Особенности установления отдельных элементов состава, выраженных бланкетными признаками

Признаки специального субъекта тесно связаны с другими признаками состава преступления, в том числе характеризующими объективную сторону и объект преступления. Это и понятно, так как преступление есть неразрывное единство деяния лица (действия, бездействия) и того, кто его совершает (субъекта преступления). Например, в ст. 301 УК РФ об ответственности за заведомо незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей ничего не говорится о субъекте данных противоправных действий. Однако по смыслу закона совершить указанные виды нарушений могут только те лица (специальные субъекты преступления), которые в соответствии с УПК и Федеральным законом 1998 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых» уполномочены совершать определенные процессуальные действия: следователь, дознаватель, прокурор, начальник следственного изолятора (СИЗО) или изолятора временного содержания (ИВС).

Прием определения специального субъекта посредством признаков объективной стороны довольно распространен в уголовном законодательстве. Во многих статьях УК РФ употребляется такой признак объективной стороны, как использование служебного положения (иногда только должностного) Подробнее о такой форме использования полномочий специального субъекта см. монографии: Волженкин Б.В. Служебные преступления. СПб., 2005; Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления. М., 2004; Преступления управленческого персонала коммерческих и иных организаций / Под ред. Р.Р. Галиакбаро- ва. Волгоград, 2000; Басова Т.Б. Уголовная ответственность за должностные преступления: правотворчество и правоприменение в условиях административной реформы РФ. Владивосток, 2005; Егорова Н.А. Теоретические проблемы уголовной ответственности за преступления лиц, выполняющих управленческие функции (управленческие преступления). Волгоград, 2006.. Субъектом таких преступлений может быть лишь лицо, обладающее указанными полномочиями.

Так, С.Н.Ю. глава администрации (мэр) г. Волжска Республики Марий Эл, осужден по ст. 33 ч. 3 и 160 ч. 3 УК РФ за хищение, совершенное с использованием служебного положения. В надзорной жалобе, оспаривая обоснованность своего осуждения, он ссылался на отсутствии у него как мэра города, каких либо правомочий по контролю взаимозачетов между строительными организациями, являющимися самостоятельными юридическими лицами.

Оставляя в этой части судебное решение без изменения, Судебная коллегия отметила, что доводы осужденного о незаконности осуждения в силу того, что он не является субъектом преступления, были предметом изучения судов всех инстанций и обоснованно признаны несостоятельными. При этом Судебная коллегия отметила, что С.Н.Ю., являясь выборным должностным лицом, в соответствии с Законом Республики Марий Эл «О выборах глав местных администраций в Республике Марий Эл», возглавлял деятельность по осуществлению местного самоуправления, выполнял административно-хозяйственные и организационно-распорядиельные функции, в том числе по распоряжению бюджетными средствами, средствами внебюджетных и других фондов в соответствии с законом. С.Н.Ю. единолично было вынесено постановление № 102 «О реконструкции центрального стадиона», согласно которому заказчиком по реконструкции центрального стадиона г. Волжск определено Муниципальное унитарное предприятие «Жилье» (МУП «Жилье»). В силу этих обстоятельств он обладал полномочиями давать обязательные для исполнения указания, касающиеся строительства, лицам, при участии которых совершено преступление Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 апреля 2006 г. № 12-Д06-3. Режим доступа: www.garant.ru..

При квалификации преступления необходимо уточнить, обладало ли лицо определенными полномочиями в тот период, когда было совершено преступление. В пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 7) разъясняется, что в соответствии с примечанием к статье 285 УК РФ субъектом уголовного преступления - получения взятки, предусмотренного ст. 290 УК РФ, может быть лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителя власти либо выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации. «Выполнение перечисленных функций по специальному полномочию означает, что лицо исполняет определенные функции, возложенные на него законом (стажеры органов милиции, прокуратуры и др.), нормативным актом, приказом или распоряжением вышестоящего должностного лица либо правомочным на то органом или должностным лицом. Такие функции могут осуществляться в течение определенного времени или одноразово либо совмещаться с основной работой (народные и присяжные заседатели и др.)» БВС РФ. 2007. № 5..

Кроме ссылки на обладание определенными полномочиями, в рассматриваемом составе преступления законодатель сформулировал такие признаки субъекта, которые не связаны с конкретными правами и обязанностями, новытекают из его должностного положения. В части 1 ст. 290 УК РФ речь идет о получении должностным лицом взятки не только за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, которые входят в служебные полномочия должностного лица, но и способствование таким действиям в силу должностного положения, а равно покровительство или попустительство по службе. Разъясняя это положение, Пленум Верховного Суда РФ отмечает, что субъектом преступления, предусмотренного ст. 290 УК РФ, надлежит признавать, при наличии к тому оснований, и такое должностное лицо, которое хотя и не обладало полномочиями для совершения действия (бездействия) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, но в силу своего должностного положения могло способствовать исполнению такого действия (бездействия) другим должностным лицом либо получило взятку за общее покровительство или попустительство по службе. В приговоре следует указывать, в чем конкретно выразились такие действия (бездействие). Под должностным положением, способствующим совершению определенных действий в пользу взяткодателя со стороны указанных должностных лиц, следует, в частности, понимать значимость и авторитет занимаемой должности, нахождение в подчинении иных должностных лиц, в отношении которых осуществляется руководство со стороны взяткополучателя. При этом судам следует иметь в виду, что использование личных отношений, если они не связаны с занимаемой должностью, не может рассматриваться как использование должностного положения (п. 4 указанного Постановления).

Присутствие признаков специального субъекта само по себе еще не свидетельствует о наличии данного состава преступления. Для квалификации преступления со специальным субъектом необходимо установить, что эти признаки нашли отражение в совершенном деянии. Так, К. был осужден за получение взятки по п. «г» ч. 4 ст. 290 УК РФ и п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ за превышение должностных полномочий. Являясь должностным лицом - приставом-исполнителем отдела службы судебных приставов ЗАО г.Москвы, он потребовал от начальника отдела ОАО «Транспортная компания «Фили» С. деньги в сумме 5 тыс. долларов США за направление постановления о снятии ареста на принадлежащие этому ОАО строения. После получения требуемой суммы К. был задержан сотрудниками милиции. Учитывая, что никакого отношения к делу данного ОАО К. не имел и не мог исполнить в его интересах тех действий, которые обещал выполнить его руководителю С. за деньги, Верховный Суд РФ переквалифицировал действия К. со ст. 290 УК РФ ст. 158 УК РФ «Мошенничество».

В некоторых случаях субъект нарушения правил определяется исходя из фактически сложившихся отношений в конкретных производственных ситуациях. В том же пункте приведенного выше постановления идет речь о том, что ответственность по ст. 143 УК РФ могут нести также «руководители предприятий и организаций, их заместители, главные инженеры, главные специалисты предприятий, если они не приняли мер к устранению заведомо известного им нарушения правил охраны труда либо дали указания, противоречащие этим правилам, или, взяв на себя непосредственное руководство отдельными видами работ, не обеспечили соблюдение тех же правил». Не совсем ясно сформулировано в постановлении продолжение указанной фразы: «В иных случаях должностные лица, виновные в ненадлежащем выполнении своих служебных обязанностей по обеспечению безопасных условий труда, могут нести ответственность за преступления (например, за непринятие мер по разработке соответствующих инструкций, по созданию условий для выполнения правил и норм охраны труда, по осуществлению надлежащего контроля за их соблюдением)». Исходя из смысла ст. 143 УК РФ можно сделать вывод, что в постановлении речь идет о ситуациях, предшествующих нарушению правил, о действиях (бездействии), создающих опасность такого нарушения. В таком случае речь идет не столько о признаках субъекта, сколько о других элементах состава. Нет признаков объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 143 УК РФ (нарушения правил), но налицо должностное преступление. Такая же рекомендация могла быть адресована правоприменителю и по другим делам о нарушении специальных правил, пожарной безопасности, строительных правил и т.п.

Таким образом, для конкретизации признаков специального субъекта необходимо установить не только факт возложения на лицо обязанностей соблюдать правила, но и конкретизировать условия, при наличии которых оно должно было действовать, а также, как уже отмечалось, факт соблюдения процедуры допуска к определенной работе, если такая процедура является необходимым компонентом юридического состава. В таких случаях бланкетные признаки специального субъекта преступления приобретают не только материально-правовое, но и процедурно-правовое содержание. Прежде всего, речь идет о субъекте, признаки которого определяются посредством указания на определенный вид деятельности или выполняемых профессиональных, служебных функций. Здесь признаки субъекта практически слиты с признаками объективной стороны настолько тесно, что отсутствие одного автоматически означает и отсутствие другого. При решении вопроса о наличии либо отсутствии в действиях должностного лица состава преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ, отмечает в своем определении Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, «необходимо устанавливать круг и характер его служебных прав и обязанностей, закрепленных в законодательных и иных нормативных правовых актах, в уставах, положениях и т.д.»1. Сам по себе факт наличия у субъекта определенных полномочий еще не означает наличие и признаков состава преступления, поэтому необходимо установить, что эти полномочия реализованы при совершении предусмотренного уголовным законом деяния. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассмотрев упомянутое выше уголовное дело сотрудника региональной службы налоговой полиции по Тюменской области, приговор оставила без изменения, а протест прокурора - без удовлетворения, указав следующее. «Статья 285 УК РФ предусматривает ответственность за злоупотребление именно должностными полномочиями, а не за злоупотребление служебным положением, которое занимает должностное лицо в соответствующем государственном органе, органе местного самоуправления, государственных или муниципальных учреждениях. Это требование закона по данному делу не выполнено. Ни в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, ни в обвинительном заключении органы следствия не указали, злоупотребление какими правами и обязанностями допустил О» БВС РФ. 2000. № 8..

Указанные выше процедурные обстоятельства, относящиеся к субъекту преступления, не всегда имеют бланкетный признак. Например, в ст. 263 УК РФ признаки субъекта описаны посредством указания на обязанность соблюдать правила в силу выполняемой работы. При квалификации таких преступлений важное значение имеют ведомственные инструкции, детально определяющие функции конкретных лиц в процессе управления движением. Так, при квалификации преступлений, связанных с нарушением безопасности движения и эксплуатации железнодорожного транспорта можно обратиться к Перечню работ, профессий, должностей, непосредственно связанных с управлением транспортными средствами или управлением движением транспортных средств (утвержденному постановлением Правительства РФ от 19 января 2008 г. № 16) Российская газета. 2008. 26 января..

Точно также в ст. 264 УК РФ речь идет о лице, управляющем транспортным средством. Раскрытие признаков субъекта этого преступления не требует обращения к специальным правилам. Они определяются исходя из фактически выполняемой лицом функции (см. п. 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 25 от 9 декабря 2008 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения»).

Так, Б. был привлечен к уголовной ответственности по ст. 264 УК РФ за совершение преступления при следующих обстоятельствах. Он в качестве пассажира ехал в автомобиле ГАЗ-53, управляемом водителем Б. Когда Б. вышел из кабины для разгрузки товара, Белоусов, находясь рядом с местом водителя, по его просьбе повернул ключ зажигания с целью прогреть машину, не проверив, находится рычаг переключателя скоростей в нейтральном положении или автомобиль стоит на ручном тормозе. При повороте ключа зажигания машина резко дернулась и поехала назад, прижав задней частью к стене Б. и А. За руль Б., не садился, никакого маневра или управления автомобилем не осуществлял. С учетом этого действия Б. подлежат переквалификации с ч. 2 ст. 264 УК РФ на ч. 1 ст. 109 УК РФ (предусматривающей ответственность за причинение смерти по неосторожности), санкция которой является менее строгой, чем санкция ч. 2 ст. 264 УК РФ. В качестве причины переквалификации суд указал на отсутствие признака субъекта преступления, предусмотренного данной статьей. Постановление президиума Пермского областного суда от 14 августа 1998 г. по этому делу снабжено следующим заголовком: «Уголовной ответственности по ст. 264 УК РФ подлежит только лицо, управляющее автомобилем и допустившее нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств»1.

При установлении бланкетных признаков специального субъекта необходимо учитывать не только нормативную основу его полномочий, но и временной промежуток, в течение которого на это лицо были возложены определенные обязанности и предоставлены права. Преступление со специальным субъектом может быть совершено лишь в тот период времени, в течение которого лицо обладало соответствующими полномочиями. Так, Пленум Верховного Суда РФ в своем постановление от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» (с изм. от 6 февраля 2007 г.) обратил внимание судов на то, что «в соответствии с примечанием к ст. 285 УК РФ субъектом уголовного преступления - получения взятки, предусмотренного ст. 290 УК РФ, может быть лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителя власти либо выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации. Выполнение перечисленных функций по специальному полномочию означает, что лицо исполняет определенные функции, возложенные на него законом (стажеры органов милиции, прокуратуры и др.), нормативным актом, приказом или распоряжением вышестоящего должностного лица либо правомочным на то органом или должностным лицом. Такие функции могут осуществляться в течение определенного времени или одноразово либо совмещаться с основной работой (присяжные заседатели и др.) БВС РФ. 2000. № 4; 2007. № 5..

В некоторых случаях статус субъекта определяется нормами не уголовного права, но законодатель непосредственно в статье УК РФ дублирует эти признаки, исключая тем самым их бланкетный характер. Так, П. Яни обращает внимание на то, что наличие в примечании к ст. 201 УК РФ собственной уголовно-правовой дефиниции понятия лица, выполняющего управленческие функции, делает ненужным обращение к соответствующим терминам административного права, более того, административно-правовой термин «руководитель» уже уголовно-правового понятия лица, выполняющего управленческие функции Яни П. Причинение вреда деянием. О квалификации экономических и служебных преступлений // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 48-49.. Однако законодатель не всегда последователен. В одном случае он предоставляет возможность правоприменителю самому определять признаки специального субъекта, в другом, практически аналогичном случае - формулирует их в тексте диспозиции УК РФ. Так, субъектом необоснованного отказа в приеме на работу или необоснованного увольнения беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет (ст. 145 УК РФ), является руководитель предприятия, учреждения, организации, а равно обладающий таким правом руководитель самостоятельного структурного подразделения, в том числе лицо, исполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации. Эти признаки не указаны в статье, они сформулированы посредством логического толкования закона. Применительно к другому составу, который раскрывается в ст. 145-1 УК РФ «Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат», законодатель счел необходимым перечислить конкретные признаки специального субъекта. Это преступление может быть совершено лишь руководителем организации или работодателем - физическим лицом.

Рассматривая нормативную основу бланкетного признака специального субъекта как обязательный атрибут квалификации преступления, совершенного таким субъектом, следует иметь в виду, что в некоторых случаях бланкетность является альтернативной. Другими словами, возможно совершение преступления лицом, фактически осуществляющим функции специального субъекта без соответствующего юридического оформления (в определенной части такой признак имеет сходство с рассмотренным выше альтернативно- бланкетным способом его изложения). Например, в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» идет речь о том, что «по смыслу закона субъектом преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ, может быть как лицо, имеющее статус индивидуального предпринимателя, так и лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность без государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. При осуществлении организацией (независимо от формы собственности) незаконной предпринимательской деятельности ответственности по ст. 171 УК РФ подлежит лицо, на которое в силу его служебного положения постоянно, временно или по специальному полномочию были непосредственно возложены обязанности по руководству организацией (например, руководитель исполнительного органа юридического лица либо иное лицо, имеющее право без доверенности действовать от имени этого юридического лица), а также лицо, фактически выполняющее обязанности или функции руководителя организации БВС РФ. 2005. № 1..

Устанавливая виновных в неуплате налогов с организации, первоначально необходимо установить саму организацию, которая обязана перечислять такой налог.

Отменяя судебное решение по делу о привлечении А. и Л. к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов с организации на сумму 171 186 руб., Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала следующее: «В соответствии с Налоговым кодексом Российской Федерации филиалы и представительства российских юридических лиц не рассматриваются в качестве участников налоговых правоотношений и не имеют статуса налогоплательщиков, налоговых агентов и иных обязанных лиц. В связи с этим ответственность за исполнение всех обязанностей по уплате налогов, сборов, пеней и штрафов несет юридическое лицо, в состав которого входит соответствующий филиал (представительство)» См. Вопросы уголовного права и уголовного процесса в практике Верховного Суда РФ: Сб. материалов судебной практики / сост. В.Б. Боровиков, А.В. Галахова, В.В. Демидов. М., Норма, 2008. С. 211..

Квалификация любого преступления, совершенного субъектом, обладающим специальными полномочиями, должна сопровождаться ссылкой на нормативные и иные правовые акты, подтверждающие такие полномочия и, кроме того, указанием того, что эти полномочия были использованы для совершения преступления.

Так, Постановлением Президиума Верховного Суда РФ действия К., осужденного Московским городским судом, переквалифицированы с п. «г» ч. 4 ст. 290 УК РФ на п. «б» ч. 3 ст. 159 УК РФ, а в части, касающейся его осуждения по п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ, отменены и дело в этой части прекращено. В постановлении указано на то, что служебные полномочия судебного пристава-исполнителя К. регламентировались федеральными законами «О судебных приставах», «Об исполнительном производстве» и Положением о территориальном подразделении (отделе) службы судебных приставов г. Москвы. Из содержания названных нормативных правовых актов следует, что полномочия судебного пристава-исполнителя по исполнению конкретного решения могут быть осуществлены с момента передачи ему исполнительного документа и возбуждения исполнительного производства (ст. 9 Закона об исполнительном производстве) до вынесения судебным приставом-исполнителем постановления об окончании исполнительного производства (ст. 27 Закона об исполнительном производстве).

Как установлено органами предварительного следствия и судом, 2 февраля 1998 г. К., получив исполнительные документы, вынес постановление о возбуждении исполнительного производства, а 21 апреля 1998 г. - постановление о прекращении исполнительного производства в связи с фактическим погашением долга и заявлением взыскателя о возвращении ему исполнительного документа. 23 апреля 1998 г. исполнительный лист Арбитражного суда г. Москвы был возвращен К. представителю взыскателя. Таким образом, судом установлено, что на момент совершения К. преступления в июле 2000 г. у него исполнительное производство не находилось, это, в свою очередь, лишало его права совершения каких-либо действий по исполнению решения Арбитражного суда БВС РФ. 2003. № 10. Ст. 15..

Многие проблемные ситуации, затрудняющие установление признаков субъекта преступления, порождены коллизиями ведомственного законодательства. Так, на практике возник вопрос о разграничении ответственности операторов связи и сотрудников правоохранительных органов, проводящих оперативно-розыскные мероприятия, связанные со снятием информации с технических каналов связи. В пункте 2.6 приказа Минсвязи России от 25 июля 2000 г. № 130 «О порядке внедрения системы технических средств по обеспечению оперативно-розыскных мероприятий на сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и персонального радиовызова общего пользования» было сформулировано следующее положение: «Ответственность за соблюдение законности при организации и проведении оперативно-розыскных мероприятий в соответствии со ст. 22 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» несут руководители органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность» БНА. 2000. № 34; БВС РФ. 2001. № 4.. Эта норма было воспринята в качестве предписания, освобождающего оператора связи от обязанностей соблюдать тайну связи с переложением ответственности на сотрудников правоохранительных органов, осуществляющих мероприятия. Решением Верховного Суда РФ от 25 сентября 2000 г. № ГКПИ 00-1064 это предложение пункта 2.6 приказа признано незаконным и не подлежащим применению. При этом, в частности, было указано, что предоставление операторами связи этим органам, как это следует из смысла п. 2.6 приказа, информации о телефонных переговорах без соответствующих на то документов, противоречит как требованиям Конституции РФ, так и действующему федеральному законодательству РФ Решением Верховного Суда РФ от 25 сентября 2000 г. № ГКПИ 00-1064 это предложение п. 2.6 приказа признано незаконным и не подлежащим применению // БВС РФ. 2001. № 4.. Таким образом, операторы связи наравне с сотрудниками правоохранительных органов несут ответственность за нарушение тайны связи, в том числе и уголовную по ст. 138 УК РФ. Следует заметить, что Приказом Министерства информационных технологий и связи РФ от 16 января 2007 г. № 6 «Об утверждении Требований к сетям электросвязи для проведения оперативно-розыскных мероприятий. Часть I. Общие требования» приказ, содержащий спорное положение, признан утратившим силу БНА. 2008. № 9..

В некоторых составах преступлений признаки субъекта разделены в соответствии с противоположными сторонами единого общего для них деяния. Например, получение (ст. 290 УК РФ) и дача взятки (ст. 291) - фактически единое преступление, но законодатель разделил его на самостоятельные составы, в одном из которых субъект специальный -должностное лицо, в другом - общий. Примерно по такому же принципу в ст. 141.1 УК РФ сформулированы два хотя и связанные между собой, но самостоятельные составы преступлений: по ч. 1 этой статьи наступает ответственность за незаконное финансирование избирательной кампании или деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума, а по ч. 2 - за использование незаконной финансовой поддержки кандидатом, его уполномоченным представителем по финансовым вопросам или уполномоченным представителем по финансовым вопросам избирательного объединения, уполномоченным представителем по финансовым вопросам инициативной группы по проведению референдума. Иными словами, субъектом преступления в первом случае являются лица, незаконно финансирующие кампанию (общий субъект), во втором - лица, получающие эту незаконную финансовую помощь (специальный субъект: кандидат, уполномоченный представитель кандидата по финансовым вопросам, уполномоченный представитель по финансовым вопросам избирательного объединения).

Имеет свои особенности установление признаков субъекта преступления в том случае, если оно связано с деятельностью юридического лица. В связи с тем, что по действующему законодательству юридические лица не являются субъектом преступления, ответственность за причиненный организацией вред несут ее должностные или иные лица, выполняющие соответствующие управленческие функции. Налицо признаки своего рода «кумулятивной ответственности». Например, суть преступления, предусмотренного ст. 199 УК РФ, заключается в невыполнении юридическим лицом (субъектом налоговых правоотношений) своих обязанностей уплачивать налог. Ответственным за это преступление является лицо, обязанное в силу своих функциональных обязанностей исчислять и перечислять налог от имени этой организации. Как отмечено в п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. № 64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления», «к субъектам преступления, предусмотренного ст. 199 УК РФ, могут быть отнесены руководитель организации-налогоплательщика, главный бухгалтер (бухгалтер при отсутствии в штате должности главного бухгалтера), в обязанности которых входит подписание отчетной документации, представляемой в налоговые органы, обеспечение полной и своевременной уплаты налогов и сборов, а равно иные лица, если они были специально уполномочены органом управления организации на совершение таких действий. К числу субъектов данного преступления могут относиться также лица, фактически выполнявшие обязанности руководителя или главного бухгалтера .» БВС РФ. 2007. № 3. С. 18. Подробнее о судебном толковании признаков субъекта этого и других преступлений по УК РФ см.: ГалаховаА.В. Толкование Особенной части Уголовного Кодекса Российской Федерации в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации. М., 2007..

Применительно к составам иных, например, экологических преступлений, за вред, причиненный организацией, уголовную ответственность несет не только руководитель, но и другие лица, причинившие вред экологии в результате нарушения природоохранных норм. В пункте 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. № 14 «О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения» (с изменениями от 6 февраля 2007 г.) разъясняется, что эксплуатация промышленных, сельскохозяйственных, коммунальных и других объектов с неисправными очистными сооружениями и устройствами, отключение очистных сооружений и устройств, нарушение правил транспортировки, хранения, использования минеральных удобрений и препаратов, совершение иных действий, повлекших загрязнение водоемов и водных источников и причинивших существенный вред животному или растительному миру, рыбным запасам, лесному или сельскому хозяйству, должны квалифицироваться по соответствующей части ст. 250 УК РФ. К уголовной ответственности по данной статье могут быть привлечены как должностные лица или лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации, так и другие лица, совершившие это преступление» БВС РФ. 1999. № 1; 2007. № 5..

В некоторых составах признаки специального субъекта могут быть связаны лишь с определенной формой (видом, способом) нарушения уголовно-правового запрета. Так, одной из форм разглашения сведений, составляющих личную тайну (ст. 137 УК РФ), является незаконное ознакомление третьих лиц с персональными данными. В соответствии с Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» операторами и третьими лицами, получающими доступ к персональным данным, должна обеспечиваться конфиденциальность таких данных, за исключением случаев обезличивания персональных данных и в отношении общедоступных персональных данных (ст. 7) СЗ РФ. 2006. № 31. Ст. 3451.. Существуют нормативные акты, в которых эта обязанность прописана более конкретно. Например, в соответствии с п. 3 приказа Федерального агентства по недропользованию от 17 января 2008 г. № 28 «О защите персональных данных государственных гражданских служащих центрального аппарата и заместителей руководителей территориальных органов Федерального агентства по недропользованию» утвержден список должностей государственных гражданских служащих, уполномоченных на обработку персональных данных и несущих ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение режима защиты этих персональных данных. Режим доступа: www.garant.ru (Апрель 2008).

В определенных случаях более конкретные признаки адресата правовых норм и, соответственно, субъекта ответственности за несоблюдение правил содержатся не в подзаконных актах, а непосредственно в федеральном законе. Например, ознакомление с Санитарно-эпидемиологическими правилами «Санитарная охрана территории Российской Федерации. СП 3.4.2318-08 (утверждены постановлением Главного государственного санитарного врача Российской Федерации от 22 января 2008 г. № 3 Российская газета. 2008. 16 апреля. позволяет установить конкретных адресатов многих нормативных предписаний (Должностные лица, осуществляющие государственный контроль в пунктах пропуска через Государственную границу Российской Федерации - п. 3.1.; должностные лица управлений Роспотребнадзора по субъектам Российской Федерации и по железнодорожному транспорту - п. 4.3.; и т.д.), однако в этом правовом акте ничего не говорится об ответственности заболевших граждан, не исполнивших предписания о запрете контактов. Не ясно, несут ли они ответственность за неподчинение обязательным указаниям врача. Между тем, в Федеральном законе от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» непосредственно в ст. 10 перечислены обязанности граждан выполнять требования санитарного законодательства, а также постановлений, предписаний и санитарно-эпидемиологических заключений осуществляющих государственный санитарно-эпидемиологический надзор должностных лиц, напротив, не осуществлять действия, влекущие за собой нарушение прав других граждан на охрану здоровья и благоприятную среду обитания.

4.Установление признаков субъективной стороны

Как уже отмечалось, наибольшие трудности при квалификации преступлений с бланкетными признаками состава вызывает установление признаков состава, которые связаны с нарушением специальных правил. При такой конструкции состава необходимо устанавливать не только признаки объективной стороны правонарушения, но и психологическое отношение лица к факту нарушения правил. Несмотря на то что это самостоятельное отношение к факту нарушения правил поглощается в итоге виной в уголовно-правовом смысле, оно не теряет своего значения и при определенных ситуациях самым непосредственным образом влияет на вину в целом.

Отменяя приговор по делу Ф., президиум Липецкого областного суда указал следующее: «По словам свидетеля Ж., он ехал на машине за Ф. и видел, как тот перед спуском с плотины приостановил комбайн, «видимо, переключал скорость» и как в это время на подножку сзади кабины прыгнул Ж. При съезде комбайн опрокинулся, придавил Ж., и тот от полученных повреждений на месте происшествия скончался. Как видно из приговора, суд не установил, что Ф. знал о следовании с ним на подножке комбайна Ж., и исключил из его обвинения нарушение п. 22.8 Правил дорожного движения, предусматривающего запрет на перевозку людей вне кабины автомобиля, трактора и других транспортных средств. Как показал в ходе предварительного следствия свидетель Г., конструкция комбайна с затемненными стеклами его кабины такова, что Ф. не располагал возможностью увидеть из кабины запрыгнувшего на подножку комбайна Ж.» Постановлением президиума Липецкого областного суда от 22 марта 2002 г. приговор отменен «в связи с необоснованным признанием Журавлева виновным в нарушении правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности смерть человека» // БВС РФ. 2003. № 4)..

В то же время, взаимосвязь вины одного вида с другой нельзя абсолютизировать. Так, при установлении субъективной стороны нарушения специальных правил для определения наличия состава преступления возникает вопрос о том, принципом какой отрасли руководствоваться? Дело в том, что в гражданском праве, например, существует презумпция вины причинителя вреда, пока иное не будет доказано. Почти такой же принцип до принятия первой части Налогового кодекса РФ существовал и в практике применения ответственности за нарушение налогового законодательства См.: Белинский Е.С. Вопросы вины в налоговом законодательстве // Государство и право. 1996. № 6. С. 53. Необходимо отметить, что такое мнение высказано представителем налоговых ведомств. Между тем по мнению юристов - адвокатов, например, в случае ошибочного применения льгот вины налогоплательщика нет, поскольку в таком случае применяются общие положения уголовного законодательства, а не специальные правила См.: Куприянов А., Бабаев Б. Уклонение от уплаты налогов // Российская юстиция. 1996. № 12. С. 16.. Примером переноса этих взглядов в уголовное право является тот факт, что в большинстве учебников по уголовному праву нарушение специальных правил рассматривается лишь применительно к объективной стороне состава преступления. Следует отметить, что подобная точка зрения относительно вины в нарушении специальных правил, к которым отсылает уголовный закон, высказывается и в юридической литературе некоторых зарубежных стран. Так, по мнению французских юристов, при квалификации автотранспортных преступлений «вину (в нарушении правил. - Н.П.) не надо специально доказывать, поскольку нарушитель соответствующих правил считается виновным. Водитель, например, не может оправдываться тем, что не видел запретительного знака». См.: Преступление и наказание в Англии, США. Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права/ Отв. ред. Кузнецова Н.Ф. - М., 1991. - С. 66. Такой подход можно объяснить особенностью описания неосторожной формы вины в некоторых статьях Особенной части УК РФ Франции с помощью такого признака как «игнорирование правил» (Там же. С. 65). Однако при этом следует помнить, что если у водителя отсутствовала возможность увидеть этот знак (например, знак закрыт разросшимся деревом), его вина исключается. В некоторых нормативных актах это требование прямо зафиксировано применительно к некоторым видам нарушений.

Так, согласно п. 11.1 Правил дорожного движения (действовавших на момент дорожно-транспортного происшествия, совершенного водителем П.), при возникновении препятствий или опасности для движения, которые водитель в состоянии обнаружить (выделено мною - Н.П.), он должен принять меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства или безопасному для других участников движения объезду препятствий. Как отмечено в постановлении президиума суда Ханты-Мансийского автономного округа из показаний П. и свидетеля С. следует, что автомашина П. выехала на полосу движения мотоцикла под управлением С., когда расстояние между ними составляло около 30 м.

Как видно из схемы к протоколу осмотра места происшествия, наезд на девочку произошел приблизительно в 15 м сзади остановившегося автомобиля. Судом не дана оценка тому обстоятельству, что след торможения мотоцикла имеется лишь непосредственно перед автомобилем и составляет 2,5 м, не исследовалась возможность мотоциклиста избежать наезда на ребенка при соблюдении условия, предусмотренного Правилами дорожного движения, снижения скорости вплоть до остановки Постановление президиума суда Ханты-Мансийского автономного округа от 28 февраля 1996 г. «Неустановление причинной связи между нарушениями Правил дорожного движения водителем автотранспортного средства и наступившими последствиями повлекло отмену приговора» // БВС 1996. № 12. С. 3. Следует заметить, что в этом постановлении вызывает возражение ссылка на отсутствие причинной связи, а не отсутствии вины, хотя в постановлении совершенно обоснованно указано на то, что «судом не предпринимались меры к тому, чтобы установить, мог ли водитель мотоцикла видеть детей на обочине дороги»..

По другому уголовному делу Г. был привлечен к уголовной ответственности за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств, повлекшее смерть потерпевшей (ст. 264 УК РФ).

В основу обвинения положен факт нарушения им правил, заключавшийся в том, что при возникновении опасности для движения, видя впереди стоящий у обочины дороги автомобиль Г., не принял мер к снижению скорости вплоть до остановки или безопасного объезда препятствия и совершил наезд на автомашину МАЗ-5334, находившуюся у обочины дороги с включенными габаритными фарами. В результате происшествия пассажирка автомашины ВАЗ-2101 получила тяжкие телесные повреждения, от которых скончалась на месте происшествия.

Однако, как указал в протесте Заместитель Генерального прокурора РФ,

Г. страдает ишемической болезнью сердца в форме стенокардии на фоне гипертонической болезни II стадии, которая может сопровождаться кратковременными потерями сознания (типа обмороков), что могло иметь место непосредственно перед столкновением автотранспортных средств 19 декабря 1991 г. И поскольку, указано в протесте, Г. ввиду внезапной потери сознания не должен был и не мог предвидеть наступления последствий от столкновения с автомашиной и смерти потерпевшей, его вины в нарушении Правил дорожного движения не имеется Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ судебные решения отменила, а дело направила на новое расследование. Определение СК Верховного Суда РФ от 17 марта 1994 г. «Неполное исследование обстоятельств дела об автотранспортном преступлении повлекло отмену приговора» // БВС РФ. 1994. № 6. С. 7. (выделено мною. - Н.П.).

Действительно, в данном случае не было вины в нарушении правил и соответственно в совершении преступлений, однако, на наш взгляд, в аргументации пропущено первоначальное звено - невозможность в силу внезапной потери сознания возможности выполнить предписание правил.

Не вступая в дискуссию о правомерности рассмотрения нарушения правил лишь в рамках гражданско-правовой и административно-правовой ответственности, отметим, что, будучи включенным в структуру состава преступления со смешанной противоправностью, признаки любого правонарушения подлежат тем формам юридической оценки, которые установлены уголовным законом. Нарушение специальных правил, как всякое правонарушение, предполагает единство объективной и субъективной сторон. Исключив одну из них, мы тем самым исключаем и правонарушение. Если допустить, что по отношению к нарушению специальных правил у субъекта отсутствует интеллектуальный или волевой моменты вины, то на каком основании ему можно вменить эти нарушения? Естественно, что при совершении преступления со смешанной противоправностью вина относительно нарушения правил имеет не самостоятельное, а вспомогательное значение, является необходимым этапом (моментом) установления следователем вины в уголовно-правовом смысле.

Вина как психическое отношение к факту нарушения правил - не научная абстракция. Она существует реально, и, как правило, предшествует по времени возникновению вины в уголовно-правовом смысле. Так, до причинения общественно опасных последствий нарушение Правил дорожного движения является лишь административным проступком, наступление последствий меняет юридическую природу правонарушения (оно становится преступлением), но не может изменить того психического отношения, которое существовало у виновного, к факту нарушения правил до наступления общественно опасных последствий. Содержание вины меняется лишь за счет появления нового отношения к факту наступления общественно опасных последствий, т.е. за счет увеличения числа ее составных элементов.

Необходимо отметить, что уже в момент совершения деяния у субъекта существует определенное психическое отношение к возможности причинения общественно опасных последствий, однако до наступления результата это отношение не имеет юридического значения, остается за рамками субъективной стороны административного правонарушения. В случае наступления таких последствий «вина в административно-правовом смысле», т.е. психическое отношение к факту нарушения специальных правил, теряет свое самостоятельное значение и входит составным элементом (входит, но не уничтожается) в субъективную сторону преступления со смешанной противоправностью. Особенность совершения преступлений со смешанной противоправностью заключается в том, что сознательное нарушение правил (чаще всего норм безопасности), на которые ссылается уголовный закон, свидетельствует и об осознании виновным общественно опасного характера деяния. В связи с этим вполне резонным выглядит предложение ввести в формулу неосторожной вины признак осознания лицом противоправного характера своего деяния См.: Лунеев В.В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности// Государство и право. 1992. № 9. С. 61.. Рассматривая проблему вины в преступлениях несовершеннолетних, В.Б. Боровиков отмечает: «Признание осознания противоправности в качестве необходимого признака умышленной формы вины заставляет пересмотреть древний постулат: «Незнание закона не освобождает от ответственности». Речь, естественно, не идет об универсальных уголовно-правовых нормах, предусматривающих ответственность за общественно опасные деяния, преступный характер которых понятен гражданам практически всех стран мира (убийство, изнасилование, кражу, грабеж и т.д.), а преимущественно о нормах, раскрывающих признаки преступлений при помощи бланкетных диспозиций» Боровиков В.Б. Вина и уголовная ответственность несовершеннолетних // Российская юстиция. 2006. № 5. По этому вопросу см. также монографию: Маркунцов С.А. Осознание уголовно-правовых запретов в структуре уголовной ответственности несовершеннолетних / Под ред. А.Э. Жалинского. М., 2007.. В связи с тем, что административный проступок, как правило, имеет формальный состав, степень, форма и виды вины в отличие от вины в уголовном праве определяются преимущественно интеллектуальным, а не волевым моментом, т. е. осознанно или неосознанно выбрал субъект противоправное действие (бездействие), осознанно или неосознанно нарушил он нормы административного права.

Таким образом, при квалификации преступлений, связанных с нарушением специальных правил, необходимо устанавливать психическое отношение субъекта к нарушению каждого пункта правил отдельно и к преступлению в целом. Вменению подлежат лишь те нарушения правил, в отношении которых установлена вина субъекта. Субъекту не могут вменяться отступления от предписаний правил, которые он не имел возможности выполнить в конкретных условиях, в силу психофизиологических, физических или технических причин.

Форма вины относительно нарушения правил не влияет на квалификацию преступления в целом, но может быть учтена при определении степени общественной опасности совершенного деяния. Например, умышленное нарушение предписаний правил, которые с большой степенью вероятности могут вызвать общественно опасные последствия при прочих равных условиях должно быть учтено в качестве обстоятельства, повышающего степень общественной опасности содеянного.

Необходимость последовательного (условно-раздельного) рассмотрения субъективной стороны относительно нарушения правил и вины в преступлении в целом определяется также тем, что более ясными становятся те признаки вины, которые большей частью относятся к нарушению правил. Например, в преступлениях, совершаемых по неосторожности существенным моментом вины является осознание возможности наступления общественно опасных последствий (при преступном легкомыслии) или наличие обязанности предвидеть такие последствия (при небрежности). И первое и второе определяется, исходя из существующих требований безопасности, определяющих пределы рискованного поведения. Если убрать ссылку на конкретные правила (избавиться от критикуемой многими бланкетности), возрастет неопределенность уголовно-правового запрета. Указание на признаки нарушения конкретных, зафиксированных в нормативных актах правил позволяет защитить субъекта от объективного вменения. Это особенно важно при выполнении профессиональных обязанностей, связанных с использованием источника повышенной опасности (транспортного средства, промышленного оборудования и т.п.). Без таких источников повышенной опасности не обойтись во многих сферах человеческой деятельности, следовательно, рискованное поведение неизбежно. Устранение бланкетной формы конструирования нормы об ответственности за причинение вреда в результате использования источников повышенной опасности означает беззащитность работника перед лицом необоснованного уголовного преследования.

Отношение лица к факту нарушения предписаний может учитываться не только для определения неосторожности, но и умысла. Например, в одном из решений суда по уголовному делу о мошенничестве умысел лица обосновывался наличием факта намеренного нарушения им правил приобретения акций.

«Регистрация с нарушением установленного законом порядка договора приобретения Б.А.П. вышеперечисленных акций, принадлежащих В.А.М., свидетельствует о наличии у Б.А.П. умысла на незаконное отчуждение этих акций предприятий, находившихся в собственности В.А.М., а после его смерти у его наследников. Данный факт позволяет считать применение Б.А.П. такого способа хищения чужого имущества путем мошенничества, как использование обмана или злоупотребления доверием - в отношении наследников В.А.М» Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 мая 2006 г. № 32-Д06-5. Режим доступа: www.supcourt.ru..

Особый характер вины в преступлениях с бланкетными признаками состава определяется также тем, что во многих случаях субъект непосредственно ориентируется на те предписания, которые ему адресованы. В случае добросовестного следования им он не должен нести ответственности за все последствия, которые вытекают из недостатков нормативных актов, которыми предусмотрены его действия. Это относится и к указаниям должностных лиц, обязательным к исполнению. Так, к числу обстоятельств, исключающих вину лица в совершении налогового правонарушения, относится, в частности, выполнение налогоплательщиком (плательщиком сбора, налоговым агентом) письменных разъяснений о порядке исчисления, уплаты налога (сбора) или по иным вопросам применения законодательства о налогах и сборах, данных ему либо неопределенному кругу лиц финансовым, налоговым или другим уполномоченным органом государственной власти (уполномоченным должностным лицом этого органа) в пределах его компетенции (указанные обстоятельства устанавливаются при наличии соответствующего документа этого органа, по смыслу и содержанию относящегося к налоговым периодам, в которых совершено налоговое правонарушение, независимо от даты издания такого документа) (подп. 3 п. 1 ст. 111 НК). Таким образом эти документы, в том числе имеющие нормативный характер, учитываются при определении факта отсутствия осознания противоправности действий налогоплательщика и, соответственно, в силу взаимосвязи составов налогового правонарушения и преступления, отсутствия вины в уголовно-правовом смысле.

Особо следует оговорить возможность вменения нарушения правил, которые не опубликованы или вообще являются по своему содержанию секретными.

Так, В.С. Смирнов в своей жалобе в Конституционный Суд РФ оспаривал конституционность такой формы государственной измены («измены Родине» по терминологии УК РСФСР. - Н.П.), как выдача государственной или военной тайны иностранному государству - в связи с тем, что в бланкетную диспозицию этой нормы включаются секретные и поэтому не доступные гражданам перечни сведений, составляющих государственную тайну. Такое положение, по его мнению, не соответствует конституционным требованиям об условиях и пределах регулирования прав, обязанностей и ответственности граждан, в частности, требованию о том, что любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ). Рассмотрев эту жалобу, Конституционный Суд указал, что государство вправе относить к государственной тайне те или иные сведения в области военной, экономической и других видов деятельности, распространение которых может нанести ущерб обороне страны и безопасности государства. В связи с этим ст. 29 (ч. 4) Конституции РФ предусмотрено, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом. Государство вправе также определять средства и способы охраны государственной тайны, в том числе устанавливать уголовную ответственность за ее разглашение и выдачу иностранному государству. Однако в силу указанной конституционной нормы уголовная ответственность за выдачу государственной тайны иностранному государству правомерна лишь при условии, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения федеральном законе. Правоприменительное решение, включая приговор суда, не может основываться на неопубликованном нормативном правовом акте, что вытекает из ст. 15 (ч. 3) Конституции РФ. Реализация требования ст. 29 (ч. 4) Конституции РФ обеспечивается Законом РФ от 21 июля 1993 г. «О государственной тайне», в котором определено понятие государственной тайны и указаны сведения, относимые к государственной тайне. Таким образом, установление уголовной ответственности за выдачу государственной или военной тайны иностранному государству не противоречит Конституции РФ, ее ст. 15 (ч. 3), 29 (ч. 4), 55 (ч. 3) Постановление Конституционного Суда РФ от 20 декабря 1995 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности ряда положений пункта «а» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А.Смирнова» // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 54..