В отличие от сформировавшейся личности, у которой уже имеются устойчивые адаптивные стратегии, у детей реакции во фрустрирующих ситуациях являются "спонтанными и неорганизованными" (Налчаджян А.А., 1988) и для них характерны "эмоциональные способы борьбы со стрессом" (Никольская И.М., Грановская Р.М., 2001). Другими словами адаптивная реакция на стресс у детей является более архаичной и более ярко представляющей базовые конфликты.

Для исследования особенностей защитного поведения пробандов в раннем возрасте использовался "Опросник копинг-стратегий школьного возраста" (Грановская Р.М., 2001). Испытуемым предлагалось вспомнить свое поведение в 6-10-летнем возрасте и отметить те стратегии, которые они часто использовали в трудных для себя ситуациях, а затем, из отмеченных, выбрать те, которые действительно помогали справиться с напряжением и беспокойством (табл.3.9).Р.М. Грановская и И.М. Никольская (2001) отмечали, что каждая из них включает бессознательные защитные механизмы. По предпочтению испытуемыми тех или иных детских стратегий совладания со стрессом можно судить о формировании различий в функционировании МПЗ между изучаемыми группами

Таблица 3.9

Сравнение частоты использования и эффективности копинг-стратегий младшего школьного возраста у контрольной группы, группы АП и группы ХЗ.

Примечание: * - р < 0,05, ** - р < 0,01, *** - р < 0,001

девочек-подростков в 6-10 летнем возрасте, а также об особенностях воздействия микросоциального окружения на развитие девочек групп АП и ХЗ.

В контрольной группе и группе АП наиболее предпочитаемыми (более 50%) являются стратегии, относящиеся к социально одобряемым, наименее (менее 30%) - к социально не одобряемым, что согласуется с данными Р.М. Грановской и И.М. Никольской (2001). В группе ХЗ среди самых популярных оказались такие социально неодобряемые стратегии как "Кусаю ногти или ломаю суставы пальцев", "Бью, ломаю или швыряю вещи" и "Борюсь или дерусь с кем-нибудь" (табл.3.9).

На вопрос о том, какие способы совладания со стрессом, среди используемых, действительно помогали снять напряжение и беспокойство, больше всего положительных ответов (более 60%) получили в контрольной группе13 стратегий, в группе АП - 6, а в группе ХЗ - только 3. В контрольной группе в число наиболее эффективных вошли даже социально неодобряемые стратегии. Обращает на себя внимание более узкий диапазон эффективных копинг-стратегий в злоупотребляющих ПАВ группах, что может свидетельствовать об уже сформировавшейся к школьному возрасту ригидности защитной системы девочек групп АП и ХЗ.

В зависимости от того, какие сферы личности или потребности ребенка затрагивает та или иная стратегия, некоторые из них можно объединить в группы.

Так стратегии "Обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую вещь или глажу животное", "Ем или пью" и "Сплю" представляют собой базовые биологические потребности ребенка в тепле, ласке, еде, питье и сне. Популярность данных стратегий для девочек контрольной группы и группы АП была примерно одинакова. В группе ХЗ частота использования стратегии "Обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую вещь или глажу животное" оказалась достоверно ниже (р 0,01).

Большинство детей контрольной группы (более 50%) отмечали для себя эффективность стратегий реализующих биологические потребности, в то время как в употребляющих ПАВ группах ситуация была иной. В группе АП стратегия "Ем или пью" попала в разряд наименее эффективных и достоверно отличалась от контрольной группы по этому параметру (р0,05). В группе ХЗ эффективность была значительно ниже по стратегиям "Обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую вещь или глажу животное" (р0,05) и "Сплю" (р 0,01), а по стратегии "Ем или пью", хоть и не достигала достоверных отличий, но была такой же низкой, как в группе АП.

Можно предположить, что фрустрация в первые годы жизни потребности в пище и питье в группе АП и всех биологических потребностей в группе ХЗ являлась причиной того, что данные способы совладания со стрессом для детей этих групп в 6-10 летнем возрасте оказались не эффективными. Фиксации позитивных самоощущений при их реализации не происходило и, в последующем, они не могли купировать тревожные состояния. В анамнезе детей группы ХЗ присутствовали все факторы, имеющие решающее значение при реализации потребностей на всех уровнях онтогенеза: материальный недостаток, эмоциональная депривация, жестокое обращение, жесткое подавление любых форм сопротивления и протеста, психотравмирующие ситуации и т.д. Алкоголизмом страдали 68 % матерей девочек этой группы, причем многие злоупотребляли алкоголем еще до рождения исследуемых.

Бабушка Юли Д. (14 лет) рассказывала, что ее родители, когда Юле было около 4-х лет, а ее сестре около 2-х, уйдя в очередной запой, могли несколько суток веселиться у "друзей", не беспокоясь о том, чем питаются и как выживают в одиночестве их малолетние дети.

Оля П. (16 лет) во время волнения интенсивно растирала запястье правой руки, испытывая при этом чувство спазма в горле, мешающего ей говорить. Работа с "горячим стулом" позволила девочке вспомнить, как в 3-х или 4-х летнем возрасте, желая приласкаться, она пыталась залезть на колени к "отдыхающим" за столом взрослым. Отец, с молчаливого одобрения матери, привязал девочку за руку к батарее, чтобы не мешала "культурно" отдыхать. Кисть посинела, опухла и после "освобождения" "…сильно болела, очень хотелось плакать, но на меня кричали и грозились опять привязать. Мать испугалась за мою руку, взяла меня на колени и принялась растирать кисть. Постепенно я успокоилась".

Валентине С. (17 лет) в младенческом возрасте, чтобы она не досаждала своим плачем, родители добавляли в бутылочку молока самогон.

Родители, чья непосредственная функция заключается в обеспечении физиологических потребностей ребенка и потребности в безопасности его существования, сами являлись активными фрустраторами этих потребностей. Вероятнее всего по этой причине стратегия "Обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, любимую вещь или глажу животное" оказалась в группе ХЗ, по сравнению с другими, столь непопулярной (р 0,01). Проекция родителей, как угрожающих основам существования, на окружающий мир порождает восприятие мира, как враждебного. Близкие отношения, в этом случае, вместо чувства безопасности могут, наоборот, усиливать тревогу. Как отмечают Г.А. Арина и М.А. Кирсанова (2006), наибольшая тревожность наблюдается у детей, чьи родители демонстрируют выраженное эмоциональное отвержение ребенка. В таких условиях для установления близких отношений может возникнуть потребность в дополнительных мерах защиты, заключающихся в искажении своего восприятия, что с успехом достигается с помощью ПАВ.

Из таблицы 3.9 видно, что наибольшие различия между группами концентрируются по особенностям использования детьми социально неодобряемых стратегий ("Плачу и грущу", "Схожу с ума", "Воплю и кричу", "Борюсь или дерусь с кем-нибудь", "Бью, ломаю или швыряю вещи", "Дразню кого-нибудь" и "Делаю что-то подобное", "Кусаю ногти или ломаю суставы пальцев"). Частота использования этих стратегий изменяется в зависимости от отношения групп к ПАВ. Если девочки группы АП, по сравнению с контрольной, чаще (р 0,05) пользовались только такими стратегиями преодоления стресса, как "Борюсь или дерусь с кем-нибудь", "Бью, ломаю или швыряю вещи" и "Воплю и кричу", то в группе ХЗ частота использования была достоверно выше уже по всем социально неодобряемым стратегиям (р 0,05-0,001).

Стратегии "Плачу и грущу", "Схожу с ума" и "Воплю и кричу" представляют собой различной насыщенности эмоциональные реакции от простой негативной эмоции ("Плачу и грущу") до состояния аффекта ("Схожу с ума", "Воплю и кричу"). Данные стратегии являются сигналами дистресса и призыва помощи при фрустрации потребности в безопасности, т.е. разной насыщенности базовыми эмоциями адаптационной проблемы временности. Характер использования стратегии "Плачу и грущу" был одинаков во всех 3-х группах. В то время как популярность аффективных стратегий повышалась от группы к группе: если частота использования стратегии "Схожу с ума" в контрольной группе была 14,3%, в группе АП - 25,4%, то в группе ХЗ - 32,0% (р 0,05). Та же тенденция имелась по стратегии "Воплю и кричу": от достоверных различий с контрольной группой р 0,05 - в группе АП, до р 0,01 - в группе ХЗ. При более частом использовании частота эффективности данных стратегий для злоупотребляющих ПАВ групп или не отличалась от таковой в контрольной группе или была ниже, а в группе АП по стратегии "Воплю и кричу" значительно ниже (р 0,05). Рассматривая данное детское защитное поведение как сигналы дистресса, можно предположить, что в свое время детям групп АП и ХЗ для того, чтобы их сигнал о неблагополучии был услышан, необходимо было приложить значительные усилия, вплоть до аффективных состояний. Однако, даже при позитивной реакции на аффективное состояние ребенка со стороны значимых лиц реакция их была таковой, что не приносила ему удовлетворение или успокоение в необходимой мере.

Таким образом, у детей групп АП и ХЗ оказались фрустрироваными в той или иной степени физиологические потребности и потребность в безопасности. Согласно Р. Плутчику (1979) и Л.Р. Гребенникову (1996), адаптационная проблема временности, в этом случае, становится перманентно актуальной и, следовательно, существует постоянная тенденция к более интенсивному, чем в контрольной группе, использованию "реактивного образования" и "компенсации". Как было показано, в параграфах 3.1 и 3.2, в группе АП специфическую значимую роль в защитном поведении играет "компенсация", а в группе ХЗ - "реактивное образование". Кризис мировоззрения при блокировании указанных потребностей формирует недоверие к миру и своим возможностям. В результате совместная деятельность взрослого и ребенка в последующих возрастных периодах будет носить ненормативный характер, что приведет к искажению социального опыта. Согласно данным Г.А. Ариной и М.А. Кирсанова (2006), эмоциональное отвержение ребенка родителями создает в детях склонность к экстрапунтивному поведению с открытым проявлением агрессии и фиксации на собственном стрессовом состоянии. Девочки групп АП и ХЗ отличались более частым использованием стратегий связанных с проявлением гнева и агрессии - "Кусаю ногти или ломаю суставы пальцев", "Бью, ломаю или швыряю вещи", "Борюсь или дерусь с кем-нибудь", "Дразню кого-нибудь" и "Делаю что-то подобное". Кроме того, эффективность стратегий "Кусаю ногти или ломаю суставы пальцев" и "Бью, ломаю или швыряю вещи" для детей этих групп была выше, чем для детей контрольной, а по первой из них в группе ХЗ отличия достигают уровня достоверных (р0,05). Эти две стратегии являются наиболее ярким внешним проявлением функционирования "замещение". При использовании этого механизма индивид снимает напряжение, обращая гнев и агрессию на более слабый одушевленный или неодушевленный объект или на самого себя. В случае первой стратегии агрессия направлена на себя, второй - вовне. Интенсивное использование данных стратегий с позитивным результатом для себя свидетельствует не только о фрустрированных в свое время потребностях, но и о фиксации на стрессовом значении ситуации.

По частоте использования стратегия "Кусаю ногти или ломаю суставы пальцев" в группе ХЗ занимает лидирующее положение. Как отмечают А. Хохлова и Н. Гаранян (1999), данный паттерн поведения характерен для детей, в чьих семьях подавлялись любые формы сопротивления. Дети в таких семьях, как правило, неспособны к проявлению конструктивной агрессии. По мнению М.К. Бардышевской (2006), аутоагрессия ребенка является отражением родительской агрессии, направленной на ребенка. Смещение агрессии на себя происходит в результате жесткого отрицательного подкрепления со стороны других людей исходной агрессии, которая была первоначально направлена на других людей. Такая особенность использования этой стратегии может свидетельствовать об уже имевшихся в 6-10-летнем возрасте аутоагрессивных тенденциях у детей группы ХЗ. Как мы уже упоминали, при обследовании девочек с ХЗ у многих из них можно было наблюдать на предплечьях многочисленные рубцы от самопорезов.

Обращает также на себя внимание то, что в группе ХЗ эффективность стратегии "Стараюсь забыть", в основе которой лежит "вытеснение", при несколько большей, чем в других группах, частоте ее использования, была достоверно ниже (р 0,05). Можно предположить, что у зависимых от ПАВ девочек происходит неполное вытеснение фрустрирующей информации и по этой причине им приходится прибегать к дополнительным мерам, опосредуя процесс подавления тревоги через агрессию на собственное тело. Девочки отмечали, что физическая боль купирует боль "душевную".

Несмотря на большую, чем в контрольной группе популярность "Борюсь или дерусь с кем-нибудь", "Дразню кого-нибудь" и "Делаю что-то подобное", их эффективность для групп АП и ХЗ оказалась небольшой, а для группы ХЗ стратегии "Дразню кого-нибудь" и "Делаю что-то подобное" были самыми неэффективными (р 0,01). Для девочек контрольной группы все перечисленные способы совладания со стрессом являлись стратегиями с высокой мерой эффективности (более 60%). Значение стратегии "Делаю что-то подобное" мы трактовали, как ответные действия идентичные действиям фрустратора и, поскольку они часто связаны с проявлением агрессии: вас отвергают - вы отвергаете, вас дразнят - вы дразните, вас ударили - вы ударили и т.д., то эту стратегию мы отнесли к социально не одобряемым.

Хотя в основе агрессивных социально неодобряемых стратегий лежит МПЗ "замещение" гнев и агрессия не всегда обращены на более слабый объект. В случае стратегии "Делаю что-то подобное" действие конкретно адресовано фрустрирующему объекту и направлено на сохранение самоуважения. Стратегия "Борюсь или дерусь с кем-нибудь" также часто связана с противостоянием с равным по статусу объектом. При победе ребенок или подчеркивает или повышает свой статус, что позитивно отражается на его самооценке. Вербальная агрессия при применении стратегии "Дразню кого-нибудь" чаще направлена на более слабый объект, который можно дразнить безнаказанно, но она также может быть направлена и на фрустрирующий объект.

Мы считаем, что данные социально неодобряемые стратегии в отличие от "Кусаю ногти или ломаю суставы пальцев" и "Бью, ломаю или швыряю вещи" являются не только внешними проявлениями "замещения", но и примитивным соперничеством. Это связывает их с потребностью в успехе и эффективности и, следовательно, с формированием и интенсивным использованием "интеллектуализации" и "регрессии". Жесткое подавление подобных стратегий, что имело место в употребляющих ПАВ группах, скорее сформирует неуверенность в себе и зависимость, чем сострадание и умение решать конфликт мирным способом. Излишняя строгость матерей и других значимых взрослых ведет к усилению частоты использования и интенсивности "замещения" (р0,05) (Чумаковой Е.В., 1998) и серьезным проблемам с развитием автономии и индивидуации (Генгер М.А., 2006).

Таким образом, неэффективность агрессивных стратегий несущих признаки соперничества свидетельствует о неспособности девочек групп АП и ХЗ к проявлению конструктивной агрессии, что негативно отражается на функционировании ребенка при осуществлении совместной деятельности со взрослым и снижает вероятность реализации базисной потребности в успехе и эффективности в условиях конкуренции со сверстниками. Чтобы снизить негативное восприятие своей несостоятельности ребенок вынужден еще более интенсивно использовать МПЗ, в том числе и механизмы, соответствующие потребности в успехе и эффективности, - "интеллектуализацию" и "регрессию".

Учитывая то, что девочки групп АП и ХЗ достоверно чаще использовали социально не одобряемые стратегии, то вполне естественно предположить, что им и чаще приходилось просить прощения у значимых взрослых. Следует отметить, что при более частом использовании девочками группы ХЗ стратегии "Прошу прощения, говорю правду" (р0,001) уровень ее эффективности для них был такой же, как и в контрольной группе. Следовательно девочки этой группы чаще или не получали прощения или получали его в неконгруэнтной форме. Сам факт признания в совершенном проступке предполагает, что ребенок в какой-то степени осознает, что совершил что-то нехорошее или был неумел и неуспешен. Формальное прощение или отсутствие его подтверждает осознание этой собственной неполноценности. Мы считаем, что данная ситуация затрагивает базовую потребность в успехе, эффективности и значимости и соответственно адаптационную проблему территориальности, связанную с процессами контроля и потери контроля. Признаваясь в своем проступке, ребенок, вероятно, заранее ожидает и предполагает, что его простят. Если этого не происходит, то он может ощущать, что мир неконтролируем и не поддается прогнозу. Боязнь разочарования в этой ситуации актуализирует защитные механизмы группы интеллектуализации, предназначенные для сдерживания эмоций ожидания и контроля (Гребенников Л.Р., 1996), что в дальнейшем может заставить ребенка скрывать свои проступки ("Все равно не простят"), лгать, оправдываться или на формальное прощение также формально просить о прощении, отчуждая свои эмоции.

Таким образом, ключевым моментом в патологическом развитии адаптационных ресурсов исследуемых является фрустрация физиологических потребностей и потребности в безопасности и аффилиации. Кризис мировоззрения при блокировании указанных потребностей формирует недоверие к миру и своим возможностям, что приводит к искажению социального опыта при осуществлении совместной деятельности со взрослым и постоянной актуальности всех адаптационных проблем на последующих этапах развития. Механизмы защиты при этом работают сверхинтенсивно, сужая диапазон эффективных приспособительных реакций и формируя склонность к фиксации на стрессовом значении ситуации и неконструктивному проявлению агрессии. Наиболее ярко данная ситуация выражена в группе ХЗ, где защитное поведение наиболее ригидное, а проявления агрессии имеют аутодеструктивные тенденции.

3.6 Механизмы психологической защиты и черты характера личности

1. Ведущими защитами девочек с нормативным отношением к ПАВ являются - "проекция", "отрицание", "интеллектуализация"; девочек с АП - "проекция", "интеллектуализация", "компенсация"; девочек с ХЗ - "проекция", "реактивное образование", "регрессия". Для детей с АП свойственна высокая, по сравнению с контрольной группой, напряженность таких защит как "замещение", "регрессия", "компенсация"; для детей с ХЗ - "замещение", "регрессия", "вытеснение", "проекция".

2. Лидирующее положение "проекции" в системе защит девочек всех групп является возрастной нормой и отражает наиболее актуальную в период взросления адаптационную проблему идентичности и потребность в признании и самоопределении.

3. В контрольной группе с 15-16 лет формируется высокоэффективная устойчивая структура механизмов психологической защиты. Напряженность многих защит при этом имеет тенденцию к снижению. Внешняя адаптация при решении основной возрастной задачи не требует в целях сохранения самооценки существенного искажения реальности.

4. Особенности защитного поведения в группе АП зависят от динамики таких механизмов как "замещение", "компенсация" и "регрессия". Детерминируемая этими защитами амбивалентность оппозиционно-агрессивного и регрессивного поведения в 15-16 лет способствует динамической перестройке личности, при позитивном исходе которой отклоняющееся поведение девочек может прекратиться. В 17-18 лет у проявляющих АП девочек защитное поведение определяется особенностями функционирования "регрессии".

5. В группе ХЗ с возрастом происходит накопление различий с контрольной группой по показателям большинства механизмов защиты. Наиболее характерным и постоянным признаком девочек этой группы является высокая напряженность "вытеснения". Интенсивное функционирование "замещения" способствуют формированию аффективно-агрессивного синдрома, "вытеснения" и "замещения" - аутоагрессивных тенденций, "вытеснения", "реактивного образования" и "проекции" - склонности к сверхценным установкам и отчуждению реальных представлений о себе до уровня деперсонализационных расстройств.

6. В подсознательной защитной системе девочек-подростков присутствуют три защитно-адаптивных комплекса, несущих сходную для каждой группы функцию: стратегический "социализирующий", "возрастной" агрессивный и тактический "вытесняющий". Групповые варианты комплексов имеют определенные различия, что сказывается на адаптационном потенциале комплекса и характере адаптационного ответа.

7. Наиболее дезадаптогенный характер имеет структура защитной системы группы ХЗ - "вытесняющий" комплекс стимулирует "реактивное образование" к созданию иллюзорных сверхценных представлений о себе, повышает тенденцию возрастного комплекса к аутоагрессии, а "социализирующего" - к углублению зависимых объектных отношений. В конечном итоге наиболее предсказуемым и управляемым объектом привязанности становится ПАВ, а наиболее приемлемым объектом для агрессии - сама девочка.

8. Адаптационные проблемы всех возрастных этапов для девочек групп АП и ХЗ сохраняли свою актуальность на всем протяжении развития ребенка. Ключевым в патологическом развитии адаптационных ресурсов злоупотребляющих ПАВ девочек является фрустрация потребности в безопасности и аффилиации. Механизмы защиты ребенка при осуществлении совместной деятельности со взрослым работали сверхинтенсивно, сужая диапазон эффективных приспособительных реакций и формируя склонность к фиксации на стрессовом значении ситуации и неконструктивному проявлению агрессии.

9. Механизмы психологической защиты обладают качествами личностных ресурсов. Сохраняя в стрессовой ситуации определенный эмоциональный фон, они способствуют выбору соответствующих этому фону тех или иных сознательных адаптивных действий.

10. Активное использование "замещения" и "регрессии" однозначно негативно влияет на процессы социализации во всей популяции исследуемых. Интенсивное и продолжительное использование "замещения" способствует изменениям в поведении на уровне возбудимой акцентуации характера. Наиболее социально-ориентированный механизм "реактивное образование" в группах АП и ХЗ способствует проявлению в поведении неприемлемых для продуктивного контакта с окружающими черт личности.

Глава 4. Механизмы психологической защиты и динамика зависимости от психоактивных веществ. возможности психотерапевтического вмешательства

4.1 Связь механизмов психологической защиты с симптомами наркологического заболевания и их влияние на динамику становления химической зависимости