Русская Правда и Псковская судебная грамота составили основу Судебника 1497 г., где разбой признается одним из наиболее опасных видов преступления против собственности. В ст. 8 Судебника говорилось: «А доведут на кого татьбу, или разбой, или душегубство, или ябедничество, или иное лихое дело, и будит ведомой лихой, и боярина того велити казнить смертной казнью…». Разбой в этой норме рассматривается наравне с убийством (душегубством), что свидетельствует о признании тяжести преступления, за совершение которого предусматривалось наказание в виде смертной казни. В Судебнике 1550 г. впервые проводится разграничение грабежа и разбоя как ненасильственного и насильственного преступления.

Период царствования Ивана IV примечателен созданием специального органа - Разбойного Приказа, который осуществлял функции уголовного суда высшей инстанции. На него возлагались функции по осуществлению розыска, дознания и следствия. Правовую основу Разбойного Приказа составляла Уставная книга (1555-1556 гг.), где содержались нормы, где определялась ответственность за разбой и грабеж. Дифференцированный подход к назначению наказания за данные преступления осуществляется с учетом наличия рецидива совершенного преступления, а также совершения его в соучастии. К числу законодательных актов, регламентирующих понятия и уголовную ответственность за разбой и грабеж, следует отнести Приговор о разбойных делах (1555 г.), Указ о татебных делах (1555 г.), Указ о наказании татей и разбойников (1637 г.), Указ о запрещении мировых сделок с разбойниками помимо судов (1646 г.). Названные законодательные акты увеличивали и расширяли понятия о хищениях, совершенных с применениям насилия, это все было направленно на визуальное выделение данных преступлений из общей группы преступлений против собственности.

Важным этапом в развитии законодательства о грабежах и разбоях явилось Соборное уложение 1649 г., где насильственные посягательства на чужую собственность получили закрепление в понятии грабежа и разбоя. По смыслу Уложения под разбоем понималось насильственное с опасностью для жизни завладение чужим имуществом, совершенное шайкой, а под грабежом понималось то же деяние, но не опасное для жизни и здоровья, насильственное воровство. По мнению известного исследователя российского права В.И. Сергиевича, в разбое, как и в грабеже, есть угроза насилия и само насилие, но для наказуемости разбоя важно не насилие, а то, что разбой является промыслом. Именно повторность и совершение его шайкой является отличительным признаком разбоя. Насилие применительно к данным нормам служило средством противоправного завладения чужим имуществом и могло привести к совершению убийства или причинению тяжкого вреда здоровью. В качестве отягчающего ответственность обстоятельства предусматривалось его совершение группой лиц, что усиливало общественную опасность данных преступлений.

Важнейшей вехой в развитии законодательства о насильственном завладении чужим имуществом явился Артикул воинский 1715 г. с кратким толкованием. Несмотря на то что он изначально предназначался прежде всего для военнослужащих, Артикул должен был применяться только военными судами, многие нормы Артикула устанавливали ответственность и за общие уголовные преступления. Однако разбой здесь не упоминался как самостоятельное преступление, его признаки были составной частью других преступлений. В Воинских артикулах Петра I любое завладение чужим имуществом с применением насилия именовалось грабежом. При этом Артикулы выделяли три вида грабежа: грабеж без применения насилия, насильственный грабеж и вооруженный грабеж. Первый вид грабежа по Артикулу соответствует его современному понятию, а последующие два вида рассматриваются как разбой.

Дальнейшая систематизация уголовного законодательства России произошла в XIX в. В изданном в 1832 г. Своде законов уголовному праву посвящен XV, получивший название «Свод законов по уголовному праву». В нем впервые выделились нормы Общей и Особенной части уголовного права. По сути, это первое законодательное определение разбоя, где отражены его признаки. В их числе названы место и способ совершения данного преступления, что характеризует его объективную сторону. В ст. 795 Свода предусматривались квалифицированные виды разбоя, однако они со временем менялись в связи с повышенной общественной опасностью данного преступления. По данным С.С. Остроумова, из 70846 человек, отбывающих наказания в 40-х годах XIX в. - ссылку в Сибири, 5068 было осуждено за грабежи и разбои.

Событием в развитии российского уголовного законодательства стало принятие в 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исполнительных. В группе преступлений против собственности произошли существенные изменения. Такие составы преступления, как разбой, грабеж, кража и мошенничество, были объединены общим понятием «похищения». В ст. 1627 Уложения (1885 г.) впервые говорилось о физическом насилии при совершении разбойного нападения. Применительно к составу грабежа различались две разновидности действий, вследствие чего он определялся как: всякое у кого-либо отнятие принадлежащего ему или же находящегося у него имущества, с насилием или же даже с угрозами, но такого рода, что эти угрозы и самое насильственное действие не представляли опасности ни для жизни, ни для здоровья, или свободы того лица; всякое, хотя бы без угрозы и насилия, но открытое похищение какого-либо имущества в присутствии самого хозяина или других людей.

Некоторые ученые XIX в. указывали, что разбой и грабеж весьма схожи, а различия между ними сводятся только к объему насилия, которое трудно уловить. В связи с этим предлагалось рассматривать разбой как более тяжкую форму или степень грабежа. По Уложению разбой и грабеж подразделялись на простой и сложный. К простому относилось совершение преступления в каком-либо уединенном, необитаемом месте. К сложному были отнесены квалифицирующие признаки, одним из которых являлось совершение шайкой. В качестве особо отягчающего обстоятельства в разбое выделялся признак совершения преступлений группой лиц с причинением вреда жизни и здоровью. Таким образом, подчеркивалась не только важность объекта преступного посягательства, но и дерзость преступника или преступников.

Последним крупнейшим систематизированным нормативно-правовым актом в области уголовного права в Российской империи было Уголовное уложение 1903 г., где разбой и грабеж рассматривались как вид преступлений против собственности. Однако в Уложении преступления против собственности не были выделены в единую главу. В 1908 г. дела о насильственных похищениях чужого имущества составляли 12% от общего числа возбужденных дел в стране. С этого времени насилие считалось обязательным признаком как разбоя, так и грабежа. При этом наряду с физическим насилием стало выделяться и психологическое насилие, по поводу которого Н.С. Таганцев отмечал, что объем угроз ограничивается лишь теми, которые признаются наказуемыми по Уложению, то есть угрозами совершения преступлений или проступков.

Следует отметить, что Уголовное уложение 1903 г. не только уточнило признаки хищения, совершенного с применением насилия, но и предусмотрело новую группу его отягчающих обстоятельств. Также следует сказать, что пересмотру подверглось понятие кражи и грабежа, законодатель посчитал, что данные понятия имеют искусственные отграничения, что не отвечает потребностям практики, в связи с этим разработчики Уголовного уложения объединили кражу и ненасильственный грабеж в один состав, обозначив его термином «воровство», характеризуя его как тайное или открытое похищение чужого имущества. Таким образом, в уголовном законодательстве дореволюционной России уже были сделаны попытки систематизировать понятие разбой, а именно рассмотрено развитие понятия хищения с применением насилия, опасного и неопасного для жизни и здоровья.

Анализ первых законов советской власти, направленных на борьбу с посягательствами на социалистическую собственность, свидетельствует о том, что хищения социалистического имущества относились к тяжким преступлениям. Имущественные преступления предполагают строгую дифференциацию ответственности в зависимости от формы собственности (т.е. от того, кто является субъектом права собственности). Назначаемые за хищения социалистической собственности наказания были приравнены к наказаниям за умышленные убийства в соответствии с «принятым курсом на усиление охраны социалистической собственности». Многие законодательные идеи в этой области были связаны не только с политикой охраны «базисной формы собственности в советском обществе», но и с политикой уголовной превенции. Следует отметить, что имели случаи квалификации мелких хищений государственного имущества по главе действовавшего тогда УК РСФСР 1926 г. «Преступления государственные». Так, В.Т. Шаламов в своих воспоминаниях приводит случай 17-летнего юноши, откручивавшего с железнодорожного полотна гайки на грузила. Следователь квалифицировал данное деяние по ст. 58.9 УК РСФСР («разрушение и повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом, другими способами железнодорожных и иных путей и сообщений…»). Показательно, что исторически с самого возникновения термин «мелкое хищение» включался в законодательное пространство применительно к хищениям государственного, т.е. «социалистического», имущества. Казалось бы, что в данной ситуации личное имущество граждан охраняется строже - ведь за него юридически необходимо применять меры уголовного закона (в административном законодательстве отсутствовало указание на возможность его применения к кражам имущества граждан). Однако на практике уголовные дела такого рода чаще всего не возбуждались или прекращались «за малозначительностью содеянного». Фактически граждане располагали минимальными средствами для защиты своего имущества от мелких краж - весь аппарат юридических средств предупреждения, выявления и карания мелких хищений (административная, уголовная, трудовая, дисциплинарная ответственность, производственный контроль, товарищеские суды и др.) традиционно функционировал лишь в сфере охраны собственности «государственной, общественной и колхозной».

Известны факты чрезвычайно усиленных репрессий по малозначительным деяниям в сфере имущественных правонарушений в 1932-1955 гг. После Великой Отечественной войны правительство еще более усиливает репрессивную тенденцию законодательства. Для борьбы с хищениями, получившими значительное распространение, в 1947 г. принимаются законодательные акты, регулирующие сферу правоприменения по фактам хищений, в том числе и мелких. Сроки, устанавливаемые указами за совершение хищений, были сравнимы со сроками, назначаемыми за тяжкие преступления против личности (до 10 - 25 лет лишения свободы). К лишению свободы приговаривались также и лица, виновные в недоносительстве по этим преступлениям. В кодексах союзных республик были отменены статьи, предусматривающие дифференцированные виды хищений общественной и государственной собственности и соответствующие им наказания. Произошла унификация состава данного преступления, что привело к возникновению трудностей в судебной практике и большому произволу в судебных решениях, постанавливавших неоправданно суровые приговоры.

Данная ситуация являлась юридико-логическим следствием закрепления в союзных и республиканских Конституциях приоритета социалистических форм хозяйствования, а следовательно, и приоритета социалистической собственности перед личной. Это положение сохранилось и в УК РСФСР 1960 г. Преступления против социалистической собственности были помещены на второе место после государственных преступлений, нормы о преступлениях против личной собственности - на пятое. Статья 96 УК РСФСР содержала специальный состав преступления - мелкого хищения государственного или общественного имущества, совершенного путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением (мелким считалось хищение, не превышающее 50 рублей). Редакции указанной статьи УК РСФСР варьировались преимущественно в зависимости от санкций и условий применения уголовной ответственности к виновному лицу на протяжении 30 лет ее существования. Неравенство в охране различных форм собственности сохранилось и после принятия Закона РФ от 11 июня 1984 г., несмотря на выведение мелкого хищения из уголовной юрисдикции в административную.

Объективная сторона заключается в разбое, т.е. в нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.

Таким образом, обязательными признаками объективной стороны состава являются: 1) нападение в целях хищения и 2) опасное насилие или угроза его применения. Само хищение остается за рамками объективной стороны.

Чем являются насилие и угроза в разбое, решается в науке по-разному. Так, Б.В. Яцеленко расценивает их как средства завладения имуществом. Мне же представляется, что такая характеристика не учитывает того, что само хищение (и завладение имуществом как его часть) остается за рамками состава разбоя. Опасное насилие и угроза опасным насилием являются способом деяния, которое выражается в нападении.

До того как перейти к анализу элементов объективной стороны, хотелось бы заметить, что неправильно уравнивать по степени общественной опасности, как это сделано сейчас, разбой с опасным насилием и разбой с угрозой опасного насилия. Если в насильственном грабеже это еще допустимо (да и то с оговорками), то все-таки следовало бы предусмотреть эти разновидности разбоя в разных частях ст. 162 УК РФ, устанавливая разное по степени жесткости наказание за разбой с угрозой, разбой с насилием и разбой с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Разбойные нападения крайне опасны для общества, во-первых, тем, что причиняют значительный материальный ущерб не только гражданам, но и государственным и иным организациям; во-вторых, из всех форм корыстных преступлений разбой является наиболее общественно опасным и дерзким, что обусловлено не столько фактом посягательства на отношения собственности, сколько способом такого посягательства - нападением, соединенным с реальным применением насилия, опасного для жизни или здоровья человека, или с угрозой применения такого насилия. Таким образом, являясь двухобъектным преступлением, разбой посягает не только на собственность, но и одновременно на неприкосновенность личности.

В связи с этим борьба с рассматриваемыми преступными проявлениями, безусловно, остается приоритетной задачей правоохранительных органов и требует как эффективной организации деятельности по пресечению преступлений, так и четкой работы судебной системы. В то же время изучение решений Верховного суда РФ по делам о разбойных нападениях обнаруживает нестабильность судебной практики. Несмотря на имеющиеся разъяснения Пленумом Верховного суда основных подходов в квалификации разбоев, следственными и судебными органами по-прежнему допускаются ошибки при оценке действий виновных, что ведет к отмене или изменению приговоров в кассационной и надзорной инстанции. Это свидетельствует о недостаточной подготовленности следователей, невыработанности подходов к производству по уголовным делам, а главное о несовершенстве законодательной базы.

В связи с отсутствием законодательного понятия «нападение», входящего в характеристику объективной стороны разбоя, его формулировка вызывает дискуссии в научной литературе. Дело в том, что имеется понятие нападения, сформулированное в п. 6 Постановления Пленума Верховного суда РФ «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», в котором устанавливается, что «под нападением следует понимать действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения».

В научной литературе приведенное определение критикуется в двух направлениях. Во-первых, как не отражающее специфики нападения как способа воздействия на потерпевшего.

С. Кочои справедливо отмечает, что в нем не указан такой важный признак нападения, как внезапность действий виновного, кроме того, Пленум применение насилия расценил как способ нападения, о чем указывает слово «путем»». П. Агапов выделяет как основные следующие признаки нападения: «Во-первых, это всегда агрессивное, активное действие. Во-вторых, ориентировано на достижение преступного результата, какой-либо преступной цели (в данном случае - завладение имуществом). В-третьих, это обязательно неспровоцированное воздействие. Неспровоцированность означает отсутствие побуждения со стороны потерпевших к заведомо вредным для них действиям. В-четвертых, нападение сопряжено с применением насилия в отношении потерпевшего (физическое насилие) или созданием реальной угрозы его немедленного применения (психическое насилие)».

С другой стороны, приведенное определение фактически отождествляет нападение с применением насилия и противоречит предписанию, данному Пленумом Верховного суда в п. 23. Постановления №29: «В случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой». Такие способы воздействия зачастую не осознаются потерпевшим, поскольку открыто насилие не применяется, однако от этого они не лишаются качества нападения, однако Пленум расценивает их как разбой, то есть как нападение. В связи с этим Т.И. Нагаева вносит обоснованное на наш взгляд предложение о включении в понятие нападения не только открытого, но и скрытого воздействия на потерпевшего.

Как результат анализа законодательства, судебной практики и научной литературы предлагаем такое понятие нападения: это неспровоцированное внезапное активное психическое, либо явное или скрытое физическое воздействие на потерпевшего или других лиц, направленное на исключение противодействия посягающему для достижения преступной цели.

Второй обязательный признак объективной стороны разбоя - применение или угроза применения насилия, опасного для жизни или здоровья. Понятие насилия как способа совершения преступлений в научной литературе также до конца не выработано. Л.В. Сердюк понятие насилия отождествляет с термином «противоправное воздействие». Однако несомненно, что противоправное воздействие на объект уголовно-правовой охраны происходит при совершении любого преступления, и лишь в ряде преступлений, в том числе при разбое, воздействие производится непосредственно на потерпевшего.

Е.А. Котельникова, уточняя термин «противоправное (преступное) воздействие», предлагает, говоря о нападении, использовать формулировку «преступное воздействие на человека». И все же такое воздействие также нельзя отождествлять с насилием, поскольку степень воздействия может быть различна: угроза, принуждение, физическое насилие.

Таким образом, насилие - специфический вариант противоправного воздействия на человека, характеризуется в первую очередь такими основными показателями, как интенсивность и общественная опасность. Что касается основных форм, то бесспорным является выделение законодателем физического насилия и угрозы, которая в литературе называется «психическое насилие». Наибольшим по степени общественной опасности преступным воздействием является именно физическое насилие, когда преступник вступает с потерпевшим в непосредственный физический контакт, что повышает вероятность причинения вреда здоровью потерпевшего или смерти.

Физическое насилие можно определить как умышленное противоправное применение физической силы к потерпевшему.

Из этого определения вытекают такие его основные признаки, как нарушение телесной неприкосновенности потерпевшего, противоправность и умышленный характер действий виновного. В ходе разбоя телесная неприкосновенность нарушается как причинением телесных повреждений, так и физическим подавлением воли потерпевшего, лишением возможности поступать по собственному усмотрению. В этих случаях преступление приобретает наиболее агрессивный, дерзкий и опасный характер, и объем возможных общественно-опасных последствий фактически неконтролируем, поскольку и преступник, и потерпевший находятся в экстремальной ситуации.

Поскольку законодатель заложил в определение разбоя применение насилия, опасного для жизни или здоровья, необходимо подробнее рассмотреть, какова интенсивность насилия в данном случае. Для характеристики интенсивности насилия, как опасного для здоровья, необходимо использовать разъяснение Пленума Верховного суда, который в п. 21 Постановления №29 указал, что оно должно повлечь «причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности». Указанный признак является бланкетным и отсылает правоприменителя к такому медицинскому показателю, как степень тяжести причиненного здоровью вреда, определение которой требует заключения эксперта. Нормативным основанием определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, являются Правила, утвержденные Постановлением Правительства РФ от 17 августа 2007 г. и Приказом Министерства здравоохранения от 24 апреля 2008 г.

По признаку интенсивности насилия разбой отграничивается от насильственного грабежа, если применяется насилие, не повлекшее причинения вреда здоровью, либо преступник угрожает применением такого насилия, его действия необходимо квалифицировать по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что судом первой инстанции необоснованно квалифицированы по ст. 162 ч. 2 УК РФ как разбойное нападение действия О., которая обманным путем проникла в квартиру К. и обеспечила проникновение в квартиру неустановленным лицам, которые напали на потерпевшую, схватив ее за голову и плечи. После этого Орешкина, покинув квартиру, обеспечила тайность изъятия неустановленными лицами из квартиры потерпевшей денег в сумме 20 тыс. рублей, которыми с неустановленными лицами распорядилась совместно. Между тем совершение неустановленными лицами в отношении потерпевшей каких-либо других насильственных действий судом не установлено, на голове и плечах потерпевшей не обнаружено телесных повреждений. Верховный суд переквалифицировал действия виновной с ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 2 п. п. «а», «г» ст. 161 УК РФ, поскольку судом не установлено причинение потерпевшей напавшими на нее лицами телесных повреждений, которые могли быть квалифицированы как применение насилия, опасного для жизни и здоровья.

Если насильственными действиями здоровью потерпевшего причинен тяжкий вред, то он не охватывается основным составом разбоя и образует его особо квалифицированный вид, предусмотренный п. «в» ч. 4 ст. 162 УК. Признак насилия также является основанием разграничения насильственного грабежа и вымогательства.

Некоторые авторы утверждают, что поскольку смерть потерпевшего не охватывается составом разбоя и требует дополнительной квалификации по п. «з» ч. 2 ст. 105, ч. 4 ст. 111 или ст. 109 УК РФ в зависимости от формы вины, то жизнь человека не является объектом разбоя, в связи с чем предлагается изменить формулировку диспозиции ч. 1 ст. 162 УК РФ: слово «жизнь» в данном случае подлежит исключению.

Но ведь законодатель и не говорит о такой интенсивности насилия, которая приведет к лишению человека жизни, а лишь о том, что насилие должно быть «опасным для жизни» в момент применения, то есть создавать реальную опасность наступления смерти, даже когда не причинено никакого реального вреда здоровью (например, удушение, длительное удерживание головы потерпевшего под водой и т.п.).

Признаком разбоя может служить и такое насилие, которое применяется не к собственнику или владельцу имущества, а к посторонним лицам, которые, по мнению виновного, могут воспрепятствовать насильственному завладению имуществом, например, сторожу.

Наиболее сложными для квалификации являются такие ситуации, когда насилие не причинило никакого вреда, но в момент применения создавало реальную опасность для здоровья человека, например, потерпевшего вытолкнули из движущегося транспорта или подвергли воздействию термических факторов, электротока и т.п. Далее в упомянутом пункте Постановления №29 Верховный суд РФ на это счет разъяснил, что «По части первой статьи 162 УК РФ следует квалифицировать нападение с целью завладения имуществом, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, которое хотя и не причинило вред здоровью потерпевшего, однако в момент применения создавало реальную опасность для его жизни или здоровья». Критерием наличия указанной опасности является такое развитие событий, которое при обычных условиях необходимо ведет к последствиям в виде причинения вреда здоровью.

Противоправность насилия состоит в том, что физическая сила применяется без каких бы то ни было законных оснований, и это очень важно, поскольку действующий УК РФ в некоторых случаях признает насилие правомерным, например, при необходимой обороне, задержании лица, совершившего преступление (ст. 37, 38 УК РФ).

Умышленный характер действий виновного нельзя смешивать с умышленной формой вины, которая предполагает предвидение общественно-опасных последствий преступного деяния. Здесь умыслом охватывается само деяние, противоправный характер которого должен осознаваться виновным, что касается последствий, то они могут быть и неосторожными. Также необходимо отметить и целенаправленный характер насилия, которое применяется с целью подавления сопротивления потерпевшего и облегчения совершения преступления, в данном случае - изъятия имущества.

Вторая форма насилия - психическая - включает негативное воздействие на психику потерпевшего: запугивание, возбуждение чувства страха, подавление воли потерпевшего.

Причем интенсивность этого воздействия должна быть настолько высока, чтобы исключить физическую и психическую возможность потерпевшего действовать по своему усмотрению. Угроза, как и физическое насилие, характеризуется такими признаками, как противоправность, умышленность и целенаправленность, то есть наличие определенной цели - облегчение совершения преступления. Кроме того, уголовно-наказуемая угроза должна носить определенный характер, в разбое она обязательно должна нести информацию о «намерении виновного применить физическую силу к потерпевшему или третьим лицам». Причем деяние квалифицируется как разбой, только если виновный угрожал не любым насилием, а именно опасным для жизни или здоровья. О характере угрозы могут свидетельствовать высказывания виновного, такие как «убью», «зарежу», «изувечу» и т.п., а также его действия, например, попытка ударить острым предметом в глаз, демонстрация оружия или предметов, которыми может быть причинен вред здоровью.

Определяющим моментом для оценки юридической сущности деяния является субъективное восприятие характера выраженной в его адрес угрозы самим потерпевшим. Если обстановка преступления свидетельствовала о том, что для жизни или здоровья потерпевшего существовала реальная опасность, то даже при неопределенном характере такой угрозы деяние должно квалифицироваться как разбой.

Обе формы насилия включают и признак потерпевшего, то есть оно направлено на конкретного человека. Некоторые авторы считают, что в случаях психического насилия понятие «потерпевший» шире, чем при определении физического насилия. Действительно, в ходе разбойного нападения преступник может угрожать не только лицу, у которого изымается имущество, но и иным лицам, то есть появляется еще одно лицо - адресат угрозы, однако в большинстве случаев его нельзя признать потевшим, поскольку психическое насилие направлено не на него, это способ воздействия на психику лица, у которого разбойник намеревается изъять имущество.

Итак, под насилием следует понимать умышленное противоправное воздействие на человека, связанное с применением физической силы к потерпевшему или угрозы ее применения к потерпевшему или другим лицам.

Сравнение понятий «нападение» и «насилие» при разбое показывает, что оба они характеризуются такими общими признаками, как противоправность, направленность на подавление сопротивления потерпевшего, возможность как физического, так и психического воздействия на человека, а также цель противоправного завладения чужим имуществом.

Единственным отличительным признаком является внезапность нападения, которая на квалификацию действий виновного не влияет. Все это позволило ряду авторов внести обоснованные на наш взгляд предложения об исключении из законодательной дефиниции разбоя признака нападения с заменой его указанием исключительно на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозу применения такого насилия в целях хищения чужого имущества.

Соглашаясь с указанными авторами, приведем еще несколько соображений, направленных на совершенствование диспозиции ст. 162 УК РФ.

По конструкции своей объективной стороны разбой представляет специфическую форму хищения, не подпадающую под его общее определение. Если любая иная форма хищения характеризуется такими законодательно закрепленными в Примечании 1 к ст. 158 УК РФ признаками, как противоправное и безвозмездное изъятие чужого имущества, то разбой определен в законе не как «изъятие» чужого имущества, а как «нападение в целях хищения чужого имущества», и для его квалификации как оконченного преступления достаточно самого факта нападения, факта завладения имуществом и причинения материального ущерба собственнику или иному владельцу имущества не требуется, то есть состав разбоя сконструирован в законе как формальный, более того - как усеченный.

Приведем пример. Е. в позднее время с целью завладения кейсом С. совершил на него нападение, нанес удар кулаком в лицо, причинив легкий вред здоровью потерпевшего. Однако в ходе завязавшейся драки Е. не удалось изъять имущество С., он попытался скрыться, но был задержан патрульно-постовой службой. Как видно из указанного примера, несмотря на примененное к С. насилие, которое суд признал опасным для жизни и здоровья, Е. не смог завладеть имуществом С. Однако его действия были квалифицированы судом по ч. 1 ст. 162 УК РФ как оконченный разбой. В данном случае суд руководствовался диспозицией ст. 162 УК РФ, а также разъяснением Пленума Верховного суда, который в п. 6 Постановления №29 указал, что «разбой признается оконченным преступлением с момента начала нападения».

Усеченная конструкция состава разбоя подвергается критике в научной литературе по двум направлениям. Во-первых, поскольку изъятие чужого имущества и (или) обращение его в пользу виновного или других лиц являются обязательными, законодательно закрепленными признаками хищения, ряд авторов вообще ставят под сомнение возможность отнесения разбоя к хищениям. В то же время в самой конструкции объектной стороны разбоя законодатель использует термин «хищение», определяя разбой как это нападение в целях хищения имущества. Что приводит к выводу о необходимости формулирования состава разбоя как материального. Во-вторых, рассматриваемое своеобразие состава разбоя делает невозможной стадию покушения на это преступление.

2.1 Квалифицирующие признаки разбоя

Согласно п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. №29 под насилием, опасным для жизни или здоровья, «следует понимать такое насилие, которое повлекло причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности». Обобщая, А.Н. Игнатов верно определял понятие опасного насилия: «Насилием, опасным для жизни или здоровья, является такое воздействие на организм потерпевшего, которое привело или могло привести к причинению смерти или расстройству здоровья любой тяжести».

Таким образом, согласно позиции Пленума Верховного Суда РФ опасное по последствиям насилие в разбое может выражаться в причинении легкого, средней тяжести или тяжкого вреда здоровью. Применение насилия при разбойном нападении, в результате которого потерпевшему умышленно причинен легкий или средней тяжести вред здоровью, охватывается составом разбоя и дополнительной квалификации по ст. ст. 115 или 112 УК РФ не требует. В этих случаях содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 162 УК РФ, если отсутствуют отягчающие обстоятельства, предусмотренные ч. ч. 2 или 3 этой статьи.

Квалифицированный состав разбоя связан с его совершением группой лиц по предварительному сговору либо применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (ч. 2 ст. 162 УК).

Признак совершения разбоя группой лиц по предварительному сговору имеет то же содержание, что и при других формах хищения.

В.В. Векленко относит к ч. 1 ст. 162 УК РФ и тяжкий вред здоровью, если он не был опасен для жизни в момент причинения. Эта позиция основана на уголовном законодательстве советского периода; в настоящее время причинение любого тяжкого вреда здоровью потерпевшего квалифицируется по ч. 4 ст. 162 УК РФ, специально предусматривающей подобный признак. Поэтому не прав и В.В. Мальцев, который, напротив, полагает, что тяжкий вред здоровью, опасный для жизни в момент причинения, является признаком основного, а не квалифицированного состава, поскольку само понятие «насилие, опасное для жизни» охватывает такой вред.

Дополнительная квалификация в отношении умышленного тяжкого вреда нужна только в одном случае: «Если в ходе разбойного нападения с целью завладения чужим имуществом потерпевшему был причинен тяжкий вред здоровью, что повлекло за собой наступление его смерти по неосторожности, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений - по пункту «в» части четвертой статьи 162 и части четвертой статьи 111 УК РФ» (п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. №29).

Насилие в разбойном нападении может быть представлено и убийством потерпевшего, которое требует дополнительной квалификации: «Если лицо во время разбойного нападения совершает убийство потерпевшего, содеянное им следует квалифицировать по пункту «з» части второй статьи 105 УК РФ, а также по пункту «в» части четвертой статьи 162 УК РФ. При наличии в действиях виновного в разбойном нападении других отягчающих обстоятельств (например, разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением оружия и т.п.) эти признаки объективной стороны разбоя должны быть указаны в описательной части приговора» (п. 22 названного выше Постановления Пленума Верховного Суда РФ).

На практике иногда возникают вопросы и о дополнительной квалификации содеянного в разбое по другим статьям УК РФ, связанным с применением насилия или с его последствиями.

Так, например, по приводившемуся выше делу С., осужденного за несколько эпизодов разбоев с применением азалептина, суд первой инстанции вменял также несколько фактов оставления потерпевшего в беспомощном состоянии, т.е. применил ст. 125 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда нашла необоснованной квалификацию действий осужденного по пяти эпизодам в отношении потерпевших К., Е., И., В., О. по ст. 125 УК РФ помимо ч. 1 ст. 162 УК РФ, указав, что С. умышленно приводил потерпевших в опасное для жизни состояние с целью завладения их имуществом, что охватывается составом преступления, предусмотренным ч. 1 ст. 162 УК РФ. Ответственность за оставление потерпевшего в опасности наступает в случае неоказания помощи лицу, оказавшемуся в беспомощном состоянии вследствие неосторожных действий виновного или иных не зависящих от него причин, что в данных случаях отсутствует. С учетом изложенного приговор в части осуждения С. по ст. 125 УК РФ за совершение пяти преступлений был справедливо отменен судебной коллегией, дело в данной части прекращено в связи с отсутствием в деяниях С. состава преступления.

Специфическим признаком квалифицированного разбоя, выражающим его особенности как формы хищения, является применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия. При совершении разбоя с применением указанных предметов опасность для жизни или здоровья лица, подвергшегося нападению, становится намного более реальной.

Орудиями преступления при вооруженном разбое могут быть:

а) оружие в собственном смысле слова;

б) предметы, которые оружием не являются, но используются в качестве оружия.

Оружие в собственном смысле (огнестрельное, холодное, пневматическое и газовое) специально предназначено для поражения цели и не имеет иного, например хозяйственно-бытового, назначения (ст. 1 Федерального закона от 13.12.96 №150-ФЗ «Об оружии»).

Под предметами, используемыми в качестве оружия, понимаются любые предметы, с помощью которых потерпевшему могут быть причинены смерть или телесные повреждения, опасные для жизни или здоровья: топоры, ломики, дубинки, бритвы, ножи и т.д. Для квалификации разбоя не имеет значения, были ли эти предметы заранее приготовлены специально для разбойного нападения или случайно оказались под рукой виновного и были взяты им на месте преступления.

Под применением оружия или иных предметов должно пониматься как фактическое их использование для причинения вреда здоровью человека, так и их демонстрация с угрозой немедленного использования в процессе нападения.

Угроза заведомо негодным оружием или имитацией оружия (например, макетом пистолета или стартовым пистолетом) без намерения использовать эти предметы для нанесения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья, не может рассматриваться как вооруженный разбой. Однако учитывая, что потерпевший субъективно воспринимает нападение как реально угрожающее его жизни или здоровью, такое нападение должно квалифицироваться как разбой, предусмотренный ч. 1 ст. 162 УК. Если же потерпевший осознавал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, то деяние должно квалифицироваться как грабеж (абз. 3 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 №29).

Применение оружия в собственном смысле при разбойном нападении должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 162 и соответствующей частью ст. 222 УК, если виновный не имел на используемое оружие соответствующего разрешения.

В научных публикациях встречаются положения, которые способствуют правильному пониманию как объективных, так и субъективных признаков состава преступления. Так, Р.Д. Шарапов в своем научном труде пишет, что тайное или обманное введение в организм потерпевшего одурманивающих средств с целью хищения имущества не может быть квалифицировано по признаку насилия при грабеже или разбое. Автор подчеркивает, что подобная квалификация невозможна не потому, что нет насилия в принципе, а потому, что отсутствуют другие, предусмотренные составом грабежа и разбоя признаки - открытый способ хищения и нападения. Представляется, что указанная точка зрения является обоснованной, поскольку учитывает в полной мере объективные и субъективные признаки составов разбоя и грабежа. Только насильственное введение в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его в беспомощное состояние и последующего завладения чужим имуществом может быть квалифицировано как разбойное нападение. В том случае, когда в организм потерпевшего вводится одно или несколько перечисленных веществ, не опасных для жизни и здоровья, с целью завладения чужим имуществом, речь необходимо вести о грабеже.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» высказывается, по мнению автора настоящего исследования, ошибочное суждение о квалификации действий лиц как разбой в случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего путем обмана вводится опасное для жизни или здоровья сильнодействующее вещество с целью приведения человека в беспомощное состояние. В этом случае, как уже отмечалось, отсутствует признак разбоя - открытый способ нападения. Нет возражений против квалификации преступления как разбойного нападения, когда с целью хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли открыто вводится опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество, приводящее его в беспомощное состояние, поскольку в этом случае присутствует признак разбоя - открытый способ нападения. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966 г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» (с последующими изменениями и дополнениями), которое в настоящее время утратило силу, рекомендовалось правоприменителям: «Введение в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его таким способом в беспомощное состояние и завладение чужим имуществом должно квалифицироваться как разбой». Представляется, что в формулировке Постановления Пленума по этому вопросу произошли изменения, однако они носят половинчатый характер, что в некоторых случаях приводит к ошибочной квалификации. В связи с изложенным, по мнению автора данной работы, следует внести изменения в абз. 4 п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» и исключить из него слова «или путем обмана».

Давая определение средствам и орудиям преступления, Р.Д. Шарапов пишет, что средство преступления - предмет, естественное явление или действие человека, при помощи которых совершается противоправный поступок, а орудие преступления - это разновидность средств преступления, представляющая собой естественное явление или предмет материального мира, которые непосредственно воздействуют на предмет преступления. В целом он верно определяет эти признаки объективной стороны преступления. Однако не представляется возможным согласиться с тем, что средства преступления могут быть определены как действия человека, при помощи которых совершается противозаконный акт, поскольку, во-первых, действия виновного лица являются самостоятельным признаком объективной стороны преступления (следовательно, происходит смешение понятий); во-вторых, определяя этот объективный признак состава преступления, необходимо, если быть более точным, говорить о предмете, процессе и естественном явлении, используя которые виновное лицо оказывает воздействие на объект преступления и его составные элементы. Однако нами не ставится задача развернуть в данной работе научную дискуссию, целью которой было бы достижение более точного и универсального определения этих объективных признаков. Представляется, что это должно стать предметом отдельного научного исследования. Цель данной работы - точное определение средств и орудий преступления для последующей правильной уголовно-правовой квалификации.

Итак, средства совершения преступления - предметы внешнего мира, процессы и естественные явления, используя которые виновное лицо оказывает воздействие на объект преступления и его составные части. Орудия - это разновидность средств совершения преступления. Средства и орудия совершения преступления, являясь факультативными признаками объективной стороны преступления, оказывают влияние на квалификацию содеянного виновным лицом только в том случае, когда законодатель придает этим признакам уголовно-правовое значение.

Таким образом, для правильной квалификации разбойного нападения по ч. 2. ст. 162 УК РФ можно рекомендовать правоприменителям следующее:

1. Тщательно исследовать фактические обстоятельства дела и на их основе устанавливать наличие или отсутствие юридически значимых признаков, характеризующих объективную сторону преступления, памятуя, что вредные последствия наряду с общественно опасным действием (бездействием) и причинной связью являются обязательными признаками объективной стороны преступного посягательства; отсутствие хотя бы одного из обязательных, а также факультативных признаков (на последние должна быть сделана специальная ссылка в диспозиции нормы) указывает на отсутствие состава преступления.

2. При определении объективной стороны посягательства использовать нормы других отраслей права, а также постановления Пленума Верховного Суда РФ.

3. Использовать последние достижения науки уголовного права для правильного определения объективной стороны преступления.

2.2 Особо квалифицирующие признаки разбоя