Латинская антиязыческая поэзия конца IV - начала V веков как исторический источник

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ

БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«Санкт-Петербургский государственный университет» (СПбГУ)

Дипломная работа на тему:

Латинская антиязыческая поэзия конца IV - начала V веков как исторический источник

Введение.

Актуальность темы

Период с начала IV и до начала V вв. был во многом переломным моментом для истории Римской империи и для последующей истории всего Средневековья, поскольку именно в этот период произошел поворот в имперской политике от язычества к более молодой и политически перспективной религии, чье развитие определило облик Европы на многие столетия вперед, а именно - к христианству. Религиозная политика стала одним из определяющих факторов во время борьбы императоров за власть и влияние, начавшейся после фактического падения системы тетрархии, созданной Диоклетианом.

Борьба христианства с язычеством и выработка догмы, сопровождавшаяся не менее активной борьбой с «ересями» внутри самого себя, требовали поддержки не только государственной верхушки, но и широких слоев населения, начиная с плебса, продолжая армией и заканчивая интеллектуальной элитой римского общества, а потому предполагали активную пропаганду. Наиболее известны в этом отношении литературные церковные источники того времени: истории Церкви, обвинительные или оправдательные речи, письма и многое другое, однако прозаические церковные трактаты были достоянием интеллектуальной элиты и в целом не были адресованы массовому читателю.

Политические памфлеты в этом отношении куда более перспективны. Адресованные к широкой аудитории, они дают иллюстрацию того, как критика язычества внедрялась в широкие слои образованного, читающего мирского населения, не занимавшего церковные должности и не имевшего доступа к церковным же книжным собраниям. С помощью выделения из этого комплекса источников основных сюжетов и методов критики язычества можно определить набор тех средств полемики, которые формировались в среде популярной литературы интересующей нас переломной эпохи.

В русскоязычной литературе латинской антизыческой поэзии ранее практически не уделялось должного внимания, поэтому не существует известных нам переводов этих произведений на русских язык, однако в контексте данной работы такие переводы были сделаны. В приложениях к основному тесту на суд читателя будут представлены переводы анонимной «Carmen de contra paganos» и приписываемой галльскому поэту V в. Киприану «Carmen ad quendam senatorem».

2. Цель и задачи исследования

Цель работы заключается в том, чтобы рассмотреть латинскую анти-зыческую поэзию конца IV - начала V вв. как жанр, культурный феномен и как источник, а также оценить эти тексты как памятник идеологической борьбы двух религий.

Главная задача исследования - определить временной контекст и предложить датировку каждого из рассмотренных в работе произведений. Это представляется предельно важным, потому как одним из главных аргументов, выдвигаемых исследователями против использования анти-языческих поэм как исторических источников, является именно временная неопределенность, не позволяющая использовать предоставляемые поэмами данные со всей полнотой.

Помимо этого, исследование также ставит перед нами следующие задачи: 1) определить образ язычества в каждом из документов; 2) выявить набор рассмотренных авторами сюжетов и причин, по которым они обращались именно к этим сюжетам; 3) дать набор аргументов, с помощью которых каждый из авторов критикует язычество и которые будут использованы для сравнения поэм друг с другом.

3. Методология

В качестве подходов к исследованию в первую очередь следует назвать историко-генетический метод, поскольку мы рассматриваем критику язычества в поэме и религиозную полемику, повлиявшую на ее содержание, в становлении, т.е. как процесс, непосредственно связанный и разворачивающийся вместе с развитием самой христианской религии после Константина, христианизацией Римской империи в IV в. В данном случае этот метод предполагает, что источники будут рассматриваться нами в определенной последовательности: 1) «Carmen de contra paganos», как самый ранний из сохранившихся образцов анти-языческих памфлетов, что будет доказано в первой главе исследования; 2) «Carmen ad quendam senatorem», «Carmen ad Antonium» и части сочинения Пруденция «Contra orationem Simmachi» , как логичные продолжения развернувшейся полемики и пример использования сходных сюжетов; 3) Сочинение Юлиана Отступника «Против христиан» и 105 письмо Синезия Киренского для рассмотрения вопроса полемики между христианами и язычниками с точки зрения второй стороны конфликта и сравнения методов аргументации.

Также мы обращались к методам структурного анализа текста памфлетов, выявляя наиболее значимые для авторов языческие «сюжеты», политические реалии, модели восприятия и трактовки языческой оппозиции, а также сравнивая применяемые сюжеты между собой.

Немаловажным методом также является лингвистический анализ тестов, сравнение лексики и стиля всех стихотворений между собой, для выявления возможных заимствований не только сюжетов, но даже целых строк или словесных оборотов.

4. Источниковая база и историография работы.

1) Как понятно уже из самого названия работы, нами в первую очередь используются поэтические произведения, а именно: анонимная «Carmen de contra paganos», приписываемая Киприану «Carmen ad quendam senatorem», «Carmen ad Antonium», и «Contra orationem Symmachi» Пруденция. Главное и основное внимание в работе будет уделено именно трем первым поэмам, которые являются анонимными и в целом небольшими по объему. Исключение составляет поэма Carmen ad Antonium, которую, в силу ее большого объема, мы не стали переводить полностью и помещать этот перевод в приложении, а ограничились только переводом нескольких ее наиболее важных фрагментов, где неизвестный автор (ранее авторство поэмы приписывалось поэту Павлину Ноланскому, более подробно мы разбираем этот вопрос во второй главе данной работы) дает прямую и довольно жесткую критику многих античных философских учений, а также сюжетов греческой и римской мифологии. Касательно же речи Пруденция «Против Симмаха» отметим, что мы обратились к ней не для сравнения с текстами анонимных поэм, а с целью уточнения и определения датировки этих поэм. Причина подобного подхода заключается в том, что в строгом смысле поэма Пруденция не рассматривает историю и сюжеты греко-римского язычества, не дает образ язычества как культурного и духовного феномена.

Цель Пруденция более узкая - вновь рассмотреть старый и ко времени написания речи «Против Симмаха» уже не актуальный вопрос об Алтаре Победы - языческом памятнике, который стоял в Курии римского Сената и предназначался для совершения различных языческих ритуалов. Спор об Алтаре Победы разгорелся в 384 г. между сенатором Квинтом Аврелием Симмахом и Амвросием Медиоланским, одним из западных отцов Церкви. Суть спора - должен или не должен римский император Валентиниан II восстанавливать в здании Сената этот языческий памятник, в свое время убранный из Курии Сената старшим братом Валентиниана II, императором Грациано, правившим с 375 по 383 гг., и естественно, что каждая из спорящих сторон (язычники в лице Симмаха и христиане в лице Амвросия) выдвигала те или иные аргументы в защиту своей позиции (более подробно мы разбираем этот вопрос в первой главе нашей работы).

Именно этому спору и посвящена речь Пруденция, он возвращается к этому сюжету и именно из него исходит при своей критике язычества. Скорее, в этом контексте произведение Пруденция - даже не столько критика язычества и языческих культов, сколько вопрос о характере религиозной политики римского государства, вопрос о связи церкви и государства, что, на наш взгляд, выходит за рамки поставленных в нашей работе целей и задач.

2) В числе других источников будут использованы: речь Юлиана Отступника «Против христиан», 105 письмо Синезия Киренского, так называемая «Реляция» оратора Симмаха, сочинение Афанасия Великого «История ариан», «Письмо об Алтаре Победы» Амвросия Медиоланского, его же 58 письмо, адресованное императору Евгению, «История против язычников» Павла Орозия, «История церкви» Руфина Аквилейского, а также работы Евсевия Кесарийского и Лактанция.

Одной из самых первых и фундаментальных работ, посвященных «Carmen de contra paganos», является статья Теодора Моммзена, в которой был приведен полный текст источника, использовавшийся при написании этой работы, а также выдвинуты первые предположения относительно личности фигурирующего в поэме префекта и, соответственно, датировки источника. Не менее важной и предоставляющей множество данных является статья Дж. Мэттьюса, посвященная датировке, идентификации и историческому контексту источника. Кроме них в работе также использовались статья М. Сорди, в которой был поднят вопрос об авторстве «Carmen ad quendam senatorem», и исследование Ж.-М. Пуансотта о заимствованиях, прослеживаемых в «Contra orationem Symmachi».

В контексте описания литературы, описывающей наши главные источники, необходимо также указать на монументальную монографию Алана Кэмирона: «Carmen de contra paganos» в ней посвящена отдельная глава, остальным памятникам анти-языческой поэзии - еще одна глава. Труд А. Кэмирона важен, поскольку он, равно как и статья Ж.-М. Пуансотта, дает подробное сравнение указанных источников друг другом и поэтому, даже несмотря на то, что относительно датировки и идентификации источников автор придерживается позиции, противоположной нашей, эту книгу невозможно обойти стороной. Нельзя также не учесть и статью Д. Шанзер, в которой она обращается к волнующему многих исследователей вопросу о датировке «Carmen de contra paganos» с помощью сопоставления ее с произведениями поэтессы Пробы, написанными в том же жанре.

Как видно из этого краткого перечисления, наибольший интерес у исследователей вызывает «Carmen de contra paganos», тогда как другим произведением уделяется намного меньшее внимания, во всяком случае в англоязычной литературе.

Также для написании работы были использованы статья Г.Блоха, посвященная реставрации язычества на западе Римской империи, П. Брауна, касающаяся аспектов христианизации сенаторской римской аристократии, несколько работ Дж. Мэттьюса, посвященных общим контекстно-историческим событиям рассматриваемой эпохи, и многие другие. Особого внимания также заслуживает специальная монография М. Арнгейма, посвященная исследованию судьбы сенаторской аристократии в Римской империи. Следует также назвать и небольшую работу М. Каллхеда «Conservator urbis suae», целиком посвященную Максенцию, борьбе его пропаганды с пропагандой Константина и причинам ее поражения, выводы которой важны для определения характера и обстоятельств начального этапа полемики христианства и язычества в позднеантичный период.

Из русскоязычной литературы следует упомянуть предисловия А.Б. Рановича и В.М. Тюленева к источникам, изданным на русском языке, и диссертацию М.М. Казакова по теме христианизации Римской империи, которая прекрасно заменила общую монографию на русском языке, дав возможность подробно рассмотреть историческую предысторию и контекст событий источников.

5. Структура работы.

В первой главе речь пойдет об истории полемики между христианством и язычеством, начиная от правления Диоклетиана и заканчивая событиями, современными или почти современными «Carmen de contra paganos». В ней же пойдет речь о самой поэме, как о первом известном нам представителе данного жанра. Применительно к первой главе мы особо хотели бы отметить, что разговор о латинских поэмах, критикующих язычество уже в позднеримскую эпоху, невозможен без выяснения предыстории, контекста, в котором возникли и развивались эти произведения. Мы должны определить, какие процессы в развитии самой христианской церкви на Западе в конечном итоге привели к возникновению анти-языческих поэм, как эти процессы эволюционировали и каким содержанием они обладали ко времени выхода в свет анти-языческих поэм, как процессы, повлиявшие на возникновение жанра анти-языческой поэзии на Западе, отличались от полемики христианства и язычества на Востоке империи.

Для этого мы посчитали нужным выделить в рамках первой главы два параграфа, которые посвящены развитию христианской церкви, и более точно - развитию христианской полемики с язычеством на Западе и на Востоке империи от эпохи Максенция и Константина и вплоть до спора об Алтаре Победы между Квинтом Аврелием Симмахом и Амвросием Медиоланским (этот спор, как известно, развернулся в 384 г.). Определив, какие этапы и изменения претерпела анти-языческая полемика на Западе империи ко времени появления поэм, и выяснив, чем развитие данной полемики отличалось от аналогичных процессов на Востоке Римской империи (как в социальном, так и в культурологическом плане), мы можем лучше понять место, смысл и роль анти-языческих латинских поэм в общем комплексе анти-языческой христианской литературы позднеримского периода.

Во второй главе будет проведен анализ остальных трех источников и сопоставление их с «Carmen de contra paganos». Кроме того, будет сделана попытка датировки поэм с помощью рассмотрения описанных в них сюжетов и сопоставления их с данными других нарративных и эпиграфических источников.

В третьей главе будут рассмотрены сочинение Юлиана Отступника «Против христиан» и 105 письмо Синезия Киренского. Последний источник, равно как и произведение Юлиана - не латинский, а греческий, однако это единственное произведение интересующего нас периода, т.е. начала V в., в котором дается критика христианства, потому его следует рассмотреть для сравнения языческой критики с христианской и определения аргументов противоположной стороны.

6. Новизна работы.

Новизна исследования заключается в том, что мы рассматриваем жанр анти-языческой латинской поэзии как единый культурный феномен, выделяем его как целостное и отдельное направление в идейной полемике язычества и христианства, наделенное своими специфическими чертами, стилевыми и художественными особенностями. В отечественной историографии вопрос о специальном исследовании, посвященном только этому виду анти-языческой критики, ранее не ставился - только в диссертации М.М. Казакова сведения Carmen de contra paganos были привлечены к изучению развития христианской идеологии в IV в., но, к сожалению, автор ограничился только несколькими ссылками на текст этого источника, использовав его исключительно в качестве вспомогательного материала.

Мы же, наоборот, ставим анти-языческие поэмы в центр нашего внимания, выделяем их в качестве темы нашей работы, и делаем попытку рассмотреть всю совокупность этих поэм, весь их комплекс - этот подход значительно отличает нашу работу от западной историографии, в которой до сих пор нет исследований, целиком и полностью посвященных только анти-языческой поэзии рубежа IV-V вв. В использованных нами трудах западных исследователей анти-языческие поэмы рассматривались либо по отдельности, изолированно друг от друга (т.е. исследования были посвящены только какой-либо одной из этих поэм), без попыток сравнения всех поэм друг с другом, без попыток выявить сходство и различие в их сюжетах, стилистике, лексике, либо в качестве того же вспомогательного материала. т.е. обращение к поэмам было вызвано не интересом к ним как к важным литературно-историческим памятникам, но было подчинено задаче исследования более общих процессов культурного и духовного развития христианской церкви в IV в.

Мы же действительно предлагаем новый подход к изучению темы - выявить не только те исторические детали, которые содержатся в тексте всех поэм, но и выделить и сравнить образ язычества, который представлен в тех же поэмах, методы критики, которые использовали авторы этих поэм, языческие сюжеты, к которым они обращались. По данным критериям мы сравниваем тексты всех анти-языческих поэм (за исключением произведения Пруденция Contra Symmachum, в котором, в силу его слишком большого объема, мы решили ограничиться только небольшим пассажем, где Пруденций рассуждает о возвращении римских сенаторов, когда-то совершивших вероотступничество, в христианскую религию - этот пассаж имеет важное значение для датировки трех анонимных поэм - Carmen de contra paganos, Carmen ad senatorem и Carmen ad Antonium - которым мы и уделим главное внимание в нашей работе), выделяем в них общие стилистические и лексические черты, выделяем также и различия, то же самое касается и образа язычества и набора критики, которую они высказывают применительно к языческим обрядам.

Благодаря этому мы можем представить анонимные латинские анти-языческие поэмы (Carmen de contra paganos, Carmen ad senatorem и Carmen ad Antonium) как единый и непрерывный процесс, как отдельное и целостное идейное направление в христианской анти-языческой полемике, наделенное своими специфическими чертами и традициями.

Глава I. Анти-языческая полемика IV в. и Carmen de contra paganos

§1. Гонители и мученики. Первая фаза анти-языческой полемики и причины распространения христианства.

История Поздней Римской империи и история развития христианства тесно связаны между собой. Наибольшую роль для судеб христианской религии, античного мира и последующего развития европейской цивилизации сыграл IV век, однако начиная разговор о религиозной полемике в том или ином ее виде, нельзя не упомянуть причин ее начала и развития.

История первых трех веков христианства с известной условностью разделена на три периода, каждый из которых имел свои особенности. Хотя в контексте данного исследования нас интересуют только третий и, в меньшей степени, второй, нам видится необходимым упомянуть их все Подробнее см: Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1..

1) Так называемый Апостольский век, со времени казни Иисуса Христа до начала II в. В этот период была начата активная проповедь именно к язычникам, когда христианство перестало делать ставку на иудеев, и было записано христианское учение, до того существовавшее только в устной традиции.

2) Второй период охватывает большую часть II в. и первую половину III в. Главным его содержанием стал процесс формирования христианской церкви, от которого неотделим и процесс формирования христианской догматики. Именно на этот период приходится деятельность таких выдающихся христианских мыслителей, как Ириней, Тертуллиан, Киприан, Ориген и Клемент Александрийский, которые своими трудами и идеями подготовили условия для формирования христианской патристики в следующем столетии. Кроме того, именно в этот период начинается активная борьба формирующейся церкви как с внутренними, так и с внешними противниками. Новая религия подверглась яростным атакам со стороны языческих мыслителей, что вызвало ответную волну полемики со стороны христианских писателей и привело к появлению апологетического направления в христианской литературе.

3) Третий период с середины III в. и до начала IV в. можно назвать эпохой гонений, поскольку отношения церкви и государства приобретают для христианства первостепенное значение. До начала IV века христианизация носила преимущественно спонтанный и латентный характер, протекая в условиях нелегального или полулегального статуса христианской религии в римском государстве Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.4.. Христианство могло зародиться как действительно мировая религия только в условиях Римской империи, где Pax Romana сам естественным образом приходил к мысли о равенстве народов перед высшей силой, роль которой на тот момент исполнял обожествляемый император. Однако решительное столкновение христианской церкви и императорского Рима было неизбежным Князьский И.О. Император Диоклетиан и закат античного мира. - СПб., Алетейа, 2010. С. 86.. Удары, нанесенные по христианству в период от Деция до Диоклетиана, были жестоким испытанием для молодой религии, даже несмотря на то, что примерно сорок лет из обозначенного периода приходятся на время, когда христиане пользовались относительным миром. В 261 г. император Галлиен издал первый эдикт о терпимости и гонения возобновились только в конце правления Диоклетиана.

О последствиях временного прекращения гонений и причинах их возобновления следует сказать подробнее, рассмотрев произошедшие изменения в отношении к христианам в империи и религиозную политику последних гонителей христианства, до Миланского эдикта.

Правление императора Диоклетиана является одним из наиболее важных и переломных периодов в истории Римской империи. Отныне в ней остается мало общего с империей I--III вв. Принципат сменяется Доминатом. Подобно тому, как Август заложил основы государственного строя, существовавшего до последней четверти III в., Диоклетиан, сумев преобразовать одряхлевший Принципат и укрепить внешнюю мощь империи, создал строй, который существовал до самого падения Западной Римской империи, став также основой державного устройства Византии. Князьский И.О. Император Диоклетиан и закат античного мира. - СПб., Алетейа, 2010. С. 5. Кроме того, правление Диоклетиана оказалось временем, когда окончательно сложились предпосылки для союза христианства и римского государства, чем позже воспользовался Константин Великий.

Для преодоления кризиса Диоклетиан провел целый комплекс реформ, охвативших все сферы жизни римского государства, преобразовав саму политическую систему, восстановил порядок внутри империи и укрепил ее границы. Однако эта система требовала восстановления пошатнувшегося с увеличением количества христиан культа личности императора. Христианин же не мог признать бога-императора и приносить ему жертвоприношения, и потому христианство существовало в империи, живя своей собственной жизнью, воздавая «Богу -- богово, а кесарю -- кесарево» Там же. С. 86.. Правительством была замечена несовместимость христианства с идеями о государственной власти, которые лежали в основе римского государства Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. -- СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2006. С. 26. В римском государстве ведение дел религии и надзор за религиозным положением народа сначала поручались сенату, а потом присоединились к атрибутам императорской власти. Все императоры Рима, начиная от Августа, были в то же время верховными первосвященниками; император также именовался и Pontifex maximus Там же. С 27. . В системе же домината титулатура императора помимо этого включала термины «священный» и «божественный». Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.163. Всеми мерами Диоклетиан старался укрепить старую римскую религию. Резко был усилен императорский культ. Диоклетиан и его соправитель Максимиан приняли имена «Иовия» и «Геркулия» -- Юпитера и Геркулеса. Впервые к императору стали обращаться и поклоняться как богу. Князьский И.О. Император Диоклетиан и закат античного мира. - СПб., Алетейа, 2010. С. 91 Целью Диоклетиана было единство государства, выраженное триадой: император - закон - государственная религия Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.168.

Кроме того, главной опорой домината, как и любой другой политической системы, построенной на принципе абсолютной власти, была армия. В конце же III - начале IV вв. под влиянием христианских идей преобразовалось не только отношение к самоубийству, но и отношение к выполнению солдатами-христианами своих воинских обязанностей. Теперь хороший воин, если он христианин, должен был сдаться в плен к варварам, при войнах с внешним противником. Христианские идеологи полагали, что это даст возможность проводить миссионерскую деятельность в землях варваров либо просто позволит сохранить жизнь, поскольку варваров в IV в., в силу нарастающей варваризации армии, уже не воспринимали как нечто зловещее, неизведанное и чужеродное, они все более становились привычной частью Pax Romana. Подробнее об этом и других преобразованиях см : Woods D. The Good Soldier's End: From Suicide to Martyrdom. // Byzantinoslavica. Vol. 66. 2008. P. 82-83.

В условиях противодействия кризису, как внутреннему, так и внешнему, император не мог допустить ослабление с таким трудом сохраненных структуры и боевого духа армии. Кроме того, известны случаи, когда христиане отказывались от военной службы, поскольку такие мыслители и идеологи, как Тертуллиан и Ориген, неодобрительно относились к занятию христиан военным делом Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. -- 3-е изд., знач. исправ. -- СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2006. С. 154-155. Пусть эти примеры и были малочисленны, однако они не могли не обеспокоить императора, своей основной задачей считавшего возрождение и укрепление государства.

Настоящее исследование не ставит своей целью подробно описать последовавшее с 303 и продолжавшееся до 313 гг. гонение на христиан. Его подробности и жестокость описаны Евсевием Кесарийским и Лактанцием в достаточной мере, а так же подробно рассмотрены многими более поздними историками. Следует только сказать, что по масштабам это гонение превзошло все предыдущие, однако должного результата так и не принесло. Во-первых, к моменту начала последних гонений, христианская церковь значительно окрепла и стала разветвленной организацией, практически одинаковой во всех ее проявлениях во всех частях империи. Епископ христианской общины отвечал не только за поддержку морального духа своих прихожан и симпатизирующих религии граждан, но и осуществлял широкую благотворительную деятельность. Таким образом, несмотря на небольшой еще размах этой благотворительности из-за бедности самой церкви, в сознании людей постепенно закреплялась ассоциация помощи сиротам, вдовам и беднякам с христианством и епископом как главой общины.

Во-вторых, в условиях гонений христиане приобрели ореол мучеников, и к началу IV века получили определенную репутацию героизма в глазах простого народа В житиях святых мучеников четко прослеживается идея непротивления нечестивым императорам-гонителям, по примеру добровольно сдавшегося Понтию Пилату Иисуса Христа. См: Woods D. The Good Soldier's End: From Suicide to Martyrdom. // Byzantinoslavica. Vol. 66. 2008. P. 84-86., что делало привлекательнее саму веру. В-третьих, стойкость христиан по отношению к гонениям заставляла многих воспринимать их как оппозицию все еще неустойчивой императорской власти, а широкое распространение этот религии за пределы Римской империи свидетельствовало в пользу ее универсальности Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.157. Уже сама ориентация политеистических религий на монотеизм В качестве подтверждения можно привести следующие аргументы: усиление императорского культа, выделение "главных" богов в обширном пантеоне, а так же широкое распространение пред-монотеистического культа Митры. была свидетельством почти завершившейся ломки сознания античного человека, а также подготовила отличную почву для относительно быстрой победы новой религии над язычеством.

Фактически, у правящей верхушки оставалось два пути: продолжать пытаться подавить христианство силой или попытаться заключить с ним союз, включив в систему домината как еще один элемент всей конструкции наряду с бюрократией и армией. По первому пути пошел Диоклетиан и все его соправители, исключая Констанция Хлора, О чем свидетельствуют многочисленные историки, в том числе уже приводимые здесь в качестве примеров Евсевий и Лактанций. по второму - их последователи, в частности Константин I, названный позже Великим. Однако он не явился новатором в области толерантности. Константин, фактически, только уравнял эту религию в правах с остальными, издав Миланский эдикт 313 года, однако такая попытка была предпринята и до него, пусть и без официального документа, о чем и пойдет речь в следующей части этой работы.

§2. Религиозная политика императора Максенция как первая попытка толерантного подхода и пропаганда Константина

Среди императоров начала IV в. наиболее ярко выделяется Константин, чьи победы и последующее объединение империи стали определяющим фактором в последующем развитии христианства. Однако кроме него на власть в этот период претендовало множество сильных, пусть и менее удачливых кандидатур, в частности, сын одного из двух основателей тетрархии - император Максенций. Дошедшие до нас преимущественно христианские нарративные источники не претендуют на объективность в описании оппозиционной стороны и поэтому составление «истории проигравших« сталкивается с необходимостью «отфильтровать« активную и временами агрессивную пропаганду. Именно поэтому необходимо обратиться к другим источникам, прежде всего - надписям, позволяющим по-новому взглянуть на роль и личность Максенция и характер его религиозной политики.

Как император, Максенций правил с 306 по 312 гг. Он был сыном императора Максимина, одного из создателей системы тетрархии. Первое появление Максенция в литературных источниках было зафиксировано в панегирике, адресованном императору Максимиану 21 апреля 289 года. Молодого человека не называли по имени, но он был определен как Максенций, потому что у Максимина не было других известных нам сыновей. Эпитеты «божественный« и «бессмертный«, примененные к ребенку, прямо указывают на то, что Максенций рассматривался как единственный возможный преемник своего отца во время написания этого панегирика Cullhed Mats. Conservator urbis suae. Studies in the politics and propaganda of the emperor Maxentius ? Stocholm, 1994. P.14-15.. Однако в 293 г. Цезарями были выбраны Констанций с Галерием, в обход Максенция как предполагаемой кандидатуры. Не следует отрицать, что сын Максимиана на тот момент был еще очень молод (годом его рождения считается предположительно 278 г. Грант М. Римские императоры: Библиографический справочник правителей Римской империи 31 г. до н.э. - 476 г. н.э./ Перевод с английского М.Гитт. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 1998. С.254.), однако для римских императоров было обычной практикой даровать своим сыновьям титулы даже в юном возрасте.

Можно предположить, что тетрархия Диоклетиана, разделявшая империю на четыре фактически независимые части с практически автономной друг от друга имперской администрацией, не позволяла назначать неопытного человека правителем, поскольку это привело бы к его зависимости от преторианского префекта выделенной области и политической дестабилизации обстановки. Тем не менее, в эпоху принципата права детей императора всегда признавались, если не в теории, то на практике, а потому Максенций вполне мог почувствовать себя обделенным, в соответствии с более ранней традицией Cullhed Mats. Conservator urbis suae. Studies in the politics and propaganda of the emperor Maxentius ? Stocholm, 1994. P.16.. Хотя Максенция возвели в ранг сенатора и пообещали выдать за него дочь Галерия, Валерию Максимиллу, он не получил ни консульства, ни военной должности. После смерти Констанция в 306 г., когда Галерий назначил Севера и Константина августом и цезарем соответственно, Максенций с этим не согласился и поднял в Риме мятеж. Восстание, возглавляемое тремя военными трибунами, один из которых командовал городскими когортами, получило активную поддержку со стороны преторианцев, чью гвардию Север II приказал распустить, и большинства простых жителей, недовольных фискальными реформами Севера. В итоге 28 октября 306 г. Максенция провозгласили императором. Центральная и Южная Италия поддержали Максенция, равно как и Африка, являвшаяся основным поставщиком зерна для столицы.

Из-за малого числа войск, большая часть которых осталась верна Северу II, Максенций действовал с большой осторожностью, стараясь получить признание своих прав от остальных императоров Грант М. Римские императоры: Библиографический справочник правителей Римской империи 31 г. до н.э. - 476 г. н.э./ Перевод с английского М.Гитт. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 1998. С.255.. Эта осторожность стала определяющим фактором его политики, фактологическое подтверждение этого тезиса будет представлено далее.

Август Галерий был против возрождения политически сильной преторианской гвардии, потому отказался признать легитимность правления Максенция, однако две попытки свергнуть режим сына Максимиана, предпринятые сначала Севером, а затем и самим Галерием, окончились неудачей. Максенций, удовлетворенный ролью властителя Италии, не стал преследовать отступающие войска. В 308 г. против Максенция выступил его собственный отец, однако он был схвачен в Риме и разоружен. В том же году, на встрече всех августов и цезарей в Карнунте Максенция объявили врагом народа, что на определенное время подорвало его позиции в Африке, оттуда прекратились поставки зерна и это привело к голоду в Италии. В 311 г. Максенций смог призвать Африку к повиновению, что стало его последней победой. В 312 г. Константин нанес ему серию сокрушительных поражений, а 28 октября у Мульвийского моста произошло решающее сражение в ходе которого армия Максенция была разбита, а сам он утонул в Тибре Грант М. Римские императоры: Библиографический справочник правителей Римской империи 31 г. до н.э. - 476 г. н.э./ Перевод с английского М.Гитт. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 1998. С.257.. Закончив, таким образом, краткий хронологический экскурс, обратимся к анализу доступных источников.

Монеты - главный источник информации о пропаганде Максенция и, соответственно, его политике Cullhed Mats. Conservator urbis suae. Studies in the politics and propaganda of the emperor Maxentius ? Stocholm, 1994. P.46.. Первой внимание исследователей привлекает надпись на реверсе «Conservator urbis suae», Применительно к этому фрагменту я предлагаю следующий перевод: "Хранитель своего города" появившаяся именно во время правления этого императора. Такая надпись может быть найдена на тиражах монет Тицинума, Аквилеи и самого Рима, найдена также одна золотая монета с таким реверсом из Остии RIC VI, Ticinum, p. 293-296, no. 84a, 85, 91, 94-95, 100-110; Aquileia, p.324-326, no. 113-116, 119, 122-126; Rome, p. 367-385, no. 135, 143-144, 166, 187, 199, 204-205, 258-263, 278-280; Ostia, p.400, no. 2. . На его монетах появлялись и изображения других императоров, в частности Константина RIC VI, Rome, p. 293, no. 84a, 85-86; Rome, 367-369. no.139, 141, 164 и далее. и Максимиана RIC VI, Aquileia, p.324-326, no. 118 и далее; Rome, p. 381-385, no. 243, 247, 250, 254. . Девиз был записан во множественном числе RIC VI, Rome, p. 367-369. no. 164 и далее. . Кроме того, об осторожности политики Максенция в этот период свидетельствует тот факт, что он часто именовал себя не августом, но принцепсом. RIC VI, Rome, p. 367-369. no.135, 140, 143-144 и далее. Лозунг «хранитель своего города« свидетельствует об отмечаемой многими исследователями про-городской направленности политики Максенция, что, в целом, не вызывает удивления, поскольку поддержка жителей Рима, фактически возвысивших его до текущего положения, была необходима этому императору. Что касается религиозной политики, необходимо отметить, что монеты Максенция носят преимущественно языческий характер. Наиболее часто встречаются изображения богини Победы RIC VI, Aquileia, p.325, no.113-118A; Ticinum, p.295, no.106-107; Rome, p. 378-385, no.214, 216, 223, 227-232, 272-274. и Марса RIC VI, Rome, p. 368-385, no. 140, 148, 172, 186, 189, 218-219, 266, 268-270., на монетах города Рима можно увидеть изображения римской волчицы с Ромулом и Ремом RIC VI, Aquileia, p.325, no.113-114, Ticinum, p.296, no.110; Rome, p.375, no. 190. , что также подтверждает позиционирование себя Максенцием как протектора города, который процветал под его рукой.

Однако, несмотря на столь ярко выраженную про-языческую политику, именно Максенций стал первым императором, сделавшим поворот в своей политике от гонений на христиан к толерантности по отношению к этой религии. Это подтверждают погребальные надписи, датируемые его правлением, а также надписи-посвящения, использующие сугубо христианскую терминологию.

1) [XXX]VIII / sacroxa/ncto d(omino) n(ostro) / Maxentio / invicto et / clementissi/mo Aug(usto) (AE 1990, 224a ) AE 1990, 0224a. Применительно к этой надписи мы предлагаем следующий перевод: «Святейшему господину нашему Максенцию, непобедимому и милосерднейшему Августу».. Титулатура «domino nostro» в сочетании с эпитетом «sacroxancto» часто использовалась в более позднюю эпоху для обозначения и прославления христианских императоров.

2) Mirabili benignitate / adquae innocentiae com[pari] / M(arcus) Aur(elius) Val. Surule Antonin[ae] / Iulius Iason maritus et Val(erius?) [--- protector] / d(omini) n(ostri) Maxenti Aug(usti) et Val(erius) Antoni[nus filii] (CIL VI, 32946= ILCV 4330) CIL 06, 32946 = ILCV 4330. Применительно к этой надписи мы предлагаем следующий перевод: «С чудесной и равной милостью бескорыстия Марк Аврелий Валериус - Суруле Антонине, Юлий Ясон и Валерий, (протектор) господина нашего Максенция Августа, и Валерий Антонин, сыновья».. Предельно важная надпись, поскольку «protector» - это должность, которой обозначались люди, служившие в гвардии императора. Индикатором христианской веры тех, кто заказывал это надгробие, могут служить слова «benignitate» (очевидно, составители сборника «Древние христианские латинские надписи« (ILCV) причислили эпитафию к категории христианских памятников именно в силу наличия этого слова) и «innocentiae» - по крайней мере, сам набор слов, словарных значений и переводов к термину «benegnitas» подразумевает кротость, милость, щедрость, услужливость, заботу о ближнем, то есть идею, на котором неизменно настаивала именно христианская философия и на который делали ставку все христианские авторы.

Для нас важно, что протектор Валерий, судя по всему, и сам был христианином, и это не помешало ему служить в гвардии императора-язычника, к тому же и нелегитимного. Надпись дает свидетельство, что в армии Максенция активно служили приверженцы христианской религии, и они не воспринимали его как тирана. То есть политика Максенция, подразумевавшая терпимость, а значит увеличение своей популярности в глазах не только язычников, но и среди весьма многочисленных к тому времени христиан, в целом была успешной.

3) --- raptus ab] angelis qui vi/[xit] ann(is) XXII me(n)si(bu)s VIIII / dieb(us) VIII in pace dep(ositus) Idi/bus Dec(embribus) Maxent(io) III co(n)ss(ule) (ILCV 3355) ILCV 3355. Применительно к этой надписи мы предлагаем следующий перевод: «взят ангелами тот, кто жил 22 года 9 месяцев и дней 8, покоится в мире, (поставлено) в иды декабря в третье Консульство Максенция». Еще один совершенно недвусмысленный христианский (и также включенный в сборник «Древние христианские латинские надписи») эпиграфический источник. Упоминание ангелов не оставляет никаких сомнений в вероисповедании человека, заказавшего надгробие, равно как и человека, который упомянут на самом надгробии, вместе с тем, сама по себе надпись дает нам предельно четкую датировку: иды декабря, третий консулат Максенция, то есть 310 г.

На основании этого можно сделать вывод, что образ Максенция как тирана и гонителя христиан является продуктом творчества более поздних, или как минимум не проживавших в Италии, христианских авторов - его образ был результатом активной работы пропаганды императора Константина, которому нужен был враг, победа над которым возвысила бы христианского и милосердного императора. В завершение для сравнения следует, как нам кажется, привести крупную надпись Максимина Дазы, упоминаемого Евсевием и Лактанцием как второго исключительно негативного персонажа их историй:

per otia tandem sibi permissa laetentur; adque illi qui de [illis] caeci[s] [et va]gis ambagibus liberati ad rectam bonamque mentem redierunt plurimum [gra]tulentur, ac sicut ex repentina tempestat[e] servati vel gravi morbo repti iucundiorem deinceps vitae sentiant volu(p)tatem. Hi vero qui in exsecranda superstitione duraverunt longe a civitate ac territorio vestro, ita ut post(u)latis, segregati sint adque summoti, quo iuxta petitionis vestrae praed(i)cabile studium ab omnis inp[iet]atis macula civitas vestra seiuncta, sicut instituit, deorum immortalium ca[erimoni]is debita cum veneratione respondeat. Ut autem sciretis in quantum petitio ves[tra nob]is esset accepta, en, sine ullo decr(e)to ullisque precibus spo(n)ta(n)ea voluntate nos[tro iu]sto benivoloque animo dicationi vestrae permittimus ut qualemcumque [munificentia]m volueretis, pro istius modi vestro religioso proposito petere. [A]c [h]oc [iam agatis ac pos]tuletis, eandem sine ulla recrastinatione scilicet impetraturi quae [in omne aevum v]estrae praestita civitati tam nostram iuxta deos immortales religiosam p[ietatem attes]tetur quam vero condigna praemia vos instituti vestr i a nostra clement[ia consecutos fil]iis ac nepotibus indicet vestris. Bene valet(a)e. Dd. Nn. Constanti[no et Licini]o Augg. II cons. dat. II idus Aprilis {Sar}Sardis Colbassensibus» Применительно у этой надписи мы предлагаем следующий перевод: «пусть они наслаждаются миром, который в конце концов был дарован им. И пусть те, кто был освобожден от этих слепых и нелепых боковых путей, вернутся к правильному и хорошему состоянию ума. И пусть прежде всего они все возрадуются, так как они были спасены от внезапной напасти или были вырваны из тяжелого недуга, пусть они в дальнейшем все больше чувствуют удовольствие от жизни. Те же, кто продолжает участвовать в ужасных культах, пусть будут отделены от вашего города и территории, как вы и просите, и в соответствии с похвальным рвением вашей просьбы пусть они будут удалены, и пусть ваш город, отделенный от малейших проблесков нечестивости, как это было принято ранее, ответит на священные ритуалы бессмертных богов почитанием, которое обязательно для них. Более того, поскольку вы можете знать степень нашей радости от вашей просьбы, смотрите, без всякого указа или молитв с вашей стороны, как в добровольном согласии, следуя нашему правильному и доброжелательному духу, в обмен на ваше религиозное решение подобного рода мы награждаем вашу преданность просьбе любой милостью, какую бы вы ни пожелали. И вы можете сделать и попросить это сейчас, осознавая, что вы получите это без любых задержек, что это будет даровано вашему городу на все времена, и что это может служить доказательством нашего собственного уважения к бессмертным богам, и равным образом это покажет вашим сыновьям и внукам, что вы получили награду, достойную ваших традиций, из нашей милости. Прощайте. Дана 6 апреля во второе консульство Константина и Лициния 312 год, в Сардах людям города Колбасы..

Это латинская версия ? знаменитая версия рескрипта, которым Максимин ответил на петицию против христиан Mitchel St. Maxinimus and the Christians in A.D. 312: A new latin inscription // The Journal of Roman Studies. Vol. 78. 1988. P. 109-110.. Рескрипт был дан после подписания эдикта из Никомедии от 30 апреля 311 г., прекращающего гонения на христиан Евсевий Памфил. Церковная история. 8. 17. 3-10; Лактанций. О смерти гонителей / Перевод с латинского и комментарии В.М. Тюленева - СПб.: Алетейя, 1998. С. 211-213 (34. 1-5). , однако известно, что Максимин этот эдикт признал крайне неохотно, ограничившись устным распоряжением своему префекту претория Сабину Евсевий Памфил. История церкви. 9. 1. 1-7. . Кроме того, имя Максимина не стоит в списке императоров, подписавших этот указ, и Евсевий прямо настаивает на том, что это решение было принято императором сознательно Mitchel St. Maxinimus and the Christians in A.D. 312: A new latin inscription // The Journal of Roman Studies, Vol. 78. 1988. P. 113.. В целом, тон надписи крайне негативен по отношению к христианам, равно как тон христианских нарративных источников негативен по отношению к проводящему гонения императору.

Рескрипт дает нам объективные доказательства того, что Максимин Даза не придерживался политики толерантности до и после давления на него извне, соответственно, претензии к нему от христианских историков вполне обоснованы. Однако у нас нет ни одного доказательства, кроме нарративных источников, о том, что гонения проводил или хотя бы поддерживал император Максенций, более того, приведенные в работе надписи прямо свидетельствуют об обратном. Таким образом, можно сделать уже упоминаемый ранее вывод о том, что негативный образ Максенция как тирана и гонителя связан прежде всего с пропагандой Константина, а не с реальным положением дел в Италии с 306 по 312 гг. Очернение противников Константина можно смело назвать второй стадией начавшейся еще во II веке полемики между христианскими и языческими авторами, с той лишь разницей, что мы не можем назвать ни одного сохранившегося источника в котором можно было бы найти письменные свидетельства пропаганды самого Максенция, кроме нескольких приведенных выше надписей.

Как бы то ни было, безусловно, следует признать, что битва у Мульвийского моста стала поворотным пунктом в истории мировой цивилизации не сама по себе, а по мере развития легенды о «видении Константина», которая окончательно оформилась только к 330 году Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С..203 . В любом случае, вскоре после победы Константин издал знаменитый Миланский эдикт - второй после эдикта Галерия юридический документ, открывающий эру настоящей христианизации Римской империи. В источниках не указываются прямо ни дата создания этого документа, ни ближайшие обстоятельства его издания. Данные источников частью таковы, что даже дают некоторым ученым возможность вообще отрицать факт обнародования особого закона о христианах в Милане Бриллиантов А.И. Император Константин Великий и Миланский эдикт 313 года // Христианское чтение. 1914. № 2. С. 141., однако последующая религиозная политика Константина представляет собой, на наш взгляд, наглядное подтверждение его подлинности. И хотя документ был издан от имени двух августов, Лициния и Коснтантина, последовавшая позже новая гражданская война привела к тому, что все лавры достались именно Константину как победителю. Роль же Лициния, которого Евсевий, кстати, называет инициатором издания документа Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.205., позже была сильно преуменьшена. Особое внимание следует обратить на то, что доминантой всего эдикта является принцип веротерпимости по отношению ко всем религиям, без умаления значимости какой-либо веры. Очевидно, оба августа считали религиозный мир одним из обязательных условий мира гражданского Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.205. , на практике часто оказывающегося очень не прочным.

§3. Последствия «Константиновой революции«. Религиозная полемика на Востоке и на Западе империи

Одной из причин установления союза церкви и государства было обеспечение единства и безопасности последнего с помощью первого. В замыслы Константина определенно входило создать единую государственную церковь, к которой бы принадлежали все христиане правильной веры Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.1. С.212. . Однако еще от II века, когда христианство не было достаточно сильно для того, чтобы бороться с разнообразными течениями внутри себя, оно было насыщено разночтениями, позже названными «ересями», а потому победа Константина и окончательное укрепление позиций христианской религии породили не только новый виток полемики между христианством и медленно погибающим язычеством, но и обострение внутренних споров в самой церкви.

Еще в 316 году был издан первый императорский эдикт против ереси донатистов, Там же. С. 213. и хотя он был благополучно отменен в 321 году, эта история породила несколько тенденций в дальнейшем отношении христианской церкви с государством. Во-первых, это был первый прецедент, когда для разрешения спора стороны сами обратились к императору как к возможному арбитру для разрешения чисто церковных проблем. Во-вторых, тенденция, возникшая в ходе конфликта с донатистами, выявила прямо противоположные настроения церкви, начав оформлять идею независимости церковной организации от государства и послужила основой для будущих идей папизма. В-третьих, для подавления ереси Константин избрал политику силы, что в целом не было новшеством для императорской власти, однако по сути толерантный император оказался таким же гонителем по отношению к донатистам, как его предшественники по отношению ко всему христианству в целом. Это оказалось примером для последующих христианских императоров, стоящих как на стороне еретиков, так и на стороне ортодоксов Там же. С 215..

Второй значительной ересью IV в., вызывавшей самое крупное столкновение внутри церкви со времен возникновения христианской религии, было арианство. Этот спор был прочно связан именно с восточной частью империи и в рамках данного исследования его следует рассмотреть более подробно, для сравнения с образцами западных споров с язычеством. Оставив в стороне начало и развитие данного конфликта, обратимся к тому моменту, когда он достиг своего максимального предела при сыне Константина I, Констанции II. Следует сразу отметить, что его религиозная политика в конечном счете, оказалась не слишком успешной: противоречия внутри христианства обострились до предела, оппозиционные правлению императора элементы собирались под знаменем никейской веры, а насильственные методы насаждения арианства привели к тому, что эта разновидность христианства стала непопулярной и плохо приживалась, особенно на западе империи. Однако именно постоянное вмешательство императора в церковные дела и многочисленные ссылки неугодных епископов породили на востоке империи целую плеяду критикующих такое поведение церковных мыслителей, наиболее ярким из которых следует по праву назвать Афанасия Великого.

Афанасий был епископом Александрии с 328 года и являлся не только наиболее стойким, но и наиболее последовательным борцом за никейский символ веры и против ариан. Его позиция была, пожалуй, самым ярким примером для тех, кто хотел добиться мира в церкви через единомыслие. За свои убеждения Афанасий пять раз изгонялся императорами со своего поста и треть времени своего епископства провел вдали от своей епархии (15 лет из 47-ми). Помимо всего прочего, он не подчинился решениям четырех церковных соборов, с непреклонным упорством игнорировал все отлучения и низложения, раз за разом возвращаясь из ссылок в родную Александрию как епископ, в каком качестве и воспринимался жителями этого города, невзирая на все перипетии Казаков М. М. Христианизация Римской империи в IV в.: дис. докт. ист. наук. (на правах рукописи). М., 2003. Т.2. С.413..