Прагматический потенциал спортивных сленгизмов (на материале английского языка)

Размещено на http://www.allbest.ru/

96

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дипломная работа

Прагматический потенциал спортивных сленгизмов (на материале английского языка)

Введение

сленг молодежный спортивный лексика

Сленг - важнейший из пластов субстандартной лексики, то есть лексики, находящейся за пределами литературной нормы (принятого стандарта) и в то же время не относящейся ни к территориальным диалектам, ни к просторечью. По определению В.А. Саляева, «…сленг представляет собой особый лексико-фразеологический слой, который включает слова и выражения, некогда бывшие достоянием ограниченной сферы употребления, но впоследствии перешедшие в общий обиход, где подверглись семантической и экспрессивно-стилистической обработке» [Саляев 2002 : 105]. Данный вид субстандартной лексики живой и крайне непостоянный. Шагая в ногу со временем и реагируя на любые перемены в жизни страны и общества, сленговым словам свойственна языковая игра, а также, не отставая от современных тенденций социума, модная неология.

Особое место в социолектике принадлежит молодежному сленгу, перешагнувшему не только возрастные границы применения, но и питающего как просторечье, так и литературный язык. С каждым годом все обширнее становится спектр сверхлокальных сленгов, носителями которых являются небольшие группы по всему миру: «сленг фанатов котов», «волонтерский сленг», «сленг верящих в НЛО», «сленг пчеловодов» и т.д. В нашей работе речь пойдет о молодежном спортивном сленге, а сленгизмы таких видов спорта, как горные лыжи, сноуборд, хоккей на льду и фигурное катание будут рассмотрены с точки зрения прагматики.

Целью нашей работы является исследование прагматического аспекта значения молодежного спортивного сленга на материале английского языка.

Поставленная цель определяет следующие задачи исследования:

1) рассмотреть феномен молодежного спортивного сленга;

2) изучить специфику молодежного сленга;

3) классификацировать единицы спортивного сленга по тематическим группам;

4) проанализировать компоненты значения спортивных сленгизмов с точки зрения прагматики;

Объектом исследования выступает субстандартная лексика, находящаяся за пределами принятого стандарта и включающая в себя внелитературные пласты языка, бытующие как среди молодежи, так и в социально-профессиональных сферах деятельности человека.

Предмет исследования - молодежный спортивный сленг.

Теоретической базой работы послужили труды отечественных (Ю.К. Волошин, Е.С. Елистратов, А.Т. Липатов, М.В. Малащенко, Е.А. Редкозубова, В.А. Саляев, И.П. Сусов, В.В. Химик, В.А. Хомяков) и зарубежных (Ch. Fries, G.N. Leech, J. Lighter, E. Partridge, A. Spears, L. Reid) ученых.

Практическим материалом исследования являются единицы молодежного спортивного сленга, взятые из словарей современного британского и американского сленга, а также в интернет-чатах любителей и профессионалов данных видов спорта.

Основным методом исследования был избран описательный метод. Приемы сплошной выборки и лингвистического наблюдения были использованы при отборе исследуемых единиц молодежного спортивного сленга, приемы компонентного анализа и описательного метода - при выявлении способов классификации данных единиц.

Практическая ценность работы заключается в возможности использования ее результатов в учебном процессе в языковых вузах: в лекционных курсах по лексикологии, теоретической грамматике, стилистике, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам германских языков, по написании магистерских, курсовых и дипломных работ, а также в практике преподавания английского языка.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и приложения.

Глава 1. Сленг как разновидность субстандартной лексики

сленг молодежный спортивный лексика

В данной главе речь пойдет о понятии сленга, его особенностях и свойствах. Будет рассмотрен молодежный сленг как особый вид субстандартной лексики, а также компоненты значения, характерные для молодежного спортивного сленга.

1.1 Понятие сленга

На рубеже ХХ и ХХI веков человечество вступило в эпоху всеобщей интеграции, и в мире заговорили об эпохе глобализации, начало которой положила мощная мировая техническая революция и последовавшая за ней революция технологическая, что круто изменило облик всей планеты; произошли кардинальные изменения в средствах массовой коммуникации: созданы новые электронные системы, многофазное и многофункциональное телевидение, включая космическое, а также Интернет, не знающий ни пространственных, ни территориальных границ. В таких условиях стремительно усиливается обмен между культурами, налаживаются межконфессиональные отношения. Сформировалось всемирное информационное поле. Все это объективно обусловило дальнейший процесс всемирной интеграции и не могло не оказать влияние на межэтнические контакты. Но поскольку этнокультуры также не изолированы и не автономны, то они также становятся взаимопроницаемыми. Интеграционный процесс, безусловно, захватывает и языки, а с ними и их носителей.

Всё это подготовило условия, в которых XXI век стал веком торжества интеллекта, а его символом выступила сильная языковая личность. Что же касается слова, то оно воистину стало властелином времени.

Современное представление о языке нельзя сводить к его литературному варианту (стандарту). Как язык в целом включает в себя большое стилевое и жанровое разнообразие стандартных и субстандартных средств выражения, так и каждый носитель языка владеет разнообразными - стандартными и субстандартными - коммуникативными практиками. Так, В.А. Хомяков отмечает: «любое изучение лексико-семантического строя языка полноценно и адекватно только в том случае, если в это изучение входит и анализ лексического просторечия» [Хомяков 1970: 7].

А.Д. Швейцер утверждал, что общий сленг является одним из компонентов общенародного просторечия, находящегося за пределами литературного языка [Швейцер 1978]. Однако, с другой стороны, разговорная литературная речь, по признанию А.Д. Швейцера, «…не отделена от общего сленга жесткими и однозначно определяемыми границами» [Швейцер 1978: 177]. Таким образом, именно те тексты, в которых использован потенциал так называемой сниженной лексики (или нон-стандарта), являются наиболее богатыми, экспрессивными, особенно ярко передающими мысли и эмоции автора, и, соответственно, наиболее интересующими и волнующими читателя. Хрестоматийным стало высказывание выдающегося отечественного лингвиста о том, что «...литературный язык меньше сам создает, чем берёт созданное жизнью, а языковая жизнь бьётся и кипит главным образом в разговорном языке отдельных человеческих группировок» [Щерба 1957: 126]. Все остальные функциональные разновидности применения языка являются производными, вторичными от элементарной и основной формы - разговорной, на которую, будучи некой «речевой стихией», опирается в своем становлении и развитии язык любого этноса. Прежде чем слову поступить в язык, в его узус, оно проходит «обкатку» в живой речи и испытание на прочность в условиях речевой коммуникации. «Именно разговорная речь является тем пробным камнем, который принимает или отвергает новые лексические единицы для заполнения семантической ниши в языке, для удовлетворения языковых, эстетических, эмоциональных и других потребностей носителей языка» [Волошин 1982: 13]

Сегодня сложилась ситуация, когда современная лингвистика всё больше отстраняется от принципа рассмотрения языка «в самом себе и для себя», как это наблюдалось у Ф. де Соссюра, а «движение внутрь» начинается в обратном направлении: от дискурс-анализа, от лингвистики речи, от изучения щербовской языковой деятельности, языка в «широком смысле» - к другим гуманитарным дисциплинам [Макаров 2003: 25]. Небезосновательным будет предположение, что процессы лингвистического экспансизма будут углубляться, что неизбежно приведет к иным взаимоотношениям между научными дисциплинами. «Вместо традиционно наследуемых и охраняемых границ между ними наступит время исследований по проблемам, а не по установленному условному размежеванию сфер занятий. Можно надеяться, что от принятой сейчас традиционной и весьма консервативной классификации знаний уже скоро останутся одни воспоминания» [Иванов 2004: 156].

Сложно поспорить с тем фактом, что человек и язык неотделимы друг от друга. «Язык - это то, что соединяет людей в единое целое, это основа всех тех отношений, которые в свою очередь лежат в основе общества, и что в этом смысле можно сказать, что язык включает в себя общество… Через язык человек усваивает культуру... Но язык - также феномен человеческий. В человеке он связующее звено жизни психической и жизни общественно-культурной и в то же время орудие их взаимодействия» [Бенвенист 1974: 31-32, 86]. О языке как полноценном орудии интеллектуальных сил человека достаточно подробно говорил в своих трудах и В. Гумбольдт. По его мнению, «человек является человеком только благодаря языку, а для того, чтобы создать язык, он уже должен быть человеком. Чтобы человек мог постичь хотя бы одно слово не как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и целиком уже должен быть заложен в нём» [Гумбольдт 1984: 314]. Более того, В. Гумбольдт небезосновательно отмечал, что «человек думает, чувствует и живёт только в языке, он должен сначала сформироваться посредством языка, для того чтобы научиться понимать действующее помимо языка искусство». То же самое относится к деятельности человека: «...каждая истинно человеческая деятельность нуждается в языке, ... язык является даже основой всех видов человеческой деятельности» [Гумбольдт 1984: 378, 411].

При этом важно отметить, что лингвистика последних 20-25 лет активно переключилась с изучения письменного языка на исследование и анализ непосредственного живого общения, живой естественной речи, ибо «непосредственное устное языковое общение продолжает оставаться важнейшей сферой функционирования языка», так как «разговорный язык - это в некотором смысле минимальная система национального языка, филогенетически и онтогенетически первичная система, важнейшая по диапазону общественной и индивидуальной значимости» [Скребнев 1985: 8-9].

Речь индивидуума, его идиолект, представляет собой «слоистый» конгломерат слов, включающий в себя литературную и общеупотребительную лексику, профессионализмы, жаргонизмы, просторечия и др. При этом в богатом спектре внелитературной лексики переходы и переливы одного стилистического пласта в другой настолько зыбки и неустойчивы, настолько тонки и трудноуловимы, что без достаточной условности не представляется возможным провести между ними линию разграничения. Это вполне объяснимо: «язык находится в процессе постоянного развития, и слова из одной среды общения неизбежно попадают в другую среду общения и начинают своё существование уже как самостоятельные и полноправные члены» [Гальперин 1956: 89]. В последнее время в идиолекте внимание лингвистов привлекает также и сленг. Но до сих пор актуальным остается вопрос о демаркации понятий арго, жаргона и сленга, очень близких по своей семантике. Из-за функциональной близости арготизмов, жаргонизмов и сленгизмов в идиолектике в условиях речевой коммуникации происходит их постоянное смешение, замена одного другим - и как терминов, и как функционально-речевых единиц. Поэтому зачастую бывает трудно отличить их друг от друга - и не только носителям языка, но и профессиональным лексикографам.

В отечественной лингвистике бытовало представление, что в русском языке сленга как такового не существует, что он - явление скорее англоязычное и распространен в первую очередь в American English. Однако, как утверждает в своих трудах Ю.К. Волошин, термин «сленг» получил права гражданства и используется не только в англо-американской лексикографической практике, но и в русской, французской, немецкой, чешской и др. [Волошин 2000]. Не увенчались успехом отдельные попытки поставить под сомнение само наличие такого явления, как сленг, а исследовательская работа Дж. Лайтера показала, что данное понятие не только самостоятельно, но и непременно должно быть разграничено с другими пластами субстандарта: “…overmuch of the immense vocabulary of English has been loosely referred to as slang. This is why, to further avoid confusion, it is important to distinguish slang from any other mode of the English language, particularly standard, nonstandard, substandard, cant, jargon, colloquialism, and dialect” (Избыточное число обширного вокабуляра английского языка было небрежно отнесено к категории сленга. Вот почему, дабы избежать дальнейшей путаницы, так важно разграничить сленг со всеми другими лексическими пластами английского языка, а именно стандартом, нестандартом, субстандартом, кантом, жаргоном, коллоквиализмами и диалектом) [пер. наш] [Lighter 1980: 27]. Сам термин сленг пришел к нам из английского языка. Принято считать, что прародителем, предшественником сленга в европейских языках стал воровской язык - правда, с обилием его терминологических дублетов. Так, в Германии старейшим названием воровского языка стал Rotwelsch, известный с XIII века и восходящий к воровским словам Rot («бродяга») и Welsch («иностранный», точнее - итальянский язык). Во Франции воровской язык под названием argot появился в XIV - XV вв. А вот в Англии данное языковое явление свое лексическое оформление получило значительно позднее - лишь в XVI в. - сначала как jesting speh (language), merry greek (giles'), poguers' language, pedlars' french. Затем, уже в XX веке, Г.Фаулер в «Словаре современного использования английского языка» отметит, что понятие “jargon” применимо к большому числу слов, которые в различных смыслах равнозначны: “…jargon is perhaps the most variously applied of a large number of words, that are in different senses interchangeable. …The words are argot, dialect, gibberish, idiom, jargon, lingo, parlance, shop, vernacular” [Fowler 1927: 137]. Чуть позднее заявил о себе flash и cant: flash этимологически связан с одноименным прилагательным, означающий «крикливый, голосистый», а происхождение термина cant связывают с плаксивой (распевной) манерой в голосе нищих и попрошаек (ср. с итальянским cantare - «петь», откуда рус. - канючить). Но к началу XIX века в английской лексикографии «отстоялись» два типа социолектизмов - cant и slang; причем под первым понимались преимущественно речевые отбросы социальных низов, а под вторым - нестандартная (арготическая) лексика остальных групп населения. Однако тайный характер приписывается только cant'у. И тем не менее, из-за невозможности демаркации кента и сленга оба они в ту пору подавались в словарях вперемежку друг с другом. А это, в конечном счете, привело к тому, что кент, все больше и больше утрачивая свои речевые и лексические позиции, растворился в сленге.

Неизвестно, когда слово slang впервые появилось в Англии в устной речи. В письменном виде оно впервые зафиксировано в Англии в 18 веке. Тогда оно означало «оскорбление». Приблизительно в 1850 году этот термин стал использоваться шире, как обозначение «незаконной» просторечной лексики. В это же время появляются синонимы слова slang - lingo, использовавшийся преимущественно в низших слоях общества, и argot - предпочитавшийся цветным населением [Partridge 1964: 39]. Cленг считается языком простонародья и основой для производства национального словаря. Однако, что такое slang - на этот вопрос до сих пор нет однозначного ответа, поскольку остается неоднозначным понимание истоков сленга как речевого явления и как специфической подсистемы языка.

Толкований у термина slang предостаточно. И основная трудность связана с его многозначностью и различиями в понимании. По данным Большого Окфордского словаря, впервые термин slang со значением «низкий, вульгарный язык» засвидетельствован в 1756 году; в 1802 году этот термин стал употребляться и для обозначения профессиональных жаргонов, а в 1818 году также и для находящейся вне пределов литературного языка разговорной речи, состоящей из неологизмов и слов, употребляемых в специальном значении.

В отечественной лингвистической практике почти вплоть до последней трети XX столетия термин сленг рассматривался исключительно как нечто отрицательное, не заслуживающего какого-либо научного описания, и относились к нему не иначе как к «уродливому наросту на живом теле английского языка» [Амосова 1951: 144], не уделяя этому «наросту» особого внимания. Как говорит об этом Р.В. Нутрихин, «именно в наши дни такие родственные друг другу понятия, как жаргон, арго и сленг, считаются заниженными речевыми стилями, присущими маргинальной части социума или, в лучшем случае, узким специалистам в какой-либо области (так называемый профессиональный жаргон). В прежние же эпохи подобной «речевой спецификой» отличались, как правило, люди особых интеллектуальных устремлений». При этом «посвященные создают тексты на жаргоне, исключительно друг для друга, дабы их литературные и архитектурные творения, исполненные многогранного символизма, были понятны лишь «искренним приверженцам тайного знания», в то время как обывателям подлинный смысл, сама сокровенная суть этих текстов всегда остается недоступной» [Нутрихин, Фокин 2006: 361]. В то время как некоторые авторы рассматривают сленг как вульгарный, воровской язык, которого следует избегать и который обречен на быстрое отмирание, другие, напротив, считают сленг признаком жизни, обновления и поступательного развития языка. С обеими точками зрения соглашается Дж. Лейтер: “Slang, at its worst, it is stupidly coarse and provocative. At its best, it makes standard English seem pallid.” (Сленг, в худшем случае, глупый, грубый и дерзкий. В лучшем же случае, на его фоне нормативный английский язык выглядит скучным.) [пер. наш] [Lighter 1980: 36]. Американский поэт Уолт Уитмэн написал в 1885 г. хвалебную статью по поводу сленга, будучи, вероятно, первым в США, кто обратил внимание на сленг и выразил своё положительное к нему отношение: ” Slang, profoundly consider'd, is the lawless germinal element, below all words and sentences, and behind all poetry, and proves a certain perennial rankness and protestantism in speech. … Such is Slang, an attempt of common humanity to escape from bald literalism, and express itself illimitably, which in highest walks produces poets and poems, and doubtless in prehistoric times gave the start to, and perfected, the whole immense tangle of the old mythologies” (Сленг основательно принято считать необузданным зачаточным элементом, находящимся ниже всех слов и предложений и позади всей поэзии, однако он доказывает своим существованием определенное необузданное богатство и протестантство в речи… Таков сленг, попытка всего человечества избежать плешивого буквализма и безгранично выражать само себя, сленг, который в высших порывах производит на свет поэтов и пьесы и, несомненно, в доисторические времена давал старт всему огромному пласту древней мифологии.) [пер. наш] [Whitman 1885: 71]. Ф.Дж. Уилстэк (The Spectator, May 18, 1907) отмечал: “…pedantry in language is folly. … Slang is commonly, indeed, the expression of concentrated vitality” (Педантизм в языке - это глупость..., сленг очень часто является выражением концентрированной жизненной силы языка) [пер. наш]. Американский лингвист С.И. Хаякава, в свою очередь, называет сленг «поэзией повседневной жизни»: “Slang is the poetry of everyday life.” [Hayakawa 1941: 194].

Разнообразие наблюдается не только в оценке сленга, но также и в его дефинировании. В теории сленга - множество его определений. Как отмечает Ю.К. Волошин, само определение сленга всегда было камнем преткновения и поводом для горячих дискуссий. Трудность заключается в критериях отделения сленга от коллоквиализмов, жаргона, кента, диалектизмов и т.д. Часто, особенно в западной лексикографии, сленгом называли всё то новое, что появлялось в языке и пользовалось популярностью, что, конечно, не может быть принято за основу [Волошин 2000: 37]. Известно, что сленг, бытуя в языке и входя в его систему, образует коэкзистентную (параллельно существующую) структуру. И такое коэкзистентное видение характерно для большинства исследователей сленга - как зарубежных, так и отечественных. Термин «сленг», отмечает известный американский лингвист Ч. Фриз, настолько расширил свое значение и применяется для обозначения такого количества различных понятий, что крайне затруднительно провести разграничительную линию между тем, что является сленгом и что нет [Fries 1947: 52].

Целый ряд английских исследователей использует слово slang просто как синоним жаргона, арго или кента. Таково мнение известного исследователя сленга Эрика Партриджа. Он выделяет несколько разновидностей специальных сленгов, например: сленг кокни (cockney slang), сленг трактиров (public-house slang), сленг рабочих (workmen's slang), сленг торговцев, лавочников (tradesmen's slang), сленг литературных критиков (literary critics), сленг солдат (soldiers), сленг-идиш (Yiddish), кэнт (cant) и т.д. Он выделяет также необычные формы сленга (oddities): 1) рифмованный сленг (rhyming slang), 2) оборотный сленг (back slang), 3) срединный сленг (center slang), 4) джиббериш и зиф (gibberish and ziph), 5) спунеризмы и сращения (spoonerisms and blends) [Partridge 1964: 39].

Наиболее детально высказался по поводу дефиниции термина «сленг» автор словаря сленга Р. Спирс. Он отмечает, что термин «сленг» первоначально использовался для обозначения британского криминального жаргона в качестве синонима слову «кент» (cant). С годами «сленг» расширяет свое значение и в настоящее время включает в себя различные виды нелитературной лексики: жаргон, просторечия, диалекты и даже вульгарные слова [Spears 1991: 528]. Концепция Р. Спирса позволяет вывести сленг из криминального жаргона, однако автор подчеркивает, что в это понятие входит целый список различных видов нелитературной лексики.

К уже приведенным разнообразным трактовкам сленга можно добавить столь же разнообразные дефиниции отечественных филологов. Так, для М.М. Маковского сленг - это «особый исторически сложившийся и в большей или меньшей степени общий всем социальным слоям говорящих вариант языковых (преимущественно лексических) норм, бытующих в основном в сфере устной речи и генетически и функционально отличный от жаргонных и профессиональных элементов языка» [Маковский 1962: 22]. Более того, ученый отмечает ещё одну не менее важную особенность сленга: «Именно сленг является основным связующим звеном между территориальными диалектами и литературным языком, а в ряде случаев и между местными словами, входящими в различные ареальные варианты сленга, с одной стороны, и литературным стандартом - с другой» [там же: 23].

И.Р. Гальперин понимает под термином сленг тот слой лексики и фразеологии, который «появляется в сфере живой разговорной речи в качестве разговорных неологизмов, легко переходящих в слой общеупотребительной литературной разговорной лексики; сленгизмы ярко эмоционально окрашены, чаще всего образны» [Гальперин 1958: 91]. Также, по мнению И.Р. Гальперина, «помета сленг должна быть оставлена для той части словарного состава языка, которая, будучи противопоставлена литературному словарю, не содержит вульгаризмов, жаргонизмов, профессионализмов и диалектизмов» [Гальперин 1956:144]. Более того, в собственно терминологическом отношении сленг отождествляется «…с условным, искусственным, секретным языком; классовым, социальным диалектом, вульгарной и профессиональной речью…» [Григорович 2004: 184].

Предлагает свою развернутую дефиницию сленга и Т.А. Соловьева: «сленг - это наиболее подвижный слой разговорной речи английского языка, включающий в себя слова и выражения, либо заимствованные из других лексических групп английского языка, либо созданные по словообразовательным моделям, существующим в английском языке, и используемые в более конкретных значениях благодаря приобретаемой ими эмоциональной окраске» [Соловьева 1961: 123].

Чаще всего приводится определение общего сленга, данное В.А. Хомяковым: «Общий сленг - это относительно устойчивый для определённого периода, широко употребительный, стилистически маркированный (сниженный) лексический пласт (имена существительные, прилагательные и глаголы, обозначающие бытовые явления, предметы, процессы и признаки), компонент экспрессивного просторечия, входящего в литературный язык, весьма неоднородный по своим истокам, степени приближения к литературному стандарту, обладающий пэйортивной экспрессией» [Хомяков 1980: 11].

Из более поздних толкований сленга обратимся к его дефиниции, приводимой В. В. Химиком: «Сленг - это практически открытая подсистема ненормативных лексико-фразеологических единиц разговорно-просторечного языка, его стилистическая разновидность, или особый регистр, предназначены для выражения усиленной экспрессии и особой оценочной окраски» [Химик 2000: 14].

Несмотря на исключительно необъятный спектр мнений современных лингвистов о дифференциации сленга, В.А. Саляев предлагает свое определение данного понятия: «…сленг следует рассматривать как промежуточное звено между жаргонно-арготической сферой и общим просторечием, а точнее, как особый лексико-фразеологический слой, составляющий основу современного просторечия, который включает слова и выражения, некогда бывшие достоянием ограниченной субстандартной сферы употребления, но впоследствии перешедшие в общий обиход, где подверглись семантической и экспрессивно-стилистической обработке» [Саляев 2002: 105]. Предложенная исследователем трактовка термина «сленг» неким образом стирает его понятийную неопределенность, потому мы и будем пользоваться данным определением в качестве рабочего.

Таким образом, можно констатировать, что, при всей своей популярности (а может быть, именно благодаря ей), «сленг» в настоящее время терминологической точностью не обладает. Более того, трудно полностью согласиться с каким-либо определением сленга, признав его наиболее верным, однако возможно выделить основные черты, присущие понятию «сленг» и упомянутые большинством лингвистов, занимающихся проблематикой его дифференциации:

1. Сленг, будучи открытой подсистемой языка, является наиболее подвижным слоем разговорной речи, который рассматривается как промежуточное звено между жаргонно-арготической сферой.

2. Сленг - своеобразный вариант языковых (преимущественно лексических) норм, бытующих в основном в сфере устной речи и являющихся зачастую связующим звеном между территориальными диалектами и литературным языком.

1.2 Особенности и свойства сленга

Понятие сленга все больше начинает завоевывать внимание современной филологии. Как показало наше исследование, в настоящее время существует достаточно большое количество определений сленга, нередко противоречащих друг другу. Однако необходимо также отметить, что некоторые ученые относят к сленгу жаргонизмы, таким образом не выделяя их как самостоятельную группу, и сленг определяют как особую лексику, используемую для общения группы людей с общими интересами. Исходя из этого, для понимания свойств сленга как такового нам необходимо на основе сравнительного анализа выявить основные особенности сленгизмов как единиц данной субстандартной лексики.

Если при обсуждении дефиниции «сленга» еще не выработано единое мнение, что это такое, то термин «жаргон» имеет достаточно четкое толкование. Анализируя определения жаргона, встречающиеся в отечественной лингвистике, можно отметить, что все они более или менее идентичны, что избавляет от необходимости их здесь цитировать. Жаргон трактуется как некая разновидность языка, социальный диалект, который отличается от общенационального языка особым лексическим составом, фразеологией и т.п. Существенной особенностью жаргона является то, что он используется определенными социальными, профессиональными или иными группами, объединенными общими интересами.

Некоторые лингвисты, например В.А. Хомяков, выделяют такую функцию жаргона, как «функция конспиративной коммуникации», особенно если речь идет об уголовном жаргоне [Хомяков 1985]. Этой же точки зрения придерживается и А.Д. Швейцер, считающий, что жаргон - это «зашифрованная речь, непонятная для непосвященных» [Швейцер 1963: 158]. Подобная точка зрения оспаривается Л.И. Скворцовым, отмечающим успешное усвоение многих жаргонизмов просторечием и их переход в экспрессивную базу разговорной речи, что едва ли было бы возможным, обладай жаргон тайным характером [Скворцов 1977].

Сленг тоже характеризуется некоторой социальной ограниченностью, но не определенной групповой, а интегрированной: он не имеет четкой социально-профессиональной ориентации, им могут пользоваться представители разного социального и образовательного статуса, разных профессий и т.д. Поэтому можно отметить такую особенность сленга, как общеизвестность и широкую употребительность: ср. «тусовка», «телега», «темнить», «доставать», «наезжать», «баксы» [Береговская 2002: 215 ].

Другое отличительное свойство сленга - его вторичное образование по сравнению с жаргоном, поскольку он черпает свой материал прежде всего из социально-групповых и социально-профессиональных жаргонов. Но помимо жаргонизмов, сленг включает в себя отдельные просторечия, вульгарные слова. Однако при подобном заимствовании происходит метафорическое переосмысление и расширение значения заимствованных единиц.

Лингвисты зачастую говорят об эфемерности, недолговечности, мимолётности сленга. Действительно, стандартные единицы гораздо реже входят и выходят из языка нежели сленговые, намекая тем самым на непостоянство и неустойчивость последних. «Как в письменном литературном, так и в бесписьменном (нестандартном) языке далеко не всё, происходящее в реальном мире, находит своё отражение, а если и находит и если это не имеет существенного значения для носителей языка, то такие лексические единицы могут выйти из языка очень быстро» [Волошин 2000: 40]. Вышесказанное подтверждается исследованиями, отмечающими, что «язык воспринимает далеко не всё из того, что имеет место в жизни: преходящие, случайные, периферийные явления появляются и исчезают без следа в языке» [Верещагин, Костомаров 1990: 79]. Можно с уверенностью говорить о том, что в языке почти ничего не исчезает бесследно, а лишь на время переходит в другие регистры - в сленг, жаргон, коллоквиализмы, социальные диалекты и т.д.

Уместным было бы привести замечание английского лингвиста А. Мелвилла: «Существует много слов и выражений, образных по своему характеру, которые можно назвать константами сленга в отличие от огромной массы легковесных слов, постоянно появляющихся в сленге и быстро выходящих из него» [Melville 1912: 100]. Подтверждением этого положения служит тот факт, что, как уже отмечалось выше, многие слова сленга существуют в языке долгое время, не исчезая и не меняясь, являясь своего рода инвариантами сленговой лексики, лексическими константами. Об этом же говорит В.А. Хомяков: «Мы, вслед за профессором Ливерпульского университета Дж. Грэттаном, утверждаем, что сленгизмы могут быть устойчивыми и существовать в языке столетиями» [Хомяков 1971: 42]. Авторы «Тезауруса сленга» также не согласны с тем, что сленг быстро изменяется, ведь его хватает на целые поколения - сленг, который мы узнаем по мере своего роста, обычно используется в течение всей нашей жизни и лишь пополняется новыми словами. “ New words are continually coming into the language, to stay as long as they are useful, but some of these words are merely passing through the language and others are taking up permanent residence in the language.” (Новые слова постоянно приходят в язык, оставаясь здесь до тех пор, пока ими пользуются, но некоторые из них просто проносятся сквозь язык, а другие остаются в языке на постоянное жительство.) [пер. наш] [Lewin & Lewin 1995: 7]. Сленг, будучи изначально приметой закрытого сообщества, может стать в значительной своей части достоянием общего употребления, превратиться в полностью дешифруемый код. Генеральное направление развития сленга состоит, с одной стороны, в дальнейшей дискретизации в локально-территориальном и профессионально-корпоративном планах, а с другой - в интеграции в рамках общего сленга.

Проницаемость для нелитературных пластов языка, в частности, для сленга, издавна является одной из характерных черт стандартного Американского Английского. Однако данную особенность можно проследить и в других языковых пространствах, где бытует сленг. Распространению сленгизмов, их широкой известности в различных слоях общества и - отсюда - их активному употреблению в разговорной речи способствует современная литература, кино, средства массовой коммуникации: радио, телевидение, газеты, журналы, театр и т.д. Именно этим объясняются размытые границы между литературным английским языком и различными «субстандартными» языковыми образованиями, наличие значительного числа переходных случаев, статус которых вызывает споры среди лексикографов. Отсюда мнение А.Д, Швейцера о том, что между литературной лексикой и сленгом находится промежуточная «серая зона», где однозначная оценка той или иной единицы представляется затруднительной [Швейцер 1983: 98, 177].

О проницаемости сленга рассуждает в своих исследованиях и Е.А. Редкозубова. По ее словам, «…для современных лингвокультур характерно расширение естественной сферы бытования сленга, его экспансия в письменные формы коммуникации. Проницаемость литературного языка для сленгизирования проявляется не только в диахронии и не только в связи с изменением статуса отдельного сленгизма, но и в синхронии, на уровне текста и дискурса. Соответствие сленгизмов в литературном тексте риторической категории уместности обусловлено особенностями сленговых номинаций и, прежде всего, их связью со спецификой социально-институциональных условий жизни, с эмоциогенными областями социального бытия» [Редкозубова 2012: 51] Наблюдения над сленгизмами показывают, что многие из них коррелируют с понятиями языковой моды и престижа, а некоторое способны даже претендовать на роль «ключевых слов эпохи», то есть лексических маркеров, репрезентирующих ключевые концепты, которые находятся в фокусе социального внимания.

Сленг - это живой, подвижный язык, который идет в ногу со временем и реагирует на любые перемены в жизни страны и общества. Сленговым словам свойственна завышенная экспрессия, языковая игра, а также, не отставая от современных тенденций социума, модная неология. В.А. Хомяков отмечает, что экспрессивное просторечие имеет определённый коммуникативный статус и заключает в себе основные признаки «разговорности»: отражение психологии среднего носителя языка и ситуаций повседневной жизни, спонтанный характер выражения, эмоциональность, конкретность, образность, фамильярность. Стоит подчеркнуть, что фамильярная эмоциональная окраска многих слов и выражений сленга отличается большим разнообразием оттенков (шутливая, ироническая, насмешливая, пренебрежительная, презрительная, грубая и даже вульгарная). Ю.К. Волошин в своих трудах рассуждает о том, что «сленгу присуща интимность, близкое знакомство с предметом разговора. В этом можно убедиться, сравнив такие единицы как professional dancer и hoofer, prison и the joint, beer и suds, intellectual и wonk» [Волошин 2000: 37].

Стоит отметить, что сленгизмы в большинстве случаев обеспечивают экономию речевых и мыслительных усилий, динамичную коммуникацию. Но экономия не есть единственный принцип кодирования в языке, принцип экономии может нейтрализоваться влиянием различных конкурирующих тенденций - принципом избыточности (определяющим и с увеличение разнообразия) или иконичностью в языке, что также находит отражение в сленговых номинациях.

Приведенные выше точки зрения позволяют обобщить наиболее существенные свойства сленга.

1. Сленг - это не литературная лексика, т.е. слова и сочетания, находящиеся за пределами литературного английского стандарта (Standard English) - с точки зрения требований современной литературной нормы.

2. Сленг - это лексика, возникающая и употребляющаяся прежде всего в устной речи, обладающая социальной интегрированной ограниченностью.

3. Сленг включает в себя различные слова и словосочетания, с помощью которых люди могут отождествлять себя с определенными социальными и профессиональными группами.

4. Сленг - это эмоционально окрашенная лексика, характеризующаяся более или менее ярко выраженной фамильярной окраской подавляющего большинства слов и словосочетаний. Это свойство сленга ограничивает стилистические границы его употребления.

5. Многие слова и выражения сленга непонятны или малопонятны для основной массы населения (особенно в период их возникновения и перехода в более широкую сферу употребления), потому что они прежде всего связаны со своеобразной формой выражения - например, при многочисленных случаях переноса значения (фигурального употребления), столь характерного для сленга. Непонятность может также быть результатом того, что эти сленгизмы представляют собой заимствования из диалектов и жаргонов иностранных языков.

6. Несмотря на постоянное движение и динамику лексико-семантической языковой системы, стабильность и долгая жизнь некоторых единиц общего сленга, неких сленговых констант, встречается нередко, что говорит гибкости и жизнестойкости языка.

7. Сленг - субстандартный пласт языка, для которого характерна проницаемость. Многие сленгизмы не просто ассимилируются на уровне текста и дискурса, а под воздействием корреляции претендуют на роль ключевых лексических маркеров данного социума.

8. Сленг - это яркий, экспрессивный слой нелитературной лексики, стиль языка, который занимает место, прямо противоположное крайне заформализованной речи.

9. Сленг - подспорье к динамичной коммуникации, способ экономии вербальных и невербальных усилий.

1.3 Молодежный сленг как особый вид субстандартной лексики

О сленге спорят, пишут о его основных параметрах, соотнесенности с жаргоном и арго, о его месте в социолектике с ее размытыми семантическими и функциональными границами. Дадим определение понятию «социолектика». Так, социолектика - «совокупность языковых образований, обладающих общим объединяющим их признаком: эти образования обслуживают коммуникативные потребности социально ограниченных групп людей (профессиональных, сословных, возрастных и под.). Под социолектами же понимаются особенности речи в виде слов, словосочетаний, синтаксических конструкций, основа которых - словарная и грамматическая - обычно мало чем отличается от характерной для данного национального языка.» [Боева-Омелечко 2004: 60]. Социолектика обслуживает многочисленные страты (группы и коллективы людей), объединенные специальностью, или общей сферой интересов, или возрастными особенностями: примерами социолектов могут служить особенности речи солдат, школьников, студенческий сленг, профессиональный язык тех, кто работает на компьютерах и т. п. Так формируется своя «субстандартная культура» с ее речевыми и психологическими собенностями; при этом термин «субстандартная культура» покрывает официально не регламентированные с точки зрения социологии, психологии, теории коммуникации сферы человеческой деятельности.

Признание молодежного социолекта в качестве полноправного компонента языкового континуума этноязыка и тем самым объекта исследования приходит не сразу. Амбивалентность социального статуса молодежи - уже не ребенок, но и еще не взрослый - влияет на отношение к речевой деятельности подрастающего поколения. «В детском возрасте речь ребенка воспринимается как процесс развития от трогательно бессмысленного лепетания к осмысленной коммуникации - ребенок осваивает язык, и ошибки или отклонения от нормы здесь вполне допустимы» [Чумичева 2005: 357]. Также терпимо относится общество и к языковому «творчеству» его зрелых представителей: писателей, политических и общественных деятелей, чьи языковые нововведения становятся эталоном и могут входить в активное употребление представителей как отдельных микрогрупп до консоциума национального языка. В промежуточной же стадии попытке "игры" с языком дается зачастую отрицательная оценка: в том, как молодые люди обращаются с языком, взрослые видят скорее «надругательство» над ним, нежели некоторый момент творчества.

Сильная экстралингвистическая обусловленность молодежного социолекта, слитность и нерасчлененность многих противоречивых характеристик, трудность ведения наблюдений и неразработанность их методики создают определенные осложнения для научного описания данного феномена.

Большинство современных исследователей рассматривают молодежный социолект в качестве одной из активных форм языковой реализации современных этноязыков. Они сходятся во мнении, что лингвокреативные способности молодого поколения имеют различия как по сравнению с языковой реализацией других возрастных (или социальных) групп, так и относительно существующего языкового стандарта [Androutsopolos 1998: 1].

Современные исследования констатируют возрастание роли социолекта молодежи. В настоящее время регистрируемый прирост неологизмов литературного стандарта происходит в том числе и за счет слов молодежного социолекта. Ева Нойланд на основании проведенного лексико-семантического исследования словарей современного немецкого языка - изданий 1975-1992 гг. - обнаружила «четкие индикаторы тенденции изменения словаря современного немецкого языка в смысле увеличения лексических и семантических вариаций стандартного языка посредством молодежного словоупотребления». Пометами мол. - «молодежное» - снабжены в этих словарях такие слова или значения слов, как: Torte, Horror, Schnalle, Kornerfresser, anmachen, abfahren, durchhangen, atzend, geil и др. [Neuland 1994: 91].

Нельзя не отметить, что исследование некодифицированных форм языка связано с определенными трудностями, которые сопряжены, в первую очередь, с быстрой текучестью таких форм в хронологическом отношении. Из-за быстрой изменяемости очень трудно дать общие критерии для характеристики молодежного социолекта - его лексический состав очень подвижен, непостоянен, происходит постоянное пополнение синонимических рядов, что затрудняет его "строго синхронное описание" [Скворцов 1964: 50]. Ева Нойланд также отмечает, что особенности и своеобразие лучше всего выявляются через сравнение [Neuland 1994].

Все возрастные группы носителей языка используют сленг в своей повседневной деятельности, молодёжь и студенты - в большей мере, чем старшее поколение, занятое своей карьерой, где стандартный язык является одним из условий общения и продвижения по служебной лестнице. Но что касается общения в быту, здесь отсутствуют ограничения или какие-либо препятствия для употребления сленга. К тому же следует иметь в виду, что наряду с общим сленгом носители языка в своей повседневной деятельности и общении, а именно, узкопрофессиональном, используют единицы специального сленга. Ю.К. Волошин в своих трудах демонстрирует данную тенденцию на примере студенческого сленга.

Студенческая молодёжь, наряду с такими единицами общего сленга как How do you like them apples? = What do you think of that, and what do you think you can do about it? /используемых иронически/ = Что вы об этом думаете и что вы думаете вы можете сделать по этому поводу? или выражение What's up? = What's going on? = What's happening? = Что случилось, что происходит?. Beats me! = I don't know = Я не знаю, употребляют единицы специального сленга, характерные для их учебной деятельности, досуга и проч. Например: to асе а test = to do extremely well on a test = успешно пройти тест, написать контрольную работу, cheat sheet = шпаргалки, которые студенты приносят с собой на экзамен, презрительное frat rat - fraternity man = член студенческого братства, Mickey Mouse - это простой или лёгкий курс лекций по любому предмету и мн. др. [Волошин 2000: 47].

Особое место в социолектике принадлежит молодежному сленгу, перешагнувшему не только возрастные границы своего применения, но и питающего как просторечье, так и литературный язык, пополняя его эстетическо-изобразительный пласт. Современное общество последних 20 - 30 лет заявило о себе широким разнообразием различных социальных групп. Такие вновь появившиеся субкультуры как эмо, готы, компьютерщики, экстремалы, граффитисты, рэпперы внесли свой вклад в нестандартную форму существования национального языка большим количеством неологизмов и сленговых образований. В результате, благодаря популярности и широкому распространению той или иной субкультуры, лексические единицы нон-стандарта имеют возможность перехода на более высокие регистры языка. Для студенческой среды едва ли применимо понятие престижности в коммуникации - высокий социальный престиж литературного языка не имеет для них той ценности, которая характерна для других социальных групп общества; студенчеству, молодёжи свойственно проявление максимализма, протеста против истеблишмента и в языке тоже, так как язык является одним из средств объединения молодых людей и противопоставления их буржуазному укладу жизни. «Единицы специального сленга ...отражают специальные установки членов социальной группы, присущее им чувство солидарности и порой враждебное, неприязненное, насмешливое отношение к посторонним... По-видимому, речь идёт об определённой негативной ценностной ориентации, общей как для форм внутригруппового общения, так и для социальных ситуаций использования сленга» [Швейцер 1983: 177-178,182].

Необходимо учитывать, что «язык является системой знаков, пригодной для того, чтобы служить средством общения между индивидами. Система языка представляет собой набор элементов и правил. Благодаря им существует возможность отношений между знаками языка, именно правила регулируют способы построения устного или письменного высказывания в речи. Системообразующим фактором выступает в этом случае коммуникативность» [Тер-Минасова 2000: 15]. Молодежный сленг - элемент системы с деформированными связями на уровне более низкой иерархии, где в качестве деформаций выступает игнорирование культурных и литературных норм языка. Молодёжный сленг выступает в качестве особой формы языка и в настоящее время является одной из интереснейших языковых систем. Известно, что как все социолекты, он представляет собой только лексикон, который «питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической основе» [Кузьмина 2000: 23]. Молодёжный сленг подчиняется тем же законам грамматики, фонетики, синтаксиса, что и литературный язык, и, будучи явлением темпорально изменяющимся, его лексический состав непостоянен, на смену одним модным сленговым словам приходят другие.

Молодежная субстандартная лексика особенна: она вечно молода, крайне непостоянна, ведь «…юность небезразлично относится к слову; наоборот, вкус к слову, к его выразительности чрезвычайно повышается в период юности. Особе внимание юность отдаёт качественной стороне речи: ее яркости, эмоциональности, изобретательности, она выражается своеобразно, сильно.» [Малаховский 1927: 41]. Сленг, как упоминалось ранее, предназначен для усиленной экспрессии и особой оценочной окраски, какого бы рода смысловую коннотацию она не несла. Молодежный сленг становится ярким этому подтверждением. Известное дело, «психологическая потребность молодого поколения в экспрессии, силе, напоре, энергетике актуальна всегда и в каждую эпоху находит своё собственное вербальное выражение» [Журавлев 2009: 154]. Что и говорить, молодежным сленгизмам противопоказано качество стертого пятна, постоянное обновление лексики есть суть самой жизни молодежного сленга.

Социолингвистическими параметрами молодежной речи являются: возрастной критерий (школьники, студенты и др.), социальная принадлежность (род деятельности), территориальный признак (город, пригород), гендерные критерий и степень образованности. Важнейшим качеством молодежи, помимо возрастных, также являются: социальные качества (процесс социализации - становление личности и приобщение к материальной и духовной жизни общества), психологические особенности (потребность в друзьях и коллективных формах деятельности, стремление к самоутверждению), культурологические признаки (создание собственного социокультурного пространства, противопоставление своей культуры культуре взрослых). [Кузьмина 2000: 23]

Характерными чертами молодежной коммуникации являются непринужденный, неформальный, шутливый тон общения, высокая степень эмоциональности, стремление в нестандартному самовыражению, присущему этой возрастной группе. «Необходимость постоянно демонстрировать свою принадлежность к данной субкультуре и одновременно непринадлежность к иным субкультурам, что в значительной степени характерно для представителей любых социальных образований, приводит к выработке некоторого набора идентифицирующих признаков, подлежащих демонстрации» [Бойко 2002: 352]. Таковыми являются не только внешние знаки - аксессуары одежды, прическа, татуировка, но и язык данной субкультуры. Демонстрация языковой принадлежности есть предъявление некого «языкового паспорта» [Поливанов 1931: 48]. В молодежной сфере общения на первый план выступает не стремление засекретить язык, а прагматико-идеологическая идея свою мораль, свои идеалы, свой образ мыслей и своё поведение миру взрослых, общепринятым социальным и поведенческим образам. И если в разговорной речи старшего поколения экспрессивная функция является не господствующей, а лишь сопутствующей, то в молодежной речи она доминирует. При этом сленгизмы репрезентируют те участки действительности, которые являются для молодёжи, активно употребляющей сленг, наиболее значимыми. Поэтому молодёжный социолект мы рассматриваем как отражение эмотивно-оценочной картины мира (мировоззрения, менталитета) современной молодёжи. В рамках нашей работы эмотивно-оценочная картина мира молодёжи определяется как фрагмент национальной картины мира, репрезентируемый совокупностью лексико-семантических полей молодёжной субстандартной лексики и её внутренней структуры.

Исходя из вышесказанного, можно выделить ряд причин, по которым молодёжь обособилась не только в культурном плане (путем создания молодёжной субкультуры), но и в языковом плане (путём создания молодёжного сленга):

· аспект протеста по отношению к ценностям и нормам массовой культуры;