"Новая городская история" в культурном пространстве современных социально-гуманитарных исследований

Размещено на http://www.allbest.ru//

«Новая городская история» в культурном пространстве современных социально- гуманитарных исследований

Введение

Город -- совокупность разнообразных явлений общественной жизни, сложный конгломерат. Город как многоплановая структура требует комплексного изучения.

Возникновение города в социокультурной перспективе является особым событием в истории человечества, поскольку в нем по-новому конструируется пространство и время, телесность и идентичность горожанина. Речь идет не только о становлении качественно новой экономики, социальной общности или политического объединения в природном пространстве, но и о формировании новой картины мира. Продуцируя и актуализируя новые стратегии человеческого бытия, город возникает как мир со своеобразной сферой ритуалов, правил и законов, обычаев и традиций.

Город невозможно понять без анализа культурных проектов, которые создает человек, потому что городская культура является прежде всего антропологическим феноменом. Городской человек предстает как отдельная реальность, которая выстраивается и одновременно приходит в упадок в мире города. Специфика сложных связей человека и города требует отдельного исследования, поскольку динамика и непредсказуемость развития городской культуры каждый раз ставят новые проблемы.

С самого начала изучение города отличалось междисциплинарным характером, сочетая в себе ряд видений: историческое, социологическое, экономическое, культурологическое, искусствоведческое, градостроительное, психологическое, криминологическое и другие.

Одними из первых пространственной структурой городов начали активно заниматься основатели Чикагской школы, начав отрасль

«социология города». Объектом научного интереса представителей этой школы становились различные деструктивные явления, которые локализовались одновременно в тех или иных социальных группах и определенных частях города

Интерес европейских исследователей больше сосредоточивался на поиске ключевых критериев и четких индикаторов структурирования города.

Существенно отличается опыт научного изучения советских, поскольку и практика развития, и сами ученые руководствовались преимущественно экономико-географическими показателями.

На данном этапе город изучается несколькими науками, каждая из которых имеет свой специфичный подход. В большинстве из этих наук наработан понятийный аппарат, создано немало работ. Однако комплексного исследования, которое обращалось бы к обобщению и систематизации различных подходов к изучению городского пространство, в современной науке явно не хватает.

Этим и обусловлена актуальность нашей дипломной (магистерской) работы, тема которой - «Новая городская история» в культурном пространстве современных социально-гуманитарных исследований.

Проблематика, которая охватывает данное исследование, заключается в анализе моделей проблематизации и исследования структурных форм, в формировании новой истории города.

Тему города исследовало в своих работах немало ученых из разных областей науки. Условно историографию данной проблемы можно поделить на такие группы:

представители классических подходов,

представители «новой истории» города,

ученые, работающие в сфере новых научных образований и в междисциплинарных областях.

Среди представителей классических подходов в первую очередь следует назвать классиков социологии (Ф. Тённис, Г. Зиммель, К. Маркс, Э. Дюркгейм и М. Вебер), представителей Чикагской школы социологии (Р. Парк, Э. Бёрджесс, Л. Вирт), представителей «новой культурной географии» (А. Лефевр, Э. Сойя, Д. Харви, Д. Хайден, Л. Лофланд).

Среди представителей «новой истории города» следует отметить нововеберианцев (А. Скотт, Р. Пал) и неомарксистов (А. Лефевр, М. Кастельс, Д. Харви), представителей теории социопространственной перспективы, (Дж. Фиган, М. Готдинер).

Среди представителей новых научных образований и в междисциплинарных областях:

Урбоэкология (П.А. Кратцер, и Г.Е. Ландсберг, В.В. Владимиров, Ю.С. Чуйков).

Этнографическое изучение города (Г. В. Старовойтова, Н.В. Юхнева, В.Ю. Крупянская, Л.В. Ракова, М.Г. Рабинович, Н.Б. Лебина).

Лингвистическое изучение города (Р.Р. Гельгардт, Б.А. Ларин, К. Гандке, М. Каминская).

Антропологическое изучение городского пространства (К. Вульф, С. Смирнов, Л. Карсавин, Й. Хейзинг, М. Дворжак, М. Фуко, К. Леви-Стросс, К.-Г. Юнг, Л. Леви-Брюль, М. Блок, Ф. Арьес, Р. Барт, Л. Вернер, М. Кром, Р. Бешер).

Изучая историографию проблемы, следует отметить, что изучение городской среды на этапе ее становления осуществлялось еще в работах древнегреческих философов и в работах, трактатах родом из Древнего Востока. Основные акценты были расставлены на представлениях об идеальном городе (расположение поселений, распределение жителей по статусам, разделение труда в соответствии со статусами и возможностями), а также проанализированы формы государственного правления (существующие и предполагаемые) в полисах (городах-государствах). Восточные трактаты были в большей степени посвящены архитектурному направлению, тому, как должны быть организованы и каким образом должны строиться города.

Средневековые города формировались вокруг четко определенного укрепленного центра. О средневековых городах в своих работах писали Ф. Бродель, А. Шпенглер. Города эпохи Возрождения находили свое отражение

в тогдашней теории архитектуры (трактаты Л. Альберти, Палладио), в проектах идеальных городов (в частности, у Скамоцци), а также в утопическом произведении Т. Кампанеллы «Город Солнца», где он описывал идеальный для существования общества город, соответствующие ему устройство и правление.

В работах классиков социологии, среди которых город анализировали в частности Ф. Тённис, Г. Зиммель, К. Маркс, Э. Дюркгейм и М. Вебер, исследование города происходило в основном в русле анализа социальной структуры города, особенностей населения городов разных исторических периодов (например, общество и сообщество у Ф. Тённиса, органическая и механическая солидарность у Э. Дюркгейма), также в работах классиков социологической теории особое внимание уделялось особенностям городского образа жизни (в частности в работах Г. Зиммеля1 и М. Вебера2), изгибы, формирующиеся в городах (наиболее подробно освещены у К. Маркса, Г. Зиммеля).

Для представителей чикагской школы городская проблематика стала центральной. Большинство ее основателей в своих работах анализировали городское пространство, уделяя внимание разным аспектам городской среды. Р. Парк, Л. Вирт, Э. Бёрджес, Х. Хойт, Харрис и Урман пытались исследовать закономерности структурирования городского пространства, расположение его отдельных частей, расселения и взаимодействия жителей. В частности, Р. Парк3 рассматривал город как организм, все части которого находятся в тесном взаимодействии, выполняя присущие им функции. Л. Вирт4 сконцентрировал внимание на городском стиле жизни, параметрах,

характеризующих город: количества, плотности и гетерогенности населения. Э. Бёрджесс и Х. Хойт развивали теорию концентрических зон и теории секторов. Эти теории позволили структурировать городское пространство и осуществить анализ причин и закономерностей такого структурирования. В русле изучения пространственной организации города также развивали свою теорию множественных ядер Харрис и Ульман.

В дальнейшем социология города продолжила свое развитие во многих направления, например, конфликты, противоречия и «коллективное потребление» (М. Кастельс), концепция пространства с точки зрения социальной жизни человека, типов пространства (А. Лефебвр6), специфика концентрации экономической активности (М. Сторпер и Д. Уолкер), реорганизация социального пространства, значение местных конфликтов (Д. Хервей7), динамика производства и развитие сферы услуг (А. Скотт) и другие. Это лишь отдельные примеры анализа проблематики современного города, которые показывают разнообразие и разноплановость подходов.

В советское время исследования города также находили свое отражение в науке, и советская социология города стала относительно автономным направлением. Здесь особое внимание уделялось взаимодействию города и села, проблемам и перспективам урбанизационных процессов и разработкам эффективного социально-экономического городского планирования, быта городского населения. Среди представителей советской социологии, которые работали над городской проблематикой, В. Рукавишников, О. Шкаратан, Н. Барабаш и другие).

На постсоветском пространстве продолжают анализ городской

проблематики А. Филиппов, И. Шмерлина, М. Вильковский, А. Байбурин и много других исследователей. Фокус их внимания сосредоточен на социологическом анализе пространства, осознании жителем города своего жизненного пространства в различных его проявлениях, социологии архитектуры, семиотике пространства соответственно.

Кроме того, городское пространство активно изучается в рамках смежных научных направлений, например, географии (Д. Харвей, В. Холина, П. Хаггет), культурологии (Л. Трушина, Д. Алисов), антропологии (С. Смирнов, А. Андреев). Городская проблематика разрабатывается также и в междисциплинарных и сравнительно новых направлениях, примерами которых является гуманитарная география (Д. Замятин), брендинг городов (Д. Визгалов), социология архитектуры (М. Вильковский).

Тем не менее, несмотря на довольно обширный материал источников, следует отметить, что на данный момент не создано единой работы, которая стала бы обобщением разных подходов и разных точек зрения к изучению городского пространства.

Объект исследования нашей работы - новая исторические наука как проявление антропологического поворота в социо-гуманитарном сознании. Предметом исследования являются различные аспекты изучения городского пространства.

Цель исследования: определение проблемного поля изучения специфики новой истории города. Цель обусловила постановку таких задач:

рассмотреть основные классические подходы к изучению города,

выявить концептуальные особенности новой истории города

определить проблемные поля в изучении города в современной науке,

рассмотреть особенности антропологических исследований городского пространства,

выявить междисциплинарные исследовательские стратегии в изучении города.

Цели и задачи диктуют структуру исследования: работа состоит из введения, двух глав (в первой два, во второй три параграфа), заключения и списка использованной литературы.

Теоретическое и практическое значение полученных результатов. Результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания как курсов по истории, социологии, антропологии, философии культуры, социальной философии и т. п. Положения дипломной работы могут найти применение в дальнейших исследованиях, посвященных проблеме человеческого бытия в городе.

Глава I. Теоретические подходы в изучении города

1.1 Классические подходы к изучению города

Теоретическая концептуализация урбанизма сложилась исторически не как отдельная научная дисциплина, а как совокупность теоретической рефлексии относительно феномена города в различных отраслях гуманитаристики, таких как философия, социология, антропология, история, социальная психология и др. Этим обстоятельством обусловлено большое количество определений города (как считается, их на сегодня около двухсот). В этом социокультурном и теоретическом многообразии подавляющее количество исследователей определяет город как территорию, где происходит концентрация социальных структур (групп, институтов и ролевых функций). Стоит при этом отметить, что слово «город» (городское поселение, град, должностей) является многозначным и даже комплексное определение данного понятия представляет большую сложность.

Как отмечает Л.П. Замятин, «Это понятие многослойно и включает в себя такие аспекты, как фундамент цивилизации; место образования современной городской культуры; центр власти, распространяющийся на окрестные территории; уникальное собрание памятников архитектуры и др. Город многогранен».

Попытки авторов энциклопедических статей и книг предоставить одно обобщенное определение города чаще всего ведут к эклектике, когда понимание исследуемого феномена оказывается односторонним и несистемным. Известный российский урбанист М. Анциферов отмечает, что город является точкой опоры и стержнем существования внутренне дифференцированных социальных групп, которые получили определенную

правовую форму.

Схожие формулировки находим у известных английских урбанистов Н. Абекромби и А. Ярда. По их мнению, городская жизнь характеризуется масштабностью, высоким скоплением населения, четкой дифференциацией социальных групп, наличием дистанции и формальных связей между лицами... необходимостью формального регулирования человеческой деятельности скорее с позиции закона, нежели через культурное измерение сообществ и традиций.

На наш взгляд, одной из наиболее полных является дефиниция города, которая предоставлена в словаре средневековой культуры, вышедшем под общей редакцией известного российского историка, профессора А. Я. Гуревича, который утверждает, что «город - особый тип поселения, характеризующийся рядом существенных структурных особенностей и специфическими функциями в системе средневековой социальной и культурной жизни16». В этом контексте понятно, что экономические функции города, своеобразие правового и административного устройства определяли особый тип городской культуры, репрезентантами которой были члены городского сообщества. Экономические функции города обусловлены тем, что в нем исторически было сосредоточено не столько ремесленное производство (что характерно в значительной мере для аграрного мира), сколько общехозяйственная деятельность, связанная с товарообменом и свободным функционированием денежных потоков.

Исторические источники свидетельствуют, что город представлял собой особый тип социальной организации, который конструировался в виде корпорации. Его внутренняя структура и взаимоотношения с внешним миром регулировались императивной системой правовых норм - городским правом. Разветвленность и совершенство правовых основ городской жизни

оговаривали автономный статус города как самостоятельной административной и политической единицы. Очевидно, что городская среда исторически характеризовалось специфическим стилем жизни, мировоззрением, уровнем сакральной и секулярной культуры, типом социального поведения его жителей. Город в ценностном и историческом измерении выступает антитезой аграрному миру - миру крестьян и феодальной аристократии.

Городское пространство исторически поощряло людей не только своей возможностью свободно работать и получать средства для существования, но и удовлетворять культурные, сакральные и секулярные потребности человека, направляло личность к постоянному профессиональному росту и самосовершенствованию.

Город исторически конструировался свободными гражданами как пространство социокультурной активности (человеческой субъективности - термин И. Канта), как особый образ свободного сожительства.

Важность городской среды для человека исторически была обусловлена тем, что город также всегда был сердцевиной современных технологий, инновационной активности, высокого уровня социокультурной динамики и мобильности.

Анализируя город и его становление, важно отметить разницу между городом европейским и азиатским. В выделении таких особенностей важная роль принадлежит Максу Веберу. Он в своей теории общественного развития подчеркивал значение формульно-инструментальной рациональности как основной черты развития городской цивилизации. Города становятся олицетворением рационализации социального действия, которая является

«тенденцией самого исторического процесса» Ведущая роль целерационального действия в городской среде кардинально меняет его структуру.

Вебер указывает на рационализацию общественных отношений как в

западных, так и в восточных городах, а также определяет и существенные различия между западным и восточным (азиатским) городским порядком.

Исторические источники свидетельствуют, что такие исторические понятия, как «город», «городская община», «урбанистическая цивилизация» в их гражданских, социокультурных, правовых, имущественных и мировоззренческих измерениях существуют только в Европе. Именно в Европе исторически сложилась особая торгово-промышленная, социокультурная и правовая форма городской свободы, которой не существовало на Востоке. Благодаря плодотворным работам М. Вебера еще в начале ХХ века стало известно, что «как массовый феномен - городская община в полном смысле этого слова известна только Западу и лишь отчасти некоторым Азиатским странам (Финикии, Месопотамии), но в них лишь время от времени наблюдались ростки такого развития»18.

Постепенно общепринятым в образовательной и научной среде стало осознание европейского феномена города как синтеза нескольких базовых составляющих, а именно:

укрепленной крепости,

рынка,

собственной устойчивой судебной системы и развитых норм права,

корпоративности и связанных с ней автономии и автокефалии - практик городского самоуправления и самоуправления.

Такие возможности граждан были закреплены в их правах, которые в историческом прошлом имели форму привилегий. Именно сохранение этих базовых параметров и отличало европейскую урбанистическую цивилизацию от азиатских городов. Несмотря на то, что в азиатских городах существовали рынки и крепости, известные центры промышленности и торговли (Египет, Индия, Китай), они никогда не имели особого имущественного и процессуального права, автономного судопроизводства, которое имели граждане Европы. Не существовало в полном объеме и понятия городской

корпорации, а значит, практически не наблюдалось различий между городским и сельским способом бытия. В частности, в Китае житель города в правовом отношении был связан со своим родом, а через него - со своим селом. В селе находился духовный центр существования рядового человека, легитимность которого не подвергалась сомнению - храм. Сакральная связь с этим храмом тщательно поддерживалась, а сам житель города, время от времени выполняя сельскохозяйственные функции, и в правовом отношении оставался крестьянином.

Городского права, городской корпоративности на Востоке не существовало. Город был отдельным округом управления, где политическое общественное участие жителей была весьма ограниченно. Правомерно говорить о том, что городской образ существования был отражением сельского. Исторически отсутствуют специфические свойства горожан как общественного состояния. Зато сельские общины с их классическим традиционным мировоззрением, налаженными кооперативными связями, этическим укоренением имели мощные измерения легитимности в азиатских сообществах. К примеру, сельские общины Индии руководствовались узким кругом сакральных авторитетов и были далеки от горизонтальных самоуправляющихся форм. Выходцы из этой общины были обязаны по ее требованию участвовать в выплате ренты землевладельцу, а, следовательно, даже будучи гражданами, они не приобретали права и ценности городского сословия, а были временными жильцами в городе, зависимыми лицами. При этих условиях отсутствия нормативных устоев городской культуры старейшины имели весьма серьезные полномочия, которые они автономно осуществляли практически во всех азиатских странах до ХХ века.

Узкий круг сельских старейшин распространял свою власть не только в селе, но и в городе, где они занимали самые высокие должности в административных местных судах, ограничивая права даже бюрократической корпорации. Например, в Китае и Индии чиновник часто был просто бессильным перед волей традиционных авторитетов, их влиянием на

общественные и частные дела жителей городов. С другой стороны, постепенно усиливается роль бюрократического слоя населения с постоянным сужением частного и публичного пространства рядовых жителей. Подобная тенденция позже наблюдается и в европейских городах, однако именно на Востоке она приобретает гипертрофированные формы.

В азиатских городах тотальное господство сословного распределения является наиболее органичным и несовместимым с самоуправляемыми формами управления. В частности, в Японии, Китае, Индии сословное распределение было чисто феодальным. Наиболее органичные примеры этого существуют в японской традиции, где самураи (дворяне) и представители бюрократического слои (кази) противостояли крестьянам и частично объединенным в профессиональные союзы торговцам и ремесленникам. В Китае также прослеживается становая и мировоззренческая разница, которая делает невозможным развитие самоуправляемого города и городской общины как целостного феномена.

Существенные различия, которые наблюдаются в каждом из азиатской городов, отнюдь не способствовали росту городского самоуправления.

Определяющее свойство типичного восточного города заключалась прежде всего в том, что субъектами корпоративной деятельности здесь были не городские поселения как таковые, а только благородные роды, которые вообще не контролировались гражданами. Например, в средневековом Константинополе во времена исламского владычества практически до XIX века рядом с военными объединениями янычар, представителями религиозных организаций улемов и дервишей, интересы горожан представляли лишь отдельные выдвиженцы от определенных гильдий, но не представители городского сообщества в целом.

Полной противоположностью восточному городу является город западный, который усиливало общность горожан как таковых, независимо от их корпоративного и социального статуса.

Известный российский философ Ю. Давыдов, характеризуя мировоззренческие основы возникновения городского образа мышления, подчеркивает прежде всего принципиальное значение для формирования нового города - новой «городской этики, которая органично была совмещена с этосом рациональности, с западноевропейским типом капитализма19». Формальная рациональность городского социокультурного пространства, которая ассоциируется с постоянными бюрократическими структурами, стремится к порядку, дисциплине и подчинению системе правил. Формальная рациональность города - это прежде всего присущая его жителям осмотрительность, расчет во всех сферах жизни и количественный результат. В крупных корпорациях городов основными положительными качествами становятся прагматизм, техническая эрудиция, предусмотрительность и расчет.

Одновременно с усилением инструментально-формальной рациональности в городах наблюдается рост секуляризации - отделения городских материальных интересов от священных ценностей. В то же время сохранение ценностной рациональности (типичной только для европейского города) городской жизни закладывает фундамент для развития нравственных начал, а индивид, который руководствуется этой рациональностью, главным для себя считает сохранение благосостояния города и расширение гражданских прав и свобод.

Стоит также выделить базовые свободы, которые непосредственно повлияли на цивилизационное развитие города и социокультурную эволюцию жизненного мира его обитателей.

Политические свободы:

1. Свобода самоуправления.

Личные свободы:

Свобода вступать в брак без разрешения.

Свобода от подданской зависимости.

Свобода наследственных распоряжений - право оставлять наследство потомкам на собственное усмотрение.

Свобода передвижения.

Свобода от состояния личной зависимости после года пребывания в городе.

Свобода отчуждения собственности (право передачи ее другому лицу).

Свобода от воинской повинности.

Экономические свободы:

Свобода от уплаты загородных налогов.

Свобода от уплаты пошлин.

Право вести свободную рыночную деятельность.

Правовые свободы:

Право граждан на рассмотрение их дел городскими судьями.

Право на сохранение правовых процедур в случае привлечения лица к уголовной ответственности.

Защита от произвольных арестов и обысков.

Свобода от обязательной государственной службы.

Исторически город представлен несколькими базовыми типами, среди которых:

Классический античный полис.

Средневековый город.

Модерный город.

Не обращаясь к анализу каждого из этих типов, отметим, что они анализировались в научных трудах разных периодов и разных наук. Городская проблематика была актуальной, можно сказать, с момента создания первых городов. Знания о городах, аспекты изучения изменялись и расширялись в соответствии с изменениями самих городов и общества. Изучение городской среды на этапе ее становления осуществлялось еще в работах древнегреческих философов и в работах, трактатах родом из Древнего Востока. Основные акценты были расставлены на представлениях об идеальном городе (расположение поселений, распределение жителей по статусам, разделение труда в соответствии со статусами и возможностями), а также проанализированы формы государственного правления (существующие и предполагаемые) в полисах (городах-государствах). Восточные трактаты были в большей степени посвящены архитектурному направлению, тому, как должны быть организованы и каким образом должны строиться города.

Средневековые города формировались вокруг четко определенного укрепленного центра. О средневековых городах в своих работах писали Ф. Бродель, О. Шпенглер. Города эпохи Возрождения находили свое отражение в тогдашней теории архитектуры (трактаты Л. Альберти, Палладио), в проектах идеальных городов (в частности, у Скамоцци), а также в утопическом произведении Т. Кампанеллы «Город Солнца», где он описывал идеальный для существования общества город, соответствующие ему устройство и правление.

В работах классиков социологии, среди которых город анализировали в частности Ф. Тённис, Г. Зиммель, К. Маркс, Э. Дюркгейм и М. Вебер, исследование города происходило в основном в русле анализа социальной структуры города, особенностей населения городов разных исторических периодов (например, общество и сообщество у Ф. Тённиса, органическая и механическая солидарность у Э. Дюркгейма), также в работах классиков социологической теории особое внимание уделялось особенностям городского образа жизни (в частности, в работах Г. Зиммеля и М. Вебера), неровностям, формирующимся в городах (наиболее подробно освещены у К. Маркса, Г. Зиммеля).

Для представителей чикагской школы городская проблематика стала

центральной. Большинство ее основателей в своих работах анализировали городское пространство, уделяя внимание разным аспектам городской среды. Р. Парк, Л. Вирт, Э. Бёрджесс, Х. Хойт, Ч. Харрис пытались исследовать закономерности структурирования городского пространства, расположение его отдельных частей, расселение и взаимодействие жителей. В частности, Р. Парк рассматривал город как организм, все части которого находятся в тесном взаимодействии, выполняя присущие им функции. Л. Вирт сконцентрировал внимание на городском стиле жизни, параметрах, характеризующих город: количестве, плотности и гетерогенности населения. Э. Бёрджесс и Х. Хойт развивали теорию концентрических зон и теории секторов. Эти теории позволили структурировать городское пространство и осуществить анализ причин и закономерностей такого структурирования. В русле изучения пространственной организации города также развивали свою теорию множественных ядер Харрис и Ульман.

В дальнейшем исследования города продолжили свое развитие во многих направлениях, например, изучались конфликты, противоречия и

«коллективное потребление» (М. Кастельс), концепция пространства с точки зрения социальной жизни человека, типов пространства (А. Лефевр), специфика концентрации экономической активности (М. Сторпер и Р. Уолкер), реорганизация социального пространства, значение местных конфликтов (Д. Хервей), динамика производства и развитие сферы услуг (А. Скотт) и другие. Это лишь отдельные примеры анализа проблематики современного города, которые показывают разнообразие и разноплановость подходов.

В советское время исследования города также находили свое отражение, и советская социология города стала относительно автономным направлением. Здесь особое внимание уделялось взаимодействию города и

села, проблемам и перспективам урбанизационных процессов и разработкам эффективного социально-экономического городского планирования, быта городского населения (среди представителей советской эпохи, которые работали над городской проблематикой, В. Рукавишников, Н. Барабаш и другие).

На постсоветском пространстве продолжают анализ городской проблематики В. Филиппов, В. Вагин, И. Шмерлина, М. Вильковский, А. Байбурин и немало других исследователей. Фокус их внимания сосредоточен на социологическом анализе пространства, осознании жителем города своего жизненного пространства в различных его проявлениях, социологии архитектуры, семиотике пространства.

Как уже было отмечено, город и его историю анализируют различные науки. Так, территориально-поселенческий ракурс в изучении города разрабатывают географы с конца XIX века. Традиционная типология городов, используемая урбанистами, - это типология по производственным функциям и размерам.

Экономический ракурс в изучении города придерживается тезиса о производственно-экономическом факторе появления и развития городов, о производственно-экономических закономерностях расселения и территориальной мобильности.

В рамках градостроительного ракурса изучения города последний рассматривают как:

систему социально-функционального расселения: место работы, жилье, развлечения;

искусственную среду: совокупность архитектурно-инженерной инфраструктуры.

Как отмечает Л.П. Замятин, одним из первых исследователей города в современной науке стал К. Линч. Анализируя особенности города, Линч отмечал, что важную роль в изучении города играет его восприятие каждым гражданином, образы и ассоциации каждого гражданина. По мнению Л.П.

Замятина, «Метод К. Линча можно условно назвать «топографическим». Результатом исследования является выявление содержания образа города, которое сводится к пяти элементам:

пути (коммуникации, вдоль которых наблюдатель может перемещаться постоянно),

границы (линейные элементы окружения, которые не рассматриваются в качестве путей),

районы (части города, представленные как двухмерная протяжённость), узлы (места, куда наблюдатель может свободно попасть)

и ориентиры (точечные ориентиры, в которые наблюдатель не вступает)».

С архитектурным направлением в изучении города связана также диссертационная работа О.А. Ивановой по истории архитектуры. При этом важная роль в ее исследовании отводится архитектурно-художественным образам, представляющим собой информативно-знаковую систему.

В пределах исторического ракурса город довольно часто рассматривается как исторический материал, который используется социологией, и наоборот. История делает акцент на политических аспектах городской жизни. Французские историки О. Тьери и Ф. Гизо считают, что возникновение города - это зарождение нового социально-политического строя. История города - это история борьбы буржуазных слоев с феодальным строем.

Психологический дисциплинарный ракурс рассматривает город как пространство жизнедеятельности, который дает возможность исследовать “восприятие”, “образ”, “архетипы”, “интерпретации”, “конструирование” в городском пространстве.

Философско-методологический дисциплинарный ракурс содержит два контекста рассуждений о городе:

гносеологический - обсуждение вопросов, связанных с самим процессом познания города;

системный - рассмотрение города как системы или же необходимость системного анализа городских процессов (например, в проектировании).

Искусствоведческие исследования изучают «индивидуальные образы городов, созданные в сознании конкретного деятеля культуры и передаваемые остальному населению, посредством своих произведений». Среди этих исследований Л.П. Замятин отмечает работы В. В. Раковой

«Архитектурный образ сибирского города в графике XVII -- начала XIX в.» и Е. В. Васильевой «Образ города в художественной фотографии Франции второй половины XIX -- начала XX веков».

Город анализируется также в филологических исследованиях. Например, в диссертационной работе Ю.А. Марининой

«Мифологизированный образ города во французской поэзии второй половины XIX в.: от Бодлера -- к символистам».

В рамках политологических исследований можно отметить работу О. В. Агишевой «Образ города в политической динамике». По ее словам,

«Город -- прежде всего центр власти в политическом пространстве страны и региона, где в наиболее сконцентрированной форме осуществляется воспроизводство и реализация качественных характеристик территории25»

А. С. Майер в своем историографическом исследовании отображает потенциал городских легенд в контексте воссоздания содержания образа города. В итоге проделанной работы, по словам Л.П. Замятина, сделана попытка воссоздания мифологического образа города на основе параллелей между реальным городом и совокупности архаических представлении о нем.

В. Г. Рыженко определила три исследовательских стратегии изучения

образа города специалистами исторической науки. Первая условно названа метафизической и связана с конструированием «Духа Места». Вторая стратегия обозначена как «гуманитарно-географическая». И третья стратегия

- историко-культурологическая.

1.2 Изучение города в социально-гуманитарных исследованиях ХХ века

Новые подходы к изучению города, на наш взгляд, следует выводить из работ Чикагской школы. Чикагская школа - проект социальной экологии. Он возникает не без влияния идей Г. Зиммеля относительно пространства и возможностей его понимания, однако приобретает совсем другое наполнение, как в смысле сформулированных идей, так и в возможных методах исследования городского пространства. Понятие «экология» было перенесено в социологию из естественных наук. Известно, что в природе живые организмы распространяются на поверхности земли при сохранении баланса и равновесия различных видов. Представители Чикагской школы, точнее, ее направления социальной экологии, считали, что под этим самым углом зрения можно взглянуть на расположение разных городов, а также на расположение различных кварталов в пределах города27. То есть через пространственное (фиксированное, измеряемое количественно) можно исследовать социальное (сложное, многоаспектное, не всегда видимое).

Начали этому направлению положили исследователи Роберт Парк (Robert Park), Эрнест Бёрджесс (Ernest Burgess) и Родерик Маккензи (Roderick D. McKenzie), которые со второй половины 1920-х г. начали активно и систематически исследовать город Чикаго и его окрестности.

Труды Р. Парка, одного из основателей Чикагской школы, стали серьезным толчком к развитию социологии города, социальной экологии,

проблем социализации, маргинальности и тому подобных. Город он рассматривал как единый социальный организм и естественное явление, вмещающее множество социальных фактов, которые развиваются по собственным законам, независимо от воли и действий людей. Задачами исследовательской программы социальной экологии стало обнаружение этих социальных фактов (в частности, конфликтов, случаев преступного поведения, миграций и т. п) с целью разработки системы социального контроля.

Типичная городская община, по Р. Парку, состоит из географически очерченных и пространственно обозначенных ареалов (по-разному в каждом отдельном городе, но при наличии определенного образца - паттерна).

Выявляя разницу между отдельными городскими ареалами, Парк подчеркивает важность локализации этих ареалов, позиции и мобильности как показателей, необходимых для измерения, описания и, в конце концов, объяснения социальных феноменов. По его мнению, в природных ареалах города возникает не менее природная среда бытия социальных групп. А потому могут существенно отличаться между собой районы одного города. Есть, к примеру, городские ареалы, в которых живут только старшие по возрасту люди и почти нет детей; есть ареалы, в которых люди поддерживают определенную политическую силу, или неактивно участвуют в выборах; есть районы, где много отелей, поэтому они оказываются заселены «пришельцами» из других городов; есть районы с высоким уровнем девиантного и делинквентного поведения, а есть спокойные и благополучные в этом отношении и т. п.

Поэтому, с точки зрения социолога, социальные отношения и социальные дистанции могут быть соотнесены с пространственными координатами (распределение населения в городе может задавать для каждого отдельного индивида место жительства и сообщество, с которым он вынужден взаимодействовать). Соответственно и сложные качественные процессы могут быть зафиксированы и измерены с помощью количественных показателей.

Продолжением идей социальной экологии, особенно с точки зрения наработки метода исследования, стали труды Э. Бёрджесса. Он разделял мнение Р. Парка по поводу того, что социолог должен оставаться в стороне от политических движений и идей, не заражаться проблемами одной социальной группы. Главная задача социолога - концентрироваться на изучении социальных проблем, которые наиболее остро появились в обществе. В первую очередь его интересовала проблема роста городов, поглощение городом близких к нему районов и перемещения оттуда коренного населения, влияние иммигрантов на изменения в органических сообществах.

Увеличение города в любом случае приводит к дезорганизации общин в отдельных районах города, считал исследователь. Это, в свою очередь, расшатывает жизнь семей, негативно влияет на отдельного человека - то есть становится фактором снижения социального контроля и распространения негативных явлений, в частности, преступности28. Для решения этих угрожающих для жизни общества проблем в первую очередь надо было собрать о них объективную информацию, которая бы в перспективе могла стать основой для разработки соответствующих управленческих мероприятий на уровне города.

Э. Бёрджесс начал собирать такую информацию методом социального картографирования, сначала фиксируя данные относительно распределения подростковой преступности, впоследствии - данные о расположении кинотеатров, танцевальных площадок и тому подобное. Составление таких карт натолкнуло его на мысль о наличии определенной структуры города и возможность обнаружения комплекса причин, порождающих негативные явления в тех или иных его ареалах, а также о том, что эти причины коррелируют между собой.

Последователем Р. Парка и Э. Бёрджесса в Чикагской школе стал Луис Вирт (Louis Wirth). Он продолжил рассмотрение социального в тесной связи с пространственным, на основе чего выделил целый ряд особенностей городской жизни. Жители города вырабатывают новые средства ориентирования в городском пространстве, становятся более чувствительными к миру артефактов, все больше удаляясь от мира природы. Для города характерной является борьба за пространство, использование отдельных территорий с максимальной экономической отдачей - вот вкратце основы идеи Вирта.

Все больше разведенными в пространстве оказываются место жительства и место работы, что связано с невозможностью комфортного проживания в месте концентрации промышленных предприятий и коммерческих структур. Вследствие этого город превращается в так называемую мозаику социальных миров. Переход от одного к другому

«миру» может происходить совершенно неожиданно.

Жители города становятся носителями «плавающего статуса». Это значит, что группы, к которым принадлежит человек, не имеют иерархического ранга; исчезает доминантная группа, с которой бы в первую очередь идентифицировал себя индивид. Зато человек получает представительство в различных социальных группах, где активизируется какая-либо сторона его личности. Эти группы могут быть вообще не связанными между собой или могут перекрещиваться в неожиданных вариациях.

Из-за высокой мобильности происходит быстрая смена членов сообщества, что сводит на нет возможность поддержания между ними длительных отношений. Люди оказываются оторванными от организованных коллективов, поэтому вынуждены прилагать массу усилий к объединению в группы на основе общих интересов. Такие группы не ограничены определенной территорией, характеризуются сильной внутренней мобильностью, что делает коллективные действия в городе масштабными и

непредсказуемыми.

Усилиями указанных выше исследователей и других представителей Чикагской школы социологии было выделены районы, определившие пространственный тип Чикаго. Исследование этих районов должно было, по мнению социологов, вестись по двум основным направлениям:

определение пространственного образа района, его топографии, размещения местного сообщества, физической организации не только ландшафта, но и созданных человеком структур (жилье, рабочие места, места отдыха и тому подобное);

изучение его «культурной жизни»: образ жизни, обычаи, стереотипы.

Поэтому фактически речь шла о сочетании двух аспектов видения города - пространственного (с размещением источников экономического, культурного, социального и других капиталов) и социального (путем анализа социальных структур).

В целом же, благодаря ученым Чикагской школы был накоплен значительный эмпирический материал относительно пространственного

«закрепления» тех или иных социальных явлений, а также разработан целый ряд методов эмпирического изучения городского пространства.

Следующим весомым вкладом в развитие изучения городского пространства стала новая культурная география. Новый всплеск научного интереса к проблематике пространства пришелся на 60-е гг. ХХ в., когда обозначенное понятие все больше проникает в научный дискурс, становится предметом междисциплинарных научных исследований на стыке философии, географии, социологии и тому подобное. Понятие пространства заняло одно из ведущих мест в традиционной географии, где ему отводилась роль не только объекта исследования, но и фактора, который конституирует социальные процессы.

Однако особое значение данное понятие приобрело в рамках культурной географии, или новой культурной географии, расцвет которой приходится на вторую половину 1990-х гг. Для представителей последней пространство - это социальный продукт, результат экономического и культурного производства, что скрывает условия своего формирование и кажется натуральным.

Самыми известными представителями этого направления является Анри Лефевр (Henri Lefebre) французский географ, марксист, автор известной книги «Производство пространства», написанной во Франции в 1974 г., его последователь, американский культурный географ-марксист Эдвард Сойя (Edward Soja), а также Дэвид Харви (David Harvey), Долорес Гайден (Dolores Hayden) и Линн Лофланд (Lynn Lofland).

По мнению А. Лефевра, развитие общества можно понять только путем изучения городской жизни, реализации городской общности. При этом социальные отношения остаются абстрактными и реализованными, пока они материально и символически не вписываются в населенное пространство. То есть, все формы социальной жизни и социальных отношений возникают, развиваются и изменяются как в материально реальном, так и социально воображаемом контексте городов.

Это происходит благодаря «производству пространства» - перманентному процессу восприятия, осмысления и проживания, в котором теряется первичное и вторичное - это движение является циклическим и происходит от одного к другому равнозначного компонента.

Любой способ производства включает в себя пространственные практики (соответственно, они будут отличаться в разные эпохи бытия общества в зависимости от типа производства). Пространственные практики (и их репрезентация в пространстве) создаются прежде всего специалистами

- архитекторами, дизайнерами, учеными, скульпторами и другими, однако определяют жизнь рядового потребителя и удовлетворяют его потребности. На основе пространственных практик возникают знаки, коды, типы знания, которые А. Лефевр объединил термином «репрезентация пространства». В результате этого формируется определенный пространственный код, который является не просто способом чтения и интерпретации пространства, а и способом жизни в этом пространстве и способом производства этого пространства.

Фактически А. Лефевр является одним из тех авторов, которые уделяют внимание пространству города не только как фону, на котором разворачивается жизнь общества, но и как фактору, влияющему на социальную жизнь через «производство пространства».

Продолжая идеи А. Лефевра, американский социальный географ Э. Сойя настаивает на необходимости возврата к географическому мышлению. Необходимость в этом обуславливается тем, что историческая парадигма мышления с такими ее понятиями, как развитие, эволюция, цикличность и кризис постепенно уступает место новой парадигме - парадигме пространства: «мы живем в эпоху одновременности, эпоху непосредственного соседства, эпоху ближнего и дальнего».

Как отмечает Э. Сойя, процесс создания города - одновременно и пространственный, и социальный. Еще по Аристотелю он был связан с образованием своеобразной политической и культурной конфедерации вокруг полиса или метрополиса (дословно - материнский город) и составлял сущность городской политики, нацеленной на образование городского сообщества, гражданского общества др. В конце концов это формировало устойчивую городскую идентичность, помогая отличить между собой политес (гражданина) и идиотэс (варвара или жителя сельской местности).

Э. Сойя относится к числу тех теоретиков, которые считают, что города сами по себе влияют на социальную жизнь, что историческое развитие человеческих обществ не только происходит в городах, но и во многом обусловлено городами и особенно стимулирующим влиянием городской агломерации.

В фокусе его исследований оказалось капиталистическое производство в его географическом контексте как неравномерно развернутая пространственность. То есть, волны неравномерного развития, которые были присущи капитализму от начала его возникновения, наложили отпечаток на пространство современного индустриального города как этапы эволюции городских форм (раннекапиталистический торговый город, рыночно- индустриальный, корпоративно-монополистический город). Каждая из этих форм имеет характерные только для нее схемы распределения капитала, жилого и производственного секторов, богатства и бедности. Конфигурация городского пространства прямо зависит от классовой композиции населения. Цена на городское пространство растет в зависимости от того, как оно воспринимается его обитателями (как комфортное или некомфортное). Соответственно, все больше тратится средств на создание качественного и безопасного пространства, цена которого существенно возрастает. Поэтому пространство становится дополнительным источником классового расслоения и сегрегации.

В книге «Справедливость, природа и географическое различие» Д. Харви рассматривает не только масштабные изменения пространства и ландшафта, связанные с распространением капиталистического способа производства, как Э. Сойя, но и отдельные локусы, отдельные географические объекты, «места». Он считал, что любые смыслы, порождаемые сакральными, архитектурными, природными и другими объектами и кажущиеся нам естественными, на самом деле являются

производными от соответствующих социальных и экономических механизмов. Любое место, в том числе и город, представляет собой поле нескольких дискурсивных систем, и то, что нам кажется естественным, родным, подлинным, на самом деле является результатом победы той системы, на стороне которой стояла или политическая, или символическая власть. При этом сакральность города становится почти неотделимой от его

«диснейфикации»: культурная политика вдохновляет на создание мест - центров духовной жизни так же часто, как и банальное желание получить прибыль.

В этом отношении Д. Харви приводит интересный пример, анализируя социокультурные процессы, приведшие к созданию своеобразного сердца Нью-Йорка - Таймс Сквер. Эта площадь возникает как результат спекулятивных сделок в центре развлекательного квартала. В конце 1980-х гг. она получает свое название в честь газеты «New York Times», поскольку здесь была расположена штаб-квартира этой газеты. С целью популяризации собственного продукта редакция газеты организовывала на этой площади различные рекламные акции, празднование Нового года, придумала известный на весь мир новогодний ритуал опускания шара под фейерверки - яркое прощание со старым годом и встреча нового.

Площадь наполнилась рекламой, коммуникациями, посиделками в кафе, стала сердцем Нью-Йорка, местом коллективной радости или скорби, местом, где жители Нью-Йорка чувствуют свое единство и целостность. Это вполне демократическое публичное пространство, которое в едином ощущении себя нью-йоркцем объединяет богатого и бедного иммигранта и коренного жителя города. Сама площадь по сути является ничем,

«псевдоместом», эрзацем, однако она существует, сохраняется и защищается жителями города от любых изменений, благодаря ее уникальному

символическому наполнению и роли в конструкте коллективной памяти.

Архитектор, профессор урбанистики и американской истории Д. Хайден так же, как и Д. Харви, концентрируется на изучении города, однако последний интересует ее как носитель социальной и культурной памяти народа, этноса или сообщества. Города она рассматривает сквозь призму борьбы конфликтующих социальных и расовых сообществ за право сохранения собственной истории. Следствием такой борьбы становится то, что в мультикультурном и мультимассовом пространстве решение о сохранении любых городских объектов будет всегда решением о том, чья версия истории и памяти будет доминировать.

В целом новая культурная география позволяет провести параллели между такими категориями, как память, история и пространство города, связать их в единую систему, находящуюся в постоянном движении, трансформирующуюся под воздействием целого ряда политических, экономических, культурных и социальных факторов.

Подытоживая обзор наиболее концепций пространственного понимания города, необходимо заметить, что из-за имеющихся дискуссий по поводу того, чем является пространство, в научном дискурсе наблюдается многоаспектность в его понимании. По мнению российского социолога А. Ф. Филиппова, следует различать три основные аспекта понимания пространства:

Пространство взаимодействия социальных акторов;

Социальное пространство как порядок социальных позиций; пространство, которое структурируется статусами социальных акторов;

Пространство как вместилище тел.

Учитывая недостаточное методологическое внимание к пространству, в трудах социологов, занимающихся этой проблематикой, указанные выше аспекты в большинстве случаев не отделяются, а наоборот, переплетаются, что фактически делает невозможным отнесение авторов к тому или иному направления. Однако различение этих аспектов важно для определение возможных плоскостей исследования городского пространства.

1.3 Концептуальные особенности новой истории города

Новейшие теоретические разработки в изучении города возникли на основе трудов классиков социологии, работавших в этом направлении. Большинство современных исследователей-урбанистов, разрабатывая свои концепции, пытаются переосмыслить классическую традицию, особое внимание уделяя различия подходам К. Маркса и М. Вебера в исследовании социальных процессов.