Идеология перестройки формирование, трансформация, оценки

Мы видим, что системный экономический кризис не мог не затронуть другие сферы общественной жизни, на что обращает внимание Горбачев. Проблема оказалась настолько глубокой, что частичное реформирование было бы просто бессмысленным. Конечно, нельзя говорить, что этот факт был очевиден в начале 80 - ых гг. Скорее, осознание необходимости кардинальных перемен приходило постепенно, и в то же время, катастрофически быстро (потребовалось около 2 лет), так же быстро, как изменялся мир того времени.

Январь 1987 года действительно внес значительные коррективы в идеологию перестройки. Впервые руководство обращается к анализу общественных настроений: ""Неизбежное следствие этого [социальной коррозии - П. Я.] - падение интереса к общественным делам, проявления бездуховности и скептицизма, снижение роли моральных стимулов труда. Возросла прослойка людей, в том числе среди молодежи, для которых цель жизни свелась к материальному благополучию, к наживе любыми способами. Их циничная позиция приобретала все более воинствующие формы, отравляла сознание окружающих, породила волну потребительства. Показателем падения социальных нравов стали рост пьянства, распространение наркомании, увеличение преступности. Пагубное влияние на нравственную атмосферу в обществе оказывали факты пренебрежительного отношения к законам, очковтирательство и взяточничество, поощрение угодничества и славословия. Подлинная забота о людях, условиях их жизни и труда, социальном самочувствии нередко подменялась политическими заигрываниями - массовой раздачей наград, званий, премий. Складывалась обстановка всепрощения, снижались требовательность, дисциплина, ответственность"140. И далее Михаил Сергеевич продолжает: "Серьезные недостатки в идейно - политическом воспитании во многих случаях прикрывались проведением парадных мероприятий и кампаний, празднованием многочисленных юбилеев и в центре, и на местах. Мир повседневных реальностей и мир показного благополучия все больше расходились друг с другом [Выделено мной. - П. Я.]"141. Подобное заявление означало то, что новый курс не будет выстраиваться по принципам исключительного идеализирования всего советского. Отчасти, мы наблюдали элементы нарастающей критики на протяжении всего первого этапа перестройки. Январский пленум, обозначив масштаб необходимых преобразований, вышел и на новый уровень критики предшествующей политики. Пока речи не идет о идейном разрыве между перестройкой и остальными этапами развития советского государства. Но постепенно наблюдается переход от критики конкретных политических действий генсеков к идейной критике. Горбачев становится первым руководителем, признавшим наличие внутри общества идеологического кризиса, но на данном этапе еще относительно латентного. Для его решения предлагается ряд мер, направленных на сохранение существующей мировоззренческой парадигмы.

Стратегия, которую выдвигает Горбачев в качестве основной, - перестройка. В рамках данной стратегии необходимо видеть сущность реформ и видеть конечный их результат, представлять, к чему приведут подобные преобразования. Что такое перестройка? Вот как отвечает на этот вопрос Горбачев: "Перестройка - это решительное преодоление застойных процессов, слом механизма торможения, создание надежного и эффективного механизма ускорения социально - экономического развития советского общества. Главный замысел нашей стратегии - соединить достижения научно - технической революции с плановой экономикой и привести в действие весь потенциал социализма. Перестройка - это опора на живое творчество масс, это всестороннее развитие демократии, социалистического самоуправления, поощрение инициативы, самодеятельности, укрепление дисциплины и порядка, расширение гласности, критики и самокритики во всех сферах жизни общества; это высоко поднятое уважение, к ценности и достоинству личности... Перестройка - это приоритетное развитие социальной сферы, все более полное удовлетворение потребностей советских людей в хороших условиях труда, быта, отдыха, образования и медицинского обслуживания; это постоянная забота о духовном богатстве, культуре каждого человека и общества в целом"142. Не было сказано о кадровых изменениях в партии, хотя это важнейший аспект перестройки, ведь именно партия, с одной стороны, становится "авангардом" преобразований, но также именно принцип партийности, с другой стороны, остается самым архаичным в рамках социализма.

Конечная цель перестройки звучит следующим образом: "Глубокое обновление всех сторон жизни страны [Выделено мной. - П. Я.], придание социализму самых современных форм общественной организации, наиболее полное раскрытие гуманистического характера нашего строя во всех его решающих аспектах - экономическом, социально - политическом и нравственном"143. Так называемая "современная форма социализма" основана, в первую очередь, на приоритете интересов и прав человека и гражданина. Но нерешенной остается одна проблема: как в условиях приоритета интересов отдельного человека сохранить однопартийную систему? Противоречие в данном случае заключается с том, что если партия призвана выражать интересы какой - либо группы населения, при этом в стране однопрартийная система, то, получается, партия отражает интересы всего социума и каждого отдельного гражданина. А было ли общество настолько едино, что представлять его интересы способна одна единственная партия? Есть основания полагать, что утверждение о единстве взглядов советского социума близко к абсурдному. Ранее мы отмечали, что на начальном этапе перестройки уже и руководство признает наличие внутри системы идеологического кризиса, что само по себе противоречит тезису о идейном единстве советского общества.

Горбачев выделяет 2 принципа, которыми должна руководствоваться политика партии: 1) критика и самокритика (ленинский принцип); и 2) гласность (новый принцип). Фактически, предложенные Лениным механизмы самокритики, исправления "ошибок", теперь через гласность распространяются и за пределы партии на все советское общество. А как, в таком случае, противостоять возможной тотальной критике всей советской системы? При этом партия должна была оставаться единственной политической силой в стране, не предлагая какую - либо политическую альтернативу. Партия должна была стать чем - то вроде представительного органа, чтобы осуществлять функции единого идеологического направляющего. Этому мешала излишняя бюрократизация аппарата, которая нивелировала общественную инициативу. Поэтому, была необходима трансформация самих партийных органов.

Обозначив начавшийся идеологический кризис в обществе и говоря о необходимости демократизации, Горбачев подчеркивает важность нахождения баланса между демократией и дисциплиной 144. Здесь можно вспомнить Ленина, который отмечал, что социализм невозможно построить без демократии, но при этом, чтобы избежать хаоса, необходимо четко видеть того, кто отвечает за принятые решения. Такую роль на себя берет партия и органы советской власти, подотчетные народу 145. Горбачев в схожей манере отмечает, что демократия не должна превращаться в анархию: "Социалистическая демократия не имеет ничего общего с вседозволенностью, безответственностью, анархией. Подлинная демократия служит каждому человеку, защищая его политические и социальные права, одновременно она служит каждому коллективу и обществу в целом, отстаивая их интересы"146. При этом, стоит отметить, что общество, которое в полной мере участвует в управлении государством, должно находится на высоком уровне гражданской ответственности и политической культуры.

Вопрос о необходимых изменениях в партии, объективно, нельзя было обойти стороной. Горбачев выделяет несколько основных моментов: "Первый из них состоит в необходимости своевременно решать назревшие кадровые вопросы в самом Центральном Комитете партии, его Политбюро прежде всего с точки зрения обеспечения преемственности в руководстве, притока свежих сил [Курсив мой. - П. Я.]... Второй урок из прошлого опыта, товарищи, состоит в том, что нам нельзя допускать недооценку политической и теоретической подготовки [Курсив мой. - П. Я.], идейно - нравственной закалки кадров... Третий урок, который мы должны извлечь, состоит в том, что в кадровой политике последних лет парадоксальным образом уживались две противоположные тенденции... С одной стороны, в кадровом корпусе довольно сильно проявились застойные явления [Курсив мой. - П. Я.]... С другой стороны, в кадровой работе, особенно на уровне первичного звена народного хозяйства, существовала и другая, не менее тревожная тенденция. Речь идет о большой сменяемости, настоящей чехарде [Курсив мой. - П. Я.] в кадрах руководителей промышленных предприятий, строек, колхозов, совхозов и других организаций... Четвертый урок нашей кадровой работы состоит в том, чтобы усилить ответственность [Курсив мой. - П. Я.] за порученное дело, поднять дисциплину, создать обстановку взаимной требовательности"147.

Принцип обновления и преемственности вполне мог бы послужить фундаментом для укрепления коммунистической партии. Подобный пример показал в свое время Китай. Для того, чтобы сохранить государственную целостность и социалистическую идеологию Китаю приходится сочетать довольно консервативную теорию с современными тенденциями ("открытостью", участием в международных экономических соглашениях и т. д.). Это стало причиной постоянной смены поколений политического руководства. При том, что сохраняется единый идеологический вектор, все руководящие должности меняются со сменой поколения. Таким образом, не происходит "застоя", с одной стороны, и сохраняется преемственность, с другой.

Поэтому, отвечая на вопрос о степени радикальности преобразований, возвращаясь к тезису о "реформах такого масштаба", мы говорим о том, что на данном этапе перестройка только начинает приобретать черты системных реформ. Однако, нам необходимо учитывать, что сам социалистический строй, предполагалось, останется в качестве базового, но многие механизмы функционирования системы необходимо было заменить новыми. По сути своей реформы носили характер функциональных, целью которых было преодоление системных кризисов при условии сохранения этой системы.

Январь 1987 года стал своеобразным рубежом для идеологии перестройки. "Мы ощущали "подземные толчки", хотя общество жило ожиданием благих и скорых перемен, не предчувствовало еще, какие катаклизмы несет будущее, какими трудностями и горем обернутся для людей упорное сопротивление ретроградов и агрессивность радикалов"148. - Говорит о Пленуме Горбачев. И, в первую очередь, это касалось внутрипартийных дискуссий рубежа 1986 - 1987 гг. Однако и сама идеология, как мы отметили, потерпела ряд значительных трансформаций и получила новые трактовки старых принципов. Дальнейшее развитие идеологической мысли строилось уже на системном подходе к реформированию страны.

2.3 Кульминация перестройки. 1987 - весна 1990 гг.

Январский Пленум, изменивший подход к реформам, стал началом нового этапа перестройки. С этого времени все более активно разворачиваются реформы, ставшие впоследствии системными. Начинались они как ряд необходимых мер для повышения эффективности работы системы. А привели в итоге к смене парадигмы властных отношений. В это время страна находится в переходном состоянии, еще не дойдя до точки невозврата. На этом этапе Горбачев дает четко понять, что не собирается возвращаться к старому, сворачивать реформы из - за того, что все сложнее становилось предсказать их результаты. Сама идея демократизации страны, фактически, становится превыше идеи сохранения государственности в прежнем ее виде.

XIX Всесоюзная конференция КПСС, проходившая в июне - июле 1988 г., по словам Горбачева, стала "политическим экзаменом по главному предмету нашей жизни - перестройке"149. Подготовка к мероприятию началась еще в 1987 году, а в итоге - конференция оказалась весьма знаковым событием с точки зрения советской идеологии. Основным идейным ядром по традиции стал доклад генсека, заслушанный 28 июня.

За два с небольшим года жизнь советского общества значительно изменилась. Помимо преобразований в экономической сфере, начался процесс "снятия запретов", отразившийся сначала на советской прессе. Горбачев говорит: "Мы видим, как воспрянуло общество. Многообразнее, интереснее и богаче стала духовная жизнь страны. Новое прочтение получают многие идеи К. Маркса и В.И. Ленина, которые до недавнего времени либо воспринимались односторонне, либо вовсе замалчивались. В борьбе с догматизмом возрождается творческое начало научного, гуманного социализма... главный политический итог послеапрельского периода - изменение всей общественной атмосферы, начавшаяся материализация идей обновления, нарастающая поддержка советским народом курса партии на перестройку"150.

Изменения в общественном сознании были лишь началом коренной трансформации общества и не носили всеобъемлющий характер. Продолжая доклад на конференции, Михаил Сергеевич характеризует перестройку к лету 1988 г. следующим образом: "Мы еще не преодолели глубинных причин торможения, не везде подключили, а в чем - то и не выработали механизмы обновления"151. Это означает, что дальнейшие реформы будут ориентированы на еще большую демократизацию, гласность, критику и самокритику и т. д. То есть, по сути, на углубление тех преобразований, которые оказывают прямое воздействие не только на идеологическую составляющую, но и на принцип отношений власти с обществом. Здесь важно отметить начавшийся раскол перестройки "сверху" и перестройки "снизу". Постепенно власть теряет контроль над той частью перестройки, которая началась в самом советском обществе.

Были ли возможны на данном этапе какие - либо "рычаги", способные урегулировать начавшийся процесс раскола? Горбачев не раз упоминает следующее: "Уже в начале перестройки была выдвинута задача - круто изменить приоритеты, поднять роль духовной сферы, преодолеть ее недооценку"152. Но на данном этапе Михаил Сергеевич отмечает лишь те преобразования, которые касались увеличения открытости и свободы в духовной сфере. Из выступлений Горбачева совершенно ушел мотив идеологического воспитания, такого незаменимого для социалистического государства. В условиях гласности, открытости, критицизма и поиска новых путей развития советского общества необходимо было сохранить основную силу, объединяющую это общество и являющуюся его фундаментом. Несомненно, этой силой всегда была идеология. Идеология стала общественной моралью. Однако, вопросы идеологической преемственности после лета 1988 года практически не обсуждаются. Реформы перестройки оказались оторванными от единого курса партии в тот момент, когда партия перестала разъяснять мотивы своего нахождения у власти. Та идеологическая линия, которой следовал Горбачев, привела его к необходимости разграничения функций государственных и партийных органов. Нельзя сказать, что Горбачев пошел против идеалов марксизма - ленинизма. Ленин сам настаивал на подобном разграничении 153. Но в тех условиях, в которых оказалось советское общество к 1987 году, перераспределение властных полномочий еще более отделяло партию (а следовательно, и идеологию) от народа. Часть советского общества постепенно "раскрепощается", перестает воспринимать идеологию как нечто априорное. Партия же, напротив, уверена в непоколебимости социалистических идеалов и абсолютной поддержке со стороны народа.

Горбачев в своем выступлении продолжает апеллировать к идеям о едином политическом курсе: "Именно такой демократический, гуманный облик социализма мы имеем в виду, говоря о качественно новом состоянии нашего общества как важной ступени в движении к коммунизму... Мы убеждены в жизненности марксистско-ленинского учения, научно обосновавшего возможность построения общества социальной справедливости, цивилизации свободных и равноправных людей. Этим мы и руководствуемся в ходе революционной перестройки"154.

Стоит также отметить, что конференция транслировалась для широких масс в прямом эфире; доклад Горбачева был встречен достаточно противоречиво. Важнейшим итогом конференции была озвученная Михаилом Сергеевичем идея разграничения функций партии и государственного аппарата. По сути, демократизация политической системы стала главной причиной дальнейших деформаций политического строя. Идея, марксистская по духу, оказалась неприменимой на практике, во многом, из - за слабой идеологической "сознательности" общества и политической элиты, во многом же, из - за невозможности достигнуть абсолютного идеологического единства народа. Отчасти, Горбачев указал на возможную проблему деидеологизации, но не увидел в этом проблему для советского строя: "Значит ли это, что руководящая роль партии может ослабнуть? Такие сомнения высказывались. По-моему, конференция дала достаточно ясный и убедительный ответ на этот вопрос: нет. Оставаясь правящей, партия располагает всеми необходимыми рычагами для осуществления своей руководящей роли. И главный из них - 20 миллионов коммунистов, через которых она проводит свой политический курс во всех сферах жизни общества"155.

XIX партийная конференция стала во всех смыслах новым форматом политической риторики власти. Это подтверждается еще и тем, что именно на этом этапе курс на перестройку встречает наибольшее сопротивление внутри партии. Сам же Михаил Сергеевич все больше склоняется в сторону углубления преобразований. В августе 1988 г., будучи в отпуске, Горбачев собирался свести свои соображения о новом этапе перестройки в брошюру. Вот, что отмечал советский лидер: "Теперь перестройка разворачивается на многих направлениях. Вначале это был ряд последовательных шагов. Ввели гласность, приступили к демократизации общества, через эксперименты пришли к июньскому Пленуму ЦК, осознав необходимость радикальной экономической реформы. Остро встали проблемы нравственности. Иначе говоря, не все сразу было основательно, в комплексе, продумано. Реальная жизнь подводила к той или иной задаче, и мы брались за ее решение"156. Таким образом, перестройка оказалась явлением, которое развивалось в процессе осуществления.

В брошюре планировалось раскрыть следующие пункты:

1) "Проблема социалистичности". В данном случае подразумевалось, насколько те или иные шаги правительства соответствуют социалистической идеологии. Планировалось доказать идеологическую преемственность перестройки.

2) "Перестройка экономических отношений". Здесь говорилось о планах дальнейших экономических реформ в СССР.

3) "Демократия и социализм". В данном разделе говорилось о преобразованиях в политической сфере, которые касались демократизации, децентрализации власти, гласности, зачатках гражданского общества и правового государства.

4) "Духовная сфера общества". В первую очередь, отмечалась важность связующей роли социалистических ценностей для советского общества.

К сожалению, документ так и не дошел до широких масс и остался недетализированным черновиком. Но сам факт того, что Горбачев не оставил попытку выстроить единую идеологическую базу перестройки подтверждается дальнейшей его политической риторикой.

В сентябре 1988 г. на встрече с руководителями СМИ Горбачев отмечает, во первых, что перестройка не стихийна на данном этапе, под преобразованиями находится взвешенная стратегия, оправданная реалиями современного развития общества 157. Очень аккуратно освещается вопрос об идеологической преемственности перестройки: "Подчеркну, что все мои поездки по стране убеждают: наш народ за социализм. Больше того, народ сам следит за тем, чтобы никто его не сбил с этого пути и не потянул куда - то в сторону. Людей остро волнует новизна процессов... Перестройка зиждется на социалистических принципах, на полном раскрытии потенциала социализма. Это не исключает обмена опытом, достижениями в технологии и науке, в других сферах человеческой деятельности с теми, кто исповедует другие принципы. Но наши ценности - ценности социалистические. И мы должны поставить на службу обновления общества все возможности социализма"158. Мы видим, что даже на данном этапе Горбачев пытается затрагивать тему идеологической преемственности, хотя его точка зрения уже неоднократно претерпевала критику с разных сторон.

В ноябре 1988 г. на внеочередной двенадцатой сессии Верховного Совета доклад Михаила Сергеевича был посвящен рассмотрению законопроектов о выборах и об изменениях в Конституции СССР. Законопроекты были обнародованы еще в октябре и уже тогда встретили неодобрение. В докладе было подчеркнуто, что намеченные политические реформы могут и должны оставаться в рамках социализма, не противоречить основным его догмам 159. Кроме того, через повышение роли социалистической демократии, через повышение роли Советов, Михаил Сергеевич отмечал преемственность курса перестройки в отношении ленинских принципов построения социалистического государства. При этом, акцентирует внимание докладчик, начиная с 30 - ых гг. курс значительно исказился, народ перестал контролировать органы государственной власти; но перестройка призвана изменить данную ситуацию: "Товарищи, можно сказать, что у нас создается своя, социалистическая система "сдержек и противовесов", которая призвана предохранить общество от любых нарушений социалистической законности на высшем государственном уровне"160. Горбачев разъяснял необходимость политических реформ, руководствуясь двумя главными принципами: 1) необходимость возвращения к социалистической демократии в полном объеме; 2) всеобъемлющий характер перестройки, которая требует изменений во всех сферах жизни общества, т. к. одно изменение непременно влечет за собой другое.

Однако при воплощении планов преобразований руководство страны столкнулось с серьезными трудностями. Горбачев говорит: "Не давала покоя мысль: почему нет результатов, на которые рассчитывали, что задерживает, где резервы ускорения преобразований? Жизнь обгоняла партию. Общество в целом оказалось более восприимчивым к новым идеям, чем "авангард"... КПСС, в возможность обновления которой я все еще верил, на глазах теряла позиции"161. Действительно, именно на этом этапе перестройки произошло значительное расхождение между теорией и практикой. И, помимо этого, оказалось, что некоторые реформы деструктивны по отношению к системообразующим принципам советского социализма (в данном случае имеется ввиду, в первую очередь, роль КПСС). Почему произошел подобный феномен? Возможно потому, что тот вариант авторитарного советского социализма, который удалось построить СССР и другим странам соц. лагеря, был единственным примером воплощения социалистической идеологии. Другого варианта мир не знал. Социалистические государства хоть и формально стремились к коммунизму, по-прежнему продолжали оставаться авторитарными государствами с руководящей партией. Изменения, вводимые перестройкой, не противоречили самой теории социализма. Скорее, они противоречили реально воплощенной в СССР системе, что, в свою очередь, привело к начавшемуся процессу распада этой системы. Возможно, без подобных принципов было просто невозможно сохранить саму систему. Бывший председатель КГБ СССР В.А. Крючков отмечал изменения, происходящие в отношении партии: "Горбачев не мог не понимать одного - партия в то время была стержнем общества, на ней многое держалось, от нее многое зависело. И бить по штабам, бить по партии - значило бить по стержню, на котором, хотели мы того или нет, держалась советская власть, держава, правопорядок и, если хотите, от работы которой во многом зависели дела и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и обстановка в стране в целом"162.

В январе 1989 года основным вопросом были предстоящие выборы народных депутатов СССР. Какие задачи стояли перед КПСС как перед правящей партией? Несомненно, КПСС оставалась главной политической силой Союза, но в условиях выборов партия должна была представить на народный суд свои планы на ближайшее будущее, на реформирование страны. Конечно, не шло речи о какой-либо серьезной конкурентной борьбе, ведь, по сути, все кандидаты представляли один политический лагерь, у всех были одни или, по крайней мере, близкие по духу цели. Центром, бесспорно, являлась КПСС, которая должна была условно "оправдать" свою легитимность. Получается, что главная цель выборов народных депутатов - повышение общенародного доверия к партии. Горбачев отмечает: "Именно в ходе перестройки в обществе возрастают и крепнут доверие и поддержка курса партии. Но, естественно, кредит доверия не дается навечно. Всякий раз, на каждом этапе социалистического строительства партия должна подтверждать его своей практической и теоретической деятельностью. Именно так стоит вопрос и сегодня"163.

85 % (87 % вместе с кандидатами в члены партии) партийных: успех или поражение? Такой результат первых выборов подобного рода в СССР был воспринят, в большинстве случаев, как поражение партии. Горбачев оппонирует большинству: "Положение партии тогда не было безнадежным. Были и возможности, и запас времени, чтобы преодолеть психологический шок от расставания с незыблемой монополией власти. Добиться поддержки народа уже не ссылками на Октябрьскую революцию и Отечественную войну, а эффективной политикой, гарантирующей демократию, гражданские права, высокий уровень и качество жизни. Я верил, что такое преображение КПСС возможно"164.

25 мая 1989 г. открывается I Съезд народных депутатов. Михаил Сергеевич выступает с речью и с докладом на Съезде, где он отмечает явный практический успех перестройки, а также выражает абсолютную убежденность в правильности намеченного курса. Однако, он не идеализирует результаты и отмечает некоторое расхождение теории и практики: "Конечно, перестройка идет тяжело. Уверяю вас, товарищи, и хочу разочаровать тех, кто считает, что до меня не доходит информация, и я не знаю, что происходит в стране... Вот мы начали соединять нашу концепцию, при всех ее недостатках, с жизнью и увидели, насколько сложно это вхождение в плотные слои, как оно непросто воспринимается на уровне соединения политики и целей"165. Следует отметить, что одним из важнейших условий воплощения реформ, по мнению докладчика, является причастность народа к проводимым преобразованиям 166. Это отражается через демократизацию политической системы страны. Таким образом, складывается единая структура реформ перестройки, связи внутри которой становятся более очевидными. Первый этап, где основой оставались лишь экономические реформы, не противоречил последующим реформам социальной и политической сфер. "Обновление социализма" стало комплексным мероприятием, однако с самых первых лет перестройки имелась общая линия, общая концепция преобразований, что мы и вкладываем в понятие "идеология перестройки".

II Съезд народных депутатов, состоявшийся 12 - 24 декабря 1989 г., стал важнейшим этапом политической реформы СССР потому, что именно тогда впервые на высоком уровне обсуждалась 6 статья Конституции. Сам Михаил Сергеевич говорит о том, что данный вопрос был поднят еще в канун XIX партийной конференции 167. И в целом, если проследить общую линию перестройки, мы можем вывести две основных концептуальных идеи, в рамках которых был необходим пересмотр именно роли КПСС: 1) демократизация политической жизни; 2) легитимизация власти, повышение уровня общественного доверия. В этом контексте отмена 6 статьи была бы прямым и логичным продолжением политической реформы. Говоря о произведенных и намеченных преобразованиях, Горбачев охарактеризовал перестройку следующим образом: "Мы вернули на знамена социализма лозунг свободы"168.

С другой стороны, Горбачев, анализируя события прошедших лет, пишет:

"Хочу привлечь внимание читателей к тому, что в то время никто еще не осмеливался бросать прямой вызов партийному руководству обществом. Самые отчаянные "бунтари" рассуждали об идейном и политическом плюрализме с обязательной оговоркой об "авангардной роли КПСС". Таким образом, партия по собственной инициативе отказалась от бесконтрольного владения властью и изъявила готовность бороться за нее на общих основаниях с другими политическими организациями и движениями. Вряд ли нужно доказывать, что это был момент огромного переломного значения, ознаменовавший разрыв с большевизмом [Выделено мной. - П. Я.]. Причем добровольное "отречение от власти" было делом не только генсека и узкого руководящего коллектива в лице Политбюро, но получило официальное одобрение высших представительных органов КПСС - сначала конференции, а затем и съезда. А вот выдержать более или менее рациональный темп на этом участке реформы не удалось"169. Именно в политическом плюрализме Горбачев видит причину кризиса советской идеологии. Однако данный момент требует пояснений.

"Разрыв с большевизмом" не есть характеристика Горбачевым перестройки на этапе 1989 года. Отнюдь. "Разрыв с большевизмом" - это слишком стремительный отказ от руководящей роли КПСС. Михаил Сергеевич поясняет:

"В стратегическом плане активная позиция радикальных демократов и поднятая ими общественная волна за идейный и политический плюрализм, многопартийность соответствовали замыслу перестройки [Выделено мной. - П. Я.]. Но чрезмерная агрессивность, стремление "пришпорить" события угрожали перевести ее из русла контролируемых перемен в русло жесткой конфронтации. Этому я, естественно, не мог сочувствовать"170.

Таким образом, реформы перестройки, начатые "сверху", настолько изменили общественно - политические настроения в стране, что потребовалось корректировать некоторые планы преобразований, отвечая на социальные "вызовы". Огромное влияние на политический курс оказали массовые митинги в Москве, прошедшие в феврале 1990 г. с требованиями отмены 6 статьи Основного Закона.

К III Съезду народных депутатов (12 - 15 марта 1990 г.) наметилось 2 важных преобразования в политической сфере: отмена 6 статьи Конституции и введение поста президента СССР. Михаил Сергеевич видит неразрывную связь этих событий: "Поправка к статье 6 и дополнение Основного Закона статьей

127 находились в органической взаимосвязи. Первая означала, что наше государство перестает быть однопартийным, в известном смысле даже теократическим, в нем вводится один из главных принципов демократии - идейный и политический плюрализм. Второе означало признание другого не менее важного принципа демократии, а именно - разделения властей"171. При том, что сам Горбачев отметил слишком стремительный отказ от руководящей роли КПСС, введение поста президента, на его взгляд, было вполне своевременным. Перестройка на этом этапе обрела новое значение: "Политика перестройки, как я думаю, - это единственно возможный для такой страны, как наша, мирный путь перехода в новое качественное состояние - от авторитарно - бюрократической системы к гуманному, демократическому, социалистическому обществу"172.

Для какой цели был необходим пост президента? Горбачев отмечает, что дальнейшая "радикализация" перестройки требовала новых полномочий, которыми обладал президент. Должность Председателя Верховного Совета при этом сохранялась. 15 марта на эту должность был избран А.И. Лукьянов. Однако, право председательствовать на сессиях Верховного Совета оставалось и у президента. Получается, что на деле системы разделения властей, системы "сдержек и противовесов" не состоялось.

Михаил Сергеевич отмечает важное значение политической реформы: "Как порой ни совершенны создаваемые теоретиками и политиками государственные конструкции, они могут не заработать, если не найдут понимания и опоры в политической культуре общества и психологии народа. За многие десятилетия у нас сложился своего рода культ Политбюро и генсека, требующий беспрекословного подчинения исходящим от них приказам и указаниям. То, что этот авторитетный источник власти, который и почитали и которого страшились, как бы иссяк, сразу же отразилось на государственной дисциплине. Тем более что функции его перешли Верховному Совету, который, по глубоко укоренившемуся представлению, был у нас сугубо парадным, декоративным органом... И точно так же большинству граждан, не искушенных в политических определениях, нелегко было уловить сколько-нибудь серьезную разницу между Председателем Президиума Верховного Совета и просто Председателем"173. В данном высказывании отражена, на наш взгляд, одна из центральных идеологических проблем перестройки. Поэтому реформы и встретили глубокое непонимание со стороны немалой части советского общества, которая видела в демократизации ослабление государственной власти. С другой стороны, то, как изменилось отношение политически активной части общества к власти, к партии, к государственному строю в целом, можно охарактеризовать политологическим термином "кризис доверия". Причем этот кризис имел корни куда более глубокие. Его временные рамки выходят далеко за пределы начала перестроечной эпохи. Гласность, демократизация, плюрализация повлекли за собой "раскрепощение" сознания, изменение политической культуры общества. Тенденция к критицизму воспринималась как разрыв с прошлым; но критике подверглась и современная политика правительства. Подобного принципа придерживался и сам Горбачев, неоднократно отмечая недоработки по различным направлениям. Последним шагом для создания кризисной ситуации стала отмена 6 статьи Конституции. Фактически, это означало отказ от монополии социалистической идеологии. Введение поста президента, не характерного для авторитарного государства, меняло принципы отношений власти и общества.

На XXVIII съезде КПСС в июле 1990 г. наиболее ярко отразились последствия всех предыдущих политических реформ в стране. Горбачев, начиная свой доклад, задает ряд вопросов, которые никогда раньше не могли бы быть заданы на съезде партии: "Оправдан ли поворот, начатый в апреле 1985 года? Какой смысл вкладываем мы сегодня в понятие "социализм"? Какими принципами намерены руководствоваться во внутренней и внешней политике? Как преодолеть кризисные явления, которые сказываются на жизни народа и вызывают справедливое недовольство? Какова судьба нашего Отечества и как мы будем строить союз суверенных государств? Каково место партии в новых условиях, какой она сама должна стать политически, идейно и организационно, что мы должны сделать для возрождения КПСС как революционной организации трудящихся, пользующейся доверием народа?"174.

Несмотря на очевидный идеологический поворот, в риторике Горбачева остается приверженность избранному курсу перестройки. Вопросы являются, скорее, частью разъяснения ряда аспектов проводимой политики. Они не являются риторическими, на каждый из них дан однозначный ответ. Исходя из доклада М.С. Горбачева, можно выделить следующий набор ответов на вопросы, касающиеся идеологии:

1) Оправдана ли перестройка? С одной стороны, Михаил Сергеевич отмечает, что далеко не все преобразования принесли желаемый результат. И главной причиной этого президент СССР видит то, что стране "досталось крайне тяжелое наследие"175. По сути, перестройка столкнулась с такими проблемами, на решение которых должны были уйти многие годы, и то, что было сделано за 5 лет, - это лишь начало коренных преобразований. Разумеется, возникали и сложности при осуществлении реформ. Эти сложности Горбачев связывает с некоторыми кадрами, которые стояли в оппозиции перестройке. С другой стороны, сам курс нисколько не подвергался сомнению. Перестройка, по мнению Горбачева, остается единственным верным решением назревшего кризиса развития советского государства. Однако, стоит отметить, что в 90 - м г. Михаил Сергеевич уже видит возможность провала политики:

"Я думаю, если и потерпит поражение наша перестройка, то только в том случае, если кому - то удастся расколоть твердо стоящие на ее позициях демократические силы"176. Помешать этому может только высочайшая консолидация общества, настроенного на дальнейшие преобразования.

2) Что такое "социализм" в 1990 году? Горбачев говорит: "На смену сталинской модели социализма приходит гражданское общество свободных людей [Курсив мой. - П. Я.]. Радикально преобразуется политическая система, утверждается подлинная демократия со свободными выборами, многопартийностью, правами человека, возрождается реальное народовластие [Курсив мой. - П. Я.]. Демонтируются производственные отношения, служившие источником отчуждения трудящихся от собственности и результатов их труда, создаются условия для свободного соревнования социалистических производителей [Курсив мой. - П. Я.]... На смену атмосфере идеологического диктата пришли свободомыслие и гласность, информационная открытость общества [Курсив мой. - П. Я.]"177. Фактически, мы видим принципы демократического социализма, которые были основаны на: 1) идеях раннего большевизма (ленинской концепции); 2) реалиях современного мира (во многом - принципах международного права, в основе которого, в свою очередь, лежит либеральная традиция; также идеях европейского демсоциализма послевоенных лет). Стоит отметить, что определенная идеологическая преемственность сохранялась, однако нить преемственности проходила именно от ленинизма.

— Какой внутриполитический курс предлагает власть? В целом, в докладе говорится о продолжении перестройки во всех сферах. Однако, некоторые преобразования наполняются новыми смыслами: в экономике - формирование многоукладной экономики с рыночными элементами; в политике - расширение властных полномочий Советов, дальнейшее разделение властей; в культуре - "духовное раскрепощение" масс.

3) Как построить союз суверенных государств? Горбачев отмечает: "Началось преобразование сверхцентрализованного государства в действительно союзное, основанное на самоопределении и добровольном единении народов"178. Что предполагается в рамках добровольного объединения: "Речь идет, в сущности, об установлении такого национально - государственного устройства нашей страны, которое позволит развязать узлы противоречий, поднять сотрудничество народов на новый уровень, умножить совокупную союзную политическую мощь, экономический и духовный потенциал в интересах всех, кто объединился в великий Союз государств"179.

Более конкретные принципы формирования Союза должны были лечь в основу нового договора.

4) Какая роль отводится КПСС? Горбачев видит перспективу в коммунистической партии, однако для КПСС необходимо обновление в духе времени:

а) за партией сохраняется социалистическая ориентация, ориентация на рабочих, крестьян и интеллигенцию, но в качестве "добровольного союза единомышленников";

б) партия ориентируется на общечеловеческие идеалы, выступает против шовинизма, расизма и национализма;

в) партия более не является единственным носителем идеологии, открыты дискуссии, обсуждения и т. д.;

г) партия уважает любые проявления самоуправления, свободы действий, которые находятся в рамках единого программного направления;

д) партия открыта для контактов с представителями не только социалистического и социал-демократического лагеря, но и с представителями иных идеологий.

При этом, Горбачев не считает перспективным возвращение к ленинскому пониманию партии как "авангарда", считая необходимым не навязывание определенной роли партии, а демократическую "борьбу за избирателя"180. То есть, интересы партии и народа должны совпадать настолько, чтобы народ добровольно выбрал именно КПСС в качестве "авангарда". Михаил Сергеевич говорит: "Мы - партия перестройки, и, следовательно, КПСС выступает сегодня как общенародная политическая организация. Хочу подчеркнуть: речь ни в коем случае не идет о возрождении негодных, отживших амбиций на монополию под новыми лозунгами. Отражая интересы народа в целом, КПСС, как партия социалистического выбора [Курсив мой. - П. Я.], будет и впредь опираться на рабочий класс, крестьянство и интеллигенцию"181. Исходя из того, что партия являлась общенародной, что именно она находилась у власти, мы можем заключить: тезис о "социалистическом выборе" был использован для того, чтобы повысить авторитет партии, показать народу ее легитимность.

Поэтому, более дестабилизирующими выглядят события, которые произошли на XXVIII Съезде. Речь идет о выходе из партии Б.Н. Ельцина и его сторонников. Разрыв между теорией и практикой оказывался все больше и больше. Следовательно, было неэффективно строить теорию, сколь хорошей она бы ни была, если этот разрыв не уменьшался, а лишь увеличивался. В связи с этим, дальнейшие события развивались по совершенно иным сценариям, нежели теория, выстроенная Горбачевым. Интересно отметить, что на последнем съезде КПСС в риторике Михаила Сергеевича все еще просматривается уверенность в возможности сохранения единого курса, хотя, по сути, возможности объединения всех политических сил уже не было. В дальнейшем мы не наблюдаем больше идеологической целостности в риторике М.С. Горбачева. Но считать ли это просто разрывом линии идеологической преемственности или же изменения носили куда более глубокий характер?

2.4 Последний этап. Весна 1990-1991 гг.

После XXVIII съезда, обозначившего значительный разлад политической системы в стране, который означал прямую угрозу социалистической государственности, Горбачев уделяет куда меньше внимания идеологии и теории, а направляет развитие правительственного курса по пути дискуссий и споров в аппарате. Этот факт сам по себе меняет советскую традицию. Демократизация коснулась не только функций управления, но и самой модели принятия решений. Поэтому, старая схема, при которой читающийся с трибун доклад генсека воспринимается как правительственная программа, перестала действовать. Однако, начался этот процесс значительно раньше; и, можно сказать, что кульминацией его была весна 1990 года, а конкретнее - дискуссии по поводу экономической реформы в СССР.

На данном этапе речь идет уже о рыночной реформе и двух программах: Рыжкова - Абалкина и Шаталина - Явлинского ("500 дней"). По сути, появление двух различных программ перехода к рынку говорило не только об отсутствии четкого плана экономических реформ, но и о наличии альтернативности в выборе дальнейшего пути развития. И принятие той или иной программы означало выбор маршрута дальнейших изменений. Сам Горбачев возводит преемственность курса намечающихся к весне 1990 года экономических преобразований к Первому съезду народных депутатов, а саму концепцию - к июню 1987 года 182. Однако, данная преемственность заключается, по большому счету, лишь в "обновлении" социалистической модели экономики, но никак не ее замене иной моделью.

Поэтому, становится вполне понятен изначальный отказ от радикальной программы преобразований, которая была нацелена на резких переход к рыночной экономике. Программа Рыжкова - Абалкина, по сути, представляла собой сочетание двух вариантов экономической реформы в СССР: поощрение развития рыночных элементов при сохранении большой роли государства в экономике. Но сама реформа, несмотря на возложенные на нее надежды, как оказалось, не решала проблем советской экономики. Как впоследствии отметил Горбачев, по сравнению с планами преобразований, намеченными в 1987 году, реализуемые в 1990 г. мероприятия были даже "шагом назад". Суть проблемы заключалась в следующем: как и во многих областях хозяйственной деятельности в СССР, здесь продолжал сохраняться все тот же вопрос количественного/качественного. Вот, что говорит Михаил Сергеевич: "Вместо перехода от централизованного распределения к оптовой торговле ресурсами намечалось увеличивать долю продукции, реализуемой предприятиями сверх государственного заказа по свободным или регулируемым ценам"183. Фактически, реформа лишь маскировала действительную проблему, а не устраняла ее.

С точки зрения идеологии также обозначилось серьезное противоречие: концепция свободного рынка совершенно не ложилась в логику советской модели социализма. Кроме того, в обществе долгое время формировались определенные стереотипы о рынке, предпринимательстве и других элементах капитализма. К сожалению, находясь в процессе внутренних дискуссий, сомнений, споров, правительство плохо подготовило идеологическую базу предстоящей реформы, что было немаловажным для общества, привыкшего к лозунгам. К тому же, состояние неопределенности в обществе подогревали некоторые совершенно непродуманные шаги представителей власти. Например, сообщение Рыжкова по телевидению о намечающемся повышении цен, которое привело не только к углублению экономического кризиса, но и к недовольству среди населения новой реформой, и вообще понижению доверия к преобразованиям.

Ошибки со стороны руководства все более усиливали раскол в правительстве (и, отчасти, в обществе). Умеренный вариант преобразований показывал свою неэффективность. Параллельно с экономическими проблемами начинается процесс суверенизации республик. И процессы политические и экономические тесно взаимосвязаны. Горбачев, характеризуя программу "500 дней", отмечает: "Программа Шаталина - Явлинского, признавая необходимость экономического союза республик, оставляла за скобками саму проблему сохранения их политического союза и была лишена четкого социального содержания. В ней даже не было упоминания о новом Союзном договоре... Непредвзятый анализ показывал, что программа фактически исходит из перспективы прекращения существования Союза как единого государства"184. Подчеркнем, что с этого момента политическая система СССР начала в полной мере действовать по новому принципу: случился переход от сверхцентрализованной власти Генерального секретаря КПСС и ЦК к более демократическому варианту перераспределения властных полномочий.

В итоге, Горбачев не выбрал ни одну из сторон в споре о переходе к рынку. В каждой программе он видел как достоинства, так и недостатки. И этот факт поставил президента в достаточно не выгодную позицию, фактически, лишив сторонников с обеих полюсов. Вместо этого, Горбачев предпринял попытку "поженить ежа и ужа", то есть, соединить две программы воедино. Но, как мы отметили выше, в связи со сменой принципов функционирования верховной власти в СССР, такая попытка изначально не сулила успеха. Начавшиеся дискуссии об укреплении президентской власти говорили о том, что "новая модель" не была до конца воспринята в аппарате. Все видели необходимость в сохранении старых функций генсека теперь уже в новом качестве - президента. Но Горбачев продолжал занимать позицию своего рода "куратора", позволяющего выносить решения в ходе дискуссий и не диктующего собственную программу. К этому времени в значительной степени изменяется сам формат принятия государственных решений: объем и содержание докладов генсека сокращается и сводится к векторному указанию основного направления политики. Сам Горбачев отметит, что сложность была в понимании новых функций президента: "В становлении президентской власти был сделан лишь первый шаг, ее возможности отправлять высшие исполнительно - распорядительные функции были во многом иллюзорны"185.

Сохранившиеся "консервативные" тенденции к "плановости" во всех смыслах серьезно влияли на авторитет президентской власти. Недоверие, обвинения в нерешительности, отсутствии четкого плана и пр. постепенно расшатывали систему. Но, как мы видим, в 1990 году уже нельзя говорить о той советской модели, в рамках которой начиналась перестройка. Произошла трансформация политической сферы, поменялись функции генсека и партии. Однако, главной проблемой было то, что практически весь аппарат жил по законам старого порядка, хотя сам лидер государства полностью перестроил свою деятельность под новую парадигму. Об этом говорит и отход Горбачева от формата объемного концептуального доклада - привычного атрибута советского руководителя.

Процесс суверенизации республик требовал скорейшего решения о распределении властных полномочий. С одной стороны, Горбачев ни под каким предлогом не готов был возвращаться к старой модели. С другой - проведение серьезной политической реформы требовало времени, которого было не так много. В республиках создалась ситуация, когда часть из них были не готовы к столь стремительному переходу к рынку, а вторая часть требовала немедленного введения программы "500 дней" (в частности - РСФСР). И Михаил Сергеевич снова занял позицию "центра", приняв программу, но в более умеренном ее варианте.

Такая позиция президента не решила проблему, а лишь дала повод обоим полюсам аппарата усомниться в силе верховной государственной власти. На этой почве происходило их сближение: обе стороны становились в оппозицию президенту. Необходима была новая реформа, которая выстроила бы вертикаль президентской власти. Горбачев выступает с докладом в Верховном Совете о реорганизации управления, и эта инициатива получила реальную поддержку.

На фоне политической реформы все более усугублялся экономический кризис в стране. И в этой ситуации перераспределение власти между центром и республиками играло не на стороне союзного правительства. Сам же Горбачев отмечал, что экономическая система в Союзе работала хорошо тогда, когда существовали экстремальные, кризисные условия. В отсутствии кризиса подобная система больше тормозила хозяйство, нежели способствовала прогрессу. Но к 1991 году кризис был очевиден, а решить проблему методами централизованного регулирования было уже невозможно в силу перераспределения полномочий. Поэтому, вместо постепенного перехода к рынку правительству пришлось сделать "шаг назад" в сторону антикризисной политики.

Разворота в сторону сильной президентской власти так и не получилось: Кабинет министров все чаще высказывал идеи о передаче части полномочий президента премьеру. Выделяя 3 этапа перестройки, Горбачев называет период 1990 - 1991 гг. борьбой "выпущенных на волю сил - социальных, национальных, политических". Действительно, демократизация стала причиной увеличения политической активности за пределами Политбюро. И, в то же время, президент перестал быть центром сосредоточения властных полномочий. Теперь дискуссии о будущем СССР распространились практически по всем уровням управленческих структур. Горбачев отметил:

"Весь 1991 - й становится полем острой схватки, в ходе которой решались фундаментальные вопросы нашего развития: быть Советскому Союзу или нет, каким быть нашему обществу"186.