Внешняя политика и дипломатия Вестготского королевства

К сожалению, из последнего издания исключены письма, адресованные Григорию, поэтому письмо Реккареда Папе там не представлено. По этой причине основным изданием, используемым в настоящей работе, является немецкое издание MGH.

1.2. Сборник вестготских писем

Сборник вестготских писем (Epistolae Wisigothicae) - серия писем VI-VII вв., адресованных преимущественно вестготским королям, известным священнослужителям или знатным лицам, возможно, скомпилированных и собранных, как предполагают некоторые исследователи, в королевской канцелярии Толедо (хотя нельзя сказать, что письма каким-либо образом систематизированы или упорядочены). Epistolae Wisigothicae. // Monumenta Germaniae Historica. Epistolae (in Quart) III: Epistolae Merowingici et Karolini aevi (I). Beroloni: Apud Weidmannos, 1892; Miscellanea Wisigothica. // Filosofia y Letras. Ed. Gil I. Sevilla, 1991. В сборнике содержится ряд значимых для настоящего исследования писем. Отдельные письма сборника привлекались в качестве дополнительных источников, о чем будет сказано ниже.

В качестве основного источника использовались письма Сисебута и патрикия Цезария, а также письмо Сисебута к королю лангобардов Аделоальду и королеве Теоделинде. Письма Сисебута к Цецилию и Цезарию датируются 615 годом, письмо к Аделоальду и Теоделинде - 616-620 годами. До нас дошло одно письмо короля Сисебута к патрикию Цезарию и три письма Цезария к Сисебуту. Эта переписка представляет собой переговоры с целью прекращения войны и заключения мира между Вестготским королевством и Византией.

Письма короля Сисебута ярко выделяются на фоне остальных материалов. Во-первых, ключевым фактором, определившим специфику писем, стал уровень образованности короля. Сисебут, по мнению большинства исследователей, стал активным соучастником, отчасти - инициатором, возрождения в эпоху Исидора Севильского (т.н. Renaissance Isidorienne). Fontaine J. Education and Learning. // The New Cambridge Medieval History. Cambridge, 2005. Vol. 1. P. 735-760; Ziegler A.K. Op. cit. P. 92; Wood J. Religiones and Gentes. P. 150-154; Wood J. Politics of Identity. P. 46-58; Stocking R.L. Op. cit. P. 122-135; Orlandis J. Reino Visigodo. P. 387-396. Уже хотя бы по этой причине письма королей Реккареда и Сисебута значительно отличаются: если первый был монархом, обратившимся в веру лишь недавно, нуждавшимся в руководстве, то последний демонстрировал себя независимым ортодоксальным опытным правителем. Начитанный ученый, оратор, литератор, и, между тем, благородный король и благочестивый верующий, Сисебут был способен составлять грамотные послания, эстетичные и наполненные, на мой взгляд, его идеологией и убеждениями.

Если исследователи отмечают религиозность самого Сисебута, то этот же самый эпитет можно применить к его письмам. Так, Х. Орландис описывает язык Сисебута как язык «миссионера», «апологета», и полагает, что характеристика Сисебута в источниках присуща, скорее, духовному лицу, а не королю. Orlandis J. Reino Visigodo. P. 396-397. Однако подобная репрезентация образа короля - не новшество, и будет интересно сопоставить риторику правления Реккареда и Сисебута. Это тем более интересно, что разбираемые письма, с большой долей вероятности, написаны (или надиктованы) Сисебутом лично: как уже было сказано, король обладал для этого достаточным уровнем образования и был весьма энергичным. Таким образом, мы можем рассмотреть, как король сам выстраивает в письмах свой собственный образ.

Главная сложность в анализе этой переписке заключается в том, что язык и стиль писем достаточно труден для понимания и изобилует грамматическими и стилистическими ошибками. Возможно, в этом кроется причина того, что письма Сисебута, насколько мне известно, ни разу не переводились ни на один европейский язык (хотя и привлекались в качестве источника). Кроме того, все имеющиеся рукописи писем восходят к одному, при том весьма испорченному манускрипту, что делает крайне затруднительным какие-то интерпретации сложных отрывков текста.

Переписка короля Сисебута с Цезарием представлена в нескольких изданиях. Во-первых, это уже упомянутый сборник Epistolae Wisigothicae. Epistolae Wisigothicae. // Monumenta Germaniae Historica. Epistolae. Ep. 2-6, 9. Письма представлены под номерами 2 (письмо Сисебута к Цецилию), 3-6 (переписка Сисебута и Цезария), 9 (письмо Сисебута Аделоальду и Теоделинде). Также эти письма, с некоторой корректировкой синтаксиса и пунктуации, с новыми конъектурами, представлены в испанском издании 1991 года, Miscellanea Wisigothica. // Filosofia y Letras. Ed. Gil I. Sevilla, 1991. которое также использовалось для работы с источником.

2. Хронистика и исторические произведения как источники по истории вестготской дипломатии

Хроники и истории представляют большой интерес для настоящей работы. К анализу привлекались следующие источники: «История готов, вандалов и свевов» Исидора Севильского, «История франков» Григория Турского.

Прежде всего, необходимо оговорить специфику выбранных источников. Повествование здесь стоит на грани исторически-событийного и религиозно-символичного нарративов; религиозное мировоззрение авторов и их внимание к роли божественного провидения значительно повлияли на субъективность изложения и потенциальную возможность искажения информации. Тем не менее, эти источники богаты фактическим материалом, а авторская субъективность и оценка личности или события в рамках настоящего исследования стали наиболее интересным аспектом всего информационного потенциала, предоставляемого источниками. Более подробную характеристику хроник и историй см.: Гене Б. История и историческая культура Средневекового Запада. М.: Языки славянской культуры, 2002; Уколова В.И. Рождение средневекового энциклопедизма. Исидор Севильский // Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V - начало VII века). М.: Наука, 1989; Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие / И.Н.Данилевский, В.В.Кабанов, О.М.Медушевская, М.Ф.Румянцева. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1998.

Большое значение для нашей работы имеет «История готов, вандалов и свевов» Исидора Севильского (560 - 636). Марей Е.С. Энциклопедист, богослов, юрист: Исидор Севильский и его представления о праве и правосудии. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2014. С. 65-67 Уколова В.И. Указ.соч. С. 238-243 Исидор Севильский (ок.560-636 гг.), был известнейшим христианским теологом и просветителем, правоведом, младшим братом епископа Севильи Леандра. Марей Е.С. Энциклопедист, богослов, юрист: Исидор Севильский и его представления о праве и правосудии. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2014. С. 65-67 Уколова В.И. Указ.соч. С. 238-243«История» Исидора начинается с истоков истории народа готов и заканчивается 626 годом. Хронология приводится Исидором в соответствии с царствованием римских и византийских императоров и параллельно королей Испании.

Исидор был современником описываемых событий: так, его старший брат Леандр председательствовал на III Толедском соборе, сам Исидор жил во времена Лиувы, Виттериха, Гундемара, а затем стал наставником короля Сисебута. О годах арианства автору было известно по многочисленным источникам. Среди них выделяют труды Евсевия Кесарийского, Павла Орозия, Проспера Аквитанского, Максима Сарагосского, Виктора Туннунского, Иоанна Бикларского. Cristobal R.A. Las Historias de los Godos, Vandalos y Suevos de Isidoro de Sevilla. Leуn, 1975. P. 21 Известно, что Исидор Севильский в целом положительно оценивал правление готских королей в Испании. Его «История» является в некоторой степени панегириком, прославляющим народ готов, правление ортодоксальных готских королей и союз готов и испано-римлян, который стал возможным благодаря Реккареду. Разумеется, вопросы религии и политики благочестивого короля занимают там центральное место. Важно отметить, что Исидор во многом был автором концепции идеального благочестивого правителя Reydellet M. La royautй de la littйrature latine de Sidoine Appolinaire а Isidore de Sйville. Paris, 1981. P. 505 - 598., так что описание политики королей готов он во многом проводит сквозь призму этого идеала.

Несмотря на субъективность и значительное место личных оценок в сочинении, Hillgarth J.N. Historiography in Visigothic Spain. // La Storiografia Altomedievale. Tomo Primo. Spoleto, 1970. P.293-297 источник предоставляет массу информации о правлении Реккареда и Сисебута, позволяет обратиться к вопросам внешней и внутренней политики, вопросам политической культуры и религиозному аспекту королевской идеологии вестготов.

Немаловажным источником является «История франков» Григория Турского, которая позволяет взглянуть на события внутри вестготского королевства глазами франков. «История франков», к написанию которой Григорий, епископ Турский (ок. 539-594 гг.) вероятно, приступил вскоре после рукоположения в епископы Тура, состоит из 10 книг. «История франков» написана с «проавстразийских позиций»: Григорий всячески защищает королеву Австразии Брунгильду и очерняет ее противницу, королеву Нейстрии Фредегонду. При написании «Истории» Григорий Турский обращался к хроникам Евсевия и Иеронима, сочинениями и письмами епископов-современников, местными летописями, епископскими и монастырскими архивами, многочисленными устными сведениями. Из многих работ, посвященных данной проблематике и историографии по Григорию Турскому, отмечу следующие: Вайнштейн О.Л. Западноевропейская средневековая историография. М.-Л., 1964. Косминский Е.А. Историография средних веков: V в. - середина XIX в.: лекции. М., 1963. Савукова В.Д. Григорий Турский. История франков. М., 1987. Санников С.В. Образы королевской власти эпохи Великого переселения народов в западноевропейской историографии VI века. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2011. James E. Gregory of Tours and the Franks. 1998. Moorhead J. Gregory of Tours on the Arian Kingdoms. // Studi Medievali, Vol. 36, No. 2 (1995), p. 903-916. Murray A.C. Chronology and the Composition of the Histories of Gregory of Tours. // Journal of Late Antiquity, 2008. 1. 157 - 96; и др.

Хотя «История» имеет глубокий религиозный подтекст, Григорий Турский, как франкский историк, не имел целью представить события вестготской истории с наилучшей стороны, и был скорее наблюдателем, нежели заинтересованным лицом (в отличие от Иоанна Бикларского или Исидора). Поэтому свидетельства Григория представляют такую большую ценность для настоящей работы. В то же время история мятежа Герменегильда не могла не вызывать живой интерес Григория, ведь женой восставшего принца была Ингунда, дочь Брунгильды. Так что все, что было связано с мятежом и с последующим принятием вестготами Никейского символа веры, описано франкским хронистом достаточно подробно.

«Истории» Григория Турского и Исидора Севильского - пожалуй, самые информативные источники рассматриваемого типа. Они позволяют обратиться к проблемам религиозной политики Реккареда, взаимодействия короля с Церковью и складывания института королевской власти, Gregorius Turonensis. Historia. IX.15, 25. окружения короля и оппозиции его власти, Ibid. V.38; VIII.28; IX.1 внешней политики и династических связей. Ibid. IV.38; V.38, 43; VI.18, 40, 45; VII.9, 10, 15, 27-28, 35; VIII.28; IX.20, 25; Isidorus Hispalensis. Ibid. 52-61.

В работе использовались следующие издания: «История готов, вандалов и свевов» Исидора под редакцией К.А. Родригеса 1975 года, Isidorus Hispalensis. Las Historias de los Godos, Vandalos y Suevos de Isidoro de Sevilla. Estudio, ediciуn crнtica y traducciуn / ed. Cristobal Rodriguez Alonso. Leуn, 1975. «История франков» Григория Турского под редакцией Р. Бюхнера 1956 года. Gregorii episcopi Turonensis Historiarum libri decem. / Ed. R. Buchner. В. 1956 Т. 1-2.

2. Дополнительные источники

В качестве дополнительных источников привлекаласьэпистолография: письмо Реккареда к монаху Тарре (датируемое 586-691) Velazquez I. El Suggerentum de Tarrae a Reccaredo. // Antiquitй Tardive, 4, 1996. P. 291-298 и письмо Сисебута к епископу Цецилию (датирируется 615 годом). Любопытно сопоставление писем Тарры и Цецилия в качестве иллюстраций к трансформирующейся роли короля в жизни и деятельности духовенства и Церкви.

Также в качестве дополнительных источников также привлекались «Хроника» к. VII - VIII вв., приписываемая авторству Фредегара, «История лангобардов» Павла Диакона, и «Хроника» Иоанна Бикларского.

Кроме того, привлекались агиографические источники: «Жития отцов Меридских» Vitas Patrum Emeritensium. Corpus Christianorum, Series Latina. Vol. 116. / Ed. A. Maya-Sбnchez. Turnholti (Turnhout): Brepols, 1992. и «Житие Св. Дезидерия». Агиографические источники отражают этические категории религиозных и социально-культурных ценностей общества, поэтому представляют определенный интерес для настоящей работы. Арнаутова Ю.Е. Житие как духовная биография: к вопросу о «типическом» и «индивидуальном» в латинской агиографии // Диалог со временем. М., 2001. Вып. 5. С. 254-278.

Наконец, привлекались материалы III Толедского собора - ценнейший источник не только при изучении истории вестготской Церкви, но и при анализе формирования института королевской власти, его идеологического наполнения. Из комплекса материалов собора наибольшую важность для настоящего исследования представляют: вступление к собору, где подтверждается переход вестготов в ортодоксальное христианство и предается анафеме арианство; обращение Реккареда к собору; соборные постановления, а также заключительная речь Реккареда и королевский эдикт в подтверждение собора (Lex in confirmatione concilii). Эти материалы необходимы для понимания института королевской власти, ее оформлявшейся идеологии и взаимоотношений Церкви и правителя.

Выбранные дополнительные источники позволяют, во-первых, проследить ключевые события правления королей от Реккареда до Сисебута, их внутреннюю политику и религиозную деятельность, взаимодействие с Церковью и епископатом, оппозицию власти, внешнюю политику и дипломатию. Во-вторых, позволяют коснуться проблемы репрезентации королевской власти. На основе имеющихся данных можно изучить, как формировалась идеология королевства вестготов, центральными элементами которой стало провозглашение святости короля, его тесного союза с Церковью и его идеологической направленности, проанализировать образ короля, конструируемый в источниках.

Что более важно, на материале указанных источников возможно проследить применение и проявление идеологии и религиозных убеждений не только в рамках одного социально-политического пространства, но за его пределами, т.е. в дипломатии и внешних контактах вестготских королей.

III. Цель и задачи работы

Таким образом, в своей работе я планирую обратиться к вопросам о том, какое место религия занимала в идеологии, разрабатываемой вестготскими королями и Церковью, как она функционировала за пределами внутренней политики; в какой степени элементы этой идеологии проявились в дипломатии и как определяли ее методы, цели, характер; в какой мере религия и религиозность адресатов и авторов источников определяла характер их связи.

Цель данной работы - установить, как изменялась и выстраивалась дипломатия и внешняя политика вестготских королей после принятия Никейского символа веры в 589 г. и до 621 г. Хронологические рамки продиктованы наличием источников, подходящих для цели исследования. В 589 году, при короле Реккареде, состоялось официальное обращение вестготов в ортодоксию, открывшее путь к новым горизонтам внешней политики и дипломатии, что нашло отражение в источниках (письма, хроники, агиография). В 621 году завершилось правление короля Сисебута, с именем которого связаны финальные и наиболее успешные мероприятия вестготской внешней политики; наиболее яркие проявления дипломатии короля отразились, опять же, в письмах, хронистике, агиографии. Оба короля, Реккаред и Сисебут, известны своим «ортодоксальным» имиджем, подчеркнутой религиозностью всего правления, а их идеологии во многом демонстрируют характер преемственности. Проведение исследования в этих хронологических рамках кажется наиболее корректным, поскольку позволит проследить две крайние точки развития религиозного фактора в контексте внутренней и внешней политики Вестготского королевства.

Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие задачи:

1) определить основные направления политики вестготов и установить интересы сторон, для чего необходимо также обратиться к изучению отдельных личностей, их деятельности и идеологических воззрений;

2) определить на материале источников методы, цели и характер дипломатии вестготских королей;

3) проанализировать риторику писем, в т.ч. обращения и эпитеты, употребляемые корреспондентами. Это позволит установить характер их взаимоотношений;

4) изучить, как религия влияла на определение «друзей» и «врагов», позволяла королям выделить союзников и противников.

Актуальность заявленной проблемы объясняется отсутствием систематического, комплексного, компаративного исследования вестготской внешней политики на материале дипломатических источников эпохи королей от Реккареда до Сисебута. Выходя за рамки изложения прагматических причин и хода военных действий, исследование расширит понимание внешнеполитической обстановки в конце VI - начале VII вв., позволит получить знание о той социо-культурной реальности, в которой велась внешняя политика и дипломатия Вестготского королевства.

дипломатия вестготский король

Глава I. Толедское королевство и Рим

1. Исторический контекст: контакты вестготской Церкви и Рима в V-VI вв.

В эпоху поздней Римской империи контакты испанского епископата и других христианских церквей были довольно частыми. Так, хорошо известен пример епископа Кордубы Осии, активного борца с арианской доктриной, председательствовавшего на Никейском соборе Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. СПб: «Аксион эстин», 2006. Т. 2. С. 445-446; El siglo de Osio de Cуrdoba. Actas del Congreso Internacional / ed. R. Guerrero, A. Javier. Cуrdoba, 2015.. Епископы и митрополиты Испании подчинялись Папе Римскому. Еще в понтификаты папы Илария и Симплиция (V в.), Гормузда (VI в.) в Испанию отправляли представителей от Рима, чьей обязанностью было наблюдение за выполнением папских декреталий и соблюдением церковной дисциплины; причем очень редко на эту должность назначался выходец из испанской Церкви. Orlandis J. La iglesia en Espaсa visigуtica y medieval. Pamplona, 1976. P. 63-76. Попытки сохранить влияние над Иберийским регионом со стороны Рима не прекращались даже тогда, когда его заняли готы. Однако, по мере того, как вестготские короли укрепляли свою связь с католическим епископатом Испании, его связь с Римом ослабевала. Решающим шагом к самостоятельности Испанской Церкви можно считать обращение вестготского короля в ортодоксию: с того времени епископат Испании нашел поддержку и защиту в лице местной верховной власти, все меньше нуждаясь в покровительстве и защите Рима Заметим, что епископы Толедского королевства никогда не оспаривали главенство римского папы в вопросах христианской доктрины, но при этом вопросы внутренней жизни вестготской церкви, касающиеся литургии, отношения к еретикам и иудеям, функций и полномочий епископа и т.д., предпочитали решать без вмешательства Рима..

Однако это произойдет после смерти Папы Григория I (590-604)., тогда как его понтификат можно считать периодом расцвета взаимоотношений Рима и церкви вестготского королевства. Это, на мой взгляд, можно объяснить, с одной стороны, внутриполитическими событиями Толедского королевства, с другой стороны - яркой личностью и деятельностью самого Григория, в чей понтификат происходило масштабное распространение влияния Римской Церкви, которая усилиями Папы постепенно превращалась в серьезного политического игрока. Для понимания этого процесса необходимо рассмотреть, как понтифик представлял себе взаимоотношения Церкви и светской власти в лице императора Византии и правителей варварских королевств.

1.1 Взаимоотношения Рима и Византии в понтификат Григория

Григорий родился в середине VI века в римской сенаторской семье Анициев. Evans G.R. The Thought of Gregory the Great. Cambridge University Press, 1986. P. 4. Воспитанный для государственной службы, в 570-е годы он занимал должность префекта Рима, в те годы подвергавшегося регулярным набегам лангобардов. Будучи главой Города, Григорий отвечал за финансы, контролировал поставку продуктов питания, регулировал работу канализационных систем. Ibid. P. 5.

После смерти отца, тяготясь государственной службой, Григорий распродал имения, раздал состояние бедным, а в фамильном доме учредил монастырь, приняв монашеский обет и посвятив себя аскезе. Moorhead J. Gregory the Great. Routledge, 2005. P. 2. Благочестие и смирение Григория принесли ему немалое уважение в глазах населения и духовенства. По словам его современника Григория Турского, он был «столь воздержан в пище, неутомим в молитвах, соблюдал посты, что от истощения едва стоял на ногах». Gregorius Turonensis. Historia. X.1. Около 580 года Папа Пелагий II рукоположил Григория в диаконы и отправил в Константинополь в качестве апокрисиария. Вероятно, задачей Григория было получение от императора военной помощи против лангобардов. Однако ресурсы империи были истощены, и его миссия не принесла результатов. Moorhead J. Op. cit. P. 2-3. В 585/586 году Григорий вернулся в свой монастырь, где, однако, не задержался, так как четырьмя годами позже Пелагий II умер от чумы, и понтификом Рима, по обоюдному согласию клира и народа, был избран Григорий (590 г.). Он долго противился этому решению, в чем нередко видят стремление приобрести больший авторитет в глазах народа Moorhead J. Op. cit. P. 3, однако, в конце концов, поддался уговорам и в феврале 590 года стал Папой Римским. Gregorius Turonensis. Historia. X.1

Важной вехой в биографии Григория стал период 590-х годов, когда, обходясь без помощи римской армии и, фактически, преодолевая противодействие экзарха Романа, понтифик спасал Рим и окрестные территории от лангобардов и самостоятельно держал оборону города, финансировал и контролировал военный и продовольственный секторы. Richards J.R. Consul of God. The Life and Times of Gregory the Great. London, 1980. P. 85-91. Городская администрация показала себя несостоятельной, в то время как духовенство взяло спасение Рима в свои руки. Вероятно, после этих событий Григорий начал осознавать свою мощь и право на главенствующую роль в вопросах и духовного, и светского характера. Верховенство власти Папы Григорий связывал с претензиями Римской Церкви на духовное лидерство во всем христианском мире, потому следует сказать несколько слов о его теократических притязаниях.

Во время осад Рима Григорий изучал труды Августина, оказавшие на его воззрения сильное влияние: он проникся идеей сплочения христианского мира и своей главной задачей видел приведение нынешних врагов Западной Церкви - еретиков - на путь истинной веры. Markus R.A. Gregory the Great and his World. Cambridge University Press, 1997. P. 17-23; В.И. Уколова. Указ. соч. С. 180. Григорий не подразумевал прямого руководства Церкви в управлении государством, но стремился к обретению ею и духовенством значительного влияния на политику. Dudden F. H. Gregory the Great, His Place in History and Thought. New York, 1967, vol. 2. P. 239. Объединение народов Европы под эгидой католической Церкви способствовало бы невероятному могуществу папства.

Григорий разделял идею о христианской империи как неотъемлемой части мирового порядка. Burns J.H. The Cambridge History of Political Thought. Cambridge University Press, 2008. P. 118-119. Такой порядок, в основе которого - христианская община, требовал наличия единой власти. В «Моралиях» и «Пастырском правиле» Григория как светский властитель, так и глава христианской общины обозначается словом rector, т.е. светский правитель сливается с духовным наставником. Gregorii Regula Pastoralis. II, 6. Вопрос о том, кто же - светский монарх или духовный лидер - должен взять функции rector'а, Григорий делал выбор в пользу священнослужителя. При том, что себя Григорий видел преемником Святого Петра, которому Церковь была доверена самим Христом, нельзя не заметить недвусмысленный намек Папы на свое верховенство над общехристианской общиной. Moorhead J. Op. cit. P. 69-71; Markus R.A. Op. cit. P. 26-33. Эту идею Григорий старательно вкладывал в умы и прихожан, и королей. Обращаясь к пастве, состоящей преимущественно из непросвещенных людей, Григорий пользовался понятным языком, полным красочных метафор, поучений и подробных толкований, делал акценты на понятиях о власти и нравственности. Уколова В.И. Указ. соч. С. 185.

Эти стремления отразились на отношениях Григория с патриархом и императором Византии, также претендовавшими на лидерство в христианском мире. В соответствии с традиционной политической теологией Византии, император играл значительную роль в регулировании института Церкви; позиции византийского епископата и самого императора по вопросам христианской доктрины или дисциплины нередко сталкивались Markus R. A. Op. cit. P. 107., причем император пользовался всеми возможными ресурсами для воплощения в жизнь своей точки зрения (достаточно вспомнить знаменитый спор о Трех главах) Болотов В.В. Указ. соч. Т.4. С. 383-438.. Более того, император Юстиниан и его последователи стремились подчинить своему влиянию также и Римского Папу, ведь Рим, в соответствии с «Прагматической санкцией для Италии» Юстиниана I, входил в состав Византийской Италии. Об административном устройстве см.: Бородин О.Р. Равеннский экзархат. Византийцы в Италии. СПб: «Алетейя», 2001. С. 70-101. При Юстиниане, однако, возник известный спор о Трех главах, после которого началась Аквилейская схизма. Меры императора Юстиниана по примирению монофелитов и монофиситов и достижению компромисса были крайне непопулярны, что отразилось на авторитете императора. Карташев А.В. Вселенские соборы. Минск: Издательство Белорусского Экзархата Московского Патриархата, 2008. С. 244-261. Этот конфликт «перешел в наследство» императору Маврикию, современнику и антагонисту Григория. С точки зрения папы, крайне осуждавшего меры Юстиниана, император Маврикий, как его последователь, поддерживал отступников веры и содействовал схизматикам. Попытка Григория добиться от схизматиков отречения от их идей вызвала ответную противную реакцию императора, требовавшего невмешательства Папы. Crisis of Oikoumene. The Three chapters and the Failed Quest for Unity in the Sixth-Century Mediterranean. Ed. C. Chazelle, C. Cubitt. // Studies in the Early Middle Ages. Vol. 14. Brepols, 2007. P. 85-121.

Помимо расхождений относительно Аквилейской схизмы, Григорий и Маврикий находились в состоянии конфликта из-за взглядов на проблему верховенства Византии на территории Италии. Являясь продолжателем проектов Юстиниана, Маврикий был также убежден в необходимости сделать Италию частью Империи. Григорий, считая такие идеи несостоятельными, был убежден, что империя находилась в упадке. Подобное убеждение Григория подкреплялось бездействием Маврикия в военных конфликтах Рима и лангобардов в 590-е годы. Dudden F.H. Op. cit. Vol. I. P. 26-27. Исследователи отмечают в целом негативное отношение Григория к «грекам», гегемонии которых на территории Италии он не желал ни в политическом, ни даже в культурном плане, что выражалось, например, в его противостоянии ассимиляции греческого и латинского элементов населения. Cracco Ruggini L. Grйgoire le Grand et le monde byzantin // Grйgoire le Grand. Actes de colloque а Chantilly, publ. par J. Fontaine, R. Guillet, S. Pellistrandi. Paris, 1986. P. 83-95. Наконец, отвернувшись от Византии, Григорий обратился к сотрудничеству с формировавшимися на Западе варварскими королевствами. Шкаренков П.П. Империя и королевская власть в концепции христианского миропорядка Григория Великого // Империи и этнонациональные государства в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время. М., 2011. С. 379 - 409; Шкаренков П.П. Образ власти на рубеже античности и средневековья: от имерии к варварским королевствам. Автореферат. М., 2009.

1.2 Григорий Великий и Толедское королевство вестготов

В результате конфликта с императором Григорий был вынужден искать себе новых союзников, коих и нашел в варварских королевствах, в частности, в лице епископов Пиренейского полуострова и короля вестготов. Однако вестготы были не единственными потенциальными союзниками.

Так, например, лангобарды всегда беспокоили Папу Григория: они представляли угрозу не только политической стабильности города Рима, но и порядку Римской Церкви. С 570-х годов Григорий пытался заключить с лангобардами перемирие; став понтификом Рима, он жаждал их обращения в ортодоксию. По восшествии на престол короля Агилульфа в королевстве лангобардов возрос авторитет католической Церкви, а отношение к ортодоксии стало куда более лояльным во многом благодаря усилиям королевы-католички Теоделинды, с которой Папа состоял в переписке. Richards J. R. Op. cit. P. 180-184. Возможно, она смогла склонить нового короля, Агилульфа, к обращению в ортодоксию, однако этот вопрос дискуссионным. Тем не менее, сын Теоделинды и Агилульфа, Аделоальд, однозначно придерживался Никейского символа веры. Ibid. P. 191. Помимо этого, контакт с Теоделиндой был важен с практической точки зрения: королева могла поспособствовать скорому заключению мира между королем лангобардов и Григорием. Григорий также вел переписку с франкскими королями - Хильдебертом и королевой Брунгильдой, с большим вниманием относившейся к церковной политике. Переписка Григория и Брунгильды весьма значительна как по объему, так и по содержанию: с королевой Папа обсуждал вопросы реформирования порядков франкской Церкви, проблемы симонии и назначения мирян на церковные должности; разумеется, эти не лишены и его излюбленного морализаторства, наставнического тона. Дюмезиль Б. Королева Брунгильда. Пер. с франц. М.Ю. Некрасова. Спб: Евразия, 2012. С. 325-326 Помощь Брунгильды была необходима Григорию для проведения миссии Августина в Англии, проходившей через территории Галлии.

Таким образом, франки и лангобарды стали важными звеньями в рамках политики экспансии Римской Церкви на территории Запада. Лишь тесные контакты с правителями этих королевств, совместное решение общих дел, могли привести к реализации целей Григория. Возможно, этим в определенной степени объясняется значительный объем переписки.

Количество писем Григория к адресатам из Испании - непосредственно вестготам и выходцам из Византийской Испании - незначительно в сравнении с количеством писем к франкам или лангобардам. Переписка с королем Реккаредом состоит из трех писем, переписка с епископом Леандром представлена также тремя письмами. Остальные «испанские» письма Григория касаются византийских владений на полуострове: это переписка Папы и епископа Картахены Лициниана и письма-инструкции для дефенсора Иоанна относительно дела епископа Малаги Януария. Greg. Reg. I.41; I.41a; V.53; IX.227; IX.228; IX.229; XIII.47; XIII.49. Однако малое количество писем не означает, что Пиренейский полуостров не представлял для Папы особого интереса. Как можно заключить из писем Леандра и Лициниана, Папа был хорошо осведомлен о положении дел как в византийском анклаве, так и в королевстве вестготов. Так, Леандр рассказывал Папе о новом короле Реккареде и «его нравах». Ibid. I.41: Cuius dum mihi per scripta vestra mores exprimitis… При этом Григорий наказал епископу Леандру «искуснее бдить» за королем, чтобы «удержать постигнутую веру с помощью достойной жизни» и уберечь его от сильной гордости от успехов и славы. Greg. Reg. I.41: Sed quia antique hostis insidias scitis, … nunc erga eundem virum vestra sollertius sanctitas vigilet, ut bene coepta perficiat, nec se de perfectis bonis operibus extollat, ut fidem cognitam vitae quoque meritis teneat. Также с Леандром Григорий обсуждал вопросы обрядов и церковной дисциплины, в частности, вопрос об обряде крещения. Ibid.: De trina vero mersione baptismatis, nil responderi verius potest quam ipsi sensistis…

Леандр являлся своего рода звеном между Византийским анклавом и Григорием: в письме к папе епископ Картахены Лициниан упоминает, что Леандр Севильский проходил мимо, «возвращаясь из царского города» (т.е. Константинополя). Ibid. I.41a: Ante paucos annos episcopus Leander Spalensis remeans de urbe regia vidit nos praeteriens, qui dixit nobis habere se homelias a vestra beatitudine editas de libro sancti Iob. При этом, согласно Лициниану, у Леандра при себе были проповеди Григория с комментариями на книгу Святого Иова; возможно, проповеди были получены Леандром лично от Григория в Константинополе. В письме к Леандру Григорий и сам упоминает эти проповеди: он писал, что выразился в них скудным языком, и поэтому обещал позднее послать Леандру книгу с исправленными комментариями. Ibid. I.41: Ea autem quae in beati Iob expositione dicta fuerant, et vobis scribitis dirigenda, quia haec verbis sensibusque tepentibus per homelias dixeram, utcumque studui in librorum ductum permutare, quae nunc adhuc a librariis conscribuntur. Позднее это сочинение будет известно как «Моралии на книгу Иова». Между тем, Лициниан и сам хотел ознакомиться и с проповедями, и с «Моралиями», потому он попросил Папу прислать необходимые сочинения. Надо сказать, епископ был знаком с сочинениями Папы: так, Григорий сам, по-видимому, отправлял ему «Книгу правил» (Regula Pastoralis), которую тот с местным духовенством прочел с большим удовольствием. Ibid. I.41a: Librum regularum a sanctitate tua editumm et ad nos divina gratia opitulante perlatum, tanto libentius legimus, quanto in eo spiritales regulas inesse cognovimus. Более того, Лициниану было известно о письмах Григория к Леандру, которые, по-видимому, могли свободно распространяться и зачитываться в среде епископата. Ibid.: Postea vero scripsisti ei de trina tinctione. In qua epistola memoras displicuisse vobis illud…

О высокой степени вовлеченности Григория в дела церкви на Пиренейском полуострове говорит и серия писем, касающаяся дела несправедливо осужденного Януария, епископа Малаги, то есть в области, находящейся формально под властью Византии. В соответствии с распоряжениями Григория, епископы, судившие Януария, на шесть месяцев должны быть отправлены в монастырь без права совершения причастия; Януария же должны восстановить на прежнюю должность. Григорий также упоминает византийского патрикия Комитиола (Коменциола), обвиняемого в смещении епископов с должностей и в краже церковного имущества. Его он обязывает немедленно возвратить все похищенное имущество и также отстранить от должности. Greg. Reg. XIII, 47, 59, 49. Все это свидетельствует о внимании Григория к делам в Испании.

О принятии вестготами Никейского символа веры Григорий узнал от Леандра почти сразу после III Толедского собора 589 г. Более того, как видно из «Диалогов», у понтифика была собственная точка зрения на это событие. Папа Григорий полагал, что Реккаред принял веру, подражая брату, возведенному в сан мученика. Именно его пример, по словам Григория, помог Реккареду и самому отказаться от ереси, и привести к истинной вере весь народ готов. Если бы не Герменегильд, писал Григорий, ничего этого бы не произошло; но из-за того, что один Герменегильд умер за истинную веру, ожили многие. Greg. Magni Dial. III.31 : Post cujus mortem Recharedus rex non patrem perfidum, sed fratrem martyrem sequens, ab Arianae haeresos pravitate conversus est, totamque Visigothorum gentem ita ad veram perduxit fidem, ... Nec mirum quod verae fidei praedicator factus est, qui frater est maryris, cujus hunc quoque merita adjuvant, ut ad omnipotentis Dei gremium tam multos reducat. Qua in re considerandum nobis est, quia totum hoc agi nequaquam posset, si Hermenigildus rex pro veritate mortuus non fuisset. … in Visigothorum etenim gentle unus mortuus est, ut multi viverent.

Стоит отметить, что немало исследователей считают и самого Реккареда убежденным верующим. Gonzбlez T. La iglesia desde la conversiуn de Recaredo hasta la invasiуn бrabe. / Historia de la Iglesia en Espaсa. Ed. Ricardo Garcнa Villoslada. Madrid, 1979. P. 400-411; Ziegler A.K. Church and State in Visigothic Spain. Washington, D.C., 1930. P. 33-43. Личное убеждение Реккареда могло быть следствием подражания старшему брату или результатом успешных увещеваний Леандра, но переход в ортодоксию - серьезный политический шаг. Он сыграл значительную роль как во внешней политике, поскольку арианство в определенной степени изолировало королевство, лишало его возможности установления успешных контактов с соседями, так и во внутриполитической идеологии: провозглашение единой ортодоксальной веры явилось важным инструментом в укреплении королевской власти. Для принятия вестготами Никейского символа веры король Реккаред созвал в мае 589 г. III церковный собор в Толедо, ставший первым общеиспанским собором. Он проходил под председательством Леандра Севильского. На соборе присутствовали арианские епископы и готская знать во главе с королем, публично отрекшиеся от арианства. Concilios visigуticos y hispano-romanos./ Ed. por Josй Vives, T. Marнn Martнnez, G. Martнnez Dнez. Barcelona - Madrid, 1963. P.123.

Это событие стало поворотным в истории Толедского королевства: исчез религиозный барьер, разделявший готов и испано-римлян, что положило начало складыванию единой народности. Gonzбlez T. Op. cit. P. 400-411; Orlandis J. Historia del Reino Visigodo. Los acontecimientos, las instituciones, la sociedad, los protaginastas. Madrid, 2003. P. 349; Valverde Castro M.R. Ideologнa, simbolismo y ejercicio del poder real en la monarquнa visigoda: un proceso de cambio. Ediciones Universidad de Salamanca, 2000. P. 179. С III Толедского собора начал складываться союз Церкви и королевской власти, получивший название «вестготской симфонии». Наконец, принятие Никейского символа веры значительно укрепило авторитет королевства вестготов в глазах его соседей, что способствовало упрочению контактов Толедо и Рима.

2. Переписка Григория и Реккареда: характер и результаты контактов

2.1 Проблемы коммуникации между Толедо и Римом

Любопытно, что король сообщил Григорию о своем обращении лишь только в 596-599 г. Тем не менее, для Григория сообщение Реккареда об обращении в ортодоксию едва ли стало новостью: по-видимому, Папа узнал об этом практически сразу. Уже в 591 году он писал епископу Леандру Севильскому о своей великой радости по поводу этого события: «я совершенно не в силах выразить словами мою радость, когда я узнал, что наш общий сын, славнейший король Реккаред, обратился в католическую веру с нерушимым благоговением». Greg. Reg. I.41: Explere autem loquendo nullatenus valeo gaudium meum, quod commune filium gloriosissimum Reccaredum regem ad catholicam fidem integerrima agnovi devotione conversum. Судя по всему, об этом Папе написал сам епископ Леандр. Ibid: Cuius dum mihi per scripta vestra mores exprimitis… Связь Григория и Леандра была прочной, письма между ними доставлял посланник. Ibid.: Et nisi portitoris praesentium me festinatio coangustasset, cuncta vobis transmittere sine aliqua inminutione voluissem… Через других священнослужителей, например, пресвитера Пробина, отправленного Григорием к Леандру, епископы получали книги и сочинения из Рима. Ibid. V.53. Таким же образом книги от Папы попали в Малагу, область Византийских владений, о чем упоминает епископ Лициниан. Любопытно отметить, что временные промежутки между отдельными письмами Григория, Леандра и Лициниана составляют 1-2 года, то есть письма и посылки доставлялись относительно скоро.

Почему же письмо Реккареда шло так долго? Сам король оправдывал свое промедление следующим образом: первые три года после собора (то есть примерно до 591 года), по словам короля, он был «занят различными делами», впоследствии же связаться с Папой просто не удавалось. Поскольку это письмо датируется не ранее чем 596 годом, нельзя не заметить, как долго - не менее четырех лет - король не мог установить контакт с Папой Римским! По его словам, аббаты, отправленные к Григорию с дарами, попали в сильную бурю около Марселя, после чего, едва спасшись, были вынуждены вернуться. Ibid. IX.227а: Et post hoc ad vos ex monasteriis abbates elegimus, qui usque ad tuam praesentiam peraccederent et munera a nobis directa sancto Petro offerrent <…> Qui properantes, iam paene litora cernentes Italiae, in illis vi maris advenit, quibusdam scopolis prope Massilia in haerentes, vix suas potuerunt animas liberare. Реккаред попытался связаться с Папой через его пресвитера, посланного в Малагу; однако, в силу недуга, пресвитер не смог добраться до Толедо. Ibid. IX.227: Nunc autem presbyterum, quam tua gloria usque ad Malicitanam urbem direxerat, oravimus eum ad nostrum venire conspectum. Sed ipse corporis infirmitate detentus nullatenus ad regni nostri solium valuit peraccedere. Есть основания полагать, что этот пресвитер - все тот же Пробин, доставлявший письма Григория к Леандру, поскольку в ответном письме к Реккареду Григорий упоминает именно его. По словам Григория, от Пробина он узнал об антииудейских законах, изданных Реккаредом. Greg. Reg. IX.228: Praeterea indico, quia crevit de vestro opere in laudibus Dei, hoc quod dilectissimo filio meo Probino presbytero narrante cognovi…

Х. Орландис, доверяя оправданиям короля Реккареда, в одной из статей попытался восстановить средства и пути связи между Испанией и Римом. Историк полагает, что коммуникация между Римом и королевством вестготов была крайне затруднительна. Причиной тому, во-первых, являлось неразвитое мореплавание, слабая морская навигация и незнание маршрутов у вестготов (примером этому служит неудача отправленных к Папе аббатов). Григорий же для коммуникации с Пиренейским полуостровом пользовался слаженной инфраструктурой и маршрутами Византии, связывавшими Италию и Византийскую Испанию. Orlandis J. Gregorio Magno y la Espaсa Visigodo-Bizantina. // Estudios en homenaje a don Claudio Sбnchez Albornoz en sus 90 aсos. Buenos Aires, 1983. T. I. P. 332-334. По мнению историка, скорость, с какой адресата достигали письма Григория, объясняется во многом именно за счет наличия у Григория многочисленных легатов и посредников в разных точках региона, через которых Папа имел возможность в относительно сжатые сроки связываться с духовенством юга Испании. Следует отметить, что Леандр, по-видимому, отправлял письма через византийские владения, поскольку они доходили до Папы быстро. Реккаред почему-то не хотел этого делать. У Реккареда не было таких посланников; по-видимому, король был вынужден ждать оказии: то пресвитера Пробина, то «неаполитанского юношу», с которым он отправил второе письмо. Ibid. IX.229.

Однако далеко не все исследователи объясняют промедление Реккареда проблемами инфраструктуры и связи. Так, возможной причиной промедления считают недоверие короля, подозревавшего Григория в тесном контакте с Византией. Thompson E.A. Op. cit. P. 110-112. Этот вариант кажется возможным ввиду того, что впоследствии Реккаред попытался привлечь Папу к решению проблем вестготско-византийских отношений.

2.2 Обмен дарами и его символическая роль

Несмотря на все трудности, послание Реккареда достигло адресата. Через пресвитера Пробина король отправил Григорию дар - золотую чашу, украшенную драгоценными камнями и предназначавшуюся апостолу Петру. Greg. Reg. I.41: Beatus vero Petrus apostolorum princeps quam libenter munera excellentiae vestrae susceperit, ipsa cunctis liquid vita vestra testatur. Судя по всему, помимо чаши, с аббатами, не сумевшими добраться до Рима, Григорию были направлены еще какие-то подношения. Григорий отмечает, что эти дары не были утеряны, и прибыли позднее. Ibid.: …non munera vestra repulse sunt quae postmodum pervenerunt… Реккаред надеялся, что Григорий не будет оскорблен таким промедлением и не разуверится в его привязанности, отмечая, что их теперь сближает единая вера. Ibid. IX.228: Nam quantum te veraciter diligam, tu ipse, pectoris fecunditatem inspirante Domino, latere non credo; IX.227: Nonnunquam solet, ut quos spatial terrarium sive maria dividunt, Christi gratia ceu visibiliter glutinare. Nam qui te minime praesentialiter cernunt, bonum tuum illis fama patescit. Здесь следует отметить, что подобный дар - не просто дань любезности, но символ готовности короля к установлению определенных отношений стать достойным подарком «апостолу, который первый блистает славой». Ibid. IX.227: …illa dignam apostolo, qui primus fulget honore, offerre dignemini. Таким образом, король подчеркивает, что именно епископ Рима является преемником апостола Петра. На это Григорий ответил, что Блаженный Петр с удовольствием принимает чашу, при этом отмечая, что «не даритель славен дарами, но дары славны дарителем», отмечая содеянное Реккаредом благо по обращению в ортодоксию. Ibid. IX.228: Neque enim in omnioitentis Dei iudicio quid datur, sed a quo detur, aspicitur. … non offerens a muneribus, sed munera ab offerente placuerunt.

Григорий не просто принял дары, но и отправил ответные: ключик с железом из вериг апостола Петра, крест с частицей Креста Господнего, прядь волос Иоанна Крестителя. При этом он объяснил, что посланные подарки помогут Реккареду освободиться от грехов. Greg. Reg. IX.228. После этого Григорий еще раз отправил Реккареду «другой ключ от священнейшего тела Блаженного Петра». Ibid. IX.229. Священные реликвии, направленные Реккареду, не уступали подаркам, сделанным Григорием, например, детям королевы Теоделинды. Так, Аделоальду Папа послал филактерии с библейскими цитатами, крест с вкраплениями древесины Господнего Креста, а также отрывок из Евангелия в Персидском ларце. Дочери Теоделинды Григорий отправил три перстня: два с сапфирами, один - с ониксом. Dudden F.H. Op. cit. P. 40

Упомянутые подношения Папы были существенны при известной избирательности Григория в вопросах даров, что говорит о его стремлении к союзу с вестготской королевской властью и епископатом. Ведь даже супруге императора, Константине, Григорий категорично и с большим неудовольствием отказал в просьбе отправить голову апостола Павла, которую императрица хотела поместить в домовую церковь. Григорий отметил, что мощи Святого Павла должны остаться в его церкви в Риме - ведь многие другие приходят к ним в надежде получить благословение. В заключение Григорий добавил, что может отправить ей только кусочек вериг. Martyn J.R.C. The Letters of Gregory the Great. IV.30.

Сравнение подношений Григорием священных реликвий (или отказа в них) различным монархам говорит о соотношении ценности посылаемых даров и степени заинтересованности Григория в том или ином союзе. Контакт с королем вестготов, судя по ценности даров Реккареда и Григория, представлял определенный интерес для обеих сторон.

2.3 Григорий как наставник: формирование образа идеального ортодоксального монарха в письмах к Реккареду

Первое ответное письмо Григория королю Реккареду датируется 599 годом. Восхваляя его обращение в ортодоксальную веру, Григорий отмечает благое стремление короля и его послов к преодолению сложностей для установления контакта. Однако Григорий сдержан в своих похвалах: напоминая о том, что перед хорошим человеком дьявол расставит множество ловушек, Папа обращается к Реккареду с наставлениями. Greg. Reg. IX.228: Sed inter haec vigilanti sunt studio antique hostis insidiae cavendae… Здесь он уделяет внимание ключевой теме письма - качествам, нраву и поступкам, которыми Реккареду необходимо обладать, если он желает стать истинным христианским правителем.

Во-первых, по мнению Григория, король должен быть благочестив; основная задача монарха - следование Божьим заповедям и распространение веры, постоянный труд для стяжания царствия небесного. Истинный король - в первую очередь сам верный христианин, чье поведение является примером для подданных. Не ленясь, он трудится над тем, чтобы привести за собой толпы верующих. Ibid.: sed eorum qui transmissi fuerant, constantia probate, an scirent sancto desiderio obiecta pericula vincere et in fatigatione corporis mente minime lassari. На пути к этому важнейшим качеством является умение хранить твердость и личную непогрешимость, которые не должны быть сломлены или подкуплены недовольными. Ввиду этого Григорий вспоминает антииудейские законы Реккареда, для отмены которых короля пытались подкупить: он одобряет поступок Реккареда, который предпочел золоту непогрешимость. Ibid.: …quam excellentia vestra contempsit et omnipotentis Dei placer iudicio requires auro innocentiam praetulit.

Также большое внимание Григорий уделяет смирению короля: тот не должен впадать в гордыню, ведь «всякий, кто возвеличивает себя, унижен будет». Ibid.: Omnis qui se exaltat humiliabitur et qui se humiliat exaltabitur. Григорий поясняет, что над мыслями и душой человека, восхищенного собой, властвует злой дух, заставляющий его предаться разврату и пасть. Королю необходимо помнить, что только с помощью Бога он совершает благие дела, которые являются дарами от Господа. Дарованную святость и целомудрие королю также необходимо блюсти. Greg. Reg. IX.228: Ut abstineatis vos a fornicatione, ut sciat unusquisque vestrum vas suum possidere in sanctificatione et honore et non in passionibus desiderii. Для надлежащего управления королевством Реккареду также необходимо избежать опьянения славой, и жажда власти не должна заполонить его разум. Григорий не оставляет без внимания взаимоотношение короля с подданными, в котором важнее всего забота и обуздание гнева для совершения справедливости. Ibid.: Ira quippe <…> non debet menti quasi domina praeire, sed post rationis tergum velut ancilla famulari, ut ad faciem iussa veniat.