Лексическая образность по данным психолингвистического эксперимента (на материале собственно образных слов)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В настоящее время наиболее активно изучаются функциональные аспекты языка. Это связано со становлением в языкознании новой лингвистической парадигмы, которая определяется исследователями как «социальная», «антропологическая», «коммуникативная». Она представляет собой качественно новый подход к изучению и пониманию языка. В отличие от соссюрианской системно-структурной модели где, «язык в себе сомом и для себя самого», «новая» лингвистика понимает язык как компонент культуры общества, орудие человеческого общения, мышления и познания.

В связи с этим исследователей интересуют вопросы изучения живой разговорной речи носителей литературного языка и народных говоров, а так же анализ тех сторон языковой системы, где воплощается субъективный фактор. Активно изучаются свойства языковых средств, которые создают семантический эффект высказывания, такие как эмоциональность, экспрессивность, оценочность, мотивированность и анализируется структура значений слов, обладающих названными свойствами, выявляются формальные средства выражения свойств в слове, изучается функционирование данных единиц в речи. И, так как, внимание направлено на живую речь, в качестве источников разработок используются показания языкового сознания говорящих (см. работы О.И. Блиновой, 1974, 1984, 1989; А.Н. Ростовой, 1985; В.Г. Наумова, 1985; Н.Г. Нестеровой, 1987; И.В. Тубаловой, 1994; Е.А. Юриной (Шенделевой), 1994; Н.А. Лукьяновой, 1986; О.А. Новоселовой, 1990; Э.В. Васильевой, 1979; К.В. Гарганеевой, 1999; и др.).

В свете новой лингвистической парадигмы особенно актуально изучение образности в языке. Сейчас идет процесс формирования в лексикологии теории лексической образности. Намечены основные аспекты исследования данной проблемы, образная лексика рассматривается с одной стороны как часть лексической системы русского языка, с другой стороны как относительно самостоятельная система лексических единиц, обладающих общим свойством образности, что ориентирует на выявление внутрисистемных связей и отношений.

Уже были попытки исследования образности посредством психолингвистического и собственно лингвистического эксперимента (Е.Н. Колодина, 1986, 1989; Г.Н. Острикова, 1988). В ряде работ выделяются различные типы образной лексики, предлагаются классификации образных слов по степени их образности (Н.Б. Лаврентьева, 1978; М.И. Черемисина, 1979; О.И. Блинова, 1983, 1984; О.В. Загоровская, 1984; Е.А. Юрина (Шенделева), 1990,1994,1999). Появляются работы и обобщающего характера, где образность понимается как категория лексикологии (О.И. Блинова, 1984, 1990,1991; Е.А. Юрина, 1990, 1991, 1992, 1993, 1994, 1999).

В развитии теории образности еще множество перспектив, изучение этой проблемы в языке находится не на последней ступени, об этом свидетельствуют разноречивость и противоречивость научных взглядов на проблему лексической образности. Нет единства и в определении категории образности, что говорит о размытости границ образной лексики.

Детально исследованы лишь некоторые аспекты образности, например, образность языковой метафоры или образность как компонент семантики экспрессивного слова. В настоящий момент, попытка комплексного, многоаспектного подхода к описанию образной лексики, проблеме её лексикографического описания осуществлена в работах Е.А. Юриной, 1994, 1999.

В данной работе осуществлен психологический, деятельностный подход к слову как единице общения, который особенно актуален в рамках коммуникативной лингвистики. В работе предполагается исследование осознания образного значения слова говорящими. Исследование ограничивается только собственно образными словами русского языка.

Источниками послужили метатексты, полученные в ходе психолингвистического эксперимента.

Методы исследования. Основным является метод системного научного описания лексических единиц и их толкований, в основе которого лежит выявление многообразных связей, отношений, их теоретическое обобщение и ориентирование на классификацию. Для описания использовались следующие приемы:

- прием компонентного анализа образного значения слова, основанный на понимании его как членимой, иерархически организованной структуры;

- прием интегрального анализа, основанный на понимании образного значения слова как целостной, многоаспектной структуры;

- прием психолингвистического эксперимента, который, конечно же, был главным и основополагающим для данного исследования

- при выборе материала и выделении лексического и структурного мотиваторов образного слова мы использовали прием интроспекции.

При составлении словаря мы использовали метод лексикографического описания лексических единиц.

Новизна работы видится в самом привлечении психолингвистического эксперимента к исследованию образной лексики, так как психолингвистический аспект изучения образности ещё только начинает развиваться, и комплексный подход к этому вопросу ещё не осуществлён.

Полученные результаты данного исследования могут представлять интерес как для психолингвистики (могут быть использованы в развитии теории речевого воздействия), так и для собственно лексикологии. Исследование данной проблемы в синхронном аспекте позволяет обратиться к метаязыковому сознанию настоящего времени, что, безусловно, актуально, учитывая экстралингвистическую ситуацию, а именно, огромное количество заимствований за последние годы, что влечет за собой изменения метаязыковой реальности и сознания.

Объектом исследования является категория образности слов.

Предметом - показания языкового сознания носителей русского литературного языка, полученные в ходе психолингвистического эксперимента.

Цель работы состоит в том, чтобы исследовать осознание образного значения слова носителями русского литературного языка.

Для выполнения поставленной цели необходимо решить ряд задач.

1. Определить теоретические основания выделения категории образности в лексической системе русского языка.

2. Определить сущность и структуру образного значения слова.

3. Определить методологию психолингвистического исследования категории образности:

1) выбрать материал исследования;

2) разработать методику исследования образного значения слова с помощью психолингвистического эксперимента;

3) определить методику описания материала полученного в ходе психолингвистического эксперимента.

4. Определить метатекст как способ экспликации метаязыкового сознания.

5. Выявить роль коннотативного и денотативного компонентов образного значения слова и их отражение в метатексте.

7. Проанализировать феномен языковой игры, возникающей в процессе эксперимента.

6. Проанализировать материал с целью выявления оснований возможных классификаций образных слов и метатекстов.

8. Разработать лексикографический подход к описанию результатов данного эксперимента.

9. Составить фрагмент словаря Собственно образных слов, отражающий современное метаязыковое сознание носителей русского литературного языка.

Работа состоит из трех частей: введения, основной части и заключения.

Всего в нашем эксперименте участвовало 160 человек (информантов) … возраста, из них 84 женщины и 76 мужчин. В ходе эксперимента было получено 2557 метатекстов на 67 слов. Слова, включенные в анкеты, отбирались методом интроспекции. Предпочтение отдавалось словам с наибольшей употребительностью и, значения которых, с точки зрения исследователя, общеизвестны. Время каждого эксперимента ограничивалось 15 - 20 минутами, мы считаем это необходимым в целях чистоты эксперимента, учитывая специфику образной лексики, важна первая реакция, первые ассоциации испытуемых.

При анализе полученных метатекстов мы не разделяли их по социовозрастным группам, так как информанты подбирались таким образом, чтобы выявить общеязыковые особенности восприятия семантики анализируемых слов, а не те которые обусловлены особенностями говорящих.

Работа состоит из двух глав, заключения и четырех приложений. В первой главе приведены теоретические основания категории образности, история этого вопроса, так же так же определяется понятие образного значения слова, компоненты его структуры. Здесь же изложена методика психолингвистического анализа категории образности, использованная в нашем исследовании.

Во второй главе представлен анализ результатов психолингвистического эксперимента. Определено понятие метатекста, коннотативный и денотативный компонент в образном значении слова и толкованиях информантов. Выделены способы толкований слов информантами, приведены основания возможных классификаций эти толкований. Так же обозначена проблема феномена языковой игры в толкованиях образных сов информантами. Разработан лексикографический аспект описания образных слов на материале результатов психолингвистического эксперимента, проведенного среди носителей русского литературного языка.

1. Категория образности. Теоретические основания

1.1 Проблема образности в лингвистике. История вопроса

Сознанию человека свойственно единство логического и образного восприятия и отраженное окружающего мира. Логическое постижение обеспечивает аналитику, абстрагирующую деятельность сознания, образное же направлено на конкретизацию и целостность. Это связано с деятельностью левого и правого полушарий головного мозга и имеет отражение в языке. В результате многих исследований был сделан вывод о том, что «если левое полушарие обеспечивает построение и анализ сложных языковых конструкций, то правое полушарие обеспечивает соотнесенность высказывания с внеязыковой действительностью. Следовательно, образные компоненты мышления являются … определяющими, ибо именно они ориентируют высказывание на внеязыковую действительность, на индивидуальный личный опыт» (Ротенберг, 1988, с. 125).

Взаимосвязь логического и образного конкретно-чувственного восприятия окружающего мира проявляется во всех сферах человеческой деятельности, отсюда и многозначность терминов «образ» и «образность», применимых во многих областях научного знания. Но во всем множестве интерпретаций есть некоторая общность, обусловленная природой образа как способа постижения мира. Различие же в том, что является материальным носителем, источником образа - весь мир, произведение искусства или слово. Языкознание интересует образность в двух сферах: лингвостилистики и лексикологии. Для лингвостилистики образность - свойство художественного текста, а в лексикологии образность рассматривается как свойство слов, его способность отразить образное видение реалии. «Лексикологический подход ориентирован на выявление природы образности как лингвистической категории, как явления присущего слову - дискретной единице языковой системы.» [Юрина, 1994, с. 5 - 6].

Впервые А.А. Потебня (1905) высказал мысль о том, что слово может само по себе передавать образное представление, а не только является одним из средств создания образности в речи. А.А. Потебня подошел к определению образности через внутреннюю форму слова, которая выступает, по его мнению, в качестве «центра образа», и именно благодаря ней «основное логико-понятийное содержание слова преломляется сквозь призму национально - культурно обусловленных ассоциаций, что позволяет передать конкретно-чувственное, образное представление о называемом явлении.» [Потебня, 1976, С. 147].

В свое время идеи А.А. Потебни не получили развития, лексической образности отказывалось в статусе языкового явления. До начала 1970-х годов образность рассматривалась в рамках литературоведения и стилистики. Первой об образности как свойстве слова - «дискретной единице языковой системы», и о выяснении природы образности как лингвистической категории заявила в своей монографии «Очерки по стилистике слова» (1973) Э.С. Азнаурова. На том этапе развития науки о языке эта работа означала переход на качественно новый уровень исследования образности. В работе утверждается тот факт, что язык реализует не только логическую, но и эстетическую форму мышления, используя слово для образного воспроизведения действительности. Подобный подход к изучению образности осуществлен в работах В.К. Харченко (1976); А.Н. Молчановой (1982); Н.Б. Лаврентьевой (1978); О.И. Блиновой (1983, 1984, 1990); Г.Н. Скляревской (1988); Е.А. Юриной (1990, 1991, 1992, 1994, 1999) и др.

Особенно активно проблема лексической образности развивается со второй половины 1970-х годов. Это обусловлено становлением в языкознании новой лингвистической парадигмы, в свете которой внимание лингвистов сосредоточено на исследовании коммуникативно-прагматической функции языка.

1.2 Образность как лексическая категория

лингвистика образность коннотативный языковой

ЛЭС дает такое определение категории: «категория - это любая группа языковых элементов, выделяемая на основании какого-либо общего свойства» [ЛЭС, с. 415]. В свою очередь свойство, представляет собой «такую сторону слова, которая обусловливает его различие или общность с другими словами и обнаруживается в его отношении к ним» [Блинова, 1993, с. 8]. Как единица лексической системы слово имеет определенный набор свойств. Некоторые из них носят обязательный характер, но эти свойства не могут образовать категории, так как присущи всем лексическим единицам, но существую и такие, которые выделяют определенные типы единиц, противопоставляют определенные группы слов по наличию или отсутствию каких либо признаков, например, экспрессивные - нейтральные, мотивированные - немотивированные, образные - необразные. Лексические категории объединяют лексические единицы не на основании близости понятийного содержания и семантических связей, а на основании общего свойства, выделившего категорию из числа других единиц языка.

Образности, как свойство слова, «это структурно-семантическое свойство слова, характеризующееся семантической двуплановостью и метафоричностью внутренней формы» [Юрина, 1994, с. 57]. Это свойство и составляет суть образности как лексической категории.

Языковым механизмом, позволяющим совместить представления о разнородных предметах в значении образного слова, является метафора, выраженная во внутренней форме. Самым распространенным является представление о внутренней форме слова как о мотивировочном признаке, который лежит в основе номинации. Но мы понимаем её как формально-семантическую структуру лексической единицы. Связь с образом закрепляется через морфемный состав образного метафорически мотивированного слова, повторяющий форму или ее сегменты мотивирующих единиц. Таким образом, «внутренняя форма» определяется как «морфо-семантическая структура слова, позволяющая объяснить связь звучания и значения слова» [Блинова, 1984, с. 26].

Внутренняя форма слова (ВФС) характеризуется единством формы и содержания, поэтому включает в себя мотивационную форму (МФ) и мотивационное значение (МЗ), где МЗ - это «значение или синтез значений МФ слова» [Блинова, 1984, с. 19], а МФ - это «значимые сегменты (или сегмент) звуковой оболочки слова, обусловленные мотивированностью» (Там же).

Как мотивированное образное слова имеет лексический мотиватор (ЛМ) - «мотивирующее слово, выявляющее в мотивируемом им слове лексическую мотивированность, связанную с выражением мотивировочного признака»; и структурный мотиватор (СМ) - «мотивирующее слово, выявляющее в мотивируемом им слове структурную мотивированность, связанную с выражением классификационного признака».

Образная лексика представлена двумя структурно-семантическими разновидностями, различающимися способом реализации образного представления: типом мотивированности и характером ВФ. Это языковые метафоры (ЯМ) и собственно образные слова (СО). ЯМ - это «семантически мотивированные образные слова с переносным метафорическим значением» [Юрина, 1994, с. 42]: лиса, ворона, медведь (о человек); гора, туча, кроха (о количестве чего-либо); болото, дно (социальных явлениях).

СО - это «морфологически мотивированные слова с метафорической ВФ слова» [Там же, с. 41]: окрыситься, вразброс, лизоблюд, дармоед, пропесочить, нахлебник, лентяй, укорениться. Для таких слов образное метафорическое значение является прямым номинативным, «благодаря четкости их морфемного строения, сочетаемости в них определенных корней, ощущается второй план, связанный с прямыми значениями мотивирующих слов. Взаимодействием буквального и переносного значений создается образ, живущий в семантической структуре подобных слов, а именно в этом обнаруживается, а именно в этом обнаруживается их мотивированность» [Лопатин, 1975, с. 53].

В семантически мотивированных словах «метафоризация происходит на уровне ВФ ЛСВ одной лексемы, для ЯМ образное значение является переносным, мотивированным прямым значением исходного ЛСВ (медведь - человек, неуклюжий, как медведь, животное). А в морфологически мотивированных словах метафоризация происходит на уровне ВФ лексемы, которая обладает самостоятельным номинативным значением, характеризующимся образностью. Это и дает основания называть морфологически мотивированные лексические единицы собственно образными словами, для которых образное значение является прямым, а значение мотивирующих единиц - переносное, метафорическое (вертихвостка - легкомысленная женщина, которая как бы «вертит хвостом»)» [Юрина, 1994, с. 42].

Эти два типа образных слов выделены на основе двух критериев: мотивированность единицы, определяющая наличие метафорической ВФ и наличие семантической двуплановости. При этом семантическая двуплановость не сводится к простому сравнению разнородных понятий, а именно «сопоставление, при котором оба представления сосуществуют, сливаясь в целостный образ называемого явления. Утрата словом одного из названных признаков образности приводит к ее потере. В данной работе мы проводим анализ показаний языкового сознания. Если в метатексте не отражена мотивированность и (или) двуплановость семантики, то можно говорить, для данного носителя языка это слово не имеет свойства образности.

Наше исследование ограничивается, анализом собственно образных слов и, как заявлено в теме, нас интересует образное значение. Поэтому видится необходимым определить понятие «образного значения» слова, его статус; отделить его от «ассоциативного значения», с которым оно часто смешивается.

1.3 Образное значение слова, его статус

Вообще поле смыслового содержания включает весь жизненный опыт человека. В то же время смысловое поле слова безгранично делимо, так как при интерпретации тех или иных слов нам доступны лишь отдельные фрагменты смыслового содержания

В книге «Психолингвистические проблемы семантики слова» (1982) А.А. Залевская не отделяет поле смыслового содержания от ассоциативного поля слова, принимая во внимание способность ассоциативного поля быть ключом к раскрытию его смысла. А.А. Леонтьев также говорит о том, что «психологическая структура значения есть его ассоциативная структура» и о том, что «вербальные ассоциации по существу своему индивидуальны, они - не ассоциации значений, а ассоциации смыслов» [Леонтьев, 1976, с. 46]

А.Р. Лурия также отождествляет со смысловым полем комплексы ассоциативных значений, непроизвольно всплывающих при воспроизведении данного слова [Лурия, 1979].

Н.С. Болотнова определяет ассоциативное поле как «совокупность ассоциативов, то есть реакций на слово - стимул» [Болотнова, 1994, с. 13].

Существует коллективное ассоциативное поле и индивидуальное. Коллективное ассоциативное поле, выявляемое в ассоциативном эксперименте, обычно интерпретируется как ассоциативная норма, «при всей причудливости, нестандартности индивидуальных ассоциаций некоторая их часть оказывается общей для всех носителей языка и может быть выделена в качестве статистически обоснованной ассоциативной нормы» [Караулов, 1987, с. 163].

Понятие ассоциативного значения слова интерпретируется в лингвистике по-разному. В.Н. Телия рассматривает его как «образно - ассоциативный комплекс, элемент коннотативного макрокомпонента» [Телия, 1988, с. 173-204].

Вопрос о соотнесенности ассоциативных реакций с семантической структурой языка детально исследуется в современной лингвистике. Например, Н.С. Болотнова рассматривает ассоциативное значение слова в рамках динамического, деятельностного подхода к слову как единице коммуникации, на уровне узуса. «Ассоциативное значение слова можно интерпретировать как инвариантный ассоциативно-смысловой комплекс, закрепленный за словом в сознании коммуникантов, формулирующийся не только на основе семантической структуры слова, грамматической оформленности, словообразовательной структуры, мотивационных связей, фонетических особенностей, но и имеющейся в обществе традиции употребления». [Болотнова, 1994, с. 16].

По сравнению с коммуникативным значением ассоциативное значение более субъективно, индивидуально, так как «коррелирует не только с ядерной, но и с периферийной зоной ассоциативно-смыслового комплекса слова и проявляется в индивидуальных ассоциациях» [Там же].

Ассоциативное значение может не совпадать с лексическим значением слова в силу своей субъективности, поэтому в лингвистике этот термин не столь распространен, как в психолингвистике.

Образное значение не может охватить всей полноты понятийного содержания лексического значения слова, но непременно выходит за рамки лексического значения и включает те признаки, которые входят в образное представление об ассоциируемом предмете, передаваемое словом. Образное значение слова раскрывает суть ассоциативных связей сходных явлений, передает «характерное для определенной национальной языковой культуры ассоциативно-образное видение называемого предмета посредством метафорического воплощения признака этого предмета» [Юрина, 1994, с. 20].

Формирование образного значения слова осуществляется на основании закрепленных в языковой картине мира стереотипных образных представлений, которые вариативно реализуются в семантике образного слова и его морфемной структуре. Образное представление содержит в себе целостный ассоциативный комплекс, включающий представление о разнородных предметах, их семантических свойствах и динамических проявлениях, реализация этих свойств.

Структура образного значения слова включает «денотатив (представление об объектах номинации), ассоциатив (эталонное представление об ассоциируемых понятиях) и символ (общие свойства, проявления свойств, впечатления от восприятия ассоциативных понятий)» [Юрина, 1994, с. 96]. Например: структура образного значение слова «остолбенеть»:

- денотатив: «стать неподвижным от удивления, потрясения»;

- ассоциатив: «толстый брус, бревно, укрепленное вертикально - столб»;

- символ: «неподвижный, бесчувственный».

Символ - это обязательный компонент образного значения слова, «являющийся связующим звеном, содержащим общее, что объединяет первые два компонента (общий признак и ряд признаков) и отражающий сходство между ними: сходство впечатлений, ощущений, возникающих у субъекта языка при восприятии ассоциируемых объектов, их визуальное сходство» [Юрина, 1994, с. 87].

Связь между денотативом и ассоциативом является опосредованной в образной лексике, содержащей синкретическую метафору, в которой метафорическое преобразование основано на скрещивании чувственных впечатлений. Например, в слове «острый» (язык) - «злой» опосредованность проявляется в том, что предмет, который характеризуется свойством «острый» в значении «злой», сопоставляется с другим предметом, который в прямом значении характеризуется свойством «острый» - «имеющий хорошо колющий конец или хорошо режущий край» (нож, шило). На основании такого сопоставления можно выделить символ метафоры: «способный причинить боль». Слово «острый» (взгляд) в значении «внимательный» характеризуется уже другим символом: «способный глубоко проникнуть».

Крайнюю степень семантического расхождения ассоциатива и денотатива образного значения представляют такие слова, как «огорошить»; «прошляпить», «офонареть» и другие. Здесь символ метафоры весьма неопределенный, представляет собой сходство ассоциаций, связанных со словом у носителей языка. Денотатив и ассоциатив в таких словах объективно не имеют никаких общих признаков. Как пишет М.Н. Янценецкая, «отношения между формально исходным и производным словами строятся на основании ассоциативного уподобления семантики производного слова некоторой смысловой ситуации, участником которой является формально исходное слово. Например, «поразить», озадачить силой слов, каким-либо сообщением «огорошить» может быть представлено как связанное сложными ассоциативными узами с мыслью о вызывающем удивление напоре, силе, с которой сыплется горох. Фактически происходит сопоставление не самих формально соотнесенных слов, их значений, а смысловых ситуаций, имеющих между собой нечто общее, что лишь опосредованно связанно со значениями сопоставляемых единиц» [Янценецкая, 1979, с. 52].

Тем не менее, слова подобного типа не только не лишены образности как свойства вызывать в сознании целостный наглядный образ, но, напротив, за счет некоторой парадоксальности ассоциативных связей образ воспринимается в них ярко, красочно. Сопоставление в семантике отдаленных, не связанных логически ситуаций является в таких словах, например, «пропесочить», «лоботряс» и другие средством выражения экспрессивности (эмоциональной оценки или интенсивности).

Итак, говоря об ассоциативном и образном значении, можно утверждать, что два эти понятия близки, но не тождественны друг другу. Если ассоциативное значение - это весь ассоциативно-смысловой комплекс, закрепленный за словом в сознании коммуникантов, то образное значение включает только те ассоциаты, которые «закреплены» в семантике посредством внутренней формы слова. Таким образом, можно сказать, что образное значение уже ассоциативно и входит в широкий круг ассоциативного значения слова.

Для нашего исследования актуально только образное значение, хотя оно и связано с ассоциативным. Опираясь на компоненты структуры образного значения, мы определили методику выявления осознания образного значения слова информантами.

Как уже говорилось в этом разделе, в значении образного слова присутствует ассоциативный компонент, но кроме него присутствуют и другие компоненты, как и в значении любой лексической единицы.

1.4 Психолингвистический подход и изучению образной лексики

Наше исследование не первое, где используется экспериментальные методики для изучения языка, в последние годы такой подход обретает все большую актуальность. Это связано с современной тенденцией к изучению живой разговорной речи. Методологическая значимость эксперимента в том, что экспериментальный подход меняет представление о предмете изучения, делает язык сопричастным к процессу его познания, превращает язык из пассивного объекта в субъект исследования.

«Проведение психолингвистического эксперимента, позволяющего непосредственно обращаться к языковому сознанию говорящего (информанта) является обоснованным, традиционным и необходимым для мотивологического исследования» [Блинова, 1984, с. 51].

В качестве основного способа сбора материала психолингвистический эксперимент уже был успешно использован в работах А.Д. Адиловой, Е.В. Михалевой, М.В. Курышевой, А.Н. Ростовой, И.В. Тубаловой, И.Е. Козловой, К.В. Гарганеевой.

Как психология и лингвистика наука психолингвистика «унаследовала» методы и психологии и лингвистики и в его же время развила свои собственные. Это, прежде всего, экспериментальные методы, «то есть организация целенаправленного наблюдения, когда по плану наблюдателя (экспериментатора) частично изменяется ситуация, в которой находятся участники эксперимента (испытуемые). Наряду с экспериментальными методами в психолингвистике используется наблюдение, в том числе самонаблюдение (интроспекция), разного рода формирующие методы (Особенно, в исследовании и владении родным и неродным языком)» [Леонтьев, 1997, с. 72].

Психолингвистический эксперимент направлен на то, чтобы поставить испытуемого (информанта) в ситуацию управляемого выбора и принятия решения (хотя выбор и решение могут быть как осознанными, так и неосознанными). Иными словами, «в эксперименте мы оставляем неизменными все факторы, влияющие на выбор и решение в данной ситуации, кроме того, единственного фактора, который и является предметом исследования. Этому фактору мы придали различные значения и фиксируем, как это влияет на получаемый в эксперименте результат» [там же].

В психологии эксперимент - это обычно лабораторный эксперимент. «Реальный испытуемый находится в постоянном взаимодействии с миром, в любой момент времени субъективно и объективно един и неразрывен с миром, в котором живет и действует. Но в ситуации лабораторного эксперимента он как бы вырван из этого единства, мы организуем лабораторную ситуацию, оставляя испытуемого, так сказать, один на один с исследуемым феноменом. На самом деле, все основные факторы, управляющие его поведением, никуда не деваются: мы просто считаем, что они незначимы в данной ситуации. Поэтому в эксперименте мы всегда рискуем наткнуться на артефакты, необходимые в рамках навязанной испытуемому лабораторной модели» [там же, с. 73].

Методики эксперимента могут быть прямыми и косвенными, хотя в психологии, особенно в психолингвистике, прямые используются гораздо реже. Прямыми, называются такие методики, где «регистрируемые изменения непосредственно отображают исследуемый нами феномен. В методике вербального ассоциативного эксперимента получают непосредственную информацию о структуре внутреннего лексикона испытуемых, то есть о тех познавательных процессах, которые лежат в основе ассоциирования.

Косвенными, в свою очередь, называют такие методики, где выводы делаются опосредовано, благодаря связи между разными свойствами одних и тех же психологических процессов» [Леонтьев, 1997, с. 73-74].

«Целесообразность и продуктивность психолингвистического эксперимента в рамках изучения явления мотивации в речи носителей языка подтверждается адекватностью психолингвистических методик для мотивологического анализа» [Гарганеева, 1999, с. 31]. Так, А.А. Леонтьев предлагает следующие методики для исследования значения слова: эксперименты

o типа «как это называется?»;

o по наименованию;

o по экспликации субъективного значения («что такое Х?»);

o на возможность / невозможность употребления данного слова в данном контексте;

o ассоциативные

o по оценке семантической близости;

Они могут продуктивно использоваться в мотивологических исследованиях для выявления осознания носителями языка мотивированности лексической единицы, ВФ, в том числе и её образности, исследования лексических процессов номинации и неомотивации, а так же структурной и лексической ремотивации, демотивации и лексикализации ВФС. «Для отдельных аспектов исследования явления мотивации и лексических процессов, связанных с мотивированностью слова, например, исследование ремотивации, не сопровождающейся изменением звуковой оболочки, психолингвистический эксперимент оказывается единственно возможным приемом сбора материала» [Гарганеева, 1999, с. 32].

Но для повышения значимости психолингвистического эксперимента «целесообразно использовать разные экспериментальные методики и за тем сопоставлять полученные результаты» [Сахарный, 1989, с. 89].

В данном исследовании мы используем приём анкетирования, но при составлении анкет мы применяем различные методики. Исследование мы проводили в четыре этапа, каждому из них соответствует вид анкеты, то есть было задействовано четыре вида анкет, каждая из которых представляет собой один вопрос и 13 - 15 СО слов (см. приложение 1, 2, 3, 4). Целью всего эксперимента было выявить осознание образного значения слов. А основной задачей было создать такие условия эксперимента, чтобы максимально эксплицировать метаязыковое сознание.

Впервой анкете (А1) испытуемым предлагалось дать определение слову. Тут абсолютно соблюдена чистота эксперимента, потому что реакция испытуемого не направляется в какое-либо русло. Задачей конкретно этого эксперимента было получить метатексты-дефиниции, то есть значения слова, которые бы выявляли непосредственное его понимание, то которое отражено в сознании носителя языка. И если в таком метатексте отражена мотивированность или ВФС, такое слово можно считать образным в сознании информанта.

Как Вам кажется, что означают эти слова?

Молниеносный

- быстрый как молния (2 отв.);

- быстрый, как молния, обозначает все, что очень быстро передвигается.

Лежебока

- тот, кто отлеживает свои бока (бестолку).

Зануда

- тот, кто постоянно нудит.

Обезьянничать

- уподобиться обезьяне, передразнивать.

Маслята

- грибы, которых на шляпке маслянистый налет;

- грибы с «масляной» шляпкой.

Но нельзя этот вид анкеты назвать эффективным, было получено много однословных метатекстов, перечисление синонимов или, непосредственно, денотативные значения.

Окрыситься

- ощетиниться, озлобиться;

- разозлиться на кого-то, относиться к кому-то враждебно;

- озлобиться.

Остроумный

- обычно веселый человек;

- бросающий удачные замечания, уместные шутки;

- с юмором вовремя сказанная фраза.

Завуалировать

- сказать о чем-то, намекая.

Пропесочить

- отчитать, поругать;

- раскритиковать.

Измочалить

- замучить;

- измулдырить, извозюкать, отжулькать;

- замызгать, избить, растрепать;

- довести до усталости;

- избить, довести до изнеможения.

Возник вопрос о том, как расценивать подобные ответы информантов, ведь возможно информантом слово осознается как образное, только он не отразил это, не посчитал нужным сказать об образности. Этот недочет мы попытались исправить на следующем этапе.

Во второй анкете, которую мы использовали, информантам предлагалось дать определение с мотивировкой номинации, был дан пример ответа (А 2). Цель эксперимента оставалась той же, что и на первом этапе, но теперь задача исследователя (возможно и испытуемого) облегчалась. Пример ориентирует на определённую структуру ответа, на раскрытие ВФ образного слова. Так как у нас направленный эксперимент, мы не считаем, что здесь страдает чистота эксперимента, испытуемый намеренно направляется на раскрытие ВФ слова, а раскрывает он её уже без нашего направления, самостоятельно.

Как Вам кажется, что означают эти слова и что лежит в основе их значения? Например: `лапник' - ветви ели или другого хвойного дерева, потому что похожи на мягкие лапы животных.

Лоботряс

- трясет лбом;

- лодырь, только и делает, что ходит и лбом трясет (2 отв.).

Дармоед

- человек, который живет за чужой счет (потому что живет за даром) (2 отв.);

- человек, который не вносит свою лепту в общее хозяйство, то есть ест даром;

- живущий за счет другого, ест даром, ничего не приносит взамен (в семью, например).

Подкаблучник

- человек полностью (частично) находится под властью другого; под каблуком;

- муж, которым командует жена - он у неё «под каблуком»;

- тот, который под каблуком.

Крохобор

- обберет до последней крошки;

- собирает у других последние крохи.

Живодер

- жестокий человек, издевающийся над животными; живой + драть;

- дерет живое с живого;

- заживо шкуру снимет, задерет.

Проводя второй эксперимент, мы столкнулись с теми же «пробными» метатекстами, что и в первом, хотя и в гораздо меньшей степени.

Ежевика

- ягода (4.);

- название ягоды;

- ягода в лесу.

Бесхребетный

- рохля;

- бесчувственный;

- неспособный оказать моральное противодействие отрицательному воздействию на него других лиц;

- человек, не имеющий силы воли.

Свистопляска

- шумные танцы;

- бардак.

Буквоед

- пунктуальный до педантичности;

- педант;

- человек, который много читает.

Заваруха

- разговор между компаниями;

- неопределенная ситуация;

- беспокойное положение, обычно бой драка;

- происшествие.

На следующем этапе мы ставили уже другую задачу. Здесь было важным выявить, на сколько носитель языка видит, осознает метафоричность мотивированности представленных лексических единиц. В третьей анкете информанту предлагается определить образное ли это слово, и почему, при условии, что образное - это такое слово, значение которого основано на образе другого предмета (А 3). Формулировка образности не точная, но в процессе эксперимента испытуемые понимали, что именно от них требуется. Трудность для информантов в том, что здесь нужно выделить не только МФ, но в первую очередь МЗ, а именно метафорическую ВФС. Поэтому дается пример, чтобы испытуемые могли правильно сориентироваться, в нужном направлении. В ходе эксперимента были получены метатексты, в которых не указывалось на образность или безобразность слова, а были его толкования. Это происходит только в тех случаях, если информант считает данное слово образным.

Считаете ли Вы эти слова образными (значение которых основано на образе другого предмета).

Например: `небоскреб' - да, скребет небо;

`туман' - нет.

Двуличный

- не обр., (2);

- обр., два лика;

- обр., двуличный человек, страдающий раздвоением личности;

- обр.;

- две личины;

- подлый, отрицательный.

Укорениться

- закрепиться;

- обр., прочно обосноваться, т.е. пустить корни;

- обр., пустить корни;

- не обр.;

- врасти корнями в землю;

- прижиться приспособиться.

Ребячиться

- обр., баловаться, как ребенок;

- дурить;

- не обр., (2 отв.);

- обр., превращаться в ребенка;

- впасть в детство, вести себя по-детски.

Съёжиться

- обр., скрутиться, как еж;

- закрыться;

- обр., стать похожим на ежика;

- не обр.;

- уподобиться ежику;

- обр., то есть стать как еж;

- сжаться, зажаться.

Моховик

- не обр., (5 отв.);

- покрытый мхом.

На последнем, четвёртом этапе, мы использовали совершенно другую методику эксперимента. Здесь задача состояла в выявлении понимания и осознания мотивационных связей (А 4). Использование мотивированных и единиц в этом обусловливает высвечивание ВФС. Но не все информанта подтверждали взаимосвязь представленных пар слов, так как соотносили их денотаты. Поэтому мы считаем эту методику наименее эффективной, в пояснении своего ответа испытуемые раскрывали ВФС, значит, осознавали мотивированность и образность слова не стерта в сознании носителя языка. Соответственно, при анализе полученных метатекстов, подобные варианты нельзя классифицировать как не осознание образности. Хотя очевидна ассоциативная связь денотатов предложенных слов, точнее их значений.

Считаете ли Вы связанными данные понятия, обозначенные словами?

Небоскреб и скрести

- да;

- да, общий корень и значение;

- нет, 1 - высокий дом, 2 - действие;

- нет (2 отв.);

- скрести небо;

- нет, это высокий дом, который якобы задевает небо;

- да, образное сходство в действии;

- нет, здание.

Глазунья и глаза

- нет, 1 - яичница, 2 - часть тела;

- да, однокоренные;

- нет, это вид яичницы;

- да, похожа на глаза;

- да, внешнее сходство.

Лизоблюд и лизать

- да;

- нет;

- да, общие значения;

- нет, 1 - подлиза, 2 - действие;

- да, вылизывает блюдо, угождает;

- да, подлиза.

Белоручка и рука

- нет (2.).

Образная лексика требует особенного подхода при психолингвистическом анализе. Мы попытались самостоятельно разработать несколько приёмов, которые уже дают свои результаты, но как уже говорилось выше для большей эффективности и значимости всего эксперимента необходимо использовать несколько методик, ведь каждая актуализирует какой-то один аспект, и только при сопоставлении и анализе можно составить объективную картину исследуемой проблемы. Главным результатом проделанной нами работы слал фрагмент словаря образных слов носителей литературного языка, составленный на основе показаний языкового сознания, полученных в ходе психолингвистического эксперимента. В словаре дан подробный анализ структуры и семантики каждой образной единицы (Словарь полностью представлен в приложении).

Мы выдели: лексический мотиватор (ЛМ), структурный мотиватор (СМ), ВФ слова, которая выражена в МФ МЗ слова, денотатив (Д), ассоциатив (А) и символ (С) образного значения слова. Нужно отметить, что ассоциатив и символ выделены методом интроспекции, а метатексты скомпонованы по типам толкования (разновидностям анкет). Денотативы же определялись с опорой на толковые словари.

Подводя итоги главе, можно сказать о том, что в свете антропоцентрической тенденции современной лингвистики актуально изучение лексической образности, это подтверждается множеством работ в этом русле, а так же формированием теории образности и обоснованием выделения категории образности, статуса образного значения. В данной работе мы обращаемся к метаязыковому сознанию носителей русского литературного языка, поэтому

в следующей главе мы представляем некоторые теоретические обоснования анализа полученных в ходе эксперимента метатекстов и, непосредственно, сам анализ. Для начала уточним, что мы подразумеваем под понятием «метатекст».

2. Описание и анализ результатов психолингвистического эксперимента

2.1 Понятие «метатекст»

При исследовании образности с помощью психолингвистического эксперимента мы обращаемся к метаязыковому сознанию, а именно мы имеем дело с метатекстом, соответственно нужно уточнить и разобрать само понятие «метатекст».

Термин «метатекст» восходит к понятию «метаязык» и соотноситься с ним. «Метаязык - это формализованный язык, образующий понятийный аппарат науки, и предназначенный для максимально адекватного описания объекта в рамках избранной парадигмы» [Ростова, 2000, с. 52]. В лингвистике метаязык однозначно определяется как «язык «второго порядка», по отношению к которому естественный язык выступает как «язык-объект», то есть предмет языковедческого исследования» [ЛЭС, с. 297].

Если соотносить понятийные сферы «язык - текст» как «метаязык - метатекст», «естественно трактовать метатекст как последовательность вербальных знаков, организующих цельное, связное изложение определённой области научного знания» [Ростова, 2000, с. 52]. Но на самом деле понятие «метатекст» используется разными науками, и в разных областях знания он наполняется разными смыслами. В теории художественного перевода метатекст соотноситься с оригинальным текстом [Попович, 1980]. В литературоведении термин «метатекст» используется при обращении к многоуровневой организации смысловых контекстов художественного произведения. [Лотман, 1981].

В лингвистике сложилось представление о метатексте как «проявлении метаязыковой функции естественного языка» [Якобсон, 1985, с. 23]. Но в науке о языке существует два подхода к пониманию метатекста: «широкое» и «узкое». При «широком» подходе под метатекстом понимается все «языковые средства, которые отражают приёмы организации информации в процессе произведения текста или приёмы переработки информации в процессе восприятия текста». [Ростова, 2000, с. 53].

При «узком» понимании к метатекстам относят словесную экспликацию мотивировки выбора слова говорящими и развёрнутое в высказывании суждение о языке (Ростова А.Н., 1979, 1983, 2000; Ляпон М.В., 1986, 1992; Норман Б.Ю., 1994). То есть это «вербализованное суждение о языке как результат осознания языковой деятельности» [Ростова, 2000, с. 55]. В нашей работе мы придерживаемся «узкого» понимания термина «метатекст».

Метатексты характеризуются с двух точек зрения. С точки зрения закономерности осмысления языковой действительности, выявляют типичные представления о языке, свойственные данной языковой общности. И с точки зрения «связи с коммуникацией, в первичном виде, они выступают как единицы речевого взаимодействия адресата и адресанта, как речевой акт, реализующий свою цель, в отражённом виде - как зафиксированный исследователем результат речевой деятельности говорящего» [там же].

Вследствие того, что метатекст эксплицирует языковое сознание, он становиться главным объектом изучения при использовании экспериментальных методик. Но автор метатекста в условиях эксперимента направляется, его коммуникативные намерения корректируются в соответствии с запросами адресата. «Лингвистический эксперимент побуждает информанта к метаязыковым операциям под влиянием внешних стимулов» [там же, с. 57]. Задачи, которые ставятся перед информантом, различны в разных типах лингвистических экспериментов, соответственно, методика лингвистических экспериментов систематизации с учётом целей, характера заданий и видов операциональных действий, выполняемых информантом. Но особенную область представляют психолингвистические эксперименты. Они разнообразны по методикам, но имеют некую общность.

В условиях психолингвистического эксперимента информант поставлен в ситуацию принятия решения. Его роль заключается «в вербализации мотивов выбора и оценки одной из языковых форм, в воссоздании процесса внутренней речи и в восстановлении звеньев ассоциативно-вербальной сети, то есть не в осознании и объяснении языковых явлений, а преимущественно в пояснении бессознательных, глубинных операций с языком, протекающих в процессе речевой деятельности. Эта роль точнее определяется словом «испытуемый» [там же, с. 58].

В нашем исследовании метатексты выступают в форме толкования слов говорящими. Поэтому далее следует анализ полученных метатекстов. Отражение в них различных компонентов значения образного слова, особенности толкования предложенных слов информантами.

2.2 Коннотативный и денотативный компоненты в значении образного слова, их отражение в метатекстах

Как уже говорилось, в значении образного слова присутствует ассоциативный компонент, но кроме него присутствуют и другие компоненты как и в значении любой лексической единицы. В этом параграфе мы проследим отражение в метатекстах денотативного и коннотативного компонентов. Но сначала следует уточнить, что мы понимаем под этими понятиями.

«Коннотативный компонент - это часть системно-лексического значения слова, дополняющая его основное понятийное содержание смыслами, в которых отражены социально-психологические оценки и ассоциации соответствующих явлений» [Кузнецова, 1989, с. 183]. Этот компонент, безусловно, должен влиять на осознание образного значения, в силу того, что в дополнительных смыслах, которые вносит в значение слова коннотация, отражены «оценки и ассоциации» явлений.

По своей структуре коннотативный компонент очень сложен, этим и объясняется то, что он до сих пор не имеет в науке о языке однозначного определения, хотя коннотативная лексика привлекает в последнее время внимание многих исследователей, таких как В.Н. Телия, Н.А. Лукьянова, Э.В. Кузнецова, и др.

ЛЭС даёт такое определение: «коннотация - (от лат. connoto - имею дополнительный смысл) эмоциональная, оценочная и экспрессивная окраска языковой единицы узуального (закреплённого в системе языка) или окказионального характера.

Экспрессивность представляет собой наиболее сложную характеристику, получившую различное толкование в работах разных исследователей. Общим признаком этого понятия можно считать признак «усиленной выразительности», ориентацию на выражение субъективных аспектов восприятия речи человеком реального мира, на наш взгляд, этот признак может иметь статус системного свойства слова.

Существует две интерпретации понятия экспрессивности: широкого и узкого. «При широком подходе под экспрессивностью слова (или другой единицы) понимается всё то, что обладает эффектом повышенной выразительности, связанным с отклонением от нейтрального, общепринятого стандарта. Такая экспрессивность выходит за рамки системы лексических средств и охватывает все средства повышенной выразительности, реализующиеся в речи. Это могут быть и собственно слова-коннотативы (# репей - по отношению к человеку, настойчиво навязывающемуся с разговорами к кому-либо), и слова с нарочито фонетической огласовкой (#б[о] кал)». [Кузнецова, 1989, с. 183 - 184].