Взаимодействие РФ и ЕС в сфере энергетики

Помимо всего, Польша является центром всех энергетических изменений в Европе, как важнейшая транзитная страна для трубопровудного газа, и как потенциальный производитель и поставщик сланцевого газа.

В настоящее время, Польша импортирует природный газ в основном из РФ по газопровуду Ямал-Европа, протяжённость которого на территории Польши 684 км. Производительность газопровода до последнего времени составляла 28 млрд м3 в год, после ввода в Замбруве компрессорной станции достигла уровня 32,9 млрд м3 в год. Собственником данного газопровуда стала транснациональная компания, а основными акционерами явились - ОАО «Газпром» и Польская нефтяная и газовая компания (ПГНиГ)⁴⁸.

В 2020г. «Газпром» планировал поставить 200 млрд м3 в Европу, среди которых Польша без наращивания трубопровудных мощностей могла принять 16% этого объема. То есть это государство продолжало бы играть в перспективе значащую роль на газовом рынке Европы. Наметившиеся же тенденции в РФ, ведущие к изменению сложившейся структуры экспорта путём перераспределения маршрутов транспортировки газа в обход Восточной Европы, путем создания подводных газопровудов не могли не вызвать серьезных опасений польской стороны.

Польские специалисты рассматривают «Северный Поток» ( Nоrd Stream ) как способ вытеснения с газового рынка Европы сложившегося трубопровудного маршрута через их территорию. С соответствующими политическими и экономическими потерями.

Именно эти причины, во многом, подтолкнули Польшу к движению в сторону строительства собственных терминалов для импорта природного газа и разработки месторождений польского сланцевого газа.

Возможность создания регазификационного терминала на Балтийском море рассматривалась страной еще в середине 2000-х годов, в настоящее же время в Балтийском море действует единственный регазификационный терминал мощностью всего около 0,5 млрд. куб. м. в год ⁷⁷- в Нинесхамне, Швеция. Польский терминал в Свиноуйсьце, который должен начать работу в 2014 году, будет иметь в десять раз большую мощность - 5 млрд. куб. м. в год, с возможностью расширения до 7,5 млрд. куб. м. в год. В портфеле этого терминала пока что всего один двадцатилетний контракт на ежегодную поставку 1,5 млрд. куб. м. Из Катара.

Тем не менее, значительного влияния терминала на газовый рынок Польши и сопредельных государств в ближайшие годы ожидать не следует. Здесь можно назвать ряд весомых причин. Во-первых, Польша связанна до 2022 года контрактом с «Газпромом», предполагающим ежегодный импорт природного газа в объеме до 11 млрд. куб. м.⁷⁷ Во-вторых, косвенные эффекты североамериканской сланцевой революции, вызвавшие снижение мировых цен на уголь, могут существенно затормозить модернизацию польской электроэнергетики и перевод ее на газовое топливо. В-третьих, основные объемы сжиженного природного газа направляются поставщиками на азиатский рынок, предлагающий наибольшие цены, что увеличило бы цены для европейских потребителей. В-четвертых, в настоящий момент Польша не располагает возможностями для реэкспорта природного газа. Единственная возможность для реэкспорта Польшей природного газа, полученного через терминал в Свиноуйсьце, не предполагает регазификации. Не менее интересна позиция Польской республики по поводу сланцевой энергетики, именно здесь были начаты первые исследовательские работы в этом направлении, еще в 2007г. Свою роль в этом сыграли не только геологические характеристики сланцевых месторождений в Польше, оказавшиеся наиболее близкими по параметрам к разрабатываемым в США, но и тесные политические связи руководства двух этих стран. В марте 2012г. Государственным институтом геологии Польши (PIG) было опубликовано, проведенное совместно с Геологической службой США исследование. Согласно этим данным, извлекаемые ресурсы сланцевого газа в Польше составляют в среднем около 550 млрд. куб. м. газа, что почти 10 раз меньше ранее озвученных оценок в 5,3 трлн. куб. м. По оценке Международного энергетического агентства, затраты на добычу сланцевого газа в Европе окажутся на 50% выше, чем в США, составив 180 - 360 долл./тыс. куб. м. ⁶⁸. Но если во Франции, в июне 2011 года на применение необходимой для этого технологии гидравлического разрыва было законодательно запрещено, то Польша продолжает оставаться главным лоббистом добычи новых ресурсов в Евросоюзе и своеобразной площадкой для экспериментов как в части технологий, так и работы в условиях европейского права.

Тем не менее, не смотря на все усилия польской стороны (создание благоприятного режима, для компаний-разработчиков сланцевых месторождений, усилий польских представителей в Европарламенте, по предотвращению появление любой законодательной инициативы по вопросу регулирования добычи сланцевого газа в ЕС), целый ряд обстоятельств указывает сегодня на то, что добыча газа из нетрадиционных источников является в Польше исключительно политическим проектом.

В июне 2012г. американская компания Exxon Mobil отказалась от дальнейшей разведки сланцевого газа в Польше из-за скудости обнаруженных на юго-востоке страны ресурсов. В августа 2012г. ее примеру в Польше последовала также английская компания 3 Legs Resources, которая первой провела гидравлический разрыв пласта в этой стране Большая часть исследований о перспективах добычи сланцевого газа, проводилась польской стороной за закрытыми дверями, в условиях недостаточной прозрачности и отсутствия общественных дискуссий. Тем не менее, при всех экономических сомнениях и рисках относительно обоснованности добычи сланцевого газа перенос «сланцевой революции», Польша сохраняет потенциальные шансы на реализацию своих инфраструктурных энергетических проектов. Польские эксперты связывают решение проблем энергообеспечения со сланцевой энергетикой.

В результате, важно отметить следующее: польские планы в области

энергетической инфраструктуры отличаются неопределенностью, а базовые позиция по основным энергетическим вопросам, тем не менее, экономически выверены, нацелены на разрешение собственных проблем энергообеспечения, Идеологические мотивы не играют здесь столь значимой роли в принятии решении, в отличие от ее прибалтийских соседей.

Страны Прибалтики

В восточном сегменте региона Балтийского моря находятся наиболее значимые элементы российской части мирового глобализированного экономического пространства. Именно здесь, учитывая современные условия (сложные взаимоотношения РФ и Украины) в российской части Балтики, сформировался мощный центр реализации энергетической политики в регионе. Именно здесь наглядно просматривается целый ряд элементов регионального энергетического рынка:

* Выгодное географическое положение между районами добычи и

производства энергоресурсов и районами потребления.

* Мощные компании и корпорации, развернувшие здесь деятельность в

последние 15 лет (среди которых, ОАО «Газпром» и «Транснефть»).

* Крупные предприятия, входящие в производственные и сервисные цепочки («Газпромэкспорт» и «Газпромнефть»).

* Главные международные порты региона (Приморск, Санкт- Петербург, Усть-Луга).

*Наличие уникальной транзитно-транспортной инфраструктуры (как наземной, так и подводной).

* Комплекс атомных тепловых и гидравлических станций, который обеспечивает потребности региона и имеет международные подключения с Финляндией, Эстонией, Латвией, Беларусью и Литвой, Польшей через энергосистему Беларуси⁷¹.

Все это дает возможность сделать вывод о том, что именно в Балтийском регионе потенциал международного сотрудничества РФ и ЕС в сфере энергетики должен быть задействован в наибольшей степени. Однако наличие столь больших возможностей в сфере энергетики данного региона сопутствует с массой нерешенных проблем между РФ и странами Прибалтики. Не смотря на то, что балтийские государства уже давно являются членами ЕС и НАТО, их отношения с Россией до сих пор лишены целесообразности и стабильности. Нерешенные спорные моменты, доставшиеся от прошлого, неопределенный статус русскоязычных меньшинств, огромный дисбаланс в области энергетики приводят к возникновению конфликтов и противоречий.

Потому Балтийское море сегодня - субрегион Европы, имеющий потенциальную возможность возникновения конфликтов, связанных политической спекуляцией на экономических и технологических проблемах.

Внешняя энергетическая политика стран Прибалтики отличается масштабными внешнеполитическими амбициями, при этом является довольно противоречивой.

С одной стороны, усилия РФ за уменьшение зависимости от транзитных стран встречает жесткое сопротивление этих стран, которые в своей аргументации не редко используют надуманные технические и экологические аргументы. С другой стороны, балтийские государства ЕС зачастую сознательно политизируют вопрос, постоянно обвиняя РФ в энергетическом империализме, и борятся с «зависимостью» от РФ довольно иррационально.

Помимо, существующего сложного комплекс проблем исторического и политического характера, существенную роль в энергетической политике Латвии, Эстонии и Литвы играют и действия Евросоюза, направленные на диверсификацию энергопоставок, как по географии, так и по видам энергоносителей, диверсификацию энергетических балансов стран. Дело в том, что Латвия, Литва и Эстония не могут выполнить эти рекомендации ЕС, так как все потребление газа в Прибалтике покрывается за счет поставок из РФ⁷¹. Из-за расхождения позиций сторон может быть затронута не только торговля газом, но и экспорт атомных технологий и электроэнергии⁷³.

Говоря о проблемах энергетики прибалтийских государств и роли РФ в них, необходимо отметить, что для Эстонии, Латвии и Литвы выход из СССР не принес с собой нехватки энергии в регионе. Неэнергоемкие хозяйства легко адаптировались к изменению ценовых пропорций и повышению стоимости электроэнергии. Сегодня энергетические системы прибалтийских стран работают синхронно с Единой энергосистемой России и образуют вместе с ней единое технологическое пространство.

Однако руководство стран Прибалтики называет эту ситуацию ненормальной. Так, министр экономики Эстонии Юхан Партс заявил, что выход балтийских стран из общей системы (БРЭЛЛ) неизбежен и необходим для развития европейского энергорынка⁷⁴.

Российская сторона считает, что решение о разделении энергосистемы в одностороннем порядке невозможно, и критикует планы Еврокомиссии по выходу стран Балтии из единой энергосистемы, охватывающей северо-запад РФ и Беларуссию.

В целом, сами же энергосистемы стран Прибалтики дефицитны. Вопрос об их интеграции с объединенной энергосистемой Европы или ее полуавтономной частью «NORD POOL» вполне логичен. Экономически и технически странам Прибалтики логично следовало бы предположить, что странам Прибалтики сохраняя БРЭЛЛ, следовало бы постепенно наращивать энергетические соединения с Польшей и Северной Европой. На практике, именно эти действия имеют место в настоящее время, правда объясняются они не экономическими причинами, а сугубо политической риторикой.

Соотношение реальной и надуманной составляющей в российско-балтийских отношениях ярко проявилась и в области атомной энергетики. Ситуация сложившаяся в регионе частично из-за недальновидной политики ЕС, закрывшего Игналинскую АЭС в Литве, и таким образом, создавшего дефицит генерирующих мощностей в регионе, ограниченном Германией, Чехией, Словакией, Белоруссией и РФ, непреодолимый без развертывания ядерной энергетики. В данной связи, возникла конкуренции проектов Балтийской и Висагинской АЭС. Медленный диалог по проекту Висагинской АЭС между странами Прибалтики, и Польшей в течение семи лет не привел к разрешению основных спорных вопросов. Точная стоимость проекта не была неизвестна, однако в литовской прессе упоминалась цифра 5 млрд евро как минимальная.

Именно это обстоятельство, вместе с референдумом, в октябре 2012 года позволили властям Литвы в июне 2013 года сохранить лицо, по сути, дезавуировав проект АЭС. При этом российский проект Балтийской АЭС становится еще более выгодным - крупные энергосистемы более надежны технологически, позволяют обеспечивать переток избыточных и пиковых мощностей, решать проблему резервно-аварийных мощностей.

При этом, РФ (Росатом, позже «Русатом Оверсиз)», не однократно предлагала литовской стороне участвовать в финансировании или строительстве Балтийской АЭС на тех условиях, которые Литва сама сочтет для себя наиболее целесообразными. Однако нет оснований полагать, что руководство Литвы, готово принять участие в проекте в той или иной форме, отказавшись от “политических иллюзий”.

Важной частью проблем энергетических отношений между Россией и странами Балтии является рынок газа. Косвенно к этой проблеме относится и вопрос газопровода «Nord Stream». Ведь балтийский регион, изолирован от основной газовой системы Европейского союза.

Страны Прибалтики, как и Финляндия, получают природный газ из РФ. В 2011 совокупный объем импорта составил 0,36 млрд. куб. м. для Эстонии, 0,66 млрд. куб. м. для Латвии, и 2,63 млрд. куб. м. для Литвы (только 50% этого объема использовалось для нужд энергетики, другая половина -как сырье для химического завода «Ахема»). ⁷⁵

В 2009 году, в плане действий по объединению энергетических сетей восточной части Балтийского региона, были представлены все возможные СПГ-проекты в странах Балтии и Финляндии. Отдельно, указывалось, на что ввиду небольшого объема рынка (около 10 млрд. куб. м. в год) единый совместный проект будет целесообразным только параллельно с развитием параллельно региональной газотранспортной инфраструктуры. При этом в этом, в вопросе «обеспечения газовой независимости» страны региона действуют довольно разрозненно, и не в состоянии договориться о месте будущей единой точке импорта, что ставит под сомнение экономическую эффективность использования СПГ в среднесрочной перспективе по сравнению с импортом российского газа, это позволяет предположить, что в Балтийском регионе на ближайшее десятилетие классический газ будет играть ключевую роль в общем газовом балансе. Соответственно и в проблематике энергетической дипломатии роль газа останется неизменной.

Важным в контексте оценки иррациональности политики стран Прибалтики по отношению к РФ является вопрос энергетического транзита. Транзитные поставки связывают экономики Латвии, Эстонии и Литвы с экономикой РФ так, что относящиеся к нему вопросы могут быть перенесены в политическую плоскость. Также, имеет место быть и обратная ситуация, когда политические воззрения влияют на решения об инвестириовании в инфраструктуру транзитного транспорта или о переориентировании транзитных поставок с одного транспортного пути на другой.⁷⁶

Дело в том, что после утраты контроля над транспортной системой стран Балтии РФ предприняла значительные усилия по наращиванию мощности собственных балтийских портов, так как о достижении взаимопонимания и лояльности по вопросу "балтийский коридора" со стороны политиков прибалтийских стран речи не шло.

1990-е годы не подтвердились надежды ряда российских политиков на то, что Россия сможет получить лояльный по отношению к себе "балтийский коридор", наличие которого существенно облегчит нашей стране интеграцию с Европой.

Первым шагом в этом направлении стало строительство Балтийской трубопроводной системы (БТС) предназначавшейся для экспорта нефти в Европу, и транзита нефти из стран СНГ, через новый терминал в Финском заливе. Опыт БТС-1 был признан удачным, и 26 ноября 2008 года Председателем Правительства РФ В.Путиным было принято распоряжение о проектировании и строительстве БТС-2 по маршруту г. Унеча (Брянская область) - г. Усть-Луга (Ленинградская область).

Таким образом, к 2008г. очевидной стала тенденция к замещению транзита через порты Прибалтики. Основной причиной, тому, можно считать чисто экономические, а не политические мотивы, так как за прошедшее время произошло общее увеличение объема транзитных мощностей.

Тенденции не изменилась и в 2013 году: большая часть увеличения объема грузоперевалки (95%) пришлась порты Ленинградской области⁷⁷. Это в свою очередь привело к росту конкуренции между странами Прибалтики, и возрастанию значение политической составляющей транзитного бизнеса⁷⁷.

Но, даже вопрос экономических выгод не может изменить существующий вектор энергетических отношений РФ и стран Прибалтики, находящийся между бизнесом и политикой. Вопрос с Мажейкяйским НПЗ яркое тому свидетельство. Расположенный на ответвлении нефтепровода «Дружба», он имеет реверсные характеристики и может осуществлять как экспорт нефтепродуктов, так и получать нефть для нужд завода.

Результатом чисто политического решения по продаже Мажейкяйский НПЗ американцам, и неудачной приватизации Mazeikiu nafta в 2002-2003гг. стало непризнанное официально банкротство завода и огромные убытки для бюджета Литвы. Даже после этого уже в 2006г. в стране была развернута мощная антироссийская компания, во избежание приобретения РФ Mazeikiu nafta. В итоге, завод был приобретен польской компанией «Orlen» и даже стал прибыльным, т.к. в регионе наблюдался общий дефицит мощностей. В 2006 году на нефтепроводе, доставлявшем нефть из РФ, произошла авария, приведшая к прекращению "Транснефтью" экспортных поставок в латвийский порт Вентспилс, а также на литовский Мажейкяйский НПЗ. Прекращение транспортировки нефтепродуктов в Мажейкяй имело и политическую сторону, став своеобразным симметричным ответом правительству Литвы. В 2007г. Литва пригрозила присоединением к польскому вето на новые переговоры с ЕС о Договоре о партнерстве и сотрудничестве, однако ситуацию это не поменяло.

В результате, подводя итог роли прибалтийских стран-членов ЕС на развитие энергетического, как и любых других видов сотрудничества между Европейским Сообществом и РФ, то основным эффектом здесь является лишь дискредитация России как экономического партнера и ухудшение конкурентных условий для ее экспорта. При этом данные действия полностью игнорируют объективную экономическую и политическую логику взаимовыгодных отношений.

Особую актуальность сегодня имеет еще один фактор, затрудняющий российско-европейское энергетическое сотрудничество - обострившаяся конкуренция за энергетические рынки и борьба за энергетические маршруты. Ключевыми моментами, по нашему мнению, в данном контексте являются планы российские и европейские по формированию и развитию объектов энергетической инфраструктуры, которые часто не совпадают, а также ситуация с совместными совместных инвестиционными проектами в области транспортировки природного газа газопроводов: ввод в эксплуатацию газопровода «Северный поток», а события вокруг газопровода «Южный поток» и его конкурента.

2.5 Экспортные трубопроводы как способ реализации энергетических интересов

Каспийский регион - основной поставщик нефти в ЕС с юго-восточного направления, и место где геополитические, а не экономические факторы являются преобладающим. Предметом острой конкуренции не только между РФ, ЕС и США, но и между Арменией, Турцией, Грузией, Ираном и Азейрбаджаном, а также отдельными ТНК становится сегодня выбор маршрутов транспортировки энергоресурсов из региона Каспия. Это можно объяснить тем, что за существующими, либо планируемыми маршрутами стоят экономические и политические интересы отдельных государств и корпораций.

Особенно активны при прокладке новых транзитных маршрутов представители США. Американцы поддерживают целый блок проектов по строительству трубопроводов в рамках образования энергетического коридора «Восток-Запад»⁷⁸.Администрация США, а также Великобритания на протяжении десяти лет лоббировала свой главный проект в регионе - нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД). Этот нефтепровод должен был стать альтернативным энергоресурсам РФ, а также заменить и иранскую нефть. До этого момента основным транзитным монополистом региона являлась РФ, а основными путями транспортировки - Каспийский трубопроводный консорциум (нефтепровод с месторождения Тенгиз в Казахстане до российского Новороссийска) и Северный экспортный маршрут (из Азейрбаджана в Новороссийск). Причем акционерами КТК, выступают, в том числе и крупные американские ТНК («Эксон - Мобил и другие).

Следует отметить, что очевидно за обоснованиями для прокладки данного маршрута со стороны США и Великобритания, такими как необходимостью диверсификации поставок энергоресурсов, которая сможет повлиять на стабилизацию мирового энергетического рынка, стоят и геополитические интересы двух стран. БТД - первый нефтепровод территории СНГ, пущенный в обход РФ, через территории Азейрбаджана, Грузии и Турции. Завершение его строительства в 2005г. сильно изменило геополитическую расстановку сил в Каспийском регионе, снизив влияние российских энергетических компаний, при этом существенно расширив американскую зону влияния. Стоит подчеркнуть, что лоббированный США маршрут, не выходит напрямую на территорию ЕС. Таким образом, в рамках БТД, Европейский Союз также остается зависимым от настроений транзитных стран и владельцев трубопроводных систем.

В результате, интересам ЕС отвечали бы больше российские альтернативные маршруты транзита. Но и здесь реализации взаимовыгодных проектов очевидно помешало наличие политической составляющей. Пример, российский проект Бургас - Александропулис, планировавшийся для транспортировки российской и каспийской нефти в обход проливов Босфор и Дарданеллы так и не был реализован.

Однако 12 марта 2013 года, один из участников проекта Болгария окончательно денонсировала этот проект. Не смотря на то, что на официальном уровне это решение объяснялось финансовыми и экологическими соображениями, можно предположить, что на данные обстоятельства повлияло и то, что Болгария - страна НАТО, и в тот период стояла в очереди на членство в ЕС.

Помимо выше названного альтернативного российскому маршрута БТД, в Европе разрабатываются и другие варианты маршрутов газа и нефти: трубопровод «Белый Поток» (прохождение газа от месторождения Шах-Дениз в Азейрбаджане в грузинский Батуми и далее на Украину), нефтепровод Бургас-Влера (от болгарского Бургас до албанского Влера), «Набукко» (от месторождений газа в Туркмении и Азейрбаджане до территории ЕС).

Среди альтернативных направлений, сам ЕС отдает приоритет сегодня, так называемому Панъевропейскому нефтепроводу, который должен будет связать румынский Констанца на Черном море с итальянским Триестом). Его сооружение позволит странам ЕС получать сырую нефть из Туркмении и Азейрбаджана, минуя перегруженный Босфор. Основными проблемами этого проекта Евросоюза здесь являются уже окупаемость и наполняемость⁷⁹.

Анализируя данную ситуацию, можно констатировать, что на Каспийском направлении энергетическая политика РФ не была эффективно реализована, в виду недостаточного использования политических технологий воздействия, что в свою очередь было сделано ЕС и США. В то же время, огромного количества альтернативных, но так и нереализованных проектов, в виду их протяженности и дороговизны, и серьезные проблемы с наполняемостью данной инфраструктуры, свидетельствует о том, европейским партнерам так или иначе придется сотрудничать с РФ. Российская же сторона, в виду сложившейся ситуации значительно смогла диверсифицировать нефтяной экспорт за счет быстро растущего энергорынка Азии (запуск трубопроводной системы Восточная Сибирь-Тихий океан).

Особая ставка в данной связи делается сегодня опять-таки на газовые поставки, в виду наличием у природного газа ряда преимуществ перед нефтью, в том числе и экологических. Эти поставки в ЕС подвержены тем же рискам, что и нефтяные. РФ также выступала в роли крупнейшего транзитера газа, а также осуществляла реэкспорт казахского и туркменского «голубого топлива», что также спровоцировало попытки европейской стороны, как и каспийских поставщиков начать разработку новых маршрутов. Наиболее известными проектами в этой связи стали российские проекты: «Северный и Южный Поток», а также европейский проект «Набукко», ставшие наиболее политизированными и обсуждаемые. Ситуации вокруг них будет посвящена следующая часть главы диссертации.

Кроме того, на энергетические отношения РФ - ЕС очевидно сильно влияние в настоящий момент США, действуюших политическими, финансово-экономическими, информационными методами для достижения своих задач. Серьезную ставку на влияние на рынок сделал и Азейрбаджан, претендующий на роль крупного импортера газа, но значительно уступающий российскому газу по себестоимости добычи. отметить, что данную позицию по отношению к характеру отношений с бывшими постсоветскими странам РФ сформировала впервые. Льготный характер поставок энергетических ресурсов для стран СНГ, в течение долго времени, носил характер своеобразной «предоплаты» за сохранение российско-ориентированной экономической ориентации. Смена в 2005г. политического курса, и интенсификация стремления стать частью «большой европейской семьи ставили под сомнение обоснованность финансовых дотаций Украине со стороны РФ.

2.6 «Северный поток» ( Nord Stream) в отношениях РФ и Евросоюза

Как известно, отношения РФ и Украины в 1990-е годы сильно страдали от постоянных «изъятий» природного газа, что привело к тому, что «Газпром» в 1997г. совместно с финским оператором Neste Oy (впоследствии Fortum) разработал проект строительства Северного трубопровода (Североевропейский газопровод, СЕГ). Первоначально в рамках данного проекта рассматривался вариант поставок в Западную Европу природного газа из неразработанного богатейшего Штокмановского месторождения в Баренцевом море. Началом газопровода планировалось сделать Мурманск, и далее он должен проходить через территорию Финляндии, пересекать по дну Балтийское море и заканчиваться в Германии и Дании. Также предусмотрено было и специальное ответвление для Швеции.

В декабре 2000г. Европейский союз присвоил проекту статус «Трансъевропейской сети», в 2002г. определил проект СЕГ как приоритетный 2002-2003гг. стали периодом активного обсуждения проекта на экспертном энергетическом уровне.

8 сентября 2005г. между ОАО «Газпром», немецкими гигантами -энергетическим концерном «Э.ОН.АГ» в лице «Э.ОН Рургаз АГ» и химическим концерном «БАСФАГ» в лице «ВинтерсхаллАГ» было подписано принципиальное соглашение о строительстве «Северо-Европейского газопровода». Активное участие в реализации данного проекта представителей бизнеса Германии стало еще одной демонстрацией совпадение интересов российских и немецких ТНК в газовой сфере международной экономической и хозяйственной деятельности в рамках Европы. Одновременно с этим, в странах Балтии и Польше, а частично и в Западной Европе, началась активная антироссийская кампания. В 2006 году в странах Прибалтики и Польши на самом высок уровне не были редкостью следующие заявления - «Новый газопровод по дну Балтийского моря, аналогично БАМу - чисто политическое решение», или «Новый пакт Молотова-Риббентропа»⁷².

В целом, кроме политической составляющей проект подвергся критике еще по ряду направлений:

- экономическое. Сюда вошли негативные прогнозы, касаемо, цен на природный газ, большая себестоимость строительства газопровода и добычи сырья, высокие процентные ставки по кредитам.

- Экологическое. Возможность повреждения боеприпасов с отравляющими веществами, захороненными на дне Балтийского моря, воздействие на экосистему Балтийского моря (помехи нересту промысловых рыб и т.п.)

- Технологическое. Возможность аварий и трудностей в ходе разработки месторождений.

Тем не менее, не смотря на справедливые замечания по поводу экономической обоснованности изменение маршрутов поставок российского газа, и дороговизне обходных морских трубопровудов, очевидность политической составляющей и в аргументах оппонентов СЕГ также очевидна. Ведь, например, отводы от газопровода, предложенные «Газпромом» странам Прибалтики качественно бы изменили ситуацию с обеспечением газом в этих странах и избавили от необходимости разрабатывать финансово затратные проекты по строительству терминалов сжиженного газа.

Таким образом, следует предположить, что за всеми озабоченностями Польши, Латвии, Литвы и Эстонии, кроется национальная заинтересованность, нацеленная на получение существенные геополитических (укрепление позиций в качестве стран-транзитеров) и экономических (плата за аренду земли и транзит) бонусы, которые будут возможны в случае блокирования реализации проекта.

Позиции остальных стран участников СЕГ были не столь радикальны и более прагматичны: Дания связывала проект с планами увеличения доли природного газа в своем энергобалансе, Финляндия руководствовалась в своих действиях как экологическими, так и экономическими соображениями (привлечение финских компаний в качестве субподрядчиков), позиция Швеции же, не имеющей прямой экономической заинтересованности в данном строительстве, и традиционно скептически настроенной к РФ, не была столь категоричной, и сводилась к вопросам экологии.

Так, СЕГ осенью 2009 года - начале 2010 года получил все необходимые для строительства разрешения у Дании, Швеции, Финляндии, и Германии, а страны Прибалтики и Польша не вошли в маршрут прокладки газопровода.

Следствием, затягивания процесса получения согласования в странах балтийского региона, стал рост стоимости проекта в ходе его реализации с 6 млрд евродо 7,4 млрд евро, а запуск был перенесен с 2010 года на 2011. Вторая ветка газопровода Nord Stream официально была введена в эксплуатацию в 2012 году.

Не смотря существенные задержки, и серьезные экономические опасения реализация данного проекта несет в себе и позитивные эффекты: ЕС на 25% будет в состоянии компенсировать дополнительные потребности в импорте газа, а РФ - использовать не имеющий на своём пути транзитных государств новый экспортный маршрут.

Но даже после ввода в строй газопровода СЕГ, говорить о разрешении всех проблем не приходится. Одним из самых спорных вопросов в рамках проекта СЕГ и распространения новых энергетических норм на объекты энергоструктуры правилам использования проекта «ОПАЛ», являющегося наземным продолжением «Северного потока» на территории Германии. Сутью спора стал установленный Европейской Комиссией в 2009 году для Газпрома запрет использовать больше чем наполовину построенные на же средства концерна транзитные мощности «ОПАЛ», несмотря на отсутствие альтернативных поставщиков в точке входа в данныйгазопровод.⁸⁰ Этот запрет мог быть снят лишь при условии продажи Газпромом трех миллиардов кубических метров газа в год на открытом аукционе на утвержденных регулятором условиях («программа продажи газа» - “gas release program»). Европейская Комиссия, полагает, что данная программа сможет улучшить конкурентную среду на рынке Чехии. Неясными здесь можно считать несколько пунктов, а именно перекладывание финансовой ответственности в реализации внутренних европейских задач на российскую сторону, а также механизм реализации поставленной задачи, так как импортер в любом случае оставался бы неизменным, а купленный на аукционе газ мог быть направлен в любом направлении. Кроме того, предлагаемая ЕС программа продажи газа не по предлагаемым условиям (беспрецедентно крупной по объемам и продолжительной по срокам), не по своей юридической сути, а именно принуждение экспортера осуществлять свою деятельность на условиях иностранного регулятора. Российской стороной эти требования были восприняты как непропорциональные, и неприемлемые, приводящие к простаиванию половины мощностей новой крупной газовой инфраструктуры и серьезным рискам для газоснабжения.

Проблема использования мощностей «ОПАЛ» была поднята в рамках Энергетического диалога России и ЕС, в результате которых в сентябре 2013 года обе стороны объявили о достижении принципиального взаимовыгодного решения, позволяющее полностью загружать мощности «ОПАЛ». Юридически результат этих переговоров должен был быть оформлено весной 2014г⁸¹. Однако, по решению ЕС эти сроки были сдвинуты и компромиссное решение о полной загрузке газопровода «ОПАЛ» до сих пор не воплощено в жизнь.

2.7 Газопровод «Южный Поток»

Основным политически и стратегическим важным инфраструктурным проектом для РФ. Является в настоящее время российско - итальянско - французско-немецкий газопровод Южный Поток (ЮП). Его назначение - завершить создание газового кольца, по которому газ из РФ сможет поступать в ЕС по восточному (Ямал-Европа, Союз), северному («Северный Поток») и южному направлениям («Голубой Поток», «Южный Поток»). Благодаря этому маршруту российская сторона помимо новых возможностей сбыта природного газа, получала бы возможность расширения контактов со странами балканского региона.

Сам газопровод ЮП должен будет пройти по дну Черного моря и находиться в исключительных экономических зонах РФ, Турции и Болгарии - от компрессорной станции «Русская» на российском участке побережья до территории Болгарии - из порта Джугба в порт Варна. Общая протяженность участка, проходящего по Черному морю составит около 925км, проектная мощность будет равна - 63млрдд. кубометров.³ Сухопутная часть газопровода будет проходить по территории Болгарии, Сербии, Венгрии и Словении. Конечная точка ЮП - газоизмерительная станция Тарвизио в Италии. В планах также, прокладка от основного маршрута двух дополнительных веток, которые будут проходить через территорию Хорватии и Республику Сербскую⁸².

Согласно первоначальным планам строительство ЮП должно было начаться в 2012г., а первые поставки природного газа - в 2015⁸³.

Возникшие трудности у проекта, связанные с деятельностью противников проекта в Европе, сдвинули эти сроки строительство в Болгарии и Сербии должно было начаться в 2013г., а первый пуск газа намечался на декабрь 2015г.⁸⁴

История ЮП берет начало в 2006г., когда между «Газпромом» и итальянской компанией ENI было подписано соглашение о стратегическом партнерстве, дающее российскому газовому концерну осуществлять поставки газа в Италию на долгосрочных условиях. В 2007г. между ОАО «Газпром» и ENI был подписан Меморандум о взаимопонимании по реализации проекта газопровода ЮП, что фактически положило начало его реализации⁸⁵.

Ключевой транзитной страной проекта, по территории которой должен был быть проложен сухопутный участок ЮП должна стать Болгария. Для практического воплощения проекта, в течение трех следующих лет межправительственные соглашения были подписаны с Грецией, Австрией, Словенией, Венгрией, Хорватией, а также заключены двусторонние соглашения о сотрудничестве с уполномоченными национальными энергетическими компаниями данных государств.

Последующий период 2012-2013гг. стал переломным для энергетической политики РФ в южном направлении. Реализация российского проекта сталкивалась с большим количеством трудностей, такими как давление некоторых западных стран, конкуренция со стороны зарубежных ТНК, а также активная общественно-политическая деятельность, направленная против прокладки ЮП через территорию конкретных европейских государств. Тем не менее, в декабре 2012г. после принятия принципиальных финансовых и инвестиционных решений советом директоров проекта, было начато строительство морского участка ЮП.

Для внешней политики РФ важность ЮП очевидна. Об этом, например, свидетельствует, особое внимание проекту со стороны Президента РФ, который лично контролирует реализацию строительства, как с формальной, так и с неформальной точек зрения. Так, концерном «Газпром» официально отмечается, что многие шаги компания реализует «во исполнение поручения президента Президента России об ускорении реализации проекта»⁸². В начале 2013г. на основе совместно принятых решений между РФ и Сербией, Болгарией, Венгрией и Словенией были согласованна программа скоординированных мероприятий, определяющая основные этапы и сроки строительства, подписаны планы работ по сооружению участков газопровода, в этих странах.

Таким образом, с политической точки зрения ЮП помогает укрепить позиции РФ на европейском энергетическом рынке и усиливает зависимость ЕС от российских энергопоставок, одновременно ограничивая влияние США и их союзников (Турция, Румыния) в регионе. Другой газопровод «Северный Поток», в свою очередь позволяет прекращать поставки газа в страны Восточной Европы без ущемления интересов потребителей российского газа в западноевропейских странах. То есть в комплексе оба объекта энергетической инфраструктуры еще больше могут усилить контроль РФ над европейским рынком.

Данная политика РФ не может не вызывать недовольство Евросоюза, а также США.

ЕС крайне обеспокоен монопольным статусом России и сильной зависимостью от экспорта, которая в перспективе может даже увеличиться.

В свою очередь, именно эти предпосылки и формируют основное проблемное поле, связанное с проектом ЮП, и всей энергополитикой ЕС.

Европейский Союз достаточно своевременно отреагировал на эти «вызовы». Еще в 2002г. Еврокомиссией была инициирована, а уже в 2005г. реализована, путем подписания Договора о создании Энергетического Сообщества - инициатива по созданию на Балканах регионального рынка электроэнергии и газа». Благодаря чему вопрос о электроснабжении Балканах был переведен на наднациональный уровень.

Следующим этапом, соединившим в себе все тенденции в этом направлении стало принятие - Третьего Энергетического Пакета, подробно рассмотрено нами в предыдущих частях, и рассматриваемого РФ как дискриминационный. В результате, применительно к проекту ЮП, можно заключить, что основная его проблема-противодействие со стороны ЕС.

С одной стороны, все это позволяет прийти к выводу о том, что соперничество РФ и ЕС в реализации энергопроектов бесперспективны. Успешность их воплощения напрямую зависит от стоимости реализация намеченных планов, международно-правового закрепления сырьевой базы, состава и заинтересованности участников, наличия технико-экономической документации. При учете этих параметров, российские проекты выглядят более выгодными и конкурентоспособными.

С другой стороны, вопросы вызывает внешнеэкономическая стратегия РФ на европейском направлении, так как развитие трубопроводной инфраструктуры, осуществляемое Газпромом и направленное на расширение рынка сбыта углеводородов, требует огромных финансовых затрат, которые большей частью берет на себя российская компания. Эта стратегия никак не соотносится с планами ЕС по максимальной диверсификации маршрутов транзита энергоносителей. Результатом этого может стать снижение мобильность предложений ОАО «Газпром» конечным потребителям. Поэтому, более целесообразным и эффективным для госкорпорации было бы расширение мощностей по хранению природного газа, как в Европейском Союзе, так и вблизи его границ, а также разработка своповых газовых контрактов (поставки по схеме замещения, используются в случае невозможности прямых поставок) другими поставщиками газа.

Еще одна особенность проекта ЮП, являющаяся аргументом критики его противников - отсутствие нацеленности на новые рынки сбыта. Основная цель нового газопровода - перенаправление транзитных потоков природного газа с территории Украину. Таким образом, реализация ЮП несет для ЕС вопросы, связанные уже и с вопросами внешней политики: противодействовать ЮП с целью политической и экономической поддержки Украины, принимая на себя ожидаемые риски транзитных кризисов образца 2009 года и финансовое бремя по реконструкции украинской ГТС, либо же разрешить реализацию проекту, существенно подорвав экономическое положение Украины (ее доход от транзита газа на 2013г. составил почти 3,6 млрд долларов⁸⁹), и допустить усиление позиций РФ на Балканах.

За последнее время ЕС показал себя в качестве мощнейшего антилобби ЮП. В декабре 2013 года Европейская Комиссия в жесткой форме объявила о том, что двусторонние межправительственные соглашения по данному проекту, заключенные между РФ и шестью государствами-членами ЕС (Австрией, Венгрией, Грецией, Болгарией, Словенией и Хорватией) в период с 2008 по 2010гг. не соответствуют Третьему энергетическому пакету в связи с чем, они должны быть либо пересмотрены либо денонсированы⁹⁰. Основные претензии к проекту заключались в нарушении, по мнению Европейской Комиссии, положений Третьего энергетического пакета ЕС о разъединении вертикально-интегрированных газовых компаний (производитель и поставщик газа является акционером компаний - операторов ЮП), обязательном доступе третьих лиц (вся мощность ЮП зафрахтована под нужды одного заказчика) и тарифном регулировании транспортировки газа (тарифы должны определяться независимыми энергетическими регуляторами). В январе 2014 года рабочая группа представителей Еврокомиссии и Минэнерго РФ сформировали комиссию для согласования позиций по возникшим претензиям. По итогам ее работы, обе стороны не пришли ни к каким договоренностям, а официальный Брюссель, на фоне разворачивающегося внутриполитического кризиса на Украине, уже в июне 2014 года предъявил свои претензии к процедуре организации тендера по болгарскому участку «Южного потока»,⁹¹ данный проект все еще имеет хорошие шансы на реализацию.

Во-первых, задействованные в проекте «Южный поток» государства-члены ЕС официально на высшем политическом уровне выступили с поддержкой проекта, напрямую связывая с ним свою энергетическую безопасность и социально-экономическое развитие. Ряд стран (Болгария, Республика Сербская), участвующие в ЮП присвоил проекту статус «национального значения», что автоматически может вывести газопровод из под юрисдикции Третьего Энергопакета, т.к. в случае присвоения ему аналогичного статуса во всех странах - транзитерах, проект получает статус европейской трансграничной сети (TEN)

Во - вторых, проект жизненно важен для беднейших стран Юго-Восточной Европы, членов ЕС, на энергобаланс и экономики которых напрямую влияют транзитные риски.

Одновременно с этим газопровод все еще имеет предостаточно «подводных камней» на пути своего строительства. Реализация только сухопутной части требует множества технических согласований со странами, членами ЕС, имплементировавшими нормы Третьего Энергопакета, и даже если трубопровод будет построен, без соответствующих договоренностей, он не сможет функционировать. Кроме того, обострение мирового кризиса, как следствие может спровоцировать политическую нестабильность в государствах, заключивших с Газпромом межправительственные соглашения, что может

Внести существенные коррективы в сам проект и сроки его реализации. Например, в этой связи детально рассматривается возможность прокладки газоотвода в Македонию.

Помимо этого, на реализацию проекта серьезное влияние оказывает серьезная зависимость руководства Болгарии от политики ЕС и США, а также внутриполитическая (ориентация на вступление в ЕС; намерение автономного сербского края Воеводина отделиться от Сербии) и внутриэкономическая (интересы крупнейших нефтегазовых компаний Европы - венгерским MOL) ситуация в Сербии .

В результате, отсутствие единства энергетических подходов к проблеме энергобезопасности между РФ и ЕС, а также несовпадения геополитических целей и задач максимально политизируют ЮП, как со стороны РФ, так на уровне ЕС и не дают обоим партнерам посмотреть на существующие спорные моменты шире.

2.8 Проект «Набукко» (Nabucco)

Впервые представленный в 2004г. европейский проект «Набукко» до начала мирового финансового кризиса был обозначен в качестве главного, альтернативного российскому объекта энергоинфраструктуры. Планировалось, что он свяжет месторождения Туркменистана и Азейрбаджана с Евросоюзом (прежде всего в Германию и Австрию)

Протяженность трубопровода равнялась 3300км, пропускная способность 26-32 млрд м³ в год. Планируемая себестоимость проекта должна была составить 7,9 млрд. евро^93, но уже в феврале 2011г. компания BP оценила реальные затраты на данный проект в 14 млрд. евро⁹⁴.

Сам этот проект начал разрабатываться еще в 2002г. и согласно первоначальным планам строительство трубопровода должно было начаться в 2011г. и завершено в 2014г.⁹⁵. Однако в настоящий момент возможной датой называется 2018г., к которой планируется выход на запланированные объемы добычи природного газа на месторождении Шах-Дениз.

Изначально поставки газа планировалось осуществлять с месторождений Ирана в Персидском заливе, но конфликт вокруг иранской ядерной программы сдвинул границы трубопровода на Каспий, в Азейрбаджан. Однако эта страна не располагала достаточными объемами для загрузки двух экспортных тубопроводов мощностью свыше 40 млрд.м.^3. Поэтому Иран и Турция еще в 2007г. начали совместно разрабатывать месторождения Южный Парс и сооружение трубопровода для транспортировки добываемого газа в Турцию. Пропускных способностей данного объекта (30 млрд. м.³ в год) для «Набукко» было бы вполне достаточно. Однако, даже не смотря на экономические и технические сложности, реализацию данных планов ставят под угрозу существующие политические риски, связанные с возможной нестабильностью в регионе.

В рамках рассмотрения истории проекта этого газопровода необходимо отметить и политическую обстановку, которая его окружала. Примечательно, в этой связи присутствие заместителя помощника госсекретаря США М. Брайза и спецпредставителя США по энергетическим вопросам в Евразии Р. Морнингстар в июле 2009г. в Анкаре при подписании соглашения о европейско - турецкого трубопровода строительстве «Набукко».⁹⁶ Такое внимание официального Вашингтона к перераспределению маршрутов транспортировки из Каспийского региона, явно свидетельствует о желании США включиться в этот процесс, используя при этом политические, финансово-экономические, информационные методы⁹⁷.

Российская сторона, на фоне реализации альтернативного пути доставки газа из Центральной Азии в Европу в обход ее территории через Каспийское море, Азербайджан и Турцию, по мнению западных аналитиков, попыталась нанести серьезный удар по проекту «Набукко», договорившись с Казахстаном и Туркменией о строительстве «Прикаспийского» газопровода, предусматривающего сооружение трубопроводных коммуникаций вдоль восточного побережья Каспийского моря мощностью около 20 млрд. кубометров газа в год с перспективой увеличения поставок. Таким образом, была сделана попытка ограничения доступа европейской стороны к среднеазиатским месторождениям природного газа. Сегодня реализация проекта отложена на неопределенное время и вероятно зависеть от согласованных действий российской и туркменской сторон, отношения между, которыми находятся в состоянии «замороженной стабильности», так как фактически страны являются конкурентами в сфере наращивания поставок газа в Китай и страны ЕС.

Вероятно это, вместе с другими факторами, стало причиной дезориентации потенциальных инвесторов, особенно европейского происхождения, и в конечном итоге также препятствовало реализации проекта.

В результате, 23 апреля 2012г. о своем выходе из «Набукко»⁹⁸ объявила венгерская компания MOL, а уже в мае 2012г. о своих схожих планах заявила немецкая RWE⁹⁹.

Реальными конкурентами российских проектов, в настоящий момент считаются тесно связанные с «Набукко» проекты - Трансадриатического газопровода (ТАП) и Трансанатолийского трубопровода (TANAP). Первый, будет транспортировать газ из Каспия через Грецию и Албанию, по Адриатическому морю в Италию, и далее в Западную Европу. ТАП предусматривает до 80 % обратного потока газа и возможность сооружения газовых хранилищ на территории Албании для обеспечения надежности поставок.

Второй газопровод - TANAP должен будет транспортировать газ с месторождения Шах-Дениз до юго-восточных границ Евросоюза. Сам этот азейрбаджано-турецкий проект отлично вписывается в существующую европейскую концепцию «Южного коридора», предполагающего схему альтернативных российским поставок каспийского газа в Европу. Объемы газа на месторождении Шах-Дениз оцениваются 1,2 трлн. м³, а пропускная способность газопровода рассчитывается сегодня от 16 млрд. м³, из которых 10 млрд. м³- экспорт в Европу (в год до 24 млрд. м³), а 6 млрд. м³ должны пойти на внутренне потребление самой Турции¹⁰⁰.

Не смотря на то, что строительство газопровода должно было начаться в 2012г. и завершиться в 2017-2018гг., на сегодняшний момент оно так и не началось, не смотря на подписание участниками проектов ТАП и TANAP Меморандума о взаимопонимании и сотрудничестве¹⁰¹.

Очевидно, что для воплощения этих крупных проектов требуется достижение множества согласований и договоренностей, в том числе и политической направленности, что в свою очередь значительно увеличивает временные рамки их возможной реализации. В тоже время, очевидно, что конкурентная борьба инфраструктурных проектов РФ и ЕС, способствовала реализации амбиций одного из участников проекта TANAP - Азейрбаджана, стремящегося стать самостоятельным игроком на нефтегазовом рынке Европы (доля страны в TANAP за счет местророждения Шах-Дениз около 80 %¹⁰⁰).

Таким образом, очевидно, что сегодня Европейский Союз имеет сложности с мобилизацией ресурсов для финансирования крупных инфраструктурных проектов.

Остается нерешенным и главный вопрос большинство запланированных ЕС газотранспортных проектов региона - обеспечение ресурсной базы Каспия. Европа рассчитывает на перспективы увеличения поставок, которые в реальности могут быть связаны лишь с доступом к туркменскому газу, что потребует минимизации экологических рисков и юридической определенности в статусе Каспийского моря.

В результате, можно прийти к выводу о том, что заявления о продвижении проектов каспийских трансграничных газопроводов зачастую носят спекулятивный характер и обусловлены политическими, а не экономическими соображениями.

Тем не менее, это отнюдь не означает отсутствие препятствий в планах по реализации ЮП, которое не смотря на свою экономическую привлекательность для ЕС, встречает массу препятствий на своем пути, большинство из которых имеют явную политическую составляющую.

2.9 Позиция РФ в отношении ДЭХ

Обсуждая принципы сотрудничества РФ и ЕС, нельзя обойти вниманием позиции обоих партнеров по применению Договора к Энергетической хартии («ДЭХ»). Энергетический пакет Европейского Союза напрямую предусматривает, что сотрудничество с РФ должно базироваться на принципах ДЭХ и проекта Транзитного протокола к Энергетической хартии.

Сам ДЭХ возник как юридически-обязательное «продолжение» Европейской Энергетической хартии, подписанной 17 декабря 1991г. Этот документ был разработан на основе Энергетической хартии и в 1994г. открыт для подписания¹⁰². Цель ДЭХ - установление рамок для «оказания содействия долгосрочному сотрудничеству в области энергетики на основе взаимодополняемости и взаимной выгоды, в соответствии с целями и принципами Хартии»⁴⁶³.