Кризис парадигмы есть вместе с тем и кризис присущих ей «методологических предписаний». Банкротство существую-щих правил-предписаний означает прелюдию к поиску но-вых, стимулирует этот поиск. Результатом этого процесса является научная революция - полное или частичное вытес-нение старой парадигмы новой, несовместимой со старой.

В ходе научной революции происходит такой процесс, как смена «понятийной сетки», через которую ученые рассматри-вали мир. Изменение (притом кардинальное) данной «сетки» вызывает необходимость изменения методологических пра-вил-предписаний. Ученые - особенно мало связанные с предшествующей практикой и традициями - могут видеть, что правила больше не пригодны, и начинают подбирать дру-гую систему правил, которая может заменить предшеству-ющую и которая была бы основана на новой «понятийной сетке». В этих целях ученые, как правило, обращаются за помощью к философии и обсуждению фундаментальных по-ложений, что не было характерным для периода «нормальной науки».

Кун отмечает, что в период научной революции главная задача ученых-профессионалов как раз и состоит в упраздне-нии всех наборов правил, кроме одного - того, который «вы-текает» из новой парадигмы и детерминирован ею. Однако упразднение методологических правил должно быть не их «го-лым отрицанием», а «снятием», с сохранением положительно-го. Для характеристики этого процесса сам Кун использует термин «реконструкция предписаний».

Ст. Тулмин в своей эволюционной эпистемологии рас-сматривал содержание теорий как своеобразную «популя-цию понятий», а общий механизм их развития представил как взаимодействие внутринаучных и вненаучных (соци-альных) факторов, подчеркивая, однако, решающее значение рациональных компонентов. При этом он предлагал рассмат-ривать не только эволюцию научных теорий, но и проблем, целей, понятий, процедур, методов, научных дисциплин и иных концептуальных структур.

Ст. Тулмин сформулировал эволюционистскую програм-му исследования науки, центром которой стала идея истори-ческого формирования и функционирования «стандартов рациональности и понимания, лежащих в основании науч-ных теорий». Рациональность научного знания определяет-ся его соответствием стандартам понимания. Последние из-меняются в ходе эволюции научных теорий, трактуемой Тулмином как непрерывный отбор концептуальных новшеств. Он считал очень важным требование конкретно-историчес-кого подхода к анализу развития науки, «многомерность» (всесторонность) изображения научных процессов с привле-чением данных социологии, социальной психологии, исто-рии науки и других дисциплин.

И. Лакатос уже в ранней своей работе «Доказательства и опровержения» четко заявил о том, что «догматы логическо-го позитивизма гибельны для истории и философии матема-тики». История математики и логика математического откры-тия, т. е. «филогенез и онтогенез математической мысли», не могут быть развиты без критицизма и окончательного отказа от формализма. Последнему (как сути логического позитивиз-ма) Лакатос противопоставляет программу анализа развития содержательной математики, основанную на единстве логики доказательств и опровержений. Этот анализ и есть не что иное, как логическая реконструкция реального исторического про-цесса научного познания. Линия анализа процессов изменения и развития знания продолжается затем философом в серии его статей и монографий, в которых изложена универсальная концепция развития науки, основанная на идее конкурирую-щих научно-исследовательских программ (например, про-граммы Ньютона, Эйнштейна, Бора и др.).

Под научно-исследовательской программой философ по-нимает серию сменяющих друг друга теорий, объединяемых совокупностью фундаментальных идей и методологических принципов. Поэтому объектом философско-методологического анализа оказывается не отдельная гипотеза или теория, а серия сменяющих друг друга во времени теорий, т. е. неко-торый тип развития.

Лакатос рассматривает рост зрелой (развитой) науки как смену ряда непрерывно связанных теорий - притом не от-дельных, а серии (совокупности) теорий, за которыми стоит исследовательская программа. Иначе говоря, сравниваются и оцениваются не просто две теории, а теории и их серии, в последовательности, определяемой реализацией исследователь-ской программы. Согласно Лакатосу, фундаментальной едини-цей оценки должна быть не изолированная теория или совокупность теорий, а «исследовательская программа». Основными этапами в развитии последней, согласно Лакатосу, являются прогресс и регресс, граница этих стадий - «пункт насыще-ния». Новая программа должна объяснить то, что не могла старая. Смена основных научно-исследовательских программ и есть научная революция.

Лакатос называет свой подход историческим методом оценки конкурирующих методологических концепций, огова-ривая при этом, что он никогда не претендовал на то, чтобы дать исчерпывающую теорию развития науки. Предложив «нормативно-историографический» вариант методологии на-учно-исследовательских программ, Лакатос, по его словам, попытался «диалектически развить тот историографический метод критики».

П. Фейерабенд и сходил из того, что существует множество равноправных типов знания, и данное обстоятельство способ-ствует росту знания и развитию личности. Философ солида-рен с теми методологами, которые считают необходимым со-здание такой теории науки, которая будет принимать во вни-мание историю. Это тот путь, по которому нужно следовать, если мы хотим преодолеть схоластичность современной фи-лософии науки.

Фейерабенд делает вывод о том, что нельзя упрощать на-уку и ее историю, делать их бедными и однообразными. На-против, и история науки, и научные идеи и мышление их со-здателей должны быть рассмотрены как нечто диалектичес-кое - сложное, хаотичное, полное ошибок и разнообразия, а не как нечто неизмененное или однолинейный процесс. В этой связи Фейерабенд озабочен тем, чтобы и сама наука и ее история, и ее философия развивались в тесном единстве и взаимодействии, ибо возрастающее их разделение приносит ущерб каждой из этих областей и их единству в целом, а по-тому этому негативному процессу надо положить конец.

Американский философ считает недостаточным абстракт-но-рациональный подход к анализу роста, развития знания. Ограниченность этого подхода он видит в том, что он по сути отрывает науку от того культурно-исторического контекста, в котором она пребывает и развивается. Чисто рациональная теория развития идей, по словам Фейерабенда, сосредоточи-вает внимание главным образом на тщательном изучении «по-нятийных структур», включая логические законы и методоло-гические требования, лежащие в их основе, но не занимается исследованием неидеальных сил, общественных движений, т. е. социокультурных детерминант развития науки. Односторон-ним считает философ социально-экономический анализ пос-ледних, так как этот анализ впадает в другую крайность - вы-являя силы, воздействующие на наши традиции, забывает, ос-тавляет в стороне понятийную структуру последних.

Фейерабенд ратует за построение новой теории развития идей, которая была бы способна сделать понятными все детали этого развития. А для этого она должна быть свободной от ука-занных крайностей и исходить из того, что в развитии науки в одни периоды ведущую роль играет концептуальный фактор, в другие - социальный. Вот почему всегда необходимо дер-жать в поле зрения оба этих фактора и их взаимодействие.

После постпозитивизма развитие эволюционной эпистемологии пошло по двум основным направлениям. Во-первых, по линии так называемой альтернативной модели эволюции (К. Уоддингтон, К. Халквег, К. Хугер и др.) и, во-вторых, по линии синергетического подхода. К. Уоддингтон и его сторонники счи-тали, что их взгляд на эволюцию дает возможность понять, как такие высокоструктурированные системы, как живые организ-мы, или концептуальные системы, могут посредством управ-ляющих воздействий самоорганизовываться и создавать ус-тойчивый динамический порядок. В свете этого становится более убедительной аналогия между биологической и эпистемологической эволюцией, чем модели развития научного зна-ния, опирающиеся на традиционную теорию эволюции.

Синергетический подход сегодня становится все более перспективным и распространенным, во-первых, потому, что идея самоорганизации лежит в основе прогрессивной эволю-ции, которая характеризуется возникновением все более сложных и иерархически организованных систем; во-вторых, она позволяет лучше учитывать воздействие социальной сре-ды на развитие научного познания; в-третьих, такой подход свободен от малообоснованного метода «проб и ошибок» в качестве средства решения научных проблем. (Подробнее о синергетике см. гл.II, часть 6)

В истории науки существует два крайних подхода к ана-лизу динамики, развития научного знания и механизмов это-го развития.

Кумулятивизм (от лат. cumula - увеличение, скопление) считает, что развитие знания происходит путем постепенно-го добавления новых положений к накопленной сумме зна-ний. Такое понимание абсолютизирует количественный мо-мент роста, изменения знания, непрерывность этого процесса и исключает возможность качественных изменений, момент прерывности в развитии науки, научные революции.

Сторонники кумулятивизма представляют развитие науч-ного знания как простое постепенное умножение числа на-копленных фактов и увеличение степени общности устанав-ливаемых на этой основе законов. Так, Г. Спенсер мыслил механизм развития знания по аналогии с биологическим ме-ханизмом наследования благоприобретенных признаков: ис-тины, накопленные опытом ученых предшествующих поколе-ний, становятся достоянием учебников, превращаются в априорные положения, подлежащие заучиванию.

Антикумулятивизм полагает, что в ходе развития познания не существует каких-либо устойчивых (непрерывных) и сохраняю-щихся компонентов. Переход от одного этапа эволюции науки к другому связан лишь с пересмотром фундаментальных идей и методов. История науки изображается представителями антикумулятивизма в виде непрекращающейся борьбы и смены теорий и методов, между которыми нет ни логической, ни даже содер-жательной преемственности.

Объективно процесс развития науки далек от этих край-ностей и представляет собой диалектическое взаимодействие количественных и качественных (скачки) изменений науч-ного знания, единство прерывности и непрерывности в его развитии.

§ 9. Сциентизм и антисциентизм

Культ науки в наше время привел к попыткам провозгла-шения ее как высшей ценности развития человеческой циви-лизации. Сциентизм (от лат. scenta - «знание, наука»), пред-ставив науку культурно-мировоззренческим образцом, в гла-зах своих сторонников предстал как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновременно со сциентизмом возникла его ан-титеза - антисциентизм, провозглашавшая прямо проти-воположные установки. Он весьма пессимистически относил-ся к возможностям науки и исходил из негативных последствий НТР, требовал ограничения экспансии науки и возврата к тра-диционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две ост-ро конфликтующие ориентации в современном мире. К сто-ронникам сциентизма относятся все те, кто приветствует до-стижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в без-граничные возможности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существо-вания. Наука оказывается высшей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и оптимизмом приветствуют все новые и новые свидетельства технического подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия научно-технической революции, их пессимистические на-строения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на на-уку надежд в решении экономических и социально-полити-ческих проблем.

Сциентизм и антисциентизм возникли практически одно-временно и провозглашают диаметрально противоположные установки. Определить, кто является сторонником сциентиз-ма, а кто антисциентист, нетрудно. Аргументы тех и других легко декодируются, имея разновекторную направленность:

Сциентисты приветствуют достижения науки. Антисциентиты испытывают предубежденность против научных инноваций.

Сциентисты провозглашают знание как наивысшую культурную ценность. Антисциентисты не устают под-черкивать критическое отношение к науке.

Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, при-влекают свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, обрывая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлин-но гуманных ценностей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной си-лой общества, производит общественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности. Очень выигрышны аргументы антисциентистов, когда они подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее до-стижения. Следовательно, она не способна сделать свои успе-хи благодеянием для всех людей, для всего человечества.

Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жизни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Только благодаря науке жизнь может стать орга-низованной, управляемой и успешной. Антисциентис-ты считают, что понятие «научное знание» не тожде-ственно понятию «истинное знание».

Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие ос-трые проблемы, связанные с негативными последстви-ями всеобщей технократизации. Антисциентисты при бегают к предельной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.

Однако указанные позиции выступают как две крайности и отображают сложные процессы современности с явной од-носторонностью.

Ориентации сциентизма и антисциентизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного со-знания независимо от того, используется ли соответствующая им терминология и называют ли подобные умонастроения латинским термином или нет. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области пра-ва и политики, воспитания и образования. Иногда эти ори-ентации носят откровенный и открытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического син-теза, острые проблемы в области здравоохранения и эколо-гии заставляют говорить о необходимости социального кон-троля за применением научных достижений. Однако повыше-ние стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляют очки в пользу сциентизма.

Экзистенциалисты во всеуслышание заявляют об ограниченности идеи гносеологической исключительности науки. В ча-стности, Серен Кьеркегор противопоставляет науку как не-подлинную экзистенцию вере как подлинной экзистенции и, совершенно обесценивая науку, засыпает ее каверзными воп-росами. Какие открытия сделала наука в области этики? И меняется ли поведение людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? Изобре-тения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необходимую человеку духовность. Даже когда мир будет объят пламенем и разлагаться на элементы, дух ос-танется при своем, с призывами веры.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сфе-ры человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной че-ловеческого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых от-ношений. Возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимости постоянного удов-летворения все возрастающих вещистских потребностей. Адепты сциентизма исказили жизнь духа, отказывая ему в аутентичности. Делая из науки капитал, они коммерциализировали науку, представили ее заменителем морали. Только наивные и неосторожные цепляются за науку как за безликого спасителя.

Яркий антисциентист Г. Маркузе выразил свое негодова-ние против сциентизма в концепции «одномерного человека», в которой показал, что подавление природного, а затем и ин-дивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, свидетельствуют о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специа-лист (homo faber), который крайне перегружен, заорганизован и не принадлежит себе, - это не только представитель техни-ческих профессий. В подобном положении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нормативности и долженствования.

Бертран Рассел, ставший в 1950 г. лауреатом Нобелевской премии по литературе, в поздний период своей деятельности склонился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок цивилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов.

Майкл Полани - автор концепции личностного зна-ния - подчеркивал, что «современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и при-нуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, не-адекватных терминов».

Крайний антисциентизм приводит к требованиям ограни-чить и затормозить развитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей посто-янно растущего населения в элементарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности закладываются проекты будуще-го развития человечества.

Дилемма сциентизм - антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненны-ми явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача со-временного интеллектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы «одновременно защищать науки и противостоять сциентизму».

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически перетекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легкостью можно получить и в сугубо науч-ной (сциентистской) проблематике, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажающей нескончае-мые споры и несовершенство науки.

XX век так и не предложил убедительного ответа в реше-нии дилеммы сциентизма и антисциентизма. Человечество, задыхаясь в тисках рационализма, с трудом отыскивая духов-ное спасение в многочисленных психотерапевтических и ме-диативных практиках, делает основную ставку на науку. И, как доктор Фаустус, продав душу дьяволу, связывает именно с ней, а не с духовным и нравственным ростом, прогрессив-ное развитие цивилизации.

ГЛАВА 2. ФИЛОСОФИЯ НАУКИ

§ 1. Соотношение философии и науки

Совершенно очевидно, что никакая сфера человеческого духа, и философия в том числе, не может вобрать в себя всю совокупность специально-научных знаний о мироздании Философия не может быть наукой всех наук, т. е. стоять над частными дисциплинами, равно как она не может быть од-ной из частных наук в ряду прочих. Многолетний спор фи-лософии и науки о том, в чем больше нуждается общество - в философии или науке - и какова их действительная взаи-мосвязь, породил множество точек зрения, обилие возмож-ных трактовок и интерпретаций этой проблемы. Остановим-ся на основных тезисах, раскрывающих суть соотношения философии и науки:

Специальные науки служат отдельным конкретным по-требностям общества: технике, экономике, искусству врачевания, искусству обучения, законодательству и др. Они изучают свой специфический срез действительности, свой фрагмент бытия. Частные науки ограничиваются отдельными частями мира. Согласно Гегелю, научное мышление погружено в конечный материал и ограничено рассудочным постижением конечного. Философию же интересует мир в целом. Она не может примириться с частностью, ибо устремлена к целостному постижению универсума. Философия задумывается о мировом целом, о всеохватывающем единстве всего сущего, она ищет ответ на вопрос «Что есть сущее, поскольку оно есть?» В этом смысле справедливо определение филосо-фии как науки «о первоначалах и первопричинах».

Частные науки обращены к явлениям и процессам ре-альности; существующим объективно, независимо ни от человека, ни от человечества. Их не интересует ценнос-тная шкала человеческих смыслов, они безоценочны. Свои выводы наука формулирует в теориях, законах и формулах, вынося за скобки личностное, эмоциональ-ное отношение ученого к изучаемым явлениям и тем социальным последствиям, к которым может привести то или иное открытие. Фигура ученого, строй его мыс-лей и темперамент, характер исповеданий и жизненных предпочтений также не вызывают особого интереса. За-кон тяготения, квадратные уравнения, система элемен-тов Менделеева, законы термодинамики объективны. Их действие реально и не зависит от мнений, настрое-ний и личности ученого. Однако для современников на-уки важны ценностно-целевые аспекты. Мир в глазах философа - не просто статичный пласт ре-альности, но живое динамичное целое. Это многообразие взаимодействий, в котором переплетены причина и след-ствие, цикличность и спонтанность, упорядоченность и де-струкция, силы добра и зла, гармонии и хаоса. Философству-ющий разум должен определить свое отношение к миру. По-этому основной вопрос философии и формулируется как вопрос об отношении мышления к бытию (человека к миру, сознания к материи).

Представители отдельных наук исходят из определен-ных представлений, которые принимаются как нечто данное, не требующее обоснования. Ни один из узких специалистов в процессе непосредственной научной де-ятельности не задается вопросом, как возникла его дис-циплина и как она возможна, в чем ее собственная специ-фика, методы и отличие от прочих. Если эти проблемы затрагиваются, естествоиспытатель вступает в сферу философских вопросов естествознания Философия же в первую очередь стремится выяснить исходные предпо-сылки всякого знания, в том числе и собственно фило-софского. Она направлена на выявление таких достовер-ных основ, которые могли бы служить точкой отсчета и критерием для понимания и оценки всего остального (отличия истины от мнения, эмпирии от теории, свобо-ды от произвола, насилия от власти). Предельные, по-граничные вопросы, которыми отдельная познаватель-ная область либо начинается, либо заканчивается, - излюбленная тема философских размышлений.

Наука занимает свое достойное место как сфера челове-ческой деятельности, главнейшей функцией которой является выработка и систематизация объективных зна-ний о действительности. Она есть одна из форм обще-ственного сознания, направленная на предметное по-стижение мира, предполагающая получение нового зна-ния. Цель науки всегда была связана с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действительности на основе открываемых ею законов. Система наук условно делится на естественные, обще-ственные и технические. Считается, что объем научной деятельности, рост научной информации, открытий, числа научных работников удваивается в среднем при-мерно каждые 5-10 лет. А в развитии науки чередуются нормальные и революционные периоды, так называе-мые научные революции, которые приводят к измене-нию ее структуры, принципов познания, категорий, ме-тодов и форм организации.

Философия основывается на теоретико-рефлексивном и духовно-практическом отношении субъекта к объекту. Она оказывает активное воздействие на социальное бытие посред-ством формирования новых идеалов, норм и культурных цен-ностей. К ее основным исторически сложившимся разделам относятся онтология, гносеология, логика, диалектика, этика, эстетика. К ним можно добавить и такие разделы, как фи-лософская антропология, аксиология, теория культуры, социальная философия, история философии, философия религии, методология, философия науки и пр. Главные тенденции раз-вития философии связаны с осмыслением таких проблем, как мир и место в нем человека, судьбы современной цивилиза-ции, единство и многообразие культур, природа человеческо-го познания, бытие и язык.

Философия стремится найти предельные основания и регулятивы всякого сознательного отношения к дей-ствительности. Поэтому философское знание выступа-ет не в виде логически упорядоченной схемы, а прини-мает вид развернутого обсуждения, детального форму-лирования всех трудностей анализа, критического сопоставления и оценки возможных путей решения по-ставленной проблемы. Отсюда известная сентенция: в философии важен не только достигнутый результат, но и путь к этому результату. Ибо путь (метод) и является специфическим способом обоснования результата.

Когда И. Ньютон восклицал: «Физика, бойся метафизи-ки!» (философии), он протестовал в том числе и против того, что в философии невозможно найти лишь один единственный удовлетворяющий опыт на поставленный вопрос. И если на-ука реализует достаточно строгую форму организованности, то философия не может похвастаться подобной однозначно-стью. Она всякий раз сталкивается с выстраиванием множе-ства вариантов обоснований и опровержений. В ней нет таких истин, которые не вызывали бы возражений. Знаменитое из-речение: «Подвергай все сомнению!» - вот кредо философ-ствующего разума.

В науке по традиции принимается кумулятивное движе-ние вперед, т. е. движение на основе накопления уже полученных результатов (ведь не будет же ученый зано-во открывать законы классической механики или термо-динамики). Здесь уместен образ копилки, в которой, словно монетки, скапливаются крупицы истинных зна-ний. Философия, напротив, не может довольствоваться заимствованием уже полученных результатов. Нельзя, скажем, удовлетвориться ответом на вопрос о смысле жизни, предложенным средневековыми мыслителями. Каждая эпоха будет по-своему вновь и вновь ставить и решать этот вопрос. Развитие философии не укладыва-ется в рамки смены концепций, теорий и парадигм. Специфика философии проявляется в том, что она при-меняет свой особый метод рефлексии, метод оборачива-ния на себя. Это как бы челночное движение, предпола-гающее возвращение к исходным предпосылкам и обога-щение новым содержанием. Для философии характерна переформулировка основных проблем на протяжении всей истории человеческой мысли. Условно это ее свой-ство может быть обозначено как обратимость или ре-флексивность философии.

Наука опирается на факты, их экспериментальную проверку. Философия отстоит от сферы повседневно-сти и уносится в мир интеллигибельных сущностей. Intelligibilis - умопостигаемый, обозначает существова-ние объектов, постигаемых только умом и недоступных чувственному познанию. Вопросы «Что есть красота, истина, добро, справедливость* выходят за рамки эмпи-рических обобщений. Красота не есть тот или иной пре-красный кувшин, цветок, кристалл или самая прекрас-ная из девушек. Философское понимание красоты ори-ентировано на постижение этого явления с точки зрения всеобщего. Оно как бы выходит за пределы эмпиричес-кой данности, преодолевает их и, выражаясь ее собственным языком, трансцендирует к сущностному опре-делению.

Популярно разъясняя специфику философии, британский логик, философ и социолог Бертран Рассел утверждал, что философия «является чем-то промежуточным между теологи-ей и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения»'. Философия, по его мнению, как бы Ничейная Земля между наукой и теоло-гией, открытая, однако, для атак с обеих сторон. На многие философские вопросы: «Что есть мудрость, добро и красота, в чем смысл жизни?» нельзя найти ответ в научной лаборато-рии. Не устраивают версии богословов со ссылкой на акт тво-рения и авторитет Священного писания. Такие вопросы, не-разрешимые с точки зрения науки и теологии, оказываются уделом философии.

Весьма очевидны различия в понятийном аппарате. Язык философии существенно отличается как от языка науки с его четкой фиксацией термина и предмета, так и от языка поэтического, в котором реальность лишь об-разно намечается, а также от языка обыденного, где предметность обозначается в рамках утилитарных по-требностей. Философия, предполагая разговор о мире с точки зрения всеобщего, нуждается в таких языковых средствах, в таких универсальных понятиях, которые бы смогли отразить безмерность и бесконечность мирозда-ния. Поэтому она создает свой собственный язык - язык категорий, предельно широких понятий, обладающих статусом всеобщности и необходимости. Они настолько широки, что не могут мыслиться составляющими других, более широких понятий. Причина и следствие, необходимость и случайность, возможность и действительность и т. д. - примеры философских категорий.

Если конкретно-научные дисциплины могут развивать-ся, не учитывая опыт других форм общественного созна-ния (физика, например, может благополучно прогресси-ровать без учета опыта истории искусства, а химия - не-взирая на распространение религии, математика может выдвигать свои теории без учета норм нравственности, а биология не оглядываться на императивы правоведе-ния), то в философии все обстоит иначе. И хотя она не может быть сведена (редуцирована) ни к науке, ни к любой другой форме духовной деятельности, в качестве эмпирической базы и исходного пункта обобщенных представлений о мире в целом в ней принимается сово-купный опыт духовного развития человечества, всех форм общественного сознания: науки, искусства, рели-гии, права и др.

Философия - не наука, однако в ней господствуют понятийность, ориентация на объективность, идея причинности и стремление к обнаружению наиболее общих, часто повторя-ющихся связей и отношений, т. е. закономерностей. Филосо-фия - не искусство, хотя в ней образ - признанная гносео-логическая категория, достойное место занимает чувственное познание, используются метафора и интуиция. Философия - не религия, хотя уносится в мир интеллигибельных сущнос-тей, трансцендирует и часто имеет дело с чувственно-сверх-чувственным материалом.

В науке ценностно-человеческий аспект отнесен на вто-рой план. Познание носит объективно безличностный характер. Ни личность ученого, ни его чувства, эмоции, мотивационная сфера деятельности науку, как правило, не интересуют. Творец в свою очередь не несет ответ-ственности за последствия своих открытий. В филосо-фии наряду с теоретико-познавательным аспектом осо-бую значимость приобретают ценностью ориентации.

Согласно тезису античного автора Протагора, «человек есть мера всех вещей», философия и по сей день выдви-гает свои обоснования в ценностной шкале человечес-ких смыслов. Она пристально интересуется судьбой на-учных открытий и теми социальными последствиями, к которым они могут привести, утверждая в качестве абсолютной ценности человеческую жизнь. Здесь лич-ность творца, мыслителя и ученого не может быть безраз-лична в исследовательском процессе. В философском творчестве всегда происходит углубление человека в са-мого себя. Мыслитель стремится к более точному и адекватному определению своего места в мире. Это со-здает все новые и новые оттенки миросозерцания. По-этому в философии каждая система авторизована, и при освоении философских знаний достаточно значимой оказывается роль персоналий. Философия - это такой род интеллектуальной деятельности, который требует постоянного общения с великими умами прошлого и со-временности: Платоном, Аристотелем, Августином, Кан-том, Тегелем, Хайдеггером, Соловьевым, Бердяевым и др.

В философии важен и ярко выражен национальный эле-мент. Есть русская философия, немецкая философия, английская, французская и, наконец, греческая филосо-фия. Однако нет ни русской, ни немецкой химии, физи-ки, математики.

В многочисленных учебниках и учебных пособиях по диалектическому материализму, которыми так богата наша отечественная философская школа, философию определяли именно как науку о наиболее общих законах природы, общества и мышления. Причем законы мысли-лись как имеющие универсальный и всеобщий характер. Конкретизировались они с указанием на закон един-ства и борьбы противоположностей, взаимоперехода качественных и количественных изменений, закон от-рицания отрицания. Однако смущало то обстоятель-ство, что эта наука о наиболее общих законах в свое время ожесточенно боролась с генетикой, кибернети-кой, теорией относительности, наделяла их бранными эпитетами. По отношению к кибернетике было сказа-но, что она «продажная девка капитализма», а по отно-шению к микрофизике, что она свихнулась в идеализм, наделив электрон свободой волей. В таком контексте философию скорее можно было принять не за мать всех наук, а за злую мачеху.

Философия должна решительно отказаться от претензий на роль «науки наук». Научное мировоззре-ние не нуждается больше ни в какой философии, сто-ящей над прочими науками. Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить свое место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, ка-кая-либо особая наука об этой всеобщей связи стано-вится излишней. И тогда из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет еще учение о мышлении и его законах - формальная логика и диа-лектика. Все остальное входит в положительную науку о природе и истории.

Но если поднимать вопрос, насколько правомерно пред-ставление о философии как о науке (даже при оговорке, что это особая наука, наиболее общая, интересующаяся всем миром в целом, а не частная, рассматривающая какой-либо фрагмент действительности), необходимо выявление критериев научности. В их число включались: повторяемость в наблюдении; интерсубъективность зна-ния (его всеобщность и независимость от личности ученого); воспроизводимость опыта. Все перечисленные ха-рактеристики вряд ли приемлемы для философии с ее обилием авторизованных концепций и стремлением к самовыражению в поиске всеобщего. В науке же господ-ствует представление, что если разные ученые, исследу-ющие одну и ту же проблему одинаковыми методами, по-лучают идентичный результат, то он считается научным и принимается научным сообществом. Наука, претендую-щая на отражение мира в понятийной форме и с точки зрения закономерности, рассматривается как высший этап развития человеческого познания, свободный от предрассудков метод постижения истины, совокупность эмпирически достоверного и логически организованно-го знания.

Вместе с тем исторические параллели философии и на-уки достаточно очевидны. Философия и наука как «зве-нья единой цепи» в направленности человеческого ин-теллекта к постижению основ бытия, в сфере натурфи-лософии, космологии, онтологии не отличались друг от друга.

В отличие от веры, которая есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъек-тивной значимости, научное знание обладает объективностью и универсальностью и претендует на общезначимость. Научное знание как форма сознательного поиска и познания истины многообразно: оно и фундаменталь-ное и прикладное, и экспериментальное, и теоретичес-кое. Однако все научные знания должны отвечать опре-деленным стандартам. Во всем реальном массиве зако-нов, теорий и концепций действует закон достаточного основания. Согласно ему ни одно положение не может считаться истинным, если оно не имеет достаточного основания. Этот закон является логическим критерием отличения знания от незнания. Другим критерием выступа-ет предметно-практическая деятельность, которая пере-водит спор об истине в практическую плоскость.

Наука видит реальность как совокупность причинно обусловленных естественных событий и процессов, охватываемых закономерностью. Это не поле дей-ствия одухотворенных сил, претворяющих в действи-тельность свою волю и желание, и в силу этого непред-сказуемых. Наука ратует за естественный порядок, ко-торый может быть выражен законами естествознания и математики.

Отвечает ли подобным критериям научности философия? Можно ли предположить, что философы различных направ-лений будут слово в слово повторять положения одной и той же теории, приходить к идентичным выводам и добиваться воспроизводимости суждений? Вряд ли. Философские теории нельзя проверить при помощи опыта или эксперимента, они исключительно зависимы от личности мыслителя, каждая философская система авторизована.

Сам статус научности, который многие века оспаривала философия, предполагает ряд необходимых признаков. Помимо отмеченного выше, критериями отнесения той или иной области человеческого освоения мира к сфе-ре науки считаются:

- определение предмета исследования;

- выработка понятийного и категориального аппарата, этому предмету соответствующего;

- установление фундаментальных законов, присущих дан-ному предмету;

-открытие принципов или создание теории, позволяю-щей объяснить множество фактов.

Исходя из указанных критериев может ли быть философия причислена к ордену наук? Предмет ее - «всеобщее в систе-ме человек - мир», т. е. обоснование факта самой закономерности бытия. Вспоминая аристотелевскую постановку данной проблемы, следует заметить, что Аристотель прямо утверждал, что есть некоторая наука, которая рассматривает сущее как таковое и то, что ему присуще само по себе Предметом ее ис-следования являются начала и причины всего сущего, и «ни одна из других наук не исследует общую природу сущего как такового» Мы не будем вслед за Аристотелем объявлять фи-лософию «божественной наукой» и заметим, что те законо-мерности сущего, которые пытается усмотреть и вычленить философия, не имеют жестко детерминистического характе-ра, на манер лапласовского детерминизма. Современная фи-лософия видит в сущем его стихийно-спонтанное становле-ние, которое может охватываться вероятностным и статисти-ческим знанием.

Если проводить соотношение философии и науки, имея в виду структурные параметры, в частности то, что на-ука включает в свою структур субъект, объект, средства познания и прогнозируемые результаты, то справедли-вости ради следует отметить: такая структурность не чужда и философии. Правда, она обогащает данную структурность возможностью выхода за пределы част-ных проблем, ее субъект одарен возможностью устрем-ляться в сферы трансцендентного Средства, представ-ленные категориальным аппаратом философии, отвеча-ют самым высоким требованиям, так как обладают статусом всеобщности и необходимости. Результат включает в себя рефлексию не только по поводу дости-жения отдельной, частной проблемы, но одновременно и по поводу его значимости для общества, ценности для человечества.

Разделение науки и философии частенько проводится со ссылкой на то, что наука обладает непосредственной прак-тической значимостью, а философия нет. На основании открытий и достижений науки можно построить техничес-кие сооружения, рассуждения философии не имеют прак-тического значения, бесполезны, а иногда и просто вред-ны. Любопытны в связи с этим возражения знаменитого философа науки Ф. Франка, который был уверен, что фи-лософия тоже служит практической цели. В то время как наука дает методы изобретения физических и химических приспособлений, философия дает методы, с помощью ко-торых можно направлять поведение людей. Таким обра-зом, она достигает своей практической цели даже еще бо-лее прямым путем, чем собственно наука. Многие мыслители объясняли эту парадоксальную ситуа-цию тем, что философия требовала близкого соответствия между всеобщими принципами и опытом здравого смысла. Наука же, чем больше углублялась в теоретическую область, тем более удаленными от обыденного понимания станови-лись формулировки ее общих принципов. (Вспомним дефи-ниции законов классической механики, или основоположе-ния коперниканской гелиоцентрической системы, второе на-чало термодинамики). Считается, что успех в науке в большей степени зависит от удачной замены мира здравого смысла миром абстрактных символов, и что для ученого чрезвычай-но важно отказаться от обыденного языка и уметь пользовать-ся языком абстрактных символов, увязывая их в единую сис-тему. Таким образом, философия, несмотря на свою якобы пугающую трансцендентность, тем не менее оказывалась бли-же к обыденному здравому смыслу, чем наука.

Стремление к демаркации (разделению) науки и филосо-фии вызвано желанием освободить науку от экзистенциальных предпосылок, идеологических наслоений и иррациональных мифообразований, квазинаучных яв-лений. Вместе с тем уязвимым пунктом одного из кри-териев науки - опытной проверки (верификации) - является ее несамодостаточность. Это означает, что мо-гут быть встречены такие факты, которые не подтверж-дают данную теорию. Опытное знание не может приве-сти к полной уверенности, что теория истинна, ведь до-статочно одного факта, противоречащего теории, чтобы стало возможным ее опровержение, фальсификация. Традиционный пример: биологи были уверены, что все лебеди белые, пока в Австралии не обнаружили черных лебедей. Принимая во внимание эти обстоятельства, бри-танский философ и социолог Карл Поппер предложил в качестве критерия научности принципиальную опровержимость теории, ее фальсификацию. Иначе говоря, в отличие от научных теорий, в принципе фальсифициру-емых, ненаучные построения, и в частности философия, неопровержимы. Их не может опровергнуть какой-либо факт, ибо они по большей части с фактами дела не име-ют.

В ответ на потребность осмыслить статус и социокультурные функции науки в условиях НТР во второй поло-вине XX в. возникла новая молодая дисциплина - философия науки. Однако образ науки всегда приковывал к себе внимание философов и методологов. Воссоздавая его, философия веком раньше оформилась в специаль-ное направление, получившее название «философия на-уки». У ее истоков как направления современной фило-софии стоят имена О. Конта, Дж. С. Милля, Г Спенсе-ра, Дж. Гершеля.

Философия и наука совпадают и отождествляются в пре-делах позитивизма при условии, что философия отказыва-ется от имиджа метафизики (с ее стремлением к смысло-жизненным проблемам) и остается только поглощенной контекстом физики - науки о природе. Подобная постановка проблемы, как и само возникновение позитивизма, не являлась беспочвенной. Быстрые успехи в самых различных областях знания: математики, химии, биологии и, конечно же, физики - делали науку все более и более популярной, приковывающей к себе всеобщее внимание. Научные методы завладевали умами людей, престиж ученых повышался, наука превращалась в социальный институт, отстаивая свою автономию и специфические принципы научного исследования. О самой философии пытались говорить как об определенной системе, и только в этом качестве она пользовалась успехом.

Взаимоотношения философии и науки являются острой проблемой для современных философов. Так, Ричард Рорти утверждает, что постепенное отделение филосо-фии от науки стало возможным благодаря представле-нию, согласно которому «сердцем* философии служит «теория познания, теория, отличная от наук, потому что она была их основанием» Рорти Р. Философия и зеркало природы. - Новосибирск, 1997. С. 97.. Такая точка зрения подкреп-ляется ссылкой на историко-философскую традицию. Поставленный Кантом вопрос, как возможно наше по-знание, стал программой для всего последующего раци-онализма - доминирующего мироощущения европей-ской философии.

Ретроспективно просматриваются следующие корреляции взаимоотношений философии и науки:

- наука отпочковалась от философии;

-философия, стремясь сохранить за собой функции «три-бунала» чистого разума, сделала центральной теоретико-познавательную и методологическую проблематику, проработав ее во всех направлениях;

-современная философия мыслится как вышедшая из эпистемологии.

Наука не содержит внутри себя критериев социальной значимости своих результатов. А это означает, что ее до-стижения могут применяться как во благо, так и во вред человечеству. Получается, что размышлениями по пово-ду негативных последствий применения достижений на-уки обременена не сама наука, а философия. Именно она должна сделать предметом своего анализа рассмот-рение науки как совокупного целого в ее антропологи-ческом измерении, нести ответственность за науку перед человечеством. Выходит, что достижения науки не могут функционировать в обществе спонтанно и бесконтроль-но. Функции контроля, упирающиеся в необходимость предотвращения негативных последствий наисовремен-нейших научных и технологических разработок, связан-ных с угрозой существования самого рода Homo sapiens, вынесены вовне, за пределы корпуса науки. Однако осу-ществление их находится не только во власти филосо-фии. Необходима поддержка институтов государства, права, идеологии, общественного мнения. Положитель-ная задача философии состоит в том, чтобы, выполняя функции арбитра, оценивающего совокупность резуль-татов научных исследований в их гуманистической пер-спективе, двигаться согласно логике развития научных исследований, доходя до исходных рубежей. То есть до той точки, где возникает сам тип подобных этико-мировоззренческих проблем.

Философы науки уверены, что коренные изменения в на-уке всегда сопровождались более интенсивным углубле-нием в ее философские основания, и всякий, кто хочет добиться удовлетворительного понимания современной науки, должен хорошо освоиться с философской мыслью. И хотя философия исключает из своего рассмотрения специальные и частные проблемы наук, за ней стоит весь опыт духовного познания человечества. Она осмыслива-ет те стороны личного и общественного мироощущения, те отдельные типы опыта жизнедеятельности людей, ко-торые не представляют специального интереса для част-ных наук. Однако в отличие от отдельных наук, которые иерархизированы и автономно разведены по своим пред-метным областям, философия имеет грани пересечения с каждой из них. Это фиксируется сертифицированной областью, которая получила название «философские воп-росы естествознания», чем подчеркивается огромное и непреходящее значение использования достижений есте-ственных наук для философии. По сути своей она не мо-жет не замечать фундаментальных научных открытий, а напротив, должна реагировать на них с готовностью осу-ществить подвижку во всем корпусе философского знания. Ибо с каждым новым открытием в естествознании и гуманитарных науках философия меняет свою форму. Следовательно, рефлексируя по поводу развития науки, она одновременно проводит и саморефлексию, т е она сочетает рефлексию над наукой с саморефлексией. Философией о науке принято говорить как об области, в которой ес-тественные и технические познания неразрывно слиты в своей совокупности и способствуют пониманию фун-даментальных физических констант Вселенной двойственная задача науки: устремленность к самоидентифи-кации научного образа мира, самосогласованности на-учных выводов, а также направленность на познание нового и неизвестного - стала особенно ясной, когда произошел разрыв между наукой и философией. Тогда обнаружилась невозможность ее достижения посред-ством какой-либо одной системы мышления. Многие считали и считают, что наука может дать только техни-ческое познание, что она имеет техническую ценность. Для настоящего глубинного понимания Вселенной не-обходима философия, которая объясняет важность открытых наукой законов и принципов, но вместе с тем не дает точного практического знания Это и есть стан-артный способ истолкования пути, на котором наука и философия разошлись. Нет, однако, никакого сомне-ния в том, что взаимосвязь и взаимозависимость фило-софии и науки обоюдная и органичная Раздел филосо-фии, имеющий название «Современная научная карти-на мира и ее эволюция», есть секущая плоскость, разделяющая и одновременно со-единяющая философию и науку Образно выражаясь, современная философия «питается» достижениями конкретных наук.

Тезис, фиксирующий взаимные токи и влияния и науки философии, когда развитие последней стимулируется развитием частных наук, а интеллектуальные инновации философского постижения мироздания служат строи-тельными лесами эпохальных научных открытий, обо-сновывается с учетом следующих обстоятельств. Фило-софия выступает формой теоретического освоения дей-ствительности, которая опирается на категориальный аппарат, вобравший в себя всю историю человеческого мышления. В той своей части, которая называется «ме-тодология», современная философия предлагает допол-нения в осмыслении аппарата конкретных наук, а так-же ставит и решает проблему теоретических оснований науки и конкурирующих моделей роста научного зна-ния. Исследователи выделяют специфически эвристи-ческую функцию философии, которую она выполняет по отношению к научному познанию и которая наибо-лее заметна при выдвижении принципиально новых на-учных теорий. Именно философские исследования фор-мируют самосознание науки, развивают присущее ей понимание своих возможностей и перспектив, задают ориентиры ее последующего развития

§ 2. Предметная сфера философии науки

Создавая образ философии науки, следует четко опреде-лить, о чем идет речь' о философии науки как направления за-падной и отечественной философии или же о философии на-уки как о философской дисциплине наряду с философией ис-тории, логикой, методологией, культурологией, исследующих свой срез рефлексивного отношения мышления к бытию, в данном случае к бытию науки Философия науки как направ-ление современной философии представлена множеством оригинальных концепций, предлагающих ту или иную модель развития науки и эпистемологии. Она сосредоточена на выяв-лении роли и значимости науки, характеристик когнитивной, теоретической деятельности

Философия науки как дисциплина возникла в ответ на по-требность осмыслить социокультурные функции науки в ус-ловиях НТР. Это молодая дисциплина, которая заявила о себе лишь во второй половине XX в., в то время как направление, имеющее название «философия науки», возникло столетием раньше. «Предметом философии науки являются общие зако-номерности и тенденции научного познания как особой дея-тельности по производству научных знаний, взятых в их ис-торическом развитии и рассматриваемых в исторически изме-няющемся социокультурном контексте» Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники М., 1996 С. 9..