Особенности установления отдельных элементов состава, выраженных бланкетными признаками

В данном случае нет нарушения Конституционных принципов, поскольку основной запрет выдавать государственную тайну не является для субъекта секретным. Следует добавить, что в случае, если отнесение конкретных сведений к государственной тайне произведено правовым актом, имеющим гриф «секретно», вопрос субъективной стороны разрешается на общих основаниях. Если субъекту не было известно о таком акте, он не подлежит уголовной ответственности. Однако следует помнить, что в статьях УК РФ речь идет лишь о тех случаях разглашения, когда секретные сведения были вверены лицу. На практике это все оформляется соответствующим документом о допуске к сведениям, составляющим государственную тайну См. Кузнецов А.П., Булавин В.И., Паршин С.М. Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства: Учебн. пособие / Под ред. А.П. Кузнецова. Н.Новгород, 2006. С. 35-40..

Неудачная формулировка бланкетных диспозиций в некоторых случаях приводит к тому, что субъективная сторона состава преступления, связанного с нарушением специальных правил, оказывается запутанной и противоречивой. Так, несогласованность в определении форм вины, предполагающем выяснение отношения субъекта к возможности наступления общественно опасных последствий, иногда ставит в тупик правоприменителя, устанавливающего признаки состава преступления в целом.

Установление субъективной стороны преступления при бланкетной диспозиции уголовного закона тесно соприкасается с принципом презумпции знания гражданином уголовного закона. Обычно на правоприменителе не лежит обязанность устанавливать, знал ли гражданин уголовно-правовой запрет, который он нарушил. При бланкетной диспозиции уголовно-правовой

запрет формулируется с помощью ссылки на специальные правила, число которых иногда трудно установить. Возможно ли презюмировать знание гражданином всего нормативного материала, с которым связан уголовный закон? В юридической литературе много лет назад высказано мнение, что пора ввести коррективы в принцип презумпции знания закона. Должна быть исключена ответственность за нарушение предписаний нормативных актов, которые не были доведены или были доведены до адресатов сведения лишь формально в отсутствие реальной возможности ознакомиться с ними См.: Миньковский Г.М., Петелин Б.Я. О понятии вины и пределах доказывания // Государство и право. 1992. № 5. С. 56.. Одним из способов предотвращения подобных случаев объективного вменения нарушений специальных правил могло бы быть предлагаемое авторами инициативного проекта Закона о нормативных актах установление обязанности должностных лиц, отвечающих за исполнение нормативно-правового акта, знакомить с ним исполнителей (в необходимых случаях под расписку) См.: Пиголкин А.С., Казьмин И.Ф., Рахманина Т.Н. Инициативный проект Закона «О нормативно-правовых актах Российской Федерации» // Государство и право. 1992. № 7. С. 83.. Следует заметить, что это положение уже вошло в практику подзаконного правотворчества применительно к правилам, обеспечивающим безопасность работы с источниками повышенной опасности или на опасных производствах. Для того, чтобы внести большую определенность в правовую регламентацию профессиональной деятельности и создать условия для осознанного следования установленным требованиям, во многих нормативных актах специально предусмотрена процедура ознакомления с такими правилами. Так, в п. 12. Положения о государственном санитарно-эпидемиологическом нормировании предусмотрено, что юридические лица и индивидуальные предприниматели обязаны иметь официально изданные санитарные правила и методики контроля факторов среды обитания в соответствии с осуществляемой ими деятельностью Постановление Правительства РФ от 24 июля 2000 г. № 554 «Об утверждении Положения о государственной санитарно-эпидемиологической службе Российской Федерации и Положения о государственном санитарно-эпидемиологическом нормировании» // СЗ РФ. 2000. № 31. Ст. 3295.. Таким образом, нормативный материал к ст. 236 УК РФ «Нарушение санитарно-эпидемиологических правил» приобретает вполне определенные черты и, соответственно, делает более определенным сам уголовно-правовой запрет. Точно также в целях доведения до сведения налогоплательщика стоимости объектов, подлежащих налогообложению, в частности, земли, и предупреждения ошибок при исчислении подлежащего к уплате налога, Правительство Российской Федерации в своем Постановлении от 7 февраля 2008 г. № 52 г. установило, что территориальные органы Федерального агентства кадастра объектов недвижимости бесплатно предоставляют налогоплательщикам земельного налога, признаваемым таковыми в соответствии со ст. 388 Налогового кодекса Российской Федерации, сведения о кадастровой стоимости земельных участков в виде кадастрового номера объекта недвижимости и его кадастровой стоимости для целей налогообложения по письменному заявлению налогоплательщика в порядке, установленном ст. 14 Федерального закона «О государственном кадастре недвижимости». При этом до 1 марта 2008 г. указанные сведения предоставляются в порядке, установленном ст. 22 Федерального закона «О государственном земельном кадастре» Постановление Правительства РФ от 7 февраля 2008 г. № 52 «О порядке доведения кадастровой стоимости земельных участков до сведения налогоплательщиков» // Российская газета. 2008. 12 февраля..

Ссылка на нормативные акты, определяющие содержание бланкетных признаков состава преступления, не во всех случаях способна обосновывать наличие или отсутствие вины. На практике иногда ошибочно понимают значение процедурных моментов, призванных профилактировать совершение преступления, например, против правосудия участниками уголовного процесса: свидетелями, экспертами, заявителями, которых в соответствии с нормами УПК предупреждают об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, заключений, за заведомо ложный донос и т.п.

В качестве примера обратимся к материалам уголовного дела К., осужденного по п. «а, в, г, д» ч. 2 ст. 161, ч. 1 ст. 105, ч. 1 ст. 166 и ч. 2 ст. 306 УК РФ. Суть дела такова. Понимая возможность изобличения в убийстве Б., К. с целью избежать ответственности за содеянное, обратился к начальнику криминальной милиции Угличского РОВД с устным заявлением о том, что убийство Б. совершили У. и Щ. В тот же день Угличской межрайонной прокуратурой возбуждено уголовное дело, а в отношении У. и Щ. по месту их жительства проведены обыски и осуществлены иные следственные и оперативно-розыскные мероприятия.

Судебная коллегия по уголовным делам областного суда при рассмотрении дела в кассационном порядке по кассационному представлению государственного обвинителя приговор изменила ввиду неправильного применения уголовного закона с указанием следующего. «Согласно ст. 141 УПК РФ заявитель предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос в соответствии со ст.306 УК РФ, о чем в протоколе делается соответствующая отметка, которая удостоверяется подписью заявителя. В данном случае протокол по устному заявлению К. не составлялся и К. за заведомо ложный донос по ст. 306 УК РФ не предупреждался. В процессе проведения других следственных действий с участием К., последний также не предупреждался об уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ. Кроме того, органами предварительного следствия К. было предъявлено обвинение по факту убийства Б., суд признал обвинение доказанным и осудил К. по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Таким образом,

К., делая ложный донос о совершении Щ. и У. особо тяжкого преступления, преследовал цель отвести обвинение от себя, т.е. реализовывал свое право на защиту. Данные обстоятельства свидетельствуют о том, что в действиях К. отсутствует субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ» Обзор кассационной и надзорной практики Ярославского областного суда по уголовным делам за февраль 2006 г. // Информационный бюллетень прокуратуры Ярославской области. 2006. № 3. С. 112-113..

На наш взгляд, в действиях К. действительно отсутствует состав преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ, но не потому, что при принятии заявления была нарушена ст. 141 УПК РФ и он не был предупрежден об уголовной ответственности. Это обстоятельство в данном случае совершенно не свидетельствует об отсутствии вины в заведомо ложном доносе. Основная функция данной нормы УПК РФ - предупредить субъекта уголовно-процессуальных отношений о возможных последствиях недобросовестного исполнения своих обязанностей, т.е. это профилактическая функция, прежде всего направлена на обеспечение процедуры выполнения задач уголовного процесса, установления истины К сожалению, в 90-е годы из уголовно-процессуальной литературы стало вытесняться слово «истина». Затем оно было исключено и из УПК РФ.. В то же время, факт предупреждения об ответственности за дачу показания имеет уголовно-правовое значение, поскольку обычно свидетельствует о наличии умысла, точнее, признака «заведомости». Но данный признак состава раскрывается не с помощью предписания нормы УПК РФ, а посредством установления самого факта предупреждения, независимо от того, прописано это действие в УПК РФ или нет. Применительно к делу К. заведомая ложность заявления была вполне очевидна, поскольку заявитель сам совершил то преступление, в котором обвинял других. Суд совершенно справедливо указал на то, что К. пытался тем самым отвести обвинение от себя, т.е. реализовывал свое право на защиту. Вопрос здесь в другом - можно ли признать субъектом заведомо ложного доноса обвиняемого по тому же делу. На наш взгляд, реализация конституционного и уголовно-процессуального права на защиту не означает исключения обвиняемых из числа субъектов заведомо ложного доноса. Заведомо ложный донос и заведомо ложные показания - не одно и то же. Конституционная норма, согласно которой никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом (ст. 51), необоснованно переносится и на такой способ защиты, как оговор другого лица. При оговоре причиняется вред, иногда достаточно тяжкий, другому лицу. Осуждение по ложному доносу за убийство (вероятность этого при заведомо ложном доносе была по делу К.) могло повлечь осуждение к длительным строкам лишения свободы невиновных лиц. Никакой ссылкой на право другого человека это не может быть оправдано, тем более что в ст. 17 Конституции прямо указано, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

Презумпция знания уголовно-правового запрета нуждается в уточнении, если осознание фактических обстоятельств дела, определяющих общественно опасный характер деяния, опосредовано осведомленностью о юридических свойствах данного деяния. Прежде всего, речь идет о запрете, выраженном с помощью бланкетной диспозиции, когда детализирующие его содержание правила не являются достаточно доступными для обычного адресата запрета. К числу таких правил можно отнести правила пользования информацией посредством доступа в сеть Интернет. Несмотря на то что Интернет достаточно прочно вошел в жизнь российских граждан, многие не осведомлены об особенностях заключения договоров с провайдером и с другими субъектами, предоставляющими услуги связи. В таких условиях отсутствие информированности о правилах может привести к добросовестному заблуждению, свидетельствующему об отсутствии умысла или вины вообще.

Так, по приговору Самарского районного суда г. Самары З. был осужден по ч. 1 ст. 165 и ч. 1 ст. 272 УК РФ. Постановлением президиума Самарского областного суда приговор и кассационное определение в отношении З. в части его осуждения по ч. 1 ст. 272 УК РФ отменены, а дело прекращено за отсутствием состава преступления. Осужденный З. на предварительном следствии и в судебном заседании заявлял, что, пользуясь Интернетом, он не предполагал, что приобретенное им право доступа в сеть является незаконным. Он передавал деньги за пользование Интернетом человеку, открывавшему ему доступ в сеть. К. в ходе предварительного следствия и в судебном заседании подтверждал, что именно он предложил З. подключить их персональные компьютеры к сети «Интернет», пояснив, что пользование сетью стоит 400 руб. Деньги З. ему передал.

При этом, как показал К., пароли и логины он брал сначала у Т., а затем у М. и вводил их в компьютеры. З. получал каждый раз новые реквизиты доступа. З. не пытался вступить в контакт с теми лицами, которым принадлежат логины и пароли, чтобы убедиться в законности их действий и обговорить условия пользования доступом в сеть Интернет. Суд посчитал, что такое поведение З., взрослого, дееспособного гражданина с высшим юридическим образованием, свидетельствует о том, что он заведомо осознавал незаконность своего выхода в Интернет, выдавая себя за разных легальных пользователей, и желал пользоваться сетью именно таким незаконным способом. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ не согласилась с такой оценкой действий З., указав, что приведенные в приговоре данные свидетельствуют о необоснованности судебных решений с выводами о том, что З. умышленно незаконно пользовался сетью Интернет. Соответственно сделан вывод и об отсутствии состава другого преступления (ч. 1 ст. 165 УК РФ), который не был исключен кассационной инстанцией БВС РФ. 2007. № 4..

Несмотря на то, что в диспозиции ст. 165 УК РФ речь не идет о нарушении каких-либо специальных правил, в данном случае с помощью таких правил, точнее посредством выявления психического отношения лица к их нарушению, установлено отсутствие вины.

Законодатель при формулировании содержания субъективной стороны состава преступления нередко использует формулу «заведомой незаконности», например, «заведомо незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей» в ст. 301 УК РФ. Для установления такого признака необходимо доказать, что лицо имело умысел по отношению к правилам, определяющим порядок задержания, избрания меры пресечения в виде ареста и т.п.

Так, одним из оснований вынесения оправдательного приговора в отношении П., привлеченной к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 301 УК РФ, был вывод, что «П. действовала с учетом своего профессионального опыта, добросовестно полагая, что, задерживая Н. в порядке ст. 122 УПК РСФСР, она поступает в соответствии с законом. Убеждение П. как следователя в причастности Н. к преступлению с учетом конкретных обстоятельств дела при его задержании исключает в ее действиях признак «заведомости» незаконного задержания».

Итак, сам по себе факт применения бланкетной формы конструирования уголовного закона не влечет с неизбежностью снижение уровня знания уголовно-правового запрета гражданами. В то же время, этот уровень при бланкетной форме конструирования зависит в определенной мере и от специфики правовых предписаний, к которым отсылает уголовный закон, от количества правовых актов, связанных с одной уголовно-правовой нормой, их однородности, сферы действия, а также от непосредственной формы самих подзаконных актов, ясности и доступности их изложения.

Литература

1.Алексеев С.В.: Уголовное право Российской Федерации. - Ростов н/Д: ФЕНИКС, 2010

2. Алексеев С.В.: Уголовное право Российской Федерации. - Ростов н/Д: Феникс, 2010 БелГУ ; гл. ред. Л.Я. Дятченко:

3.Научные ведомости Белгородского государственного университета. - Белгород: БелГУ, 2012

4. Правовое регулирование и профилактика злоупотребления психоактивными веществами и пропаганда здорового образа жизни в образовательных учреждениях. - Белгород: БелГУ, 2013

5. Сборник научных работ студентов юридического факультета. - Белгород: БелГУ, 2010

6. Каф. уголовного права Военного ун-та, Фонд содействия нучным исследованиям в области правового обеспечения безопасности Человека им. А.А. Тер-Акопова ; Под ред. О.К. Зателепина ; Сост.: О.К. Зателепин, Д.М. Изотов ; Вступ. статья Х.М. Ахметшина:

7. Военно-уголовное законодательство Российской Федерации. - М.: Фонд имени проф. А.А. Тер-Акопова, 2010

8. Марченко М.Н.: Правоведение. - М.: Проспект, 2012

9. М-во образования и науки РФ, Московская гос. юридическая академия им. О.Е. Кутафина ; Под ред. А.И. Рарога : Рец.: Э.Н. Жевлаков, Ю.И. Ляпунов: Уголовное право России. - М.: Проспект, 2011

Размещено на Allbest.ru