Социально-философский анализ правосознания

А этот параметр будет определять степень соизмеримости понятий «правовое государство» и «гражданское общество» как неких идеалов, аксиологических ориентиров и конкретного состояния данного общества и государства.

Правовое государство и гражданское общество - понятия неразрывные в своем значении. Вне правового государства немыслимо полноценное гражданское общество. И наоборот, правовое государство зиждется на гражданственности, на общественной целостности и внутреннем единстве. Процесс формирования гражданского общества, неразрывный с процессом созидания правового государства, органически взаимосвязан, и представляет собой комплексное явление длящегося характера, в котором центральным движущим фактором будет являться личностный рост каждого гражданина. А личностный рост в данном аспекте проявляется именно через становление правосознания - как социального феномена, как условия включенности индивида в социально-правовые процессы, как залога социального взаимодействия.

Как конкретное понятие, гражданское общество характеризуется наличием ряда функций, которые тесно связаны с правосознанием-либо формируют его, либо реализуются посредством его элементов и функций. Это, прежде всего, социализация и воспитание граждан. Данная функция гражданского общества реализуется посредством и правосознания в том числе, поскольку последнее выступает формо- и содержательнообразующим фактором по отношению к поведению индивидов в тех ситуациях, которые подвергаются в той или иной степени правовому регулированию.

Второй функцией выступает регуляция общественных отношений. Здесь правосознание является прямым медиатором процесса регуляции, поскольку это входит в его непосредственную компетенцию.

Следующая функция заключается в социальной интеграции, обеспечении политического, экономического, идеологического единства. Правосознание, безусловно, способствует социальной интеграции, так как служит основанием политического, экономического, идеологического самоопределения индивида.

Еще одна функция представляет собой формирование органов государства, демократического и гуманистического развития политической системы. В данном контексте правосознание представляет собой базовый компонент целостной системы социально-политических отношений, соответствующих статусу гражданского общества и правового государства.

Последняя функция - это защита интересов, прав и свобод граждан и их объединений от незаконных посягательств. Здесь роль правосознания очевидна, оно выступает основным фактором правопорядка и безопасности в обществе.

Аналогичным образом и правовое государство зиждется на развитом, «здоровом», если пользоваться термином И. Ильина, правосознании. Само формирование правового государства основано на крепкой социальной базе, созданной при непосредственном участии правосознательных процессов. Уважение к праву, насыщенность сознания юридическими принципами и понятиями есть основа создания подлинно правового государства.

Здесь видится уместным вспомнить о гегелевской иерархии самосознания, в которой разум как высшая ступень самосознания означает снятие противопоставления между самосознанием и действительностью. Таким образом, правосознание также может быть понято как такое самосознание, в котором правовая действительность есть неотъемлемая часть, атрибут сознания, неотделимый и естественным образом присвоенный индивидом, усвоенный им из реальной жизни, а не абстрактных умозаключений. Гегель, говоря о государственности, указывает, что идеальным было бы такое государство, в котором индивид пребывает в двух ипостасях - как единица гражданского общества и как сознательный гражданин государства.

Для того, чтобы дальнейшая реализация правового государства как политического проекта и гражданского общества как основы правового государства, протекала целенаправленно и динамично необходимо учесть следующие особенности правосознания как фактора данного процесса.

Закон все еще воспринимается в обыденном правосознании как нечто чуждое, отчужденное, внешнее по отношению к индивиду. Пока такое отношение будет сохраняться, правовое государство останется на уровне идеи, понятия, не будучи реализовано в умах и сердцах обычных людей.

Правосознание все еще имеет волюнтаристский уклон. Председатель Комиссии по правам человека при Президенте Республики Казахстан, академик Ж.М. Абдильдин указывает, что сегодня в адрес Главы государства поступают обращения по самым разным вопросам, и более всего - не входящим в его компетенцию.

Вера в «царя-батюшку», несовместимая с канонами правового государства, все еще присуща народу, и эту веру необходимо искоренять. Иначе, если простой человек так и будет верить в то, что «только первый в государстве человек сможет его понять и помочь, а суд, полиция, прокуратура - это сосредоточие пороков», правовое государство навсегда останется лишь декларацией, не подкрепленной реальным основанием.

Принцип коллективизма, социоцентризма подавляет инициативу, осознание собственной значимости, свободности, равенства. Правосознание не может быть адекватно понятию правового государства, если в нем главенствующим будет принцип «я - как все». Только активная жизненная позиция, творческое отношение в действительности, желание улучшить существующий порядок вещей будет основой гражданственности.

И. Ильин подчеркивал, что очередная задача современного правосознания состоит в том, чтобы освободить себя от черт, характеризующих душу раба. Нормальное правосознание есть волевое состояние души, активное и творческое; оно ищет в жизни свободного, верного и справедливого права и заставляет человека вести борьбу за его обретение и осуществление.

На пути построения демократического правового государства нельзя забывать о сущности права. И здесь невозможно обойтись без философии права, ведь именно философия обнаруживает сущностные значения понятий. Так, Гегель писал: «Право и его определение основывается исключительно на свободной личности, на самоопределении …общество есть то состояние, единственно в котором право только и имеет свою действительность …мое право на известную вещь есть …то, что полагается в отношении явления, в отношении к другому лицу, - развивается до обязанности другого уважать мое право».

В целом, необходима кардинальная переоценка ценностей, установок сознания. Однако теперь основное внимание направлено на смену приоритетов: от прежней системы «государство - общество - личность» к новой системе отношений «личность - общество - государство». Именно через сознание и волю людей право регулирует общественные отношения. Таким образом, во главу угла должна быть поставлена личность, ее права и свободы.

К сожалению, сегодняшнее казахстанское общество все более приобретает характерные черты конгломератного сообщества, то есть такого, в котором индивиды пребывают в нескоординированном состоянии.

Как отмечает академик Ж.М. Абдильдин, социальная изолированность, дробность индивидуального бытия и возникающее на этой почве индивидуалистическое мировосприятие, видящее в любом предмете (в том числе и в другом индивиде) лишь нечто полезное и не видящее всего остального, побуждают индивидов, захваченных такой системой отношений, воспринимать внешний каждому из них мир только в изолированности, атомарности, во внешней связи и, главное, не в процессе, а только в наличном существовании. Такие индивиды, естественно, не улавливают единства общественно-исторического процесса, им не видна связующая в целостность функция общественных отношений.

Процесс формирования правовых требований сопровождается определенными изменениями в самой структуре правосознания, придавая ему характер направленного на общеобязательные нормы, правила и принципы. Правосознание целеполагает предметно-практическую деятельность социального субъекта в процессе претворения в действие интересов, мотиваций, потребностей. Принцип целеполагания главенствует в структуре правосознания, поскольку каждая норма, правило, принцип права несет цель целеполагания поведения, цель определения приоритетов.

Актуальность исследования проблемы адекватности аксиологического правосознания имеет непосредственный выход на проблему целеполагания практической правовой деятельности. Постановка целей, выработка правовых установок, в целом создание некоей правовой доминанты практической правовой деятельности - это задача аксиологического правосознания как на индивидуальном, так и на общественном уровне.

Познание права есть не единственная функция гносеологического компонента правосознания. Осознание сущности и задач правовой системы общества, признание его роли в структурировании социальных процессов - всем этим занимается гносеологическое правосознание.

Гносеологическое правосознание есть деятельность правосознания, направленная на упорядочение, углубление и совершенствование знаний о праве, переосмысление права, его места и роли в социально-историческом процессе, разработку теоретических основ работы с правом как социально-культурным феноменом. Эта деятельность не направлена на регулирование поведения индивидов.

Она имеет своей целью формирование, преобразование сложившегося правосознания в соответствии с объективно существующими параметрами общественной жизни. Гносеологическое правосознание развивается за счет деятельности теоретиков, педагогов, идеологов.

Философия сталкивается с правосознанием тогда, когда берется за рассмотрение проблем, касающихся происхождения и назначения права, его оснований и социального статуса, соотношения права, личности и государства, связи права со свободой, справедливостью, гуманностью. Собственно, сама данная научная работа есть продукт деятельности гносеологического правосознания, и имеет своей конечной целью изменение в современном правосознании тех его структурных элементов, которые являются либо устаревшими, либо неактуальными в силу их несоответствия правовым нормам современного Казахстана в их аксиологической интерпретации.

Само духовное производство в любом из его культурных проявлений выступает не иначе, как будучи опосредовано нормами гносеологического правосознания. Законодательная и правоприменительная деятельность, правоотношения индивидов, разработка правовых дисциплин - эти виды правовой деятельности не могут существовать вне их проработки на уровне гносеологического правосознания.

Познание права - это результат его непосредственного или опосредованного практического использования, и целью его является постоянное совершенствование действующей системы права и отражение реально имеющих место в данной социальной структуре процессов, явлений и событий, которые обусловлены или сами обуславливают общественную жизнь.

Было бы ошибочным, однако, полагать, что изменениями в юридической (законодательной) системе можно изменить в лучшую сторону само общество или хотя бы те процессы, которые его составляют. Научное правосознание исследует общество как нечто интеллектуальное, реализуемое в виде практических поступков, поддающихся логическому и правовому анализу. Прямое, непосредственное участие индивидов в актах правоотношений подвергается исследованию в гносеологическом правосознании с двоякой целью.

Следует учитывать, что анализ правовой деятельности несет нагрузку определения правонастроений, правовых знаний, правовых установок личности, взятой в отдельности, коллективов и общества в целом.

Помимо этого, на основе выделенных блоков правовых информационных единиц необходимо провести выделение факторов развития и изменения правовых установок в социально оправданном ракурсе.

Право, понимаемое как фактор воздействия на социальные связи и отношения, прежде выступает важнейшим источником информации, несущей знания о поведении и его регламентации в условиях социального бытия. Информационный подход к исследованию права типичен для научного правосознания, поскольку таким образом можно выявить такие черты права, как вербальная выраженность, содержательность, привносимая в сознание социального субъекта, организационно-воспитательный характер, направленность на пошаговую регламентацию, алгоритмизацию деятельности социального субъекта.

Информационный подход необходим для того, чтобы обосновать возможность управления процессом формирования и реформирования правовых установок и, соответственно, поведения социального субъекта. Ведь правовая информация поступает в содержание правосознания в течение всего периода его существования, поскольку сама подвергается постоянной модернизации.

Проблема усвояемости правовой информации выливается в проблему правомерности поведения человека в тех или иных ситуациях, поскольку применение норм, правил и принципов права во многом зависит от того, насколько эти нормы, правила и принципы были усвоены данным социальным субъектом. По правовой информации происходит оценивание и интерпретация правовой и в целом социальной действительности.

Сущностью правовой информации является то, что она отражает современную ей социально-политическую и государственно-правовую действительность. Императивный, повелительный характер правовой информации придает ее положениям черты противопоставления творчеству, свободе, интерпретации. Однако догматичность не является атрибутом правовой информации, поскольку она находится в постоянном становлении, изменении в соответствии с изменяющимися условиями социального бытия с тем, чтобы на практике воплощать принцип равенства перед законом прав, интересов и свобод каждого человека.

Познание права как социального явления зиждется на осознании сущности правосознания как неотъемлемой части, необходимого компонента общественного сознания. Именно правосознание выступает своеобразным посредником между индивидом и той системой правил, принципов, норм, через которые общество инициирует собственные интересы в сферу личностных притязаний.

Обобщенная деятельность гносеологического и аксиологического правосознаний направлена на выработку абстрагированного образа права, который охватывает представления и знания о праве. Его регулятивная функция позволяет развивать правосознание, приводит его в соответствие с наиболее актуальными аспектами правотворческой деятельности в том их ракурсе, который наилучшим образом способствует унифицированию гносеологического, аксиологического и праксеологического правосознания. Познавательные образы права есть активно действующие формы выражения знаковых систем права в практическом правосознании.

Гносеологическое правосознание есть не только переработка информации о праве, его объективных признаках, но и трансформация результатов деятельности аксиологического правосознания в знание-предписание, своего рода алгоритм правовой деятельности. Праксеологическое правосознание есть практическое воплощение знаний-предписаний, непосредственная материализации гносеологического и аксиологического правосознания.

Наиболее массовой, практикуемой, базовой формой правосознания является праксеологическое сознание. Оно выражается в поступках, внешних действиях индивидов, деятельности по воплощению норм, правил и принципов права. Праксеологическое правосознание - это такое сознание, которое непосредственно регистрирует, отображает и регламентирует то, что неотделимо от актов воплощения права, служит их совершенствованию. Составными частями праксеологического правосознания являются правовые чувства, правовые навыки и привычки, правовые знания.

К правовым чувствам относятся субъективированные правовые установки, относящиеся к различным сторонам и аспектам реальности. Чувство долга, ответственности, свободы, вины - эти и другие субъективированные установки воплощают в себе всю полноту правовых чувств. Содержание правовых чувств выступает вторичным по отношению к их каузальному обоснованию, что делает правовые чувства осознанными и выражаемыми вербально.

Правовые чувства - это важный элемент вырабатывания в индивиде правового практического сознания, и воздействие на них как инструмент формирования правовых установок есть необходимая часть правового воспитания социализирующейся личности.

Под правовыми навыками понимается способность осуществлять такую правовую деятельность, которая уже не требует сложных мыслительных процессов в силу своей алгоритмизированности. Навык - это устойчивое сочетание действий стереотипного характера. Правовые навыки есть механизм приспособления индивида к реально существующим ситуациям, встречающимся на практике достаточно часто. Они помогают освободить мышление для сосредоточения на других, более актуальных проблемах.

Правовая привычка - это потребность индивида в следовании стереотипам поведения. Правовая привычка формируется как устойчивое стремление к стандартизированному поведению, что характерно именно для социализированного индивида, то есть характеризует определенный уровень овладения правом как практически используемым фактором регулирования общественной жизни. Правовые привычки являются показателем уровня правовой культуры индивида и так же, как и правовые навыки, стабилизируют правовое поведение личности, стереотипизируя и стандартизируя его.

Правовые знания - это комплекс мнений, оценок, установок, фактов практического характера, которые опосредованы социальной действительностью. Правовые знания выступают, даже в случае их неадекватности реально сложившимся правовым нормам, правилам и принципам данного общества, источником, регулятором и стабилизатором правовых отношений личности.

Специфической чертой праксеологического правосознания являются его возможная неявность, представленность в виде несистематизированных, отрывочных знаний, навыков, привычек. Правовые акты, совершаемые индивидами, могут быть не осознаваемы как собственно правовые, поскольку правовые отношения есть любые отношения между личностью и государством, личностью и обществом, коллективом, другой личностью.

Поэтому, несмотря на то, что каждый дееспособный человек, совершающий социальные поступки, по сути дела, непрерывно находится в зоне права, сам он может не осознавать этот факт, тем самым, считая себя свободным от каких бы то ни было обязательств перед обществом и государством. Однако незнание закона не освобождает от правовой ответственности, и наличие разрыва между аксиологическим, гносеологическим и праксеологическим правосознанием есть порочный круг, разорвать который - дело каждого ученого, и данная научная работа, как видится - один из шагов на пути к формированию нового правосознания.

Праксеологическое правосознание - это конкретный уровень воплощения регулятивной функции правосознания. Регуляция правовой деятельности субъекта, его отношения к праву, степень проникновения права в структуры праксеологического правосознания индивида - все это есть показатель эффективности работы аксиологического и гносеологического правового общественного сознания, и именно этим показателем измеряются актуальность и необходимость изменений в структуре аксиологического и гносеологического правосознания.

Праксеологическое правосознание прямо связано с необходимостью удовлетворения конкретно-специфических потребностей социума, в первую очередь в регулировании актов поведения, внешних действий людей, которые совершаются по параметрам права.

Приступая к анализу социальной безопасности с точки зрения функций правосознания, необходимо проанализировать ее как объект гносеологического, аксиологического и праксеологического правосознания.

Ведь, как справедливо указывает Г.М. Мукашев, обеспечение безопасности социума - не самоцель, а условие развития граждан данного государства, наиболее полного и всестороннего удовлетворения их потребностей. Вот почему, говоря об обеспечении безопасности социума, нельзя забывать о том, ради кого и от чего охраняется личность, общество, государство, природа, какими средствами это достигается и насколько сами защитники безопасности социума получают поддержку общества.

Безопасность как гносеологический объект долгое время существовала вне проводимых философских, политологических и иных исследований, несмотря на то, что как идея безопасность волнует лучшие умы человечества с незапамятных времен, однако тщательно разработанные теории безопасности появились в 80-х годах ХХ века.

Безопасность и в нашей стране в течение длительного времени рассматривалась в узком смысле - исключительно с точки зрения защиты государства от внешних угроз, в том числе, преимущественно в политическом и военном аспектах, поэтому ее обеспечение входило в компетенцию Комитета государственной безопасности и военных ведомств. И только под влиянием общественных преобразований происходит глубокое переосмысление этого понятия, которое в масштабах мирового сообщества понимается как национальная и, прежде всего, социальная безопасность.

«К сожалению, приходится констатировать, что третье тысячелетие может начаться с возникновения новой глобальной войны в связи с желание США ответить на совершенные 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и в Вашингтоне чудовищные террористические акты. …В контексте этого трудно говорить о том, что Казахстан относится к обществам с высокой степенью безопасности, но можно констатировать, что для этого, если не есть реальные предпосылки, то стремление двигаться в этом направлении», - высказывает Т.Д. Кшибеков обоснованную мысль о состоянии безопасности в нашей стране.

Автор монографии согласен с данным исследователем в его концепции выделении путей и способов освоения казахстанским обществом безопасной жизнедеятельности, в отношении которых уже наметилась определенная тенденция в Казахстане: а) справедливая социально-экономическая политика; б) соблюдение гражданских прав и свобод человека; в) развитие мирных политических способов, приемов и форм решения сложных проблем; г) признание ведущей роли в решении всех острых вопросов закона и конституции; д) установление гражданского мира как приоритетного направления социально-справедливой политики государства.

Видится совершенно верным тот факт, что Т.Д. Кшибеков подчеркивает именно социальную направленность безопасности как ценности нации, народа и страны. И его мысль о том, что национальная безопасность является фактором устойчивого развития казахстанского общества представляется квинтэссенцией определения сущности безопасности.

Термин «безопасность» можно также определить через его диалектическую противоположность - термин «опасность». Опасность для личности, общества и государства представляется правомерным определять через понятие противоречия, как некоторую фазу его нарастания, что может приводить к существенному и даже необратимому нарушению процессов их функционирования и развития, к состоянию кризиса и гибели.

Но противоречия - нетъемлемая часть существования; они могут в равной мере рассматриваться и как источники развития, и как потенциально содержащие в себе опасность.

Поэтому вся окружающая нас действительность - это огромный мир опасностей, которые требуют своего систематического отслеживания и более детального осмысления, предвидения и предотвращения их деструктивного воздействия, нахождения возможностей их уменьшения или устранения. Обеспечение безопасности не есть отсутствие опасностей (они существуют во множестве), а лишь действенная защита от них, предотвращение нарастания их качественного и количественного состояния.

Это позволяет определить само понятие безопасности как определенную совокупность мер, систему гарантий, обеспечивающих защиту объекта (личности, общества и государства) от потенциально возможных и реально существующих внутренних и внешних угроз, могущих нанести ущерб его жизненно важным интересам.

Социальная безопасность в ее узком смысле может считаться синонимом национальной безопасности, так как с ее помощью обеспечивается целостность и устойчивость функционирования и развития всего социума. В широком же смысле она связывается с тотальной защитой от угроз жизненно важных интересов общества, социальных групп и, прежде всего, индивида.

Однако социальная безопасность до сих пор не исследовалась ни как концепция, ни как направление в политике, хотя уже имеется достаточное количество теоретических и практических наработок в сферах духовной, национальной, экономической, экологической, военной безопасности.

Так, например, экономическая безопасность как проблема концептуального характера исследуется довольно подробно в монументальном труде «Экономическая безопасность: Производство - Финансы - Банки». Здесь дается следующее определение экономической безопасности, которое может служить каркасом для дефинитивной работы с любым видом безопасности: «Сущность экономической безопасности можно определить как состояние экономики и институтов власти, при котором обеспечиваются гарантированная защита национальных интересов, социальная направленность политики, достаточный оборонный потенциал даже при неблагоприятных условиях развития внешних и внутренних процессов. Это не только защищенность национальных интересов, но и готовность, и способность институтов власти создавать механизмы реализации и защиты национальных интересов развития отечественной экономики, поддержания социально-политической стабильности общества».

Определение национальной безопасности, отвечающее всем параметрам дефинитивности, предложено М. Абдировым: «Это такое сочетание внутренних и внешних обстоятельств, воздействующих на жизнь государства, при котором отсутствуют угрозы критического характера и в то же время сохраняется полноценная способность государства адекватно реагировать на эти угрозы». В то же время именно социальная безопасность является основополагающим консолидирующим феноменом для вышеуказанных и других видов безопасности. Потому социальная безопасность нуждается в тщательной концептуальной проработке и как теоретический набросок, и как система практических мер.

Определение сущности социальной безопасности в современной гуманитарной науке до сих пор является предметом жарких споров в его денотативном отношении. Однако существуют устоявшиеся определения, которые ученые используют для обозначения состояния защищенности некоего объекта.

Так, исследователи уголовного значения безопасности С.М. Рахметов и С.А. Кременцов в монографии «Преступления против мира и безопасности человечества» выводят следующее определение безопасности, чересчур широкое по объему и не дающее собственно дефиниции: «…Мир и безопасность человечества, то есть общественные отношения, складывающиеся в результате соблюдения норм международного права и обеспечивающие основы существования государств и народов, а также основные принципы обеспечения международного мира и безопасности (принципы мирного сосуществования, неприменения силы, нерушимости границ, территориальной целостности, самоопределения народов и невмешательства во внутренние дела государств, уважение прав человека и добросовестного выполнения международных обязательств), которые в целом обеспечивают мирное урегулирование споров и разрешение конфликтов между народами и государствами, а также охраняют безопасные условия существования человека».

В качестве каркаса специального определения безопасности в данной работе наиболее целесообразно использовать то, которое дано в монографии Г.М. Мукашева: «Безопасность социума мы рассматриваем как совокупность актуальных фактов, обеспечивающих благоприятные условия для развития Казахстана, жизнеспособность государства, целесообразное развитие и сохранение его фундаментальных ценностей и традиций, нормальные отношения личности и государства, способность эффективно преодолевать любые внешние угрозы, руководствоваться своими национальными интересами, обеспечивать достижение национальных целей».

Для того, чтобы цель и задачи монографии были адекватно и полно достигнуты и решены, выработаем собственное определение социальной безопасности: Социальная безопасность - совокупность факторов, создающих благоприятные условия для устойчивого целенаправленного развития общества, сохранения его фундаментальных ценностей, регуляции взаимоотношений личности, общества и государства, преодоления критических внутренних и внешних угроз.

Однако необходимо добавить, что определение социальной, да и вообще любой безопасности обязательно должно включать в себя способность эффективно преодолевать внутренние угрозы, которые не менее, а, возможно, и более опасны, нежели угрозы внешние.

Именно внутренние угрозы понимаются как возможные к преодолению при помощи формирования правовых установок как обязательной части содержания правосознания. Именно внутренние угрозы, точнее, угрозы, появлению которых способствуют противоречия правосознания, выступают непосредственными объектами приложения исследования в данном подразделе.

Поскольку одно из определений безопасности - это отсутствие угроз, защищенность от угроз, то, безусловно, очевидной представляется необходимость краткого анализа понятия «угроза». Под угрозой социальной безопасности понимается наличие определенных факторов, реально или потенциально ухудшающих состояние социального субъекта и среды его жизнедеятельности. Г.М. Мукашев приводит в своей монографии несколько вариантов типологизации угроз, среди которых укажем важнейшие.

Наиболее значимы те угрозы, которые вызываются объективно развивающимися процессами: экономические, ментальные, экологические и другие, угрозы природного (стихийного) характера.

Могут быть предотвращены угрозы, вызываемые определенными социальными действиями (противоречия между противоборствующими политическими силами, межнациональная и межрелигиозная вражда, забастовки), угрозы со стороны других социальных систем (внешние социальные угрозы).

Трудно профилактируемы угрозы от ошибок в целеполагании, частные угрозы, локальные угрозы.

Понятие безопасности, вне всякого сомнения, выступает, прежде всего, как понятие идеологическое, что придает ему оттенок дилеммности. Выбор в данном случае предполагает выбор пути развития культуры и цивилизации суверенного Казахстана в деле обеспечения безопасности вообще и социальной безопасности в частности.

Так, прежде всего, надлежит выбрать ориентир в вопросе первичности общества либо личности. Не менее актуален вопрос о техногенном либо антропогенном пути развития. Также следует обратить внимание на проблему подражания (заимствования) либо самобытности в определении методологии сохранения безопасности.

Безусловно, ясно одно: каким бы ни был выбор нашего государства, только народ сможет воплотить все теории и идеи развития, потому изначально именно он - народ, общество, социум - должен выступать объектом приложения сил ученых, и сфера философии - это общественное правосознание.

Не случайно право как социальный феномен зародилось еще в древности, так как общество издавна осознавало крайнюю необходимость наличия определенного элемента культуры, который бы отвечал за регулирование межличностных взаимоотношений. Данный элемент должен быть одновременно и удовлетворяющим требованиям большинства членов общества, и закрепляющим за его некоторой частью охранительных (карательных) функций. Нравственность не могла выступать таким элементом, поскольку не имела поддержки со стороны силового органа власти, потому таковым стало право, призвание которого - охранять каждого от каждого и всех от всех.

Однако в силу своего характера право имеет тенденцию к тяготению в сторону силовых (властных) структур, что было метко подмечено еще классиками марксизма-ленинизма, утверждавшими тезис о праве как инструменте господствующих классов, поэтому общество практически сразу было поставлено перед задачей, которая не утеряла своей актуальности и поныне - задачей одновременного обеспечения безопасности личности, общества, государства и окружающей среды.

Право стало делом профессионалов-юристов, что еще больше увеличило разрыв между обыденным и профессиональным правосознанием. Народ уже не признает за власть предержащими структурами способность отстоять, защитить права гражданина. Государство не создало достаточно действенного механизма защиты прав человека - личности, потребителя, работника, безработного, матери, пенсионера и так далее.

Разумным выходом является гармонизация профессиональных потребностей и общественных требований при помощи философского подхода к анализу содержательной стороны правосознания. Правотворец решает сообразно своим возможностям вопрос об удовлетворении социальных потребностей. А общество предоставляет ему все необходимые условия для осуществления данного вида деятельности.

Профессиональная замкнутость, корпоративность - яркая черта юридической сферы во многих странах. В этой среде высоко ценятся профессионализм, верность долгу, дисциплинированность, лояльность к своей иерархической структуре. Средствами поддержки корпоративной этики являются особый порядок пополнения рядов, довольно высокая заработная плата и определенные социальные льготы, специальная подготовка, преимущественно в закрытых учебных заведениях.

В такой системе право разрешения аксиологических конфликтов выпадает на долю высшего управленческого персонала, который берет на себя всю морально-политическую ответственность. Остальные сотрудники играют роль «винтиков», крепко скрепляющих систему. Система ценностей здесь строится на таких понятиях, как долг, дисциплина, присяга и тому подобные.

Юридическое мышление выстраивается при помощи технократического подхода, характеризуется упрощенными схемами мирообъяснения с минимальным уровнем мировоззренческой, патриотической и религиозной развитости. Философия права здесь в принципе не нужна, а социальные дисциплины профилированы, то есть направлены в первую очередь на решение узкопрофессиональных проблем. В фундамент кладется в основном нормативистская теория права с сильным этатистским уклоном.

Среди основных проблем, которые здесь нужно учитывать, а главное - разрешить, можно выделить следующие: отсутствие неоспоримого общенационального идеала, переходный характер общества, не позволяющий игнорировать ценности прошлой социальной системы, наличие специфического национального самосознания, не совпадающего с менталитетом народов в странах со стабильной рыночной экономикой, характеризующейся устойчивым ростом, довольно высокий уровень образованности и общей культуры, позволяющей критично оценивать как достижения западных стран, так и свои возможности.

Говоря об аксиологическом смысле социальной безопасности, следует остановиться на понятии «ценность», его значении. Таким образом, становится возможным интерпретация ценности как мерила поступков человека в рамках определенных стереотипов поведения.

Но ценности выступают одним из важных носителей еще одной сущностной стороны общественных отношений. Дело в том, что в современном мире первостепенной ценностью являются мир, стабильность, безопасность.

Российские ученые Г.В. Бро и Н.М. Пожитной в своих монографиях обращают внимание на необходимость построения теории земной безопасности, вычленяя при этом философско-социологический аспект. Согласно им, понятия «безопасность» и «опасность» относятся к разделу философской аксиологии как учения о ценностях и оценках явлений мира с позиций их действительного или мнимого значения в жизни человека.

Именно философское понимание понятия «безопасность» как глобальной ценности необходимо для наиболее полноценного анализа в качестве исходных понятий общей теории безопасности человека в окружающем его мире.

Казахстанские ученые А. Кошанов и М. Спанов считают, что проблема обеспечения социальной безопасности особо актуально встала перед государствами постсоветского пространства, многими странами третьего мира, где экономические реформы породили большое количество острых социальных проблем на уровне их пороговых значений. Они подчеркивают, что в условиях социального давления, обострения кризисных ситуаций, значительной дифференциации социальных пределов бедности и богатства происходит ослабление доверия населения к государству как защитнику и гаранту социальной справедливости. В этом плане особое значение придается проблеме социальной безопасности и защите социума.

Так, в Стратегии «Казахстан - 2030: Процветание, безопасность и улучшение благосостояния всех казахстанцев» первым приоритетом заявлена именно безопасность Республики Казахстан. И в Послании Президента Республики Казахстан «Стратегия вхождения Казахстана в число 50-ти наиболее конкурентоспособных стран мира» сказано: «Мы строим социально ориентированное государство, в котором окружены заботой и вниманием люди старшего поколения, материнство, детство, молодежь, общество, которое обеспечивает высокое качество и передовые социальные стандарты жизни всех слоев населения».

Таким образом, становится ясно, что безопасность как ценность, как аксиологический приоритет сегодня как никогда приобретает яркое звучание. Верно пишет академик А.Н. Нысанбаев: «Важно подчеркнуть, что в современной философской и политологической литературе все более утверждается иное содержание, вкладываемое в понятие «безопасность»: в него включаются многие важные аспекты жизнедеятельности людей, например, правовая и информационная, социальная и культурная, финансовая и духовная безопасность, система нравственных ценностей и жизненного поведения».

Перейдем, следовательно, теперь к детальному рассмотрению безопасности в русле компонентов правосознания. Безопасность отражает степень устойчивости объекта и наличие реальной угрозы его существованию и функционированию извне и изнутри и является необходимым условием жизнедеятельности.

Говоря о безопасности, нельзя противопоставлять индивидуальную и социальную (личную и общественную) безопасность. Дело в том, что как понятие безопасность включает в себя самые различные аспекты взаимодействия экономики, политики, права, экологии, науки, техники и технологии, словом, абсолютно всех отраслей предметно-практической деятельности как на внутрисоциумном, так и на общечеловеческом уровне. И потому индивидуальная безопасность является неотъемлемой частью социальной безопасности, в то время как последняя выстраивается из многочисленных актов повседневной деятельности социальных субъектов, среди которых, к примеру, ученые, политики, работники правоохранительных органов и другие.

Следует признать, что как общественно-экономическая формация, социалистическое государство не создало, да и в проекте не содержало самой идеи национальной, социальной безопасности. Единственный вид безопасности, который был обеспечен - это государственная безопасность, что прямо указывает на антиличностный характер устремлений социализма. Социальная безопасность не существовала как объект анализа, однако существовали довольно действенные инструменты ее поддержания. Государство было весьма обеспокоено собственной внутренней безопасностью, и потому тщательно прорабатывались идеологические средства ее поддержания.

Сегодня практика идеологической работы незаслуженно потеряна. Следует создавать новые демократические структуры, которые бы формировали общественное мнение в разумных границах на благо общества и государства. А это достижимо через формирование правовых установок, ориентированных на социальную безопасность.

Праксеологическое правосознание - это конкретный уровень воплощения регулятивной функции правосознания. Регуляция правовой деятельности субъекта, его отношение к праву, степень проникновения права в структуры праксеологического компонента правосознания индивида - все это есть показатель эффективности работы аксиологического и гносеологического компонентов правосознания, и именно этим показателем измеряются актуальность и необходимость изменений в структуре аксиологического и гносеологического правосознания.

Праксеологическое правосознание прямо связано с необходимостью удовлетворения конкретно-специфических потребностей социума, в первую очередь в регулировании актов поведения, внешних действий людей, которые совершаются по параметрам права.

Правовая практика есть продукт деятельности правовой теории, воплощаемой в правосознании. Знание права, знание о праве есть, прежде всего, знание-предписание, то есть директива, носящая догматический характер. Сам легитимный статус права свидетельствует о непримиримости с любым неподчинением правовым нормам, правилам и принципам.

Воздействие права на правосознание наиболее четко и явно проявляется на уровне праксеологического компонента правосознания, поскольку именно конкретные поступки демонстрируют отношение социального субъекта к праву. Цель права, цель правовой нормы - привести поведение отдельных индивидов и групп в единообразную форму, в соответствии с требованием юридических императивов.

Закономерность предшествования осознания права (правовых предписаний) выбору тех или иных конкретных актов поведения, совершаемых личностью, подводит к немаловажным выводам. Во-первых, в структуре общественного сознания необходимо существует такая его часть, которая несет ответственность за анализ и интерпретацию требований права. Этой частью является правосознание, которое понимается как посредник между правовыми нормами, правилами и принципами и предметно-практической деятельностью социальных субъектов.

К тому же можно сделать вывод о том, что правосознание проникает во все сферы деятельности социальных субъектов, подвергая ее общей для всех субъектов правовой регламентации.

Также становится совершенно ясным, что право существует в правосознании не как однажды раз и навсегда данная сверхсубъективная реальность, но как постоянно самосовершенствующаяся система норм, правил и принципов, легитимизируемых государственной властью и подчиненных идее всеобщего блага. Воздействию права подвергается не вся структура общественного сознания, а только та его часть, которая трансформирует нормы, правила и принципы действующего права в императивы индивидуального и коллективного поведения.

Праксеологическое правосознание, которое занимается данным видом духовного производства, как непосредственный объект воздействия права воспринимает правовые предписания, совершая непрерывную деятельность по изучению права, оцениванию его с точки зрения собственных представлений о справедливости, законности, изменению неверных представлений адекватно новым требованиям к поведению. Праксеологическое правосознание осуществляет свою деятельность в полном соответствии с учетом интересов, потребностей, связей, целей и задач социального субъекта, проводя аналитическую работу по выбору тех или иных (правомерных или противоправных) актов предметно-практической деятельности.

Вопросы структуры, сущности и форм проявления правовой деятельности в их сугубо социально-философском аспекте должны быть проанализированы через призму интерпретации социальных процессов. Анализ правосознания уже предполагает наличие неких, определенных общественной природой человеческих взаимоотношений, устоявшихся правил, норм, иначе говоря - алгоритмов поведения человека в среде себе подобных.

Любая деятельность социального субъекта предполагает наличие сферы хаоса, которую необходимо перевести в определенное логицированное, упорядоченное состояние. Движение от хаоса к порядку, свойственное практически всем видам социального движения, характеризуется, прежде всего, закономерностью, методологической проработанностью, основанностью на устоявшихся поведенческих типах реагирования на ту или иную складывающуюся социальную ситуацию.

Именно эти закономерности и есть стержень социальности, поскольку они выстраивают индивидуальное поведение отдельных личностей в единую структурированную поведенческую программу, целью которой будет являться поддержание социальности, коллективности, слаженности. Именно эти закономерности должны являться предметом философского исследования на этапе размышлений о возможностях и реальных путях регулирования поведения посредством формирования определенных правовых установок, которые, в свою очередь, выступают инициаторами тех или иных параметров социально-правовой деятельности.

В свою очередь, задача формирования алгоритмов правового поведения, их развития есть задача правового воздействия на его сознание и поведение. Речь здесь идет об инициативности, заинтересованности индивида в выборе именно правоориентированного поведения. В этом перспективность и актуальность любого теоретического исследования, в котором анализируются проблемы повышения уровня правосоответствия деятельности социального субъекта и путей ее модернизации, согласно изменениям, происходящим в системе позитивного права.

Правовое поведение есть главный критерий эффективности и адекватности правовых установок, выработанных как прямо, непосредственно исходя из складывающейся в сфере деятельности праворегулируемой ситуации, так и опосредованно, через принятие уже готовых, сформулированных научным и социально-аксиологическим сознанием правил, норм и принципов правосознания. Деятельность социального субъекта в сфере права регламентируется посредством создания все новых, адекватных правовых установок на соблюдение, реализацию, применение правовых предписаний.

Правовая установка и правовая деятельность неразрывно связаны в силу их взаимосвязанности на конкретно-исторических условиях, объективных потребностях и интересах, направленности сознания на понимание и оценку сложившихся общественных отношений. Социальная философия при анализе правовых установок и правовой деятельности использует ее как критерий первых.

Деятельность в сфере правового регулирования является сознательной, волевой, целенаправленной, что подчеркивает ее стабильный, алгоритмизированный, стереотипизированный характер. Деятельность социального субъекта - это довольно широкое понятие, оно включает в себя целый спектр явлений социального порядка.

Существует несколько видов деятельности социального субъекта, например, производственная (трудовая), межличностная, политическая. Все виды социальной активности тесно взаимосвязаны между собой и переходят одна в другую под влиянием таких социальных факторов, как реальные потребности общественного развития. Правовая деятельность социального субъекта - это явление повседневного, постоянного характера, и практически невозможно отделить акты деятельности, подвергаемые правовому регулированию, от актов, такому регулированию не подвергнутых.

По сути дела (и об этом уже было сказано при исследовании неявного образа права, присутствующего в сознании индивида), право представлено в поступках людей как фактор регулирования, изначально проистекая от морали, нравственности, запретов и ограничений этического характера. Однако право существенным образом отличается от морали, нравственности, этики тем, что его нормы и принципы обязательны для всех членов данного общества, и несоблюдение этих правил карается по закону.

Иначе говоря, право легитимизируется государством и всеми механизмами государственного принуждения. Этот факт придает праву характер некоей догмы, табу, которое носит надчеловеческий статус. Так создается образ права - отчужденного, жестко регламентированного алгоритма поведения любого человека в любой ситуации.

В данной ситуации задача философии - искоренить возможность формирования такого образа права и сформировать принципиально новый подход к самому восприятию права как соответствующего задачам и целям общества. Ведь общество - это не конгломерат социально адаптированных личностей, это саморегулируемая система, в структуре которой немало неоднородных элементов с собственными представлениями о том поведении, которое соответствует личностной аксиологии каждого человека.

Интерпретация деятельности социального субъекта как формы отражения действительности, проявляющейся в приспособлении к окружающей среде, как это было предложено классиками марксизма-ленинизма, интересна и все еще актуальна тем, что активность действительно ориентирована на ту реальность, в среде которой существует человек. Невозможность асоциальности, присущая нормальной личности, вытекает из самой природы человека, поскольку организация жизнедеятельности людей носит изначально специализированный, общественный, распределенный характер.

С другой стороны, стремление, направленность, духовная энергия есть та движущая сила, которая побуждает человека созидать и претворять собственные идеи, замыслы, теории. То есть социальность субъекта - это и источник, и стимул его деятельности. Нет и не может быть внесоциальной правовой деятельности.

Правовой статус имманентен личности, прошедшей этапы социализации, он присущ всякому члену общества и государства. Он характеризует личность в ее социально-государственном аспекте, то есть отмечает личность как субъекта социально-правовой реальности. Правовая деятельность ориентирует сознательно действующего субъекта на целенаправленные действия по осуществлению своих прав и интересов на благо общества.

Однако отражение как гносеологический принцип правовой деятельности не полностью характеризует отношение субъекта к ее объекту. Деятельность социального субъекта как процесс носит двоякий характер. Если с одной стороны это реагирование на происходящие в социуме явления, то с другой - это самостоятельное провоцирование определенных изменений в обществе. Деятельность социального субъекта означает не только приспособление к наличным условиям, но и их изменение.

В акте деятельности социального субъекта, направленной на реформирование действующих правовых отношений, сливаются в едином процессе аксиологическое (поскольку изменению существующей ситуации предшествует ее оценка как негативной, необходимой к изменению, неактуальной или неадекватной в сложившихся условиях жизнедеятельности), гносеологическое (поскольку хаотическая, не поставленная на твердую методологическую базу деятельность социального субъекта не приносит, как правило, должных результатов, и лишь научно проработанная, теоретически обоснованная деятельность может привести к достижению целей поведенческих актов) и праксеологическое (поскольку оценочно-методологический уровень деятельности предполагает лишь теоретическую проработку вопроса реформирования социальной действительности, а необходимо также воплощение итогов аналитико-познавательной деятельности) правосознание.

Правовая деятельность может выражаться в двояком аспекте. С одной стороны, поступки социального субъекта могут носить правомерный, ориентированный на действующую законодательную систему характер, с другой - отрицать ее и провозглашать неправомерность, преступность принципом собственного бытия. Естественно, что вариант поведенческой парадигмы, носящей девиантный характер, носит изначально антисоциальный статус.

Индивид, не желающий соблюдать правила человеческого общежития, выработанные на основе сложившихся в процессе исторического развития социума норм и принципов юридического характера, представляет собой угрозу для социального бытия и не может не являться фактором деструктивного процесса в данном обществе. Противоправное поведение зачастую носит повторяющийся, неоднократный, говоря юридическим языком, рецидивный характер, что усугубляет вероятность принесения вреда обществу со стороны девиантно ориентированной его части.