Криминологическая характеристика преступления

Повторение преступлений, несмотря на ранее отрицательную оценку содеянного государством и назначенное судом уголовное наказание, ставит дополнительные проблемы их предупреждения. По результатам анализа статистики, проведенной профессором Е.И. Каиржановым., Б. Накиповым, за 30 лет общее количество преступлений, совершенных ранее судимыми лицами, увеличилось с 8 101 до 14 092. По примерным оценкам, любой рецидивист способствует переходу на преступный путь в среднем от трех до восьми человек. [21]

В настоящее время Казахстан занимает лидирующее положение по количеству осужденных к лишению свободы в расчете на 100 тысяч населения, он уступает только России. В странах СНГ этот показатель существенно выше, чем в государствах Западной и Восточной Европы. Следовательно, казахстанский налогоплательщик содержит в местах лишения свободы большее количество граждан, чем это практикуется в других странах. Поэтому целесообразно сохранение, и возможно, снижение удельного веса лишения свободы в общей совокупности мер наказания. Значительные финансовые средства уходят не только на питание, одежду и другие расходы по содержанию колоний, но и на лечение осужденных. Из-за отсутствия надлежащих условий содержания около 20% осужденных болеют туберкулезом. Государство в настоящее время решает проблему переполнения исправительных учреждений. Проводится активная профилактика туберкулеза в местах лишения свободы, т.к. в противно случае они могут стать источником эпидемии туберкулеза в обществе.

Таким образом, кроме тяжкого вреда, возникающего в результате противоправной деятельности, нашему государству и его гражданам наносится существенный ущерб, выражающийся в социальных последствиях преступности, в значительных затратах на борьбу с этим злом.

Понятие «криминальный профессионализм» введенное в научный оборот для обозначения той устойчивой преступной деятельности, которая имеет признаки, присущие профессии. В соответствии с этим под криминальным профессионализмом понимается «разновидность преступного занятия, являющегося для субъекта источником существования, требующего необходимых знаний и навыков для достижения конечной цели и обусловливающего определенные контакты с антиобщественной средой». 22]

Таким образом, выделяются четыре признака криминального профессионализма: а) устойчивый вид преступного занятия (специализация); б) наличие определенных познаний и навыков (квалификация); в) преступление как источник средств к существованию; г) связь с асоциальной средой.

Определение же профессиональной преступности как преступлений, совершаемых в виде преступного промысла как основного либо дополнительного, но значительного источника существования, неполно, так как преступным промыслом могут заниматься и лица, не имеющие ничего общего с преступной средой.

Западные криминологи например, относят профессиональную преступность в основном к области имущественных преступлений. По мнению американского ученого П. Леткемана, профессиональные преступники - это лица, не причастные к организованной преступности, но посвятившие себя совершению таких преступлений, как взлом сейфов, ограбление банков, грабежи, кражи из отелей и мошенничество.

Многие криминологи полагают, что преступники учатся своему ремеслу. Профессионализация преступника начинается с отбора способного для последующего обучения квалифицированными ворами. Причем во время обучения новичок усваивает общие стандарты поведения, необходимые для профессионального вора. Он учится и тому, как сбывать краденое, завязывает личные знакомства с другими ворами, а нередко с юристами, полицией, служащими. В итоге «ученик» осваивает воровскую технику, устанавливает связи с преступной средой и становится преступником-профессионалом. [23]

Криминальный профессионализм, включает не только овладение ремеслом совершения преступлений определенного круга, но и способами их маскировки. Нередко преступники совершают множество преступлений (например воры-карманники), не будучи выявленными. Они часто не входят в категорию рецидивистов, так как привлекаются к уголовной ответственности только за один доказанный факт преступления. Таким образом, криминальный профессионализм - это занятие преступной деятельностью как профессией, требующей специальных знаний, умений и навыков, например, для карманных краж, кредитного и карточного мошенничества и т.д. Для некоторых преступников - это также работа, как и любая другая. Профессиональные преступники обычно совершают преступления против собственности, добывая себе, таким образом средства к жизни.

Криминальный профессионализм можно рассматривать как вид рецидивной преступности, а в нем - как вид специального рецидива, ибо криминальный профессионализм может быть только специальным рецидивом. Для профессионалов характерно то, что преступление для них источник средств существования: основной или дополнительный. Ранее профессиональной работой прикрывали преступную деятельность, сейчас же преступления совмещают с легальным бизнесом как способом отмывания преступно полученных средств.

И последний признак - это связь профессиональных преступников с антисоциальной средой. Они являются носителями субкультуры преступного мира, которая проявляется в знании преступниками специального жаргона, наличии уголовных кличек, наличии уголовных татуировок. [24]

Таким образом, жаргон преступного мира - это условный язык для общения профессиональных преступников. Он вырабатывается, как правило, у каждой категории профессиональных преступников. Этот жаргон создавался из слов разных языков: русского, украинского, польского, немецкого, цыганского, французского, английского и т.д. Наличие криминальной символики в виде татуировок не является общим отличительным признаком профессиональных преступников от других нарушителей.

О степени распространенности и тенденциях криминального профессионализма могут свидетельствовать данные о лицах, совершающих карманные кражи, мошенничество, вымогательство. Незаконные валютные операции и т.д.

Изучение прошлых преступлений рецидивистов позволяет выявить типичные варианты развития их «преступной карьеры». Это развитие, во-первых, может протекать по линии специализации их преступной деятельности. Для рецидивистов преимущественно корыстной направленности систематическое совершение однородных преступлений приводит к приобретению уровня «криминального профессионализма».

Для рецидива характерен показатель степени подобия между совершенными преступлениями. В связи с этим можно говорить о реальном и формальном рецидиве. При реальном рецидиве два и более преступления внешне и внутренне взаимосвязаны, а при формальном рецидиве такую связь проследить трудно. Чтобы установит, относится ли тот или иной рецидивист к профессиональным преступникам, следует проанализировать его «преступную карьеру». При этом нужно иметь в виду, что в статистике специальный рецидив отражается только по отношению к предыдущему преступлению, поэтому требуется применять методы выборочного исследования. Профессионализм, как правило, приобретается лицами, совершающими корыстные преступления. Существование профессиональной преступности обусловлено общим уровнем развития общества, усложнением его структур, все более углубляющимся разделением труда. Выгодность занятия преступной деятельностью зависит от способности безнаказанно заниматься совершением преступлений, а для этого, как уже отмечалось, требуется определенное искусство, умения и навыки, как и в любой другой деятельности.

Единичное преступление совершается спонтанно или преднамеренно, но одним деянием достигается желаемый результат. Профессионализм в преступлении требуется тогда, когда преступная деятельность начинает быть источником материального существования. Преступление, конечно, может удовлетворять и другие потребности: половые, самоутверждения, подавления и др. В связи с этим возникает вопрос: являлись ли профессиональными преступниками убийцы-маньяки, подобные Карлу Панцраму (США), Чикотило, Матусевичу? Если исходить из четырех признаков профессионализма, то практически ни одного из них нельзя признать профессиональным преступником.

Криминальный профессионализм обусловлен систематическим ведением антисоциального образа жизни, отторжением преступников от общества. Об устойчивой преступной деятельности могут свидетельствовать показатели специального рецидива, а в нем - многократного. Специальный рецидив среди воров, мошенников, грабителей и разбойников составляет соответственно 80,66,80 и 60%. Высок уровень специального рецидива и в таких преступлениях, как угон автотранспортных средств.

Таким образом, любая система исполнения лишения свободы создает свой тип преступника. И делает это, - как пишет Г.Ф. Хохряков - при прямом попустительстве и даже при помощи закона. Например, когда закон предусматривает особую процедуру признания лица особо опасным рецидивистом. Именно эти люди хранят тюремные традиции.

Специфическими мерами предупреждения профессиональной преступности являются: полное выявление профессиональных преступников и установление над ними постоянного контроля; совершенствование уголовного кодекса, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства; совершенствование качества оперативно-розыскной деятельности по изобличению профессиональных преступников в совершении преступлений. [25]

В целях повышения оперативного мастерства в органах, призванных заниматься раскрытием преступлений, необходима узкая специализация. Профессиональные преступники должны находиться на учете, а их преступная деятельность постоянно отслеживаться.

2.3 Преступность несовершеннолетних и ее предупреждение

Преступность несовершеннолетних традиционно привлекает внимание ученых и практических работников правоохранительных органов по многим причинам. Главное - это то, что лица, совершающие противоправные действия в раннем возрасте, позже, как правило, значительно труднее поддаются исправлению и в итоге составляют основной резерв для взрослой и рецидивной преступности.

Уголовный кодекс Республики Казахстан закрепил особенности уголовной ответственности и наказания лиц данного контингента, установил возрастные категории выделения его в особую демографическую группу.

Все это делает не только возможным, но и необходимым криминологическое изучение преступности несовершеннолетних, ее основных характеристик, причин и условий, способствующих совершению преступлений лицами в возрасте до 18 лет, разработку мер по их предупреждению. [26]

В целом по Республике Казахстан уголовная статистика на протяжении длительного периода времени фиксировала тенденцию постоянного, но в то же время относительно плавного роста преступности несовершеннолетних - по числу выявленных лиц, совершивших преступления, в среднем на 11-12 % каждые пять лет.

Преступность несовершеннолетних в Казахстане в последнее десятилетие росла примерно в 6 раз быстрее, чем изменялось общее число этой возрастной группы. В 2000 годах из каждых 10 тысяч подростков в возрасте 14-17 лет совершили преступления 203 человека против 200 человек в 1997 году.

В результате в настоящее время несовершеннолетние - одна из наиболее криминально-пораженных и наименее социально-защищенных категорий населения.

Приведенные данные показывают, что принимавшиеся все прежние годы меры по борьбе с преступностью данного контингента оказались явно недостаточными, чтобы изменить такое развитие событий. В этой связи особенно важно отметить, по крайней мере, несколько обстоятельств негативного свойства, доказывающих, что в настоящее время требуется во многом иной подход к решению наиболее важных проблем, существующих в данной области.

В среде несовершеннолетних все больше распространяются такие виды преступлений, которые ранее были присущи в основном взрослым: торговля оружием и наркотиками; притоносодержательство и сутенерство; разбойные нападения на предпринимателей и иностранцев; посягательство на жизнь и здоровье граждан с использованием пыток, других жестоких способов обращения; изготовление или сбыт фальшивых денег; мошеннические действия с валютой и ценными бумагами; компьютерные преступления. [27]

Все это позволяет сделать вывод, что рост преступности несовершеннолетних в Казахстане, отражаемый статистикой - это реальный факт, а не результат активизации деятельности правоохранительных органов, как часто пытаются его объяснить заинтересованные ведомства и обслуживающие их исследователи. Больше того, есть основания утверждать, что сведения официальной статистики с каждым днем все меньше соответствуют картине действительного роста преступности.

Исследуя личностные характеристики несовершеннолетних, криминологи постоянно отмечают, что удельный вес лиц мужского пола среди несовершеннолетних преступников всегда существенно выше (90-95 %) их удельного веса в населении данной возрастной группы, проживающей в соответствующих регионах страны (48-52%). Доля девушек совершающих преступления в настоящее время наравне.

По статистическим данным, удельный вес лиц женского пола среди несовершеннолетних состоящих на профилактическом учете в органах полиции, примерно в 5 раз выше удельного веса их среди несовершеннолетних, совершивших преступления.

Многие годы криминологи постоянно фиксировали значительные различия преступной активности контингентов несовершеннолетних, выделяемых в зависимости от рода их занятий. В настоящее время все интенсивнее идет процесс заметного сближения почти всех социальных и профессиональных категорий несовершеннолетних по уровню проявляемой активности в совершении преступлений. С криминологической точки зрения важен тот факт, что сближение различных групп и контингентов происходит в основном за счет опережающего роста числа преступных проявлений, учитываемых статистикой применительно к школьникам и другим категориям учащихся. Наиболее криминально активны, как и в прежние годы, подростки без постоянного источника дохода, неработающие и неучащиеся. [28]

Совершая аморальные и противоправные поступки, они стремятся всячески «облагораживать» их мотивы, искаженно негативно оценивать поведение потерпевших. У них часто фиксируется позиция одобрения или «понимания» большинства преступлений, отрицания или полного игнорирования собственной ответственности за противоправное поведение. Необходимость соблюдения требований закона соотносится главным образом со степенью вероятности наказания за допущенные правонарушения.

В эмоционально-волевой сфере подростков, совершивших преступления как отмечают Самоделкин С.М. и Сибиряков С.Л. чаще всего фиксируются ослабление чувства стыда, равнодушное отношение к переживаниям других, несдержанность, грубость, лживость, несамокритичность.[29]

Эмоциональную неуравновешенность, тщеславие, упрямство, агрессивность также можно отнести к наиболее распространенным характерологическим чертам несовершеннолетних преступников. При этом речь идет не о возрастных особенностях, которые были бы присущи основной массе подростков вообще, а именно о криминогенных сдвигах, деформациях, характерных для лиц, совершающих преступления.

По многим регионам страны в последние годы все чаще констатируется наиболее интенсивный рост преступности несовершеннолетних с аномалиями психики, опережающей по темпам общий рост преступности несовершеннолетних почти в 4 раза. Однако подавляющую часть среди них составляют лица не с тяжелыми и стойкими заболеваниями, а с психопатическими чертами личности и остаточными явлениями после перенесенных родовых и иных травм. Важно и то, что психопатические черты преступников в подавляющем большинстве не связаны с отягощенной наследственностью. Они в 80-85% случаев приобретены ими вследствие неблагоприятных условий жизни и воспитания.

Все вышеизложенное дает основание заключить, что в абсолютном большинстве несовершеннолетний преступник - это лицо, обладающее привычками, склонностями, устойчивыми стереотипами антиобщественного поведения. А случайно совершают преступления среди них - это единицы.

Факторы, порождающие преступность в обществе, детерминируют и преступность несовершеннолетних. Механизм же их действия в отношении рассматриваемой возрастной группы специфичен в силу общевозрастных психологических особенностей, своеобразия социального статуса несовершеннолетних. Для этого возраста характерны неокончательная сформированность собственной системы ценностей, повышенная зависимость поведения от оценок и мнений ближайшего окружения, его эмоциональность, неспособность критически оценить свои действия и поступки других.

Условия жизнедеятельности несовершеннолетних также отличны от взрослых. Контакты с социальной средой сужены: семья, школа, дружеское окружение их почти исчерпывают. При этом не только родительская семья, но и учебный коллектив определяются по общему правилу, не зависящими от самого подростка обстоятельствами. Первичная социально-профессиональная дифференциация (выбор продолжения обучения, вида и конкретного учебного заведения либо поступления на работу) во многом чаще всего определяется внешними обстоятельствами. Специфику возрастного статуса дополняют и противоречивые социальные ожидания: ответственность, самостоятельность предполагаются при сохранении материальной зависимости, роли воспитуемого. [30]

Как известно, воздействие социальной среды на преступное поведение осуществляется как в сфере формирования личности, так и в условиях конкретной ситуации, определяющей превращение возможности совершения преступления в действительности. Например, при совершении преступлений отдельных видов и групп, или в правонарушающем поведении отдельных категорий несовершеннолетних, значение обстоятельств ситуативного характера различно.

В несовершеннолетнем возрасте преобладающее воздействие на личность оказывает микросреда (семейное окружение, друзья, приятельские компании). Воздействие на личность широкой социальной среды, институтов общества в целом существенно опосредуются ею. Однако, ведущую роль в формировании личности несовершеннолетних принадлежит семье. Ее влияние продолжительно, осуществляется с самого раннего детства, поэтому стереотипы поведения, нормы общения, принятая в семейном окружении система ценностей усваиваются очень прочно и приобретают обычно личностный характер. Это происходит в силу того, что формирование личности ребенка происходит не только посредством целенаправленного воспитательного воздействия со стороны старших членов семьи, но и стихийно, под воздействием семейного уклада жизни, демонстрируемых в семейном общении образцов поведения. [31]

2.4 Женская преступность

При изучении преступности разграничивают преступность мужчин и женщин, или мужская и женская. Особенности криминологической характеристики женской преступности в значительной мере определяются спецификой деятельности женщин, их образа жизни, социальных позиций и ролей, выполняемых ею в обществе. Эта преступность отражает общие закономерности преступности в целом и ее изменений. Женская преступность выступает в качестве подсистемы общей преступности и органически с ней взаимосвязана.

Начало изучения женской преступности как самостоятельного структурного элемента преступности в Республике Казахстан связано с именем доктора юридических наук, профессора И.В. Корзуна1, в Узбекистане - с именем доктора юридических наук, профессора К.Р. Абдрасуловой, а в Кыргызстане - профессора Б.Г. Тугельбаевой.

Образное деление преступности по принадлежности виновных лиц той или иной половой принадлежности обусловлено биологическими и социальными признаками, и в целом, присущими всем без исключения общим подходам к объяснению причин преступного поведения.

Статистические данные свидетельствуют, что в структуре женской преступности традиционно высок процент и таких «общеуголовных» преступлений, как кражи чужого имущества, мошенничество.

Убийства, причинение вреда здоровью различных степеней тяжести женщины совершают в большинстве случаев на почве семейно-бытовых конфликтов, где на первый план зачастую выходит виктимное, провоцирующее поведение потерпевших, в лице которых обычно выступают мужья и сожители виновных.

Следует отметить, что среди женщин исключительно редки проявления серийного маниакально-сексуального насильственного поведения. В истории мировой криминологии место исполнителей этих преступлений прочно принадлежит мужчинам: Чикатило, Джек-потрошитель, алматинский сексуальный маньяк-убийца Джумагалиев и пр. Особенно характеризует проблемную ситуацию то обстоятельство, что женщин, совершающих насильственные преступления на сексуальной почве, по сравнению с мужчинами также единицы.

Типичным для женщин преступлением насильственного характера продолжает оставаться убийство матерью новорожденного ребенка, иногда его обозначают как «детоубийство». Характерно, что выделение данного деликта в качестве самостоятельного состава преступления, после достаточно продолжительной дискуссии, получило отражение в уголовном законодательстве ряда стран СНГ. Новый УК Республики Казахстан также предусматривает ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка в виде отдельного состава преступления, предусмотренного ст. 97 УК РК. Данный подход, по мнению некоторых ученых, не только максимально ориентирован на персонификацию уголовной ответственности, но и создает условия для статистического учета и самостоятельной видовой регистрации таких деяний, поскольку, как справедливо отмечают отечественные ученые, в уголовной статистике Казахстана предыдущих лет практически отсутствуют данные по детоубийству1.

При убийстве матерью новорожденного ребенка какие-либо специальные орудия и средства не применяются. Это связано со специфичностью объекта посягательства, то есть новорожденный настолько слаб, хрупок и незащищен от окружающей среды и «ласковых» рук матери-убийцы, что специальных средств для его умерщвления приискивать нет необходимости.

Как известно, алкоголизм имеет непосредственное отношение к криминологии, являясь одним из общепризнанных явлений, способствующих и сопутствующих преступности3. И мужчины, и женщины обычно совершают хулиганство в состоянии алкогольного опьянения, которое является следствием систематического пьянства, антиобщественного образа жизни, общей моральной деградации, нередко связанной в свою очередь с аномалиями психического характера.

Анализ общей структуры женской преступности, а также уголовно-правовой характеристики лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, позволяет проследить устойчивую тенденцию увеличения удельного веса преступниц, совершивших тяжкие насильственные и корыстно-насильственные преступления, а также обращает на себя внимание тенденция к увеличению числа женщин, вовлеченных в сферу незаконного оборота наркотиков. Особенно активно женщины стали заниматься сбытом и перевозкой наркотиков, причем возрастные показатели виновных, задействованных в сфере незаконного оборота женщин, различны - от 10 до 60 лет. Во многих случаях их толкает на совершение преступлений, о которых они раньше и не помышляли, откровенная нужда. Не только в регионе печально известной Шуйской долины, г. Темиртау, но и в других городах и селах республики, на железнодорожных станциях и перегонах участились случаи задержания наркокурьеров и сбытчик наркотиков, давно перешагнувших пенсионный барьер по возрасту, либо школьного возраста.

В отличие от наркомании, женский наркобизнес представлен более зрелым возрастом участниц, у которых уже накоплен определенный жизненный опыт, сформированы ориентиры, устоявшиеся принципы и взгляды на жизнь. Это наводит на мысль о существовании тенденции осознанного вовлечения женщин в незаконное распространение наркотиков.

В осуществленной выборке лица в возрасте 16-17 лет составили 1 %, 18-19 лет - 1 %, 20-21 года - 1,5 %, 22-24 года - 3 %, 25-29 лет - 22 %, 30-34 года - 38 %, 35-39 лет - 15 %, 40-49 лет - 13,5 %, 50-59 лет - 2 %, 60 лет и старше - 3 %1.

Очевидный рост за этот же период количества тяжких преступлений, совершенных с применением оружия, а также доли лиц, ранее совершивших преступления, говорит о нарастании негативных тенденций в структуре самой преступности. И, наконец, складывающаяся ситуация расценивается скорее как тотальное увеличение уровня естественной и искусственной латентности, вызванное прежде всего растущим недоверием населения к деятельности всех без исключения органов уголовного преследования и правосудия, а также существенными недостатками в учетно-регистрационной работе. Реальные показатели уровня жизни граждан Республики находятся, по существу, в обратной зависимости к динамике снижения статистических показателей преступности.

В криминологической характеристике преступности среди женщин особое место занимает такое криминологическое свойство преступности как латентность. Не углубляясь в общий анализ проблемы латентности преступлений, обратим внимание на то место, которое занимает в ее структуре женская преступность. Общая криминологическая аксиома «обратной зависимости уровня латентности» гласит, что чем меньше общественная опасность деяния, тем выше уровень его латентности, и наоборот. Если опираться на этот постулат, то в принципе можно говорить о более высоком уровне латентности совершаемых женщинами преступлений, поскольку в большинстве своем они все же носят менее общественно опасный характер.

Но здесь нельзя не учитывать и того обстоятельства, что значительная часть сферы преступного поведения женщин находится в плоскости совершения так называемых «преступлений без потерпевших», в том числе связанных с наркотиками, должностного, финансово-экономического характера, то есть относящихся к разряду неочевидных, трудновыявляемых, имеющих высокую степень естественной латентности, достигающей по различным оценкам 95 %. Вместе с тем, эти преступления могут носить весьма общественно опасный характер (к примеру деятельность организованных преступных сообществ в различных отраслях экономики, в сфере медицинского обслуживания населения). Поэтому надо всегда иметь в виду, что под общественной опасностью в данном случае надо понимать скорее как бы ее внешнее выражение, объективное, фактическое значение преступления на момент его совершения, отодвигая на второй план оценку его социальных последствий, данные о личности преступника и иные традиционные криминологические критерии общественной опасности1.

Следовательно, абсолютно закономерно наличие определенной относительности в степени достоверности и объективности абсолютных характеристик состояния, структуры и динамики женской преступности в Казахстане. Подтверждением этого тезиса служит мнение В.В. Лунеева о том, что «оценивая зарегистрированную преступность и официальные данные о раскрываемости преступлений, а также другие результаты борьбы с преступностью, необходимо осознавать степень их надежности. При наличии сомнений уточнение официальной статистической отчетности можно осуществить с помощью выборочных изучений».

Еще в 1897 году на Гейдельбергском съезде Международного союза криминалистов была принята классификация преступников, которая в равной степени касается и женщин-уголовниц[2]:

1. Преступники случайные, эпизодические.

2. Преступники, обнаружившие серьезную неустойчивость в поведении или несколько раз совершившие преступления.

3. Преступники упорные или профессиональные.

Ч. Ломброзо в своем исследовании «Женщина-преступница и проститутка» также выделял несколько соответствующих типов:

1. Врожденные преступницы;

2. Случайные преступницы;

3. Преступницы по страсти.

Отдельно он рассматривал типы женщин-самоубийц и детоубийц. Проституток он также делил на два типа: случайных и врожденных [3].

В своей основе, эти данные достаточно емко и четко отражают основные типы (классы, группы) преступников. При этом необходимо понимать, что на практике далеко не всегда отмечаемые типы выступают в «чистом» виде. Возможны различные их сочетания. Кроме того, сами типы могут подразделяться на более конкретные вариационные составляющие - подтипы, подгруппы и т.д. Поэтому, исчерпывающей и устойчивой типологической характеристики преступности или ее отдельного вида, по мнению автора, в принципе не может существовать, поскольку процесс этот неразрывно связан с процессами познания, развития общества, а также со структурными изменениями в самой преступности.

Итак, классификация преступников выступает как метод криминологического изучения лиц, совершивших преступления, представляющий собой группировку атрибутивных, то есть неотъемлемых признаков этих лиц.

Это признаки внешнего, формального характера, например:

- социально-демографические (пол, возраст, образовательный уровень, профессия и др.);

- собственно-криминологические (вид преступного деяния, форма вины, роль в преступлении, неоднократность его совершения и т.д.).

Иногда используются и иные критерии для классификации и группировки преступников: по месту, времени совершения преступлений, психическому состоянию, наличию или отсутствию опьянения и т.д. То есть, в отличие от содержательного характера типизации преступников, классификация носит формальный характер.

Личность преступника, как известно, отличается от личности не преступника уровнем общественной опасности. Содержание или характер общественной опасности зависит от доминирующей мотивационной направленности ее преступного поведения. Степень же общественной опасности личности варьируется в зависимости от стойкости и глубины этой направленности [1].

Построению типологических моделей преступного поведения, в том числе и женщин, посвящен ряд интересных исследований, неизменно подчеркивающих, что различные личностные особенности способствуют формированию различных мотивов поведения, которые чаще всего действуют на бессознательном уровне [2].

При этом, изучение личности в контексте криминологических исследований неизбежно и напрямую проникает в сферы иных отраслей знания и соответствующих научных дисциплин - общей психологии, физиологии, сексологии, судебной психиатрии, патопсихологии, сексопатологии и других.

Рассмотрим эту закономерность на примере изучения существующих личностных различий в криминальных поведенческих проявлениях у мужчин и женщин.

Выше, при анализе криминологической характеристики современной женской преступности, мы обратили внимание на существенное отличие в агрессивном поведении мужчин и женщин, выражающееся в том, что такие уголовно-правовые деликты, как убийства, носящие маниакально-сексуальный характер, являются для женщин скорее исключением, чем правилом, причем даже для лиц, страдающих различными психическими расстройствами. В юридической практике встречаются лишь единичные случаи проявления агрессии такого рода. И то, они относятся в основном к групповым действиям женщин, имеющим хулиганскую направленность и не имеют серийного характера. Пойдя по пути выяснения данного вопроса мы предположили, что, возможно, эту ситуацию объясняет естественная физическая слабость женщин в потенциальном процессе совершения преступлений. Тогда закономерно предположить, что объектами такого рода деяний женщин должны стать несовершеннолетние. Но анализируя уголовную статистику, мы без труда обнаруживаем, что даже в отношении несовершеннолетних такое поведение не является типичным. Результаты специальных исследований говорят о том же. Может быть сказывается инстинкт материнства, априорно препятствующий выбору в качестве объекта насильственных действий несовершеннолетних? Но тогда затруднительно становится ответить на этот вопрос с учетом достаточно распространенной практики детоубийств матерями своих новорожденных детей. Каково же может быть объяснение? На наш взгляд, здесь уместно обратиться к доводам Ч. Ломброзо, высказанным еще более века назад. В своем известном труде «Женщина как проститутка и преступница» он объясняет это тем, что преступная направленность женщины зачастую реализуется в занятии проституцией, что в определенной мере может рассматриваться как возможность для выхода потенциально нереализованных сексуальных фантазий, стремлений, перверсий. Для мужчин занятие проституцией гораздо более социально осуждаемое понятие и поэтому не представляющее возможности для такой психологической разгрузки. Кроме того, для получения сексуальных услуг, необходимо предоставить определенную плату, отсутствие которой не может оказаться сдерживающим психологическим фактором и даже наоборот, - может выступать в качестве «детонатора» психической устойчивости в определенных ситуациях.

Изучая таким образом данную проблемную ситуацию, мы закономерно приближаемся к существу вопроса, лежащего не только в сфере социально-ролевого диморфизма полов, но и в области научных познаний патопсихологии и сексопатологии, основанных на глубоком изучении поведенческих реакций, и выступающего одним из наиболее ярких в контексте нашего исследования различий в агрессивном поведении женщин и мужчин. При этом следует иметь в виду, что агрессивный тип личности - один из «базовых», наиболее часто выделяемых при типизации в криминологических исследованиях.

В этом смысле практика судебной психиатрии дает уникальный материал для анализа этих взаимосвязей и прежде всего - для понимания того, каким образом врожденные биологические различия трансформируются в социальные, культурные, поведенческие проявления, имеющие отношение к делинквентности и криминальности.

Взяв за основу тот факт, что различия в криминальности между полами составляют априорно объективные данные, мы пришли к выводу, что ученые, занимающиеся проблемами отклоняющегося поведения, предлагают две группы теорий. Одна пытается объяснить их врожденными психобиологическими свойствами полов, тогда как другая группа теорий указывает на разнообразие социальных факторов, которые по разному влияют на женщин и мужчин. Большинство современных авторов сходятся во мнении, что различные подходы и теории не должны быть взаимоисключающими, особенно с точки зрения комплексной этиологии правонарушений и делинквентности. Необходим комплексный многомерный подход с учетом как социальных, так и биологических факторов.

Мы полностью солидарны с мнением ученых, утверждающих, что агрессивные действия женщин обязательно следует рассматривать в рамках более сложного феномена агрессивности, являющегося биосоциальным свойством человека, приобретенным в процессе эволюции1. В этой связи стоит заметить, что следует отличать агрессивность как свойство, постоянно присущее биологическому объекту, в том числе человеку, и агрессию как действия, совершаемые в конкретных условиях1.

Следует подчеркнуть, что специальные исследования, касающиеся различий мужской и женской агрессии, как в криминологии, так в психиатрии до настоящего времени отсутствуют, имеются лишь отдельные упоминания, основанные на эмпирическом опыте. При этом, ученые, обсуждая проблему домашней жестокости, отметили, что агрессия мужчин направлена вовне, а у женщин - чаще внутрь, на себя. У мужчин чаще отмечается инструментальная агрессия, а у женщин - вербальная2.

Резюмируя изложенное, принимая за основу, как традиционно устоявшуюся в науке типологическую характеристику личности преступника, результаты специальных работ, посвященных этой проблеме, так и выводы, сделанные на основании собственного исследования, по характеру и содержанию мотивации, применительно к преступности среди женщин, в наиболее общем виде можно выделить:

а) насильственный тип личности - это, как правило, женщины, совершающие хулиганские действия, убийства и нанесение телесных повреждений на бытовой почве, детоубийства. Это лица с негативно-пренебрежительным отношением к человеческой жизни, ее важнейшим благам, здоровью, телесной неприкосновенности и т.д.;

б) корыстно-насильственный тип - наиболее общественно опасный тип личности, с прочно усвоенными антисоциальными установками, направленными на достижение собственной, чаще всего материальной выгоды, в том числе ценой человеческой жизни;

в) корыстный тип - о мотивации, присущей корыстному типу преступниц, в том числе связанной с необходимостью обеспечения семейного благополучия, говорят данные отечественных исследований, подчеркивающих высокий процент лиц этой категории, имеющих семью. Так, большинство лиц, привлеченных к уголовной ответственности за должностные преступления, являются семейными людьми (женщины - 85 %, мужчины - 96 %) и имеют несовершеннолетних детей (среди женщин - 82 %, среди мужчин - 77 %)1.

г) неосторожный тип - с легкомысленно-безответственным и небрежным отношением к правовым предписаниям - составляет большую часть так называемых случайных, неосторожных преступниц;

д) зависимый тип - для его представителей характерны различные преступные проявления, совершаемые в силу чисто психологической зависимости, объектом которой могут быть наркотики, алкоголь, личность мужчины- спутника жизни.

По глубине и стойкости криминогенной мотивационной направленности личности, среди женщин целесообразно различать:

а) случайных преступниц-женщин, совершивших преступления в результате случайного стечения обстоятельств и в противоречии с общей характеристикой своего предшествующего поведения;

б) ситуационных преступниц-женщин, совершивших преступления под воздействием неблагоприятных условий формирования и жизнедеятельности личности;

в) неустойчивых преступниц-женщин, допускавших отклонения от норм социально-одобряемого поведения, но тем не менее, их твердо не усвоивших;

г) профессиональных преступниц-женщин, прочно стремящихся к достижению поставленных перед собой задач посредством совершения преступлений.

Приводя данную типологию, основанную на характере, глубине и стойкости криминогенной мотивации, мы умышленно не связывали ее с формальным наличием или отсутствием судимостей, рецидивом, видом назначенного наказания, возрастом, занятостью и так далее, то есть с критериями уголовно-правовой и социально-демографической характеристики личности.

Наконец, теоретическое обоснование и практические методы программ для правонарушительниц должны быть нацелены на несколько ключевых моментов, отличающих пути женщин и мужчин, по которым они приходят к преступной деятельности. Анализ результатов некоторых исследований позволяет сделать следующие выводы:

- в жизни женщин сильнее, чем у мужчин, размыты границы между жертвой и виктимизацией;

- для женщин закрыт доступ к совершению самых корыстных преступлений;

- женщины способны эксплуатировать свою половую принадлежность как средство добычи денег;

- существуют определенные последствия (реальные и воображаемые) материнства и заботы о детях;

- для женщин центральное место занимают их отношения с другими людьми, и именно влияние мужчин подталкивает женщин к занятиям преступной деятельностью;

- женщин часто необходимо защищать от ограбления и эксплуатации мужчинами.

Таким образом, криминальное поведение женщин, отображаемое в криминологии понятием «женская преступность», скорее всего, служит критерием отбора и обработки криминальной информации для организации более эффективной профилактической деятельности в целом, женской преступности в частности.

Анализ данных, характеризующих криминогенную ситуацию в Казахстане, позволяет сформулировать следующие два вывода:

Преступность, будучи негативным социальным явлением, отличается своей особой, вполне закономерной системностью, в итоге позволяющей оценивать ее как достаточно цельное и в то же время сложное социальное образование - социальную систему с совокупностью определенных связей, детерминантов и последствий, подчиненных конкретным социальным целям, вытекающим как из недостатков, так из достижений современного мира.

Эффективное противодействие преступности любым государством остается делом высоко затратным, хотя в то же время это следует признать неизбежным исходя из интересов развития общества. При этом добиться полного искоренения преступного поведения со стороны людей практически невозможно. Тем не менее движение к максимальной эффективности социального реагирования перспективно, поскольку находится в прямой зависимости от величины допустимых государством затрат в этой области1.

В связи с тем, что в литературе высказаны различные взгляды на соотношение понятий «профилактика», «предупреждение», «предотвращение» преступлений, мы сочли необходимым, не вступая в полемику по данному вопросу, придерживаться точки зрения тех авторов, которые исходят из равнозначности названных понятий, поскольку их противопоставление, по нашему мнению, противоречило бы смысловому значению указанных терминов [2].

Предупреждение (профилактику) преступности в криминологии принято делить на два вида - общее и специально-криминологическое предупреждение [3]. При этом меры как первого, так и второго вида могут осуществляться на нескольких уровнях профилактики преступлений [4]. Нельзя не отметить, что отдельными авторами выделяется и третий вид предупреждения - индивидуальный [5]. Но мы в данном случае присоединяемся к позиции исследователей, считающих, что он может рассматриваться как составляющая специального вида профилактики. По нашему мнению, дабы избежать путаницы, необходимо четко отграничивать понятия «виды» и «уровни» профилактического воздействия. К примеру, рассматривая виктимологическую профилактику как подвид специально-криминологического предупреждения, мы одновременно можем учитывать ее действие как на общесоциальном, микросредовом, так и на индивидуальном уровне.

Таким образом, сфера действия первого макроуровня предусматривает решение крупных социальных, экономических и иных проблем жизни общества, усиление воспитательной и идеологической работы, совершенствование общественных При изучении преступности разграничивают преступность мужчин и женщин, или мужская и женская. Особенности криминологической характеристики женской преступности в значительной мере определяются спецификой деятельности женщин, их образа жизни, социальных позиций и ролей, выполняемых ею в обществе. Эта преступность отражает общие закономерности преступности в целом и ее изменений. Женская преступность выступает в качестве подсистемы общей преступности и органически с ней взаимосвязана.

Начало изучения женской преступности как самостоятельного структурного элемента преступности в Республике Казахстан связано с именем доктора юридических наук, профессора И.В. Корзуна1, в Узбекистане - с именем доктора юридических наук, профессора К.Р. Абдрасуловой, а в Кыргызстане - профессора Б.Г. Тугельбаевой.

Образное деление преступности по принадлежности виновных лиц той или иной половой принадлежности обусловлено биологическими и социальными признаками, и в целом, присущими всем без исключения общим подходам к объяснению причин преступного поведения.

Статистические данные свидетельствуют, что в структуре женской преступности традиционно высок процент и таких «общеуголовных» преступлений, как кражи чужого имущества, мошенничество.

Убийства, причинение вреда здоровью различных степеней тяжести женщины совершают в большинстве случаев на почве семейно-бытовых конфликтов, где на первый план зачастую выходит виктимное, провоцирующее поведение потерпевших, в лице которых обычно выступают мужья и сожители виновных.

Следует отметить, что среди женщин исключительно редки проявления серийного маниакально-сексуального насильственного поведения. В истории мировой криминологии место исполнителей этих преступлений прочно принадлежит мужчинам: Чикатило, Джек-потрошитель, алматинский сексуальный маньяк-убийца Джумагалиев и пр. Особенно характеризует проблемную ситуацию то обстоятельство, что женщин, совершающих насильственные преступления на сексуальной почве, по сравнению с мужчинами также единицы.

Типичным для женщин преступлением насильственного характера продолжает оставаться убийство матерью новорожденного ребенка, иногда его обозначают как «детоубийство». Характерно, что выделение данного деликта в качестве самостоятельного состава преступления, после достаточно продолжительной дискуссии, получило отражение в уголовном законодательстве ряда стран СНГ. Новый УК Республики Казахстан также предусматривает ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка в виде отдельного состава преступления, предусмотренного ст. 97 УК РК. Данный подход, по мнению некоторых ученых, не только максимально ориентирован на персонификацию уголовной ответственности, но и создает условия для статистического учета и самостоятельной видовой регистрации таких деяний, поскольку, как справедливо отмечают отечественные ученые, в уголовной статистике Казахстана предыдущих лет практически отсутствуют данные по детоубийству [1].

При убийстве матерью новорожденного ребенка какие-либо специальные орудия и средства не применяются. Это связано со специфичностью объекта посягательства, то есть новорожденный настолько слаб, хрупок и незащищен от окружающей среды и «ласковых» рук матери-убийцы, что специальных средств для его умерщвления приискивать нет необходимости [2].

Как известно, алкоголизм имеет непосредственное отношение к криминологии, являясь одним из общепризнанных явлений, способствующих и сопутствующих преступности3. И мужчины, и женщины обычно совершают хулиганство в состоянии алкогольного опьянения, которое является следствием систематического пьянства, антиобщественного образа жизни, общей моральной деградации, нередко связанной в свою очередь с аномалиями психического характера.

Анализ общей структуры женской преступности, а также уголовно-правовой характеристики лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, позволяет проследить устойчивую тенденцию увеличения удельного веса преступниц, совершивших тяжкие насильственные и корыстно-насильственные преступления, а также обращает на себя внимание тенденция к увеличению числа женщин, вовлеченных в сферу незаконного оборота наркотиков. Особенно активно женщины стали заниматься сбытом и перевозкой наркотиков, причем возрастные показатели виновных, задействованных в сфере незаконного оборота женщин, различны - от 10 до 60 лет. Во многих случаях их толкает на совершение преступлений, о которых они раньше и не помышляли, откровенная нужда. Не только в регионе печально известной Шуйской долины, г. Темиртау, но и в других городах и селах республики, на железнодорожных станциях и перегонах участились случаи задержания наркокурьеров и сбытчиц наркотиков, давно перешагнувших пенсионный барьер по возрасту, либо школьного возраста.

В отличие от наркомании, женский наркобизнес представлен более зрелым возрастом участниц, у которых уже накоплен определенный жизненный опыт, сформированы ориентиры, устоявшиеся принципы и взгляды на жизнь. Это наводит на мысль о существовании тенденции осознанного вовлечения женщин в незаконное распространение наркотиков.

В осуществленной выборке лица в возрасте 16-17 лет составили 1 %, 18-19 лет - 1 %, 20-21 года - 1,5 %, 22-24 года - 3 %, 25-29 лет - 22 %, 30-34 года - 38 %, 35-39 лет - 15 %, 40-49 лет - 13,5 %, 50-59 лет - 2 %, 60 лет и старше - 3 %1.

Очевидный рост за этот же период количества тяжких преступлений, совершенных с применением оружия, а также доли лиц, ранее совершивших преступления, говорит о нарастании негативных тенденций в структуре самой преступности. И, наконец, складывающаяся ситуация расценивается скорее как тотальное увеличение уровня естественной и искусственной латентности, вызванное прежде всего растущим недоверием населения к деятельности всех без исключения органов уголовного преследования и правосудия, а также существенными недостатками в учетно-регистрационной работе. Реальные показатели уровня жизни граждан Республики находятся, по существу, в обратной зависимости к динамике снижения статистических показателей преступности.

В криминологической характеристике преступности среди женщин особое место занимает такое криминологическое свойство преступности как латентность. Не углубляясь в общий анализ проблемы латентности преступлений, обратим внимание на то место, которое занимает в ее структуре женская преступность. Общая криминологическая аксиома «обратной зависимости уровня латентности» гласит, что чем меньше общественная опасность деяния, тем выше уровень его латентности, и наоборот. Если опираться на этот постулат, то в принципе можно говорить о более высоком уровне латентности совершаемых женщинами преступлений, поскольку в большинстве своем они все же носят менее общественно опасный характер.

Но здесь нельзя не учитывать и того обстоятельства, что значительная часть сферы преступного поведения женщин находится в плоскости совершения так называемых «преступлений без потерпевших», в том числе связанных с наркотиками, должностного, финансово-экономического характера, то есть относящихся к разряду неочевидных, трудновыявляемых, имеющих высокую степень естественной латентности, достигающей по различным оценкам 95 %. Вместе с тем, эти преступления могут носить весьма общественно опасный характер (к примеру деятельность организованных преступных сообществ в различных отраслях экономики, в сфере медицинского обслуживания населения). Поэтому надо всегда иметь в виду, что под общественной опасностью в данном случае надо понимать скорее как бы ее внешнее выражение, объективное, фактическое значение преступления на момент его совершения, отодвигая на второй план оценку его социальных последствий, данные о личности преступника и иные традиционные криминологические критерии общественной опасности1.

Следовательно, абсолютно закономерно наличие определенной относительности в степени достоверности и объективности абсолютных характеристик состояния, структуры и динамики женской преступности в Казахстане. Подтверждением этого тезиса служит мнение В.В. Лунеева о том, что «оценивая зарегистрированную преступность и официальные данные о раскрываемости преступлений, а также другие результаты борьбы с преступностью, необходимо осознавать степень их надежности. При наличии сомнений уточнение официальной статистической отчетности можно осуществить с помощью выборочных изучений»1.

Еще в 1897 году на Гейдельбергском съезде Международного союза криминалистов была принята классификация преступников, которая в равной степени касается и женщин-уголовниц2:

1. Преступники случайные, эпизодические.

2. Преступники, обнаружившие серьезную неустойчивость в поведении или несколько раз совершившие преступления.

3. Преступники упорные или профессиональные.

Ч. Ломброзо в своем исследовании «Женщина-преступница и проститутка» также выделял несколько соответствующих типов:

1. Врожденные преступницы;

2. Случайные преступницы;

3. Преступницы по страсти.

Отдельно он рассматривал типы женщин-самоубийц и детоубийц. Проституток он также делил на два типа: случайных и врожденных [3].

В своей основе, эти данные достаточно емко и четко отражают основные типы (классы, группы) преступников. При этом необходимо понимать, что на практике далеко не всегда отмечаемые типы выступают в «чистом» виде. Возможны различные их сочетания. Кроме того, сами типы могут подразделяться на более конкретные вариационные составляющие - подтипы, подгруппы и т.д. Поэтому, исчерпывающей и устойчивой типологической характеристики преступности или ее отдельного вида, по мнению автора, в принципе не может существовать, поскольку процесс этот неразрывно связан с процессами познания, развития общества, а также со структурными изменениями в самой преступности.