Идеология перестройки формирование, трансформация, оценки

В целом, можно сказать, что подобного рода исследование отразило один очень важный, с нашей точки зрения, фактор - небезразличие молодежи к будущему планеты, которое они видели без постоянной угрозы ядерной войны. Поэтому, шаги Горбачева по разоружению воспринимались, по большей части, как стремление к такому будущему. Мы видим, что настроения пацифистского толка наблюдаются, начиная с 1984 года в среде молодежи. Конечно, говорить о всем государстве по нескольким сотням опрошенных было бы неверно, однако мы отметим лишь тенденцию, имевшую место быть в советском социуме.

Довольно показательным с точки зрения общественного восприятия перестройки (что важно - молодежью) было появление в марте 1988 года в "Советской России" статьи преподавателя Ленинградского технологического института Нины Александровны Андреевой под громким названием "Не могу поступаться принципами". Статья, казалось, просто отражает достаточно консервативный взгляд на советскую идеологию. Однако, проблема, затронутая в ней, оказалась куда глубже.

В первую очередь, Нина Александровна отмечает тенденции среди молодежи, которые отходят в своей критике прошлой и нынешней политики от "истинного" пути социализма. Вслед за этим, автором поднимается проблема смещенных идеологических ориентиров перестройки, которые повлияли на все советское общество. Среди многих граждан, особенно среди молодежи, не было абсолютной идейной убежденности, абсолютной веры в социалистические идеалы. Нина Александровна пишет: "Молодые души жаждут разобраться во всех сложностях, определить свой путь в будущее. Смотрю на своих юных разгоряченных собеседников и думаю: как же важно помочь им найти истину, сформировать правильное понимание проблем общества, в котором они живут и которое им предстоит перестраивать, как определить им верное понимание давней и недавней нашей истории"229. Раскол между поколениями случился, по мнению автора, во многом из - за критики предшествующих правительств; из-за слишком явных акцентов на ряде фактов исторической действительности, которые, в свою очередь, и формировали определенное отношение у молодежи к прошлому и настоящему. Кроме того, в определенном смысле, правительство продиктовало на своем примере то, как нужно относиться к политике: критиковать, сомневаться, оценивать и, если выявляются негативные тенденции, высказывать свое недовольство. Именно на этом делал упор Горбачев в своих выступлениях. Однако, эта тенденция, как пишет Андреева, повлияла на восприятие молодежью советской идеологии по - новому, не как нравственного ориентира, морали, а как лишь части политического режима. В чем же отличие данных двух уровней восприятия? Если идеология воспринимается в качестве морали, то она статична. Она существует как бы априорно, не нуждаясь в постоянном подтверждении своей значимости. Кроме того, она становится неотъемлемой частью жизни, формируя нравственные ориентиры. Политический режим изменяем, вторичен по отношению к обществу, следовательно, изменяем при любом несоответствии "запросов" общества и действующей власти. Андреева обозначила главную проблему в своей статье - трансформацию общественного (на примере молодежи) восприятия идеологии социализма.

Статья была проанализирована руководством, но выводы по ней были сделаны совершенно иного характера. Горбачев отмечает: "Статья представляет попытку после февральского Пленума поправить Генерального секретаря, решения Пленума ЦК... Ее лейтмотив - "обеление" всего, что связано с культом личности"230. Михаил Сергеевич и остальное руководство посчитали ядром статьи антиперестроечные настроения или ностальгию по старому режиму. Однако никто не отметил новые общественно - политические настроения среди молодежи, никто не увидел формируемое "новое общество", которое займет позже одно из главных мест в политической жизни страны, но которое будет руководствоваться уже совершенно иными принципами.

Определенные выводы можно сделать, исходя из изменений, произошедших в периодической печати, начиная с 1985 года. Во - первых, в значительной степени увеличиваются тиражи различных изданий: "Аргументы и факты" с 1, 4 млн. экз. в 1985 г. до 20, 4 млн. в 1989 г. и более 30 млн. в 1990 г.; "Комсомольская правда" с 13, 2 млн. в 1985 г. почти до 22 млн. в 1990 г. и др.231. В 1989 г. заново начинает издаваться ежемесячный партийный журнал "Известия ЦК КПСС", о котором было забыто на целые 60 лет. Помимо публикаций официальных выступлений руководства, заседаний и пр. постепенно публиковались архивные материалы, статьи аналитиков, западных журналистов и т. д. В целом, по содержанию журнал стал одним из самых демократичных партийных издательств за всю историю СССР.

В некоторых работах встречается мнение, что с 1987 года начинается процесс зарождения критического отношения к самой советской системе со стороны достаточно большой части общества 232. В связи с увеличивающейся долей доступности информации политического и социально - экономического характера, как считает ряд исследователей, и нарастающей критикой всего прошлого социалистического строительства случился постепенный переход от недовольства "перегибами" прошлых руководителей к недовольству самим режимом. Отчасти, подобная ситуация имела место быть. Но не стоит преувеличивать долю подобных настроений в обществе к середине - концу 1980 - х гг. Для большинства населения такого перехода не случилось вовсе, поэтому огромным шоком для всей страны стал 1991 год. Да, действительно, доля политически активных граждан увеличилась к началу 1990 - х годов значительно. Однако, для того, чтобы лучше понимать уровень социально - политической напряженности в стране и отношение общества к правительственному курсу, стоит отметить одно важное обстоятельство: следует отделять политически активную часть советской интеллигенции, различные молодежные движения и субкультуры, национально - патриотические движения в республиках от всей остальной части советского общества. В случае с первыми тремя группами можно применить вышеизложенную гипотезу. Тем более, среди интеллигенции и националистического сектора присутствовали настроения разного толка (в том числе и антисоветского) и в периоды доперестроечные. А феномен молодежных движений мы отчасти затронули в первой главе: он был связан с рядом обстоятельств объективного процесса развития общества и также не является прямым следствием перестройки. Поэтому, говорить о перестройке как о причине деидеологизации большей части общества было бы ошибкой.

С 1987 года в рамках политики гласности начинается период расцвета литературы (как научной, так и художественной). Многие произведения переиздаются, многие - печатаются впервые, хотя раньше не допускались цензурой. Помимо литературы, гласность коснулась и других сфер культурной жизни. Это обстоятельство имело две стороны: с одной стороны, происходит всплеск культурной активности, развиваются различные жанры и направления искусства, общество получает возможность удовлетворить свои духовные потребности через многообразие произведений культуры; с другой стороны, резко открывшийся "шлюз" начинает пропускать практически все, что только отдаленно напоминало искусство. В многообразии зачастую теряется качество. Помимо всего прочего, культурная сфера сильно политизируется. Если раньше это происходило со стороны правящей партии, то теперь - воплощать свои политические замыслы могли и оппозиционно настроенные деятели и движения. Причем, как и в случае с остальными культурными сферами, нередко агитация проходила в достаточно вульгарной форме.

Многими был отмечен факт, что советская культура теряла консолидирующее значение для общества в силу того, что из нее постепенно уходили элементы государственной идеологии. Коллектив преподавателей Загорского художественно - промышленного техникума игрушки Московской области в 1990 году отмечает: "В последние годы из средств массовой информации исчезла тема труда, патриотизма, интернационализма, подвига ради Отечества. Замалчиваются героические дела и самоотверженный труд молодежи в годы первых пятилеток, Великой Отечественной войны, послевоенного возрождения, в наши дни. В итоге возник еще один дефицит - дефицит патриотизма. От этого и возникает нежелание работать, учиться"233. При этом, речи о широкой критике как таковой политики правительства не шло.

В 1988 году Академией общественных наук при ЦК КПСС проводится всесоюзный опрос под названием "Гласность и демократизация"234. В опросе участвовало около 4000 работников различных сфер и округов, а также около 400 руководящих работников. По данным опроса более 80 % респондентов считают необходимым дальнейшее продолжение политики гласности и демократизации. При этом, 51 % высказался за то, что для них гласность стала таким же важным элементом их жизни, как и потребность в материальном благополучии. Самое большое количество опрошенных, поддержавших дальнейшее расширение гласности в стране - среди молодежи (92 %) и интеллигенции (87 %). Лишь 6 - 8 % считают, что гласности в СМИ "зашла слишком далеко". 90 % полагают, что гласность повышает авторитет КПСС.

Интересно, что опрос показал, что около 1/5 опрошенных удивлены развитием гласности в стране, но все же считают необходимым ее расширение. Подобная ситуация, несмотря на все оптимистические выводы социологов, вовсе не говорит о том, что общество, как было отмечено, "политизировалось". Для большой группы (49 %) гласность не является приоритетной относительно материального благополучия. Мы говорили выше, что "ожидание перемен" к середине 1980 - х гг. касалось, по большей части именно экономических вопросов. Опрос, проводимый в 1988 году, показал, что до сих пор неудовлетворенность своим материальным положением не позволяла почти половине респондентов ставить приоритетным развитие демократии (а если учитывать выборку для опроса, скорее всего, процент в целом по стране был бы еще выше). Но при этом, появляется абсолютное большинство среди респондентов, которые высказываются "за" продолжение и даже углубление курса. Почему? Ответ, на наш взгляд, достаточно ясен: для большинства политика партии до сих пор не являлась и не могла являться предметом споров. Она продолжала оставаться практически априорной, а КПСС - руководящей силой. Действительные же изменения в "общественном сознании" произошли на уровне отдельных групп населения (молодежи, интеллигенции, националистических групп). Но причиной этих изменений гласность не была. Она лишь подтолкнула процессы роста политической активности.

Политика гласности стала феноменом своего времени. Она даже в большей степени интересовала мировое сообщество, нежели экономические реформы. Однако в Союзе ситуация складывалась иначе. На гласность, как на более значимое преобразование, отреагировала меньшая часть общества. Несомненно, курс партии поддерживался. Словосочетание "дальнейшая демократизация" встречалось чуть ли не повсеместно. Но нельзя воспринимать данный факт как показатель постепенной деидеологизации общества. Вопрос в том, какое направление перестройки советский социум видел приоритетным. Гласность ли? А также в том, сформировалось ли у большинства людей четкое представление о характере и сути реформ перестройки? В.А. Крючков, характеризуя реакцию населения на курс перестройки, скажет: "Люди путались в догадках относительно того, что же представляет собой этот замысловатый лозунг... Ни статьи, ни многочисленные выступления Горбачева, даже его объемные труды по вопросам перестройки не вносили ясности в этот вопрос, более того, еще дальше запутывали его"235.

Многочисленные письма в редакцию "Известий ЦК КПСС" рисуют достаточно интересную картину общественной реакции на преобразования. С одной стороны, каждое отдельное письмо можно трактовать как реальный случай проявления гласности, подтверждающий глубинные изменения в общественном сознании. Однако, более объективным будет сопоставление ряда писем, на первый взгляд совершенно отличных друг от друга. Письма, присланные накануне XXVIII съезда, во - первых, выражают надежду на консолидацию партии. Кто - то говорит о необходимости реформы КПСС, кто-то - о необходимости создания Российской компартии. Но то, что объединяет эти письма - это уверенность в том, что сама КПСС как организация, несмотря на все "ошибки", должна существовать. Практически все сходятся на том, что КПСС необходима реформа. Но что предлагают реформировать? В письмах речь идет о "глубокой демократизации" партии и об устранении "декларативных лозунгов". При этом, нередко встречается отсылка к "подлинному марксистско-ленинскому учению", а также "единодушное" согласие с правительственным курсом. На первый взгляд формат отношений с властью кажется иным, нежели в доперестроечные годы. Однако, преобладающее большинство писем не отличается друг от друга концептуально. Лозунги, так часто встречающиеся в них, - это перефразирование или прямое цитирование программных лозунгов Горбачева. Напомним, что письма относятся к 1990 году 236.

1990 год привнес значительные изменения в политическую и идеологическую жизнь страны. Но, как и в первые перестроечные годы, проблемой наиболее актуальной по-прежнему является низкий уровень жизни большинства граждан. Вот, например, письмо пенсионера из Ивановской области: "В настоящее время жизнь стала невыносимой. В магазинах ничего нет, пустые полки, живем на картошке и овощах со своего участка, на макаронах и молоке. Положение с продовольствием неуклонно ухудшается. Правда, в последние месяцы стали появляться колбаса и жирная свинина по цене соответственно 9 руб. 30 коп. и 3 руб. 60 коп. Что это, переход на свободные рыночные отношения? Но с моей пенсией в 130 рублей и пенсией супруги в 80 рублей вряд ли придется покупать колбасу и мясо. А ведь есть люди, которые получают совсем мизерные пособия - по 20 - 30 рублей. Надо принимать срочные меры, чтобы улучшить материальные условия жизни народа"237.

Обычно развитие общества опережает развитие политической сферы. Отсюда возникает необходимость реформ или, если правительство не идет на реформы, происходит процесс смены политического режима. Однако СССР в конце 1980 - х гг. оказался в уникальной ситуации. "Впереди" политики оказалась лишь небольшая часть общества, где накапливались все новые вопросы к власти. Остальная часть осталась даже не на одном уровне, а значительно отставала от нее. Горбачев назовет эти процессы "торможением". Получилась следующая ситуация: небольшая группа населения, уже перестроившись в новую парадигму, требует от власти продолжения реформ; большая часть населения, существующая еще по старым принципам, с одной стороны, приветствует все то, что делает правительство, с другой - начинает опасаться, не примет ли власть позицию этой малой группы, осуждая ее; при этом большая часть населения высказывает недовольство своим материальным положением, создавая ощущение недовольства политикой верховной власти и становясь подверженной влиянию лозунгов об улучшении ситуации со стороны любых политических сил. Но при этом, усложнившаяся ситуация в политической сфере, раскол единого политического центра создают ощущение неопределенности, где же есть истинная советская власть.

Несмотря на экономический кризис в стране и параллельную политику гласности, критика как таковой власти по - прежнему сводится к обвинению местных чиновников в расхищении средств, невыполнении своих обязанностей и т. д. Жительница Ленинграда Голенева Н.Н. пишет: "Болит душа за перестройку. Не сразу я в нее поверила, но теперь понимаю, что без нее нашей стране не выйти из того положения, в котором она оказалась. Но что же я вижу? Какие - то невидимые силы все задуманное переиначивают, создают искусственный дефицит и обвиняют в этом перестройку. Им выгодны спекуляция, дефицит, плохая продукция. Чем больше беспорядка в стране, тем легче скрывать им свои корыстные интересы, а порой и преступные действия. Что делать с теми, кто ставит нам подножку? Сколько хороших начинаний они могут загубить на корню"238! И подобные обвинения не единичны и встречаются вплоть до 1991 года.

Ухудшение экономической ситуации в 1991 году показало, что главную проблему, проходящую через всю эпоху реформ, решить не удалось. Напротив, она обросла новыми кризисами и вылилась в настоящую катастрофу. По большей части, население начало испытывать ностальгию по прошлому. В частности, по более приемлемому материальному положению. Таким образом, сложилась ситуация, когда реформы системы совпали с экономическим кризисом и вызвали в сознании народа прочную ассоциацию: раньше было лучше. И из этого вытекает последующий так называемый "постсоветский синдром", также связанный с идеализированием образа советского государства. Подверженное этому синдрому общество склонно закрывать глаза на все недостатки системы и преувеличивать ее достоинства, сравнивая их с недостатками современного "капиталистического" общества.

Для большей части советского общества крушение режима в 1991 году стало поистине шоком. Но тем и уникальна социальная обстановка в СССР в конце 1980-х - начале 1990-х, что она постепенно обретала черты демократические. Тот факт, что в обществе начинают присутствовать множество идеологий, процессы социального развития уходят из под контроля властных структур, характеризуют как "ошибки" и "просчеты" самого Горбачева, который не смог "вовремя отреагировать" на начинающийся "развал" государственности. Однако, на наш взгляд, в данном случае на лицо попытка приписать Горбачеву черты типичного советского руководителя, в чьих руках находилось достаточно полномочий, "рычагов" для осуществления подобных мер. В похожей манере действовал Хрущев в последние годы пребывания на посту главы государства. Г.Х. Шахназаров напишет: "Весной 1988 года самая смелая из реформаторских попыток еще могла быть прервана. Возврат на исходные позиции станет невозможным только после того, как появится парламент и власть начнет перераспределяться между Союзом и республиками, партией и оппозицией. В момент же балансирования на грани "обратимости" именно Горбачеву было дано принять решение. И он его принял, отважившись довести начатые преобразования до логического завершения"239. Действительно, Горбачев мог вернуться к прежним методам никак не позднее момента, когда полностью перестраивалась сама модель осуществления властных полномочий и их фактическое перераспределение. Но, как мы отмечали выше, Михаил Сергеевич сам неоднократно отмечал, что не намерен отступать.

К 1991 году складывается достаточно интересная ситуация: экономический кризис (системного характера) и его последствия начинают восприниматься населением как результат перестройки. К этому стоит прибавить национальный вопрос, волнующий население СССР не меньше экономического. Но, помимо этого, расколовшееся идеологически общество опять обвиняет во всех бедах неких "врагов", разваливающих систему. Житель г. Брянска Бадя В.Т. пишет: "Иной раз подумаешь: а ведь сбывается мечта капиталистов! Не смогли задушить страну Советов в начале, не угробили во время Великой Отечественной войны, так сейчас без боя, без драки того и гляди развалится эта страна! Что - то дальше будет с нашей КПСС, с Союзом ССР? Развалим КПСС, понастроим десятки других партий с разными названиями. А что толку? Какая из них накормит народ? Чем больше претендующих на власть - тем больше хаоса, анархии и кровопролития в стране. Я за то, чтобы в СССР осталась у руководства одна партия - КПСС. Но при этом необходима строгая партийная ответственность и дисциплина от каждого руководителя партии, Совета, рабочего, крестьянина, интеллигента.

Хватит разговоров, болтовни - пора браться за дело"240.

Последнее время активно исследуются различные стороны повседневной жизни советского человека и то, как в них отражались особенности восприятия власти. Важное место здесь занимает латентная форма протеста - политический анекдот. Через высмеивание определенных сторон политической жизни люди выражают свое отношение к происходящему. Советских политических анекдотов огромное множество; они имели место на протяжении всего существования Советского Союза. Нам интересно обратиться к анекдотам горбачевской эпохи. Что поменялось в их стиле и содержании?

В значительной степени уменьшилось количество анекдотов про аппарат государственной власти. Однако, главным образом начали шутить про то, что гласность заменила какие - либо материальные блага. Теперь приобретает новый смысл знаменитый советский анекдот про воробья, который летел за границу, чтобы почирикать. В интерпретации перестроечных годов он звучит так:

"Через границу СССР летят навстречу друг другу два воробья. "Откуда летишь, приятель?" - "Из Америки. Говорят, у вас перестройка, гласность. Охота почирикать с вашими воробьями. А ты куда?" - "А я к вам. Я уже вволю начирикался - теперь бы поклевать чего - нибудь...""241.

Очень остро встает вопрос о том, к лучшему или к худшему будущему приведут реформы перестройки. Кроме того, общество постоянно находилось в состоянии "недо": налицо была только ломка всего старого, а построить что - либо новое за такой короткий срок не удавалось, все находилось в "недостоенном" состоянии. На эту тему ходил еще один анекдот:

"В ресторане: "Почему у вас котлеты квадратные?" - "У нас перестройка". - "А почему они недожаренные?" - "Мы работаем с ускорением". - "А почему они надкусаны?" - "Это госприемка". - "А почему вы об этом говорите?" - "У нас теперь гласность".

В итоге, рисуется образ недопонимания того, что же все - таки представляет собой перестройка: с одной стороны, гласность сняла множество противоречий между властью и обществом; с другой - она теряет всякий смысл тогда, когда огромный снежный ком других проблем остается нерешенным. Но советское общество, определенно, получило новую почву для размышлений о своем будущем, о том, к чему оно идет; появилась возможность каким - то образом повлиять на свою судьбу. Каким?

Конечно, все изменения политической сферы влекли за собой и изменения в обществе. Точнее даже будет сказать, что гласность и другие политические реформы лишь ускорили те процессы, которые и так имели место в рамках советского социума. Речь идет о нейтральных и оппозиционных настроениях по отношению к советской власти. Зачастую к ряду "оппозиционеров" примыкали те, кто просто хотел выразить свое недовольство КПСС. Такая позиция избирателей названа протестным голосом: голосуют не "за" конкретного кандидата, а "против" действующей власти. Голосом "против" может быть также назван выбор какого - либо кандидата из расчета "только бы не правящая партия". Во многом, именно такой принцип определял состояние части выборщиков в СССР по причине достаточно неопределенной программы демократических сил.

Но, помимо потенциальной оппозиции, в стране имелась и реальная. Именно эта небольшая группа населения стала главной участницей политических событий конца 1980-х - начала 1990-х. Именно с этой группой связывают все пагубные результаты реформ перестройки, ведь именно "демократы" стали причиной крушения режима. Поэтому, распад СССР вызвал практически единогласную негативную реакцию со стороны общества: потому что группа тех, кто поддерживал процессы суверенизации, была крайне мала в сравнении с общей численностью населения СССР. Мы уже отмечали, что в данную группу входят некоторые представители интеллигенции, часть молодежи и националистические группы в России и республиках.

В среде молодежи, как мы отмечали выше, присутствовали совершенно различные настроения: и пацифистского толка, и антисоветского, и просоветского. Не стоит, однако, пренебрегать рядом психологических характеристик данной группы населения, а также ситуацией начавшегося перехода к новому типу общества (от индустриального к постиндустриальному). В итоге, разрыв между поколениями ощущается еще более четко.

Интеллигенция, наиболее политически активная часть общества, с гласностью получила больше возможностей открыто говорить о своих политических взглядах. Именно эта группа будет оказывать большее влияние на прессу, формировать различные течения политической мысли. Группа "радикальных демократов" состояла именно из числа интеллигенции. Очень символичным для эпохи выглядит возвращение из Горького академика А.Д. Сахарова. Дискуссии о сущности социализма, о его будущем, о будущем СССР и т. д. - все это наиболее характерно для представителей интеллигенции.

Постепенно, различного рода движения и ассоциации начинают занимать не последнее место в политике; идеология "рассеивается" от иерархичного партийного центра к многочисленным иным центрам. Все сложнее становится определять "градус" политических настроений в обществе ввиду многообразия различных направлений политической мысли. Блок "Демократической России" стал своего рода консолидацией оппозиционных КПСС (и КП РСФСР) партий. Достаточно весомый тезис выдвигают А.В. Громов и О.С. Кузин: они считают, что популярность альтернативных политических течений связана с тем, что партийные организации в какой - то момент настолько отдалились от своих избирателей, что роль рядового члена партии перестала быть сколь - либо существенной. Этот факт вызвал у части населения политическую апатию, которая переросла в безразличие. У другой же части - желание найти иное поле для политической активности. Этим полем, по мнению авторов, становились оппозиционные партии, а также неформальные объединения 242.

Что касается неформальных объединений, то они начинают занимать важное место в жизни социума. Подобного рода группы получили распространение в годы перестройки, отражая настроения части населения: желание выйти за рамки привычной идеологии, привычных жизни и мировоззрения. Сюда же будет относиться и контркультурное движение - также характерное явление середины - конца 1980 - х гг. Неформальные движения не зародились в эпоху перестройки; они, опять же, переживали в это время определенный расцвет, связанный, безусловно, с реформами этого периода. Появление их связывают с формой социального протеста среди молодежи против системы во всех смыслах этого слова: системы государственной и мировоззренческой. Протестные движения подобного рода, поиск себя, самоидентификация - все это было характерно для молодого поколения на протяжении практически всей второй половины XX века. В СССР середина - конец 1980 - х гг. стали наиболее плодотворными для распространения данных идей. Продолжился этот процесс и в 1990 - е с новой силой, в новых условиях. Но для перестроечных времен подобное явление обладало своей спецификой. Например, некоторые группы неформалов 1980 - х гг. использовали советскую атрибутику и выступали "на защите идеологии" (челябинские "лампасники" или куйбышевские "фураги").

Причины повышения интереса молодого поколения к неформальным объединениям могут быть совершенно различными. Во-первых, это можно связать с началом гласности и демократизации. Все процессы "раскрепощения" общества наиболее ярко отразились именно на молодом поколении, которое принялось искать для себя новые способы самовыражения. Во - вторых, можно сказать, что это связано с кризисом советской системы как системы взглядов (по сути, кризисом идеологии). Поэтому, все то, что называлось "культурой" уже не выполняло своих мировоззренческих функций для нового поколения; отсюда - появление приставки "контр --".

Но, несмотря на важность такого социального явления, как неформальные объединения, мы не можем говорить о том, что оно сильно влияло на развитие политических событий. Да, необходимо отметить, что молодое поколение, находясь в фактическом кризисе идентичности, уже не является прочной опорой для существующего строя. Но это лишь один из спектров социальных настроений, подтверждающий их многообразие и пестроту.

Отдельное внимание стоит уделить националистическому (национальному) движению в России и республиках. Отчасти, все три выделенные нами группы имеют точки соприкосновения: например, неформальные организации нередко носили националистический характер и туда входили представители интеллигенции. Отсюда и сложность в классификации социальных групп того времени. Кроме того, так называемые националистические группы действовали, в основном, в политике. Зачастую, именно движения националистического толка, становясь политическими партиями, инициировали идеи о независимости в республиках. Так, например, движение "Свободная Грузия", ставшее партией, в 1990 году на местных выборах получило абсолютное большинство мест в Парламент (155 из 250). Лидером партии был Звиад Гамсахурдия, ставший Председателем Верховного Совета Грузии, после - первым президентом независимой Грузии.

Национальное движение также не зарождалось в годы перестройки. Оно получило определенный импульс развития от реформ в СССР, получило возможности для вхождения во властные структуры. Этот процесс теснейшим образом связан с распадом советской государственности.

Но с точки зрения развития социальной сферы картина представляется более неоднородной и сложной. В связи с этим и процессы реформирования воспринимались и оценивались в советском обществе совершенно с разных точек зрения. Отметим основные тенденции:

1) Большая часть общества оставалась жить в рамках старых мировоззренческих установок. Для этой части все преобразования носили характер "программных лозунгов", необходимых для воплощения в жизнь. Нередко для данной группы были непонятны мотивы и замыслы преобразований. Зато сохранялась уверенность в правильности курса и в невозможности разрушения самой системы.

2) Та часть общества, которая через гласность и демократизацию получила возможность выражать свои политические взгляды, теперь стала реальной оппозицией власти. Эта "малая группа" определяла дальнейшую политическую судьбу государства. Она оценивала перестройку либо с позиции либерально - демократической (от "раскрепощения" страны до слома советской системы), либо - с консервативной. В первом случае оценки, в основном, положительные, во втором - по большей части, отрицательные.

В целом, мы можем говорить, что реакция советского общества на перестройку была крайне неоднородной и на разных этапах наблюдались различные эффекты, оказываемые реформами. Но важно отметить, что не следует уходить в радикализацию той или иной позиции относительно влияния перестройки на советский социум. Это влияние было дифференцировано.

3.2 Реакция и оценка на Западе

Отношения СССР с Западом терпели изменения на протяжении всей истории блочного противостояния двух систем. Как мы отмечали выше, 1980 - е гг. - время перемен в концепции международного права. Но, кроме того, в 1980 - е гг. постепенно начинает изменяться восприятие гонки вооружения как воплощения противостояния. Ядерное оружие, применение которого невозможно в связи с масштабом опасности, постепенно превращается из реального оружия в символ государственной мощи. Отсюда возникает вопрос: а оправданы ли такие огромные затраты на гонку вооружений, если реального столкновения никогда не произойдет? Каков предел наращивания ядерного потенциала? Такие идеи пацифистско-антимилитаристского толка имели место в 1980 - х гг.

Однако, нельзя не отметить волну обострения советско-американских отношений, начиная с ввода советских войск в Афганистан, краха политики "разрядки" и прихода к власти в США Рональда Рейгана в январе 1981 г., отличавшегося антисоветской риторикой. Значительно повлияла на отношения с Западом также политическая ситуация в СССР после смерти Л.И. Брежнева. Что ожидать от новых руководителей страны? 1 сентября 1983 г. на Дальнем Востоке советской стороной был сбит самолет, идентифицировать который не удалось и по сей день. Был ли самолет военным или пассажирским - эта информация до сих пор не доступна для изучения. Но это событие стало поводом к обострению отношений Советского Союза с Западом. После сентября 1983 г. оценка внешнеполитической деятельности СССР со стороны США стала носить преимущественно негативный характер.

Стоит отметить, что сам Рейган и до инцидента 1983 г. мало верил в возможность мирного сосуществования двух систем. Знаменитая речь от 8 марта 1983 г., произнесенная президентом во Флориде перед Национальной ассоциацией евангелистов, стала своего рода кульминацией в развитии советско-американских отношений в 1980 - е гг. Американский президент назвал советскую власть тоталитарной, стремящейся к разрушению всего старого путем мировой революции, подчинившей мораль интересам классовой борьбы, и, в конечном итоге, сам СССР - "империей зла"243. Открытое обвинение Советского Союза в распространении всего "зла" в современном мире, а также, вполне понятное противопоставление "злу" "добра" в виде государства с христианскими ценностями в лице США, стало своего рода политическим кредо Рейгана.

Несмотря на взаимную неприязнь двух идеологических полюсов, в 1980-е гг. параллельно начинает формироваться иное мировоззренческое поле. Оно было связано с осознанием опасности новой Мировой войны, которая может уничтожить человеческую цивилизацию; а также с появлением проблем глобального характера (экологическая, проблема бедности, различные эпидемии и т. д.). Американский общественный деятель Ричард Рони пишет: "Все государства, включая Соединенные Штаты и Советский Союз, должны исключить использование насилия в своей внешней политике. Пока одни страны считают, что другие могут в критической ситуации развязать войну, нельзя рассчитывать на значительное сокращение или уничтожение ядерного оружия. Ядерные державы, особенно США и СССР, должны показать друг другу и всему миру пример последовательного стремления к разрешению конфликтов без войн и насилия. Соединенным Штатам и Советскому Союзу следует приступить к использованию техники и средств, идущих на гонку вооружений, для разрешения главных проблем стран третьего мира - голода, болезней, попрания человеческого достоинства. Они должны работать вместе со всеми над устранением глобального кризиса - угрозы истощения жизненно необходимых природных ресурсов. Обе страны должны сосредоточить усилия на удовлетворении запросов своих собственных граждан. Это означает создание стабильной экономической системы, которая позволила бы всем людям продуктивно в ней участвовать. Это означает создание такого общества, в котором люди могли бы свободно выражать свои идеи и мнения, чтобы активно участвовать в формировании собственной судьбы"244. Конечно, такая точка зрения не была преобладающей ни в американском, ни в советском обществе, однако постепенно число сторонников данной концепции начало увеличиваться. Британский посол в СССР (позже - в России) Родрик Брейтвейт воспринял Горбачева, еще до избрания его на пост генсека, как человека, способного "наладить в советской системе то, что в ней сломалось". Интересно, что именно среди западных общественных деятелей и политиков присутствует оценка Горбачева как политика, его риторики и дипломатической деятельности. Возможно, это есть часть традиции оценки образа политического лидера - его харизматических качеств. Среди отечественных работ, посвященных перестройке, данной проблеме практически не уделяется место. Брейтвейт отмечает отличия Горбачева - политика от его предшественников на посту генсека: "Познакомившись с Горбачевым, нетрудно было понять, почему г-жа Тэтчер решила, что с ним можно иметь дело. Его первые беседы с ней и Джеффри Хау [политический деятель, консерватор, в то время - Министр иностранных дел и по делам Содружества (1983 - 1989 гг.). - П. Я.] в декабре 1984 года продемонстрировали поразительную разницу между ним и его предшественниками. Это был человек, который в отличие от Брежнева полностью владел информацией, мог говорить без помощников, причем уверенно, живо, умно. Было очевидно, что ему нравится полемизировать с госпожой Тэтчер. Даже те из нас, кто видел сухие официальные отчеты, могли почувствовать, как это было интересно"245.

Похожий "портрет" Горбачева рисует и немецкий политик и ученый Эгон Бар. Он отмечает смену стиля и формата речи, освобождение ее от "партийных стереотипов". Но, наиболее удивила Бара "суть разговора, имевшая глубокие политические последствия в мировом масштабе"246. Суть эта сводилась к сокращению ядерных вооружений, связанному с возросшей опасностью истребления всего человечества. И Горбачев, по мнению немецкого политика, сыграл одну из важнейших ролей в этом процессе. Бар говорит о Горбачеве:

"Он был единственным человеком в мире, который, обладая властью, сумел построить на этих идеях свою политику, приведшую к эпохальным изменениям на нашей планете... Конечно, Горбачев не задабривал Запад; он руководствовался интересами собственной страны... Горбачев принял на себя ответственность в ситуации, когда руководство утратило свободу маневра: поступать одновременно и по обязанности, и по желанию. С позиции сегодняшнего дня решение избавить страну от непосильного бремени можно расценить исключительно как государственную мудрость"247.

В связи с тем, что отношения с Западом выходили на новый этап, начинавшиеся преобразования Горбачева воспринимались с двух разных ракурсов, но, в целом, абсолютного доверия к советской политической системе, тем более, к неожиданным преобразованиям, не было никогда. Горбачев - политик был сразу воспринят как "глоток свежего воздуха" для достаточно консервативной советской политической модели. Первые его выступления в качестве главы государства сразу рисовали перед западной прессой и руководством образ "нового", "иного" политика. Этот факт не мог не настораживать политические силы Запада. "Империя зла", ярко обрисованный враг в массовом сознании, становилась более непредсказуемой с появлением нового лидера. И несмотря на то, что дух реформаторства с первых выступлений Горбачева и далее прослеживался все более четко, практически никто не был готов воспринимать Михаила Сергеевича как демократического руководителя. С другой стороны, учитывая очевидное недоверие к СССР, для Запада было наиболее предпочтительным видеть в начинавшихся реформах "уступки", на которые идет советское руководство из-за внутреннего кризиса. Такая позиция была характерна и для самого американского президента. Он не раз отмечал, что реформы в СССР могут означать как хитрость со стороны Советского Союза, так и реальные изменения политической системы. Даже в июне 1987 года Рейган неоднозначен в своей оценке перестройки: "Сейчас, кажется, даже Советский Союз, хотя и с оговорками, начинает осознавать значение свободы. Мы много слышим из Москвы о новой политике реформ и гласности. Часть политических заключенных выпущена на волю. Некоторые иностранные радиостанции уже не глушатся. Ослаблен государственный контроль над рядом производственных предприятий. Что это? Начало глубоких перемен в советском обществе? Или символические жесты, рассчитанные на то, чтобы убаюкать Запад ложными надеждами? Или попытка укрепить советскую систему, ничего в ней не меняя по существу? Мы приветствуем перемены и гласность, ибо считаем, что свобода и безопасность идут рука об руку, что лишь расширение свободы человека способно укрепить дело мира во всем мире. У Советского Союза есть возможность убедительно продемонстрировать свое стремление к свободе и миру"248.

Очевидно, что по мере трансформации идеологии внутри Советского Союза, трансформировалось и восприятие Горбачева и перестройки западным руководством и обществом. Интерес к советскому лидеру выражался через публикацию его выступлений 249. Также, Горбачев нередко обращался к американскому народу по телевидению, что выводило советско-американские отношения на широкое обсуждение во всем мире. Новый формат отношений с Западом способствовал развитию все новых форм диалога между двумя системами. Например, можно отметить совместную советско-американскую летнюю акцию 1987 года под названием "Поход за мир" по маршруту Ленинград - Новгород - Калинин - Москва. Такая акция была призвана обратить внимание человечества на угрозу ядерной войны. А для отношений СССР и США подобное мероприятие было одним из первых в своем роде.

Постепенно перестройка в Советском Союзе начинает оцениваться уже не как нечто непредсказуемое и, поэтому опасное, а как ряд преобразований политической системы, приведших к налаживанию диалога по ряду внешнеполитических вопросов. М. Тэтчер была тем политиком, которые изначально с значительной долей скептицизма относились к горбачевским реформам. Однако, ее позиция постепенно трансформируется. Уже в 1987 году Тэтчер видит определенные результаты реформ и не говорит о их непредсказуемости. "Сейчас я лучше представляю, каковы его [Горбачева П. Я.] надежды, вижу, какая серьезная задача стоит по перестройке вашего общества. Мы желаем вам всего самого наилучшего в этом деле. Мы надеемся, вы добьетесь успеха"250. - говорит премьер - министр в интервью советскому телевидению в марте 1987 года.

Но подобная риторика оставалась актуальной лишь только до момента распада СССР. Оценивая попытку реформ в Советском Союзе уже после 1991 года, Тэтчер не раз акцентирует внимание на бесперспективности реформирования самой советской системы 251. В связи с этим, теряется значение каких - либо шагов Горбачева по стабилизации положения в СССР и модернизации социалистической идеологии. И, несмотря на достаточно положительную оценку личности советского лидера и его деятельности как политика, Тэтчер сохраняет свою позицию относительно изначально неверных мировоззренческих ориентиров самой коммунистической идеологии.

Однако, нельзя полагать, что оценка реформ в Советском Союзе западными политиками и исследователями сводилась исключительно к тезису об абсолютной нереформируемости социализма. Данное утверждение подвергает сомнению американский советолог Стивен Коэн, который считает, что сама идеология не является элементом жестко детерминированным. В любой теории, по мнению автора, важное место занимает элемент альтернативности и выбора 252. Так, для Советского Союза альтернативность заключалась в возможности трансформировать ряд общественно - политических институтов, методов осуществления государственной политики и т.д., при этом оставаясь государством, стремящимся к коммунизму. Коэн критикует довод о нереформируемости СССР, который основан на доказательстве через следствие или "ретроспективном детерминизме" (система нереформируема, так как она доказала это своим крушением в 1991 году, что было заранее предопределено)253.

В исследованиях американского советолога особое место уделяется именно процессу реформирования советского общества, ведь Коэн не считает перестройку заранее тупиковым путем, по которому пошло правительство. Он отметил последовательность важнейших изменений в идеологии, которые сказались и на дальнейшем развитии государства:

1) постепенная замена жестко - социалистических идеалов идеалами "универсальными" (которые могли быть характерны и для либерально - демократических идеологий);

2) постепенных переход к "необязательности" идеологии, появление политического плюрализма, отказ от диктатуры КПСС.

Объективным, по мнению автора, был тот факт, что результаты преобразований получились совершенно различными: от быстрых изменений в столицах и Прибалтике до "торможения" в остальных регионах. С этим фактором были связаны наибольшие трудности при осуществлении реформ. Однако, и это является еще одним аргументом Коэна против теории о нереформируемости СССР, Горбачев начинает процесс перераспределения власти от КПСС к парламенту, президенту и Советам. Исследователь считает, что нельзя сводить существование советской системы к существованию коммунистической партии, ведь КПСС не была однородной; наличие разных взглядов на реформы говорило о возможности изменений, которые были бы поддержаны частью аппарата 254.

Но, несмотря на возможность модернизации советской системы, Союз все же распался. Почему? Как объясняет это американский историк? Коэн выделяет несколько тезисов о причинах гибели СССР, которые подвергает критике:

1) Распад СССР был предопределен изначальным "дефектом" системы. По поводу изначального "дефекта" системы Коэн высказывался совершенно однозначно: это противоречит принципу историзма и означает мышление "постфактум", то есть, оценивая события прошлого, историки видят заранее предопределенность тех или иных событий 255.

2) Система разрушилась под напором антисоветской революции "снизу" (демократической или национальной). Коэн отмечает, что в демократическом движении внутри РСФСР и национальных движениях в республиках не было серьезного потенциала для разрушения системы 256. В случае с РСФСР исследователь говорит о преобладающих прокоммунистических настроениях среди населения. А в случае республик отмечает, что зачастую понятие "суверенитет" подменяется в исследованиях понятием "независимость", что влечет к ошибкам в оценке общественно - политических настроений. Кроме того, подтверждением является результаты референдума о новом союзном договоре весной 1991 г.

3) Распад связан с экономическим коллапсом, что постепенно начало разрушать основы советского строя. Коэн отмечает, что кризис 1990 - 1991 гг. стоит рассматривать как кризис переходной экономики, а потому неправомерно считать саму советскую экономику нежизнеспособной, так как еще в 1989 году наблюдался рост показателей 257.

4) Перестройка вышла из-под контроля, разрушив основы советской системы. Эту причину распада СССР автор сводит к череде обстоятельств, повлиявших на действия правительства в тех или иных ситуациях. Например, достаточно важную роль, по мнению американского советолога, играет характерная для Горбачева - политика черта, а именно - отказ от насильственных методов осуществления государственной власти. Эта черта, в свою очередь, повлияла на ряд принятых (или не принятых, соответственно) важных политических решений, определивших дальнейшее стечение обстоятельств. Поэтому, тезис о "вышедшей из - под контроля" политике отвергается Коэном.

5) Виновниками распада СССР стали политические лидеры: Горбачев и Ельцин. В данном случае Коэн не склонен считать, что субъективный фактор определил происходящие в СССР процессы. Однако, он отмечает, что такой политик, как Горбачев, был, в определенной степени, совершенно не типичным советским лидером. И, несмотря на стремление автора к объективизации причин распада СССР, он все - таки приходит к выводу о немалой роли личностей в истории Советского Союза: "Несомненно то, что эти двое [Горбачев и Ельцин. - П. Я.] сыграли взаимосвязанную роль в событиях, которые за какие - то шесть лет привели к исчезновению государства, ещё в 1985 г. казавшегося нерушимым"258.

6) Виновниками распада СССР были представители партийной номенклатуры. Данный тезис напрямую не отрицается исследователем, однако он не считает, что влияние небольшой группы партийной "верхушки" было определяющим и сыграло главную роль в процессе развала советского государства.

В целом, позицию американского исследователя относительно причин распада СССР можно охарактеризовать как многофакторный анализ. Стивен Коэн не выделяет преобладающей "первопричины". Он раскладывает последний период существования СССР на ряд событий, которые в равной степени определили дальнейшее будущее государства. Стоит отметить, что в западной историографии перестройки превалируют две точки зрения относительно данного периода советской истории. Первая, более популярная, представляет собой теорию, основанную на гипотезе об изначальной нежизнеспособности советской системы, что в итоге привело к неминуемой гибели государства. Такой точки зрения придерживается, например, французский историк Николя Верт, который видит в крушении Союза несомненный прогресс политической системы в сторону демократии 259. Вторая точка зрения, которой придерживается вышеупомянутый историк Стивен Коэн, основывается на признании многофакторного подхода при рассмотрении вопроса о распаде СССР. В связи с наличием различных точек зрения относительно причин распада Советского Союза, имеет место и различная оценка самих реформ Горбачева. Но в западной традиции, в отличие от отечественной, преобладает положительная их оценка как элементов демократизации политической системы.

Достаточно интересно проследить трансформацию отношения западной общественности к советскому лидеру и государству в целом. Несмотря на наличие очевидных стереотипов о СССР, постоянно поддерживающегося образа "врага", многолетнего противостояния в различных сферах, общественное мнение на Западе, в определенной степени, реагировало на Горбачева и его политику. Начиная с недоверия, опасений и увеличивающегося страха перед неопределенностью, заканчивая, нередко, открытой поддержкой демократических инициатив. Перед переговорами в Женеве в 1985 году в США был проведен социологический опрос на тему отношения населения к мирным инициативам, исходящим от СССР. Более 60 % опрошенных тогда полагали, что это лишь уловка со стороны советского правительства, которому нельзя доверять 260. Далее, уже после переговоров, лишь 48 % считали, что с приходом к власти Горбачева политика СССР не изменилась; остальные же опрошенные склонялись больше к тому, что некоторые изменения все же произошли. Из них 31 % считал, что изменения носили либеральный характер 261. К 1987 году, несмотря на отчасти сохранившееся недоверие к Горбачеву, число респондентов, которые положительно оценивали изменения в СССР, выросло до 52 %262. Эта динамика свидетельствует не только об изменении риторики Рейгана относительно СССР и его лидера, но и о некоторой перемене в образе Советского Союза в массовом сознании западного общества.

Для подтверждения данного тезиса можно обратиться к западной прессе, которая посвятила немало статей советскому лидеру, а один из самых авторитетных журналов Америки "Time" даже назвал Михаила Сергеевича человеком 1987 года и повторно в 1989 году 263, а в 1988 была выпущена биография советского лидера (впервые в истории журнала использовался формат книги). Выбор "человека года" происходит исключительно в редакции журнала, но, как правило, выбирается персона (или организация), наиболее обсуждаемая в мире и имеющая значительный политический или общественный вес.

Внимание западной общественности в конце 1988 года приковала речь Горбачева на пленарном заседании 43 - й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 264. Михаил Сергеевич отметил, что в современном мире для решения многих кризисов необходимы согласованные действия всех участников международных отношений. Советский лидер подчеркнул, что человечество в целом совершенно не заинтересованно в конфронтации систем и режимов; что все так или иначе стремятся к демократии в разных ее проявлениях. Кроме того, новые условия хозяйственных отношений предполагают взаимодействие экономик разных стран. Но взаимодействие, по мнению докладчика, осуществляется не только в экономической сфере - современный мир предполагает сотрудничество во всех сферах, и только тогда возможно гармоничное развитие каждой отдельной страны. В основе нового общества не будут лежать интересы отдельного государства; главными, как отметил Горбачев, должны стать общечеловеческие ценности, дабы не допустить взаимного уничтожения государствами и нациями друг друга. Эта проблема стала наиболее ощутимой с появлением ядерного оружия, способного стать концом целой цивилизации.