Введение

С исторической точки зрения события перестройки 1985-1991 гг. находятся в непосредственной близости к нашему времени. Однако в политологическом смысле они уже перешли в разряд прошлого, перестали быть актуальными. Связано это, в первую очередь, с тем, что мы имеем дело с идейным разрывом между сегодняшним либерально - демократическим, социальным государством и советской системой. Перестройку мы можем назвать переходным этапом от советского государства к современной России. Поэтому, несомненно, этот период крайне важен для истории нашего государства как определенного рода эволюция политического режима.

Оценивая перестройку исключительно как ряд деструктивных по отношению к системе реформ, мы, во-первых, пренебрегаем принципом историзма, направленным на рассмотрение явления в динамике его изменения в конкретно - исторических условиях; во - вторых, обращаемся исключительно к одной стороне перестройки, конкретно - перестройке "сверху". При данных условиях сам феномен перестройки рассматривается, зачастую, исключительно в негативном ключе. Горбачевские преобразования обвиняют в бессистемности и антимарксизме. Однако подобные обвинения не подкреплены сколь - либо серьезной доказательной базой, серьезным анализом идеологической составляющей перестройки. Данная работа обращается к политической риторике Горбачева с марта 1985 г. по декабрь 1991 г., а также его более ранним докладам 1984 года и размышлениям после ухода с поста руководителя СССР. Через них мы проследим формирование идеологического базиса реформ. А также проведем анализ параллельных социальных процессов в государстве, без которых нельзя в полной мере характеризовать эпоху. перестройка реформа горбачев

Что мы вкладывает в понятие "идеология перестройки"? Сам по себе термин "идеология" наполнен большим количеством смыслов, главный из которых - система взглядов. Сюда входят все мировоззренческие установки, которыми руководствуется общество. И если мы под идеологией понимаем мировоззрение, тогда, совершенно очевидно, что деидеологизации быть не может. Система взглядов на действительность присутствует всегда. В таком случае, идеология - постоянное сопровождение любых общественных процессов. Но традиция марксизма - ленинизма использует данный термин совершенно в ином ключе. Во-первых, идеология по Марксу - это нечто отчужденное от личности, довлеющее над ней, "навязанное" кем - либо 1. То есть, человек, в таком случае, подчинен той или иной мировоззренческой установке, которая формируется вне зависимости от него. Еще более сужает понятие идеологии тот факт, что мы нередко приписываем ей определение "государственная". Термин "советская идеология" означает совершенно конкретную систему социально - политических, экономических и культурных установок, формируемых "ядром" советского общества - партией. И поэтому при анализе идеологической составляющей Советского Союза практически никогда не возникает методологических проблем. Однако, говоря о перестройке как об этапе развития советского общества, мы невольно сталкиваемся с основополагающим вопросом: когда начался процесс деидеологизации? Ведь результат - распад государства, смена политического строя. А значит, произошел отказ от привычных, базисных идеологических принципов, на которых строилась государственность. Но здесь имеет место использование устаревшей методологии, которая не способна охватить все многообразие процессов изменения действительности. Мы говорим о необходимости введения понятия парадигмы, то есть, не только системы взглядов и установок, а еще и методологии и концептуальных подходов к решению проблем. И нам необходимо учитывать все нюансы перехода от одной парадигмы (характеризующейся наличием авторитарного государства) к другой (демократизация режима). Поэтому, и понятие "идеология" необходимо использовать в соответствии с той методологической базой, которая характерна для конкретной парадигмы. Мы можем говорить о идеологии в марксистском понимании по отношению к перестройке лишь до лета 1988 года (начиная с XIX Всесоюзной конференции КПСС). С лета формирование идеологии постепенно перестает быть прерогативой партийных органов. Это не означает, что общество деидеологизировалось. С этого момента начинают зарождаться иные идеологические центры. И мы не можем уже говорить об идеологии как об исключительно государственной. Поэтому, в понятие "идеология перестройки" мы включаем не только государственную официальную идеологию и политическую риторику М.С. Горбачева, а также и иные компоненты, составляющие новую парадигму мышления, названную "перестройкой" (См. Схема 1).

Актуальность Выпускной квалификационной работы строится на том, что исследование идеологической составляющей перестроечной эпохи дает нам представление о процессе перехода к современной модели государства и политики. Мы говорим о том, что с конца 1980 - х гг. начинается процесс смены парадигмы властных отношений, продолжившийся в 1990 - ые гг. В итоге мы пришли к той модели, которая функционирует до сих пор. Имея, несомненно, достаточную связь с советским опытом, сегодняшняя модель представляется нам иной, отличной от модели советского государства. Перестройка - один из этапов, который помогает нам разобраться в совокупности причинно-следственных связей процесса перехода от одной модели к другой, найти общее и различное. Также, на примере данной эпохи мы можем составить представление о базисе формирования современной государственности, ее истоках и, возможно, элементах заимствованных и "архаичных".

Объектом исследования является идеологическая составляющая эпохи перестройки, ее основные черты.

Предметом исследования будут закономерности трансформации идеологии, взаимосвязи между идеологической составляющей и процессами изменения властных отношений в СССР с 1985 по 1991 гг.

В рамках сопоставления документов и личных размышлений Михаила Сергеевича по данным вопросам мы приходим к пониманию того, что идеология перестройки - явление достаточно сложное и неоднозначное. В первую очередь, это связанно с тем, что на протяжении второй половины 1980 -- х гг. происходит постепенный переход к политике нового формата. Из риторики постепенно уходят формальные фразы, она наполняется все новыми элементами, характеризующими развитие современной политики. Властные отношения в обществе начинают перестраиваться в демократический диалог. Исходя из этого, цель Выпускной квалификационной работы - рассмотреть особенности идеологии перестроечной эпохи в контексте ее формирования, трансформации и воплощения, как часть новой парадигмы мышления.

Следовательно, перед нами встает ряд задач:

1) рассмотреть истоки формирования идеологии перестройки, ее взаимосвязь с тенденциями внутрисоветскими и общемировыми;

2) проследить причинно-следственные связи между развитием идеологии и изменениями, происходившими в социальной сфере;

3) проанализировать политическую риторику Михаила Сергеевича Горбачева на разных этапах осуществления преобразований, ее трансформацию и связанные с этим тенденции;

4) акцентировать внимание на изложении Горбачевым самой концепции преобразований и его собственной оценке перестроечной эпохи;

5) рассмотреть реакцию на преобразования в СССР и оценки перестройки с точки зрения различных "идеологических полюсов" и провести их анализ;

6) проанализировать ряд исторических мифов, связанных с перестройкой и обозначить проблемы восприятия событий того времени;

7) выявить взаимосвязь между изменениями в советской идеологии и процессами смены парадигмы.

Хронологические рамки исследования представляют собой хронологические рамки периода перестройки - с марта 1985 года по декабрь 1991 года. Однако, нам неминуемо придется обращаться к событиям более ранним (например, изменениям в советской идеологии при Н.С. Хрущеве и Ю.В. Андропове), поэтому рамки, фактически, размываются.

Данная ВКР посвящена анализу проблемы оценки идеологии перестройки, ее истоков и процессов трансформации. Мы оказываемся в ситуации, когда весь предыдущий идеологический опыт подвергается пересмотру; модель функционирования государственной системы начинает меняться. Находясь между двумя эпохами в истории нашего государства, перестройка вобрала в себя черты, как советской системы, так и новые принципы, впоследствии ставшие основой современной государственной модели. Была ли идеология перестройки изначально неестественным для системы элементом? Носила ли она деструктивный характер? Как процессы трансформации идеологии связаны с иными факторами в развитии советского государства? На данные вопросы мы попытаемся ответить в рамках нашего исследования.

Методологическая часть работы основана на принципе историзма. Используются методы анализа документальных свидетельств, их сопоставления (сравнения), а также индуктивный и дедуктивный методы для выстраивания наиболее объективной картины взаимосвязи конкретных изменений в советской идеологии с общемировыми тенденциями и, в обратном порядке, - влияние внешних по отношению к системе тенденций на ее идеологическую составляющую. Отчасти, нами был использован типологический метод в процессе классифицирования различных элементов идеологии и политической риторики М.С. Горбачева. Кроме того, немалая роль в методологии исследования отведена структурному методу. Если мы рассматриваем идеологию перестройки как систему, то нам необходимо выявить структурные связи между ее элементами. Так, нами была составлена Схема 1, отражающая определенные взаимодействия между компонентами идеологической составляющей перестройки. Отсюда, важен также и системный метод, основанный на многофакторном анализе. Не стоит забывать о методах социально - психологических, которые помогают нам расширить поле причинно-следственных связей событий последних лет существования Советского Союза.

Рассматривать идеологию перестройки как исключительно продолжение марксистско-ленинской теории и основанного на ней курса партии было бы некорректно. Однако, столь же некорректно будет относить перестройку к попыткам разрушить советский строй и полагать, что ни о какой идеологической базе реформ не могло быть и речи. Феномен горбачевской эпохи необходимо рассматривать с точки зрения комплексного анализа и, в том числе, анализа теоретической составляющей реформ. Для систематизации и более четкого понимания элементов идеологии перестройки мы предлагаем схему (Схема 1), в которой отражены 3 условных блока, представляющих компоненты ее формирования:

Во-первых, стоит отметить, что данная схема представляет идеологию перестройки как процесс, берущий начало не только в высших эшелонах власти, но и включивший в себя элементы идеологических веяний с различных сторон. В частности, мы разделили составляющие идеологии на 3 блока. Первый блок ("сверху") - это теоретическая база идеологии, состоящая из опыта прошлого социалистического строительства и включившая в себя элементы новых идеологических течений социализма к 1980 - м гг. Второй блок ("снизу") - это социальные настроения внутри страны, без которых не может выстраиваться политическая сфера жизни общества. Два первых блока, в свою очередь, тесно связаны между собой, так как политическая советская элита также являлась носителем многих идей, зародившихся в обществе "оттепели" и постепенно развивающихся по разным направлениям. Третий блок ("извне") - наименее очевидный из трех. Если мы говорим о влиянии общественных настроений на идеологию, то, в этом случае, все предельно понятно: власть находится в непосредственном и постоянном взаимодействии с обществом. Почему же мы выделили в отдельный блок влияние на идеологию международного права? В первый блок мы отнесли такие компоненты, как западная социал-демократия и демократический социализм и китайский социализм. На первый взгляд эти элементы также являются влиянием "извне". Однако, разница в двух случаях очевидна. К компонентам, отмеченным в первом блоке, мы обращаемся исключительно через риторику Михаила Сергеевича Горбачева (сопоставляем идеологическую составляющую). Поэтому, данные составляющие мы отнесли к элементам "сверху". Фактически, элементам, "переработанным" советским руководством. В случае же с международным правом мы говорим об ином формате "заимствований". Идеология государства и международное право находятся на разных уровнях функционирования (государственном и надгосударственном). Международное право представляет собой нормы, находящиеся, формально, вне какой - либо идеологии. Кроме того, эти нормы становятся обязательными в рамках взаимодействия на межгосударственном уровне. Отсюда необходимость "вписывать" данные нормы в идеологию своей страны. Поэтому, мы говорим о влиянии "извне" системы, которое было встроено в нее искусственным путем. Можно упомянуть и тот факт, что нормы международного права строятся в несколько иной логике, чем советская идеология. Мы говорим о сильнейшем влиянии на международное право либерально-демократической концепции. Поэтому, влияние на идеологию перестройки "извне" включает в себя также и влияние иных идеологических направлений, несоциалистических.

И самый важный, на наш взгляд, элемент, определяющий процесс формирования идеологии перестройки - это ситуации "вызовов" современности. Что мы включаем в данное понятие и почему именно "вызовы" оказали значительное влияние на идеологическую составляющую? В определенном смысле - это проверка системы на прочность. Данные ситуации не имеют практики решения, они достаточно сложны и могут стать причиной системного кризиса. Многие из "вызовов" 1980 - х гг. ставили советскую идеологию в тупик: они не имели решения, исходя из марксистско - ленинских принципов. Поэтому, поиск ответов напрямую связан с процессом трансформации идеологии: она наполняется новыми смыслами, которые призваны "объяснить" те или иные политико - социальные процессы.

Советская система не могла быть однородной на всем протяжении своего существования. Она терпела изменения; время привносило в нее новые черты. Георгий Хосроевич Шахназаров отметит: "Глубоко ошибаются те, кто определяет советскую политическую систему одним понятием - тоталитаризм, не признавая метаморфоз, происходивших с ней на протяжении 70 лет. В действительности она менялась, и то, что с ней происходило, сродни переменам, связанным с циклами человеческой жизни. В ранний послеоктябрьский период система еще молода, недостроена, неопытна, не успела обрести устойчивую веру в себя... Политическая система, созданная Лениным и на первом этапе сочетавшая черты революционной диктатуры и стихийной демократии, при Сталине превратилась в тоталитаризм с тиранией, а при Хрущеве и Брежневе - без нее, с элементами плутократии. Андропов не успел и едва ли пошел бы на радикальную реформу. Горбачев начал упразднять тоталитаризм, создавать гражданское общество и правовое государство"2. Горбачев стал, с одной стороны, "продуктом" системы, который отражал особенности ее трансформации к моменту начала 1980 - х гг.; с другой стороны, его преобразования стали предвестником смены парадигмы взаимоотношений власти и общества. Таким образом, сам феномен перестроечной эпохи необходимо рассматривать в комплексе.

Источников по данной проблематике достаточно большое количество, однако, далеко не самая большая часть из них находится в открытом доступе. Из тех источников, которыми мы можем оперировать, - это официальные документы, выступления и статьи Горбачева как генсека СССР 3. Дополняют издание избранных речей Михаила Сергеевича более полные стенографические отчеты 4 и материалы пленумов ЦК партии 5. Кроме того, большое значение для понимания политических и идеологических процессов эпохи перестройки имеют сочинения самого Михаила Сергеевича Горбачева, которые нередко представляют тщательный анализ ситуации в стране в период его пребывания у власти, а также взгляд на события прошлого и на современность. Например, его книга - биография "Жизнь и реформы"6, позже получившая продолжение в виде новой книги - "Наедине с собой"7, - дает нам возможность сравнивать проведенный Горбачевым анализ своей деятельности на посту главы государства с анализом ученых и современников, выявляя общее и различное. Также, данные источники позволяют увидеть теоретическо-философскую составляющую перестройки через ее идеологию, а также личное отношение к событиям самого автора.

Стоит отметить, что Горбачев является одним из самых плодовитых на литературные труды советских лидеров. Его сочинения издаются в России и за рубежом большими тиражами и насчитывают огромное количество трудов авторских и в соавторстве со многими политическими и общественными деятелями. И их количество продолжает пополняться все новыми работами. При этом, происходит значительная трансформация Горбачева как автора: последние работы его содержат более глубокий политолого-философский анализ, нежели работы начала 1990 - х гг 8. И несмотря на то, что данные источники содержат немало субъективизма, мы обязаны включать их в источниковую базу эпохи, так как именно Горбачев наиболее четко объяснил концептуальную составляющую реформ.

Однако для того, чтобы построить более объективное представление об эпохе, нам необходимо обращаться также к оценкам иных очевидцев событий. Большой пласт источников составляют воспоминания и дневники. Мы наметим две группы для данных источников: а) воспоминания "сторонников" Горбачева; б) воспоминания "противников" Горбачева. Принципиальное отличие - видит ли автор какие - либо положительные результаты реформ перестройки или сводит их лишь к распаду государственности.

Воспоминания Анатолия Сергеевича Черняева, помощника М.С. Горбачева по международным делам, представляют очень большую ценность с точки зрения уникальности позиции автора. Во - первых, Черняев отмечает преемственность курса перестройки, который "оставался в рамках", но при этом, существовали значительные недоработки и трудности 9. Однако стремление Горбачева проработать теоретический аспект начавшихся преобразований плохо сказалось на идеологическом ядре советской системы. По сути, Черняев говорит о том, что привлечение "свободной зарубежной социалистической мысли" разрушило те основы политической системы Союза, на которых держалась властная структура. Косвенно Черняев говорит о невозможности сохранения социалистического государства в том его виде, в котором оно могло бы беспрепятственно функционировать. Сама по себе система, по мнению автора, держалась лишь на тоталитарной составляющей. Отсюда и крах реформ Горбачева - они разрушили базисные основы СССР. Но это, как отмечает автор, вовсе не трагичное событие. Завоевания перестройки ставятся им гораздо выше результата 1991 года: "Горбачев впервые в нашей истории апеллировал к человеку в человеке. Он дал свободу, а то, что "получилось как всегда", - это наша общая "заслуга"; не справились мы со свободой"10.

Необходимо помнить, что воспоминания - жанр, который нужно рассматривать с учетом большой доли субъективизма. Если у Черняева мы встречаем где - то даже идеализированную картину перестроечной эпохи, то в ряде других источниках мы сталкиваемся, напротив, с крайне отрицательной характеристикой и перестройки, и лично Горбачева. Таковы, например, воспоминания Валерия Ивановича Болдина, сторонника ГКЧП, принявшего непосредственное участие в событиях августа 1991 года. Он не рисует абсолютно отрицательный образ эпохи, но сами выводы, к которым приходит автор, строятся на негативной оценке: "Судить о политике и деятельности лидера государства нельзя по его добрым побуждениям или отдельным эпизодам. Либо есть эффективный политический курс и его положительные результаты, либо их нет. В данном случае шесть лет в истории страны стали временем утраченных возможностей и расставания с иллюзиями и мифами, началом смуты. Практически ни одна мера в сфере экономики, ни одна попытка обеспечить рост производства и благосостояния людей не дали устойчивого позитивного результата. А это в значительной степени обесценило и намечавшиеся меры по демократизации общества"11.

Конечно, немалое место в рамках источниковой базы занимает периодическая печать и другие СМИ. Многие журналы и газеты публикуют концептуальные статьи современников со взглядом на эпоху изнутри. Достаточно интересный источник по концу 1980 - х - началу 1990 - х гг. - журнал "Известия ЦК КПСС". В нем публикуются не только различные статьи и письма читателей, но и с его помощью мы можем проследить, как менялись традиции партийной печати в эти годы, что и в каком количестве публиковалось и как трансформировалось содержание материалов.

Обращаясь к истокам и оценкам идеологии перестройки мы не можем обойти вниманием иностранные источники, отражающие данную эпоху. Сюда войдут и воспоминания политических и общественных деятелей, и официальные государственные, партийные и международные документы, и свидетельства СМИ. Таким образом, мы представляем достаточно широкий обзор событий перестроечной эпохи, основанный на сопоставлении различных видов источников.

Историография перестройки как периода в истории советского государства представлена достаточно обширным кругом работ. Практически все исследователи непосредственно наблюдали события в СССР 1985 - 1991 гг. Причем, для историографии данного периода характерно смешение исторических и политолого-экономических исследований, а также мемуаров и монографий в силу того, что авторами воспоминаний, зачастую, выступают политические, общественные деятели и ученые. Кроме того, из - за хронологической близости периода публицистический жанр приобретает черты политологического исследования. Многими отмечается, что в это время был пересмотрен статус исследователя: он стал участником событий, который рассматривает отдельные области явления, при этом, окрашивая их эмоционально. Таким образом, ненаучный опыт и научная методология сливаются в единый продукт, достигая "эффекта реальности"12. В этих особых условиях и формируется историография перестройки.

Однако, идеологический аспект данной проблемы не выделяется в качестве особого объекта исследования. Поэтому, мы можем лишь опираться на некоторые имеющиеся упоминания об идеологии перестройки. В целом, можно отметить ряд направлений в изучении идеологических проблем, которые наиболее часто рассматриваются в историографии:

Проблема наличия или отсутствия программы преобразований. В рамках данной проблематики рассматривается, имелась ли последовательность в идеологии перестройки или за реформами не стоит серьезной теоретической базы. (Дж. Боффа, Д.А. Волкогонов, С.Г. Кара - Мурза, С.В. Чешко, Г.А. Арбатов и др.)

Можно сказать, что отсутствие четкого плана преобразований не отрицается практически ни в одной из серьезных работ о перестроечной эпохе. Однако, мы можем отметить отличия в трактовке последовательности самих реформ, их взаимосвязи и концептуальности. В основном, превалирует мнение о реформах, которые исходили из конкретной ситуации и подчинялись принципу необходимости, обусловленной самим ходом перестройки. То есть, реформа одной сферы (сначала - экономики) показала проблемы и политической, и социальной, и культурной сфер, которые также нуждались в модернизации. Например, подобной точки зрения придерживается Георгий Аркадьевич Арбатов, значительное число работ посвятивший идеологическим аспектам, в том числе, и касающихся истории Советского Союза.

С.В. Чешко говорит о невозможности воссоздать первоначальные замыслы Горбачева и других деятелей перестройки, а осмысление руководством реальных политических проблем находилось на "кухонном" уровне 14. Говоря о программе преобразований, автор совершенно однозначно отрицает факт ее наличия, упоминая лишь "совокупность некоторых идей", но идей, исходивших исключительно "сверху".

Итальянский историк - коммунист Джузеппе Боффа согласен с утверждением об отсутствии программы преобразований у Горбачева. Однако, он отмечает наличие некой двойственности при последующей трансформации идей советского лидера: с одной стороны, при развертывании перестройки действительно происходила эволюция во взглядах Михаила Сергеевича, с другой - некоторые его шаги были обусловлены, скорее, незнанием конечного результата реформ.

2) Проблема истоков идеологии перестройки. Или имеется ли связь между горбачевскими преобразованиями и социалистической идеологией? (Дж. Боффа, Р.Г. Пихоя, Д.А. Волкогонов, С. Романо, С.Г. Кара - Мурза и др.)

В целом, связь между перестройкой и предыдущим опытом социалистического строительства видят многие исследователи. Дж. Боффа отчасти затрагивает тему формирования идеологии перестройки. Во-первых, он отмечает, что определенные изменения в идеологии произошли в 60 - ые гг., и именно тогда формировались взгляды Горбачева и его сторонников. И зачастую, "шестидесятники" обращались к идеям Ленина последних лет, к НЭПу. Кроме того, для них были характерны критические настроения в отношении последующих трех десятилетий в истории СССР. Немалую роль в формировании идеологии перестройки, по мнению автора, играл и личный политический опыт Горбачева, которого Боффа характеризует как реформатора. Но исследователь отмечает также и абсолютную очевидность политической ориентации Горбачева: "Горбачев верил в ценности и идеи социализма и намеревался заставить их работать"15. Таким образом, Боффа отметил как идеологическую преемственность, так и значительную степень модернизма, что было присуще идеологии перестройки.

Рудольф Германович Пихоя, главный государственный архивист России (1992 - 1996 гг.), занимался исследованием советской власти как особого феномена. Значительная часть его исследований посвящена именно последним годам существования СССР. Пихоя не отделяет идеологически Горбачева и его сторонников от советского социализма, однако отмечает ряд принципиальных черт советского государства, которые являлись системообразующими:

8) руководящая роль партии (от которой отказались в период перестройки);

9) коммунистическая ориентация (которая стала менее очевидна еще с Брежнева и после изменений программы КПСС);

10) общенародная собственность (которая также уходила на второй план).

Все эти принципы, по мнению автора, оказались реформированными в период перестройки, что фактически ломало всю идеологическую систему и привело в итоге к распаду СССР 16.

В работе профессора, доктора исторических и философских наук Дмитрия Антоновича Волкогонова "Семь вождей..." обозначены некоторые штрихи, касающиеся идеологии перестройки. Автор достаточно широко смотрит на идеологическую составляющую реформ, с одной стороны, связывая ее с общей идеологической линией КПСС, с другой - относя перестройку к процессу демонтажа системы: "Нет, у Горбачева не было никакого "плана", что бы сегодня ни писали его биографы, никакой "стратегии", кроме официальной ленинской "линии" ЦК, решений съезда, программных установок КПСС. И это естественно. Никто не мог на его месте открыто приступить к демонтажу коммунистической системы. И он не хотел и не собирался этого делать. Но кто-то должен был его начать! И это невольно сделал Горбачев - лидер переходного периода, исповедовавший начатые перемены как процесс "совершенствования", "улучшения", "ускорения", наконец, "перестройки" коммунистической системы"17. Фактически, Волкогонов говорит об идеологической преемственности реформ, но в итоге нить преемственности порвалась из - за радикализма преобразований.

Сергей Георгиевич Кара - Мурза, профессор, Главный научный сотрудник Института социально - политических исследований РАН, занимающийся в основном проблемами политической истории, истории кризисов, посвятил ряд работ истории СССР. Для нас же важна работа, посвященная перестройке, под названием "Крах СССР". По мнению Кара - Мурзы, перестройка разрушила "надстройку советского жизненного устройства"18, то есть, идеологию. Автор говорит о повороте Горбачева к "еврокоммунизму", что было очевидно еще в самом начале его реформ для "верхушки", но не для общества. Причиной такого поворота Кара - Мурза видит тот факт, что руководство отмечало "неправильность" советского строя, который переиначил учение Маркса. При этом, идеологически автор сравнивает Горбачева и его последователей с меньшевиками. Что касается наличия или отсутствия плана преобразований, то исследователь отмечает лишь некое представление у руководства о реформах и устно обговоренную модель их проведения.

С.В. Чешко не говорит о подрывном с точки зрения идеологии характере реформ перестройки. Однако, исследователь проводит довольно своеобразную параллель: "Судя по тем же материалам, выступлениям Горбачева, политическую подоплеку его экономических новаций составляли самые общие идеи в духе "гуманного", "демократического" социализма, возвращения социализму его некоего подлинного облика, искаженного после Ленина. Здесь просматривается некоторая аналогия с психологией всевозможных церковных реформаций в Европе и России, когда истина мыслились как возвращение к утраченным первоистокам, а не поиски нового в изменившемся мире. Парадигма "нового мышления" отражала, на мой взгляд, те же идеалистические установки Горбачева, его веру в открытие истины и утверждения ее посредством Слова"19. Автор приходит к выводу, что реальные планы Горбачева воплотились не в первые годы перестройки, а позднее, когда он начинает "критиковать консервативные силы". Далее, Чешко обвиняет Горбачева в перерожденчестве и предательстве коммунистического движения, сводя идейность перестройки к политике реагирования и бездоктринальности 20. Но в то же время, автор выделяет определенный идеологический пласт для перестройки - "либеральная трансформация тоталитаризма". В целом, позиция Чешко по вопросу об идеологии перестройки достаточно неоднозначна и противоречива, так как, с одной стороны, он отвергает какую - либо доктринальную основу горбачевских преобразований, с другой - автор отмечает тот факт, что до 1988 г. преобразования находились в рамках социализма, а после - превалировали черты либерализма.

3) Проблема "радикальности" преобразований. Данная проблема тесно связана с предыдущей, то есть - связью перестройки и социалистической идеологии. Зачастую, исследователи отвечают на вопрос: было ли целью перестройки коренное преобразование системы, смена политического режима или перестройка была задумана как внутрисистемное преобразование? (Д.А. Волкогонов, А.В. Шубин, С.Г. Кара - Мурза, Д. Тризман и др.).

Профессор, доктор исторических наук Александр Владленович Шубин занимался в основном неформальными движениями в эпоху перестройки, однако у него есть и обобщающая работа "Парадоксы Перестройки. Неиспользованный шанс СССР". Он считает, что перестройка - это попытка уйти от "сверхмонополизированной" системы, которая к тому времени утрачивает свою эффективность. Постепенно в результате преобразований к изначальным идеям реформирования, по мнению автора, добавлялись все более либеральные. Однако, Шубин считает, что радикализм был более присущ некоторым общественным движениям, которые на волне либерализации путем агитации разрушали мифы о советской власти. Таким образом, советская власть проиграла "борьбу за умы" своим же соотечественникам 21.

Американский исследователь Дэниэл Тризман считает, что изначально перестройка была попыткой "встряхнуть" коммунистическую идеологию, вдохнуть в нее новые, современные идеи, которые могут поставить советское государство в один ряд с передовыми государствами мира. И первое, чего коснулись реформы, была экономика, нуждающаяся в смене механизмов функционирования. Но в итоге проводимые реформы "изменили сознание" властей и народа. То есть, постепенно, трансформация затронула базисные основы строя, который не мог поддерживаться в иных условиях. Все это привело к тому, что признаки "тоталитаризма" оказались для системы фактором, без которого не могло существовать самой системы. Поэтому, единственным вариантом стало создание нового государства 22.

4) Проблема реформируемости социализма. Данная проблематика наименее распространена в отечественной историографии. А западные историки ищут ответ на вопрос: возможно ли было произвести реформы в рамках советской системы? (С. Коэн, Н. Верт и др.).

Вопрос о нереформируемости СССР наиболее полно и основательно был рассмотрен американским советологом Стивеном Коэном. Затрагивая вопрос о причинах гибели Советского Союза, Коэн критикует ряд превалирующих в постсоветской и западной историографии мнений о предопределенности крушения режима, об исключительной вине Горбачева, о наличии "революции снизу". Он пытается представить эпоху перестройки как последовательность определенных событий, которые в совокупности своей привели к конечному результату - ликвидации государства. В череде этих событий имели место различные факторы, оказавшие влияние на последующие процессы. Однако, Коэн отказывается от понятиий "первопричина" распада или "нереформируемость" системы. Он отмечает, что ярлык нереформируемости приписывается социализму постфактум, когда связываются все процессы 1990-1991 гг. с уже известным итогом. Исследователь считает, что никакой "обреченности" у советской системы не было, и на момент осуществления реформ никто не мог предсказать последующие события 23.

Французский советолог Николя Верт критикует историков "тоталитарной школы", которые считают Советский Союз нереформируемым государством. Он считает, что системный кризис обнаружился уже в 70 - ые гг. и определенного рода деидеологизация произошла именно тогда, когда от идеологической системы остался лишь "суконный язык"24.

5) Проблема взаимосвязи перестройки и распада СССР. На вопрос о том, стала ли перестройка первопричиной крушения режима или была неудачной попыткой его модернизации, совершенно по-разному отвечают исследователи. Вышеуказанная проблематика находится в теснейшей связи с идеологическим аспектом, когда за основу при выборе позиции берется факт связи идеологии перестройки с социалистической идеологией. В зависимости от ответа на данный вопрос дается и ответ на вопрос о связи реформ и крушения режима. (Д.А. Волкогонов, С. Коэн, С. Романо, С.В. Чешко, А.П. Шевякин и др.). Заместитель директора Института этнологии и антропологии РАН, доктор исторических наук С.В. Чешко в своей работе "Распад СССР: этнополитический анализ" частично затрагивает вопросы идеологии. Он отмечает сильную идеологизацию советского тоталитарного общества, где "патологичность" отождествляется с марксизмом 25.

Журналист Александр Петрович Шевякин написал немалое количество книг, посвященных последним годам существования СССР. Его взгляд строится на обвинении Горбачева в развале системы, которая была расшатана еще в 60 - е. Вместо того, чтобы стабилизировать управление, Горбачев, по словам автора, медленными шагами реформ шел к развалу страны 26.

А.С. Черняев считает, что советскую систему в прежнем формате невозможно было сохранить, исходя из новых принципов построения властных отношений (с появлением элементов демократизации). И заслугой Горбачева Черняев видит "разрушение тоталитарного режима", но при этом, автор не связывает распад государства с крушением режима 27. То есть, фактически, Черняев видит перспективу реформ Горбачева как процесса модернизации СССР. Но данные преобразования реализовать в полной мере не удалось, и причиной тому был распад государства, которое держалось именно на политической составляющей режима, а не на идеологической. Кроме того, замысел перестройки системы Черняев связывает напрямую с потребностями общества: "А "идеологией" перестройки были всего - то простые человеческие помыслы и потребности, обыденный, "народный" взгляд на жизнь, нормальные "частные" помыслы И желания рядового человека, обобщенно говоря - здравый смысл"28.

6) Проблема расхождения теории и практики перестройки. Данная проблема заключается, зачастую, в ответе на вопрос о степени расхождения

теории и практики. (С. Романо, В.И. Болдин и др.).

Оценки перестоечной эпохи настолько различны, неоднозначны и мало систематизированы, что объединить мнения исследователей по каким - либо общим идеям, направлениям мысли, достаточно сложно. С одной стороны, это связано с изменениями в отечественной и мировой науке, где присутствие научных школ уже не определяет развитие научной мысли. С другой стороны, это связано с тем, что события перестроечной эпохи еще не перешли в разряд прошлого, они исследуются современниками, что, в определенной степени, влияет на характер оценки. Поэтому, наблюдается достаточно интересный парадокс: оценка эпохи Горбачева не всегда напрямую связана с политической ориентацией автора. Даже находясь в социалистическом лагере или лагере консерваторов (на Западе), многие исследователи по - разному относились к самому процессу реформирования страны.

Характерный в данном случае пример - оценка перестроечной эпохи итальянским историком, Чрезвычайным и Полномочным Послом Италии в СССР (1985 - 1989) Серджо Романо. Автор сразу отмечает консервативность и тяжеловесность советской системы, которая на фоне модернизированного Запада 70 - х - начала 80 - х гг. в значительной степени проигрывает. С приходом к власти Горбачева, говорит Романо, у СССР появилась надежда на преодоление отставания от передовых стран мира. Несмотря на сохранение

"туманной" партийной риторики, Горбачев выглядел политиком - реформатором, готовым осуществить важнейшие преобразования для системы. Однако, доверие к советскому лидеру исчезало равно тому, как его прогрессивные лозунги подкреплялись консервативной марксистско - ленинской теорией 29. Кроме того, Романо утверждает, что перестройка как комплекс мероприятий по модернизации страны не работала так, как ее задумывало правительство; зато, гласность, по задумке - один из аспектов реформы, - набирала все большие обороты. В связи с этим обнаружилось сильнейшее расхождение теории и практики, на которое правительство не обратило должного внимания 30.

Валерий Иванович Болдин, советский политик и ученый, рассматривает перестройку поэтапно, но с большой долей субъективизма. Приход Горбачева к власти он характеризует как "глоток свежего воздуха" для советского режима:

"Не было в нашей стране за последние десятилетия лидера, которого бы так ждали люди и встретили с таким доверием и надеждой"31. А его уход с поста президента СССР - как предательство народа и партии. Автор отмечает некоторые положительные моменты, связанные с перестройкой: анализ текущего положения в стране, демократизация, гласность, уменьшение международной напряженности. Однако, как и многие исследователи, Болдин говорит о несоответствии теории и практики, планов перестройки и ее конечных результатов.

7) Проблема "феномена Горбачева" ("феномена Горби"). Данная проблема достаточно специфична для отечественной историографии и практически не освещается в ней. В первую очередь потому, что само понятие "феномен Горби" появилось как результат восприятия советского лидера в странах Запада и связано с характеристиками Горбачева - политика (харизматическими характеристиками). Подобное восприятие главы государства в меньшей степени характерно для нашей страны в целом. В отечественной историографии преобладающее число работ рассматривают политическую деятельность главы государства либо его личные качества. Характеристика же данного руководителя как политика, его риторика, его подача и т. д. остается практически вне исследовательского поля.

Первым, кто поставил данную проблему, стал американский историк Моше Левин 32. Книга была выпущена еще в 1988 году, но уже тогда Горбачева окрестили "феноменом". Что стало тому причиной? Во-первых, автор отмечает новизну реформ Горбачева, который сам оказался "продуктом" системы, с одной стороны, но, с другой стороны, и показателем необходимости эту систему трансформировать. Во - вторых, Левин говорит об условиях, в которых оказался Горбачев - переменах в партийных структурах, постепенной смене эпохи. В - третьих, немалое влияние на Горбачева - политика, по мнению автора, оказал его личный жизненный опыт, из которого он вынес знания о положении в стране. Таким образом, феномен Горбачева, как считает американский историк, складывался из множества факторов внешних и внутренних, оказавших влияние на Горбачева - политика.

Из отечественных исследователей стоит отметить О.Н. Дроконову, которая посвятила данной проблеме монографию 33. Она отметит, что сама

"феноменальность" Горбачева стала очевидна для западной общественности сразу после его избрания генсеком. Многие перемены на международном уровне связывали, в первую очередь, с советским лидером. Горбачев был гораздо больше похож на политика "западного формата", нежели все предыдущие главы Союза. В этом и заключалась его "феноменальность" - лидер "империи зла" стал глашатаем самых демократических и передовых идей для всего мирового сообщества. И это обуславливало его невероятную популярность среди западной общественности.

8) Проблема личной ответственности М.С. Горбачева за распад советской государственности. Одна из наиболее распространенных проблем, но, в то же время, - с наиболее слабой аргументацией. Превалирующей позицией является точка зрения о том, что главным виновником крушения режима следует считать Горбачева и его деструктивные реформы. Но проблемой данный вопрос делает то, что все же находятся оппоненты данному кругу исследований. Интересно, что в публицистическом жанре преобладает негативное отношение к Горбачеву и перестройке 34. В научных работах оценка более неоднозначна. Поэтому, мы можем говорить о возникновении проблемы личной ответственности Горбачева за распад Союза.

О.Н. Драконова, анализируя восприятие Горбачева на Западе, отчасти затронула вышеуказанную проблему. Она напишет: "Первый президент СССР с марта 1985 года уже был в этой "альпинистской связке" с судьбой советского государства. И при любом (а особенно - негативном) исходе инициированных им реформ он, априори, оказывался единственным человеком, которого можно было "винить" в неудачах и успехах. И причиной тому были отнюдь не личностные особенности М.С. Горбачева или широта его полномочий, но вся логика российского (и советского) исторического процесса, логика общества, привыкшего столетиями ставить знак равенства между своей судьбой и судьбой правителя"35.

Американский политолог и экономист Дэниэл Тризман считал, что доля личной вины Горбачева, определенно, есть, ведь именно он являлся первым лицом в государстве. Однако, исследователь, как и многие западные советологи, склонен считать, что ни один из факторов не стоит ставить на первое место в качестве определяющего. По его мнению, то, что советский строй пал, было результатом всех совокупных обстоятельств, и винить в этом одного единственного президента, встретившего политическую оппозицию, не совсем корректно 36.

9) И одна из самых спорных проблем - проблема оценки перестройки как этапа в развитии нашей страны и мира в целом. Все вопросы, отмеченные выше, по сути своей - частные. Данная же проблема рассматривает наиболее общие характеристики эпохи. Конечно, разделить оценки на две группы: позитивные и негативные, - возможно. Однако, в каждой группе будет насчитываться большое количество подгрупп с оценками разного характера. Поэтому, мы отметим основные направления внутри двух групп оценок.

Одна из наиболее сложных, с одной стороны, и наиболее аргументированных, с другой, - оценка перестроечной эпохи в контексте смены цивилизационных пластов (или формаций в разных интерпретациях). С этой точки зрения, перестройка Горбачева есть процесс перехода от идеологии национальной (советский вариант социализма) к интернациональной или наднациональной (как правило - синтез идеологий, руководствующийся принципами международного права). Например, среди последователей данного подхода можно назвать доктора философских наук Юрия Ивановича Бокань. Он отмечает: "Неоантичный облик Горбачева - это портрет исторического деятеля, приблизившего своими деяниями на посту руководителя гигантской советской державы новую эру в жизни человечества. Горбачева можно с полным правом назвать одним из современных предтеч провозглашенных ООН идеалов и принципов культуры мира и ненасилия. Прежде всего, осознанно или интуитивно, Горбачев попытался теоретически и практически подойти к разрешению главной проблемы современности - проблемы устойчивости... Заслуга Горбачева выразилась в стремлении качественно изменить достигнутую конфронтационную устойчивость между двумя противостоящими социально - политическими системами... Он - предтеча нового Возрождения. К концу XX века человек опять оказался принижен, утратил смысл своего существования... А тут еще и глобализация, от которой спрятаться уже некуда. Заслуга Горбачева в возвращении цивилизации к проблеме человека"37.

Другая подгруппа оценок сводится к тому, что перестройка рассматривается как демонтаж советской системы, характеризующийся постепенным процессом отказа от всех принципов функционирования социалистического государства. В рамках данной позиции все реформы перестройки рассматриваются как деидеологизация общества. Нередко сопровождает данную позицию и мнение о том, что в рамках мирового сообщества распад СССР был выгоден США, которые оказались единственной сверхдержавой. Отсюда - попытка поиска "западного влияния" в процессе распада СССР. Отметим, что к данной группе исследований, зачастую, принадлежат работы публицистического или полупублицистического жанра. Например, данной позиции придерживается Владислав Швед, политический и общественный деятель. Автор неоднократно связывает реформы в СССР и Горбачева как "агента влияния" с процессом крушения режима. Разумеется, Швед не видит никаких положительных результатов перестройки. Его позиция сводится к обвинению Горбачева в многочисленных предательствах и заговорах 38.

Если говорить о систематизации оценок по вопросу об идеологии перестройки, то их можно разделить на 2 группы:

- многофакторная оценка, выявляющая позитивные элементы самой идеи реформирования страны, которое, однако, в процессе своего осуществления, развертывания политической борьбы, привело к крушению советской системы. В данной группе, зачастую, рассматривается идеологическая преемственность перестройки относительно советской идеологии, но при воплощении идей преобразований в жизнь сказались различные факторы, постепенно разрушающие основы государственности.

- монофакторная оценка, связывающая сам замысел перестройки с развалом СССР. То есть, реформы были нацелены на смену политического режима.

Идеологическая составляющая перестройки практически не рассматривается как отдельный объект исследования. Поэтому, новизна данной работы состоит, в первую очередь, в том, что в ней представлен иной взгляд на события 1985-1991 гг. Он основывается на выявлении связей между идеологической составляющей, как фундаментальной основой советского государства, и теми изменениями в идеологии, которые были вызваны попыткой модернизировать режим, и оказали решающее влияние на общественное сознание. Именно при помощи идеологических ориентиров консолидировалось советское общество. Когда же ряд основополагающих догм был изменен, изменилось и отношение к власти, к режиму (и в первую очередь, со стороны политических элит). Кроме того, мы попытались рассмотреть идеологию перестройки как процесс смены парадигм: от властных отношений авторитарного типа до, фактически, демократического режима. Разница между двумя парадигмами была в том, какую роль играла верховная власть (неслучайно введен президентский пост, как символ новых принципов властных отношений), где находился идеологический центр (и был ли он) и откуда исходил первичный "импульс" для принятия каких - либо решений: "сверху" или "снизу".

В целом, эпоха перестройки продолжает оставаться мало изученной темой. Идеологическая ее составляющая до сих пор серьезно не рассматривалась как отдельный объект исследования. Кроме того, мы можем наблюдать нарастающую мифологизацию эпохи, распространяющуюся через литературу, СМИ, проникающую в научные исследования. Данная работа представляет собой попытку комплексно проанализировать идеологию перестройки, описать ее основные идейные компоненты и показать трансформацию теоретической составляющей.

Отчасти, апробация результатов исследований о точках соприкосновения идеологии перестройки и норм международного права проведена в периодическом издании Республики Молдова, посвященном вопросам международного права и международных отношений "Revista Moldoveneascг de Drept Interna?ional ?i Rela?ii Interna?ionale"39, а также на научно - практических конференциях с всероссийским и международным участием.

Глава 1. Истоки идеологии перестройки