептом романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» стал американский концепт-регулятив DREAM, один из базовых концептов американской лингвокультуры. В структуре концептосферы были выделены национально-культурный, экзистенциально-значимый и архетипический «слои».

Концептуальный анализ позволил определить, что выбор переводчиков в каждом случае не был произвольным. В большинстве случаев решающим оказывалось не влияние переводящей лингвокультуры, как следовало предполагать, а индивидуальный психический опыт, который и диктовал переводчику то или иное предпочтение. Следует признать, что часто переводчики интуитивно выбирали разные, но концептуально близкие решения, что и позволило определить влияние русскоязычного сознания.

Рассмотрев два варианта перевода романа, можно сказать, что в каждом из них сохраняется большинство инвариантных концептуальных признаков наряду с дополнительными концептуальными признаками, добавленными языковым сознанием переводчиков. За каждым из них стоит свое эстетическое впечатление, свое истолкование оригинала и индивидуальный психический опыт. При этом очевидно, что каждый переводчик (без опоры на предпереводческий концептуальный анализ) ясно представлял степень смысловой сложности произведения, поэтому каждый из них интуитивно пытался «компенсировать» непереданные концептуальные признаки с помощью других элементов концептосферы романа.

Подводя итог сопоставительного концептуального исследования романа Ф.С. Фицджеральда “The Great Gatsby” и двух его переводов на русский язык, можно отметить, что в свете полученной модели стало возможным приблизиться к истокам «эстетического впечатления», в результате которого и рождается художественное произведение. Это значит, что становится возможным сделать еще один шаг на пути формализации процессов, скрытых от непосредственного наблюдения, но влияющих на создание и восприятие художественного текста, и следовательно, на его перевод.



СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1 Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. - М.: Индрик, 1999. - 424 с.

2 Кортни Р. Английские фразовые глаголы. Англо-русский словарь. - 2-е изд., стереотип / Р. Кортни. - М.: Рус. яз., 2000. - 767 с.

3 Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. - М.: Академический Проект, 2004. - 992 с.

4 Дармодехина А.Н. Поэтический язык символизма: система, интерпретация, перевод. - Краснодар: Изд-во КГУ, 1999. - 258 с.

5 Гачев Г. Национальные образы мира М.: Советский писатель, 1988. - 488 с.

6 Слышкин Г.Г. Дискурс и концепт (о лингвокультурном подходе к изучению дискурса) // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. тр. / Под ред. В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина. - Волгоград: Перемена, 2000. - С. 38-45.

7 Зализняк А.А. Феномен многозначности и способы его описания // Вопросы языкознания. 2004. № 2. C. 20-42.

8 Гак В.Г. Сопоставительные исследования и переводческий анализ // Тетради переводчика. - Вып. 16. - М.: Междунар. отношения, 1979. - С. 11-21.

9 Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: от теории словесности к структуре текста: Антология / Ин-т народов России, Общество любителей российской словесности; Под общ. ред. В.П. Нерознака. - М.: Academia, 1997. - С. 280-287.

10 Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. - М.: Академический Проект, 2004. - 992 с.

11 Джваршейшвили Р.Г. Психологическая проблема художественного перевода. - Тбилиси: Мецниереба, 1984. - 66 с.

12. Донец П.Н. К вопросу об исследовательской единице межкультурной коммуникации // Вопросы языкознания. 2004. № 6. С. 93-99.

13 Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум. - М.: Флинта: Наука, 2004. - 496 с.

14 Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш.учеб. заведений. - М.: Академия, 2004. - 208 с.

15 Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. - М.: Академический Проект, 2004. - 992 с.

16 Демьянков В.З. Понимание как интерпретирующая деятельность // Вопросы языкознания. 1983. № 6. С. 58-67.

17 Джваршейшвили Р.Г. Психологическая проблема художественного перевода. - Тбилиси: Мецниереба, 1984. - 66 с.

18 Григорьев В.П. Грамматика идиостиля. В. Хлебников // Будетлянин. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 61-205.

19 Гудков Д.Б. Субъекты и предикаты «русского мира» // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. - М.: МАКС Пресс, 2001. -- Вып. 18. - С. 5-9.

20 Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. - М.: Гнозис, 2004. 236 с.

21 Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 26-34.

22 Берман А. Фр. Шлейермахер и В. фон Гумбольдт: перевод в герменевтическо-языковом пространстве // Вестник Московского Университета. Сер. 9. Филология. 2000. № 4. С. 118-128.

23 Бидерманн Г. Энциклопедия символов: Пер с нем. / Общ. ред. и предисл. Свенцицкой И.С. - М.: Республика, 1996. - 335 с.

24 Бок Ф.К. Структура общества и структура языка // Зарубежная лингвистика. Ч. 1. Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1999. - С. 303-351.

25 Брандес М.П., Провоторов В.И. Предпереводческий анализ текста (для институтов и факультетов иностранных языков): Учеб. пособие. - 3-е изд., стереотип. - М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 2003. - 224 с.

26 Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

27 Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления / Под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - С. 340-369.

28 Манерко Л.А. Новая методика исследования категоризации в лингвистике Вестник Московского Ун-та. Сер. 9. Филология. 2000. № 2. С. 39-51.

29 Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с англ. / Сост. В.В. Петрова; Под ред. В.И. Герасимова; Вступ. ст. Ю.Н. Караулова и В.В. Петрова. - М.: Прогресс, 1989. - 312 с.

30 Колшанский Г.В. Контекстная семантика. - М.: КомКнига, 2005. - 152 с.

31 Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 176 с.

32 Казакова Т.А. Художественный перевод. Теория и практика: Учебник / Т.А. Казакова. - СПб.: ИнЪязиздат, 2006. - 544 с.

33 Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - 544 с.

34 Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. - М.: Высш. школа, 1981. 320 с.

35 Федоров А.В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы): Учеб. пособие. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ; 2002. 416 с.

36 Чарычанская И.В. К вопросу о переводческой интерпретации // Язык, коммуникация и социальная среда. - Вып. 3. - Воронеж: ВГУ, 2004. - С. 63-71.

37 Залевская А.А. Психолингвистические исследования: Слово. Текст. Избранные труды. - М.: Гнозис, 2005. - 543 с.

38 Солодуб Ю.П., Альбрехт Ф.Б., Кузнецов А.Ю. Теория и практика художественного перевода: Учеб. пособие для студ. лингв. фак. высш. учеб. заведений. - М.: Академия, 2005. - 304 с.

39 Алексеева И.С. Введение в переводоведение: Учеб. пособие для студ. филол. и лингв. фак. высш. учеб. заведений. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: Академия, 2004. - 352 с.

40 Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики (Модели мира в литературе). - М.: Тривола, 2000. - 248 с.

41 Злобин Г.П. По ту сторону мечты: Страницы американской литературы ХХ века. - М.: Худож. лит., 1985. - 335 с.

42 Николина Н.А. Филологический анализ текста: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. - М.: Академия, 2003. - 256 с.

43 Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа: Учеб. для филол. спец. вузов. - М.: Ось-89, 1999. - 192 с.

44 Лидский Ю.Я. Скотт Фицджеральд. Творчество / Ю.Я. Лидский. - Киев: Наукова думка, 1982. - 366 с.

45 Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений: Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике: Учеб. пособие. - 2-е изд., стереотипное. - М.: КомКнига, 2005. - 200 с.

46 Исаакян И.Л. Пространственные предлоги и альтернативные миры человека // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. - М.: Индрик, 1999. - C. 239-243.

47 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. - М.: Прогресс, Универс, 1991. - 850 с.

48 Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. - М.: Азбуковник, 1999. - 944 с.

49 Фицджеральд Ф.С. Великий Гэтсби: Роман / Пер. с англ. Е. Калашниковой. - СПб.: Азбука-Классика, 2003. - 256 с.

Размещено на Allbest.ur