Важным моментом является и международная репутация, которая самым непосредственным образом влияет на включенность государства в международное сотрудничество. Существует ответственность, закрепленная в международных договорах. Например, Устав ООН предусматривает ее за действия, связанные с нарушением международного мира и безопасности. В Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, обращается внимание на то, что каждое государство обязано добросовестно выполнять международные обязательства.

Важной проблемой является возможное противоречие между международным правом и национальным законодательством. Обычно принято исходить из приоритета международного права. Так, согласно части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем установленные законом, то применяются правила международного договора. Однако принцип суверенитета позволяет ряду государств пренебрегать нормами международного права. Особенно в прошлом, когда, согласно Вестфальским договоренностям, было предусмотрено божественное или священное право королей. В результате простые люди оказывались беззащитными перед возможным террором со стороны властных структур. Хотя и сегодня, при диктаторских режимах, граждане могут преследоваться за свои убеждения, а права человека нарушаться.

Поскольку международное право не регулирует внутреннее законодательство, то к такому государству могут применяться лишь политические и экономические меры воздействия, включая принятие резолюций ООН, осуждающих политический режим, который ограничивает права тех или иных групп (например, так было в случае режима апартеида в Южной Африке и т.п.), могут быть использованы и санкции. В связи с этим Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в обращении 1999 г. к Генеральной Ассамблее ООН высказался за пересмотр понятия суверенитета, а также национальных интересов, заявив, что в традиционном понимании они не позволяют избежать гуманитарных катастроф.

Права человека, принцип самоопределения народов и наций, с одной стороны, и сохранение суверенитета, принцип невмешательства во внутренние дела, с другой - наиболее дискутируемые в настоящее время вопросы, выходящие за рамки правовых проблем. Наиболее явно это проявилось в конфликте в Косове. Западные страны исходили из требований соблюдения прав человека, а потому и необходимости гуманитарного вмешательства. При этом в качестве аргумента приводилась, в частности, ссылка на статью 55 Устава ООН, где говорится о содействии этой международной организации "всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии", а также статью 56, в которой сказано, что государства - члены ООН "обязуются предпринимать совместные и самостоятельные действия в сотрудничестве с Организацией для достижения целей, указанных в статье 55". Защиту прав человека предполагает и Всеобщая декларация прав человека от декабря 1948 г.

В то же время, например, официальная российская позиция заключалась в необходимости соблюдения национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела другого государства. Этот ключевой в международном праве принцип также содержится в Уставе ООН. Кроме того, аргументация строилась на том, что в противном случае мы ступаем на крайний зыбкий путь, где грани между агрессией и гуманитарным вмешательством оказываются размытыми. Под предлогом последнего может совершиться и вторжение на территорию другого государства.

Спорным является и вопрос относительно степени возможного гуманитарного воздействия на другую страну. Одно дело - помощь медикаментами, продуктами питания в случае гуманитарной катастрофы, и совсем другое - введение вооруженных сил на территорию государства без его согласия.

Все эти вопросы пока остаются нерешенными, вызывая многочисленные дискуссии специалистов по праву, международным отношениям, государственных деятелей и политиков.

Наконец, еще одна важная проблема. С момента подписания Вестфальского мира, государства были субъектами международного права. И это хорошо отражало реалии того времени. Но сегодня все более активно действуют на мировой арене другие акторы. Причем негосударственные, прежде всего ТНК, которые обладают огромными финансовыми средствами и политическим влиянием. В связи с этим одна из точек зрения сводится к тому, что они должны быть наделены международной правосубъектностью. Противоположная позиция состоит в том, что делать это не следует. Ю.М. Колосов, например, аргументирует ее так. "Если признать субъектом международного права только то образование, которое способно участвовать в межгосударственных отношениях, придется согласиться с тем, что никакая компания не обладает присущими государству качествами, а потому не способна участвовать в таких отношениях. Заключаемые между государствами и компаниями договоры - это не межгосударственные соглашения, а гражданские сделки, которые относятся к сфере гражданского (международного частного) права".

Эти и многие другие проблемы отнюдь не умаляют роль международного права в современном мире, но указывают на наиболее сложные и дискуссионные вопросы. Международное право, как и любая другая сфера, развивается. Например, в конце XX столетия в связи с расширением взаимодействия между государствами в области культуры, образования, науки бурное развитие получило гуманитарное право. Европейская интеграция привела к формированию европейского права, в котором особое внимание уделяется вопросам его отношений с национальным правом государств-членов ЕС и с международным правом.

Дискуссионным остается вопрос по каким путям будет развиваться международное право, а главное - как реагировать на изменения, которые сегодня претерпевает политическая структура мира? В.М. Кулагин пишет, что "если согласиться с наличием в нынешней политике изменений качественного характера, то логично предположить и не менее радикальные изменения в своде правил, регулирующих поведение участников политического взаимодействия".

И в самом деле, в начале XXI в. становится сложно действовать в жестких рамках, в том числе и правовых, классической Вестфальской модели мира. Международное право остается важнейшим инструментом обеспечения стабильности и справедливости международных отношений. Поэтому все отчетливее вырисовывается необходимость принятия решений по целому комплексу вопросов, с тем чтобы, с одной стороны, сохранить все положительное в нем, наработанное в течение столетий, а с другой - учесть качественные изменения, появившиеся в политической структуре мира за последние десятилетия.

2. Моральные аспекты международных отношений.

Мораль в мировой политике подразумевает оценку тех или иных действий на мировой арене с точки зрения того, насколько это хорошо или плохо, правильно или неправильно, нравственно или безнравственно. Само понятие "мораль" происходит от латинского слова mores, означающего применение чего-либо на основе общепринятого - общих ценностей и традиций.

Перед политиками всегда возникали вопросы морали, но ответы на них давались различные. Так, в "Мелосском диалоге" Фукидида афиняне связывают мораль с силой - слабый должен принять то, что ему навязывает сильный. Этот постулат в дальнейшем был воспринят реалистической традицией в международных отношениях.

С моральными проблемами политики сталкиваются на каждом шагу и сегодня, начиная с продажи оружия и заканчивая организацией помощи наиболее бедным странам. В последнем случае возникает вопрос: не окажется ли эта помощь в руках политической элиты, а наименее защищенные слои населения будут ее лишены, или - не будут ли подобные действия служить основой для развития иждивенческих настроений?

Проблема морали довольно часто встречается в риторике политических и общественных деятелей. Нередко это имеет политическую подоплеку. Например, обращение к моральным аспектам политики постоянно прослеживалось в эпоху холодной войны.

Если одним из отцов-основателей международного права принято считать Г. Гроция, то этические начала современной мировой политики во многом были заложены И. Кантом. Философ исходил из того, что участники социального взаимодействия (и государства в том числе) изначально, по самой своей природе, ориентированы на сотрудничество для получения взаимной выгоды. При этом они могут сотрудничать лишь, уважая интересы и намерения друг друга. В этом случае им нет необходимости создавать некие властные структуры, которые их принуждали бы работать по правилам. Этими идеями руководствовались первые исследователи и практики, принадлежащие к школе политического идеализма. Представления И. Канта легли в основу идеи создания международных организаций. Предполагалось, что сотрудничество во имя общих целей будет закрепляться в последующем и такое поведение станет привычным.

Универсальны или обусловлены культурными особенностями моральные нормы? При ответе на этот вопрос существует два подхода. Первый исходит из невозможности сформулировать общие для всего человечества моральные принципы. Этот подход к морали в мировой политике называется релятивистским. Как пишут П.Р. Виотти и М.В. Кауппи, моральные оценки тех или иных действий в этом случае могут быть даны только в контексте определенной культуры.

Представители данного направления отрицают существование универсальных морально-этических норм и правил. Они подчеркивают, что моральные принципы во многом обусловлены культурой и историей. Например, широко принятые в настоящее время представления о том, что демократия - это хорошо, а дискриминация по национальному, гендерному и прочим признакам - плохо, стали действительно таковыми лишь в XX столетии. На их основе принимались многие решения. В то же время другие моральные принципы еще не стали общепризнанными. Это касается, например, уничтожения биологических видов. Многие видят в уменьшении разнообразия живущих на Земле биологических видов проблему экономическую (например, для фармакологической промышленности), а не моральный ее аспект.

Противоположная позиция у тех, кто полагает, что существуют универсальные общечеловеческие нормы. К ним относятся, в частности, представители либеральной школы. Американский исследователь Марк Р. Амстуц, говоря об универсальности моральных норм в мировой политике, подчеркивает тот факт, что базовые представления едины для всех народов, и ссылается на категорический императив И. Канта: "Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом" и "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого".

Веберовское различение "этики убеждений", основанной на вечных ценностях, и "этики ответственности", исходящей из важности последствий политических действий, имеет непосредственное отношение к вопросам морали в мировой политике. Если представители первого направления полагают, что цели и средства, используемые на международной арене, должны быть моральными, то приверженцы второго подчеркивают лишь необходимость того, чтобы моральному критерию отвечал конечный результат. Например, Дж. Най исходит из того, что внешняя политика, основанная на моральных принципах, должна учитывать цели, средства и результаты предпринимаемых шагов.

В рамках первого направления сложности возникают, когда последствия предпринятых на мировой арене с самыми добрыми намерениями действий оказываются аморальными. Сам М. Вебер предлагал смириться с тем, что могут использоваться не совсем чистые средства. Но и второй подход, ориентированный на оценку конечного результата, не является бесспорным. Последствия порой оказываются противоречивыми. Так, нередко экономическая выгода от реализации того или иного проекта (например, строительства гидроэлектростанции) вступает в противоречие с вредом, наносимым природе. Найти ответ в разрешении данной дилеммы весьма непросто. Даже когда эксперты приходят к согласию по фактической стороне дела, они нередко расходятся в моральных оценках проблемы.

Другим примером неоднозначности конечного результата, вызывающим дискуссии относительно моральных аспектов, может быть вопрос об использовании ядерного оружия с более точным наведением. Казалось бы, оно и рациональнее, поскольку позволяет сократить потери среди мирного населения. Однако при этом совокупный эффект (в том числе экологические, отдаленные последствия заражения территории радиацией и т.п.), а также сам факт применения ядерного оружия, который во многом снимает моральную ответственность за нанесение ответного удара, делают возможность его использования с моральной точки зрения крайне уязвимой.

М.Р. Амстуц выделяет три основные моральные традиции в международных отношениях и мировой политике:

Скептицизм в отношении морали связан с политическим реализмом. Эта традиция, в отличие от цинизма, не отрицает наличия на мировой арене моральных принципов. Ее представители настаивают на том, что в мире не существует единых стандартов в отношении морали. Государства должны руководствоваться своими национальными интересами, действуя при этом из соображений прагматизма и благоразумности, а политические деятели - исходить из принципа рациональности, просчитывая возможные последствия своих шагов. Этой традиции придерживались, в частности, бывший государственный секретарь США Д. Ачисон, известный американский дипломат и исследователь Дж. Кеннан и др.

Космополитизм наиболее тесно связан с кантовской традицией. Он основывается на убеждении о существовании в мире единой универсальной морали. Причем роли морали в мировой политике придается большое значение. Одним из наиболее ярких представителей космополитической традиции был президент США Вудро Вильсон. Сторонником этих взглядов был также президент США Дж. Картер.

Для представителей этой традиции моральным долгом является борьба за права человека. В рамках этой традиции считается аморально защищать национальные интересы в ущерб правам человека. Поэтому поддерживаются акты, связанные с гуманитарной интервенцией ради защиты прав человека.

Коммунитаризм, как и космополитизм, исходит из представлений о существовании таких единых моральных норм и традиций, как равенство, экономическое процветание и т.п. Политические деятели должны руководствоваться и национальными интересами, и соображениями морали. Представители этой традиции подчеркивают сложность любой ситуации, складывающейся на мировой арене. Поэтому считают, что не существует простых и однозначных решений.

Проблемы морали в мировой политике особенно остро стоят в ситуации вооруженного конфликта. М. Николсон приводит пример так называемого морального парадокса. Он пишет, что убийство практически в любом обществе рассматривается как одно из тягчайших преступлений, часто карающееся смертной казнью, а убийство противника во время войны - как доблесть.

Моральные установки, основанные на отрицании любой войны, получили название пацифизма (лат.: pacificus - миротворческий), а движения, исповедующие подобные взгляды - пацифистских. Своими корнями он уходит в период раннего христианства и отвергает использование любых насильственных методов. Пацифистских взглядов придерживались Мартин Лютер Кинг, Махатма Ганди и целый ряд других политических и общественных деятелей.

Во многом противоположны этим моральные принципы в отношении войны у тех, кто полагает, что любые вооруженные действия в интересах государства допустимы и поэтому могут быть оправданными. Они исходят из реалистических представлений о роли государства. Причем история знает немало случаев, когда давались указания об уничтожении целых населенных пунктов только на том основании, что там среди мирного населения могли быть вооруженные противники.

Некое "срединное" положение между этими двумя точками зрения, как пишут Б. Рассеет, X. Старр и Д. Кинселла, занимают те, кто полагает, что применение оружия является морально допустимым средством в политике. Они исходят из коммунитаризма и считают, что, во-первых, все зависит от причин использования оружия. Например, одно дело - самооборона, другое - завоевание. Во-вторых, важно, как ведется война: страдает ли мирное население, как обращаются с военнопленными и т.п.

Литература: 18, 27, 40, 42, 43, 47, 50, 54, 63, 65, 69, 70