Для сложной системы может быть выделено несколько «уровней вложенности» подсистем. Определение границ между различными подсистемами производится таким же образом, как и определение границ между системой и внешней средой.

Целенаправленность функционирования - любая корректно выделенная система имеет единую целевую функцию. Все элементы, включенные в систему и связи между ними тем или иным образом участвуют в достижении цели функционирования системы.

Вероятностный характер состояния и поведения - в реальных условиях на состояние и поведение системы оказывает влияние огромное число факторов. О существовании части этих факторов исследователь системы не знает, другие же факторы не может учитывать в силу неприспособленности или ограниченной точности имеющихся средств измерения. Влияние таких факторов проявляется в принципиальной неопределенности состояния и поведения системы104.

Структура потоков - наличие между элементами системы материальных, энергетических и информационных потоков различных направлений. Взаимодействие между элементами системы и отдельными подсистемами проявляется в существовании устойчивых связей, «потоков», посредством которых происходит обмен энергией (электрические системы; технические системы), информацией (социальные системы; организационные системы; программные системы). Система связей, «потоков» между элементами и подсистемами и определяет структуру системы.

К числу свойств сложных систем относят также способность к самоорганизации, т. е. способность на основе информации о внешней среде изменять свою структуру или значения параметров таким образом, чтобы в наибольшей степени соответствовать своему целевому назначению. Свойство самоорганизации присуще, главным образом, открытым системам, имеющим сложную структуру, например, организационным, социальным, экологическим, биологическим системам105.

На электоральные процессы внутри отдельных стран значительно воздействует внешний фактор - целая совокупность экономических, электоральных, военно-стратегических и других реалий международного характера. Поэтому можно сказать, что электоральные процессы бывают двух видов: «внешнеэлекторальные» и «внутриэлекторальные».

В плоскости системных качеств организации электоральной власти они различаются на два вида - демократические, где сочетаются различные формы прямого и представительного народовластия; и недемократические, внутреннее разнообразие которых определяется нахождением у власти теократических или военных группировок, авторитарных лидеров или монархов, партий того или иного типа106.

С точки зрения публичности осуществления субъектами электорального процесса своих функций можно выделить следующие107:

- открытый электоральный процесс, в котором электоральные интересы групп и граждан систематически выявляются в электоральных предпочтениях, программах партий и движений и т. д.;

- скрытый (теневой) электоральный процесс, который базируется на публично неоформленных электоральных институтах и центрах власти.

В целом же сущность электорального процесса обусловлена комплексом факторов, предопределяющих положение его субъектов в структуре социума. При этом особого внимания заслуживает поляризация и маргинализация российского общества, порождающие противоречивое соотношение многих сложных социальных процессов, оказывающихся судьбоносными в жизни избирателей.

При анализе электорального процесса следует рассматривать следующие характеристики субъектов электорального процесса: социально- демографический состав, социально-профессиональный, национальный, конфессиональный состав субъектов электорального процесса; состояние экономики, характеристика занятости и благосостояния избирателей; сложившиеся социально-культурные зоны и их соотнесение с избирательными участками, специфические традиции и проблемы жителей; особенности участия населения в предшествующих выборных кампаниях (удельный вес голосовавших, политические и иные предпочтения и т. д.)108.

Кроме того, нужно обобщать данные, которые характеризуют:

– электоральный опыт избирателей: особенности участия в предшествующих выборах, предпочтения, механизм принятия решений о голосовании и т. д.;

– уровень информированности населения о предстоящих выборах, осведомленность о вступивших в борьбу претендентах;

– восприятие проблем своего региона, страны;

– политические ориентации;

– электоральные намерения: готовность участвовать в выборах и голосовать за тех или иных претендентов, мотивы этих действий, причины симпатий и антипатий, степень их устойчивости; отношение к предвыборным мероприятиям, уровень их эффективности в данной избирательной кампании и др.

А теперь охарактеризуем электоральный процесс непосредственно как процесс. Понятно, что он развертывается в рамках электоральной системы общества, а также в региональных и глобальных масштабах. В общественной системе он осуществляется на государственном уровне в административно- территориальных районах, в городе и селе. Кроме того, он действует внутри различных наций, классов, социально-демографических групп, электоральных партий и общественных движений. Тем самым электоральный процесс раскрывает поверхностные или глубинные изменения электоральной системы, характеризует ее переход от одного своего состояния к другому.

Рассуждая о процессуальных характеристиках рассматриваемого процесса, следует отметить следующее: в целом, электоральный процесс по отношению к электоральной системе раскрывает движение, динамику, эволюцию, изменение во времени и пространстве.

Основные стадии электорального процесса выражают динамику развития электоральной системы, начиная с ее институирования и последующего реформирования. Его главное содержание связано с подготовкой, принятием и оформлением на соответствующем уровне, исполнением электоральных и управленческих решений, необходимой их коррекцией, социальным и иным контролем в ходе практического осуществления109.

Характеристика общесистемных свойств электорального развития включает также национальную интеграцию. Для любого электорального сообщества важна проблема национальной идентичности и четкого определения национальной основы.

В результате социальной мобилизации, т. е. быстрых количественных и качественных изменений социального положения больших масс населения (урбанизации, образовательного и профессионального роста и др.) люди активнее вовлекаются в электоральный процесс и предъявляют новые требования к власти110.

Кроме того, подготовка и проведение выборов выражается в последовательной смене электоральных состояний, ее динамике, движении составляющих его элементов, важнейшим из которых выступает электоральное поведение в зависимости от мотивационных характеристик, классифицируемое как целерациональное, ценностно-ориентированное, традиционно-мотивированное и аффективное.

Исследования по данным направлениям показывают, что общественный организм обнаруживает множество структурных срезов, каждый из которых представляет собой не просто совокупность, набор определенных компонентов, но и их целостность. Классификация этого множества очень важна для постижения сущности поведения субъектов электорального процесса и в то же время крайне затруднена в связи с тем, что множество - это весьма солидно по своей величине.

Э.С. Маркарян рассматривает электоральные процессы как субъект деятельности (ответить на вопрос: кто действует); с точки зрения участков приложения деятельности (установить, на что направлена электоральная деятельность); с точки зрения способа деятельности (ответить на вопрос: как, каким образом осуществляется электоральная деятельность и образуется ее совокупный эффект)111.

Для того, чтобы произвести оценку характеристик электорального процесса, его необходимо воспринять на 3-х уровнях112:

– Социокультурный уровень. Социокультурные ценности выступают в качестве содержательной основы для формирования электоральных установок и норм субъектов электорального процесса, исходных «правил» в рассматриваемом процессе. Образование норм осуществляется путем соотнесения субъектами действий, а также самой деятельности и ее результатов с общими ценностями, признаваемыми всеми участниками электоральной жизни. У истоков содержания устанавливаемых норм стоят объективные закономерности и связи, отражаемые в субъективных образах и поведении субъектов электорального процесса, которые «обнаруживают» механизмы и средства эффективного функционирования на социокультурном уровне «собственной» целостной системы.

– Функциональный уровень. На данном уровне субъектам электорального процесса свойственная «демонстрация» ключевых сферы приложения общественно значимой активности. Здесь можно говорить о характеристиках субъектов электорального процесса с учетом социальных и биофизиологических человеческих потребностей.

– Субъектно-деятельностный уровень. Согласно деятельностному подходу в политической структуре (и электоральной в т. ч.) выделяют такие ключевые пары элементов: средства и цели, объекты и субъекты, ценности и интересы, результаты и условия, установки и мотивы.

Помимо этого, характеризуя электоральный процесс можно говорить о 3- х структурных компонентах, которые раскрывают его первоосновы:

- символический компонент, посредством которого демонстрируется тип культурного языка, принятый в социальной системе; особенности форм межгруппового и межличностного общения, политической семантики и пр.; ритуалы, обычаи и традиции, которые применяются в целях обеспечения политического процесса;

- регулятивный компонент, посредством которого характеризуется тип принятия решений, устоявшийся в социальной системе; формы контроля государства над принятыми решениями; технологии осуществления контроля общественности за властью; господствующие методы политического принуждения; нормы и принципы политической этики и пр.; особенности судебной и конституционной систем;

- институциональный компонент, посредством которого раскрываются способы агрегирования и артикуляции общественных интересов, наиболее характерные для субъектов электорального процесса; особенности государственного строя, электоральной системы и пр.; тип формирования политических партий, ассоциаций и групп интересов; набор организаций, институтов и структур, которые принимают участие в конкурентной борьбе за власть.

Каждый из вышеописанных компонентов выступает в качестве основной характеристики организации политической власти в социальной системе, минимально достаточного и необходимого условия ее функционирования и развития. Совокупность таких структурных компонентов образует определенную внутреннюю матрицу электорального процесса, которая осуществляет упорядочение всех ключевых проявлений политической активности его субъектов.

Итак, рассмотрев характеристики электоральных процессов в общественной системе, можно сделать следующие обобщения. Суть электорального процесса обусловлена рядом факторов, которые предопределяют положение его субъектов в общественной структуре.

Основные характеристики электорального процесса обусловлены дуализмом его статуса: он являет собой процессно-изменяющуюся систему.

Понятие электорального процесса и изучение его структуры предполагают применение адекватного теоретико-методологического инструментария, чьи познавательные возможности дают возможность избегания сверхэмпиричности описания имеющейся действительности и одновременного выделения самых устойчивых и важных факторов ее внутренней организации.

1.3 Закономерности и тенденции электоральных процессов на постсоветском пространстве

Процесс изучения электорального процесса в качестве наиболее важного аспекта политической динамики является относительно новым предметным полем для политической науки стран постсоветского пространства. Наличие интереса к указанной проблематике обусловлено способностью нюансов электорального процесса и его качественных характеристик выступать в качестве своеобразного индикатора уровня демократичности конкретной страны. Именно электоральный процесс и культура политических акторов, которая проявляется в нем задают последующий вектор развития страны в политических системах переходного типа113. Для современных стандартов правового государства характерно самоопределение личности, а также ответственность субъектов электорального процесса за итоги селекции методов и форм демократического развития социума, а не только наличие свободных, демократических, равноправных, открытых и конкурентных способов и универсальных норм осуществления электорального выбора114. Базой технологий вышеописанных процессов выступают социальные механизмы формирования аксиологии электората. Процесс осуществления формирования электоральных ценностей охватывает все постсоветские страны, в которых директивные методы регулирования электорального взаимодействия порой тормозят самоопределение и самоорганизованность субъектов. Одновременно можно увидеть неготовность властной элиты к работе с населением в новых условиях. Помимо этого, нарастание открытого общественного выбора и преобладание рациональной мотивации субъектов национального электорального процесса, которые связаны идеей воплощения стратегии демократического управления обусловливают важность процесса постоянного выбора, который реализуется электоратом в процессе повседневной практики формирующегося на постсоветском пространстве демократического управления. Фактически на всём постсоветском пространстве до сих пор ощущается эхо эпохи, когда под выборами подразумевалось формальное выдвижение передовых партийцев в органы вышестоящей власти. Но если в странах Прибалтики, а также в Грузии, это явление уже стало преимущественно достоянием прошлого, то во всех остальных государствах СНГ проблемы с нарушениями в ходе избирательного процесса так или иначе имеют место, а их полное преодоление в ближайшей перспективе не просматривается. Поэтому неудивительно, что, согласно данным исследования, проведенного несколько лет назад Международным исследовательским центром Гэллапа в 125 странах мира, оказалось, что именно в государствах бывшего СССР существует самое низкое в мире доверие к выборам: в их честность верят лишь 26% мужчин и 25% женщин115. Так как путь развития постсоветских стран является схожим, рассмотрим тенденции и закономерности электоральных процессов на примере России. Выделяют следующие тенденции отечественного электорального процесса116 : Первая тенденция - постоянное омоложение электората. Действительно, в активную политическую жизнь в постсоветский период влилось новое поколение избирателей, которые ментально формировались в эпоху независимости, имеют совершенно иные (отличные от советских) взгляды и предпочтения, нежели старшее и среднее поколения. Это значит, полагаем, что внутренние процессы, происходящие в молодежной страте, нельзя оставлять без внимания и контроля. Примеры Молдавии и Киргизии показали, что «горючий материал» молодежной аудитории - это как глина, из которой можно вылепить произведение любой формы. Далеко не всегда этот материал оказывается у конструктивно настроенных лиц и организаций. Вторая тенденция, которую мы видим на примере последних электоральных циклов, - политика не только молодеет, она обретает все более очевидные формы гражданской самодеятельности. Вовлечение граждан в политику идет теперь не только в формате стратегических инициатив со стороны власти, но и в различных формах общественной самостоятельности. Особенно опасными и агрессивно разрушительными для современного общества могут стать социальные сети, интернет-сообщества, антисоциальные объединения, использующие информационные технологии. Третья тенденция состоит в значительной бюрократизации электорального процесса в России, доминировании административного ресурса. Отметим, к примеру, аналитик К.А. Кузнецова в своей диссертации так и пишет: «Вести эффективную избирательную кампанию могут только кандидаты от партий, имеющих влияние на исполнительную власть, то есть имеющих возможность использовать административный ресурс». Четвертая тенденция - динамично меняется облик политических партий. В 1990-е и в начале нулевых годов это были достаточно рыхлые движения, многие из которых создавались как партии-предприятия, нацеленные только на участие в текущих парламентских выборах. А сегодня происходит деструктивная трансформация партий демократического толка, снижение активности КПРФ и возрастание за счет административного ресурса роли «Единой России». Однако известно, как неоднозначно молодыми, «продвинутыми», избирателями воспринимается ее деятельность, что вынуждает «Единую Россию» постоянно модернизироваться, искать новые формы контактов с электоратом. Реальный опыт работы с электоратом в Российской Федерации показывает, что с ним надо работать постоянно, и в период подготовки, и в период проведения избирательной кампании. В современном социуме электорат можно рассматривать сродни т.н. «умным толпам». Изучая массовое участие в политическом процессе, одним из первых определил проблему «толпы», а также опасность и сложность политической ситуации, в которой ей отводится решающая роль Х. Ортега-и- Гассет. От указанной опасности выдавали предостережение и мн. др. ученые, в частности, З. Фрейд, X. Арендт, Г. Лебон и Г. Тард. Характерным является проявление максимального интереса к данной проблематике проявился в период перед приходом фашистских диктатур к власти, в странах, наиболее подверженных этой «болезни»117. Следует также учесть предостережения ученых о способности молодежи «смести» казалось бы устойчивую политическую систему. Официальные выборы вполне подходят для совмещения традиционной и молодежной оппозиционности в обществе. Так, во второй половине ХХ века студенческие протесты охватили одновременно капиталистический и социалистический блоки, что указывает на глубинные причины конфликта. Студенты, представляющие собой будущий персонал государства и современной индустрии, отказывались строиться под власть командиров и начальников, требуя приведения культурных и политических структур в согласие с собственными ожиданиями, резко возросшими в период модернизации118. В РФ электоральный процесс крайне важен для становления молодой демократии. Критерием же успешности перехода к демократии является ситуация такого «прихода к власти оппозиции, при котором не происходит крушение государства». Нормальная организация электорального процесса в любом случае не должна разрушать состояние политической безопасности, о чем пишут в своих работах В.Я. Гельман, Г.В. Голосов, Л.В. Сморгунов, а также они анализируют практики электорального процесса, который осуществляется членами Центризбиркома России119. Как отмечает Т.В. Евгеньева, государственная историческая политика в современной России похожа не на целенаправленную и системную деятельность по формированию идентичности, а больше на набор отдельных ответных шагов по отношению к действиям и заявлениям идеологических конкурентов или противников120. Нецелесообразно рассматривать электоральный процесс в качестве одномоментных или краткосрочных политических кампаний и/или пиар- проектов. Наоборот, мы уверены, что электоральный процесс (в отличие от избирательного) ведется постоянно, даже усиливаясь между избирательными кампаниями. Действительно, формирование и перманентное изменение взглядов и мнений избирателей осуществляется под влиянием текущих событий политической жизни страны. Представителям элиты и ее претендентам аналогично приходится думать о своем политическом будущем задолго до самого момента выборов. Нередко начало новой избирательной кампании происходит сразу с окончания предыдущей. Социально-политические, экономические и электоральные процессы взаимосвязаны в нестабильных социумах и потому могут резко изменить состояние безопасности в них. В связи с этим, уместно сегодня вести речь об электоральной безопасности как характеристике взаимосвязи регулярной смены власти, с одной стороны, стабильности в обществе и безопасности его политической системы - с другой. В демократическом обществе одно без другого не существует, т.к. там элита, государство и граждане уже научились постоянно делать политический выбор, но безопасность при этом является имманентной ценностью121.

Кроме уже отмеченной возможности смены власти в форме «цветной» революции, электоральный процесс детерминирует электоральную преступность и может спровоцировать социальную революцию (бунт). Но все же приоритеты среди возможных негативных результатов электорального процесса расставить нужно. Поэтому, главная задача электоральной безопасности состоит не столько в том, чтобы только защитить электоральный процесс от незаконных посягательств коррумпированных группировок, а скорее в обеспечении стабильности в обществе в периоды выборов и передачи власти.

Социальное поле развития демократических процессов на современном постсоветском пространстве характеризуется уменьшением потребности населения в участии в демократическом управлении и самоопределении электората.

В соответствии с результатами опросов ВЦИОМа, Института социологии РАН и иных социологических исследований, необходимость в самоопределении относительно демократическим процедурам управления 1998-2010 годах, в РФ характеризуется такими показателями122:

– 45% отказываются от самоопределения: двадцать три процента из них предлагают обязательное формирование властной элиты из когорты авторитетных граждан страны, тогда как двадцать два процента выступают в качестве сторонников конкурсов на замещение во властных структурах выборных должностей;

– 53% опрошенных считают прямую демократию ключевым принципом для отбора представительной власти. Для данной категории ценность самоопределения выступает в качестве движущей силы и источника развития социума, приобретая терминальный характер.

Украинские социологи подчеркивают наибольшую устойчивость электоральных ценностей и политических предпочтений граждан в стабильных обществах, где их формирование происходит под значительным воздействием семьи. В таком случае важное значение имеет передача политических убеждений от одного поколения к другому.

В настоящее время Украину невозможно отнести к стабильному социуму, соответственно, преждевременно говорить об устойчивости электоральных ценностей и политических предпочтений. Большая часть взрослого населения Украины не забыла установки, которые были характерны для общества СССР на «единодушную поддержку кандидатов от нерушимого блока коммунистов и беспартийных». На актуальный выбор украинцев и электоральное поведение оказал влияние мгновенный переход к многопартийной системе, своеобразная эйфория от демократических выборов, достаточно радикальные и зачастую непоследовательные изменения в законодательстве о выборах, а также последующее разочарование в их итогах. Присутствует несовпадение ценностных установок украинцев не выражаемыми электоратом ожиданиями в период избирательной кампании123.

С этой стороны, тенденции электоральных процессов выглядят достаточно противоречиво, поскольку наряду с ростом приверженности граждан демократическим принципам и все более ощутимой гражданской ответственностью, политической культурой и активностью, одновременно наблюдается недоверие к демократическим институтам вообще и власти в частности. В такой ситуации субъектам властной элиты довольно просто добиться установления конкурентного авторитаризма (Белоруссия, Босния и Герцеговина) или амбивалентных режимов (Македония, Грузия и Армения).

Рассмотрим ряд особенностей электорального процесса, которые активно влияют на безопасность в обществе и объективно вызывают необходимость принятия системных мер со стороны власти.

1. Электоральный процесс и электоральные конфликты могут привести к открытому насилию. Существует мнение, что выборы, проходящие на фоне социально-политических конфликтов, могут расширять противостояние, но могут и сглаживать конфликтность, сводя ее к контролируемым инцидентам. Используя угрозы насилия, и власть, и оппозиция могут добиться переноса выборов или изменения их результатов, что, вероятнее всего, повлечет за собой коренную трансформацию направления развития общества или наоборот консервацию существующего положения. Например, референдум, прошедший 25 апреля 1993 года, не позволил разрешить конфликт между политическими группами законодательной и исполнительной ветвями российской власти мирным путем, и в октябре произошло его силовое решение124.

2. Электоральное противостояние элиты и масс по сути своей изначально конфликтно и может в любой момент выйти «из-под рамок законов» и привести к насилию. Потому что с одной стороны, в выборах нуждается элита для легитимации собственного пребывания на высших должностях государственной власти, а с другой стороны выборы выступают в качестве практически единственной реальной возможности для граждан страны принять участие в обсуждении политических решений. Следовательно, велика роль выборных процедур, которые необходимо защитить от посягательств политизированных групп граждан, политиков и чиновников125.

3. Роль Интернета и мобильной связи в электоральном процессе постоянно возрастает, а сам электоральный процесс виртуализируется. Сегодня технологические достижения человечества активно влияют на многие социальные процессы, особенно на оппозиционно настроенные молодежные массы. Так было при организации выступлений молодежи на Манежной площади в Москве. Так происходило при обострении ситуации в крупнейшей арабской стране Египте, президент которой призвал на помощь армию, отключил Интернет и мобильную связь. Но было уже поздно, вспышка народного восстания была стремительной, и это благодаря умелому использованию молодежью современных технологий, прежде всего Интернета и социальных сетей. Все чаще об этих выступлениях говорят как о Twitter Revolution или революции с использованием социальной сети Твиттер. Подобного рода выступления легко организовать в период завершения выборной кампании, используя Интернет и мобильную связь. протестной активности, которая обусловлена нежеланием большей части граждан продолжать терпеть общественную несправедливость127.

С демократизационными процессами на постсоветском пространстве, их удовлетворительная интерпретация в течение последних десятилетий становится все более сложной. В начале 90-ых годов XX века предполагалось ежегодное укрепление и развитие нововведенных демократических процедур и институтов в странах, которые вышли из советского блока, аналогично произошедшему в других вновь созданных демократиях послевоенного периода в Восточной Азии, Латинской Америке и Южной Европе.

Однако, это произошло исключительно в новых членах Европейского Союза. В странах Содружества Независимых Государств, в последние время усиливаются противоположные процессы сворачивания демократических достижений, достигнутых ранее. На сегодняшний день, во многих республиках бывшего Советского Союза вновь стоит вопрос о будущем их политических систем. Некоторые из них подверглись второй волны т. н. «цветных» революций, которые направлены на защиту свобод и прав, которые, как казалось, уже были завоеваны в начале 90-х годов прошлого века.

На сегодняшний день помимо скрытых манипуляций стали распространяться открытые формы манипулирования массовым сознанием. Этот процесс возможен при условии наличия политических институтов - гарантов личной свободы человека. Главным из подобных институтов для большинства стран является Конституция. Человеку на постоянной основе различными манипулятивными методами и способами навязываются чуждые для него, ложные цели, идеи и мнение.

В условиях мировых радикальных реформ происходит массовое изменение фундаментальных основ поведения. Нарушается механизм устоявшихся форм воздействия и человек переходит в неуравновешенное состояние фрустрации, которое и является одним из основных условий осуществления манипуляций.

Выводы по главе 1

Постсоветское пространство представляет собой геополитическое понятие, чье значение охватывает страны, которые входили в состав мирового социалистического лагеря с Советским Союзом в главной роле.

Электоральный процесс можно рассматривать как совокупность двух составляющих: избирательной кампании (как процесса общения лидеров политических партий, организаций, движений и электората по поводу власти) и голосования - как принятия избирателями властного решения.

Понятие электорального процесса и изучение его структуры предполагают применение адекватного теоретико-методологического инструментария, чьи познавательные возможности дают возможность избегания сверхэмпиричности описания имеющейся действительности и одновременного выделения самых устойчивых и важных факторов ее внутренней организации.

ГЛАВА II. СПЕЦИФИКА И ДИНАМИКА ЭЛЕКТОРАЛЬНЫХ СТРУКТУР НА ПРИМЕРЕ СТРАН ПРИБАЛТИКИ (1991-2016 ГГ.)

2.1 Структурная эволюция электорального пространства в странах Прибалтики после распада СССР

История выхода прибалтийских стран началась из состава СССР началась в годы советской «перестройки» с институциональным оформлением движений за независимость, первоначально возникших в прибалтийских республиках в 1988 г. как движения в поддержку перестройки, во главе которых после проведения с 1 по 3 апреля 1988 гг. объединенных пленумов творческих союзов во всех трех прибалтийских ССР встали в основном представители национальной творческой интеллигенции, причем не только титульной (т.е. латыши, литовцы, эстонцы), но и русскоязычной 128. Первоначальные требования необходимости реформирования договорной базы Союза ССР и расширения хозяйственной самостоятельности республик, не встречая серьезного сопротивления со стороны центра, а также обретя за год значительную массовую поддержку в самих республиках и моральную поддержку за рубежом, переросли в 1989-1990 гг. в требования суверенитета, а затем и независимости129.

Признание независимости было первым решением открывшегося 6 сентября 1991 года в Кремле заседания вновь образованного Государственного совета. Процесс распада СССР начался в конце 1980-х годов. Прибалтийские республики раньше других союзных республик стали проявлять осознанное стремление к выходу из СССР. К 1988 году это стремление вылилось в массовые движения, ставившие своей целью восстановление независимости Латвии, Литвы и Эстонии путем выхода из Союза на основании того, что они были включены в состав СССР в 1940 году по советско-германскому договору 1939 года. 15 января было опубликовано заявление руководителей четырех республик - Латвии, Литвы, России и Эстонии, согласно которым стороны признавали государственный суверенитет друг друга и выражали готовность «оказать конкретную поддержку и помощь друг другу в случае возникновения угрозы их суверенитету».

Окончательно вопрос о взаимоотношениях республик Прибалтики с СССР был решен в августе-сентябре 1991 года. Прибалтийские республики воспользовались августовскими событиями в Москве для заявления о своей полной государственной независимости130.

В отличие от других постсоветских республик страны Балтии в XX веке имели двадцатилетний опыт государственности в межвоенный период, причем как демократии, так и авторитаризма. Хотя не стоит преувеличивать значимость этого этапа их истории для современной политики, тем не менее именно он в 1990-1991 гг. для многих правоконсервативных политиков стал тем «историческим идеалом», «мифом», который предлагалось положить в основу государственного строительства вновь получивших независимость прибалтийских государств131.

В первые годы независимости стран Прибалтики, пока у власти и «рядом» оставались представители нетитульной части Народных фронтов, ими предлагалось геополитическое и геоэкономическое будущее их стран как «моста» между Востоком и Западом. Однако по мере прихода к власти правоконсервативных националистических сил и оттеснения на обочину политической борьбы русскоязычных интеллектуалов, которые в период «перестройки» также были активными идейными сторонниками независимости, эта позиция была вытеснена из политического дискурса и стала в основном содержанием практической деятельности бизнес-сообщества стран Балтии132. После обретения независимости страны Прибалтики, как и их соседи по восточноевропейскому региону, начали путь политического и социально- экономического транзита. Целью и одновременно источником моделей государственного строительства стали Германия и североевропейские страны, хотя на практике многое в политических процессах (включая и собственно политический истеблишмент) было унаследовано от советской эпохи. Формировавшиеся политические системы носили многопартийный характер и в целом не отличались стабильностью. Так, в Латвии за период с 1991 г. до сегодняшнего дня сменилось 19 правительств, в Литве - 14, в Эстонии - 16. Другой пример: в Латвии до 2006 г. на парламентских выборах каждый раз побеждала партия, которой в период предыдущих выборов вообще не существовало. Кроме того, следует отметить еще одну характерную особенность сложившихся партийно-политических систем Латвии и Эстонии - на протяжении всех лет независимости доминирующее влияние в них имели партии правоцентристского (правоконсервативного) толка. Исключением стало формирование уже в ноябре 2016 г. правительственной коалиции во главе с до этого постоянно находившейся в оппозиции Центристской партией. В Латвии центристские/социал-демократические силы ни разу у власти оказаться не смогли (даже после победы объединения «Центр согласия» на выборах в 2011 г.). Традиционно они рассматривают отношения с Россией не через призму идеологии и исторических счетов, а с прагматичной точки зрения - возможностей для роста экономики своей страны, что идет вразрез с односторонней евроатлантической ориентированностью большей части политического руководства133. Литовская партийно-политическая система также оказалась многопартийной, но более структурированной и поляризованной (социал- демократы vs консерваторы: Социал-демократическая партия Литвы vs Союз Отчества - Христианские демократы Литвы). Причиной было то, что Коммунистическая партия в Литве, в отличие от компартий северных соседей, смогла трансформироваться в современную социал-демократическую партию. Кроме того, первый президент независимой Литвы, а незадолго до этого - первый секретарь Коммунистической партии ЛитССР - А. Бразаускас сыграл значимую роль в процессе выхода Литвы из состава СССР, да и сама партия рассматривалась обществом как политический инструмент отстаивания позиции автономизации, а затем и обретения республикой независимости134. В середине 1980-х гг. удельный вес литовцев в населении составлял около 80%, при этом их доля среди членов партии и на административно- управленческих должностях была соответственно 70% и 91,5% (для сравнения: в Латвии - при доле латышей 52% населения республики - эти показатели были 39,7% и 63%; в Эстонии - при 62% эстонцев - 50,8% и 82,2%), т.е. компартия изначально не воспринималась как институт политического доминирования «русских оккупантов» (как их впоследствии станут называть в странах Балтии)135. Развитие стран Балтии после обретения государственной независимости прошло несколько этапов. Начало 90-х годов прошлого столетия - разгосударствление собственности через приватизацию и реституцию. 1995- 2004 годы - подготовка к вступлению в НАТО и Евросоюз. С 2004 года по настоящее время - членство в НАТО и ЕС, активное участие в деятельности обеих организаций. С 2011 года наблюдается укрепление интеграции в ЕС за счет присоединения к зоне евро: Эстония - 1 января 2011 года, Латвия - 1 января 2014 года, Литва - 1 января 2015 года136.

Основной целью интеграции Прибалтики в ЕС и НАТО было не просто «вернуться в Европу», а стать частью евроатлантического пространства, где особое место занимали двусторонние отношения с США137. Европейский Союз для стран Балтии - это в первую очередь гарант экономической стабильности и источник финансовой помощи. И хотя первые годы членства прибалтийских государств в ЕС ознаменовались феноменальными темпами экономического роста - показатели увеличения ВВП в некоторые годы были двузначными, политическому руководству Латвии, Литвы и Эстонии не удалось достичь успехов в улучшении качества жизни населения и приведении его к североевропейскому стандарту (как это декларировалось на заре независимости)138.

После вступления в ЕС руководствами стран Балтии была поставлена следующая задача - стать участником еврозоны. Первая попытка вступить в нее в 2007-2008 гг. не увенчалась успехом. Однако даже несмотря на последствия мирового финансово-экономического кризиса, сильнее всех по сравнению с другими странами ЕС ударившего по странам Балтии, руководство прибалтийских государств не отказалось от этой идеи. В очередной раз достижение определенных макроэкономических показателей (Маастрихтских критериев) путем жесткого неолиберального экономического реформирования (сокращения государственных расходов, в том числе на социальную сферу,

повышения налогов), получившего название «балтийской неолиберальной модели капитализма»139 , осуществлялось за счет и в ущерб благосостоянию населения.

В результате до сих пор в Латвии и Литве количество людей, проживающих в условиях риска бедности или социальной исключенности, превышает средний по ЕС уровень. Это стало дополнительным фактором существенного роста миграционного потока из стран Балтии, который и без того интенсифицировался сразу после 2004 г., и постепенного открытия рынков труда государств ЕС-15: с 2004 г. - Великобританией, Ирландией и Швецией; с 2006 г. - Грецией, Испанией, Италией, Португалией и Финляндией; с 2007 г. -Люксембургом и Нидерландами; с 2008 г. - Францией; с 2009 г. - Бельгией и Данией и, наконец, с 2011 г. - Австрией и Германией140.

Оценочно с 2004 г. отток населения из Литвы мог составить не менее 500 тыс. чел., Латвии - 300-350 тыс. чел., Эстонии - 100-150 тыс. чел. Хотя официальная статистика дает несколько меньшие цифры, показателен пример Эстонии, где с 2015 г. в статистику по миграции стала включаться нерегистрируемая миграция141. Так, если в 2014 г. количество выехавших из этой страны составило 4 637 чел., то в 2015 г. - 13 003 чел. Чаще всего мигрантами становятся жители наиболее трудоспособного возраста (от 25 до 44 лет). При этом эмигранты не спешат возвращаться на родину. Так, по данным опроса, проведенного в 2015 г. по заказу МИД Литвы, в котором приняли участие 1 720 чел. из 55 стран, только 40% опрошенных отметили, что интересуются возможностью вернуться в Литву, тогда как 17% не интересуются, а для 43% этот вопрос является неактуальным. Что же касается Латвии, то недавно проведенное исследование диаспоры, в котором приняли участие более 14 000 респондентов из 118 стран, показывает, что 27% не планируют возвращаться, 41% могли бы вернуться при определенных условиях, 16% планируют вернутся течение 5 лет, а еще 16% - после выхода на пенсию142. Статистика подтверждает угрожающий масштаб оттока населения стран Балтии, при том что его официальная численность на 1 января 2016 г. составляет всего лишь в Латвии - 1 968 957 чел., в Литве - 2 888 558 чел., в Эстонии - 1 311 944 чел., что соответствует примерно 0,39%, 0,57% и 0,26% соответственно (суммарно - 1,22%) от всей численности населения ЕС 5 , и с момента обретения независимости сократилась примерно на 20-25% (на 1 января 1991 г. в Латвии проживало 2 658 161 чел., в Литве - 3 701 968 чел., в Эстонии - 1 567 749 чел.)143. Следует отметить, что как и многие бывшие советские республики, три страны Балтии были поражены демографическим спадом после 1991 года. В годы советского правления с 1945 по 1990 гг. население трех балтийских стран увеличивалось с каждым годом. В Латвии и Эстонии рост численности населения практически полностью шел за счет притока этнических русских (и небольшого количества представителей других славянских национальностей), чей переезд поощрялся советским режимом. Самый большой приток русских произошел в первые пять лет после Второй мировой войны; рассекреченные документы показывают, что советские лидеры рассматривали это переселение как средство ужесточения советского контроля. Число этнических эстонцев в Эстонии и этнических латышей в Латвии выросло незначительно с 1945 года. Только в Литве сложилась иная ситуация. Относительно небольшое количество этнических русских переехало в Литву после Второй мировой войны, а прирост населения за счет этнических литовцев был значительным и составил основную часть увеличения населения в Литве в советское время144. Несмотря на видимые социальные издержки, руководство стран Балтии продолжает реализацию курса, который наметился сразу после 2004 г. В условиях поиска новой «Большой стратегии» (Grand Strategy) и «незнания, куда двигаться» (not knowing where to go) 145 им стало углубление интеграции в Европейский Союз, а также приобретение и закрепление за собой определенной «специализации» во всем евроатлантическом сообществе. В целом политика, связанная с преодолением странами Балтии своей инфраструктурной «изолированности», хотя и соответствует основным целям ЕС в области инфраструктурной интеграции, одновременно связана с еще одной специфической особенностью внешней политики прибалтийских государств - имманентной конфронтационностью по отношению к России146. В Латвии, Литве и Эстонии критически относятся к именованию себя постсоветскими государствами. Действительно, вопрос о том, что связывает эти страны с советским прошлым сегодня, остается важнейшим ценностно- политическим вопросом. Страны Балтии всячески дистанцируются от совместных с Россией интеграционных проектов Таким образом, хотя во взаимодействии России и стран Балтии речь не идет об институциональной составляющей, конкретные практики политического, экономического и гуманитарного сотрудничества говорят о сохранении этой связи147. Таких примеров можно найти множество. Это и роль фактора-ирританта, которая традиционно отведена России во внутриполитической борьбе и электоральных кампаниях в странах Балтии, и так называемая «оккупационная доктрина», определяющая внутри- и внешнеполитическую стратегию, и тесно связанная с ней проблема «демократического дефицита»148, или, проще говоря, сохранение института «неграждан» (в Эстонии их называют «лицами с неопределенным гражданством»), количество которых на 1 января 2016 г. составляло в Латвии 252 017 чел. (11,75% численности населения), в Эстонии - 81 238 чел. (6,1%)149. Особым аспектом отношений России со странами Балтии является тема русскоязычного населения в Прибалтике. Русскоязычное население проживает во многих странах мира, но страны Балтии выделяются тем, что в своих юрисдикциях последовательно проводят дискриминацию русскоязычного населения по этническому признаку, то есть официальными властями насаждается и поддерживается разделение населения на коренное и русскоязычное150. Итак, структура же стран Балтии, их экономик, внешняя политика определяются тем, что они являются полноценными членами военно-политической организации НАТО и экономической - Евросоюза. В то же время отсутствуют полные основания считать страны Балтии однозначно странами западноевропейского типа. Характерно, что на всех парламентских или муниципальных выборах ни сторонники западного выбора, ни сторонники традиционного историко-географического пути никогда не завоевывали абсолютного большинства. Обычным для прибалтийских правительств является коалиционный состав, где радикалы с той или другой стороны консолидируются с умеренными силами. Из этого следует, что в странах Балтии существует примерный баланс сил сторонников и противников западного и традиционного историко-географических путей развития. Более углубленный ретроспективный взгляд на динамику указанного баланса свидетельствует, что он сложился давно и приобрел вид своего рода традиции. Следовательно, страны Балтии можно квалифицировать как страны смешанного типа, в которых в относительно равной мере присутствуют российское (географически-историческое) и западное начала151.

2.2 Сравнительный анализ электоральных процессов в Литве, Латвии и Эстонии

В политической науке существует ряд теорий, объясняющих закономерности выбора и эволюции избирательных систем. Сторонники структурного подхода утверждают, что электоральные процедуры являются отражением социальной структуры и существующих общественных расколов. Так, С. Роккан выдвинул широко известный тезис, согласно которому в обществах, имеющих сильную религиозную, этническую или экономическую неоднородность, более вероятно установление пропорциональной избирательной системы, позволяющей презентовать в органах власти все основные силы, представляющие разнородные социальные сегменты. В более монолитном социуме, как правило, устанавливается мажоритарная избирательная система, поскольку политические силы ведут спор об ограниченных альтернативах развития общества и более склонны к коалиционным стратегиям, что ведет к политической биполярности и делает выбор в пользу мажоритарных электоральных правил более выгодным для всех политических игроков152.

Представители исторического институционализма обращают внимание на роль наследия прошлого, указывая, что исторический опыт может влиять на выбор избирательной системы в условиях режимных переходов и воспроизводиться новым поколением политиков. Так, например, Х. Китчелт утверждает, что тип политического режима сильно влиял на дальнейшую институциональную эволюцию постсоветских государств и успех или крах демократизации во многом зависел от специфики политического развития советского периода. Основной недостаток структурного и исторически- институционального подходов для исследования постсоветского политического развития Литвы состоит в том, что представленные объяснения неспособны пролить свет на природу изменений электоральных формул после режимного перехода. Между тем, как показывает опыт постсоветских стран в целом и Литвы в частности, реформа избирательных систем происходила не только сразу после краха коммунистических режимов, но и в ходе последующего уже независимого развития постсоветских государств153.

Латвия уже в течение многих лет является своего рода полигоном, служащим для оттачивания различных аспектов законодательного регулирования ускоренных процессов европейской интеграции, свойственных целому ряду восточноевропейских стран. Разумеется, любая государственная избирательная система, так же, как и сами выборы, отображает сложные динамические процессы политической системы общества. Подчеркивая свою юридическую правопреемственность от Латвийской республики периода 1918- 1940 годов, латвийская политическая элита в 1992 году восстановила в стране Конституцию Латвийской республики, принятую Латвийским Учредительным

Собранием еще 15 февраля 1922 года154.

Со вступлением в 2003 году Латвии в Евросоюз хоть и несущественно на тот момент времени изменилось законодательное регулирование латвийской избирательной системы, но тем не менее, наметился целый ряд направлений поступательного движения по приведению ее в соответствие демократическими стандартами, принятыми в Европе.

Рассмотрим действующее избирательное законодательство Латвии и практику его применения. Ретроспективно необходимо отметить, что 21 августа 1991 года Латвийским Верховным Советом было принято решение о полном восстановлении независимости Латвии. В конце 1992 года были объявлены выборы в первый после получения независимости парламент Латвии (Сейм), которые прошли 5-6 июня 1993 года.

Стоит отметить, что процесс формирования латвийского Парламента достаточно детально законодательно регламентирован. Главные принципы избирательного права закрепляет действующая со множеством изменений от первоначального варианта Конституция Латвийской республики 1922 года. Более детальное определение отношений, касающихся организации и проведения выборов в латвийский Сейм, дает «Закон о выборах в Сейм», принятый 6 июня 1995 года. Кроме того, целый ряд положений, связанных с парламентским выборами содержат «Закон о политических партиях», «Закон о финансировании политических партий», «Закон о Центральной избирательной комиссии» и другие нормативные акты.

В соответствии с законодательным регламентированием высший орган управления избирательным процессом представлен Центральной избирательной комиссией, которая является постоянно действующим независимым органом, состоящим из девяти членов - Председатель Центральной избирательной комиссии, семь членов комиссии, избираемых Сеймом, и еще одного члена, выбираемого из состава судей Верховным судом Латвийской республики на его пленуме сроком на 4 года. Центральной избирательной комиссией обеспечивается реализация «Закона о выборах в Сейм», решаются вопросы организационно-технического обеспечения работы избирательных комиссий, проводится регистрация кандидатов на участие в парламентских выборах, обобщаются результаты выборов.

Сейм (лтш. Saeima) - высший орган законодательной власти, однопалатный парламент Латвийской Республики, вернувший свое историческое наименование. Его деятельность регулируется Конституцией (Главы 2. Сейм и 5. Законодательство), Регламентом работы Сейма 1994 г. (последняя редакция 16.07.2009 г.) и Кодексом этики депутатов 2006 г. (последняя редакция 16.07.2009 г.). По форме правления Латвия - парламентарная республика. Парламенту отведена ключевая роль в государственном механизме латвийского государства. Являясь единственным органом, полномочия которого исходят непосредственно от суверенного народа, Сейм доминирует в системе органов государства. Именно он избирает Президента Республики и имеет решающее влияние на формирование правительства155.

Конституция Латвийской Республики (Сатверсме) определяет, что не менее одной десятой части избирателей имеют право:

1) представить Президенту государства полностью разработанный проект поправок к Конституции или законопроект, который Президент передает Сейму;

2) инициировать референдум об отзыве Сейма.

Воспользоваться таким правом избиратели могут в течение 12 месяцев со дня, когда Центральная избирательная комиссия зарегистрировала инициативу.

Центральная избирательная комиссия Латвии это выборный и самостоятельно действующий государственный орган, в обязанности которого входит подготовка и проведение выборов в Сейм, Европейский Парламент, органы самоуправления, а также народного голосования и предложения законов. Деятельность Центральной избирательной комиссии регулирует закон