Так, вторжение США в Ирак было мотивировано якобы наличием у режима Саддама Хусейна оружия массового поражения и его нежеланием добровольно сотрудничать с международными инспекторами. Доказательств наличия оружия массового поражения американцы здесь не нашли, и не представили даже за годы оккупации. В то же время ситуация в Ираке и вокруг него остается неурегулированной и является источником уже другой опасности - опасности исламского экстремизма и терроризма.

Относящиеся сегодня к четвертой группе Алжир, Аргентина, Бразилия ранее активно вели ядерные исследования и подошли вплотную к созданию ядерных боезапасов, но отказались от подобных планов и присоединились к ДНЯО как безъядерные государства. К этой же группе относятся бывшие советские республики: Белоруссия, Казахстан и Украина. В первые годы после распада СССР на их территории сохранялись стратегические ядерные силы, перешедшие под юрисдикцию Российской Федерации. С выводом ядерных сил на российскую территорию эти государства приобрели статус безъядерных и в этом качестве участвуют в ДНЯО. Особое место в четвертой группе принадлежит Южно-Африканской Республике. В годы режима апартеида в ЮАР, так же как и в Израиле, было создано ядерное оружие, хотя этот факт не признавался. После отказа от апартеида и создания нерасового правительства ядерное оружие было уничтожено и ЮАР стала участницей режима нераспространения как неядерное государство.

Большинство стран мира не входят ни в одну из вышеназванных групп, они не имеют ни возможности, ни намерений создавать ядерное оружие. Однако нет гарантии, что при изменении международной обстановки в отдельных регионах или в мире в целом положение в сфере ядерных вооружений не изменится.

Как и предсказывал в свое время Г. Моргентау, ядерные сверхдержавы в соответствии с логикой гонки вооружений накопили ядерного оружия гораздо больше, чем его нужно для достижения любых мыслимых военных целей. Когда стало ясно, что дальнейшее пополнение ядерных арсеналов иррационально, США и СССР приступили к переговорам по вопросам установления контроля над вооружениями и разоружения. Еще в годы холодной войны в этом направлении удалось достичь определенных успехов. В соответствии с Договором о ликвидации ракет средней и малой дальности от 1987 г. к 1990 г. были полностью ликвидированы эти два вида вооружений. Договоры об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1 и ОСВ-2) и договоры о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1 и СНВ-2) предусматривали существенное сокращение ядерных арсеналов обеих сверхдержав

Большое значение для обеспечения безопасности в годы холодной войны имел заключенный в 1972 г. между СССР и США Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Он ограничивал возможности создания двумя государствами таких средств, гарантирующих полную защиту от ядерной атаки другой стороны, что сохраняло механизм сдерживания, основанный на взаимном устрашении. После окончания холодной войны в США стали раздаваться голоса в пользу пересмотра ряда прежних договоренностей как устаревших в новых условиях. В частности, был поставлен вопрос о судьбе договора по ПРО. В связи с появлением угрозы со стороны "стран-изгоев" (Иран, КНДР и т.д.) были оглашены планы создания так называемых нестратегических систем противоракетной обороны, способных перехватывать единичные ракеты с ядерными боеголовками. Однако создание таких систем было невозможно без нарушения положений Договора 1972 г. Для администрации США создание нестратегических противоракетных систем стало одной из приоритетных целей, и было принято решение об одностороннем выходе из договора по ПРО, а в 2007 г. объявлены планы строительства противоракетных объектов в Польше и Чехии.

Следует учитывать, что развертывание американских противоракетных систем может побудить Китай к наращиванию стратегических ядерных сил, что, в свою очередь, вызовет цепную реакцию других государств. Все это будет иметь очевидные негативные последствия для стабильности и безопасности и на региональном, и на глобальном уровне.

В мае 2002 г. президентами России и США был подписан Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (ДСНП), а в июне 2003 г., он вступил в силу. В соответствии с этим договором Россия и США обязались на взаимной основе сократить к 31 декабря 2012 г. количество имеющихся у них стратегических ядерных боезарядов примерно в 3 раза, с в 6 тыс. единиц, до 1700-2200. Если Договор СНВ-1 и не вступивший в силу Договор СНВ-2 предусматривали конкретные "потолки" по триаде ядерных вооружений (наземные МБР, баллистические ракеты подводных лодок и стратегические бомбардировщики), то ДСПН предоставляет сторонам гибкость: они теперь вольны сами определять состав и структуру своих стратегических сил.

Кроме ядерного к оружию массового поражения относится химическое и бактериологическое. С одной стороны, эти виды оружия обладают меньшими поражающими характеристиками, чем ядерное. С другой стороны, они проще, дешевле и доступнее. Эти виды оружия находятся под полным запретом. С 1972 г. действует Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсического оружия и об их уничтожении. С 1997 г. в отношении химического оружия действует тот же режим запрета, что и по отношению к бактериологическому. В то же время контроль за безусловным выполнением всеми государствами обязательств, принятых на себя в области химического и бактериологического разоружения, остается актуальной политической проблемой.

Обеспечение международной безопасности связано не только с контролем за оружием массового поражения, но и с ограничением и сокращением обычных вооружений и вооруженных сил. Дальше всего в этом направлении продвинулись страны европейского континента. Во 2-й половине XX в. военное противостояние двух сверхдержав и возглавлявшихся ими блоков в первую очередь осуществлялось на европейском континенте и затрагивало его интересы. Долгое время сохранялась опасность возникновения в самом центре Европы крупномасштабного вооруженного конфликта. Взаимное недоверие и напряженность между государствами были чреваты случайным обострением опасных конфликтных ситуаций. Такое положением стало меняться после проведения в 1975 г. Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в городе Хельсинки. После Хельсинского совещания были разработаны и постепенно осуществлялись меры по установлению доверия, которые помогли несколько снизить уровень военной опасности.

Параллельно начался процесс подготовки соглашений по всеобъемлющему сокращению обычных вооруженных сил и вооружений на европейском континенте. Переговоры были затяжными и лишь в 1990 г. в Вене был подписан Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Он предусматривал значительное сокращение численности сухопутных войск, уменьшение количества танков, бронированных машин, артиллерийских систем, самолетов и вертолетов у всех участников. Вводились так называемые фланговые ограничения на юге и севере Европы. Договор исходил из наличия двух противостоящих друг другу военных блоков - НАТО и Варшавского договора. В связи с этим квоты на сокращение войск и военной техники исчислялись па основе блокового принципа. Но уже в момент подписания договора ситуация начала меняться. Организация Варшавского договора стала распадаться и уже через год формально прекратила свое существование. Затем развалился Советский Союз, а его бывшие восточноевропейские союзники выразили желание присоединиться к Североатлантическому пакту.

Расширение НАТО наряду с другими геополитическими изменениями заставило по-новому рассматривать вопрос о военной безопасности России в европейском регионе. Договор об обычных вооруженных силах в прежнем виде уже не соответствовал российским интересам в области национальной безопасности. Например, фланговые ограничения в значительной степени коснулись Ленинградского и Северо-Кавказского военных округов, которые в новых условиях стали приграничными. Кроме того, Северо-Кавказский округ расположен в зоне повышенной конфликтности, что требует достаточных сил и средств для противодействия любым угрозам, включая угрозу терроризма. Поэтому по инициативе Российской Федерации с начала 1990-х гг. развернулась работа по адаптации ДОВСЕ к новым условиям. Прежде всего, речь шла о снятии фланговых ограничений. В соответствии с решениями, принятыми в 1996 и в 1999 гг., площадь так называемой фланговой зоны на территории России была значительно сокращена, а допускаемое количество вооружений и техники в этой зоне увеличено. За Россией закреплено право в случае необходимости увеличивать военную группировку в южных районах, т.е. в районах повышенной опасности.

19 ноября 1999 г. в Стамбуле было подписано Соглашение об адаптации ДОВСЕ. Главным отличием нового варианта договора является отказ от блокового принципа. Для территории каждого отдельного государства предусмотрен количественный потолок войск и техники, что должно быть препятствием к созданию мощных группировок на каком-либо стратегическом направлении, а также к наращиванию военной мощи отдельных государств. Новый вариант договора учитывает факт расширения НАТО, поэтому суммарный военный потенциал блока подлежит сокращению, в то время как российский потенциал остается на прежнем уровне. Хотя адаптированный ДОВСЕ не лишен недостатков, он отвечает интересам всех его участников, включая и Российскую Федерацию.

Но практическая реализация достигнутых соглашений столкнулась с рядом трудностей. В связи с новой волной расширения НАТО в 2004 г. встал вопрос о Латвии, Литве, Эстонии и Словении, которые не были участниками договора, и поэтому их присоединение к Североатлантическому альянсу создает опасность появления "серых зон", где концентрируются войска и техника, не подлежащие учету по ДОВСЕ. К тому же страны НАТО не ратифицировали адаптированный договор. Это заставило российское руководство объявить в 2007 г. мораторий на соблюдение его условий.

Европейский опыт снижения уровня военного противостояния пока не находит широкого применения в других регионах мира. Пожалуй, единственным исключениям является соглашение между Россией, Китаем и бывшими советскими среднеазиатскими республиками об отводе и сокращении войск и военной техники, размещенной вдоль границы между КНР и бывшим СССР.

3. Проблемы противодействия терроризму в современном мире.

Современный терроризм принято определять как использование насилия для достижения политических целей путем принуждения государственных органов, международных и национальных организаций, государственных и общественных деятелей, отдельных граждан или их групп к совершению тех или иных действий в пользу террористов, для того чтобы избежать реализации последними угроз по отношению к определенным лицам или группам, объектам жизнеобеспечения общества, источникам повышенной опасности для людей или окружающей среды.

На рубеже XX и XXI вв. проблемы терроризма и противодействия ему стали важны как для отдельных государств, так и для мирового сообщества в целом. Это объясняется масштабами и характером террористических акций последнего времени. Если на рубеже XIX и XX вв. террористы действовали методом индивидуального террора, убивая политических и государственных деятелей, то объектами атак современных террористов все чаще становятся никак не защищенные мирные люди. Террористы прошлого нередко стремились найти этические оправдания своим действиям и направляли их только против тех, на ком, с их точки зрения, лежала ответственность за существующее положение вещей. Современные террористы гораздо чаще демонстрируют цинизм, воинствующую аморальность и готовность пренебрегать жизнью людей.

Меняется техническая оснащенность терроризма: только за последнее десятилетие террористы использовали газ, боевые отравляющие вещества и даже самолеты с захваченными пассажирами, и, как считают специалисты - это только первые признаки технологической революции в деятельности террористов. Возможно создание портативных ядерных устройств небольшой мощности, пригодных для террористических целей. Сегодня действия террористов могут привести к огромным разрушениям, массовой гибели людей, экологическим катастрофам и в случае использования самых обычных средств. Это может случиться, если объектами террора станут химические заводы, атомные электростанции или другие сложные и опасные технические объекты. Объектами "компьютерного терроризма" могут быть информационные коммуникации.

Кроме гибели людей и разрушения материальных ценностей, терроризм может иметь и иные негативные последствия, например, экономические потери, в тех регионах, где высока угроза терроризма.

Хотя большинство террористов ставят перед собой политические цели, вдохновляются идеологическими доктринами, националистическими и религиозными чувствами, терроризм отделен от обыкновенной уголовной преступности тонкой и весьма зыбкой чертой. Например, чеченские сепаратисты всегда использовали захват заложников с целью получения выкупа, но не забывали при этом говорить о "борьбе за свободу". Наркобизнес часто является источником финансирования террористических организаций. Можно констатировать, что терроризм и уголовная преступность - сегодня взаимосвязанные явления.

Поскольку первичными объектами террористических действий часто оказываются государственные деятели или учреждения, а вторичные объекты - общественные отношения - целиком находятся в сфере деятельности государства, терроризм представляет потенциальную угрозу любой государственной власти независимо от юридической формы и политико-идеологического содержания. Не случайно уголовные законодательства отдельных стран и международное право относят терроризм к разряду наиболее опасных преступлений.

За последние десятилетия для борьбы с терроризмом создана значительная юридическая база в виде многочисленных международных конвенций. В этих нормативных актах предусмотрены взаимные обязательства государств в деле противодействия различным видам и формам террористической деятельности. Среди них можно отметить: Токийскую конвенцию 1963 г., Гаагскую конвенцию 1970 г., Монреальскую конвенцию 1971 г., направленные на борьбу с преступлениями террористов на воздушном транспорте; Нью-Йоркскую конвенцию 1979 г. о борьбе с захватом заложников; Венскую конвенцию 1980 г., Монреальскую конвенцию 1991 г. о маркировке пластических взрывчатых веществ.

В некоторых регионах существуют собственные нормативные акты антитеррористического характера. Так, в 1977 г. под эгидой Совета Европы была принята Европейская конвенция по борьбе с терроризмом. Страны СНГ заключили между собой Договор о сотрудничестве в борьбе с терроризмом. В 2000 г. была принята межгосударственная Программа сотрудничества по борьбе с терроризмом и другими проявлениями экстремизма, образован Антитеррористический центр СНГ. Однако, как свидетельствуют примеры из истории международных отношений, далеко не всегда имело место добросовестное сотрудничество государств в борьбе с терроризмом. Поскольку не всегда легко отличить сепаратизм от национально-освободительного движения или установить четкую пропорцию между теми или иными политическими целями и допустимыми средствами их достижения, то создается почва для двойных стандартов при оценке террористической по форме и содержанию деятельности.

В полной мере этот двойной стандарт применялся в годы холодной войны, когда противоборствующие сверхдержавы стремились к достижению своих глобальных целей, не слишком стесняясь в средствах. Когда было необходимо, в пропагандистских целях противоположная сторона обвинялась в поддержке и спонсировании терроризма. В начале 1980-х гг. так поступала администрация президента США Рональда Рейгана, которая провозгласила одной из целей своей международной политики "борьбу с международным терроризмом", причисляя к нему левые, ориентированные на Советский Союз и его союзников, политические движения в странах третьего мира. При этом сами США помогали тем силам и движениям, которые прибегали к террористическим по форме и содержанию способам вооруженной борьбы, если это отвечало их собственным интересам и целям. Американская помощь в большом объеме предоставлялась вооруженной антиправительственной оппозиции в Афганистане. Интересно отметить, что из числа участников джихада против советского военного присутствия в Афганистане вышел и нынешний "террорист № 1" Усама бен Ладен.

Безусловно, после 11 сентября 2001 г. ситуация в мире по вопросам борьбы с терроризмом изменилась. Сентябрьские террористические акции в Нью-Йорке для теории и практики международных отношений имели серьезные последствия. До недавнего времени понятие "международный терроризм" больше подчеркивало потенциальную опасность такого явления, чем обозначало реальный фактор международных отношений. Последние события показали, что в мировой политике произошли качественные сдвиги.

Еще в начале 70-х гг. XX в. многие исследователи отмечали появление и возрастание роли негосударственных акторов международных отношений при одновременном относительном снижении роли отдельных суверенных национальных государств. Сторонники неолиберальных взглядов обращали внимание на позитивный, с их точки зрения, характер подобных процессов. Между тем сегодня выявилась их негативная сторона. Благодаря техническому прогрессу, развитию средств коммуникации неправительственные международные организации террористического толка, например, "Аль-Каида", получили невиданные ранее возможности. Эти организации в новых условиях способны бросить вызов даже самым сильным в экономическом и военном отношении государствам, создать прямую угрозу для их безопасности. Государства же, оказались слабо подготовленными к новым вызовам и уязвимыми по отношению к опасности, исходящей от противников, обладающих значительно меньшими ресурсами.

Литература: 18, 21, 31, 32, 409, 42, 47, 57,63, 68

Чем отличаются современные подходы к пониманию безопасности от традиционных?

Назовите основные принципы режима нераспространения ядерного оружия.

Что такое пороговые государства, какие государства к ним относятся?