Впоследствии внешняя политика советского государства приобрела более прагматический характер, но окончательно избавиться от идеологизированного подхода к международным отношениям руководители СССР не смогли вплоть до середины 1980-х гг. Попытка уйти от такого подхода, предпринятая под флагом "нового политического мышления", обернулась для внешней политики СССР, а затем и России гигантской катастрофой.

5. Постмодернистские и неомарксистские концепции международных отношений.

Заметным течением в теории международных отношений 70-х гг. XX в. стал неомарксизм. Хотя в этот период существовало полтора десятка государств, в которых у власти находились коммунистические партии, и официальный марксизм-ленинизм сохранял свое влияние в мире, неомарксизм имел с ним очень мало общего. Данное направление зародилось в странах Запада в среде левых интеллектуалов, критически настроенных по отношению как к капиталистическому обществу, так и к "реальному социализму".

В теории международных отношений неомарксизм использовал ряд присущих классическому марксизму теоретико-методологических подходов. Это прежде всего идея экономического детерминизма и классового анализа. Так же как марксисты XIX - начала XX в., неомарксисты 70-х гг. XX в. полагали, что в основе политических, в том числе международных, отношений лежат экономические факторы. Международная политика, с точки зрения неомарксистов, не является результатом взаимодействия национальных государств, а представляет собой взаимоотношения больших социальных групп-классов. Правда, само понимание классов в неомарксизме серьезно отличается от классического марксистского. В ключевые понятия марксизма: базис, надстройка, способ производства и т.д. - неомарксизм так же вкладывает иное содержание. Более того, ряд выводов, к которым пришли неомарксисты, прямо противоположны выводам, сделанным в свое время К. Марксом, Ф. Энгельсом или В.И. Лениным.

В 1970-е гг. неомарксисты - прежде всего Самир Амир, Йохан Гантлунг, Иммануил Валлерстайн, - главное внимание уделяли проблемам отношений развитых стран Западной Европы, Японии и Северной Америки с развивающимися странами Азии, Африки и Латинской Америки. Следуя классической марксистской теории об эксплуататорском характере капиталистического способа производства, особенно в его империалистической стадии, неомарксисты утверждали, что отсталость стран третьего мира есть следствие колониального господства империалистических держав, и ее сохранение объясняется приходом неоколониализма на смену классическому колониализму. Неоколониализм наследует неравноправные экономические отношения, основанные на неэквивалентном обмене и эксплуатации населения развивающихся стран монополистической буржуазией стран Запада. Изменить характер международных экономических отношений в пользу населения афроазиатских и латиноамериканских стран мог бы "новый мировой экономический порядок" (НМЭП), концепция которого была предложена неомарксистами. Идеи НМЭП получили официальное признание со стороны ООН, стали популярными среди леволиберальных кругов Запада и политических элит стран третьего мира.

Антиимпериалистическая, антизападная направленность идей неомарксистов соответствовала целям внешней политики СССР и активно использовалась в советской внешнеполитической пропаганде. Однако полного тождества между неомарксистскими концепциями и советской версией марксизма-ленинизма не было. Многие неомарксисты основной глобальный конфликт в тогдашнем мире видели не в противостоянии капиталистической и социалистической систем, а в конфликте между богатым Севером и бедным Югом, причем в состав Севера они включали СССР и его восточноевропейских союзников. Отдельные неомарксистские концепции выглядели на фоне ортодоксальной коммунистической идеологии довольно экстравагантно, например мир-системный анализ И. Валлерстайна.

Неомарксизм, так же как неореализм и неолиберализм, можно считать продолжением традиционных подходов, утвердившихся в исследовании международных отношений на протяжении как минимум двух предшествующих столетий. Однако в конце XX в. появилось и принципиально новое направление, методологически связанное с политической философией постмодернизма. Термин "постмодернизм" впервые использовал французский философ Франсуа Лиотар (он подразумевал под ним критику рационалистических концепций, восходящих к эпохе Просвещения и претендующих на адекватное объяснение реальностей современного мира). Многие исследователи полагают, что постмодернизм - широкомасштабная реакция на философское наследие эпохи Просвещения, проявившееся в различных областях гуманитарного знания. Постмодернистское течение отличает иррационализм и негативный взгляд на возможности познания мира. По утверждениям его представителей, все оценки существующей реальности представляют собой лишь субъективные интерпретации, поскольку не существует истины, которую нужно было бы искать или отстаивать в борьбе.

Постмодернизм отказывает в праве на объективность и рациональность общественным наукам. По мнению одного из основоположников постмодернизма М. Фуко, общественные науки отражают не объективную реальность, а лишь глубинные структуры человеческого мышления. Как полагал Фуко, знание рождает власть, но и обладание властью облегчает доступ к знанию, он использовал термин "власть/знание", обозначавший взаимозависимость этих двух понятий. Познание всегда испытывает влияние со стороны власти, поэтому то, что можно назвать истиной, есть продукт определенных исторических условий, а не объективное отражение реальности, нашедшее подтверждение в практике.

По мнению постмодернистов, существующая реальность представляет собой социальный конструкт, создаваемый верованиями и поведением людей. По мере того как та или иная идея появляется и распространяется, люди начинают верить в нее и действовать в соответствии с ней. Идеи постепенно воплощаются в общественных нормах и институтах, механизмах социального контроля и тем самым создают общественную реальность. Общественные науки по своей природе не могут быть нейтральными, свободными от ценностного подхода, поскольку наука - это не только инструмент познания, но и часть общественной практики, порождающей новые формы мышления и жизни. Рассуждая о международной политике, постмодернисты доказывали, что "холодная война" стала результатом реализации концепции политического реализма с его ставкой на силовые механизмы регулирования международных отношений.

Следует отметить, что отношение постмодернистов к реалистической парадигме в теории международных отношений как в ее классическом, так и в неореалистическом варианте более негативно, чем к либеральной или марксистской парадигмам. Постмодернисты соглашаются, например, с неолибералами в вопросах снижения роли национальных государств и повышения роли негосударственных субъектов в мировой политике. Однако основное внимание постмодернисты уделяют исчезновению самого принципа территориальности политической власти. На этом основываются концепции "смерти географии", "сжатия времени-пространства", "эмансипации территориальности". Территориальный принцип построения власти с точки зрения постмодернизма хорош только для тех случаев, когда имеет место однородность населения, а поскольку такой однородности в современном мире становится все меньше, то и данный принцип должен уйти в прошлое. Постмодернисты констатируют, что многие из существующих ныне политических, этнических, культурных, религиозных или профессиональных общностей действуют в масштабах, далеко выходящих за пределы самых крупных государственных образований. Все чаще имеет место внерегиональная, внегосударственная, в целом - внетерриториальная форма организации экономических, политических, социокультурных, этноконфессиональных процессов.

По мнению некоторых постмодернистов, традиционные основы национальных государств размываются не только из-за перераспределения властных полномочий в пользу наднациональных структур, таких как Европейский союз, но и потому, что сама политическая власть теряет свое значение по отношению к власти экономических институтов и глобальных рыночных механизмов. Распространенным среди постмодернистов стало утверждение, что на смену традиционным государственным границам приходит так называемая внутренняя граница, разделяющая группы и отдельных индивидуумов внутри населения каждого государства. Поэтому в будущем следует ожидать перехода от территориальных сообществ к сетевым, функционирующим на базе общих интересов и ценностей и не зависящим от территориальной принадлежности участников. Территориальность, по мнению постмодернистов, может быть поглощена иными интегрирующими факторами, например принадлежностью к той или иной мировой религии. В таком случае этнонациональная принадлежность или гражданско-политическая лояльность по отношению к государственным институтам может обладать меньшей значимостью, чем вероисповедание, чувство солидарности с единоверцами, находящимися за пределами собственной этнической территории и государственных границ.

Негативное отношение к модели национального государства объясняется и тем, что для постмодернистов она является продуктом отвергаемой ими эпохи модерна и воплощает такие ненавистные постмодернистам черты, как приоритет материальных ценностей над духовными, централизация и унификация. Они противопоставляют принципам равенства и однородности принципы разнообразия и приветствуют плюрализм везде, в том числе и в системе международных отношений. Этим, в частности, можно объяснить и негативное отношение постмодернистов к внешней политике США и ведущих государств Западной Европы, а также к ряду распространенных на Западе взглядов о международной политике. Известный постмодернист Дж. Дер Дериан считает представление о дипломатии как инструменте посредничества и достижения мира мифом, призванным замаскировать суть реальной внешнеполитической практики Запада. Он утверждает, что западная дипломатия всегда была нацелена только на защиту собственных эгоистических интересов. США и их западноевропейские союзники традиционно делят внешний мир на "своих" и "чужих", причем последние автоматически воспринимаются как угроза для безопасности Запада. Подобный подход может породить стремление превратить "чужих" в "своих", что, по мнению постмодернистов, и является причиной агрессивности Запада, его попыток унифицировать весь мир по своему образцу и подобию.

Настороженное отношение постмодернистов к идеям нового мирового порядка также основано на критике "культурного империализма", который ассоциируется у них с "доминированием Запада" в международных отношениях. По мнению постмодерниста Р.Б. Дж. Уокера даже нормы международного права и идеи прав человека являются лишь воплощением универсалистских надежд западных либералов и призваны легитимировать претензии ведущих западных государств на свое доминирование в современном мире.

Главная заслуга постмодернистов состоит в том, что они привлекли внимание не только к военно-политическим, но и экономическим, экологическим, социальным, культурным и информационным аспектам международных отношений.

Литература: 3, 18, 21, 30, 37, 38, 40, 42, 47, 63, 65, 69, 70

Почему либеральные представления о международных отношениях стали называться политическим идеализмом?

Какова иерархия национальных интересов с точки зрения политического реализма?

Охарактеризуйте вклад модернизма в развитие теории международных отношений.

В чем неолиберальный подход отличается от классических либеральных взглядов на международные отношения?

В чем неолибералы видят причины снижения роли национальных государств в международных отношениях?

Чем неореализм отличается от политического реализма 1950-1960-х гг?

В чем состоит сходство и различие между неореализмом и неолиберализмом?

Чем неомарксизм во взглядах на международные отношения отличается от классического марксизма-ленинизма?

Что такое постмодернизм и в чем причина его возникновения?

Тема 3. Развитие теории международных отношений после окончания холодной войны

1. Концепция "конца истории" Ф. Фукуямы.

Современная теория международных отношений сформировалась в условиях биполярного мира, что отразилось на концептуальных подходах и проблематике международно-политических исследований. Большинство прогнозов развития международных отношений предполагало и в будущем сохранение примерно той же ситуации, которая существовала четыре десятилетия после окончания Второй мировой войны. Хотя некоторые политологи предсказывали вероятность изменений в системе международных отношений, ее эволюцию в сторону многополярности, но и они исходили из того, что обе сверхдержавы - США и СССР по-прежнему будут играть важнейшую роль.

Перемены в мировой политике, происшедшие после окончания холодной войны, оказались радикальными и неожиданными для большинства исследователей международных отношений. В одночасье рухнули многие теоретические концепции, казавшиеся незыблемыми. Политическая картина мира меняется столь стремительно, что научная мысль не всегда за ней успевает. Среди политологов, специализирующихся на исследовании проблем мировой политики и международных отношений, наблюдается, с одной стороны, некоторая растерянность, а с другой - стремление объяснить новые мировые реалии и спрогнозировать дальнейшие изменения в мире.

Одна из первых попыток дать теоретическое обоснование изменений, связанных с окончанием холодной войны, была предпринята на рубеже 1980-1990-х гг. американским ученым и дипломатом Фрэнсисом Фукуямой. В своей работе "Конец истории" он выдвинул предположение о полном разрешении лежавшего в основе холодной войны конфликта двух идеологий - либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение, и открылись перспективы для торжества принципов либеральной демократии во всем мире. Следовательно, наступил "конец истории", т.е. состояние бесконфликтности. Точка зрения Ф. Фукуямы подверглась критике как идеалистическая и упрощенная. Действительно, прошедшие после окончания холодной войны годы не дают основания для того чрезмерного оптимизма, которым наполнена работа американского ученого.

2. Концепция "столкновения цивилизаций" С. Хантингтона.

Более серьезную дискуссию вызвала статья одного из авторитетных современных политологов Самюэля Хантингтона "Столкновение цивилизаций?", опубликованная в 1993 г. Концепция С. Хантингтона сводится к следующим основным положениям. На различных этапах истории международных отношений динамику мировой политики определяли конфликты различного типа. Сначала это были конфликты между монархами. После Великой французской революции наступила эпоха конфликтов между нациями-государствами. С победой в 1917 г. русской революции мир оказался расколотым по идеологическому и социально-политическому принципам. Этот раскол и был главным источником конфликтности вплоть до окончания холодной войны. Однако, по мнению С. Хантингтона, все эти типы конфликтов были конфликтами внутри западной цивилизации. "С окончанием холодной войны, - указывает политолог, - подходит к концу и западная фаза развития международной политики. В центр выдвигается взаимодействие между Западом и незападными цивилизациями".

С. Хантингтон определяет цивилизации как социокультурные общности самого высшего ранга и как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Исследователь выделяет 8 цивилизаций: западнохристианскую и православно-христианскую, исламскую, конфуцианскую, латиноамериканскую, индуистскую, японскую и африканскую. С точки зрения С. Хантингтона, цивилизационный фактор в международных отношениях будет постоянно усиливаться. Этот вывод обосновывается следующим образом. Во-первых, различия между цивилизациями, основу которых составляют религии, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они сильнее, нежели различия между политическими идеологиями и политическими режимами. Во-вторых, усиливается взаимодействие народов различной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту цивилизационного самосознания, так и к пониманию различия между цивилизациями и общностью в рамках своей цивилизации. В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя нередко проявляется в форме фундаменталистских движений. В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в процессах девестернизации местных элит и поиске собственных цивилизациоиных корней. В-пятых, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и, следовательно, менее способствуют компромиссным решениям. В-шестых, политолог отмечает усиление экономического регионализма, неразрывно связанного с цивилизационным фактором, поскольку культурно-религиозная схожесть лежит в основе многих экономических организаций и интеграционных группировок.

Воздействие цивилизационного фактора на мировую политику после окончания холодной войны С. Хантингтон видит в появлении "синдрома братских стран". Этот синдром заключается в ориентации государств в их взаимоотношениях уже не на общность идеологии и политической системы, а на цивилизационную близость. Кроме этого, в качестве примера реальности цивилизационных различий он указывает на то, что основные конфликты последних лет происходят на линиях разлома между цивилизациями - на Балканах, Кавказе, Ближнием Востоке и т.д.

Прогнозируя будущее, С. Хантингтон приходит к выводу о неизбежности конфликта между западной и незападными цивилизациями, причем главную опасность для Запада может представлять конфуцианско-исламский блок - гипотетическая коалиция Китая с Ираном и рядом арабских и иных исламских государств.

С. Хантинггон предложил меры, которые, по его мнению, должны были укрепить Запад перед нависшей над ним новой опасностью. Среди прочего, американский политолог призвал обратить внимание на так называемые расколотые страны, где правительства имеют прозападную ориентацию, но традиции, культура и история этих стран ничего общего с Западом не имеют. К таким странам Хантингтон относил Турцию, Мексику и Россию. От внешнеполитической ориентации последней в значительной степени будет зависеть характер международных отношений обозримого будущего. Поэтому С. Хантингтон особо подчеркивал, что интересы Запада требуют расширения и поддержания сотрудничества с Россией.

Свои идеи С. Хантингтон отстаивал и развивал в 90-е гг. XX столетия. В 1996 г. он опубликовал книгу "Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка". В этой работе американский политолог уделяет особое внимание взаимоотношению западно-христианской и исламской цивилизаций.

Конфликт между ними, по мнению Хантингтона, с одной стороны, стал результатом различий между мусульманской концепцией ислама как образа жизни, выходящего за пределы религии и политики, и концепцией западного христианства, гласящей, что Богу Богово, а кесарю кесарево. С другой стороны, этот конфликт обусловлен их схожими чертами. И христианство, и ислам являются монотеистическими религиями, которые в отличие от политеистических не способны к безболезненной ассимиляции чужих богов и которые смотрят на мир через призму понятия "мы - они". Обе религии имеют универсальный характер и претендуют на роль единственной истинной веры, которой должны следовать все живущие на Земле. Обе являются миссионерскими по своему духу и возлагают на своих последователей обязанность прозелитизма. С первых лет существования ислама его экспансия осуществлялась путем завоеваний, но христианство тоже не упускало такую возможность. С. Хантингтон отмечает, что понятия "джихад" и "крестовый поход" не только схожи друг с другом, но и выделяют эти религии среди других ведущих религий мира.