Внешняя политика и дипломатия Вестготского королевства

При преемниках Реккареда королевская власть вступила в состоянии кризиса, имея сильную оппозицию в среде военной знати, утратила лояльность католического епископата. Stocking R.L. Op. cit. P. 118-123; Thompson E. A. Op. cit. P. 158-160.. Так, после свержения малолетнего Лиувы в 603 г., узурпатор Виттерих (603 - 610) начала военную кампанию против имперских войск на юге полуострова, но она не обернулась успехом:. Isidorus Hispalensis. Historia. 58: Vir quidem strenuus in armorum arte, sed tamen expers victoriae. Namque adversus militem Romanum praelium saepe molitus, nihil satis gloriose gessit praeter; Король Гундемар (610 -- 612) провел небольшие походы на юг; Isidorus Hispalensis. Historia. 59: Hic Vascones una expeditione vastavit, alia militem Romanum obsedit. есть предположения, что в его правление вестготы могли продвинуться к Малаге и усилить свое влияние в Картахене (о последнем говорит, например, собрание епископов Картахены в Толедо в 610 году, признавшее примат Толедо). Ziegler A.K. Op. cit. P. 89-90; Stocking R.L. Op. cit. P. 119-122; Thompson E. A. Op. cit. P. 157-159. Виттерих и Гундемар были озабочены, скорее, стремлением выжить и удержаться у власти; религиозная деятельность вышла из сферы внимания королей, и возможности верховной власти сокращались при отсутствии поддержки духовенства. Внимание королей к экспансии в территориальном и культурном направлении было минимальным. Примеры Виттериха и Гундемара убедительно показывают тесную зависимость успеха внешнеполитических предприятий от стабильности внутри королевства, достигаемой во многом благодаря поддержке епископата.

Вопрос веры, ставший основой для противостояния вестготов Византийскому влиянию, был интересным образом обыгран в дипломатии короля Сисебута, в чье правление идеология королевской власти находилась на невероятном подъеме.

3. Противостояние Константинополя и Толедо по данным переписки Цезария и Сисебута

В образе короля Сисебута (611/612-621 гг.) воплотился своеобразный ренессанс вестготской королевской власти и политической культуры, вновь обретшей идеологическое наполнение после нескольких лет кризиса. Fontaine J. Education and Learning. // The New Cambridge Medieval History. Cambridge, 2005. Vol. 1. P. 735-760; Ziegler A.K. Op. cit. P. 92; Wood J. Religiones and Gentes. P. 150-154; Wood J. Politics of Identity. P. 46-58; Stocking R.L. Op. cit. P. 122-135; Orlandis J. Reino Visigodo. P. 387-396. Концепция симфонии Церкви и монархии, возрожденная силами короля и епископата (главным образом, Исидора Севильского - наставника Сисебута), получила дальнейшее развитие, прочно закрепившись в качестве официальной королевской идеологии.

Власть Сисебута отличалась не только прочностью, но и жесткостью методов правления, что особенно проявилось в религиозной политике. Некоторые исследователи полагают, что методы короля не вписывались в концепцию, предлагаемую Церковью, и создавали почву для конфликта короля и епископата. A Visigothic king in search of an identity - Sisebutus Gothorum gloriosissimus princeps. Ego trouble: Authors and their identities in the early middle ages. Wien, Verl. d. цsterr. Akademie d. Wissenschaften. 2010. P. 94-99. Так, Исидор, характеризуя антииудейскую политику Сисебута, одобрял стремление короля обратить иудеев в христианство, однако критиковал поспешность и необдуманность методов применение силы там, где стоило бы действовать убеждением. Isidorus Hispalensis. Historia. 60: qui initio regni Judaeos ad fidem Christianam permovens, aemulationem quidem habuit, sed non secundum scientiam; potestate enim compulit quos provocare fidei ratione oportuit. Необходимо отметить, что такая политика короля Сисебута демонстрировала обращение к идеологии Реккареда, который, характеризуя миссию королевской власти, важнейшим инструментом считал применение силы ради защиты ортодоксальной веры. Жесткость методов Реккареда наглядно проиллюстрирована не только сюжетами хроник, но и речами короля на соборе. Любопытно, что король Сисебут своеобразным образом продемонстрировал возвращение к курсу политики Реккареда, назвав своего сына в его честь.

Политика Сисебута была направлена на укрепление королевства и королевской власти. Король проводил разработку систематизированного законодательства, упрочение административных структур и института королевской власти, активную внешнюю экспансию и мощную религиозную политику. Orlandis J. Reino Visigodo. P. 387-396; Stocking R.L. Op. cit. P. 122-135; Wood J. Politics of Identity. P. 46-58; Thompson E.A. Op. cit. P. Король Сисебут провел ряд успешных и масштабных внешнеполитических предприятий, развернув военные кампании на севере и юге Испании. Сисебут и его военначальники подавили восстания автурийцев и рукконов. Однако основным направлением Сисебута стало решение византийской проблемы. Isidorus Hispalensis. Historia. 61: Astures enim rebellantes, misso exercitu, in ditionem suam reduxit. Ruccones montibus arduis undique conseptos per duces evicit. De Romanis quoque praesens bis feliciter triumphavit…

В 614-615 годах Сисебут лично участвовал в двух крупных и успешных кампаниях против имперских войск на юге полуострова. Как уже было сказано, с конца VI века границей византийских владений была линия от Картахены до Малаги. Во время кампаний Сисебута вестготы захватили ряд римских городов, в том числе, по-видимому, Малагу, поскольку в материалах провинциального Севильского собора среди присутствующих упоминается епископ Малагской церкви Теодульф, требующий возвращения территорий, подчиненных во времена византийского владения. Orlandis J. Reino Vidigodo. P.387-396. Военные действия были очень тяжкими и разрушительными: так, Исидор писал, что после этих войн Картахена находилась в ужасном состоянии. Isidorus Hispalensis. Etym. XV.1, 67: Nunc autem a Gothis subversa atque in desolationem redacta est... Несмотря на тяготы войн, Сисебут сумел с успехом закончить обе кампании, что нередко объясняют мощностью реорганизованной армии и задействованием нового военного флота. Однако для более корректной интерпретации успеха короля Сисебута следует обратить внимание на политическую ситуацию в Византии конца VI-начала VII вв.

После военных кампаний императора Юстиниана империя вступила в период кризиса: экономика была подорвана, население обнищало. В 610 году к власти пришел Ираклий - экзарх, восставший против императора Фоки, который ранее сверг Маврикия († 602). К этому времени многие завоеванные территории были заняты Персией, вандалами, остготами и славянами, массово расселявшимися в Мезии, Фракии, Македонии; имперская армия, состоявшая из наемников, была неэффективной. Острогорский Г.А. История Византийского государства. / Пер. с нем. М.: Сибирская Благозвонница, 2011. С. 130-142. Император был вынужден заниматься не только внутренней административной и гражданской организацией (например, устройством фем), но и отражением постоянных внешних атак. К 620-м годам территории Малой Азии, Сирии, Палестины и Египта перешли под власть Персии, а империя вошла в состояние еще большего кризиса, усугубляемого частыми внутренними религиозными конфликтами. Острогорский Г.А. Указ. соч. С. 143-144. Очередной подъем Византия увидела уже в IX веке, при новой Македонской династии.

Ситуации кризиса и дисбаланса властных и административных структур, дисфункции организации института армии значительно упрощали экспансию вестготов на византийские владения в Южной Испании. Однако успех военных предприятий Сисебута во многом определялся дипломатическими сношениями. Во время византийских войн сильнейшим образом была задействована королевская дипломатия, отраженная в переписке от 615 года между королем Сисебутом и патрицием Цезарием, наместником Южной Испании. Martindale J.R. The Prosopography of the Later Roman Empire. Vol. III. A.D. 527-641. Cambridge University Press, 1992. P. 258-259. Обратимся к анализу этих писем.

3.1 Установление связи: посредники и послы Цезария и Сисебута

Испанский историк М. Вальехо Хирвес полагает, что письма Цезария составлялись и доставлялись при помощи секретарей и нотариев, составлявших множественную сеть в структуре византийской администрации на территории Испании. Vallejo Girvйs M. Op. cit. P. 354. Среди них с известной долей уверености можно назвать Ансемунда и Теодориха. Неизвестно, какую роль Ансемунд играл при дворе вестготского короля; судя по тексту письма, он пользовался абсолютным доверием Сисебута. Король убеждал Цезария в честности и искренности своего посредника и подчеркивал, что он лично во всем наставлял Ансемунда, так что тот был полностью осведомлен о необходимых требованиях. Ep. Wis. IV: Ansemundo fiducialiter crede, suspense cabillatione recipe, remota suspicione quod iusseris in eius pectore mitte: noster etenim est, etsi inpolitus eloquio, non puritatis studio... По-видимому, Ансемунд должен был в устной форме высказать патрикию часть поручений короля Сисебута. Неслучайно король оправдывает речь Ансемунда, не изобилующую изяществом или грамотностью. Помимо устных распоряжений, Ансемунд должен был доставить Цезарию письма, предназначенные для широкого обсуждения и содержали, по-видимому, требования Сисебута к заключению мира. Ep. Wis. IV: …ego enim affectione sincera illi qua conpetunt delegabi, qua videntur instruxi, ut potui expolibi, unde eius sinceritatem tibi gubernandam conmitto et quia minus compte fuerit consecutus, per te, mihi karissime, ut hic me presente defendo.

Можно предположить, что переговоры короля и патрикия хотя бы частично держались в тайне. Важно отметить, что в письмах Цезария и Сисебута не содержится каких-либо четких условий и положений мира. По-видимому, значительная часть переговоров велась не на бумаге. Устные распоряжения Сисебута, передаваемые с его посредниками, могли вызывать у Цезария сомнения. Надо сказать, атмосфера недоверия, в целом, проходит через всю переписку Цезария и Сисебута. В своем письме Сисебут не раз поднимает эту тему. Чтобы превозмочь сомнения и метания византийского патрикия, вестготский король прибегает к аргументу от религии. Так, напоминая Цезарию о «доверии среди христиан», он склоняет его к союзу. Ibid.: Si fides Christianis adibetur, suscipe federa… Свои обещания и клятвы Сисебут заверяет именем Господа. В интерпретации Сисебута, все его требования к условиям мирного договора в полной мере правомерны, справедливы и угодны Богу. Опираясь на эту мысль, Сисебут предлагает Цезарию стать «бдительнейшим поручителем», то есть всячески содействовать ему, чтобы тем самым соблюсти Божью волю. Ibid.: Illut enim intention nostra, dum tempus est, debet intendere, quod prodefaciat ei in perpetuo tempore. Quam iuste, quam rectissimo modo, quam Dei freti clementia res Deo largitore stas reposcimus, utpote vigilantissimus cognitor de re ipsa potes advertere.

Помимо Ансемунда, в письмах упоминается некий Теодорих, который представлял вестготское посольство. Он вместе с послами от Цезария, имена которых не названы, был отправлен в Константинополь ко двору императора Ираклия. Ibid.: Theodoricum nostrosque legatos, opitulante cui cuncta deseriunt, cum omni gratiarum action partibus in nostris iam esse conjunctos et a clementissimo hac difficili conparatione imperatore domnissimo onustos hilaresque animo quidem retemptos ad nos fuisse remissos. Целью посольства было не обсуждение положений мира, а утверждение императором условий, оговоренных Сисебутом и Цезарием. После встречи с императором послы, «радостные духом», были отправлены назад, а Цезарий отправил Сисебуту письмо, в котором сообщил о возвращении посольства и уверил короля в благополучном результате. По-видимому, с возвратившимися послами патрикий получил письмо от императора, в котором тот подтвердил желаемые условия мира. В то же время уже упоминавшийся Теодорих был отправлен ко двору Сисебута в сопровождении пресвитера Амелия, чтобы сообщить все детали дела.

Таким образом, для установления связи и организации посольства Сисебут и Цезарий использовали своих доверенных лиц, которые, по-видимому (исходя из упоминания Цезария о письме императора) передавали все поручения сторон не только на письме, но и устно. Именно поэтому в письмах так много недомолвок, из-за чего порой бывает трудно их интерпретировать.

3.2 Интересы сторон и результат переговоров

К 615 году король Сисебут успешно подчинил своей власти рукконов и астурийцев и мог сконцентрироваться на войне с Византией. В то же время Византия терпела колоссальные потери в войне с аварами и Персией, которая в 614 году захватила Иерусалим и продвинулась к Халкидону. Острогорский Г.А. Указ. соч. С. 145-150. Вестготы успешно продолжали военные действия, когда ресурсы и силы Империи истощались.

Инициатором переговоров о мире, по-видимому, был патрикий Цезарий, который играл важную роль в администрации Византийской Испании. Неясно, был ли Цезарий просто magister militum Испании Vallejo Girvйs M. Hispania y Bizancio. Una relaciуn desconocida. Madrid, 2012. P. 351. или же занимал более высокий пост, например, являясь одним из экзархов. Morossi D. Op. cit. P. 153-154. Так или иначе, переписка велась исключительно между вестготским королем и патрикием; император Ираклий не участвовал в переговорах. Цезарий действовал вполне самостоятельно, его главной целью было заключение мира и урегулирование всех его условий. Основной причиной обращения Цезария к Сисебуту является, по-видимому, бедственное положение Империи, неспособной продолжать войну в Испании. Цезарий указывает королю на ужасные последствия войны, выразившиеся в бесчисленных смертях верующих. Ep. Wis. III: Terra enim, que fatescente calore hymbrem ad usum gignendorum fructuum sustinebat, cruore catholicorum immensum excurrens impetum exsatiabit et adlubionem aggere implebit; Nam et de nostris vestrisque regionibus multiplicata captivitas orbem pene ignotum implevit et nobelium inculatus suscepisse stapatus congemuit. Pro tantis ergo inlatis funeribus non sileo… Апеллируя к вере и вместе с тем явно пытаясь польстить королю, Цезарий просит Сисебута остановить войну и стать «дарителем мира после Бога», Ibid.: Datorem te pacis post Deum tribue… что сделает его святым миротворцем. Патрикий обещал Сисебуту стать посредником между ним и императором, предполагая отправить ко двору Ираклия посольство для утверждения уже урегулированного мира. При этом Цезарий уверяет Сисебута, что великий император, как щедрый благодетель, не может не удовлетворить его требования, не может «оскорбить душу короля». Ibid.: Credo equidem, illa nostris mentibus intiment, qua olim sermo poposcit, qua mens pia efflagitabit, qua sincerus animus concupibit; aliter credere nefas est nec potest imperatori animum regalem: majestas offenderet, quam condecet exobtata beneficio ampliori prestare.

Несмотря на успех, король Сисебут тоже склонялся к заключению мира. Ранее было сказано, что даже Исидор в «Этимологиях» отметил разрушительность войны. Сисебут и сам разделял мнение о бедственности и тяжести послевоенного положения. В письме к Цезарию король описал войну как «изнуряющее обрушившееся бедствие», которое привело к «несчастью смертей, постоянной гибели», лишило «нас, живущих праведно» мирных радостных дней. Ibid.: Dies enim, quos debuit nobis bene degentibus copiosa letitia in exultation deducere, quur cladium funera, quur pestis assidua, quur calamitas ruinosa consumens debeat mutilare? Риторика писем показывает, что и Цезарий, и Сисебут считали войну и несчастья участью, которой не заслужили праведные верующие, коими являются король, патрикий и их люди. Обе стороны разделяли мысль о том, что прекращение войны между братьями по вере - дело, сообразное Божьей воле.

В своем письме король уверенно убеждает Цезария, что тот должен добиться утверждения всех предлагаемых условий. Однако король полагает, что если его сторона получит от Византии больше, чем просит, репутация Цезария не пострадает. Ep. Wis. IV: Nihil enim gloriae vestrae officiunt si magis expedibilia nobis fuerint contributa et ad effectum Deo miserante qua unice flagitamus venerint concupita. Цезарий заявляет о полной готовности защищать все требования короля. Ep. Wis. III: ...salutem clementiae vestrae nosse cupientes litterario obsequio inquirimus, ut per vestrae clementiae animus provocetur vicem rescripti rependere inquirenti hac diligenti ; Ep. Wis. V: Gratias nemppe nec inmerito reddimus, quod clementi animo a vobis precognita ipsi scientes agnobimus. <…> plenissime vestries reservabimus sensibus. Чтобы доказать Сисебуту верность и расположение, Цезарий демонстративно возвратил плененного епископа Цецилия, а также отправил королю лук в качестве дара; за такое подношение, а также за отменное красноречие и обходительность, Сисебут горячо поблагодарил патрикия. Ep. Wis. V:: Arcum nobis Ansemundo a vestra Gloria destinatum adduxit. Ob hoc gratias vobis ampliores persolvimus, quod simul et verbis a vobis ditamur et munere.

Крайне важно подчеркнуть, что император не только не был вовлечен в переговоры и обсуждение положений мира, но и без пререканий принял условия, продиктованные вестготским королем и патрикием. При этом, как и говорил Цезарий, именно Сисебут, отправляя свое посольство к императорскому двору, стал «дарителем мира», т.е. его инициатором, и «миротворцем», остановившим войну и спасшим жизни христиан. Нельзя не отметить самостоятельность Цезария, так явно расположенного к вестготскому королю и так самоотверженно потворствующего его интересам. Несмотря на некоторые укоры, сделанные в адрес короля, Цезарий, в целом, на протяжении всей переписки демонстрирует готовность во всем следовать воле Сисебута, что говорит о крайней степени бедственности положения Византии в регионе. В свою очередь, абсолютное нежелание Сисебута отступаться от своих требований показывает его способность, в случае необходимости, продолжить военные действия до победного конца.

Условия мира, заключенного между Византией и Вестготским королевством, до конца не известны. Однако, исходя из писем Цезария и Сисебута, с уверенностью можно говорить о полном успехе вестготского короля, чьи условия, по-видимому, были всецело удовлетворены. Исидор Севильский не оставил без внимания успехи Сисебута, отмечая грандиозный триумф короля в войне с римлянами, что косвенно свидетельствует о том, что Сисебут занял весьма обширные территории Isidorus Hispalensis. Historia. 60: De Romanis quoque praesens bis feliciter triumphavit, et quasdam eorum urbes expugnando sibi subjecit, residuas inter fretum omnes exinanivit, quas gens Gothorum post in ditionem suam facile redegit. Adeo post victoriam clemens, ut multos ab exercitu suo hostili praeda in servitutem redactos, pretio dato, absolveret, ejusque thesaurus redemptio existeret captivorum.. Таким образом, вероятнее всего, все притязания Сисебута были удовлетворены.

3.3 Роль «аргумента от религии» в переписке

Переписка Цезария и Сисебута не раскрывает практической стороны дела, не позволяет узнать конкретные требования сторон и утвержденные результаты переговоров. Однако этот источник является ярчайшим примером вестготской дипломатии и наглядно демонстрирует проявление религиозного фактора в деле внешней политики.

В письмах любопытно обыгрывается вопрос вины и ответственности перед Господом за свершившиеся бедствия. Цезарий начал свое письмо обращением к королю Сисебуту с мольбой прекратить войну. Кажется, что Цезарий, давая трагичное описание пленных и трупов, заполонивших все византийские и испанские земли, показывает, что не он ответственен за прекращение этого несчастья, а, значит, не он в ответе и за начало войны. Таким образом, патрикий возлагает на Сисебута ответственность за прекращение или продолжение войны, и в его словах о «частых мольбах» о мире, «не имевших эффекта», чувствуется укор в адрес короля. Ep. Wis. IV: Nostra frequens postulatio aput eminentiam tuam fuit, que effectum penitus habere non potuit… Интересно, что Сисебут в ответном письме занимает аналогичную позицию, намекая, что заключению мира мешает только недоверие, нерешительность и промедление Византийской стороны. Поэтому король ставит риторический вопрос: кто даст отчет Богу за свершившиеся несчастья, если не тот, кто не захотел «применить предложенное средство»? Ep. Wis. IV: Quod … pro ingestis cladibus, pro funestis inlatis vulneribus Deo reddere rationem? <...> Mihi videtur et sane recte videtur illut, de tot malis teneri obnoxium qui accipere noluit piissime oblatum remedium. По-видимому, под «средством» Сисебут имел в виду требуемые им условия мира, которые исключительно согласуются с Божьей волей. Вестготский король показывает, что не согласиться с его условиями значит потворствовать продолжению войны и противиться предлагаемому «лекарству». Риторика Сисебута, опирающаяся на авторитет Священного Писания, не оставляет Цезарию места для сопротивления, которое будет воспринято как шаг против воли Бога. Надо сказать, Цезарий, судя по его следующему письму, понял намеки короля, однако мягко укорил его за такую метафоричность и неясность. Ibid.: Aliqua sane vestris tenentur affatibus, ubi pars figuraliter, pars historialiter intimatur, nonnula tropice narrationes obtinent locum...

В письмах короля и патрикия раскрывается «личный», глубокий уровень веры, выражающийся в скорби по убитым и плененным людям, праведным христианам, не заслужившим подобной участи. Кажется, король Сисебут в самом деле был потрясен бесчисленными смертями. При этом главным поводом для беспокойства короля являлась приверженность убитых и плененных ортодоксальной вере. Сисебут был убежден, что подобные злодеяния - тяжкий грех, за который нужно будет давать отчет Богу. Ep. Wis. III: Quod … pro ingestis cladibus, pro funestis inlatis vulneribus Deo reddere rationem? В «Истории» Исидора подчеркивается, какую ценность для короля представляли жизнь верующих вне зависимости от того, были ли они вестготами или византийцами. Так, согласно Исидору, Сисебут выкупал и отпускал пленных византийцев, захваченных его войском. Isidorus Hispalensis. Historia. 60-61. Фредегар писал, что убийства ортодоксальных византийцев вызывали у короля ужас. Fredegarius Scholasticus. Chronicum. IV.33. Беспокойство Сисебута о жизни и судьбе верующих было замечено и в его письме к епископу Цецилию, намеревавшемуся уйти в монастырь: в послании король подчеркивал, какую ответственность он и духовенство несут за жизни своих «овец», нуждающихся в заботе, наставничестве, защите. См. Ep. Wis. I. Страх благочестивого короля, стремящегося жить праведной жизнью, Ep. Wis. III: Dies enim quos debuit nobis bene degentibus copiosa letitia in exultation deducere… перед Божьим возмездием за совершенные по отношению к верующим злодейства является, на мой взгляд, сильнейшим двигателем переговоров.

Помимо этого, письма представляют и иной, внешний уровень проявления религиозного фактора: использование веры в качестве инструмента для политических шагов. Так, взывая к христианским ценностям, Цезарий молил короля о мире, показывая, что продолжение войны было бы большой ошибкой. В свою очередь, король Сисебут приводит Божий суд в качестве высшей «судебной инстанции». Апеллируя к небесному суду, вестготский король отстаивает справедливость своих требований, склоняет Цезария к союзу, снимает с себя ответственность за последствия войны. Если Сисебут был готов поставить в вину Цезарию войну, то в качестве своего греха он видел несоблюдение требований мира. Поскольку Сисебут демонстрировал согласованность своих требований с Божьей волей, иной исход переговоров означал бы для него нарушение божественного изволения, был бы губителен и причислен к грехам короля. Ibid. : Sed quantum intellego, peccato siquidem meo ista mihi conscribo, ut nullos fructus, quem pre ceteris diligo, partibus meis reddatur nec retributio conpar sortibus meis reciprocetur.

Результатом политики и дипломатии Сисебута стало окончание затянувшегося соревнования Византии и Толедо за испанские территории; окрепшая вестготская монархия, с установившейся идеологией власти, могла в полной мере заполнить пространство бывшей Римской империи на Пиренейском полуострове. В то же время Византия, вступив в состояние затяжного кризиса, отказалась от своего имперского проекта и уняла притязания на вестготские земли.

История конфликтов Византии и Толедо претерпела, таким образом, несколько стадий, трансформируясь под действием внутренних изменений в Толедском королевстве и Византии. Поскольку христианская вера, как было показано выше, стала центральным элементом разработанной идеологии, религия была провозглашена - и стала на деле - одним из решающих факторов внешней политики. В одних случаях она становилась поводом, в других - прикрытием, в третьих - двигателем и вдохновителем, но она всегда присутствовала в качестве основного мотива. Защита веры провозглашалась главной задачей ортодоксального правителя, что определяло методы и принципы ведения войн и дипломатии. До обращения вестготов в ортодоксию их «антирелигиозность», т.е. неправильность их веры, была поводом к осуществлению Византийской экспансии. Во время мятежа Герменегильда, в период правления Реккареда и при короле Сисебуте приверженность правильной, ортодоксальной вере стала частью возможного решения проблем взаимоотношений вестготов и византийцев, поскольку открывала потенциальную возможность союза. В правление короля Сисебута, возведшего идеологию ортодоксальности в абсолют, религия стала определяющим дискурсом королевской дипломатии.

Противопоставление «истинной», ортодоксальной Империи варварским королевствам с их королями-арианами позволяло Византии с идеологической точки зрения оправдать свою экспансию и опровергнуть легитимность местных правителей. Однако с обращением вестготов в ортодоксию этот критерий противопоставления нуждался в трансформации. В свою очередь, вестготы также успешно положили апелляцию к «истинной» вере, обеспечивающей легитимность верховной власти, в основу противостояния Византии, которое развернулось не только на уровне военных кампаний, но и на уровне символизма и идеологии власти. Противостояние вестготов византийцам выразилось и в попытках добиться военного и территориального превосходства, и в оспаривании авторитета Византии как такового на западном пространстве. Эти тенденции усиливались по мере укрепления верховной власти Толедского королевства: с оформлением института монархии вестготы все больше выходили из сферы потенциального влияния Византии и все больше претендовали на первенство в регионе. Martin C. L'innovation politique dans le royaume de Tolиde : le sacre du souverain // Йlections et pouvoirs politiques du VIIe au XVIIe siиcle, dir. C. Pйneau. Pompignac, 2009. P. 143-227; Babrero A., Loring M.I. Ibid. P. 171, 177; Wood J. Ibid. P. 145-151.

Описанная идеология в полной мере воплощалась во внешней политике и дипломатии короля Сисебута. С одной стороны, во время ведения переговоров религиозный фактор выразился во взаимной апелляции Сисебута и Цезария к Божественному суду, проявился во взаимных попытках сторон переложить ответственность за совершенные злодеяния друг на друга. Однако, с другой стороны, во многом благодаря обращению к общей вере стороны смогли преодолеть взаимное недоверие. Апелляция к вере означала не только напоминание об угрозе Божественного суда, но также демонстрировала следование общим принципам и целям. Переписка Сисебута и Цезария наглядно показывает сходство интересов сторон, которое основывалось, в том числе, на общих духовных ценностях. В этом смысле приверженность общей вере в определенной степени упрощала ведение дипломатии, сглаживая противоречия и позволяя обнаружить общие цели.

Аналогичный подход наблюдается и в дипломатической связи, установившейся между королем Сисебутом и лангобардскими королями, о чем будет сказано в следующей главе.

Глава III. Толедское королевство и контакты с франками и лангобардами: место религии в дипломатии

1. Вестготы и франки

1.1 Исторический контекст: причины и ход конфликтов

За всю историю взаимоотношений Франкского и Вестготского королевств в VI -VII вв. не возникало прочных долговременных союзов, а военные столкновения регулярно возобновлялись. Военные конфликты вестготов и франков нередко рассматриваются как «наследственные»: будучи не до конца разрешенными, они переходили от короля к королю, поскольку территориальные притязания обеих сторон не были вполне удовлетворены. Castellanos S. Los Godos y La Cruz. Madrid, 2007 P. 269-288. Анализируя эти непрекращающиеся столкновения, исследователи говорят о формировании у вестготских правителей устоявшейся неприязни к франкам, короли которых воспринимались как враги, представлявшие постоянную угрозу безопасности Толедского королевства. Thompson E.A. The Goths in Spain. Oxford University Press, 1969. P. 159-162. Интересы вестготов и франков сталкивались в районе бывших римских провинций Нарбоннской Галлии и Аквитании. В конце V в. франки захватили северную часть Галлии, так что уже тогда основной задачей вестготских королей стала оборона границ от вторжений франков. Циркин Ю.Б. Раннесредневековая Испания. // Античные и раннесредневековые источники по истории Испании. СПб., 2006. С. 303. Сложность взаимоотношений усугублялась раздробленностью Франкского королевства, и нередко франкские короли подстраивали отношения с вестготами под цели своей междоусобной борьбы. Подробнее о политической структуре франкского королевства см.: Wood I.N. The Merovingian Kingdoms (459-751). Routledge, 1994.

Экспансия первых Меровингов на пограничные территории Галлии и Аквитании, начиная с Хлодвига, прошла под предлогом защиты веры -- такую тенденциозную оценку дает Григорий Турский в своей «Истории франков». Франкский историк писал, что именно стремление изгнать с земель Галлии ариан побудило Хлодвига, благочестивого ортодоксального монарха, к войне с вестготским королем Аларихом II. Gregorius Turonensis. Historia. II.37: Igitur Chlodovechus rex ait suis: 'Valde molestum fero, quod hi Arriani partem teneant Galliarum. Eamus cum Dei adiutorium, et superatis redegamus terram in ditione nostra'. Таким образом, война представляется как богоугодное дело, и приверженность вестготов арианству становится поводом к конфликту. Подобная интерпретация военной экспансии франков нередко ставится современными учеными под сомнение. Isla Frez A. Op. cit. P.168-170. Однако, по мнению ряда исследователей, в конце V- начале VI вв. демонстрация религиозности, защита веры и следование христианской этике все же стали значимыми элементами внешней и внутренней политики франкских королей. Подробнее о роли религии в идеологии и политике меровингских королей см.: Castellanos S. Op. cit. P. 271-290; Logan D.F. History of the Church in the Middle Ages. London, 2002; Reydellet M. La royautй dans la littйrature latine de Sidoine Apollinaire a Isidore de Sйville. Rome, 1981; Wood I.N. The Merovingian Kingdoms (459-751). Routledge, 1994; Yitzhak H. Clovis, Gregory of Tours, and Pro-Merovingian Propaganda // Revue belge de philologie et d'histoire. 1993. Vol. 71. No. 71-2; Блок М. Короли-чудотворцы: очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М, 1998; Бойцов М. А. Погребения государей // Словарь средневековой культуры / под ред. А. Я. Гуревича. М., 2003; Дюмезиль Б. Королева Брунгильда. Пер. с франц. М.Ю. Некрасова. СПб, 2012. До второй половины VI столетия в этом регионе франки, окруженные лангобардами и вестготами, оставались единственным народом, помимо римлян, исповедовавшим ортодоксию, так что миссия по защите или распространению веры в этот период была веским аргументом при обосновании военной экспансии.

В первой половине VI века вестготы не были способны оказать франкам серьезное сопротивление. Именно франкские короли захватили ряд областей распадавшегося Тулузского королевства вестготов в 507-511 годах, Isidorus Hispalensis. Historia. 36-41: Eurico mortuo, Alaricus, filius ejus, apud Tolosanam urbem princeps. Gothorum constituitur, regnans ann. XXIII, adversus quem Fludujus Francorum princeps Galliae regnum affectans, Burgundionibus sibi auxiliantibus, bellum movet, fusisque Gothorum copiis, ipsum postremo regem apud Pictavium superatum interficit; <…>dum eadem civitas a Gundebado Burgundionum rege direpta fuisset, iste cum multo sui dedecore, et cum magna suorum clade… <…> Qui, cum a Childeberto Francorum rege apud Narbonam praelio superatus fuisset… <…> dum Francorum reges cum infinitis copiis in Hispaniam convenissent, et Tarraconensem provinciam bello depopularent, Gothi, duce Theudisclo, obicibus Hispaniae interclusis, Francorum exercitum multa cum admiratione victoriae prostraverunt. среди которых наиболее значимые завоевания - Тулуза, Нарбонна, Барселона. В те годы вестготы даже не смогли защитить свою казну: около 507 года франкские войска под командованием Хлодвига вторглись в Бордо и Тулузу, захватив города и сокровищницу. Gregorius Turonensis. Historia. II.37: Chlodovechus vero apud Burdigalinsi urbe hiemem agens, cunctos thesauros Alarici a Tholosa auferens, Ecolisnam venit. Слабость вестготского королевства в 500-х годах можно объяснить его не полной самостоятельностью и, как следствие, неразвитостью и внутренней неорганизованностью: вплоть до 526 года малолетний Амаларих правил под опекой деда, остготского короля Теодориха Великого. Isidorus Hispalensis. Historia. 39: Hispaniae regnum XV annis obtinuit, quod superstes Amalarico nepoti suo reliquit. В условиях внутренней дезорганизации и отсутствия прочной системы властных отношений вестготское королевство долгое время было нестабильно, а короли походили, скорее, на вождей, не имевших сильной позиции и опиравшихся на поддержку войска. Ауров О.В. Королевства вестготов в истории средневекового Запада. // Вестготская правда (Книга приговоров). Указ. соч. С. 37-38. В те годы вестготские правители-ариане проводили военные кампании, не имея каких-либо идеологических (в частности, религиозных) оснований.

Однако во второй половине VI столетия вестготское королевство, разорвав связь с остготами, обрело автономию и окрепло. Началось формирование института королевской власти, появились первые мероприятия по организации внутреннего порядка (законодательная деятельность, созыв первых поместных соборов). Еще ранее, в период Тулузского королевства, в правление королей Эвриха и Алариха началась законотворческая деятельность, которая также символизировала независимость, самостоятельность королевства во внешней и внутренней политике. Babrero A., Loring M.I. Op. cit. P. 167-171. После переселения на Пиренейский полуостров короли Лиува и Леовигильд начали активную военную экспансию, продвинулись на территории Галисии, Галлии, юго-востока Пиренейского полуострова и уже тогда были в состоянии одновременно воевать со свевами, васконами и отражать франкскую экспансию. В это время франкские короли осуществляли регулярные военные походы на владения вестготов в Септимании, которая стала зоной непрерывных конфликтов. Однако в правление Леовигильда и Реккареда вестготы одержали первенство в регионе Нарбоннской Галлии, разбив франкские войска в 585 и 589 году. Isidorus Hispalensis. Historia. 49, 54: … Leovigildus adeptus Hispaniae et Galliae principatum, ampliare regnum bello et augere opes statuit. Studio quippe ejus exercitus, concordante favore, victoriarum, multa praeclare sortitus est. Cantabros namque iste obtinuit, Aregiam iste cepit, Sabaria ab eo omnis devicta est, cesserunt etiam armis illius plurimae rebelles Hispaniae urbes. Fudit quoque diverso praelio milites, et quaedam castra ab eis occupata dimicando recepit; <…> (Reccaredus) egit etiam gloriose bellum adversus infestas gentes fidei suscepto auxilio. Francis enim sexaginta ferme millium armatorum copiis Gallias irruentibus, misso Claudio duce adversus eos, glorioso triumphavit eventu. Nulla unquam in Hispaniis Gothorum victoria, vel major in bello, vel similis exstitit. После этого значительных военных столкновений между франками и вестготами не возникало вплоть до времени правления короля Свинтилы. Ауров О.В. Королевства вестготов в истории средневекового Запада. // Вестготская правда. Книга приговоров. Указ. соч. С. 44; Циркин Ю.Б. Античные и раннесредневековые источники по истории Испании. С. 323

Помимо непосредственно военных столкновений франков и вестготов, франкские короли не раз воспользовались внутренней нестабильностью и участвовали в смутах Тулузского, а затем и Толедского королевства. Первый случай поддержки франками восстания против короля вестготов произошел, по-видимому, около 496 года. На территории Тарраконской Испании возник мятеж Бурдунела против короля Алариха II. Хотя детали мятежа не известны, исследователи полагают, что Бурдунел опирался на помощь франков. Циркин Ю.Б. Указ. соч. С. 171-172. Аналогичная ситуация произошла около 506 года: восставшего в Тортосе Петра также подозревают в связи с франками, с которыми вестготы на тот момент находились в состоянии войны. Там же, с. 302-304. Следующий, куда более значимый, случай содействия франков мятежникам произошел в 579-580-х годах во время восстания Герменегильда против своего отца, короля Леовигильда, о чем было сказано ранее. Герменегильд заручился поддержкой Гунтрамна, короля Бургунии, который приходился дядей его супруге, Ингунде. Впоследствии, после пленения и изгнания Герменегильда, с войсками королей Гунтрамна и Хильдеберта сражался Реккаред. Iohannis Biclarensis. Op. cit. Anno 585. Cap. 3-4: Hermenegildus in Urbe Tarraconensi a Sisberto interficitur. Franci Galliam Narbonensem occupare cupientes cum exercitu ingress…; Gregorius Turonensis. Op. cit. VIII.28: Leuvichildus vero Herminichildum filium suum, quem antedicta mulier habuit, morti tradedit. Quibus de causis commotus Gunthchramnus rex, exercitum in Hispaniis distinat, scilicet ut prius Septimaniam, quae adhuc infra Galliarum terminum habetur, eius dominatione subderint et sic in antea proficiscerentur. Наконец, последний случай вовлечения франков в восстание против вестготского короля произошел в 630 году, когда король Дагоберт I заключил союз с дуксом Сисенандом, восставшим против короля Свинтилы. Fredegarius Scholasticus. Chronicum. IV.73: LXXIII. Eo anno quid partibus Spaniae, vel eorum regibus contigerit, non praetermittam. Defuncto Sisibudo, rege clementissimo, cui Sintela ante annum circiter successerat in regnum, cum esset Sintela nimium in suis iniquus, et cum omnibus regni sui primatibus odium incurreret, cum consilio caeterorum Sisenandus quidam ex proceribus ad Dagobertum expetit ut ei cum exercitu auxiliaretur, qualiter Sintellanem degradaret a regno…

Следует отметить, что источники не рассказывают об аналогичном вовлечении вестготов во внутриполитические распри и мятежи франков. Надо сказать, в указанных случаях франки даже не руководствовались религиозными мотивами, а лишь использовали моменты внутренней нестабильности Вестготского королевства, при этом их участие, как правило, было посредственным и не определяло ход событий.

История взаимоотношений вестготов и франков не исчерпывается военными конфликтами и поддержками внутренних мятежей. Хотя корреляция войны и религии явно прослеживается лишь при первых Меровингах, приверженность вестготов арианству действительно могла стать причиной экспансии франков под предлогом защиты веры. Между тем, тот факт, что вестготы исповедовали ересь, не мешал ортодоксальным франкским королям при необходимости взаимодействовать с ними. Это взаимодействие принимало форму династических браков, а также краткосрочных союзов при содействии мятежникам или при междоусобной борьбе.

1.2 Попытки союза вестготов и франков

Большую значимость в контексте взаимоотношений вестготов и франков имели брачные связи, создававшие условия для союза франкских и вестготских королей. Примечательно, что религиозной фактор, по-видимому, не имел большого значения: династические браки вестготов и франков происходили и до обращения первых в ортодоксию. С точки зрения франкских королей, приверженность вестготов арианству не была существенным препятствием для брака, в вопросе которого превалировали прагматизм и расчет. Эта позиция широко разделяется исследователями. См., например, уже упомянутые работы: Thompson E.A. Op. cit.; Isla Frez A. Op. cit.; Brцens M. Op. cit.; Barbero A., Loring M.I. Op. cit. Между тем, хотя одной из главных целей династического союза предполагалось установление мирных отношений между королевствами, лишь в единичных случаях брак не повлек за собой возникновение нового конфликта. Напротив, в большинстве случаев заключенный брак давал возможность франкским королям вмешиваться во внутрисемейные и внутриполитические распри под предлогом защиты чести невесты.

Первым примером подобного династического брака, конфликты внутри которого впоследствии разрослись в военное столкновение, является союз короля Амалариха и франкской принцессы Клотильды, дочери короля Хлодвига I. Путем обретения родственной связи король Амаларих надеялся достичь мирного сосуществования с соседями-франками. Однако отношения между супругами не сложились: по словам Григория Турского, Амаларих не оказал жене должного достойного обращения. Gregorius Turonensis. Historia. III.1: Cumque magna virtute pollerent et eis de exercitu rubor cupiosus inesset, Amalaricus, filius Alarici, rex Hispaniae sororem eorum in matrimonio postolat, quod ille clementer indulgent et eam ipse in regionem Hispaniae cum magnorum ornamentorum mole transmittunt. Едва ли можно полагать, что главной причиной недостойного обращения с Клотильдой стала именно ее приверженность супруги ортодоксии. Нет сведений о том, что Амаларих пытался склонить Клотильду к арианству, тем более что король не отличался глубокой религиозностью: приверженность арианству не помешала Амалариху одобрить проведение ортодоксального II Толедского собора в 527 году. Thompson E.A. Op. cit. P. 32-46. Однако, согласно Григорию Турскому, король Амаларих оскорблял супругу, когда та пыталась ходить в церковь. Неблагополучные отношения внутри союза Амалариха и Клотильды стали поводом к очередной войне вестготов и франков в 530-х годах. В данном случае стремление защитить честь франкской принцессы стало главным основанием для военных действий. Gregorius Turonensis. Historia. III.10: Haec vero multas insidias ab Amalarico viro suo propter fidem catholicam patiebatur. Nam plerumque procedente illa ad sanctam eclesiam, stercora et diversos fetores super eam proieci imperabat, ad extremum autem tanta eam crudilitate dicitur caecidisse, ut infectum de proprio sanguine sudarium fratri transmitteret, unde ille maxime commotus, Hispanias appetivit.

Значимым династическим браком, связавшим вестготов и франков, стал заключенный около 566 года брак Брунгильды, дочери вестготского короля Атанагильда, и короля Австразии Сигиберта I. Брак Брунгильды и Сигиберта был, пожалуй, единственным удачным союзом, не закончившимся бесчестьем супруги, религиозным конфликтом или войной. Однако фигура королевы Брунгильды впоследствии займет важное место в идеологической политике короля Сисебута, превратившего франкскую королеву в главного врага, о чем будет сказано позднее. Говоря о причинах выбора в супруги именно Брунгильды, Григорий Турский отмечает ее воспитание, ум, а также благородное происхождение и богатое приданое; вера вестготской принцессы не стала препятствием для брака. Ibid. IV.27: Erat enim puella elegans opere, venusta aspectu, honesta moribus atque decora, prudens consilio et blanda colloquio. Quam pater eius non denegans, cum magnis thesauris antedicto rege transmisit. В следующем году король Атанагильд выдал за короля Нейстрии Хильперика I свою вторую дочь, Галесвинту. В 568 году, уже после смерти короля Атанагильда, Галесвинта была убита, когда король Хильперик потерял к ней интерес и вступил в связь с Фредегондой. Ibid. IV.28: Quod videns Chilpericus rex, cum iam plures haberet uxores, sororem eius Galsuintham expetiit, promittens per legatus se alias relicturum, tantum condignam sibi regisque prolem mereretur accipere. <…> Sed per amorem Fredegundis, quam prius habuerat, ortum est inter eos grande scandalum. Iam enim in lege catholica conversa fuerat et chrismata. Cumque se regi quaereretur assiduae iniurias, perferre diceretque, nullam se dignitatem cum eodem habere, petiit, ut, relictis thesauris quos secum detulerat, libera redire permitteretur ad patriam. Quod ille per ingenia dissimulans, verbis eam lenibus demulsit. Ad extremum enim suggillari iussit a puero, mortuamque repperit in strato. Примечательно, что убийство вестготской принцессы Галесвинты не только не спровоцировало возобновление конфликта по инициативе оскорбленных вестготских королей, но и не помешало новому династическому браку, на этот раз дочери Сигиберта и Брунгильды Ингунды и Герменегильда.

Для вестготских королей династическая связь с франкскими королями была, по-видимому, способом не только наладить непосредственно личные отношения, но также обрести союзников в борьбе с Византией, которая развернула экспансию на Пиренейском полуострове. Франки были единственной мощной силой на территории Пиренеев, кроме того, их интересы сталкивались с Византией в области Италии. Дюмезиль Б. Указ. соч. С. 71-72. Для франкских королей брачный союз с ветсготами представлял иные выгоды, главной из которых было богатое приданое вестготских принцесс. Большую ценность имело также их благородное происхождение: хотя вестготы были давними врагами франков, родовитость вестготских королей имела существенный вес. В свою очередь, короли Хильперик и Сигиберт с помощью удачного брака надеялись получить больший авторитет среди своих братьев, которые, по словам Григория Турского, вступали в мезальянсы или имели несколько жен, за что могли быть отлучены от церкви. Gregorius Turonensis. Historia. IV.25-26: Gunthchramnus autem rex bonus primo Venerandam, cuiusdam suorum ancillam, pro concubina toro subiunxit… <…> Porro Chariberthus rex Ingobergam accepit uxorem, de qua filiam habuit, quae postea in Ganthia virum accipiens est deducta. <…> Post haec Marcoveifa, Merofledis scilicet sororem, coniugio copulavit. Pro qua causa a sancto Germano episcopo excomunicatus uterque est. При этом, по-видимому, франкские правители предполагали обращение невест в ортодоксию, и источники не сообщают о насильственном обращении принцесс. Так, Брунгильда добровольно перешла в ортодоксальную веру, что в определенной степени обеспечило ей прочность положения: во-первых, это помогло обрести поддержку при дворе, во-вторых, положительно настроило католический епископат. В конце концов, обращение в ортодоксию обеспечивало большую симпатию со стороны Сигиберта, что избавляло Брунгильду от угрозы быть отвергнутой под предлогом ее нечестивости; королю Сигиберту, повлиявшему на обращение супруги, это событие также сделало честь при дворе и в среде епископата. Дюмезиль Б. Указ. соч. С. 125-126. С другой стороны, хотя Галесвинта, как и Брунгильда, обратилась в ортодоксию, это не спасло ей жизнь, поскольку куда большее влияние при дворе сыграли личные связи и безопасность, обеспечиваемая статусом супруга, который от нее отказался. Таким образом, как религиозный фактор не стал помехой для заключения брака, аналогично он не помешал убийству Галесвинты.

Однако в некоторых случаях религиозный фактор становился причиной внутрисемейного конфликта, который впоследствии сказывался и на внешних отношениях вестготов и франков. В этом контексте наиболее ярким примером является брак Герменегильда и Ингунды, заключенный в 578/579 году. Хотя король Леовигильд надеялся таким образом упрочить свое положение и укрепить династию, брак связал Герменегильда с франкскими королями и позволил им вмешаться в распри отца и сына. Этот сюжет является в некотором смысле исключением, поскольку именно здесь религиозный фактор стал реальным поводом к внутреннему конфликту, а впоследствии был использован и в интересах внешней политики.

В предыдущей главе история мятежа Герменегильда была достаточно подробно описана, поэтому сейчас следует более детально остановиться на его причинах. Мятеж Герменегильда нередко представляют как сугубо политический акт, в котором защита веры стала лишь удобным предлогом и поводом к борьбе с королем-арианином, Леовигильдом. Iohannis Biclarensis. Chronicum. Anno 579. Cap. 3: Nam eodem anno filius eius Hermenegildus faction Gosuinthae reginae tyrranidem assumens in Hispali civtate rebellione facta recluditur, et alias civitates atque castellan secum contra patrem rebellare facit.

Однако корнями мятеж уходит в возникший еще в 570-х годах внутрисемейный конфликт, основной причиной которого стали именно религиозные разногласия. В 579 году, вскоре после заключения брака, в семье возник серьезный раздор: в то время как вдовствующая королева Гоисвинта была убежденной арианкой, Ингунда оказалась преданной католичкой. Королева настаивала на обращении невесты в арианство. Gregorius Turonensis. Historia. V.38: Sed Ingundis, Sigyberthi regis filiam, cum magno apparato in Hispaniis directa, ab avia Goisuintha cum gaudio magno suscepitur. Quam nec passa est in relegione catholica diu commorare; sed ut rebaptizaretur in Arriana herese, blandis coepit sermonibus inlecere. Sed illa viriliter reluctans… Вряд ли это следует считать строго обязательной процедурой. Тем не менее, судя по известным случаям обращения вестготских принцесс в ортодоксию при франкском дворе, обращение невесты в веру супруга как минимум приветствовалось. Однако Ингунду так и не принудили к отречению от ортодоксальной веры, несмотря на нападение королевы Гоисвинты. Если верить Григорию Турскому, Гоисвинта в ярости напала на Ингунду, избила ее и приказала бросить в пруд, что означало бы ее крещение в арианской вере. Ibid.: Haec illa audiens, iracundiae furore succensa, adpraehensam per comam capitis puellam in terram conlidit, et diu calcibus verberatam ac sanguine cruentatam iussit spoliari et piscinae inmergi; sed, ut adserunt multi, numquam animum suum a fide nostra reflexit. Однако, исходя из слов Григория Турского и последующего хода событий, Ингунда не только не отреклась от веры, но и во многом способствовала обращению Герменегильда.