Следовательно, запахи становятся социальными не только потому, что наряду с природными ароматами появились культурно созданные, но и потому, что многие запахи приобретают социальный смысл, становятся социальным субкодом.

Умберто Эко дает определение кода "как системы, устанавливающей репертуар противопоставленных друг другу символов, правила их сочетания, окказионально взаимооднозначное соответствие каждого символа какому-то одному означаемому". Аналогичное утверждает и Христо Кафтанджиев, для которого код - это "система правил, на базе которых функционирует рекламная коммуникация". [38, с.62].

Отечественный исследователь Л.Ф. Чертов, используя тот же информационный подход, тем не менее, более подробно описывает природу кода - его генетическую связь с информацией: код - это "набор правил, норм, ставящих в соответствие определенным сигналам или знакам некоторые фиксированные "значения", под которыми могут пониматься какие-либо состояния источника информации, канала связи (например, другие сигналы и знаки) или приемника информации, в частности определенные психические образы: понятия, представления и т.п.". Другими словами, "код является как раз той самой "метаинформацией" (по терминологии Ю.А. Шрейдера), без которой невозможна любая интерпретация поступающих извне сигналов". [42, с.62].

Одним из первых дополнительный элемент в информационную модель коммуникации включил Роман Якобсон, но трактовал код широко - как инструмент создания сообщения, что очевидно размывало границы понятий "код" и "язык".Р. Якобсон, как известно, связывал с кодом и особую функцию - метаязыковую, которая позволяет говорящему пояснять смысл сообщаемого.

Таким образом, важной характеристикой кода является его способность управлять процессом познания реципиента, задавать направление этого процесса и одновременно ограничивать его ход, определяя границы множества векторов.

Собственные типологии кодов предложили Умберто Эко и Христо Кафтанджиев. У. Эко выделял 14 групп кодов, в состав которых входят на правах составляющих субкоды:

1) коды, считающиеся "естественными" (зоосемиотика, сигналы обоняния, тактильная коммуникация, вкусовые коды);

2) паралингвистика (медицинская семиотика, паралингвистика - тип голоса, параязык, языки свиста и барабана);

3) кинезика и проссемика;

4) музыкальные коды (формализованные семиотики; системы, основанные на звукоподражании; коннотативные системы; денотативные системы; стилистические коннотации);

5) формализованные языки;

6) письменные языки, неизвестные азбуки, секретные коды;

7) естественные языки;

8) визуальные коммуникации (сигналетика; хроматические системы; одежда; визуально-вербальные системы; прочие системы);

9) семантика;

10) структура сюжета;

11) культурные коды (этикет; системы моделирования мира; типология культур; модели социальной организации);

12) эстетические коды и сообщения; 13) массовые коммуникации; 14) риторические и идеологические. [42, с.62].

В составе коммуникативных кодов мы выделяем, во-первых, субкод сигнализации животных. На изображение животных могут наслаиваться дополнительные приемы, например, антропоморфизация (наделение животного атрибутами, аксессуарами и пр. человека). Возможны приемы инструментализации (использование животного в качестве средства, например транспортного), деперсонификации (лишение животного в рекламном образе одушевленности) и танатализации (изображение мертвого животного). Используются и обратные приемы, например наделение человека чертами животного (бестиаризация). Изображения животных могут быть фотографическими или рисованными, анимационными.

Во-вторых, невербальная семиотика с ее составными элементами (мимика, кинесика, проксемика, гаптика, аускультация, окулесика, ольфакция, гастика, хронемика) заполняет основной объем пространства рекламного текста во всех видах рекламы - печатной, телевизионной, радийной и пр. Обратите внимание на гендерную и субкультурную характеристики поворота и наклона головы, взгляда.

В-третьих, паралингвистические субкоды с физическими характеристиками голоса (тон, тембр, темп, высота) коррелируют с психологическими качествами личности и даже с комплекцией человека.

В-четвертых, естественные (национальные) и искусственные языки, а также символьные системы записи, формализованные языки и криптограммы.

Известно, что каждое языковое сообщество пользуется определенными средствами общения - языками, их диалектами, жаргонами, стилистическими разновидностями языка. Любое такое средство общения можно назвать кодом. В самом общем смысле код - это средство коммуникации: естественный язык (русский, английский и т.п.), искусственный язык типа эсперанто или типа современных машинных языков, азбука Морзе, морская флажковая сигнализация и т.п.

В лингвистике кодом принято называть языковые образования: язык, территориальный или социальный диалект, городское койне.

Наряду с термином "код" употребляется термин "субкод". Он обозначает разновидность, подсистему некоего общего кода, коммуникативное средство меньшего объема, более узкой сферы использования и меньшего набора функций, чем код. Например, такие разновидности современного русского национального языка, как литературный язык, территориальный диалект, городское просторечие, социальный жаргон, - это субкоды, или подсистемы единого кода (русского национального языка).

Субкод или подсистема также может члениться на разновидности и тем самым включать в свой состав субкоды (подсистемы) более низкого уровня и т.д. Например, русский литературный язык, сам являющийся субкодом по отношению к национальному языку, членится на две разновидности - кодифицированный язык и разговорный язык, каждая из которых обладает определенной самодостаточностью и различается по функциям: кодифицированный язык используется в книжно-письменных формах речи, а разговорный - в устных, обиходно-бытовых формах. В свою очередь кодифицированный литературный язык дифференцирован на стили, а стили реализуются в разнообразных речевых жанрах; некое подобие такой дифференциации есть и в разговорном языке.

Совокупность кодов и субкодов формирует социально-коммуникативную систему, которая используется в данном языковом сообществе. Где каждый код и субкод, образуя систему, имеет свои функции, не пересекаясь с функциями других кодов и субкодов (тем самым все они дополняют друг друга функционально).

Стоит отметить, что уделив внимание языковому коду и дав представление о "субкоде", мы можем представить масштаб этой единицы и четко разграничить для себя те пространствах, в которых данная подсистема может быть употребима. Причем не следует забывать, что "субкод", как и многие языковые понятия надо разграничивать в широком и узком смысле.

Так "субкод" в широком смысле будет представлен как одна из форм существования языка, а в более узком смысле как разновидность языка, коммуникативная подсистема более низкого функционального уровня и меньшего объема, нежели "код". Важно, что "код" и его разновидность как "субкод", являются составной частью семиотической системы, необходимые в художественном тексте в качестве способов воздействия на читателя и его восприятие.

2.2 Запах в художественном тексте как средство экспликации авторского замысла

В процессе создания произведения от замысла до его окончательной реализации осуществляется и субъективное открытие смыслов, и создание такой картины реальности, в которой присутствуют общезначимые сведения о наличной действительности каждого человека, организованные в соответствии с концепцией автора.

Так или иначе, литературное произведение выражает отношение автора к действительности, которое становится в определенной степени исходной оценкой для читателя, "замыслом" последующего жизненного и художественного творчества.

Художественный текст рассматривается как продукт творческой активности автора, а язык художественного произведения - это всегда реализация индивидуального языка писателя.

"Текст не ограничивается рамками добропорядочной литературы, не поддается включению в жанровую иерархию, даже в обычную классификацию. Текст уклончив, он работает в сфере означающего. Текст зиждется не на понимании, а на метонимии; в выработке ассоциаций, взаимосцеплений, переносов находит себе выход символическая энергия; без такого выхода человек бы умер". [4, с.60]

Авторская позиция выявляет критическое отношение к окружающему, активизируя стремление людей к идеалу, который, как и абсолютная истина, недостижим, но к которому нужно приблизиться.

Цель художественного текста, помимо интерпретации субъективных представлений о мире, воздействовать на мир. А задача читателя понять замысел автора, дать определенную оценку.

Оценка является собственно человеческой категорией, которая "задана физической и психической природой человека, его бытием и чувствованием, оно задает его мышление и деятельность, его отношение к другим людям и предметам действительности, его восприятие искусства". [2, с.60].

Ограниченность одорической семантики, отдаленность от концептуальных систем выдвигает на первый план ее аксиологическую классификацию. Оценочная характеристика ощущений оказывается важной для читателя: иногда бывает достаточно для характеристики объекта сказать о том, хорошо ли пахнет цветок, вкусна ли пища. Универсальным является сенсорно-оценочный предикат приятный, а также общеоценочные предикаты хороший и плохой, которые употребляются в значении гедонистической, как считает Н.Д. Арутюнова, оценки. [2, с.60].

Оценка теснейшим образом связана с жизнедеятельностью человека, однако она "не погружена полностью в поток происходящего. Ее роль состоит в том, чтобы соотнести предметы и события с идеализированной, то есть нормативной картиной мира. Ее пафос заключен в отделении нормы от аномалий" [2, с.60].

Оценочные компоненты лексики обоняния могут быть выражены смыслами: позитив/негатив; приятно/неприятно. Язык художественного произведения построен по особым художественным принципам: его элементы эстетически организованы, имеют некоторый художественный смысл, подчиняются общему художественному заданию.

Все знаки влияют на композицию произведения, ведь незначительные, мелкие, какими могут показаться на первый взгляд, детали могут содержать в себе скрытый смысл. Так и знак "запах" будет являться одной из экспликаций, несущих определенную информацию, которая показана через их призму в художественных текстах.

Можно предположить, что запах является одним из средств передачи сложного мироощущения, поскольку "каждый запах относителен, сопряжен с той или иной предметно-смысловой сферой, с определенной культурной традицией" [18, с.60].

2.2.1 Тексты русской классической литературы XIX века

Давно замечено, что от запаха никуда не денешься, он "догоняет" человека, нельзя закрыть дверь и спастись от его присутствия. "Вездесущность" запаха тем самым сродни агрессии, насилию.

Агрессивным может быть, в первую очередь, зловоние. Пребывание в зловонном пространстве равноценно пытке. Так герой "Преступления и наказания" Ф.М. Достоевского с трудом переносит вонь на улицах Петербурга; при этом важно, что вонь наполняет город, как закрытый резервуар. Воняет на лестницах, куда все кухарки выливают помои, воняет в распивочных, вонь стоит на улице. Достоевский добивается почти физического ощущения этой вони, смакуя подробности описания: "На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, - все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины". Включение запаха в общий "колорит" картины показательно: это слово вполне могло бы быть заменено понятием "атмосфера" в переносном смысле. Важно, что запах в "атмосферности" маркирует границу между этим переносным и прямым значением слова. Запах становится частью того воздуха, который вдыхает герой, а следовательно - частью его самого.

"Зловонные" страницы художественной литературы достаточно часто строятся по той же модели, что и приведенный фрагмент "Преступления и наказания". Главная задача автора в таком случае - создать картину невыносимости жизни.

Однако и благоухание может быть столь же агрессивным. В том же романе Достоевского в описании последнего бреда Свидригайлова мы обнаруживаем "благоуханный коттедж":". но ему все стали представляться цветы. Ему вообразился прелестный пейзаж; светлый, теплый, почти жаркий день, праздничный день. Троицын день. Богатый, роскошный деревенский коттедж, в английском вкусе, весь обросший душистыми клумбами цветов, обсаженный грядами, идущими кругом всего дома; крыльцо, увитое вьющимися растениями, заставленное грядами роз; светлая, прохладная лестница, устланная роскошным ковром, обставленная редкими цветами в китайских банках. Он особенно заметил в банках с водой, на окнах, букеты белых и нежных нарциссов, склоняющихся на своих ярко-зеленых, тучных и длинных стеблях с сильным ароматным запахом. Ему даже отойти от них не хотелось, но он поднялся по лестнице и вошел в большую, высокую залу, и опять и тут везде, у окон, около растворенных дверей на террасу, на самой террасе, везде были цветы. Полы были усыпаны, свежею накошенною душистою травой, окна были отворены, свежий, легкий, прохладный воздух проникал в комнату, птички чирикали под окнами, а посреди залы, на покрытых белыми атласными пеленами столах, стоял гроб". От запаха свежесрезанных цветов, скошенного сена здесь некуда деться. Увенчивание этой картины описанием комнаты, в которой стоит гроб девочки, указывает на возможность скрытой доминанты этих позитивных запахов - запаха разложения, тления. Сильный запах цветов - лишь "одежда" "настоящего" запаха этой сцены - запаха смерти.

Характерно, что в "Идиоте" Рогожин обставит труп Настасьи Филипповны "пукетами" и поставит банки со ждановской жидкостью, однако трупный запах неявно наполнит его огромную квартиру, способствуя сумасшествию героя. Именно запах занимает ею больше всего - до болезненного бреда. Нейтрализация и вымещение этого запаха оказываются невозможны, как и в эпизоде сна Свидригайлова.

Сюжет в "Антоновских яблоках" лирический, то есть основанный не на событиях, а на переживании героя.

Первые же слова произведения:". Вспоминается мне ранняя погожая осень" - несут немалую информацию и дают пищу для размышлений: произведение начинается многоточием, то есть описываемое не имеет ни истоков, ни истории, оно словно выхвачено из самой стихии жизни, из её бесконечного потока. Первым словом "вспоминается” автор сразу погружает читателя в стихию собственных ("мне”) воспоминаний. Сюжет развивается как цепь воспоминаний и ощущений, связанных с ними. Поскольку перед нами воспоминание, то, следовательно, речь идёт о прошлом. Но у Бунина применительно к прошлому употребляются глаголы настоящего времени ("пахнет яблоками”, "становится очень холодно. ”, "долго прислушиваемся и различаем дрожь в земле" и так далее). Для лирического героя Бунина описываемое происходит не в прошлом, а в настоящем, сейчас. Подобная относительность времени также является одной из характерных черт бунинской поэтики.

Воспоминание представляет из себя некий комплекс физических ощущений. Окружающий мир воспринимается всеми органами человеческих чувств: зрением, слухом, осязанием, обонянием, вкусом.

Одним из главных образов-лейтмотивов, вероятно, является в произведении образ запаха, сопровождающий всё повествование от начала и до конца. Помимо главного лейтмотива, пронизывающего всё произведение, - запаха антоновских яблок - здесь присутствуют и другие запахи: "крепко тянет душистым дымом вишнёвых сучьев”, "ржаной аромат новой соломы и мякины”, "запах яблок, а потом уже и другие: старой мебели красного дерева, сушёного липового цвета, который с июня лежит на окнах.", "славно пахнут эти, похожие на церковные требники книги. Какой-то приятной кисловатой плесенью, старинными духами.", "запах дыма, жилья”.

Буниным воссоздаются особая красота и неповторимость запахов сложных, того, что называют синтезом, "букетом" ароматов: "тонкий аромат опавшей листы и - запах антоновских яблок, запах мёда и осенней свежести”, "крепко пахнет от оврагов грибной сыростью, перегнившими листьями и мокрой древесной корою”.

Особая роль образа запаха в сюжете произведения обусловлена ещё и тем, что с течением времени характер запахов меняется от тонких, едва уловимых гармоничных природных ароматов в первой и второй частях рассказа - к резким, неприятным запахам, кажущимся каким-то диссонансом в окружающем мире, - во второй, третьей и четвёртой его частях ("запах дыма”, "в запертых сенях пахнет псиной”, запах "дешёвого табаку” или "просто махорки”).

Меняются запахи - меняется сама жизнь, её основы. Смена исторических укладов показывается Буниным как смена личных ощущений героя, смена мировосприятия. Вместе с запахами резкости придают звуки и цвета.

Умирает не просто прежний уклад жизни - умирает целая эпоха русской истории, дворянская эпоха, опоэтизированная Буниным в данном произведении. К концу рассказа всё более отчётливым и настойчивым становится мотив пустоты и холода.

С особенной силой это показано в образе сада, когда-то "большого, золотого”, наполненного звуками, ароматами, теперь же - "озябшего за ночь, обнажённого”, "почерневшего”, а также художественных деталях, выразительнейшей из которых является найденное "в мокрой листве случайно забытое холодное и мокрое яблоко”, которое "почему-то покажется необыкновенно вкусным, совсем не таким, как другие”.

На основе этого можно говорить об агрессивности запахов в произведении И.А. Бунина. Так, в "Антоновских яблоках" запах является отправной точкой и конечным смыслом рассказа. Герой, помнящий этот запах, оказывается его своеобразной жертвой: запах приковывает человека не только к месту, но и ко времени, когда он был такой яркой реалией жизни героя. Герой "Антоновских яблок" "зависает" между своим реальным временем и той далекой порой, которая осталась в памяти запахом антоновских яблок: "Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести".

Его путь по жизни становится дорогой назад - он интуитивно мечтает вернуться в ту кажущуюся ему счастливой пору, когда все вокруг было наполнено ароматом яблок. Терпкость и всепроницаемость запаха в этом тексте демонстрирует подвластность времени запаху.

Для исследования также были выбраны поэтические произведения И.А. Бунина.

Особенной точностью словоупотребления всегда отличаются бунинские строки о различных состояниях природы. Он способен увидеть необычное и прекрасное в самых простых обыденных вещах и точно передать все свои мысли читателю. Особые запахи Бунин ощущал в такой привычной для всех смене времён года.

Времена года прекрасны в лирике Бунина. Помимо необыкновенно ёмких описаний картин природы, стихотворения дышат прозрачным воздухом, наполняются всеми запахами, присущими каждому из них. Нас переполняют ароматы лета, в других стихотворениях чувствуем, что "морозное дыхание метели ещё свежо" (стихотворение "Морозное дыхание метели…"), потом ловим тонкий запах молодого березняка, в котором "грибами пахнет и листвою. Чаще всего в стихотворениях встречаются описания, связанные с весной и ранней осенью, концом лета.

В другом стихотворении "Ландыш" весенние запахи заставляют читателя окунуться в философские размышления о молодости, о человеческой жизни. Бунин признается, как близок ему запах ландыша:

…Я был молод,

Я слагал свой первый стих-

И навек сроднился с чистой,

Молодой моей душой

Влажно-свежий, водянистый

Кисловатый запах твой!

Как точно передаёт поэт запах ландыша. Нам кажется, что теперь всегда при встрече с этим дивным цветком, способным расцветить весеннюю серость леса, мы тоже будем ощущать именно его влажный кисловатый запах, и никакие другие слова к описанию не подойдут. Но не только о прекрасном весеннем цветке и о его запахе это стихотворение, прежде всего, это воспоминание о юности. Запах ландыша из этого стихотворения чувствуется как аромат молодости. А тема юности всегда звучит у Бунина особенно. Всё самое лучшее в жизни связано именно с этим периодом жизни.

Со стихотворением "Ландыш" перекликается другое "1885 год", написанное через 5 лет. Здесь те же образы и воспоминания: весна юности, первая любовь, первый стих и запах, но совершенно иного свойства - запах ладана, запах смерти и лёгкий запах молодости:

Была весна, и жизнь была легка.

Зияла адом свежая могила,

Но жизнь была легка, как облака,

Как тот дымок, что веял из кадила.

Удивительно, как в стихотворении, в котором Бунин касается темы смерти, вечности, звучит неподдельная радость жизни, молодости! Такое может быть только у Бунина.

Другой запах весны у Бунина тесно связан с бытом простых русских людей, стихотворение "Русская весна" переносит нас в далёкую дореволюционную Россию, в русскую деревню. Здесь сразу несколько запахов: запах гари в избах и особый аромат - аромат свежего хлеба:

В сонной степной деревушке

Пахучие хлебы пекут.

Как тонко подобрал поэт эпитет: пахучие хлебы. Ведь какой аромат от хлеба, который вынули только что из русской печки! К сожалению, сегодня это утеряно, и в современных деревнях весной в прозрачном воздухе вряд ли мы сможем ощутить аромат свежевыпеченного хлеба. Другое время года - ранняя осень, иные картины и запахи. Читаем стихотворения и осязаем, обоняем каждую строчку. Практически каждое стихотворение об осени наполняет читателя зрительными образами, связанными именно с запахами, с воздухом, с дыханием.

Аромат осени, листопада… Ни у кого другого мы не увидим таких "пахнущих" описаний осени, осенней свежести. Стихотворение "Листопад" запоминается не только удивительными зрительными образами леса-терема, но и запахом:

Лес пахнет дубом и сосной,

За лето высох он от солнца…

Совсем другие осенние образы возникают при чтении стихотворения "Развалины":

Давно октябрь, но не уходит лето:

Уж на холмах желтеет шелк травы,

Но воздух чист - и сколько в небе света,

А в море нежной синевы!

Здесь воздух осени чистый, ясный, тёплый, такой не похожий на обычный холодный октябрьский воздух в наших широтах.

Зима из стихотворений Бунина дарит нам новые запахи. Здесь мы встречаем неповторимые сочетания и сравнения.

Стихотворение "Мороз" наполняет нас мерцающим морозным воздухом зимней ночи. Здесь нет ни одного слова, связанного с запахом, но незримый аромат мороза переполнят читательское обоняние.

Не только зима как время года, зима как конец человеческой жизни представлена нам в философском стихотворении "Старик сидел, покорно и уныло…". Запах дымящейся сигары, описанный поэтом, заставляет увидеть того, кто у окна курит сигару, по - другому:

Был зимний день, и на лицо худое,

Сквозь этот лёгкий и душистый дым,

смотрело солнце вечно молодое…

Лёгкий душистый дым, зимний пейзаж за окном, а здесь, в комнате, задумавшийся человек. О чём он думает? Может быть, о своей прожитой жизни, о поступках, которые совершил или не успел.

По лирическим произведениям И.А. Бунина можно сделать выводы, рассмотрев небольшой пласт его стихотворений.

Во-первых, в лирике И.А. Бунина часто встречаются слова: воздух, аромат, запах, дыхание. Во-вторых, разделив произведения на тематические подгруппы, было установлено, что эти слова наполняются новым смыслом в зависимости от того, какому времени года посвящено то или иное стихотворение. Из них мы узнаем, какой запах имеет то или иное время года. И узнаем главное - времена года тоже пахнут. Либо это "трескучий", либо "пьянящий", либо "теплый" запах. Бунин заострил больше внимания на ароматах времен года, давая каждому из них своё неповторимое определение.

Художественно оправданы одорологические знаки у А.П. Чехова. Ароматы и запахи в повседневной жизни Чехова играли огромную роль, что нашло отражение и в творчестве. Все возможные комбинации преобладающих запахов у Чехова можно представить как запахи природы, запахи цивилизации, запахи пошлости, "ароматы" любви, запахи болезни и смерти.

Он составил свой ароматический букет счастья - "запах счастья": сирень, розы, дорогие сигары в сочетании с естественными весенними ароматами, как, например, запах оттаявшей земли. И он дал возможность почувствовать запах денег: духи, ладан, ворвань. Запах купюр, побывавших в дамских кошельках, в карманах священнослужителей и купцов. Уникальным значением в его произведениях обладают парфюмерные запахи: они несут не только знак социальной принадлежности героя, но и раскрывают его характер, текущее психологическое состояние, предопределяют дальнейшую судьбу.

Для него характерен косвенный способ оценки. Достаточно вспомнить, как в "Ионыче" Вера Иосифовна Туркина читает свой роман о том, "чего никогда не бывает в жизни". Писательская ирония в этом эпизоде вполне ощутима: чтение романа перебивается запахом жареного лука; шаблонная фраза "Мороз крепчал" резко контрастирует с теплым летним вечером.

Так в "Вишневом саде" А.П. Чехова, после возвращения в Россию из Франции Раневская чувствует себя чужой в родном имении, которое ей суждено потерять.

"А здесь пачулями пахнет", "Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет", "Кто это здесь курит отвратительные сигары…", "Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом", "Везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота", "От кого это селедкой пахнет?" - наперебой возмущаются персонажи "Вишневого сада".

Персиковую водку любят нюхать гоголевские старосветские помещики; другие его герои выдыхают такой сильный спиртовой запах, что аура вокруг них напоминает винокуренный завод. Эти запахи говорят о нереализованной мечте, о неблагополучии.

Завышенность ольфакторного порога терпимости и искусственность русских понятий о приличиях отмечены Пушкиным в повести "Дубровский". Бытописательная ирония рассказчика направлена на приехавшего из-за границы князя Верейского. Являясь владельцем русского имения, князь "отроду еще не видал" своей деревни. Воспитанный в утонченной заграничной среде, он не в состоянии выдержать запаха псарни:

"Кирилла Петрович. по обыкновению своему стал угощать его осмотром своих заведений и повел на псарный двор. Но князь чуть не задохся в собачьей атмосфере, и спешил выйти вон, зажимая нос платком, опрысканным духами".

Свойству запахов пробуждать память посвящено замечательное стихотворение А. Майкова "Емшан". Половецкий хан завоевал кавказское царство и многие годы правил там в роскоши и богатстве, забыв про свои родные половецкие степи. Но стоило хану вдохнуть едва уловимый горьковатый аромат присланной ему травы емшан (степной полыни), как на него неудержимо нахлынули воспоминания, и он умчался назад в половецкие степи.

И взял пучок травы степной

Тогда певец и подал хану, -

И смотрит хан - и, сам не свой,

Как бы почуя в сердце рану,

За грудь схватился… Всё глядит -

Он грозный хан, что ж это значит?

Он, пред которым все дрожат, -

Пучок травы целуя, плачет!

И вдруг, взмахнувши кулаком:

"Не царь я больше вам отныне! -

Воскликнул. - Смерть в краю родном

Милей, чем слава на чужбине!"

Произведение А.И. Куприна "Суламифь" от начала и до самого конца пронизано запахами. Запахами того времени: запахом богатств, запахом успешность, власти, сексуального влечения. Ведь во времена царя Соломона ароматные масла и благовония были основным атрибутом не только для женщин, но и для мужчин.

Женщины использовали масла, живые цветы да и практически все, что могло благоухать в качестве привлечения внимания. Мужчины же были, так называемыми, "поглотителями" этих запахов.

Так и произведение Куприна А.И. насыщенно различными запахами.

"Утренний ветер дует с востока и разносит аромат цветущего винограда - тонкий аромат резеды и вареного вина. Темные кипарисы важно раскачивают тонкими верхушками и льют свое смолистое дыхание". "Теплота твоей одежды благоухает лучше, чем мирра, лучше, чем нард, - говорит он, жарко касаясь губами ее уха. - И когда ты дышишь, я слышу запах от ноздрей твоих, как от яблоков". "Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста, мед и молоко под языком твоим.". "В глубокой, темной каменной нише, среди банок с серой аравийской амброй, пакетов с ливанским ладаном, пучков ароматических трав и склянок с маслами - сидел, поджав под себя ноги и щуря ленивые глаза, неподвижный, сам весь благоухающий, старый, жирный, сморщенный скопец-египтянин. Он осторожно отсчитал из финикийской склянки в маленький глиняный флакончик ровно столько капель мирры, сколько было динариев во всех деньгах Суламифи". "Струится аромат виноградного цветения".

В этом произведении благоухания - признак состоятельности, привлекательности, успешности тех людей, которые им "подвержены". И вдобавок - это показатель неких исторических, временных критериев того времени. Когда различные масла и благовония считались обязательным атрибутом как для женщин, так и для мужчин.

2.2.2 Художественные тексты советского периода

Обонятельная палитра казачьей жизни в художественной прозе М.А. Шолохова включает запахи степи и ее растительности, запахи земли, запахи Дона-батюшки, телесные запахи человека и родные домашние запахи.

В языке художественной прозы М.А. Шолохова мир запахов является выражением философской концепции писателя: это ощущение действительности сквозь призму восприятия главного его героя - казачества.

В художественной прозе М.А. Шолохова значительное место занимает обонятельный образ природы, свойственной казачьей жизни. Детально и многогранно М.А. Шолохов описывает ароматное многоцветье донских земель. Степь дышит запахами трав, чернозема, степных цветов. В русской художественной литературе не встречается подобных аналогов широкой обонятельной палитры растительного мира. Караулил людей луговой скоротечный покос, доцветало за Доном разнотравье, невровень степному, квелое и недуховитое.

Одна земля, а соки разные высасывает трава; за бугром в степи клеклый чернозем, что хрящ: табун прометется - копытного следа не увидишь; твердая земля, и растет по ней трава сильная, духовитая, лошади по пузо; а возле Дона и за Доном молчаливая, рыхлая почва гонит травы безрадостные и никудышные, брезгает ими и скотина в иной год (Тих. Дон, 3, 1).

От жаркой травы стлался тягучий густой аромат (Тих. Дон, 6, II).

Неотъемлемым компонентом степи является растение полынь.

Перед глазами ее (Ильиничны) на миг, как видение, возникла опаленная солнцем августовская степь, золотистая пшеничная стерня, задернутое сизой мглою жгуче-синее небо. Она отчетливо видела быков, пасущихся на полынистой меже, арбу с раскинутыми над ней пологом, слышала трескучий звон кузнечиков, вдыхала приторно горький запах полыни (Тих. Дон, 8, II).

Зимние воспоминания о лете живописуются одоричностью растительности, которая хранит свой летний дух.

В полдень где-нибудь в затишке (если пригревает солнце) грустный, чуть внятный запах вишневой коры поднимается с пресной сыростью талого снега, с могучим и древним духом проглянувшей из-под снега, из-под мертвой листвы земли. Тонкий многоцветный аромат устойчиво держится над садами до голубых потемок, до поры, пока не проснется сквозь голызины ветвей крытый прозеленью рог месяца, пока не кинут на снег жирующие зайцы опушенных крапин следов. (Подн. цел.1, 1).

Бражно пахло молодой травой, отсыревшим черноземом (Подн. цел.2, VIII).

Над хутором после утренней стряпни все еще стлался горьковатый кизечный дымок, легкий ветер шевелили над дорогой пресный запах цветущей лебеды (Подн. цел.2, XVIII).

А на гумнах от мороза пшеничная солома духовитей пахнет лазоревым августом, горячим дыханием суховея, летним небом. (Подн. цел.1, XIV).

На площади, густо заросшей лебедой, снова умолк, оборвался мерный топот пехоты. Слышно было только, как шаркают по голенищам поникшие, тяжелые метелки травы, покрывая зеленой пыльцою сапоги, да к удушливому запаху пыли примешался тонкий и грустный аромат доцветающей лебеды (Они сражались за Родину).

"Удивительно явственно проявился в этой метафоре космизм Шолохова: солома зимой пахнет летним небом. Запах как бы "выстраивает" ассоциативную цепочку человека земли: хлебное поле под жарким солнцем, стога соломы под звездным небом" [28, с.61].

В изображении М.А. Шолохова степь как доминанта казачьей земли является тем звеном, которое связывает человека с Родиной.

Ранней весной, когда сойдет снег и подсохнет полегшая за зиму трава, в степи начинаются весенние полы. Потоками струится подгоняемый ветром огонь, жадно пожирает он сухой аржанец татарника, скользит по бурым верхушкам чернобыла, стелется по низинам. И после долго пахнет в степи горькой гарью от выжженной и потрескавшейся земли (Тих. Дон.8. XVIII).

Отдохнуть бы Григорию, отоспаться! А потом ходить по мягкой пахотной борозде плугатарем, посвистывать на быков, слушать журавлиный голубой трубный клич, ласково снимать со щек наносное серебро паутины и неотрывно пить винный запах осенней, поднятой плугом земли (Тих. Дон, 6, X).

Невыразимо сладкий запах излучал оголенный чернозем (Тих. Дон, 4, VI).

Во всех произведениях М.А. Шолохова присутствует запах земли - это "невыразимо сладкий запах". Даже в данном случае "земляная ржавчина" воспринимается в метафорике сладости земли - той самой донской земли, которая является местом жизни и деятельности казака-хлебороба.

Хозяйственной деятельности присуща особая гамма запахов. Негативное сенсорное с точки зрения общенародной трактовки и позитивное, нормативное, отражающее казачий быт и его оценку хуторянами субстантивное словосочетание:

В приклетьях у кормушек конский сап и смачный запах навоза (Тих. Дон, 3, IV).

На базу долго гомонили ординарцы, где-то близко фыркали и мерно жевали лошади. Пахло сухими кизяками и не остывшей от дневного жара землей (Тих. Дон,7, IX).

Окружающее пространство приобретает сезонный "тонкий многоцветный аромат".Н.М. Муравьева пишет, "у Шолохова запах имеет цвет: ярко-зеленый - у свежей молодой травы, темно-красный - у вишневых садов по весне, а у цветущего донника - медвяно-желтый. Запах может быть едва уловимым и тягучим, густым".

Каждое время года для казака этнически-хозяйственно. Весенние запахи горьковатые, с прелым душком, винно-терпким ароматом, духом земли.

Свежий хворост был медвяно пахуч и липок, в нос ширяло запахом цветущего краснотала, землей попахивало, трудом, позабытым в неуемном пожаре войны.

Осень имеет свой аромат - это запахи свежеобмолоченной соломы, кизячных кирпичей, приготавливаемых на топливо для зимы, это "дыхание" яблок, груш, которые сушатся на еще жарком сентябрьском солнце для казачьего взвара.

Когда выходили из-за стола, кто - то дыша взваром и сытой окисью пшеничного хлеба, нагнулся над ним, всыпал за голенище сапога горсть пшена: для того, чтобы не сделалось чего с женихом с дурного глаза (Тих. Дон, 1, XXI).

А через полчаса на Гетманский шлях южный ветерок принес прогорклый и тревожный запах гари с пожара, бушевавшего в тридцати пяти верстах от шляха по чирским хуторам (Тих. Дон.6. LIX).

Несказанным очарованием была полна степь, чуть зазеленевшая, налитая древним запахом оттаявшего чернозема и вечно юным - молодой травы (Тих. Дон.6. ХLШ).

Улыбаясь и беззвучно шевеля губами, она (Аксинья) осторожно перебирала стебельки безыменных голубеньких, скромных цветов, потом перегнулась полнеющим станом, чтобы понюхать, и вдруг уловила томительный и сладостный аромат ландыша (Тих. Дон.7. I).

Тяжкий густой запах человеческих испражнений стеною стоял около конюшни. (Тих. Дон.7. III.)

Со степи сухой и теплый ветер несет к жилью медвяные запахи цветущего чабреца (Тих. Дон.7. VIII).

"Положительная оценка предполагает не только наличие у объекта тех или других достоинств, но и на то, что их общий "вес" превосходит "вес" отрицательных свойств. Точно так же отрицательная оценка объекта указывает не только на его изъяны, но и на то, что имеющиеся позитивные качества недостаточны для того, чтобы их компенсировать" [28, с.61].

По спине его (Звягинцева) поползли мурашки, и он зябко повел плечами, вспомнив тошнотно сладкий, трупный запах, с самого начала весны неизменно сопутствовавший полку в боях и переходах (Они сражались за Родину).

Казак, домашние животные (конь, собака, куры, гуси и др.), представители дикой природы (волк, сурок, уж, рыба и др.) и растения (пшеница, жито, степные травы и др.) живут в едином мире с Доном, землей, степью, месяцем, живут единой живой жизнью [28, с.61].

В основе наименований и характеристик запахов лежат оценочные реакции персонажа на воспринимаемый обонянием предмет. Поэтому обозначение запахов в художественном тексте - всегда средство выражения авторских оценок или оценок персонажа, которое одновременно выявляет особенности и образного видения мира и ассоциативного мышления.

Одорологическая сфера произведений М.А. Шолохова может отражать этническую лексику запаха и авторское восприятие запаха. Часто оценочные значения чувственно-вкусового типа характерны для мастера слова, они определяются, на наш взгляд, "натуральным" подходом к явлению, предмету, признаку: все, что натурально, обычно для казака обладает в основном позитивной оценкой, ибо это основание его материального быта, которое он познает с детства, растет и живет с ним. Этот наиболее индивидуализированный вид оценки позволяет применять ее почти всеобъемлюще: приятный - неприятный, душистый - зловонный и т.д. [35, с.62].

Запах родного дома, который характеризуется М.А. Шолоховым как запах домашности, имеет в повествовании писателя огромное значение.

В темноте Бунчук стукнулся коленом об угол его (сундука), не чувствуя боли, рванул дверь. В передней низкой комнатке никого не было. Он прошел во вторую и, не найдя и там никого, стал на пороге. От страшно знакомого запаха, присущего только этому дому, у него закружилась голова (Тих. Дон.5. IV).

Запахи казачьей домашности - это запах куреня, база, одежды, сбруи, запахи пищи и запахи домашних животных, забираемых на ночь в курень, даже запах мышей. Все, что создает быт казака, - это свое, родное, позитивное, - нормативное, как правило, сенсорно-вкусовое.

В кухне пахло свежими хмелинами, ременной сбруей, теплом человеческих тел (Тих. Дон.2. VIII).

Оглядев все хозяйство, Григорий вернулся в курень. В кухне сладко пахло топленным коровьим маслом, горячим припеком хлебов (Тих. Дон.5. XIV). Дробно зацокотали по полу крохотные копытца козлят, и свежо и радостно запахло сеном, парным овечьим молоком, морозом, запахом скотиньего база (Тих. Дон.6. XXXVIII).

Все здесь осталось таким же, каким было в то время, когда Григорий еще парнем захаживал сюда в отсутствие Степана; почти ни в чем он не видел перемен, словно время шло мимо и не заглядывало в этот дом; сохранился даже прежний запах: пахло бражным душком свежих хмелин, чисто вымытыми полами и совсем немного, чуть слышно - увядшим чабрецом (Тих. Дон.8. VIII).

Запах увядшего чеборца (чебреца) в доме означает, что хозяйка куреня чистоплотна, расторопна, верна православным традициям.

На другой день - праздник Троица. У Макарчихи пол усыпан чеборцом и богородицыной травкой (Алешкино сердце). В опрятной горенке было полутемно, тихо и прохладно. Сквозь щели закрытых от солнца ставней сочился желтый свет. От недавно вымытых полов пахло чебрецом и слегка - полынью (Подн. цел.2. Х).

Запах коня - друга казака в быту и на войне всегда позитивен. Это то, что близко казачьей душе:

Григорий разобрал пахучие ременные вожжи, вскочил на козлы (Тих. Дон.1. XV).

Колеса по самую ступицу проваливались в отсыревший, перемешанный со снегом и льдом песок, и через час на лошадиных боках и стегнах, под тонкими ремнями шлеек, уже показались белые пышные хлопья мыла, а в утреннем свежем воздухе остро и пьяняще запахло лошадиным потом и согретым деготьком щедро смазанной конской сбруи (Судьба человека).

Запахи пищи казачьей кухни обладают сенсорно-вкусовыми, нормативными и прагматическими оценками. Этот запах является неотъемлемой частью одорологических исканий.

Григорий пил чай с густым, тянким, как клей, медом. Мед сладко пахнул чабрецом, троицей, луговым цветом (Тих. Дон.6. II).

Хорунжий Чубов принес котелок щей, жирный их аромат разбудил офицеров, и через четверть часа опухшие со сна офицеры ели жадно, без разговоров, наверстывали за два потерянных в боях дня (Тих. Дон, 3, XV).

Глухо и мягко гоцали шаги проходивших пластунских сотен, погромыхивали брички и хода обывательских подвод, подвозящих к линии фронта боеприпасы и снаряжение, возле походных кухонь сладко пахло разопревшим пшеном, мясным кондером, сдобренным лавровым листом, и свежеиспеченным хлебом (Тих. Дон.7. X).

Запахи табака, махорки также описаны в негативе и позитиве:

Я (Мишка) с дедом не ляжу!. - Это почему ж? - У него от усов табаком дюже воняет! (Нахаленок).

Позитивность оценки: Но почти всюду над стрелковыми ячейками уже курился сладкий махорочный дымок, слышались голоса бойцов (Они сражались за Родину).

Если рассматривать телесные запахи в русле исторической динамики и их оценки в разные эпохи, то можно обнаружить много интересного. В XIX - нач. XX в. запах пота у людей, занятых физическим трудом, был одним из показателей социального расслоения общества. Этот запах делал очевидным невидимое - социальное положение человека: он обозначал собой род занятий.

Она (Аксинья) жадно вдыхала исходивший от него смешанный запах терпкого мужского пота и табака, такой знакомый и родной запах, свойственный лишь одному ему. Только по запаху она с завязанными глазами могла бы отличить своего Григория из тысячи мужчин. (Тих. Дон.8).

Шолоховские тексты проникнуты амбивалентностью, диалектикой противоположностей: сознательное/бессознательное, живое/неживое, существование/бессмертие. Бессознательное, являясь творческой кладовой, выводит на поверхностный уровень прообраз и приобретает современный облик.

Дарья сорвала прилепившийся к стеблю кукурузы цветок повители, близко поднесла его к глазам. Нежнейший, розовый по краям раструб крохотного цветочка, такого прозрачно-легкого, почти невесомого, источал тяжелый плотский запах нагретой солнцем земли (Тих. Дон.7. XIII).

В языке М.А. Шолохова органический и неорганический мир живут единой живой жизнью - такое осмысление действительности связано с древнейшими языковыми "прафеноменами" обоняния, которое является одним из самых архаических человеческих чувств.

Создавая сложную гамму запахов, М.А. Шолохов добивается того, что читатель органически включается в бытие казака, казачьего быта, природы, мирной жизни и войны. Единство казака и донской земли, донских степей, единство казака и Дона передается писателем через древнее чувство человека - способностью восприятия внешнего мира "обонятельной памятью". [35, с.62]

Запахи Шолохова обращены не к эстетическому и чувственному, но к живому и естественному. Запах пота - запах человека работящего, запах хлеба или кваса - запах дома, запах чабреца, земли, трав, образ природы - этих запахов мы не увидим в произведениях авторов предшествующих годов.

Да потому, что я (Григорий) для них (белых офицеров) белая ворона. У них - руки, а у меня - от старых музлей - копыто! Они ногами шаркают, а я как ни повернусь - за все цепляюсь. От них личным мылом и разными бабьими притирками пахнет, а от меня конской мочой и потом (Тих. Дон, 7, X).

Аксинья, уткнувшись лицом ему под мышку, дышала таким родным, пьянящим запахом его пота, и на губах ее, порочно-жадных, скрытая от глаз Григория, дрожала радостная, налитая сбывшимся счастьем улыбка (Тих. Дон, 2, X).

Если говорить о казачьем восприятии и оценке запаха, то оно прежде всего "биологическое", так как неразрывно связано с "предметным" мировоззрением казака, с его пониманием единства окружающего мира - природы и людей.

Выводы:

1. Запахи - важная область восприятия человеком действительности, это не только биологический, но и социокультурный знак. Он является одним из средств передачи сложного мироощущения автора.

2. Запах - феномен культурный (а значит, социально-исторический). Запахи приобретают социальную значимость не только потому, что наряду с природными ароматами появились искусственно созданные, а потому, что многие запахи приобретают социальный смысл, становясь единицами социального кода.

3. В общем смысле код - средство коммуникации. Код является "строительным материалом" для знака в тексте.

4. "Код", как и его подвид "субкод", являются составной частью семиотической системы и необходимы в художественном тексте как средства экспликации творческого замысла.

5. Художественный текст - пространство реализации семиотических кодов, среди которых мы выделяем запахи как средство вербализации творческого замысла автора.

Заключение

Семиотика по-прежнему служит мостом между различными науками (естественными и гуманитарными) и искусством, поэтому закономерно наше внимание к ранее неисследованной семиотической системе запахов.

Также нас интересовала типология знака и одно из проявлений семиотики в художественном тексте: субкод "запах".

Целью нашего исследования являлось рассмотрение не только семиотики как науки о знаках в аспекте анализа художественного текста, который и сам является сложным знаком, но и такого семиотического субкода "запах".

В процессе исследования было дано определение семиотики как науки в синхроническом и диахроническом аспектах, было отмечено, что усилился интерес к семиотике и знаковым системам.

В сегодняшней лингвистике семиотика продолжает оставаться востребованным и стремительно развивающимся направлением исследования; поскольку проявляет интерес к абсолютно новым областям знания и объектам.

Текст, являясь сложным знаком, имеет план выражения и план содержания, отсюда следует, что, поскольку знак также характеризуется наличием этих категорий, это позволяет нам не только сопоставить, но и разграничить эти два понятия. Так, знак - кодовое выражение с заданным смыслом, а текст - отдельный знак, обладающий глубинной иерархией смыслов. Таким образом, код служит "строительным материалом" для плана выражения текстовых знаков.

В ходе данной работы субкод был определен нами как самостоятельная семиотическая единица и как разновидность общего коммуникативного кода. Так, каждый код и субкод образуют собственную систему с определенными функциями.

Воздействие субкода может достигаться с помощью языковых средств разных уровней. Для этого используется ритмическая организация текста, грамматическая семантика и другие средства, через которые информация в художественном тексте может выражаться как эксплицитно, так и имплицитно.

Было установлено, что характер передаваемой знаковой информации в художественном тексте специфичен, это эмоциональная и эстетическая информация. Эти виды информации требуют особых способов передачи, в том числе через эмоциональное и эстетическое посредством воздействия ольфакторного субкода на читателя.

При проведении данного исследования необходимо была рассмотреть прагматику запаха как знака и единицы художественного текста.

Анализ текстовых фрагментов позволяет сделать следующий вывод: вербально выраженные запахи разнообразны по своему происхождению, эмоциональной оценке и степени интенсивности. Нам представляется возможным систематизировать описания запахов по группам, из которых наиболее активно используются следующие: природные (земля, трава, дождь, цветы), телесные запахи, бытовые (краска, спички, керосин), гастрономические (кофе, щи, пироги), парфюмерии (духи, пудра, мыло), запахи табака и алкоголя и др.

В целом, как приятные оцениваются природные запахи: леса, травы, дождя; бытовые запахи чаще понимаются как неприятные, а гастрономические характеризуются двойственностью оценки. Так, в литературе XIX века мы нигде не встретим запаха человеческого тела, тогда как в художественных текстах советского периода он достаточно часто встречается.

В данном исследовании запах - не просто биологическое, психологическое или социальное явление. Запах - феномен социокультурный, а значит, и возможности его оценки расширяются.

Запахи, воссоздавая в тексте культурную целостность определенного пространства, свидетельствуют о традициях, особенностях быта героев, их увлечениях и труде. Каждый социум по-своему воспринимает, оценивает реальность, отражая ее в национальной картине мира, где субкод "запах" занимает свою нишу.

Символ, знак - чрезвычайно важное понятие в анализе художественного текста. Воспринимая смысловое содержание знака, мы способны испытывать эмоциональное воздействие. Семиотический код "запах" участвует в расшифровке и интерпретации имплицитных смыслов художественного текста.