Особенности установления отдельных элементов состава, выраженных бланкетными признаками

Согласно постановлениям о привлечении Б. и С. в качестве обвиняемых и обвинительному заключению 23 декабря 1994 г., около 16 ч. они, являясь соответственно командиром отделения роты ППСМ 62 отделения милиции ОВД «Соколиная Гора» УВД Восточного административного округа г. Москвы и милиционером-водителем той же роты, с целью вернуть 347 000 руб., которые 22 декабря 1994 г. Б. проиграл в лотерею Р. в холле магазина автозапчастей, и используя свое служебное положение, будучи вооруженными автоматами АКСУ-74, на служебной автомашине ВАЗ-2106 прибыли к указанному магазину, в холле которого встретили Р. и потребовали у него вернуть проигранную сумму денег. На требование присутствовавшего при этом оперуполномоченного 7-го отдела ГУВД г. Москвы П., находившегося при исполнении служебных обязанностей и предъявившего удостоверение сотрудника милиции, прекратить преступную деятельность, С. и Б. не отреагировали и забрали служебное удостоверение Пашинова, ввиду чего он был вынужден применить свое табельное оружие - пистолет системы Макарова, произведя из него несколько выстрелов в землю. Одна из пуль, отрекошетив от земли, причинила Б. ссадину в лобной области, относящуюся к легким телесным повреждениям без расстройства здоровья.

Осознавая, что П. выполняет свой служебный долг и в связи с его выполнением, а также имея целью скрыть совершенное им и С. преступление, Б. произвел в П. несколько выстрелов из автомата, причинив потерпевшему два сквозных огнестрельных пулевых ранения, от которых наступила смерть потерпевшего.

Судом первой инстанции Б. и С. оправданы за отсутствием в их действиях составов преступлений. Оправдывая Б. и С. по предъявленному им обвинению в злоупотреблении властью, суд пришел к выводу о том, что время возникновения у Б. намерения забрать свой проигрыш у Р. не может повлиять на оценку действий подсудимых.

Однако судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассмотревшая в судебном заседании указанное дело по кассационному протесту государственного обвинителя с таким выводом не согласилась, отметив следующее. «Поскольку обстоятельства, касающиеся причин прибытия Б. и С. в магазин автозапчастей, мотивов и характера их действий по отношению к Р., с учетом должностного положения оправданных, имели существенное значение для правовой оценки их действий как по этому обвинению, так и по обвинению Б. в посягательстве на жизнь П. При таких обстоятельствах, принимая во внимание, что предъявленное Б. и С. обвинение в злоупотреблении властью взаимосвязано с обвинением, предъявленным Б. в посягательстве на жизнь работника милиции, оправдательный приговор подлежит отмене в полном объеме, а дело направлению на новое судебное разбирательство» См.: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 марта 1997 г. Режим доступа: www.supcourt.ru..

Таким образом, применение норм других отраслей права при квалификации преступлений рассматриваемой категории необходимо для установления признаков, характеризующих должностное положение потерпевшего, во-вторых, для определения характера юрисдикционной деятельности потерпевшего (например, относится ли она к охране общественного порядка и т.п.), в-третьих, для оценки правомерности его поведения. При квалификации этих преступлений, как уже отмечалось, законодатель формулирует специальные составы не только по признакам потерпевшего, но и по роду его деятельности, а также по характеру посягательства. Поэтому, например, сотрудник органов внутренних дел может рассматриваться в качестве потерпевшего по различным статьям уголовного кодекса в зависимости от функций, выполняемых им в момент совершения против него преступления.

Для квалификации некоторых преступлений с бланкетными признаками состава, характеризующими правомерную деятельность потерпевшего, необходимо не только устанавливать период действия во времени нормативных актов, детализирующих признаки состава преступления, но и сопоставлять время непосредственного исполнения обязанностей, предусмотренных этими нормативными актами, с моментом осуществления посягательства на потерпевшего. Например, «диспозиция ст. 333 УК РФ в части, касающейся сопротивления начальнику или другому лицу, изложена таким образом, что квалификация по этой норме возможна лишь в случае совершения преступления во время исполнения потерпевшим возложенных на него обязанностей военной службы. Что же касается принуждения, а также насильственных действий в отношении начальника или оскорбления военнослужащего, то диспозиции ст. 333, 334 и 336 УК РФ допускают соответствующую квалификацию при совершении противоправного деяния не только во время, но и в связи с исполнением потерпевшим таких обязанностей См.: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. Режим доступа: www.garant.ru..

Из рассмотренных в настоящем параграфе примеров видно, что введение признаков специального потерпевшего существенно усложняет квалификацию преступления. Эта сложность не рождена особенностями законодательной техники (особенностями конструирования состава преступления), а вызвана специфической функцией потерпевшего в структуре охраняемых уголовным законом отношений, которая не может не учитываться при формулировании признаков состава преступления и, соответственно, при реализации уголовного закона. Квалификация преступлений с бланкетными признаками, характеризующими потерпевшего, подчиняется общим правилам квалификации общественно опасных деяний такого рода. При этом следует учитывать особенности изложения признаков потерпевшего в структуре состава преступления, а также отраслевой характер правовых норм, с помощью которых определяются его признаки.

2.Установление признаков объективной стороны

Анализ составов преступлений с бланкетными признаками показывает, что наибольший объем детализирующих межотраслевых признаков падает на такой элемент, как объективная сторона состава преступления. Это особенно заметно применительно к преступлениям, связанным с нарушением специальных правил. Количество вариантов совершения действий (бездействия) пропорционально числу правил, детализирующих бланкетную диспозицию УК РФ. Описание особенностей установления этого элемента состава преступления, связанного с нарушением специальных правил, по существу представляет собой самостоятельную тему исследования, поэтому остановимся на рассмотрении лишь наиболее сложных элементов объективной стороны этих составов.

Достаточно большое количество составов преступлений с бланкетными признаками включает в качестве таковых предмет преступления, свойства которого определяются нормами различных отраслей права (имущество в составах преступлений против собственности, наркотические средства в составах общественно опасных деяний, связанных с незаконным оборотом этих средств, оружие в преступлениях против общественной безопасности и др.). Суд при установлении признаков предметов преступлений, предусмотренных, например, ст. 222-226 и 228-233 УК РФ, обращается к законам «Об оружии» и «О наркотических средствах и психотропных веществах», однако применяет их не напрямую, а посредством осуществления предварительного уголовно-процессуального действия - назначения экспертизы. Заключение эксперта в таком случае является необходимым связующим звеном между уголовно-правовой нормой и детализирующими ее технико-юридическими предписаниями иной отраслевой принадлежности. Хотя оно касается фактических обстоятельств дела, его свойства по характеру приближаются к юридическим (о применении специальных познаний при конкретизации признаков указанных предметов подробнее см. в параграфе 7.2.).

Бланкетная природа признака, обозначающего предмет преступления, не всегда очевидна. Так, в предыдущих параграфах речь шла об особенностях установления такого признака как чужое имущество в преступлениях против собственности. Конкретизируя признаки имущества как предмета преступления с помощью норм гражданского права, следует помнить, что не все понятия определены достаточно четко, их содержание нельзя устанавливать лишь по одной статье, вырванной из общего контекста этой отрасли.

Существенной особенностью обладает установление признаков деяния (действия или бездействия) при квалификации преступлений с бланкетными признаками става и особенно с теми из них, которые связаны с нарушением специальных правил. Зачастую такие обязанности возлагаются на субъекта лишь с соблюдением определенной процедуры допуска к определенному виду деятельности.

Процедурные свойства деяния, выраженные бланкетными признаками, могут иметь место и в так называемых формальных составах. Например, установление признаков состава незаконного заключения под стражу возможно лишь на основе анализа соблюдения процедурных норм на различных этапах принятия уголовно-процессуального решения См.: ГаагИ.А. Незаконное заключение под стражу: особенности уголовно-правового определения для противодействия преступности. М., 2008. С. 204..

Если уголовная ответственность наступает в результате несоблюдения определенной процедуры, необходим анализ всех обстоятельств, лежащих в основе требований о соблюдении процедуры. Здесь не допустим формальный подход, который может привести к ошибке в квалификации преступления.

По приговору Пермского областного суда от 21 ноября 2003 г. И. оправдана по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 301 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 2 февраля 2004 г. оставила оправдательный приговор без изменения, а кассационное представление - без удовлетворения, указав следующее. Уголовным законом - ч. 1 ст. 301 УК РФ - установлена уголовная ответственность за заведомо незаконное задержание, т. е. задержание, произведенное при отсутствии предусмотренных законом оснований и с нарушением установленных им условий. Как видно из материалов дела, следователем И. выполнены все требования уголовно-процессуального закона, регулирующие основания и порядок задержания подозреваемого. В соответствии с ч. 1 ст. 91 УПК РФ орган дознания, дознаватель, следователь или прокурор вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии одного из следующих оснований: 1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; 2) когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление; 3) когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления. Согласно требованиям, предусмотренным ст. 92 УПК РФ, после доставления подозреваемого в орган дознания, к следователю или прокурору в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания, в котором делается отметка о том, что подозреваемому разъяснены права, предусмотренные ст. 46 УПК РФ. О произведенном задержании следователь обязан сообщить прокурору в письменном виде в течение 12 часов с момента задержания подозреваемого. На том основании, что потерпевший и другие очевидцы прямо указали на Ч. как на лицо, совершившее преступление, 17 апреля 2003 г. в 21 час 30 мин. следователь И. вынесла постановление о возбуждении в отношении него уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111 УК РФ. В этот же день в 22 час. 15 мин. она составила протокол задержания Ч. как лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 111 УК РФ, и в установленный ст. 92 УПК РФ срок направила письменное сообщение соответствующему прокурору .

Определенными особенностями обладает уголовно-правовая оценка последствий в структуре состава, имеющего бланкетную форму. Поскольку последствия представляют собой негативные изменения в объекте уголовно-правовой охраны, все сказанное выше об особенностях установления признаков объекта относится и к ним. Вместе с тем, есть и другая форма привлечения нормативного материала других отраслей права для установления последствий - использование специальных правил для определения факта наступления определенных уголовным законом последствий и установления их тяжести.

Рассмотрим это на примере определения факта причинения вреда здоровью. В правилах определения тяжести вреда здоровью можно выделить технико-юридические нормы, определяющие процедуру судебно-медицинского исследования и критерии тяжести вреда. Первое полностью находится в сфере медицины, второе включает кроме собственно медицинского содержания и уголовно-правовые элементы, поскольку напрямую связано с признаками состава преступления.

В новых Правилах, в отличие от Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений, утвержденных приказом Минздрава СССР от 11 декабря 1978 г. № 1208, не установлена связь с уголовным законом. В преамбуле этого документа предусматривается, что данные Правила разработаны в соответствии со ст. 52 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан БВС РФ. 2004. № 9. (Следует обратить внимание, что в указанные в данном примере ст. 91, 92 УПК РФ Федеральным законом от 5 июня 2007. № 87-Ф3 были внесены изменения, касающиеся статуса прокурора. - Прим. авт.) Подробнее о возможных нарушениях материального и процессуального законодательства при избрани меры пресечения в виде заключения под стражу см.: Лебедев В.М. Судебная защита свободы и личной неприкосновенности граждан на предварительном следствии: Учебн. пособие М., 2001.. В пункте 3 указанных Правил См.: постановление Правительства РФ от 17 августа 2007 г. № 522 «Об утверждении Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» // СЗ РФ. 2007. № 35. Ст. 4308. записано, что вред, причиненный здоровью человека, определяется в зависимости от степени его тяжести (тяжкий вред, средней тяжести вред и легкий вред) на основании квалифицирующих признаков, предусмотренных п. 4 Правил, и в соответствии с медицинскими критериями определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждаемыми Министерством здравоохранения и социального развития РФ. Между тем квалифицирующие признаки, указанные в п. 4 данных Правил полностью совпадают с описанием признаков состава преступлений, предусмотренных ст. 111, 112, 115 УК РФ.

Таким образом, Правила содержат материально-правовую классификацию и критерии тяжести вреда здоровью, которые имеют уголовно-правовое значение. Указанные признаки нельзя отнести к числу бланкетных, поскольку они лишь дублируют признаки состава преступления. Соответственно, в этой части диспозиции ст. 111, 112 и 115 УК РФ нельзя назвать бланкетными. Вместе с тем, другие признаки этих же составов приобретают бланкетный характер, поскольку их содержание раскрывается в указанных Правилах, например, дается определение вреда здоровью, что означает появление медицинского термина, используемого уголовным законом. Бланкетными являются и признаки длительного расстройства здоровья (ст. 112 УК РФ), кратковременного расстройства здоровья (ст. 115 УК РФ), поскольку их содержание раскрывается в Медицинских критериях определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных приказом Минздравсоцразвития России от 24 апреля 2008 г. № 194н.

Несмотря на то, что этот правовой акт содержит медицинские критерии и адресован судебно-медицинским экспертам, отдельные его положения (как и положения прежних Правил) могут применяться следователем и судом непосредственно, если речь идет об оценке заключения судебно-медицинского эксперта.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ отменила приговор по делу Ч. и К. Суд, признавая Ч. и К. виновными в разбойном нападении на И., установил, что оно совершено с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, исходя из заключения судебно-медицинского эксперта. Однако данное заключение эксперта не отвечает требованиям порядка определения тяжести телесных повреждений, изложенным в Правилах производства судебно-медицинских экспертиз тяжести вреда здоровью, введенных в практику приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 10 декабря 1996 г. № 407 (с изм., внесенными приказом от 5 марта 1997 г. № 61).

Суд не обратил внимание на то, что согласно п. 48 названных Правил под кратковременным расстройством здоровья следует понимать временную утрату трудоспособности продолжительностью не свыше трех недель. В заключении эксперта нет ссылки на утрату И. трудоспособности, не установлена длительность расстройства здоровья, его выводы основаны на данных освидетельствования потерпевшего на следующий день после избиения, поэтому нельзя однозначно судить о характере примененного насилия, а следовательно, и о правильности квалификации действий обвиняемых См.: Обзор надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2001 г. // БВС РФ. 2002. № 10.. В указанном решении Коллегии ВС РФ ссылка на Правила производства судебно-медицинских экспертиз тяжести вреда здоровью напрямую увязана с квалификацией преступления, т.е. налицо все признаки применения технико-юридической (или медико-юридической) нормы. На эту связь уголовного закона и Правил указывается и в теории уголовного права, касающейся квалификации преступлений против здоровья.

По другому уголовному делу непосредственная ссылка судом на Правила положена в основу переквалификации преступления с ч. 2 на ч. 1 ст. 318 УК РФ.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ подтверждена обоснованность переквалификации действия виновного с ч. 2 ст. 31 8 УК РФ на ч. 1 этой статьи. Из первого заключения судебно-медицинского эксперта в момент освидетельствования потерпевшего С. каких-либо видимых телесных повреждений у него не обнаружено. Заключение дано на основании амбулаторной карты, оформленной при обращении С. к хирургу, где отмечено наличие у него кровоподтека около глаза и нижней губы, которые, по мнению эксперта, повлекли легкий вред здоровью потерпевшего. Согласно акту повторной судебно-медицинской экспертизы, при оценке тех же телесных повреждений эксперт пришел к выводу, что они не являются опасными для жизни и здоровья потерпевшего и влекут за собой легкий вред его здоровью по признаку кратковременного расстройства здоровья на срок не свыше 21 дня. «Между тем, отмечается в определении СК ВС РФ, оба названных заключения не отвечают требованиям определения степени тяжести телесных повреждений, изложенных в Правилах судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью, введенных в практику приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 10 декабря 1996 г. № 407 «О введении в практику правил производства судебно-медицинских экспертиз», с изменениями, внесенными приказом от 5 марта 1997 г. № 61. Согласно п. 47-49 названных Правил признаками легкого вреда здоровью являются кратковременное расстройство здоровья и незначительная стойкая утрата общей трудоспособности, равной 5%, при этом под кратковременным расстройством здоровья следует понимать временную утрату трудоспособности на срок не свыше 21 дня. В заключениях экспертов не содержится указания на утрату С. трудоспособности, характер телесных повреждений согласно абз. 2 п. 50 тех же Правил следует расценивать как не причинившие вреда здоровью. Таким образом, учитывая недостатки экспертных заключений, характер фактически причиненных С. телесных повреждений, не повлекших кратковременной утраты трудоспособности, и руководствуясь названными Правилами, суд обоснованно и мотивированно пришел в приговоре к выводу о том, что причиненные С. телесные повреждения не повлекли причинения вреда его здоровью, а поэтому не имеется оснований для квалификации действий П. по ч. 2 ст. 318 УК РФ» .

В приведенном примере суд с помощью ссылки на Правила не определял тяжесть телесных повреждений, а, напротив, исключил наличие вреда здоровью. Не соглашаясь с выводом экспертов, он в то же время использовал описание зафиксированных в результате проведенной экспертизы повреждений.

Применительно к рассматриваемым составам имеет свои особенности установление причинной связи. Речь идет о несколько необычной причинно-следственной зависимости. В качестве причины выступает не просто деяние, а нарушение специальных правил. Поскольку речь идет о связи между нарушением правил и последствиями, неприемлем чисто «физический» подход к установлению причинной цепочки. Если в уголовном праве обычно в качестве причины рассматривают деяние субъекта, взятое в целом, в системе действий или самостоятельных поступков, то применительно к преступлениям, связанным с нарушением специальных правил, этого недостаточно. Необходимо проанализировать каждое из допущенных нарушений, устанавливая «вклад» каждого из них в наступившие последствия.

Значительной сложностью отличается процесс установления причинной связи в транспортных преступлениях. Практически каждое нарушение правил безопасности движения создает реальную возможность для наступления общественно опасных последствий. Однако в случае их наступления необходимо выяснить, какие конкретно нарушения привели к преступному результату, т. е. какая из созданных возможностей реализована (см. п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. № 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения») Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 ноября 1999 г. // БВС РФ. 2000. № 11. С. 9.. Таким же образом устанавливается причинная связь, когда нарушения правил допущены несколькими субъектами и необходимо решить вопрос об ответственности каждого.

С подобной задачей, например, не удалось справиться судье по уголовному делу в отношении Кубаева и Котегова. Кубаев оставил свой автомобиль на дороге в связи с тем, что кончился бензин. Нарушив требования Правил дорожного движения, Кубаев не выставил знака аварийной остановки, хотя было темное время суток, не включил габаритные сигналы. Котегов на автомобиле следовал в том же направлении. За 80 м, заметив автомобиль Кубаева, он переключил свет фар с дальнего на ближний, а за 50 м включил сигнал поворота и, не убедившись в безопасности маневра, выехал на полосу встречного движения, где столкнулся с автомобилем, водитель которого погиб. К уголовной ответственности были привлечены и Кубаев, и Котегов, также нарушивший Правил дорожного движения.

Верховный Суд РСФСР уголовное дело в отношении Кубаева прекратил, указав, что ответственность за дорожно-транспортное преступление наступает лишь при наличии причинной связи между действиями лица, нарушившего правила безопасности движения, и последствиями, предусмотренными указанной статьей. Данное решение представляется обоснованным, так как нарушение Кубаевым правил безопасности движения, хотя и создавало реальную возможность для наступления тяжких последствий, однако к ним не привело. Отсутствие знака аварийной остановки и габаритных огней не помешало Котегову вовремя заметить стоящий автомобиль. Дальнейшие действия Котегова не связаны с нарушениями Кубаева Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1986. № 5. С. 4..

В практике расследования транспортных преступлений нередки случаи, когда правила одновременно нарушены и водителем, и потерпевшим. При этом возможны различные варианты в зависимости от того, чьи действия стали причиной наступившего результата: а) последствия наступили в силу неправомерных действий и водителя, и потерпевшего (сопричинение вреда); б) нарушение правил потерпевшим не повлияло на развитие причинной связи; в) несчастный случай произошел исключительно вследствие нарушения правил самим потерпевшим, тогда как нарушение правил безопасности движения водителем не связано с причинением вреда. В первых двух случаях водитель несет ответственность за вред, причиненный им самим или при «содействии» потерпевшего, в последнем - ответственность водителя исключается.

Органами предварительного следствия М. предъявлено обвинение в нарушении Правил дорожного движения, повлекшем причинение Я. менее тяжких телесных повреждений, совершенном при следующих обстоятельствах. 24 июля 1995 г. около 15 часов М., управляя личным автомобилем, ехала по ул. Мичурина в г. Красноярске. Подъезжая к регулируемому перекрестку, в нарушение п. 13.8 Правил дорожного движения, при включении разрешающего сигнала светофора, она не уступила договору пешеходу Я., не закончившему переход проезжей части улицы, в результате чего совершила наезд на последнего, причинив ему менее тяжкие телесные повреждения в виде перелома левой ключицы со смещением. Кроме того, она в нарушение п. 2.5 Правил дорожного движения при доставке потерпевшего в лечебное учреждение на своем автомобиле предварительно не зафиксировала (при отсутствии свидетелей) положение автомашины, следы и предметы, относящиеся к происшествию, не приняла мер к сохранению их и организации объезда места происшествия, не сообщила о случившемся в милицию и с места происшествия уехала.

Ленинским районным судом г. Красноярска М., привлеченная к уголовной ответственности за дорожно-транспортное преступление, оправдана за отсутствием в деянии состава преступления. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ протест заместителя Генерального прокурора РФ об отмене судебных решений оставила без удовлетворения. Президиум Верховного Суда РФ 16 апреля 1997 г. протест заместителя Генерального прокурора РФ об отмене судебных решений в отношении М. и направлении уголовного дела на новое рассмотрение оставил без удовлетворения по следующим основаниям. Признавая М. невиновной в наезде на Я., суд указал, что несчастный случай произошел вследствие грубой неосторожности самого потерпевшего, который начал переход проезжей части улицы на разрешающий сигнал светофора, а продолжил - на запрещающий сигнал светофора, выйдя из-за стоявшего в левом ряду автобуса непосредственно перед ехавшим на разрешающий сигнал светофора автомобилем М. Этот вывод основан на исследованных в судебном заседании доказательствах.

Суд пришел к обоснованному выводу, что доказательств, подтверждающих выводы органов следствия о переходе Я. проезжей части улицы, по которой двигалась автомашина М., на разрешающий сигнал светофора, в материалах дела не имеется. Тем более, что органы следствия в постановлении о привлечении М. в качестве обвиняемой указали, что она ехала по перекрестку на разрешающий сигнал светофора. Это обстоятельство не оспаривалось и в протесте. В соответствии с п. 4.6 Правил дорожного движения пешеходы, не успевшие закончить переход, должны остановиться на линии, разделяющей транспортные потоки противоположных направлений. Продолжать переход можно, лишь убедившись в безопасности дальнейшего движения и с учетом сигнала светофора. Как видно из материалов дела, М. ехала на разрешающий сигнал светофора, т.е. в соответствии с требованиями п. 13.8 Правил дорожного движения. Я., переходя улицу, нарушил п. 4.6 Правил, что явилось причиной наезда на него. Поэтому вывод суда о допущенной Я. грубой неосторожности и об отсутствии в действиях М. состава преступления, подтвержден исследованными судом доказательствами.

Возможны ситуации, когда нарушение правил, допущенное водителем, «перекрывается» нарушением, которое допустил потерпевший. В данном случае точнее говорить не об отсутствии вины водителя, а о наличии причинной связи между нарушением правил потерпевшим и наступившими последствиями и, соответственно, об отсутствии таковой применительно к действиям водителя.

Так, Б. следовал на автомобиле по улице поселка с превышением установленной скорости и без учета видимости в направлении движения. Из-под моста в непосредственной близости от автомобиля неожиданно выбежал мальчик. В результате совершенного наезда он погиб. Б. был привлечен к уголовной ответственности за совершение дорожно-транспортного преступления, однако областной суд возвратил уголовное дело для дополнительного расследования, указав на необходимость установления причинной связи между нарушением правил безопасности движения и наступившими последствиями. Основанием решения послужило то, что тяжкие последствия могли наступить независимо от нарушения Б. правил: в момент появления мальчика перед автомобилем водитель не имел технической возможности предотвратить наезд, даже если бы он двигался с разрешенной скоростью.

Точно также определяется соотношение «вклада» в наступление последствий и действий потерпевшего, каковым является другой водитель. Если причиненные ему повреждения наступили в результате собственной грубой неосторожности, ответственность второго водителя исключается.

Особую трудность вызывают случаи вынужденного нарушения правил, например, правил дорожного движения, которые вызваны либо непредвиденным обстоятельством либо нарушением, допущенным иным участником движения.

Так, ошибочно был осужден за дорожно-транспортное преступление П. Он признан виновным в нарушении правил безопасности движения, повлекшем причинение Т. менее тяжких телесных повреждений. П., управляя автомашиной ВАЗ-2102 в п. Советский, у перекрестка дорог, не пропустив движущийся по встречной полосе мотоцикл, начал поворот налево, включив указатель поворота, но автомашина остановилась на полосе встречного движения. В результате сложившейся ситуации мотоциклист С. был вынужден резко затормозить и начать объезжать автомашину справа с заездом на обочину, где сбил несовершеннолетнюю Т., причинив ей менее тяжкие телесные повреждения. Определением судебной коллегии по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа приговор оставлен без изменения.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене приговора. Президиум суда Ханты-Мансийского автономного округа протест удовлетворил, указав следующее. По смыслу закона уголовная ответственность наступает лишь в случае, когда между действиями лица, нарушившего правила безопасности движения, и наступившими последствиями, предусмотренными данной статьей, имеется причинная связь. Как установлено судом, П., видя идущий по главной дороге мотоцикл, должен был пропустить его, а затем делать маневр для пересечения дороги, однако в нарушение п. 8.1, 8.8 Правил дорожного движения создал аварийную обстановку и, выехав с второстепенной дороги на главную, не только не уступил дорогу мотоциклисту, но и преградил ему путь.

Суд не исследовал вопрос о том, не нарушил ли С. Правила дорожного движения при создавшейся дорожной обстановке, что повлекло наезд на девочку, и имел ли он возможность избежать этого. Согласно п. 11.1 Правил дорожного движения (действовавших на момент дорожно-транспортного происшествия), при возникновении препятствий или опасности для движения, которые водитель в состоянии обнаружить, он должен принять меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства или безопасному для других участников движения объезду препятствий. Из показаний П. и свидетеля С. следует, что автомашина П. выехала на полосу движения мотоцикла под управлением С., когда расстояние между ними составляло около 30 м. Как видно из схемы к протоколу осмотра места происшествия, наезд на девочку произошел приблизительно в 15 м сзади остановившегося автомобиля. Согласно выводам автотехнического эксперта, мотоциклист имел бы техническую возможность для предотвращения столкновения с автомашиной путем применения экстренного торможения при тормозном пути не менее 41 (47) м до возможного места столкновения. Наезд на девочку произошел на обочине дороги в результате предпринятых водителем мотоцикла мер для предотвращения столкновения с автомашиной. На момент возникновения аварийной ситуации расстояние между местом нахождения мотоцикла и местом наезда на потерпевшую составляло около 45 м. Как видно из показаний свидетелей Т., К., а также осужденного П., водитель мотоцикла, не снижая скорости, объехал автомобиль по обочине, после наезда на девочку проехал еще некоторое расстояние и только потом остановился. Судом не дана оценка тому обстоятельству, что след торможения мотоцикла имеется лишь непосредственно перед автомобилем и составляет 2,5 м, не исследовалась возможность мотоциклиста избежать наезда на ребенка при соблюдении условия, предусмотренного Правилами дорожного движения, снижения скорости вплоть до остановки. Судом не предпринимались меры к тому, чтобы установить, мог ли водитель мотоцикла видеть детей на обочине дороги. Если такая возможность у него была, тогда суду следует оценить это обстоятельство и выяснить, соответствовали ли его действия правилам безопасности движения в той части, что предпринятые им меры к объезду препятствия были не опасны для других участников движения.

В связи с этим следует признать, что суд не установил причинной связи между действиями П. и наступившими последствиями, поэтому выводы суда о виновности П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 211 УК РСФСР (ст. 264 УК РФ), вызывают сомнение1.

Ситуации совместного нарушения правил, находящихся в причинной связи с наступившими последствиями, особенно часто встречаются в сфере эксплуатации железнодорожного, водного или воздушного транспорта, когда в управлении движением участвует множество субъектов. В случае совместного сопричинения вреда действия каждого из нарушителей квалифицируются по ст. 263 УК РФ. Им вменяется в вину общий для них результат, однако признаки нарушения правил у каждого из них свои.

Камчатским областным судом М. и С. признаны виновными в нарушении правил безопасности движения водного транспорта, повлекшем кораблекрушение и гибель людей. Преступление совершено при следующих обстоятельствах.

Самоходная дизельная грунтоотвозная шаланда «Ока», принадлежащая Управлению «Балттехфлот», углубляла дно в бухте Завойко Авачинской губы. Шаланда выполняла рейсы по транспортировке грунта от землечерпалки в район, расположенный в Авачинском заливе. В 23 час. 30 мин. она вышла в очередной рейс. В ходовой рубке находились вахтенный помощник М., исполнявший обязанности старшего помощника капитана, и рулевой Ш.

Согласно требованиям правил безопасности движения водного транспорта и, в частности, п. 218 (а) Устава службы на судах морского технического флота Министерства транспортного строительства, вахтенный помощник капитана обязан постоянно вести наблюдение за окружающей обстановкой, чтобы предотвратить опасность столкновения. Однако М. нарушил указанные требования и после выхода на Авачинский створ надлежащего наблюдения не вел.

В это время по акватории Авачинской губы в порт Владивосток следовал теплоход «Гавриил Кирдишев» с находящимися на мостике капитаном

С.и вахтенными. Впереди идущая шаланда «Ока» была замечена на теплоходе, когда расстояние между судами составляло около 2,5 миль. Скорость движения теплохода достигали 13,5 узлов, в то время как согласно Правилам плавания судов в Авачинской губе и на подходах к ней не должна превышать 9 узлов.

Не имея полной информации о намерениях «Оки», Сусликов решил обогнать ее. В 00 час. 18 мин., при расстоянии между судами 4-5 кабельтовых, теплоход лег на курс 176° и дал два длинных и один короткий сигнал, означающие намерение судна совершить обгон по правому борту шаланды. При этом С. должным образом не учел маневренные возможности своего судна и не выбрал безопасную дистанцию обгона.

М., не зная обстановки позади судна и не убедившись в безопасности маневра, дал указание рулевому повернуть шаланду вправо и лечь на курс 210-215°. Сигнал поворота подан не был. В результате теплоход носовой частью столкнулся с кормой шаланды, что повлекло гибель членов экипажа .

Нередки ситуации, когда к уголовной ответственности привлекаются все лица, допустившие нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, без исследования причинной связи между каждым из нарушений и наступившими общественно опасными последствиями.

Так, по одному из уголовных дел по обвинению работников железной дороги в крушении на станции Каменская первоначально в качестве обвиняемых были привлечены кроме машиниста локомотива Т. дежурная по станции С. и работники Лиховского отделения железной дороги - поездной диспетчер Л. и дежурный по отделению С.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР не согласилась с выводами следствия, Уголовное дело в отношении дежурной по станции, поездного диспетчера и дежурного по отделению было прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления, поскольку общественно опасные последствия находились в причинной связи с нарушениями других лиц.

Достаточно сложно устанавливать причинную связь в случаях, когда объективная сторона нарушения правил включает ошибочную команду или неправильно представленную информацию одних работников другим. При анализе обстоятельств совершения таких преступлений особенно заметны свойства информационной причинности. «Информация, - отмечал А.А. Тер-Акопов, - выступает в качестве активной силы, что дает основание для выделения информационной причинности наряду с энергетической» См.: Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М., 2003. С. 308..

Свердловским областным судом К. осужден по ст. 85 УК РСФСР (ст. 263 УК РФ). Он признан виновным в нарушении правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, повлекшем несчастный случай с людьми и аварию. Преступление, как указано в приговоре, было совершено при следующих обстоятельствах.

Составитель поездов К. получил от дежурного по станции указание о перестановке прибывшего поезда Харьков-Свердловск в Северный парк отстоя с отцепкой вагона на 2-й занятый путь.

К. и машинист тепловоза Ш., также осужденный по этому делу, совместно со своими помощниками, выполняя поручение дежурного по станции, подцепили состав поезда, состоящий из 18 вагонов, и с соблюдением правил вывели его на станцию в восточном направлении.

Дежурным по станции с централизованного пульта управления и стрелочниками на ручных стрелках был проложен маршрут движения состава через стрелочные переходы на 2-й занятый путь, где необходимо было оставить один, концевой вагон состава. Не убедившись в надежности связи между ним и машинистом тепловоза Ш. в условиях кривизны железнодорожного полотна, исключающей визуальное наблюдение за подаваемыми сигналами, составитель К., являющийся руководителем маневров, дал разрешение на начало движения состава через станцию на 2-й занятый путь.

Не получая в пути следования указаний от К. о скорости движения состава, Ш. превысил максимально допустимую при движении на занятый путь скорость движения состава. Несмотря на принятые меры по экстренному торможению состава поезда при скорости 18 км/час произошло столкновение со стоявшими на пути вагонами.

В кассационной жалобе осужденный просил пересмотреть дело, ссылаясь на то, что суд неправильно признал его руководителем маневров поезда, что он выполнил лишь указание дежурного по станции о перестановке состава из одного парка в другой; на этой станции не представлялось возможным подавать «ручные сигналы».

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР оставила приговор без изменения, указав следующее.

Вина К. в совершении указанного в приговоре преступления подтверждается собранными доказательствами. Утверждение осужденного о том, что он не являлся руководителем маневров поезда и поэтому не должен нести ответственность за наступившие последствия, необоснованно. Как видно из материалов дела, К. осуществлял маневровые работы в качестве составителя поездов.

Согласно п. 11.23 Инструкции по движению поездов и маневровой работе на железных дорогах движением локомотива, производящего маневры, должен руководить только один работник - руководитель маневров (составитель поездов), ответственный за правильное их выполнение.

Как видно из материалов дела, К., узнав, что эфир забит другими разговорами, не привлек стрелочников М., Р. и других для передачи машинисту сигналов «тише» или «остановка». Он также не потребовал от своего помощника К., чтобы он находился на подножке или в тамбуре такого вагона, откуда обеспечивалась бы хорошая видимость подаваемых сигналов.

Суд первой инстанции обоснованно пришел к выводу о том, что К. допустил нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, повлекшее упомянутые последствия, и правильно квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 85 УК РСФСР1 (ст. 263 УК РФ).

Таким образом, устанавливая причинную связь между нарушением специальных правил и наступившими последствиями, судья должен вычленить из всех допущенных нарушений только то действие или бездействие, которое создало возможность наступления опасных последствий и в условиях конкретной обстановки превратило эту возможность в действительность. Вместе с тем установление последствий, находящихся в причинной связи с нарушением правил, еще не означает решения всей задачи. Необходимо выяснить, относятся ли данные последствия к тем, которые предусмотрены в уголовном законе с бланкетной диспозицией. Выяснению названного обстоятельства может способствовать установление служебной роли специальных правил.

Подводя итог, можно сделать вывод, что при квалификации преступлений с бланкетными признаками состава необходимость обращения к нормативным правовым актам других отраслей права возникает при установлении содержания практически всех признаков объективной стороны деяния. При этом особенно высок удельный вес бланкетных признаков в составах преступлений, связанных с нарушением специальных правил.

3.Установление признаков субъекта преступления

Признаки субъекта преступления по сравнению с признаками других элементов состава преступления наименее вариативны. Как известно, они обязательно включают вменяемость и достижение на момент совершения преступления определенного возраста. Вместе с тем, при формулировании некоторых составов преступлений законодатель устанавливает дополнительные признаки, при наличии которых лицо может быть субъектом преступления конкретного вида. В значительном числе случаев дополнительные признаки так называемого специального субъекта предопределены особенностями правового регулирования той сферы правоотношений, с которой связано преступление. Это обстоятельство вынуждает законодателя обращаться к бланкетной форме их описания.

Во многих случаях признаки специального субъекта прямо в диспозиции статьи УК РФ не названы, но их можно установить путем толкования на основе смысла того или иного состава преступления.

В статьях Особенной части УК РФ используются бланкетные признаки специального субъекта преступления, характеризующие правовой статус лица (например, должностное лицо, военнослужащий, родители, дети, осужденный, свидетель), определяющие профессию или вид деятельности лица (например, судья, следователь, индивидуальный предприниматель, руководитель организации, педагог, частный нотариус, медицинский работник) и т.д. Несмотря на то, что в некоторых составах правовой статус субъекта преступления обозначен достаточно точно, тем не менее для установления его признаков требуется основательный анализ системы взаимосвязанных между собой норм. Например, в судебной практике вызывало трудности определение признаков субъекта преступления, предусмотренного ст. 328 УК РФ. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 3 апреля 2008 г. № 3 разъяснил судам, что субъектами преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 328 УК РФ, являются граждане мужского пола, достигшие возраста 18 лет, состоящие или обязанные состоять на воинском учете и не пребывающие в запасе, подлежащие в установленном законом порядке призыву на военную службу (далее - призывники). При рассмотрении уголовных дел, связанных с уклонением от призыва на военную службу, следует учитывать, что в соответствии с п. 1 ст. 22 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» призыву на военную службу подлежат граждане мужского пола в возрасте от 18 до 27 лет. Поэтому после достижения возраста 27 лет уголовному преследованию за уклонение от призыва на военную службу могут подлежать только лица, совершившие это преступление до указанного возраста, при условии, что не истекли сроки давности привлечения их к уголовной ответственности. В соответствии с п. 1 ст. 26 и п. 10 ст. 38 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» после фактической отправки призывников из военного комиссариата субъекта Российской Федерации к месту прохождения военной службы призыв на военную службу завершен и указанные лица приобретают статус военнослужащих. В случае самовольного оставления ими воинского эшелона (команды) в пути следования к месту прохождения военной службы ответственность за уклонение от военной службы должна наступать по соответствующим статьям гл. 33 УК РФ (п. 2) Российская Газета. 2008. 3 апреля..

Дополнительные признаки субъекта преступления могут выступать конструктивным элементом состава преступления, без которого данный состав отсутствует.

Так, Пермским областным судом Н. осужден по п. «б» ч. 4 ст. 290, ч. 5 ст. 33, ч. 2 ст. 234 и ст. 292 УК РФ. По приговору суда он признан виновным в том, что, работая в должности врача-педиатра, совершил служебный подлог, незаконно выдавал и фактически подделывал рецепты, по которым приобреталось сильнодействующее вещество, используемое для изготовления наркотика другими лицами, которыми в дальнейшем вещество сбывалось. При этом он неоднократно получал вознаграждения в размере 100 руб. за каждый рецепт. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 6 ноября 2001 г. приговор в отношении Н. в части его осуждения по ст. 292 УК РФ (Служебный подлог) отменила, дело производством прекратила за отсутствием в его действиях состава преступления, тот же приговор в отношении него изменила: его действия, квалифицированные по п. «б» ч. 4 ст. 290 УК РФ, переквалифицировала на ст. 233 УК РФ, в остальном приговор оставила без изменения, указав следующее.

Как видно из должностной инструкции в отношении врача-педиатра городской больницы и из приказов о полномочиях врача, Н. как рядовой врач-педиатр не обладал ни организационно-распорядительными, ни административно-хозяйственными функциями и поэтому не являлся должностным лицом. Следовательно, он не может рассматриваться как субъект преступления, предусмотренного ст. 290 УК РФ БВС РФ. 2003. № 11..

Определение признаков специального субъекта зачастую требует точного установления места его работы и статус юридического лица. Это прежде всего касается должностных лиц, которые согласно Примечанию к ст. 285 УК РФ исполняют свои полномочия лишь в строго определенных органах и учреждениях.

Так, исправляя ошибку в квалификации действий директора Парка культуры и отдыха им. А.М. Горького г. Самары, привлеченного к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 290 УК РФ, СК по уголовным делам Верховного Суда РФ сослалась на нормы гражданского законодательства, определяющего статус юридического лица. «Правильно установив фактические обстоятельства, суд ошибочно квалифицировал действия Э. по п. «в» ч. 4 ст. 290 УК РФ, признав его должностным лицом, при этом исходил из того, что парк культуры и отдыха, директором которого он работал, является в соответствии со ст. 120 ГК РФ учреждением.

Между тем согласно Уставу, утвержденному решением комитета по управлению имуществом г. Самары от 4 августа 1993 г., и зарегистрированному постановлением администрации Ленинского района г. Самары от 13 сентября 1993 г. Парк культуры и отдыха им. А.М. Горького является предприятием.

Из контракта (трудового договора от 6 декабря 2000 г.) видно, что Э. назначен на должность директора муниципального унитарного предприятия г. Самары «Парк культуры и отдыха им. А.М. Горького» на три года.

Таким образом, являясь директором муниципального унитарного предприятия, осуществляя в нем управленческие функции, Э. не являлся должностным лицом» .

Установление бланкетного признака субъекта преступления требует ссылки на конкретные нормативные акты, раскрывающие его содержание. Например, для определения субъекта преступления, предусмотренного ст. 219 УК РФ, необходимо установить лицо, которое в силу действующего законодательства обязано соблюдать правила пожарной безопасности. Согласно ч. 1 ст. 38 ФЗ от 21 декабря 1994 г. № 69-ФЗ «О пожарной безопасности» ответственность за нарушение требований пожарной безопасности в соответствии с действующим законодательством несут, в частности, собственники имущества, а также лица, уполномоченные владеть, пользоваться или распоряжаться имуществом. На практике возникли вопросы о возможности распространения этого положения на арендаторов имущества. В обзоре ВС РФ, утвержденном постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2006 г., указано, что в «силу п. 10 Правил пожарной безопасности Российской Федерации (ППБ 01-03), утвержденных приказом Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий от 18 июня 2003 г., собственники имущества, лица, уполномоченные владеть, пользоваться или распоряжаться имуществом, должны обеспечивать своевременное выполнение требований пожарной безопасности, предписаний, постановлений и иных законных требований государственных инспекторов по пожарному надзору. Таким образом, можно сделать вывод, что ответственность за нарушение правил пожарной безопасности возлагается на лицо, владеющее, пользующееся или распоряжающееся имуществом на законных основаниях, то есть таким лицом может быть как арендодатель, так и арендатор. Поскольку стороны в договоре аренды могут сами урегулировать вопрос об объеме обязанностей в области обеспечения правил пожарной безопасности, к ответственности за нарушение этих правил должно быть привлечено лицо, которое не выполнило возложенную на него обязанность» Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 21 ноября 2001 г. «Директор муниципального унитарного предприятия, осуществляющий в нем управленческие функции, не относится к должностным лицам, указанным в примечании к ст. 285 УК Рф» // БВС РФ. 2001. № 7..

При квалификации преступлений, связанных с нарушением специальных правил, важно установить правовую основу возникновения у конкретного лица обязанностей соблюдать эти правила. При этом для определения бланкетных признаков специального субъекта необходимо обращаться не только к нормативным, но и к индивидуальным правовым актам, например, к распоряжениям, согласно которым лицо наделяется определенными функциями. Так, субъект нарушения правил охраны труда - специальный: лицо, на котором лежали обязанности по соблюдению правил охраны труда (ст. 143 УК РФ). В отличие от УК РСФСР в УК РФ им может быть не только должностное лицо, но и любой другой работник предприятия или учреждения, достигший 16-летнего возраста, обязанный соблюдать правила охраны труда. Пленум Верховного Суда РСФСР в своем Постановлении от 23 апреля 1991 г. № 1 «О судебной практике по делам о нарушениях правил охраны труда и безопасности при ведении горных, строительных или иных работ» (с изм.) обратил внимание судов на то, что «ответственность по ст. 143 УК РФ могут нести лица, на которых в силу их служебного положения или по специальному распоряжению непосредственно возложена обязанность обеспечивать соблюдение правил и норм охраны труда на определенном участке работ ...» БВС РФ. 2007. № 5.. Во многих нормативных документах прямо указывается, кто является ответственным при проведении конкретных работ. Для уточнения признаков субъекта преступления необходимо сопоставить выполняемые работником трудовые функции с приведенным перечнем и на этой основе установить лиц, непосредственно ответственных за обеспечение безопасных условий труда при выполнении конкретных работ.