Тем не менее, еще достаточно распространены факты квалификации преступлений с бланкетными признаками состава без соответствующего обоснования и закрепления в правоприменительном документе ссылки на нормативные акты других отраслей права. К числу других ошибок в процессуальном закреплении квалификации преступления с бланкетными признаками состава относятся пренебрежение к правилу четкости и определенности квалификации нарушения правил, с которыми связано преступление. В судебной практике давно выработалось правило, согласно которому в случае множественности преступлений фактические обстоятельства, образующие признак состава преступления, излагаются в правоприменительном документе таким образом, чтобы было ясно, к какой конкретно статье УК РФ они относятся. Между тем, применительно к множественности правонарушений, входящих в состав преступления с бланкетными признаками состава, такое правило зачастую не применяется. Сначала излагается последовательность события, а затем перечень статей нормативного акта, которые нарушены лицом, совершившим преступление. В итоге сложно проверить обоснованность такой квалификации даже в том случае, если перечень нарушений соответствует действительности.

Обратимся к материалам надзорного производства по делу Т. Он признан виновным в том, что управляя автомобилем, совершил нарушение Правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека. Согласно приговору, 24 августа 2001 г., примерно в 14 час.

45 мин., управляя по доверенности технически исправной автомашиной ВАЗ-21063 гос. № Н 843 ТС 77, принадлежащей Т., со скоростью около 60 км/ч, следовал без груза и пассажиров по сухой, горизонтального профиля асфальтированной проезжей части Орехового бульвара в г. Москве со стороны ул. Кустанайской в направлении ул. Задонской, и напротив дома 65 по Ореховому бульвару, допустил нарушение Правил дорожного движения РФ, выразившееся в том, что необходимых мер предосторожности не соблюдал, к дорожной обстановке и ее изменениям был невнимателен, а к другим участникам дорожного движения непредупредителен, не учел интенсивность движения, избрал скорость, не обеспечивающую возможность постоянного контроля за движением транспортного средства для выполнения требований Правил, вследствие чего при возникновении опасности для движения, которую он в состоянии был обнаружить, не принял возможных мер для снижения скорости вплоть до остановки транспортного средства, то есть не действовал таким образом, чтобы не создавать опасности для движения и не причинять вреда, в результате чего передней частью автомашины совершил наезд на пешехода А., переходившую проезжую часть справа налево относительно движения автомашины, причинив последней телесные повреждения, от которых она скончалась. Своими действиями Т. нарушил п. 1.3, 1.5, 1.6, 10.1 Правил дорожного движения РФ, что находится в прямой причинной связи с наступившими последствиями Архив Тракторозаводского районного суда г. Волгограда. Материалы уголовного дела № 079322..

В данном случае сложно определить, насколько обоснованной была квалификация нарушения Правил дорожного движения. Не ясно, какими конкретно действиями нарушен тот или иной пункт правил, трудно также проверить, все ли перечисленные нарушения находятся в причинной связи с наступившими последствиями. Этот недостаток процессуального закрепления квалификации преступлений, связанных с нарушением правил, не столь безобиден, как это может показаться на первый взгляд. Немало случаев, когда перечень нарушений формируется "на глазок", без надлежащего обоснования, а ведь это такой же признак состава преступления, как и другие. Нечеткость в его изложении и закреплении в процессуальном документе может привести к ошибкам в квалификации. В предыдущих параграфах нами приведены примеры того, как квалификация нарушенных правил менялась без изменения квалификации преступления, хотя речь шла об одном и том же лице применительно к одним и тем же обстоятельствам дела. Применительно к дорожно-транспортным преступлениям Пленум Верховного Суда РФ указал, что "если в обвинительное заключение (обвинительный акт) включены отдельные пункты названных правил, нарушения положений которых не соответствуют установленным в судебном заседании фактическим обстоятельствам дела, суд, исходя из положений ст. 237 УПК РФ, по ходатайству стороны или по собственной инициативе вправе возвратить уголовное дело прокурору для предъявления обвинения с указанием конкретных пунктов правил, нарушение которых повлекло указанные в ст. 264 УК РФ последствия, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия и при этом не ухудшается положение подсудимого" (п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 25 от 9 декабря 2008 г. "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения").

Нередко ссылки на нормативные правовые акты носят общий характер, без конкретизации нарушенных норм.

Так, органами следствия Н. обвинялся в том, что, являясь индивидуальным предпринимателем, в своём компьютерном клубе "Игромания", расположенном в Красноармейском районе г. Волгограда, осознавая общественную опасность своих действий и предвидя наступление общественно опасных последствий в виде нарушения авторских прав правообладателей, сдавал в прокат компьютерные игровые программы без заключения договора с правообладателями, а именно с ЗАО "Бука" и ООО "Издательство "Аккела-1", получая от этого прибыль. В обоснование квалификации деяния по ст. 146 УК РФ в правоприменительных документах было указано, что "право сдавать экземпляры программ для ЭВМ и базы данных является составной частью имущественного права на распространение произведения и следовательно, исходя из определения Закона РФ "Об авторском праве и смежных правах" передаются не иначе как по авторскому договору". С точки зрения законности решения такая абстрактная ссылка может быть приравнена к квалификации преступления со ссылкой на УК РФ в целом, без указания конкретной статьи. Приговором районного суда Н. оправдан по ст. 146 ч. 3 п. "в" УК РФ на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Судебная коллегия по уголовным делам Волгоградского областного суда, рассмотрев уголовное дело в отношении Н. оправдательный приговор отменила со ссылкой на нарушение уголовно-процессуального законодательства.

Основная функция итоговой квалификации преступления как этапа применения уголовно-правовой нормы заключается в соединении установленных фактических обстоятельств с конкретным уголовно-правовым запретом и санкцией за его нарушение. Применение норм других отраслей права в процессе квалификации первого вида имеет несколько иную функцию. Оно обеспечивает конкретизацию прав и обязанностей субъектов правоотношений, их содержание и объем на момент совершения преступления, правовой статус лица, совершившего преступление, или потерпевшего, констатацию определенного правового режима, а также юридическое содержание других обстоятельств, с наличием которых связан состав преступления.

Результаты применения норм других отраслей права используются не только для квалификации преступления, но и для установления иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела или обоснования гражданского иска. В той части, в которой они используются непосредственно для применения уголовного закона, ссылка на нормативные акты иной отраслевой принадлежности должна быть соединена с конкретными признаками состава преступления, логически обоснована и включена в общую формулу квалификации преступления. В этом заключаются наибольшие трудности правоприменения, поскольку нормативные акты других отраслей права, за редким исключением См. Примечание к ст. 228 УК РФ., специально не предназначены для квалификации преступлений. Они включены совершенно в иное правовое поле, имеющее собственный правовой режим, отличающийся и по предмету, и по методу правового регулирования. В результате такого соединения разнородных правовых предписаний происходит некоторая корректировка как метода, так и предмета правового регулирования. Несмотря на то, что нормы различных отраслей права применяются для нужд уголовного права, необходимо учитывать их отраслевую специфику и связь с другими правовыми нормами той же отрасли права.

Таким образом, в процессе применения уголовно-правовой нормы с бланкетной диспозицией в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в обвинительном заключении и обвинительном приговоре должно быть дано описание преступления с констатацией времени, места его совершения, а также юридических фактов, раскрывающих бланкетные признаки состава преступления См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (отв. ред. В.И. Радченко; научн. ред. В.Т. Томин, М.П. Поляков). 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт-Издат, 2006. (Автор комментария к ст. 220 УПК В.С. Шадрин.). Итоговая формула квалификации в этих процессуальных документах должна включать пункт, часть, статью Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающие ответственность за данное преступление, а при наличии ссылки уголовного закона на нарушение правил другой отраслевой принадлежности, также пункт, часть, статью соответствующего нормативного правового акта. Так, отсутствие при квалификации деяния по ст. 283 УК РФ ссылки на нормативные акты, а также инструкции, определяющие режим государственной тайны применительно к конкретным лицам и определенному учреждению, не позволяют признать ее обоснованной.

Как видно из приговора суда, М. в июле 2000 г. без какой-либо регистрации передал акт о количественном и качественном состоянии мобилизационного резерва, что составляет государственную тайну, начальнику производственной группы бухгалтерии И., не имеющей доступа к секретным работам и документам. М. отрицал свою вину по указанному эпизоду предъявленного обвинения и показывал, что он не передавал И. секретных документов. В их организации делопроизводством с секретной документацией, в силу своих должностных обязанностей, занимается инженер части, которому он после утверждения акта инвентаризационной комиссии и передал документы. Приговор был отменен См.: Судебная практика по уголовным делам / Сост. Е.П. Кудрявцева, О.В. Науменко, С.А. Разумов. М., 2004..

В данном случае не все обстоятельства дела, подлежащие юридической оценке, были соответствующим образом оформлены посредством ссылки на конкретные нормы, регулирующие порядок допуска к сведениям, составляющим государственную тайну и закрепляющим обязанности по соблюдению этого порядка за конкретными должностными лицами. Отсутствие в правоприменительном акте обязательной ссылки на нормативные предписания других отраслей права при детализации бланкетных признаков обосновывается иногда общеизвестностью принадлежности предмета к определенному классу предметов. По мнению И.В. Шишко "при наличии в диспозиции признаков-понятий правоприменитель фактически может игнорировать соответствующие не уголовные нормативные правовые акты. И этому есть причины. Во-первых, признаки-понятия не нужно раскрывать в правоприменительном акте, а, во-вторых, практическим работникам нередко представляется, что есть "альтернатива", "заменители": использованные при описании признаков-понятий термины могут интерпретировать". В качестве примера автор приводит вексель и акции, принадлежность которых к ценным бумагам общеизвестна, в силу чего ссылка на ст. 143 ГК РФ в правоприменительном акте по делам о преступлениях, связанных с их незаконным изготовлением или сбытом (ст. 186 УК РФ), не нужна". Можно согласиться с таким выводом, но грань между общеизвестностью и малоизвестным термином достаточно подвижна, а учитывая особые последствия применения уголовного закона, ошибка может стоить очень дорого.

Юридическая квалификация административно-правового, гражданско-правового и другого подобного факта должна быть полной. Она осуществляется в соответствии с требованиями, установленными в той отрасли права, к которой принадлежит применяемая норма. Если юридическая оценка факта, используемого для детализации бланкетного признака состава преступления, уже произведена в установленном законом порядке другим субъектом правоприменения, то результаты такой оценки могут быть использованы при квалификации без непосредственной ссылки на нормы других отраслей права. Например, установленный судом общей юрисдикции факт отцовства может быть использован при квалификации злостного уклонения от уплаты алиментов без ссылки на весь перечень норм семейного и гражданского права, лежащих в основе признания этого факта.

Наличие в правоприменительном документе полной формулы квалификации преступлений способствует устранению неопределенности процессуального решения, повышению уровня его обоснованности. Наличие четкого нормативного алгоритма квалификации позволит уменьшить число ошибок в применении уголовного закона, имеющего бланкетную диспозицию, по крайней мере, легче будет отделить ошибку от злоупотребления.

2. Использование специальных познаний при квалификации преступлений, связанных с нарушением технико-юридических норм

В предыдущих параграфах, рассматривая специфику квалификации преступлений, связанных с нарушением специальных правил, мы отмечали особый характер некоторых правил, регламентирующий порядок обращения с источниками повышенной опасностью. Речь идет о квалификации нарушение правил, имеющих технико-юридический характер (например, нарушения правил пожарной безопасности, правил техники безопасности при производстве различных работ и т.п.). К таким случаям в целом применим рассмотренный нами в предыдущем параграфе алгоритм квалификации, однако, с поправкой на техническое содержание правил. Технико-юридические нормы могут применяться и для установления отдельных элементов состава преступления, например, предмета посягательства (наркотические средства, оружие и т.п.).

По мнению А.Ф. Черданцева, особенность технико-юридических норм в том, что они устанавливают требование определенного обращения с предметами внешнего мира, в силу чего не указывают конкретных адресатов и не имеют собственных санкций. См.: Черданцев А.Ф. Понятие технико-юридических норм и их роль в формировании общественных отношений // Сов. государство и право. 1964. № 7. С. 127. Вместе с тем, необходимо уточнить, что в некоторых случаях собственно технические нормы служат мерой правомерного поведения, если они непосредственно связаны с регламентацией действий (бездействия) лица, которые оцениваются на предмет наличия признаков состава преступления. Прежде всего речь идет о правилах техники безопасности и других норм технического характера, определяющих технологию осуществления определенных производственных операций, отступление от которой создает опасность для жизни и здоровья участников технологического процесса или для посторонних лиц Обстоятельный анализ таких норм применительно к УК РФ дан в монографической работе: Бикеев И.И. Материальные объекты повышенной опасности в российском уголовном праве: общие и специальные вопросы. Казань, 2007.. Собственно говоря, в таком случае необходимо именовать эти требования технико-юридическими нормами.

Необходимо заметить, что сфера технико-правого регулирования в последние годы претерпела существенные изменения. Наряду с увеличением объема правил, регламентирующих порядок обращения с источниками повышенной опасности, произошло вымывание императивных норм с заменой их нормами диспозитивного характера. Это обстоятельство существенно изменило характер взаимосвязи таких норм с нормами уголовного права в составах преступлений, связанных с нарушением технических регламентов. В результате слома советской системы стандартизации, при которой государственный стандарт был обязательным к исполнению, нарушен принцип императивности правого регулирования в тех сферах, которые касаются охраны жизни и здоровья человека. Парадоксальность ситуации заключается в том, что уголовный закон устанавливает императивные требования к стандартам охраны труда, за нарушение которых при наличии определенных последствий установлена уголовная ответственность, а сами стандарты носят рекомендательный характер. Например, целью национального стандарта ГОСТ 12.0.230-2007 "ССБТ. Системы управления охраной труда. Общие требования" "является содействие защите работников от воздействия опасных и вредных производственных факторов, исключению несчастных случаев, в том числе со смертельным исходом, и профессиональных заболеваний на производстве. На национальном уровне стандарт служит: для установления национальных основ системы управления охраной труда, подкрепленных национальными законами и иными нормативными правовыми актами; руководящими указаниями по применению в организациях добровольных мероприятий по охране труда, направленных на соблюдение норм и иных нормативных правовых актов, ведущих к непрерывному совершенствованию деятельности в области охраны труда; руководящими указаниями для развития национальных и специальных корпоративных стандартов по системам управления охраной труда для качественного обеспечения практических потребностей организаций в соответствии с их размером и характером деятельности". Не останавливаясь на редакционных лингвистических ошибках документа (".стандарт служит: для установления национальных основ.") заметим, что принцип добровольности мероприятий по охране труда выглядит достаточно странным и совершенно выбивается из системных межотраслевых функций этих норм, имеющих не только технический, но и правовой характер. К тому же рекомендательный характер технических правил выглядит абсурдно. Например, как можно рекомендовать адресатам правовых норм учитывать закон тяжести? Можно и не рекомендовать, этот закон будет действовать независимо от желания адресата нормы. Более последовательно, на наш взгляд, отражено решение этой проблемы в нормативных актах, касающихся защиты населения от опасностей эпидемиологического порядка.

Федеральный закон от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ "О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения" определяет суть гигиенических и других нормативов без ссылки на их рекомендательный характер: гигиенический норматив - установленное исследованиями допустимое максимальное или минимальное количественное и (или) качественное значение показателя, характеризующего тот или иной фактор среды обитания с позиций его безопасности и (или) безвредности для человека; государственные санитарно-эпидемиологические правила и нормативы (далее - санитарные правила) - нормативные правовые акты, устанавливающие санитарно-эпидемиологические требования (в том числе критерии безопасности и (или) безвредности факторов среды обитания для человека, гигиенические и иные нормативы), несоблюдение которых создает угрозу жизни или здоровью человека, а также угрозу возникновения и распространения заболеваний (ст. 1). В статье 3 названного Закона указывается круг нормативных правовых актов, которые регулируют отношения в сфере санитарно-эпидемиологического благополучия населения: законодательство состоит из настоящего Федерального закона, других федеральных законов, а также принимаемых в соответствии с ними иных нормативных правовых актов Российской Федерации, законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации.

Одной из проблем, с которой сталкивается правоприменитель, квалифицирующий нарушение правил технико-юридического характера, является то, что зачастую они не опубликованы в доступных источниках. Эта проблема обостряется в тех случаях, когда такие нормы действуют в сфере возможного ограничения прав человека, в частности, права на тайну связи. Любой документ, который касается прав человека должен быть опубликован. Относится ли это требование к нормам технического характера? Для этого необходимо определить, возможно ли существование чисто технических норм, или такие нормы, будучи оформленными правовыми актами, становятся технико-юридическими нормами? Этот вопрос имеет прямое отношение, например, к детализации признаков состава преступления, нарушающего тайну связи (ст. 138 УК РФ).

В Верховный Суд РФ обратился Н. с жалобой о признании незаконными пункта 1.4 и последнего предложения пункта 2.6 приказа Министерства РФ по связи и информатизации от 25 июля 2000 г.

№ 130 "О порядке внедрения системы технических средств по обеспечению оперативно-розыскных мероприятий на сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и персонального радиовызова общего пользования". Он сослался на то, что оспариваемые пункты приказа не соответствуют требованиям Конституции РФ, а также Федеральных законов "О связи" и "Об оперативно-розыскной деятельности", в связи с чем нарушаются его права на тайну телефонных переговоров. Н., в частности, указывает на то, что согласно оспариваемому приказу ни оператор связи, ни контролирующие органы не имеют возможности проверить, кто был прослушан и в каком объеме. Оператор связи в нарушение требований ст. 32 Федерального закона "О связи" фактически раскрывает тайну телефонных переговоров без согласия абонента и без соответствующего на это судебного постановления. В судебном заседании Н. заявленное требование уточнил и просил признать незаконным п. 1.4 приказа по тем мотивам, что в нем Министерство РФ по связи и информатизации сослалось на приказы о внедрении технических средств (СОРМ), которые не прошли государственную регистрацию и официально не опубликованы для всеобщего сведения, в связи с чем они не подлежат применению.

Как установлено судом, во исполнение Закона об оперативно-розыскной деятельности Министерством РФ по связи и информатизации приказом от 25 июля 2000 г. № 130 предусмотрен ряд мер по внедрению системы технических средств по обеспечению оперативно-розыскных мероприятий на сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и персонального радиовызова общего пользования. В частности, в п.1.4 данного приказа указывается на необходимость соблюдения при этом технических требований, утвержденных приказами Госкомсвязи России от 20 апреля 1999 г. № 70, Гостелекома России от 9 июля 1 999 г. № 15, Минсвязи России от 29 ноября 1999 г. № 2.

"В последнем предложении п. 2.6 этого же приказа указывается на то, что информация об абонентах, в отношении которых проводятся оперативно-розыскные мероприятия, а также решения, на основании которых проводятся указанные мероприятия, операторам связи не предоставляются.

По утверждению представителей заинтересованных лиц (Минсвязи и Минюста) перечисленные в п. 1.4 приказы по заключению Министерства юстиции РФ в государственной регистрации не нуждаются, так как носят не нормативный характер. Это утверждение представителей заинтересованных лиц материалами дела не опровергнуто. Не представлено каких-либо данных в его опровержение и заявителем Н.

В связи с этим его довод о незаконности п. 1.4 оспариваемого приказа по тем мотивам, что в нем содержится ссылка на не прошедшие государственную регистрацию и не опубликованные в установленном порядке приказы ряда ведомств, не может быть признан правомерным, поскольку указанные в данном пункте приказы, как отмечалось выше, содержат не правовые, а лишь технические нормы и в связи с этим не подлежат государственной регистрации. С учетом того, что эти приказы носят технический характер, они были опубликованы, как это предусмотрено соответствующими "Правилами", в ведомственных средствах информации".

В этом решении Верховного Суда РФ обращается внимание на то обстоятельство, что некоторые технические требования не несут нормативного компонента, а лишь определяют технологию реализации других, нормативных предписаний. В таком случае и бланкетные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 138 УК РФ, детализируются только лишь посредством обращения к требованиям, имеющим нормативный характер (в данном случае п. 2.6 Правил).

Наличие технико-юридического содержания в специальных правилах, о нарушении которых идет речь в уголовном законе, дает основание для рассмотрения вопроса о возможности привлечения эксперта для заключения о наличии в деянии субъекта признаков отступления от технических требований, выраженных в специальных правилах.

Как отмечает Н.А. Конева, на страницах периодической печати вновь разгорелась дискуссия о возможности назначения так называемой "правовой" экспертизы в уголовном процессе, в частности, в связи с все большим распространением преступлений в сфере экономической деятельности. Одни авторы убеждены, что правовая экспертиза просто необходима См.: Гаухман Л. Нужна правовая экспертиза по уголовным делам // Законность. 2000. № 4; Громов Н., Смородинова А., Соловьев В. Заключение эксперта: от мнения правоведа до выводов медика (обзор практики) // Российская юстиция. 1998. № 8., поскольку наше законодательство пестрит нормами с бланкетными диспозициями и ни один юрист не может в точности помнить все, на что имеются ссылки. Другие по-прежнему называют такую практику "порочной", так как "следователь (суд) не вправе перекладывать юридические вопросы, поставленные на его разрешение, на плечи другого юриста" См., напр.: Корухов Ю. Допустимы ли правовые и юридические экспертизы в уголовном процессе // Законность. 2000. № 1. С. 39; Яни П. "Правовая" экспертиза в уголовном деле // Законность. 2001. № 9. С. 21-24.. Правой вопрос можно замаскировать под технический, но от этого ничего не меняется. Как справедливо отмечает П.С. Яни, "можно, например, спросить эксперта, была ли у водителя техническая возможность предотвратить наезд; в то же время постановка перед экспертом вопроса о нарушении таких правил недопустима, так как по сути это "вывернутый наизнанку" вопрос о правовой квалификации действий или бездействия" См.: Яни П. "Правовая" экспертиза в уголовном деле // Законность. 2001. № 9..

Эксперт - лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном УПК РФ, для производства судебной экспертизы и дачи заключения (ст. 57 УПК РФ). В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 сентября 1975 г. № 5 "О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел" (в ред. от 21 декабря 1993 г.) (с изм. от 6 февраля 2007 г.) судам указывается на то, что они должны строго выполнять нормы закона, определяющие процессуальное положение и полномочия эксперта и специалиста. Во всех случаях, когда для установления конкретных обстоятельств дела необходимы специальные познания в науке, технике, искусстве или ремесле, следует решать вопрос, требуется ли проведение экспертизы или эти обстоятельства могут быть выяснены путем привлечения к участию в судебном разбирательстве соответствующего специалиста БВС РФ. 2007. № 5.. Из этих требований Пленума Верховного Суда не вытекает прямого разрешения или запрета использовать познания эксперта для установления факта соответствия или несоответствия поведения человека в определенной ситуации технологическим требованиям, выраженных в определенных стандартах. Такой же вывод можно сделать и в отношении полномочий специалиста.

Специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях в порядке, установленном УПК РФ, для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию (ст. 58 УПК РФ). В этом определении важно обратить внимание на последнее предложение, в котором указывается на профессиональную компетенцию. Специалист приглашается для участия в судебном разбирательстве в тех случаях, когда суду либо участникам судебного разбирательства при исследовании доказательств могут потребоваться специальные знания и навыки (например, в существе технологического или производственного процесса, специфических особенностях той или иной профессии и т.п.).

Заключение эксперта является в соответствии с законом одним из видов доказательства и дается на основании произведенных исследований, - разъясняется в вышеуказанном постановлении Пленума.

Прежде чем приступить к рассмотрению возможностей специалиста и эксперта по определению наличия или отсутствия факта нарушения норм технико-юридического порядка, обратимся к их функциям при определении предмета некоторых преступлений, содержание которых устанавливается нормами технико-юридического порядка. Следует отметить, что существует апробированная и признаваемая судом практика установления с помощью экспертизы наличия отдельных элементов состава преступления. Например, по делам о дорожно-транспортных преступлениях допускается решение экспертом вопроса о наличии или отсутствие технической возможности предотвращения происшествия при избранной скорости, а фактически это выливается в установление причинной связи между нарушением правил и наступившими последствиями См.: Ермаков Ф. Оценка объективности и достоверности заключения судебной автотехнической экспертизы// Российская юстиция. 1997. № 5. С. 28. Его же: Технические вопросы расследования дорожно-транспортных преступлений. Казань, 1996. - т.е. признака объективной стороны состава преступления. "Судам следует иметь в виду, отмечается в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения", что в компетенцию судебной автотехнической экспертизы входит решение только специальных технических вопросов, связанных с дорожно-транспортным происшествием. Поэтому при назначении экспертизы суды не вправе ставить перед экспертами правовые вопросы, решение которых относится исключительно к компетенции суда (например, о степени виновности участника дорожного движения). При анализе и оценке заключений автотехнических экспертиз судам следует также исходить из того, что объектом экспертного исследования могут быть обстоятельства, связанные с фактическими действиями водителя транспортного средства и других участников дорожного движения".

Привлечение специалиста к установлению отдельных бланкетных признаков составов преступлений рекомендуется и высшими судебными инстанциями. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" для определения вида средств и веществ (наркотическое, психотропное или их аналоги, сильнодействующее или ядовитое), их размеров, названий и свойств, происхождения, способа изготовления, производства или переработки, а также для установления принадлежности растений к культурам, содержащим наркотические вещества, требуются специальные знания, суды должны располагать соответствующими заключениями экспертов или специалистов См.: БВС РФ. 2006. № 8..

Подобная, но не столь категоричная, рекомендация относительно определения признаков предмета другого преступления содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм". При решении вопроса о признании оружием предметов, используемых членами банды при нападении, говорится в постановлении, следует руководствоваться положениями Федерального Закона РФ "Об оружии", а в необходимых случаях и заключением экспертов См.: БВС РФ. 1997. № 3..

При квалификации действий виновного по ч. 2 ст. 162 УК РФ судам следует в соответствии с Федеральным законом от 13 ноября 1996 г. "Об оружии" и на основании экспертного заключения устанавливать, является ли примененный при нападении предмет оружием, предназначенным для поражения живой или иной цели. При наличии к тому оснований, предусмотренных Законом, действия такого лица должны дополнительно квалифицироваться по ст. 222 УК РФ БВС РФ. 2003. № 2; 2007. № 5..

Обычно в качестве аргумента против использования познаний эксперта или специалиста для определения признаков нарушения специальных правил приводится ссылка на особенность квалификации преступления, которая не позволяет перекладывать на других кроме правоприменителя лиц процесс установления тождества между признаками нарушения и уголовно-правовой нормой (составом преступления). При этом презюмируется, что признаки состава преступления не могут быть не познаваемыми для лица, имеющего соответствующую юридическую подготовку. Другим препятствием постановки перед экспертом вопросов, имеющих юридический характер, являлось вполне логичное, на первый взгляд, суждение о том, что юридические знания не относятся к специальным познаниям, которыми должен обладать эксперт, поскольку подразумевается, что таковыми должен обладать правоприменитель Эйсман А.А. Заключение эксперта. М., 1967. С. 89..

Однако такой тезис формулируется без учета разницы между признаками собственно уголовно-правовой нормы и теми же признаками, но уже детализированными с помощью иных нормативных актов. Если иметь в виду первые, то конечно они должны быть понятны правоприменителю, которому не обязательно обладать техническими или иными специальными познаниями.

То же самое нельзя сказать по поводу технико-юридических норм, не каждая из которых может быть усвоена юристом.

Наличие юридических знаний - обязательное требование, предъявляемое к следователю или судье, но в данном случае речь идет не о юридических, а о технических (в широком смысле) знаниях, которые неотрывно связаны с нормативными требованиями, имеющими технико-юридический характер - ГОСТами и т.д. Так, например, установление признаков нарушения профессиональных обязанностей при квалификации причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью вследствие ненадлежащего исполнения врачом своих обязанностей (ч. 2 ст. 118 ч. УК РФ) связано не только с толкованием нормативных документов, определяющих содержание таких обязанностей, но и с одновременным выяснением возможности выполнить те или иные предписания и рекомендации в условиях особой сложности диагностики заболевания или других особенностей течения болезни, что может определить лишь специалист этой сферы деятельности. Подобный всесторонний анализ условий, в которых осуществлял свою профессиональную деятельность врач, отмечает Ю. Кореневский, позволяет выявить наличие или отсутствие его вины в наступлении тяжких последствий и потому служит гарантией от необоснованных обвинений в нарушении профессиональных обязанностей Кореневский Ю. Расследование причинения вреда здоровью медицинскими работниками // Законность. 1998. № 4. С.16..

Лишь в отдельных случаях нормы, имеющие явное техническое содержание, могут быть применены без участия специалиста. Речь идет о ситуациях, когда технические параметры, указанные в правовом предписании, могут быть установлены в результате следственных действий и оценены правоприменителем самостоятельно. Например, для определения приоритета проезда нерегулируемого перекрестка предусмотрены такие признаки главной дороги, как наличие твердого покрытия. Согласно п. 1.2 Правил дорожного движения главной дорогой считается дорога с твердым покрытием. Правила дорожного движения Российской Федерации и Основные положения по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанности должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения. Утверждены Постановлением Совета Министров - Правительства РФ от 23 октября 1993 г. № 1090, в ред. Постановления Правительства РФ от 16 февраля 2008 г. № 84 (Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1993. № 47. Ст. 4531; СЗ РФ. 2008. № 8. Ст. 741. Данный факт может быть установлен протоколом осмотра места происшествия и соответственно использоваться для оценки правомерности или противоправности действий водителя. Эта возможность непосредственной юридической оценки использована в определении СК Верховного Суда РФ по уголовному делу о нарушении правил безопасности дорожного движения. Учитывая справку малого предприятия "СМЭЛ", ведающего установкой дорожных знаков в соответствии с предписаниями ГАИ, и протокол осмотра места происшествия, согласно которому одна из улиц, примыкающих к перекрестку, где произошло столкновение транспортных средств, имела покрытие лишь на въезде, суд сделал вывод, что "наличие на второстепенной дороге непосредственно перед перекрестком участка с покрытием не делает ее равной по значению с пересекаемой". На основании такого вывода было принято решение об отмене приговора в отношении лиц, признанных виновными в нарушении правил безопасности движения.

Для квалификации преступления на основе применяя норм технико-юридического порядка в данном случае оказалось достаточно познаний правоприменителя.

Проблема ограниченных возможностей правоприменителя в случае квалификации преступлений с бланкетными признаками состава, вынуждающих его обратиться к специалисту, связана не только с применением норм технико-юридического характера. В принципе, правоприменитель, специализирующийся на уголовно-правовой тематике, в силу чисто физического недостатка времени не имеет возможности ознакомиться с сотнями, а иногда и тысячами нормативных актов, регулирующих сферу общественных отношений, весьма далекую от повседневной практики. Этим обстоятельством можно объяснить многочисленные ошибки в применении таких норм и нежелание возбуждать дела подобной категории из-за неясной судебной перспективы.

К требующим специальных правовых познаний можно отнести следующие вопросы: момент возникновения и объем обязанности налогоплательщика в условиях конкретной финансово-производственной ситуации, полнота исполнения этой обязанности, соответствие бухгалтерских операций по исчислению налога установленным требованиям (применительно к составам ст. 198-199 УК РФ); юридическая характеристика перемещаемого через таможенную границу товара, требующая анализа фактических свойств предмета таможенных отношений (ст. 194 УК РФ); последовательность и содержание технических операций, которые работник обязан был выполнить в соответствии с действующими инструкциями и правилами техники безопасности (ст. 143, 215 УК РФ), и др.

По сути этот вариант решения широко используется на практику. Ссылка на определенные нормативные требования присутствует чаще всего в заключениях экспертов по делам о нарушении правил техники безопасности, правил пожарной безопасности и т.п. Верховный Суд РФ неоднократно обращал внимание судов на необходимость привлечения экспертов по таким делам. В то же время следует проводить четкую границу между теми вопросами, которые могут быть поставлены перед экспертом, и на которые может ответить лишь сам правоприменитель с учетом заключения эксперта. В некоторых случаях Верховный Суд РФ прямо указывает на то, то решение юридических вопросов не должно возлагаться на эксперта. "Понятие контрафактности экземпляров произведений и (или) фонограмм является юридическим. Поэтому вопрос о контрафактности экземпляров произведений или фонограмм не может ставиться перед экспертом" См.: Определение СК Верховного Суда РФ от 14 октября 1997 г. "Приговор в отношении лиц, признанных виновными в нарушении правил безопасности движения, отменен ввиду несоблюдения органами предварительного следствия и судом ст. 20 УПК РСФСР" // БВС РФ. 1998. № 4. С. 12..

Несмотря на то, что в задачи экспертизы по делам о незаконном обороте наркотических средств или оружия не входит юридическая оценка каких- либо обстоятельств или действий, при проведении некоторых видов исследований эксперт дает заключение, в котором фактически констатирует наличие или отсутствие предмета преступления, т.е. одного из признаков его состава. Связано это с особенностью конструкции статей УК РФ, которые при формулировании уголовно-правового предписания опираются на специальные технико-юридические нормы, содержание которых способен определить лишь специалист, обладающий познаниями в соответствующей области. Таким образом, эксперт определяет соответствие или несоответствие представленных для исследования предметов указанным нормам, т.е. по сути применяет правовые нормы. Да и возможность такой ссылки допускается нормативными актами, определяющими порядок проведения подобных экспертиз. Например, для установления юридических признаков чрезвычайной экологической ситуации (ст. 247 УК РФ) кроме обращения к соответствующему нормативному правовому акту В соответствии со ст. 57 ФЗ от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ "Об охране окружающей среды" порядок объявления и установления режима зон экологического бедствия устанавливается законодательством о зонах экологического бедствия. необходимо назначение экспертизы. Согласно ст. 11 Федерального Закона от 23 ноября 1995 г. № 174-ФЗ "Об экологической экспертизе" объектом государственной экологической экспертизы являются материалы комплексного экологического обследования участков территорий, обосновывающие придание этим территориям правового статуса особо охраняемых природных территорий федерального значения, зоны экологического бедствия или зоны чрезвычайной экологической ситуации. Такие технические нормы содержатся зачастую в ведомственных нормативных актах и даже в локальных нормативных правовых актах, действующих на конкретном производственном объекте. Значительная их часть содержится в инструкциях по эксплуатации определенных механизмов, агрегатов и инструментов, применительно к конкретным агрегатам и устройствам. Правоприменение в данном случае носит особый характер, поскольку используемые нормы по форме юридические, но по своему содержанию преимущественно естественные (технические), что определяет юридическую природу основанного на них заключения эксперта. Оно имеет технико-правовой характер. Наличие естественно-технической основы такого заключения не позволяет приравнять его к обычному правовому акту, имеющему преюдициальное значение для применения уголовного закона. Поэтому выводы эксперта, прежде чем они будут включены в формулу квалификации преступления, являются предметом оценки следователя, дознавателя или суда. Эти должностные лица могут не согласиться с выводами и назначить новую экспертизу, но в конечном итоге вывод о наличии или отсутствии признаков предмета преступления должен быть основан на результатах экспертизы. Хотя в приведенном выше постановлении относительно определения признаков оружия Верховный Суд РФ допускает возможность непосредственно судебной оценки его свойств, однако такая ситуация вряд ли возникнет на практике, поскольку даже оружие заводского изготовления может иметь конструктивные недостатки, исключающие признание его предметом рассматриваемых преступлений. Естественно, речь идет о том, что и в таких случаях окончательный вопрос об использовании выводов эксперта применительно к составу преступления с бланкетными признаками остается за следователем и судьей, назначившими экспертизу.

Ознакомление с материалами судебно-следственной практики показывает, что следователь, а затем и судья чаще всего ограничиваются рассмотрением лишь тех нарушений, которые перечислены в материалах первоначальной проверки. Особенно это характерно для уголовных дел о нарушении правил техники безопасности, правил пожарной безопасности и т.п. Если по делам об автотранспортных преступлениях в силу их относительно частой повторяемости следователь или судья имеет опыт применения правил безопасности дорожного движения, то по делам о пожарах, которые могут оказаться в производстве впервые за всю практику расследования или рассмотрения дела в суде, поиск круга нормативных актов является достаточно трудной задачей.

Одним из выходов из подобной проблемной ситуации заключается в специализации следователей или судей по делам определенной категории, однако это возможно лишь применительно к нарушению правил охраны труда и транспортным преступлениям. Другие преступления, связанные с нарушением правил, встречаются редко, к тому же динамика изменений подзаконных актов такова, что уследить за этим неспециалисту практически невозможно. Частично данная проблема решается с помощью современных компьютерных баз данных, но и эти базы, насчитывающие сотни тысяч нормативных актов, также в основном рассчитаны на специалистов. Поисковая система в ответ на вопрос о нормативом регулировании определенного вопроса выдаст подборку из нескольких сотен, а то и тысяч нормативных актов, которые, в свою очередь, содержат бесчисленное множество конкретных предписаний. Их необходимо установить, определить юридическую силу, соотнести с другими нормативными актами, подвергнуть их проверке на предмет относимости к данному делу, к тексту статьи УК РФ, соответствия принципам уголовного права.

Убежденность в том, что следователь и судья могут быть специалистами во всех отраслях правовых знаний, является мифом. Платой за такое заблуждение является чрезвычайно высокий удельный вес решений об отказе в возбуждении уголовного дела или прекращений уголовных дел по делам об экономических преступлениях, в обстоятельствах которых даже специализирующийся на этой категории дел правоприменитель не всегда способен разобраться. Ни следователь, ни судья не имеют права привлекать специалиста для ответа на вопрос, соответствуют ли признаки совершенного деяния признакам конкретного состава преступления, но они вправе воспользоваться специальными юридическими познаниями для ответа на вопрос о техникоюридическом содержании отдельных признаков состава преступления, требующего обращения к многочисленным предписаниям конкретной отрасли позитивного правового регулирования. Еще в 60-е г. А. Винберг отмечал, что "во многих случаях судить о соответствии или несоответствии действий лица определенным специальным правилам можно, лишь располагая специальными познаниями в области сложной технологии производства, технического состояния транспорта, строительства, бухгалтерского учета и т.п." Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 717. Цитируя это высказывание, Н. Громов высказал предложение о еще большем расширении возможностей привлечения экспертов для дачи заключения по собственно юридическим вопросам, считая, что следователь или судья вправе воспользоваться познаниями другого юриста, специалиста в определенной области юриспруденции, например для квалификации преступления Громов Н. Заключение эксперта как источник доказательств // Законность. 1997. № 9. С. 43.. Не приступая к обсуждению этого предложения по существу, можно отметить, что в условиях дифференциации правового регулирования, высокого уровня специализации правовых норм юрист не может считаться специалистом во всех отраслях юридических знаний. Если в обычной юридической практике эта проблема решается за счет специализации правоведа в той или иной области юридических познаний, то такая специализация для следователя или судьи в принципе трудновыполнима, поскольку, как уже указывалось, нормы УК РФ связаны практически со всеми отраслями и институтами права, поэтому назначение подобного рода правовой экспертизы вполне допустимо в процессе применения уголовно-правовых норм с бланкетной диспозицией, отсылающей к значительном массиву нормативных актов. При одобрении законодателем и принятии практикой подобного варианта решения необходимо помнить о разной природе экспертной оценки нарушений специальных правил, выделяя среди них заключения о наличии отступления от требований норм технико-юридического характера и обычных правовых норм, отличающихся высоким уровнем специализации. В первом случае в задачу эксперта входит не столько поиск перечня нарушенных технико-юридических правил, сколько исследование научно-технического характера, оценивающее содержание нарушения, и уже затем соотнесение его с определенным нормативом. К такой экспертизе привлекается специалист в различных областях естественно-научных или гуманитарных знаний. В силу этого, проведение экспертизы является обязательным, что должно быть отражено в УПК РФ.

Если сопоставить компетенцию правоприменителя и эксперта по обычному уголовному делу, то первый устанавливает фактические данные, подтверждающие наличие или отсутствие в действиях подсудимого состава преступления, задача второго - на этой основе установить соответствующую норму уголовного права, т.е. квалифицировать деяние. Однако несколько иная природа заключения эксперта по делам о преступлениях, связанных с нарушением специальных правил. Особенность нарушения технико-юридических норм заключается в том, что в нем сплетены воедино фактическая и юридическая стороны. Отступление от технических требований, нарушение технологии и т.п. (фактическая сторона) одновременно представляют собой и несоблюдение юридического требования. Устанавливая факт отступления от технологических требований или несоблюдения технических условий, эксперт дает технико-юридическую оценку, по существу квалифицирует нарушение (но только в этой части) специальных правил, устанавливает конкретный вид технико-юридического нарушения.

Таким образом, эксперт определяет соответствие или несоответствие представленных для исследования предметов указанным нормам, т.е. применяет правовые нормы. Правоприменение в данном случае носит особый характер, поскольку используемые нормы по форме юридические, но по своему содержанию преимущественно естественные (технические), что определяет юридическую природу основанного на них заключения эксперта. Оно имеет технико-правовой характер.

3. Преюдициальные вопросы квалификации преступлений при бланкетной форме состава

Возможны ситуации, когда необходимые для квалификации нормы других отраслей права (при бланкетной форме уголовного закона) уже применены субъектом в рамках другого дела. В таком случае возникает проблема использования результатов этого правоприменения при квалификации преступления. Для решения таких вопросов существует преюдициальный порядок использования результатов предварительного правоприменения. Речь идет о случаях, когда юридическая природа тех или иных обстоятельств или отдельных признаков, рассматриваемых впоследствии в качестве конструктивных признаков состава преступления, уже определена в различного рода регистрационных и правоприменительных актах, констатирующих наличие определенных прав или обязанностей у конкретных лиц или устанавливающих другие факты, имеющие юридическое значение. Кроме того, следует учитывать, что многие факты имеют правовое значение лишь в том случае, если они зафиксированы в установленной законодательством процедурно-процессуальной форме, т.е. надлежащим образом оформлены и удостоверены в виде документа, справки, постановления, акта и т.д. Полищук Н.И. Правовые отношения и юридические факты: вопросы теории и практики. Рязань, 2006. С. 116. В качестве источника юридической информации в данном случае выступают не нормативные акты других отраслей, а правоприменительные документы.