“My dear Jane, make haste and hurry down” (J. Austen)

“Can I come in? - Come in” (E. Waugh)

Фактитивный совет, как правило, исходит от лица, считающего себя авторитетом. Наличие каких-либо субординационных отношений между дающим и получающим совет необязательно. Давая совет, говорящий предполагает, что слушающий может выполнить каузируемое действие, которое он сам бы выполнил. Фактитивный совет может вызвать негативную реакцию слушающего, поскольку люди, как правило, не любят непрошенных советов.

Пермиссивно интерпретируемые побудительные высказывания имеют свои особенности. Данным высказываниям обычно непосредственно предшествует неречевой стимул или вопрос, в котором содержится просьба о разрешении или совете со стороны того лица, которое в будущем директивном акте готово выступать в роли исполнителя прескрипции. Просьба о разрешении чаще всего направлена «снизу вверх».

Директивные РА, выражающие разрешение, отмечаются краткостью, т.к. все участники ситуации и все обстоятельства, при которых должно совершиться действие, уже известны говорящему. Разрешение также может быть выражено одной императивной словоформой или оно может представлять собой одну из разрешающих формул типа o'key, please и т.д.

Побуждения с отрицательной формой глагола подразделяются на прохибитивные и превентивные.

Специфика смысловой структуры такого директива состоит в том, что в них есть оператор отрицания. Данные директивные РА каузируют неисполнение какого-либо действия.

Прохибитивные повелительные высказывания в свою очередь подразделяются на две группы в зависимости от того, совершается ли запрещаемое действие в момент речи или не совершается, т.е. в зависимости от презумпции существования действия р или не р до момента и в момент побуждения. В первом случае запрещается продолжать совершающееся действие. Во втором случае запрещается начинать несовершающееся действие [214].

Акцентируя отношения говорящего и слушающего в акте коммуникации, Э. Тсуи разделяет все побуждения на два больших класса: реквестивы, в которых “адресату представляется выбор (option) исполнения искомого действия” и инъюнктивы, которые такого выбора не предоставляют [304]. На основании таких критериев, как бенефактивнoсть действия для слушающего или говорящего и исполнитель действия (слушающий/говорящий/оба коммуниканта), среди реквестивов выделяются пять подтипов: просьба о разрешении, предложение (offer, proposal), просьба совершить действие, приглашение [там же]. Немаркированной формой реквестивов признаются вопросительные предложения. Характеристики реквестивов Э. Тсуи схематически представляет в следующем виде:

	Speaker action	Addressee action	S and A action
Speaker benefit	request for permission	Request for action	--
Addressee benefit	Offer	Invitation	--
S and A benefit	--	--	proposal

К инъюнктивам Э. Тсуи относит, с одной стороны, приказы, обязательные для исполнения -- мандативные РА (mandatives), в которых “говорящий побуждает слушающего исполнить или не исполнять действие, бенефактивное для говорящего” [289]. К ним принадлежат инструкции и угрозы. С другой стороны, побуждения, в которых говорящий рекомендует слушающему (advocate) исполнение действия в интересах слушающего, причем за слушающим признается право выбора исполнения действия -- это РА - рекомендации (advisives) [289] Среди последних выделяются советы и предупреждения (warnings). Немаркированная форма инъюнктива определяется как императивное предложение.

Этот краткий обзор свидетельствует об отсутствии единого подхода к выделению подтипов РА директива и о том, что в известных прагмасемантичесиких классификациях подтипов директива наблюдается смешение оснований деления и, как следствие, объединение в один подтип таких неоднородных явлений, как приказ и требование [72], приказ и разрешение [там же], директивы и угрозы (менасивы), причисление приказов и советов к инъюнктивам в отличие от реквестивов [289] и пр. В связи с этим насущной необходимостью является переосмысление и уточнение прагматических разновидностей директива и их систематизация.

В результате проведенного иследования на основе прагмасемантического критерия в настоящей работе выделяем следующие разновидности директивных РА: приказы, требования, просьбы, советы и пожелания, разрешения, запреты. Рассмотрим каждую из разновидностей подробнее.

Приказ -- это прагмасемантическая разновидность РА директива, соответствующая перформативной формуле “I order you to do p”.

Логико-семантическая модель приказа имеет вид: Do p (интонация приказа) = [я приказываю тебе сделать нечто, предлагая, что ты должен сделать то, что я хочу], а также [Желая побудить тебя сделать это, я говорю: я хочу, чтобы ты сделал это] [43].

Ситуативной характеристикой РА приказа является то, что статус адресанта выше статуса адресата (социальный статус, коммуникативное лидерство и пр.). Например:

хозяйка дома -- служанке:

“Bring me my salts, Hill” (J. Austen),

разговор соучастников преступления в момент сокрытия трупа:

“Let him in and put him behind the steering-wheel” (J. Chase)

Реализуя приказ, говорящий в силу своего статуса уверен, что он будет исполнен, в противном случае произнесение приказа бессмысленно. Сложившаяся система общественных отношений определяет неизбежные отрицательные последствия для адресата в случае невыполнение приказа (служанка может быть наказана, уволена и т.п.). Этот фактор служит важным различием между приказами и требованиями.

Отличительное свойство РА приказа заключается в том, что он реализуется только прямо, эксплицитныими формами побуждения - императивными предложениями.

Запрет -- прагмасемантическая разновидность РА директива, которая представлена перформативными формулами “I prohibit you to do p”, “I order you to stop doing p”. В отличие от приказа, запрет предполагает обязательность прекращения или невыполнения действия р для адресата, выражая определенное предписание или инструкцию.

Условие истинности РА запрета -- приоритетный статус его адресанта, так как запрещение чего-либо вышестоящему коммуниканту невозможно.

Прохибитивными высказываниями принято считать те, в которых каузируется прекращение действия: Stop doing p. Превентивными называют те высказывания, которые каузируют неисполнение действия, рассматриваемого как нежелательное: Don't do p.

Таким образом, прохибитивные директивы имеют значение запрета, превентивные -- значения предостережения, например:

“Hold! Stop your murd'ing hands at Pallas's commands!” (G. Villiers)

“Don't touch what is not yours” (A. Christie)

Превентивные предложения, типа Don't catch cold!, Don't break glass! выражают предостережение, адресованное слушателю, чтобы он проявил осмотрительность и не совершил бы действия, которое могло бы нанести ущерб говорящему или третьему лицу [24, 214], тем самым в РА запрета всегда присутствует сопутствующая оценочная иллокуция (действие оценивается негативно). Так, предложение Don't catch cold в ситуации, когда адресат пьет холодную воду, интерпретируется как Don't drink cold water.

Необходимо также отметить, что РА запрета не предполагают возможности выбора для адресата, а ориентированы на обязательное исполнение. Вследствие этого РА названных подтипов, как правило, реализуются прямо с помощью императивных конструкций, ср.: Stop crying! Stop crying, please! Если первое высказывание реализует РА запрета, то второе - просьбы, о чем свидетельствует маркер вежливости please.

Требование -- это прагмасемантическая разновидность РА директива, которая может быть выражена перформативной формулой I demand that you
do p.

Cтатус адресанта требования может быть как выше, так и равен статусу адресата. Тем самым исполнение требуемого не является облигаторным для адресата. Например, язвительное требование мистера Рочестера в ответ на слова юриста во время венчания:

“I would remind you of your lady's existence, sir; which the law recognizes if you do not.

Favour me with an account of her -- with her name, her parentage, her place of abode” (Ch. Brontл)

Хотя приказ и требование подчас объединяют в один подтип директивов -- прескриптивные РА [72], по нашим данным, между приказом и требованием есть ряд существенных отличий. Так, приказ не предполагает выбора адресатом возможности выполнения/невыполнения интендируемого действия и облигаторность выполнения р обеспечивается различием статусов коммуникантов. Напротив, в требовании, также представляющим действие р как облигаторное для адресата, отсутствует необходимое обеспечение этого условия. Тем самым при реализации приказа на первый план выходит речеактовый аспект адресата и адресанта: последний осознает свой подчиненный статус и в соответствии с этим готов подчиниться и исполнить желаемое действие. В отличие от этого, в требовании доминируют денотативный и ситуативный аспекты РА: соотношение статусов коммуникантов свидетельствует, что выполнение требования не обязательно для адресата, однако содержание высказывания и ситуация РА обусловливают высокую степень вероятности реализации конечной интенции РА. Например, Джулия Ламберт, начинающая актриса, и директор театра:

(Director) “I like you and admire you”.

(Julia) “Prove it then,” she said violently. “Give me fifteen pounds a week and I will believe you”.

(Director) “ Fifteen pounds a week? You know what our takings are. How can I?” (S. Maugham)

Просьба как прагмасемантическая разновидность РА директива характеризуется предоставлением адресату потенциального выбора исполнения или не исполнения интендируемого действия. Формула данной разновидности РА директива имеет вид I ask you to do p.

Как отмечает А. Вежбицка, логико-семантической моделью побуждения Do it (с интонацей просьбы) является = [я прошу тебя сделать нечто, полагая, что ты можешь сделать это, а можешь и не делать этого] [43]. Тем самым очевидно, что различие между приказом и просьбой состоит в исходных посылках: приказ содержит в глубинной структуре предложения мысль о том, что адресат должен делать то, что хочет от него говорящий, а просьба содержит в глубинной структуре предложения мысль о том, что адресат может сделать, но может и не сделать того, что от него хочет говорящий (ср.: «постулаты значения» для просьб Д. Гордона и Дж. Лакоффа [58]).

Статусные отношения коммуникантов в просьбах допускают как их равенство, так и неравенство, что определяет факультативность выполнения интендируемого действия для адресата.

Важнейшим отличием данной прагмасемантической разновидности РА от других директивов выступает способ представления и реализации высказывания, то есть доминирует метакоммуникативный речеактовый аспект. В просьбах предоставление адресату потенциального выбора проявляется в вопросительном оформлении косвенных директивов - запросов о возможности /желании выполнить искомое действие в виде общих вопросов с модальными глаголами Can you do p? Would you like to do p?, повествовательных или повелительных конструкций с присоединенными постпозитивными маркерами вежливости и побудительности can/could you, will/would you, shall we: Do p, will you? Let's do p, shall we?, так называемых tag questions (именуемых разделительными, а также сегментированными [221] вопросами) типа You will do p, won't you? и их экспрессивно окрашенными разновидностями, в которых обе части конструкции позитивные либо негативные. Например:

“Could we put off our wedding till a little later? “(Th. Hardy)

“Who wrote the letter? Will you let me look at it?” (Th. Hardy)

“Tell uncle I'm in trouble, will you?” (E. Brontл)

“Julia, you will see Avice Chrichton after the performance, will you?” (S. Maugham)

Семантически набор глаголов-операторов вопросительных предложений - просьб ограничен значениями возможности и желания, выраженными семами can, would like и их синонимами (об этом см. также [105]).

Отличительной чертой РА просьб является и наличие мaркеров вежливости please, pray, и различных конструкций, содержащих эти маркеры типа an it please + Pron, may it please + Pron, отражающих этические нормы эпохи и развитие системы языка. В просьбах названные прагмасемантические особенности функционируют обособленно либо в сочетании, например:

“Jinny! Please do what I say” (J. Priestley)

“Could we discuss everything now, please? That is what we really need” (J. Chase)

Поскольку в структурно вопросительном высказывании с маркером вежливости типа please , по мнению Р. Конрада, “с самого начала существует гибридная языковая стуктура, включающая в равной мере вопрос и просьбу”, он рассматривает РА, содержащие эти маркеры, как гибридные, в которых в рамках одной пропозиции одновременно реализуюся в различных РА [105]. Исходя из принятого в настоящей работе понимания, каждое высказывание, в том числе, содержащее несколько иллокутивных сил, реализует лишь один РА, соответствующий его ведущей иллокутивной силе, характеру ситуации, перлокутивному эффекту. По нашим даным, информативный ответ (как в квеситивах) на просьбы - вопросы о возможности выполнения действия в инварианте отсутствует, реакцией адресата является осуществление интендируемого действия. На этом основании подобные РА трактуем как косвенные директивы - просьбы с сопутствующей иллокуцией спрашивания.

Coвет и пожелание -- это прагмасемантические разновидности РА директива, которые могут быть выражены перформативной формулой I advise you to do p.

Характерной особенностью совета, отличающей его от директивов иных разновидностей, служит бенефактивность интендируемого действия с точки зрения адресанта. Адресант РА совета наделен правом оценивать бенефактивность действия, представлять его как наилучшее в силу различия статусных ролей коммуникантов. Доминирующая позиция адресанта определяется превосходящим социальным статусом адресанта (ролью, возрастом), либо его коммуникативным лидерством при равенстве социальных статусов (наличием жизненного опыта и пр.). Например: миссис Фэйрфакс, будучи гораздо старше, советует Джен Эйр:

“I hope all will be right in the end”, she said “but believe me, you cannnot be too careful. Try and keep Mister Rochester at a distance; distrust yourself as well as him. Gentlemen in his station are not accustomed to marry their governesses” (Ch. Brontё)

Долли советует своей приятельнице Джулии Ламберт:

“For your own sake, Julia dear, do be sensible. Don't go about with this young man any more. Drop him” (S. Maugham)

Условие успешной реализации РА совета -- авторитетность адресанта для адресата. Нарушение этого условия приводит к дефекту коммуникации, например, мистер Рочестер с презрением отвергает совет брата своей жены:

“We had better leave her”, whispered Mason.

“Go to the devil!” was his brother-in-law's recommendation”

(Ch. Brontё)

Тем самым совет представляет собой необлигаторное побуждение к совершению действия, бенефактивного по оценке адресанта, причем адресант пользуется авторитетом адресата. Доминирующими аспектами РА совета выступают адресант и адресат, ситуация и контекст высказывания.

По нашим данным, советы и пожелания не имеют ограничений в способе реализации РА: они могут быть как прямыми, так и косвенными, представленными эксплицитными либо имплицитными побуждениями, ср.:

“Have a rest, Jane, drink a glass of wine” (Ch. Brontё)

“Michael, why don't you let that flat in mews to Tom?” (S. Maugham)

Разрешение -- это прагмасемантическая разновидность РА директива, которая может быть представлена перформативной формулой I allow you to do p. Условием истинности РА разрешения является более высокий статус адресанта, наделяющий его правом санкционировать то или иное действие. Нарушение этого условия делает разрешение бессмысленным. Семантическая особенность разрешения -- бенефактивный характер искомого действия для адресата, что отличает разрешение от приказа. Разрешения - директивы могут быть выражены прямо и косвенно. Первые представляют собой РА императивной структуры:

”Can't I come and see you while you are resting?

All right. Come at half past five. I'll give you a cup of tea” (S. Maugham)

Косвенно выраженные разрешения реализованы повествователными утвердительными предложениями с модальными глаголами You may…, you can…, etc., повествовательными предложениями с семами возражения в отрицательной форме I don't mind, I don't object, etc., например:

“I don't mind your bringing Avice to my dressing-room in the evening.” (S. Maugham)

Завершая обзор прагмасемантических разновидностей директива, следует обобщить их морфологические и семантические свойства. Так, в современном английском языке побудительные высказывания с глагольной формой 2-го л. не имеют прагмасемантических ограничений. Для форм 3-го л. и совместного лица существуют некоторые ограничения: они не выражают такую прагмасемантическую разновидность директива как инструкцию.

Побудительные высказывания с формой совместного лица могут иметь значения просьбы и предложения, но не приказа, совета или разрешения. Это связано с тем, что в данном случае адресант соответствует и прескриптору, и одному из исполнителей действия и его статус не может в полной мере быть выше статуса адресатаслушающего.

2.5 Стратегии вежливости в РА директивах

В реальном речевом взаимодействии РА директивы образуют побудительный дискурс, который на протяжении своего развития претерпевает существенные изменения, связанные с изменениями принципов межперсонального общения. Важнейшие из них суммированы Дж. Личем как принцип кооперации, вежливости, заинтересованности, способствования [268], причем первоочередность их значения зависит от культурных, социальных, в том числе исторических, лингвистических факторов. Для директивных РА принцип вежливости имеет первостепенное значение: с одной стороны, случаи косвенной реализации речевых актов, нарушающие принцип количества, могут быть объяснены вежливостью, так как импликация более вежлива, чем прямо выраженное значение. С другой, побуждение неизбежно наносит ущерб адресату, «вторгаясь» в его мир и побуждая изменить его, поэтому оно особенно нуждается в соблюдении принципа вежливости как фактора «компенсации» этого ущерба. Предпринимаемый анализ стратегий вежливости в РА директивах (и шире -- побудительном дискурсе) как диахронически постоянных и переменных элементов требует уточнения основных понятий коммуникативного принципа вежливости и методов его изучения.

Коммуникативные принципы реализуются на уровне дискурса. В современной лингвистике понятие дискурса не получило однозначной трактовки и определяется как текст, высказывание, устная речь, все формы речевого общения [20, 52, 67, 70, 81, 146, 204, 280, 285]. Последняя трактовка ближе всего идее диахронического анализа прагматических характеристик предложения. В настоящем исследовании опираемся на толкование дискурса как текста, “представленного в виде особой социальной данности” [191], как "ингерентно контекстуализированные высказывания" -- единицы устной или письменной речи [277], и на трактовку дискурса И.С. Шевченко как текста (тексты), созданного в результате речевой деятельности представителей определенной лингво-культурной общности, рассматриваемого в совокупности его лингвистических параметров и социокультурного контекста [225], причем к дискурсу мы относим “все формы устной и письменной речи: естественно протекающие бытовые и официальные разговоры, интервью, письменные тексты” [208].

Побудительный дискурс как система речевого взаимодействия в определенной лингво-культурной общности зависит от социальных, культурных (ценностных, этических, эстетических и пр.) компонентов этой общности, от этоса -- конкретного “стиля” взаимодействия в социуме, обобщенного типа речевой интеракции. Общая ориентация этоса на те или иные принципы и стратегии вербальной коммуникации зависит, в частности, от ценностей определенной культуры рассматриваемых как хорошие/плохие, желательные/нежелательные и т.п., и ее норм -- правил и ожиданий, выражающих требования общества к поведению его членов [266].

Основные подходы к изучению этих правил группируются вокруг конверсационных принципов, предложенных П. Грайсом и P. Лакофф [61, 231], и принципа вежливости [177, 250, 268].

Осуществление перлокутивного эффекта побуждения основано на кооперированном достижении цели. Принципы кооперации (сотрудничества), лежащие в основе речевого поведения личности, сформулированы П.Грайсом как постулаты количества (информативности), качества (истинности), релевантности (уместности), способа выражения (ясности) [61].

Достижение планируемого адресатом РА воздействия требует соблюдения правил прагматической компетенции. Они сформулированы Р.Лакофф как правило ясности выражения и правило вежливости [264], причем второе правило она детализирует: не вмешивайся, предоставляй собеседнику право выбора, будь дружелюбен.

Разработка теории вежливости Дж. Личем позволила сформулировать принцип вежливости в его негативной и позитивной форме: минимизируй невежливые утверждения и делай максимальными вежливые утверждения [268]. Роль принципа вежливости Дж. Лич усматривает в поддержании социального равновесия, доброжелательных отношений между партнерами по коммуникации для достижения взаимопонимания. С учетом того, что одни иллокутивные акты по своей природе связаны с положительной вежливостью (предложения выполнить действие), а другие с отрицательной вежливостью (приказы), негативная вежливость заключается в минимализации невежливых иллокуций, а позитивная -- в усилении вежливых иллокуций. Дж. Лич выделяет шесть максим принципа вежливости: максимы такта и великодушия (в комиссивах); максимы похвалы и скромности (в экспрессивах и ассертивах); максимы согласия и симпатии (в ассертивах) [268]. Понятие негативной вежливости Дж. Лич связывает с директивами, а позитивной -- с комиссивами (о связи определенных типов РА с позитивной/негативной вежливостью см. также [164, 165, 177] и др.).

Категория вежливости является аксиологической категорией: само понятие “вежливость” представляет абстрактную социальную ценность и в этом смысле является универсальным, хотя способы его вербальной и невербальной реализации культурно-специфичны [172, 204, 271, 285]. При изучении исторических изменений принципа вежливости в побудительном дискурсе используем методы анализа стратегий коммуникации, основанные на понятии “лица” -- позитивной социальной ценности, на которую претендует индивид [255]. Исходя из основной стратегии общения -- “дипломатических усилий” коммуникантов обеспечить сохранность и защиту этой ценности [186], коммуникация строится по принципу стремления избежать конфликтов, кроме случаев намеренно конфликтной интеракции, на которые распространяется действие “ингерентной или мнимой невежливости” (стратегии “невежливости” выделены Дж. Кулпепером по аналогии со стратегиями вежливости [251]).

Понятие лица понимается П. Браун и С. Левинсоном как стремление к тому, чтобы, с одной стороны, действиям индивида не мешали (негативное “лицо”), а с другой -- чтобы его цели и стремления одобряли другие участники коммуникации (позитивное “лицо”) [248]. Помимо понятия “лица” личность обладает и рациональным потенциалом (rationality), то есть способностью избирать методы достижения своих целей, исходя из самих целей [там же]. В совокупности это позволяет моделировать некую «идеальную личность» (model person), последовательно осуществляющую свои цели в общении. Ценность предложенного метода для настоящего исследования в том, что он дает возможность проследить логику выбора конкретной стратегии вежливости в побудительном дискурсе.

На выбор стратегий коммуникации влияют социальные факторы (социальная дистанция говорящего и слушающего, иерархическое соотношение их статусов), а также преимущественная ценность той или иной стратегии для определенной лингвокультурной общности (речевой этикет и т.п.): так, степень вежливости возрастает с увеличением социальной дистанции между коммуникантами и с повышением статуса слушающего над статусом говорящего. Она также возрастает с увеличением степени риска угрозы лицу (вмешательства) [248].

В качестве практической методики данного исследования используем моделирование стратегий речевой реализации принципа вежливости на основе диады позитивных и негативных принципов П.Браун и С.Левинсона (она избрана как наиболее полный перечень стратегий, хотя сами авторы указывают, что он не является исчерпывающим). К негативным стратегиям принадлежат: (N1) выражайся косвенно, (N2) задавай вопросы, будь уклончив, (N3) будь пессимистичен, (N4) минимизируй степень вмешательства, (N5) уважай мнения и желания адресата, (N6) извиняйся, (N7) имперсонализируй адресанта и адресата, (N8) представляй акт вмешательства как общее правило, (N9) преуменьшай, (N10) выражайся так, словно тебе делают одолжение, а не ты обязываешь адресата [248].

К позитивным стратегиям относятся: (P1) относись с пониманием к интересам и добродетелям адресата, (P2) преувеличивай интерес, одобрение, симпатию к адресату, (P3) увеличивай степень интереса к адресату, (P4) используй маркеры принадлежности к группе, (P5) ищи согласия, (P6) избегай несогласия, (P7) предполагай, создавай, утверждай общность интересов, (P8) шути, (P9) утверждай, предполагай, что говорящему известны заботы и желания адресата, (P10) предлагай, обещай, (P 11) будь оптимистичен, (P12) вовлекай в деятельность и адресата, и адресанта, (P13) приводи (запрашивай) причины, (P14) предполагай и утверждай взаимность, (P15) демонстрируй понимание и симпатию к адресату [248].

Хотя советы не отнесены авторами данной типологии к средствам реализации стратегии (Р15), полагаем, что по своей прагмасемантической природе она служат непосредственноым проявленем заботы адресанта, его заинтересованности в успехе адресата. Поэтому в данном исследвании РА советы относим к стратегии (Р15), как это делает, например, Р. Копытко [262].

Понятия РА и стратегии в настоящем исследовании не выступают эквивалентами. Определенная стратегия может быть реализована и несколькими, и одним речевым актом, причем стратегия определяет выбор локутивного аспекта РА и сочетание стратегий в дискурсе.

В побудительном дискурсе XVI - XX вв. наблюдаем различную ориентацию и способы реализации принципа вежливости. По нашим данным, в целом РА директивы способны реализовать как позитивные, так и негативные стратегии вежливости; их количественное соотношение варьируется в диахронии.

Таблица 2.5.1

Стратегии вежливости в английском побудительном дискурсе (в процентах)

Век Стратегия	XVI	XVII	XVIII	XIX	XX
N1	11	21	29	41	40
N2	7	5	9	8	12
N4	9	6	7	8	8
N5	18	17	10	5	5
N7	3	2	4	4	3
N8	5	4	4	3	4
Итого	53	55	63	69	72
Р4	8	8	4	4	3
Р5	13	16	13	5	5
Р12	10	8	7	7	8
Р13	3	2	5	4	6
Р15	13	11	9	11	7
Итого	47	45	37	31	28
Всего	100	100	100	100	100

Количественные величины, выделенные в табл. 2.5.1 жирным шрифтом, представляют собой существенные, неслучайные колебания частот (рассчтанные по указанной выше формуле среднеквадратичного колебания долей). Они являются диахроническими переменными и будут рассмотрены в разделе 4. Остальные величины обнаруживают случайность колебаний; их количественная стабильность позволяет считать их диахрониическими постоянными. Рассмотрим такие стратегии подробнее.

Как следует из табл. 2.5.1, в в побудительном дискурсе за исследуемый период зарегистрированы однотипные наборы из шести негативных и пяти позитивных стратегий вежливости, однако из них лишь три негативные стратегии (N4), (N7), (N8) и одна позитивная (Р12) относительно стабильны в количественном плане.

Как постоянное общее свойство побудительного дискурса следует отметить доминирование негативных стратегий над позитивными на протяжении всего исследуемого периода, что соответствует ингерентно негативной ориентации побуждения как ликоповреждающего акта речи.

Стратегия негативной вежливости (N4), составляющая 6 - 9% выборки, направлена на минимизацию степени вмешательства, которое отличает РА директив. Для анализируемых РА стратегия (N4) определяется самой семантико-прагматической природой побуждения как ингерентно ликоповреждающего акта речи. Этим объясняется тот факт, что, по нашим данным, данная стратегия в равной мере характерна в ситуациях общения равноправных по статусу коммуникантов и в ситуациях ликоповышения, встречаясь также в ситуациях ликопонижения, например:

“How about telling me something about yourself?” (В. Jonson)

“Come on and sit down on the ground for a minute “ (S. Maugham)

“Let him go and find some place” (E. Waugh)

Стратегия негативной вежливости (N7), выражающааяся в имперсонализации побуждения, ориентирована на то, чтобы избежать прямых форм “вмешательства”, предотвратить прямую угрозу негативному “лицу”. В локуции РА она реализуется глагольными формами пассива, которые служат показателем дистанцированности адресанта от адресата, конструкциями с безличным подлежащим it и т.п., например:

“Be governed by your knowledge, and proceed

I' the sway of your own will” (W. Shakespeare)

“Pray you, let Cassio be received again” (W. Shakespeare)

“Get the money and it'll be all right” (E. Waugh)

В нашей выборке частотность этой стратегии несущественно колеблется от 3% до 4% в XVI в. по сравнению с XIX в. Ее невысокая встречаемость соответствует описанной выше особенности локуции РА директива, где преобладают глагольные формы актива.

Использование стратегии (N7) в побудительном дискурсе обусловлено, в основном, фактором социального расстояния между коммуникантами; она преобладает в ситуациях ликоповышения или равенства адресанта и адресата.

Стратегия (N8) в директивах имеет целью смягчение ликоповреждающего эффекта РА путем своеобразного “снятия с себя ответственности” адресантом за высказываемое побуждения за счет апеллирования к общим правилам, закономерностям, принятому в обществе порядку вещей, например:

“Sir John Falstaff. ...But I prithee, sweet Prince, put the gallows all around England when thou art king” (W. Shakespeare)

Утверждение общепринятого характера побуждения реализуется как последовательностью простых РА директива и констатива (как в приведенном выше примере), так и сложными РА. В них снижение степени ликоповреждения осуществляется сопутствующим РА-функцией, содержащим указание на то, что это общепринятый порядок вещей. Применение стратегии (N8) сигнализирует о социальной дистанции между говорящими, реже о равенстве коммуникантов, например:

“Don't trouble yourself to give her a character; I shall judge for myself”

(Ch. Brontё)

“Sit down, you can't be late, you know” (J. Chase)

К диахронически постоянным свойствам позитивных стратегий побуждения в целом относим то, что напротяжении XVI - XX вв. их численность и частотность уступает негативным стратегиям (они составляют менее половины всех наших примеров -- от 47% до 29% , см. табл. 2.5.1.).

Относительна количественная стабильность в плане диахронии отличает стратегию (Р12), предполагающую вовлечение всех коммуникантов в общение в целью снижение эффекта ликоповреждения. И содержание, и языковое оформление (конструкция Let + Pron.plur), и частотность стратегии (Р12) сохраняются неизменными за исследуемый период времени, что позволяет считать ее диахронической постоянной для побудительного дискурса, например:

“Let us seek out some desolate shade and there

Weep our sad bosoms empty” (W. Shakespeare)

В XVI в. в соответствии с языковыми особенностями эпохи в роли данной стратегии обнаружимваем обобщающее местоимение we в позиции после глагола, исчезающее из локуции директивных РА позже:

«Well, sit we down,

And let us hear Bernardo speak of this” (W. Shakespeare)

“Break we our watch up, and by my advice

Let us impart what we have seen tonight

Unto young Hamlet…..” (W. Shakespeare)

В ходе реализации стратегии (Р12) особое значение приобретает принцип кооперации и стремление к сотрудничеству коммуникантов. Включенность в каузируемое действие самого адресанта (we, us) свидетельствует о его доверительном, дружеском отношении к адресату, тем самым данная стратегия характерна для ситуаций общения равных по социальному статусу или близких по ситуативной роли коммуникантов, например:

Malkolm - Macduff: “Let's make out medicines of our great revenge

To cure this dadly grief” (W. Shakespeare)

Обнаруженная стабильность позитивной стратегии (Р12) в плане диахронии может быть объяснена самой прагматической природой побуждения-вмешательста, которое компенсируется стремлением адресанта участвовать наравне с адресатом в выполнении интендируемого действия как прием уменьшения степени угрозы лицу.

Выводы по второй главе

Результаты проведенного анализа прагматических свойств РА директива в английском языке XVI - XX вв. позволили обнаружить сущностные прагматические характеристики системы директива и описать ее исторический инвариант.

РА директив моделируется в виде аспектно-блочной модели, состоящей из трех блоков с их аспектами:

Антропоцентрический блок директива включает аспекты адресанта, адресата РА и их интенций. Адресант определяет выбор содержания сообщения и его иллокутивную цель. По числу адресантов РА директивы бывают моно- и полиперсонажные, по направленности интер- и интракоммуникативные (аутоадресатные), соответствующие общению с другими коммуникантами либо аутокоммуникации адресанта.

По ориентации на адресата РА директивы разделяются на массово-, коллективно- и индивидуально ориентированные.

Сообразуясь с коммуникативным статусом адресата, адресант выбирает способы достижения иллокутивной цели РА -- прямой или косвенный. Аспекты адресанта и адресата также формируют стратегии и тактики коммуникации, в частности, стратегии вежливости.

Интенция РА взаимосвязана с экстралингвистическими факторами --психологическим состоянием адресанта, его интересами, социальным статусом, его представлениями о ситуации и мотивах общения. В интенции директива различаем акторечевую и постакторечевую интенцию. Понятие интенции тесно связана с мотивом РА. Под мотивом понимаем то, что в отражаемой человеком реальности побуждает его к совершению действий и поступков и направляет его речевую деятельность.

Блок условий и способов реализации РА директива дает представление о его контекстном, ситуативном, метакоммуникативном аспектах. К ситуативным параметрам побуждения относим логико-семантические и антропоцентрические, которые идентифицируют РА директив и его прагматические подтипы инъюнктив и реквестив.

Метакоммуникативный аспект РА содержит сведения о канале связи и фатических элементах, обеспечивающих его работу, о мене ролей, о стратегиях и тактиках дискурса. Отражая дискурсивные свойства РА и его место в речевом взаимодействии, этот аспект связывает РА со стратегиями вежливости в побудительном дискурсе.

Центральный речеактовый блок директива определяет его денотацию, локуцию, иллокутивную силу. Денотативный аспект представляет собой ядро содержания сообщения. Полная семантическая структура повелительных предложений включает:

- семантический элемент со значением побуждения;

- предикатный семантико-синтаксический элемент, номинирующий каузируемое действие;

- непредикативный семантико-синтаксический элемент, номинирующий объект каузируемого действия или свойство интендируемого состояния.

В настоящем исследовании выделяем директивы с эксплицитной денотацией, содержащие все названные компоненты семантической структуры (I want you to do p), второй и / или третий компонент (Do p!), (р!); и директивы с имплицитной денотацией, в которых все компоненты семантической структуры побуждения, восполняемые адресатом на основе сопоставления других аспектов РА.

Локутивный аспект РА включает в себя лексические и грамматические средства его реализации. Предложения, содержащие формы повелительного наклонения, являются индикаторами РА директива, они свидетельствуют о прямом способе выражения побуждения. С точки зрения локуции выделяем маркированные и немаркированные РА директивы. В качестве маркеров в директивах обнаруживаются маркер вежливости и побудительности please и его диахронические варианты, а также маркеры искренности, усиливающие ведущую иллокуцию побуждения.

Пользуясь понятием иллокутивной силы -- ведущего аспекта РА объединяющего элементы иллокутивной цели, способа достижения иллокутивной цели, интенсивности иллокутивной силы, условий пропозиционального содержания, предварительных условий, условий искренности, все директивы разделяем на инъюнктивы и реквестивы по интенсивности иллокутивной силы побуждения, предварительным условиям и условиям искренности.

По способу реализации иллокутивной силы директивы разделяем на прямые и косвенные. По природе косвенной прагматической трансформации предложения выделяем речевые и фиксированные в языковой форме (языковые) косвенные директивы, для реализации которых достаточен нейтральный контекст.

Исходя из того, что границы РА не совпадают с границами предложения и используя критерий иллокутивной силы РА, по количеству ведущих иллокуций разграничиваем простые и сложные РА директивы (содержащие одну либо минимум две ведущие иллокутивные силы).

По наличию иллокуций, сопутствующих ведущей иллокутивной силе, среди простых РА выделяем моно- и полииллокутивные директивы.

В результате исследования инвариантов РА директивов, реализованных прямо и косвенно, обнаружено:

В прямых РА директивах историческими постоянными являются базовые структурно-семантические модели императивного (неотрицательного) предложения с знаменательным глаголом и глаголом be, конструкции с let. Наличие подлежащего в таких моделях факультативно. Маркер-модификатор do усиливает иллокуцию побуждения.

К базовым исторически постоянным семантико-прагматическим моделям косвенной реализации директива вопросительными предложениями относятся: вопросы относительно способности адресата выполнить действие, о желании/нежелании адресата выполнить действие, о наличии у адресата объекта, просьбы о разрешении, экзистенциальные вопросы о том, было ли совершено действие и когда оно планируется.

В косвенных РА выделяем директивы с имплицитно и эксплицитно выраженной пропозицией. Обе разновиднсти предполагают РА переосмысление иллокутивной силы, но первые содержат экплицитно выраженную, а вторые имплицитную пропозицию.

В локутивном аспекте косвенных директивов предложения вопросительной структуры включают в себя модели с модальными глаголами can, could, will, would, may, might, shall etc., фразеологизированные структуры, специальные вопросы с why, сегментированные вопросы. Базовые модели повествовательных структур включают предложения с косвенными наклонениями, выражающими пожелания, необходимость совершения каузируемого действия, предложения с модальными глаголами, утвердителные предложения с глагольными формами настоящего (Indеfinite, Continuous) и будущего времени, безглагольными эллиптизированными предложениями. Эти модели соответствуют ведущим прагмасемантическим разновидностям директивов.

Сложные директивы являются не-минимальными единицами речи, которые изначально имеют сложную акторечевую интенцию. Директивы способны реализовать комплексные, композитные, составные РА, оформленные, как правило, в форме сложного предложения. В роли сложного директива могут выступать и прямые, и косвенные РА.

В составных (наиболее частотных) РА дискурсивные отношения способствования объединяют речевые и метаречевые акты: способствуемые директивы и способствующие метакоммуникативные РА-функции (обращения, фатические РА: приветствия, аттрактанты внимания, метаречевые извинения и т.п.).

В композитных директивах (вторых по частотности), где простые РА-функции находятся в отношении координации, отмечается сочетание простых директивов одной и той же или различных прагмасемантических разновидностей, как правило, дополняющих друг друга.

Комплексные РА директивы (так называемые обосновываемые директивы) состоят из директива -- главного РА-тезиса и подчиненного РА-обоснования -- репрезентатива. В комплексных директивах, наименее частотных из сложных РА, обоснование, как правило, служит средством эксплицирования одного из контекстных или ситуативных условий побуждения.

Среди прагмасемантических разновидностей РА директивов выделяем приказы, требования, просьбы, советы и пожелания, разрешения, запреты, обладающие различными иллокутивными, денотативными, локутивными особенностями, по-разному реализующие стратегии вежливости.

В реальном речевом общении РА директивы образуют побудительный дискурс, который на протяжении своего развития претерпевает изменения, связанные с изменениями принципов коммуникации, в частности, с важнейшим для директивов принципом вежливости.

Директив является ликоповреждающим актом, поэтому он ингерентно ориентирован на негативную вежливость как способ компенсации. Директивы в целом, как правило, реализуюют шесть негативных и пять позитивных стратегий вежливости. Из них лишь три негативные стратегии -- минимизации степени вмешательства (N4), имперсонализации (N7), представления вмешательства как общее правило (N8) и одна позитивная -- вовлечения в деятельность обоих коммуникантов (Р12) относительно стабильны в количественном плане, а частотность других варьируется в диахронии.

Общей постоянной характеристикой побудительного дискурса является доминирование негативных стратегий, реализованных директивами, над позитивными на протяжении всего исследуемого периода, что соответствует природе побуждения.

Основные результаты исследования, проведенного в данной главе, отражены в следующих публикациях автора: [133, 135].

ГЛАВА 3. РАЗВИТИЕ ПРАГМАТИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИК РА ДИРЕКТИВА В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ XVI - XX вв.

Обращение к фактам диахронии в современной лингвистике обусловлено «происходящей в настоящий момент сменой научной парадигмы, характеризуемой установкой на объяснительность» [81]. Исследуя РА директив в исторической перспективе, необходимо отметить, что в плане иллокутивных характеристик директив представляет собой довольно устойчивое явление, в то время, как его локутивный, метакоммуникативный и иные аспекты подвержены существенному историческому варьированию. Единство и борьба диахронических постоянных и переменных обусловливает эволюцию РА директива вместе с развитием системы языка и общества.

3.1 Историческое варьирование простых РА директивов

3.1.1 Историческое варьирование прямых РА директивов

По нашим данным, исторические изменения простых РА директивов затрагивают перформативные глаголы побуждения, способы реализации иллокуции побуждения в качественном и количественном плане, прагматические маркеры данных РА.

Так, существенно варьируется набор и частотность перформативных глаголов, выражающих побуждение. В XVI - XVII вв. наиболее употребительными перфомативными глаголами, сигнализирующими побуждение, служат глаголы beg, beseech, charge, entreat, pray (в эти периоды они составляют соответственно 10% и 16,7% выборки). Глагол beg, фиксируемый в английском языке с XIII в., (ME beggen) и его синоним entreat (ME entreten от fr. -- to treat, XIV в.) имели значение просьбы (to ask / request earnestly for), близкое к значению beseech (ME besechen от fr. -- to seek, XII в.) и pray (ME, fr. to request, to ask, XIII в.), обозначавших искреннюю и настойчивую просьбу (1. to beg for urgently or anxiously, 2. to request earnestly), в то время как charge (ME, fr. chargier, XIV в.) имело фиксированное в словаре значение приказа, команды, инструкции (to command, instruct, exhort with authority). Тем самым глаголы beg, beseech, entreat, pray сигнализируют реализацию РА реквестива, а charge - инъюнктива, ср.:

“Sir, I entreat you home with me to dinner” (W. Shakespeare)

“I beg you give me your hand” (B. Jonson)

Расположение перфомативного глагола может быть в пре-, пост- и даже интерпозиции в простом императивном предложении в зависимости от коммуникативного намерения адресанта выделить ту или иную часть побудительного высказывания, хотя препозиция наиболее характерна:

“I pray you pardon him, and I thank you again” (B. Jonson)

“Arm you, I pray you, to this speedy voyage” (W. Shakespeare)

“Have a care of that, I pray” (G. Villiers)

В директивах, содержащих императивные предложения -- показатель иллокутивной силы побуждения, перформативные глаголы избыточны:

“Look to't, I charge you; come your ways” (W. Shakespeare)

“I beseech you, do me this courteous office” (W. Shakespeare)

Данное явление, квалифицируемое как “гиперэксплицитность” РА [226] или его “коммуникативно-функциональная гиперхарактеризация” [145], описано на материале иных типов РА (квеситивов [16]) и системы перформативных глаголов английского языка в целом [144]. Гиперэксплицитность, понимаемая как одновременная сигнализация типа иллокуции ее индикатором - синтаксической конструкцией и перформативным глаголом, была отличительной чертой речи среднеанглийского периода; она уменьшается в ранненовоанглийском периоде и практически исчезает позже XVIII в. [там же]. По нашим данным, с XVIII в. перформативные глаголы побуждения практически выходят из употребления, оставаясь принадлежностью поэтической речи (они составляют 10% выборки в XVI в., 16,7% в XVIIв., 5% в XVIII в., 1,3% в XIX в. и 0,3% в ХХ в.).

Происходят изменения в наборе перформативных глаголов побуждения: перформативный глагол приказания и инструкции charge в XVIII - XIX вв. сменяются перформативным глаголом order, глаголы искренней просьбы beg, pray, beseech, entreat уступают место глаголу ask, что соответствует общей тенденции к сокращению набора перформативных глаголов в современном английском языке по сравнению с ранненовоанглийским [222 - 225, 227, 228, 258].

Повелительные предложения представляют собой единственный тип глагольных предложений, сохранивший с древнеанглийского до современного периода односоставную структуру [2, 3]. Изменения, которые происходили в сфере повелительных предложений, носили в основном морфологический характер и были связаны с развитием формы повелительного наклонения.

В среднеанглийском периоде происходит дифференциация форм повелительного наклонения по лицам. Появляются формы обращения к 3-му л. ед. ч. и мн. ч. и к 1-му л. мн. ч. Таким образом, расширяется сфера функционирования повелительных предложений. По-прежнему в составе повелительного предложения может выступать обращение, выраженное личным местоимением 2-го л.:

Wes Юu us Larena god (будь ты к нам добр советами)

Юu on sжlum wes, gold -- wine gumena (будь ты счастлив, добрый князь).

Доказательством этого является возможность их употребления наряду с обращением, выраженным именем существительным (gold -- wine gumena), для обозначения одного и того же лица, а также возможность их опущения без изменения структурной целостности предложения [3, 91, 92, 93].

Повелительные предложения в древнеанглийский период строились на основе глагола в повелительном наклонении и, таким образом, имели две глагольные формы, объединенные в пределах морфологической парадигмы: форму единственного и форму множественного числа:

Far to Южre heorde and bring me twa pa betstan tyccenu (отправляйся к тому стаду и принеси мне двух самых лучших козлят);

Beoр ge on sжlum (Будь ты счастлив)

Что касается синтаксической формы главного члена повелительных предложений, то, как видно из приведенных примеров, он мог выступать как простое или именное составное сказуемое (far, beoр on sжlum).

В составе повелительных предложений XVI - XVII вв. нередко выступали личные местоимения 2-го л. ед. и мн. ч. Их присутствие эксплицирует субъект интендируемого действия и определяет ныне вышедший из употребления порядок слов в побудительном предложении Vimp.+ Pron.2d + p! (в XVIII веке они составляют не более 0,2% от общего числа примеров):

“Take thee that” (W. Shakespeare)

“Get thee to bed” (W. Shakespeare)

“Get you gone” (B. Jonson)

“Look you there” (W. Wycherley)

В настоящее время экспликация субъекта действия р (формой местоимения 2 л. мн.ч., в соответствии с нормой современного английского языка) также обнаруживается в стилистически заниженной речи, однако местоимение you располагается в препозиции к императиву (Pron.2d ) + Vimp.+ p!, тем самым структура императива сохраняется, ср.:

“You follow my advice” (A. Christie)

Функционирование местоимений в составе императивов претерпевает изменения в соответствии с развитием системы английских личных местоимений: в XIX - XX вв. формы 2 л. ед.ч. thee, thou, thine архаизуются.

В локуции прямых директивных РА, представленных глагольными формами Indefinite, Continuous, Perfect, на протяжении анализируемого периода безусловно доминирующей является форма Indefinite, которая в наших выборках каждого века составляет более 99%. Формы Continuous и Perfect употребляются крайне редко (см. табл. 3.1.1.1.):

“Let him be speaking” (W. Shakespeare)

“Do have checked the facts before you start accusing people” (J. Austen)

Таблица 3.1.1.1.

Аспектные формы глагола в повелительных конструкциях XVI - XX вв. (в процентах)

Форма глагола	Век
	XVI	XVII	XVIII	XIX	XX
Indefinite	99,3	98,6	99,9	99,6	99,5
Continuous	0,5	0,9	0,1	0,4	0,5
Perfect	0,2	0,5	0	0	0

В локуции директивов с отрицанием полная глагольная инверсия употребляетсяся в XVI - XVII вв. наравне с частичной инверсией и не сообщает РА дополнительной экспрессивности, ср.:

“Hinder me not,…” (B. Jonson)

“Fear not …” (W. Shakespeare)

“Do not forever with thy vailed lids seek for thy noble father in the dust”

(W. Shakespeare)

Развитие аналитичности английского глагола приводит к тому, что полная глагольная инверсия вытесняется частичной в XVIII в. [91]. Частичная инверсия нормативно закрепляется в XIX в. как единственный способ образования глагольного отрицания, а полная инверсия становится стилистически маркированным средством, характерным для возвышенной, поэтической речи. Тем самым структурная модель (You) V action imp (-) выступает как диахроническая переменная.

Анализ различных структурных моделей реализации прямых директивов показывает, что наиболее многочисленный и устойчивый класс представляет модель (You) + Vaction imp (+) (типа Help me и т.д.). Как свидетельствуют количественные данные, (табл. 3.1.1.1), эта структурная модель инъюнктива является наиболее частотной как в XVI в., так и в XX в.