Лингвистический анализ символов в поэзии английских, русских и белорусских авторов XIX-ХХ веков

Исследователи по-разному толкуют эту основную сентенцию киплинговской поэзии: Восток - Запад. По мнению Н. Дьяконовой и А. Долинина, она означает, что "Европа и Азия мыслятся им как две гигантских конкурирующих корпорации, каждая из которых обладает собственной шкалой ценностей, собственными внутренними законами и ритуалами, как два самодовлеющих единства, равные только самим себе и закрытые друг для друга. Но есть "великие вещи, две как одна: во-первых - Любовь, во-вторых - Война", по отношению к которым оба Закона совпадают - оба они требуют от влюбленного верности и самопожертвования, а от воина - беззаветной отваги и уважения к врагу. Так возникает узкая площадка, на которой непроницаемая граница между двумя культурами временно раздвигается, высвобождая место для честного поединка или любовного объятия; личность, сильная тем, что воплощает Закон, парадоксальным образом получает возможность его преодолеть: "But there is neither East nor West, /Border, nor Breed, nor Birth, /When two strong 'men stand face to face, /though they come from /the ends of the earth!"

По мнению Д. Мирского, это не столько баллада, сколько басня или аполог, в которой мораль предельно обнажена. "В этой крайней идеологической четкости и обнаженности, соединенной с простотой быстроскачущего движения, - главное достоинство "баллады". Она афористически заостряет любимые лейтмотивы ряда индийских рассказов Киплинга: единственный приличный тип туземца - военно-феодальный вождь; единственный способ импонировать ему - крайнее мужество и решимость, в уверенности, что за твою смерть индийское правительство жестоко его накажет. Тогда он в английском офицере признает своего "сахиба" и дает ему в слуги своего любимого сына" .

"Балладу о Востоке и Западе" можно лучше понять, если представить ее как символистское стихотворение, т.е. произведение с множеством разночитаемых смыслов. Тогда одним из прочтений (расшифровок) его может служить пояснение Д. Мирского о басенном характере баллады как идеологическом клише. Но только лишь одним. В соответствии с природой символа таких прочтений может быть много. Поэтому верно и представление А. Долинина и Н. Дьяконовой, изображающей иные грани смыслового прочтения.

Другая центральная антитеза творчества Киплинга, перед которой отступает на второй план даже оппозиция "Восток - Запад", - "Империя-неимперия". Эта антитеза синонимична традиционному противостоянию добра злу или порядка хаосу. Средоточием санкционирующей истины Киплинг увидел Британскую империю, как идею корпорации корпораций, которая, как пишет А. Долинин, "приобрела в его глазах значение почти трансцендентальное: в ней он обнаружил законодателя и вождя, ведущего "избранные народы" к эсхатологическому спасению" .

Возможно, дело в ином - в уже отмеченной нами склонности Киплинга чувствовать изнутри описанное. Отсюда - та "безличностность" его стихов, которую отмечают исследователи, обвиняя его в плоскостности изображения и взгляда. Киплинг всегда целиком в герое. Отсюда - и та разносторонность позиций, объяснение которой исследователи подчас ищут в идеологических соображениях Киплинга, вплоть до практического желания добиться улучшения снабжения армии путем критики ее тягот. Если вдуматься, в самых его "милитаристских" стихах чувствуется эта разность позиций. Образ киплинговского солдата ("томми") как нельзя лучше соединяет в себе это противоречие между казармой (машиной смерти) и бунтом (житейской вольницей). Потому этот символ-образ окутан горькой авторской иронией.

Центральным образом поэзии Киплинга, безусловно, является солдат. Киплинг описывает его в разных моментах: во время войны, похода, отдыха, гуляния, веселья, усталости, смерти. Солдат у него - это воплощение железной дисциплины, порядка, силы и послушания. Вне армии же он - бунтарь, кутила и анархист: "Yes, makin' mock o' uniforms that guard you while you sleep /Is cheaper than them uniforms, an' they're starvation cheap; /An' hustlin' drunken sodgers when they're goin' large a bit /Is five times better business than paradin' in full kit. /Then it's Tommy this, an 'Tommy that, an' "Tommy 'ow's yer soul?" /But it's "Thin red line of 'eroes," when the drums begin, to roll -- /The. drums begin to roll, my boys, the drums begin to roll, /O it's "Thin red line of 'eroes," when the drums begin to roll `'.

Эту двойственность у Киплинга "снимает" идея имперского служения и чисто романтическая жажда иного мира (с той лишь разницей, что романтический мотив вольного скитальчества наполняется у Киплинга военной составляющей): "Там, к востоку от Суэца, злу с добром - цена одна,

Божьих заповедей нету, и кто жаждет - пьет до дна. /Слышу, кличут колокольцы, и привольно будет мне /Лишь у пагоды старинной, в полуденной стороне"[29, с. 46].

Таким образом, можно сделать выводы о том, что на поэтический язык английских авторов XIX -XX веков разнообразен и подвержен влиянию различных внешних факторов и особенностям жизни писателей.

2.4 Лингвистический анализ поэтического я зыка на примере стихотворения А. Блока «Вхожу я в темные храмы…»

символ поэтический дискурс литературный

Александр Блок был поэтом величайшего исторического рубежа. Это великий поэт старой, дооктябрьской России, завершивший своим творчеством поэтические искания всего XIX века. Анна Андреевна Ахматова писала: "Блок не только величайший европейский поэт первой четверти XX века, но и человек-эпоха".

В своем творчестве Александр Блок отразил существенные черты этой бурной, переломной эпохи. Отблеск русской революции лежит на его стихах и поэмах.

Можно сказать, что историческая миссия Блока как поэта, критика, публициста заключалась в том, чтобы привести культуру прошлого в непосредственное соприкосновение со своим временем. Поэт явился связующим звеном между литературой XIX и начала XX веков. Вероятно, поэтому в творчестве и облике Блока совмещаются несовместимые черты и качества личности.

Блок классичен, сдержан, глубоко интеллектуален и интеллигентен. Он наиболее яркий представитель одного из самых модных модернистских течений -- символизма, в котором видел выражение мятежных исканий своего времени. В содержании своего творчества Блок вышел далеко за пределы символистической доктрины, но он оставался верен эстетике и поэтике символизма до конца своих дней, остро ощущая "тревоги своего времени".

На страстном, музыкальном языке своей поэзии Блок гениально выразил владевшее им предчувствие приближающегося перелома в мировой жизни.

В поэтическом мире Блока, который, как творец, искал сжатые поэтические формы, конкретные образы превращались в емкие символы, говорящие о беспредельном. Одно-два "магических" слова могли означать для лего бесконечно многое. Наиболее известные, классические тому примеры мы находим в стихотворениях цикла о Прекрасной Даме, "Незнакомка", "Нечаянная радость". Причем, особую значимость приобретает многомерность и глубина подразумеваемых смыслов.

Символика Блока не остается неизменной, она по-новому переосмысляется, скрещивается с новыми символами. В ранних стихотворениях, например в "Незнакомке", перед нами один символический ряд: "шляпа с траурными перьями", "перья страуса склоненные", скрывающаяся "в туманном... окне", за "темной вуалью", "незнакомка". В позднем стихотворении "О доблестях, о подвигах, о славе..." образ трагической любви, воспоминание о былом счастье и молодости связан с другим изобразительным рядом.

Изображение любимой на портрете возникает перед нами без всякой дымки: "твое лицо в простой оправе". Детали, связанные с миром повседневности, символически обобщены: "я бросил в ночь заветное кольцо", "синий плащ", "летели дни, крутясь проклятым роем". В стихотворении упоминается единственная деталь туалета -- "синий плащ". Его не просто надевает любимая -- в него "она печалью завернулась". Возникая повторно во сне, этот образ приобретает значение символа. В этом стихотворении мы не обнаруживаем ни звезд, ни тайны, ни таинственного исчезновения. "... В сырую ночь ты из дому ушла", -- уход любимой осязаем и конкретен. Но это не делает восприятие стихотворения приземленным, оно, хоть и печально, но окутывает романтической дымкой, символика остается глубокой, со множеством подтекстов.

Александр Блок создал особый тип лирической поэзии. Поэзия эта проникнута острым чувством истории и действительности. Лирический стиль Блока -- не разрушение старых, традиционных форм, а свободное сочетание и перепланировка элементов самых различных стилей: от романсно-элегического до куплетно-частушечного. Поэт наполнил романс психологическим содержанием и создал его как явление не просто "цыганщины", а большого литературного стиля: «Вешний трепет, и лепет, и шелест,/ Непробудные, дикие сны,/ И твоя одичалая прелесть/ Как гитара, как бубен весны!».

Принцип контраста, антитезы является излюбленным художественным принципом поэтики Блока. Так, пролог к поэме "Возмездие" целиком построен на противоположности антонимических слов: «Жизнь -- без начала и конца. Нас всех подстерегает случай...» Или: «Он, утверждая, отрицал, И утверждал он, отрицая...»

В сюжетных стихотворениях Блок зачастую использует для того, чтобы возрастала напряженность повествования, параллелизм.

Мастерски поэт использует цветовые метафоры: "желтые и синие" (вагоны I и II классов), "зеленые" (вагоны III класса). Здесь "желтые и синие" олицетворяют высшее сословие и его равнодушное отношение к окружающему миру обездоленных.

Блок справедливо считал, что поэту отведена особая, великая и ответственная роль: "Три дела возложены на него: во-первых -- освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во--вторых -- привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих -- внести эту гармонию во внешний мир".

Большая притягательная сила блоковского стиха, могучая внутренняя энергия его ритмов проверены временем. Эти тончайшие, разнообразные музыкальные ритмы волнуют, тревожат, радуют, печалят и воодушевляют. Эти ритмы заставляют снова и снова почувствовать гармонию, внесенную в мир великим поэтом.

Стихотворение "Вхожу я в темные храмы" входит в знаменитый цикл стихов о Прекрасной Даме, созданный под влиянием философии Владимира Соловьева. Поэт создает идеальный образ, которому дает имя - Прекрасная Дама. В нем соединились представления об идеале, о стремлении к нему как воплощению Вечной Женственности - красоты и гармонии.

1. Отдельность. Текст обладает отдельностью, поскольку может быть отделен от другого текста.

Связность. Это выражается в особом порядке расстановки предложений, который создает логику развития мысли.

Целостность. Содержание текста определяет:

- Основная мысль: вера в существование идеального женского образа.

- Тема: воспевание идеального женского образа.

- Подтемы: 1. Тайна; 2. Призрачный образ идеала; 3. Вера в идеал.

- Микротемы: 1. а) храм; б) ожидание. 2. а) Сон-образ; б) Вечный образ.

Завершенность. Текст обладает завершенностью, поскольку может функционировать самостоятельно, независимо от каких-либо других текстов.

Жанр художественный. Присутствует: эстетическая функция (способность текста заставить реципиента сопереживать), образность (форма изображения, основанная на ассоциативности), антропоцентризм (ориентация на человека).

Художественные тексты делятся на поэтические и прозаические. Данный текст представляет собой поэтическое произведение, о чем свидетельствует: затрудненность языка поэзии, которая требует своего кода и шифра, подчеркнута и значимость звуковой стороны речи (ритма, рифм, метра, размера) и эмоциональное отношение к звукам, особая роль принадлежит иносказаниям и высокой степени энтропии текста. Присутствует авторская субъективная интерпретация отрезка реальной действительности. Поэтический текст отличает и предельная эмоционально-смысловая насыщенность, тенденция к монологичности.

Исследуемый текст можно отнести к жанру лирического стихотворения.

Далее перейдем к анализу семантической организации текста.

А) способ семантического развертывания темы через:

Ключевые слова (Прекрасная Дама, сон, святая, верю) Ключевые слова необходимы для раскрытия общего смысла стихотворения. Исходя из них, мы понимаем, что речь пойдет об идеальном женском образе, в который стал некой святыней для лирического героя;

Тематические группы слов (Храм, Сон-образ Вечной Жены, Вера) Тематические группы слов связаны с раскрытием темы и подтем. Наиболее сложной является вторая, поскольку с ней связаны первая и третья. Таким образом, именно вторая группа слов, являясь базовым компонентом всего произведения, может считаться ключевой;

Номинационные цепочки (Прекрасная Дама - образ - сон о Ней - Величавая Вечная Жена - Святая - Милая - Ты) С помощью номинативной цепочки можно проследить как раскрывается сложный абстрактный образ Прекрасной Дамы, он конкретизируется, приобретая более четкие формы, а в финале, более того, выступает в форме личного местоимения 2 лица, единственного числа. В словаре С.И. Ожегова мы находим следующее определение: 1) Служит для обозначения лица, собеседника, преимущественно близкого, когда друг другу говорят не "вы", а "ты". Однако нельзя дать однозначного ответа на вопрос: "К кому же обращается лирический герой? "Безусловно, допускаются два направления: либо обращение к миру читателя, либо же обращение к миру внутри самого произведения (например, обращение к Прекрасной Даме, обращение к определенному лицу или объекту, известному автору, и т.д.) Скорее всего, два данных варианта взаимосвязанные и умело переплетенные, синтезированы поэтом;

Б) Концептосфера текста

Стихотворение "Вхожу я в темные храмы…" было создано 25 октября 1902 года. Александр Блок - поэт переходной эпохи. Это время переоценки ценностей, подведения итогов, поиска нового идеала. Для творчества Блока на протяжении продолжительного времени идеалом явился образ Прекрасной Дамы, созданный под влиянием философии Владимира Соловьева. Первый момент поэтического самосознания Блока, его начало как большого русского поэта, обычно ведут от "Стихов о Прекрасной Даме". Цикл стихов представляет собой символистскую книгу, в которой любовь и земная жизнь мира воссоздаются в общественно-преображенном виде, согласно требованиям символистской поэтики. Несмотря на мистическую окрашенность "Стихов о прекрасной Даме", они до сих пор действуют на нас волнующей психологической достоверностью любовного дневника.

Стихотворение без заглавия, называемое по первой строке - "Вхожу я в темные храмы…" - не дает прямой отсылки к раскрытию концепта произведения, однако сразу создает определенную атмосферу таинственности и сакральности (с помощью образа темного храма - священного пространства, полного тайн, непостижимых человеческому разуму), которая является важным базовым компонентом стихотворения. Вхожу - глагол настоящего времени, 1 лица, единственного числа. Его морфологические характеристики позволяют сделать вывод о том, что стихотворение строится не как элегическое воспоминание, а как описание активного действия, поскольку задействовано настоящее время глагола. Несмотря на то, что большинство слов в произведении существительные и прилагательные (23 существительных и 12 прилагательных), динамика присутствует во всем произведении, поскольку 7 глаголов употреблены в настоящем времени (вхожу, совершаю, жду, дрожу, глядит, бегут, верю) и лишь один - в прошедшем (привык). Кроме того, семантикой действия нередко наделены прилагательные и существительные. Например, "Мне не слышны ни вздохи, ни речи…" Не слышны - это краткое отглагольное прилагательное, обозначает отсутствие звука в момент повествования. Вздохи и речи - существительные, называющие действие.

Местоимение "я" также присутствует в первой строке стихотворения. Оно сразу заявляет о явном присутствии лирического героя. Всего в тексте 7 местоимений: 4 из них "я" и 3 - местоимения, обозначающие образ героини (сон о Ней, Твои черты, Ты). Интересно то, что эти 3 местоимения пишутся с заглавных букв, в то время как местоимение "я" - со строчной. Следовательно, так автор намеренно подчеркивает исключительное отношение лирического героя к образу идеала. Лирический герой как бы принижен в сравнении с образом героини. Образ прекрасной Дамы нелегко понять в силу того, что он не имеет четких границ, конкретных черт. Думаю, что справедливо будет полагать, что исследуемый текст перекликается со знаменитым стихотворением Александра Блока "Незнакомка". Туманность, загадочность, мистичность образа присутствуют в обоих произведениях. И познать данный многогранный символический образ - значит разрушить его. Им можно лишь восторгаться, любоваться и верить в его существование.

Проведение психолингвистического эксперимента по выявлению ключевых слов стихотворения "Вхожу я в темные храмы... " показало, что к таковым после его прочтения испытуемые отнесли следующие слова - образ (11), сон (9), темнота (9), жду (8), храмы (7), ты (5), Величавой Вечной Жены (4), верю (4), Дама (4), Прекрасной Дамы (3), дрожу (2). В качестве редких реакций встречаются следующие - обряд (1), святая (1), двери (1), сказки (1), тишина (1), черты (1), высоко (1), мерцание (1), тень (1), ласковы свечи (1), ризы (1), Жена (1), Милая (1), душа (1), тайна (1). Большинство словесных реакций связаны с содержанием произведения и повторяют лексику, которая там употребляется. Однако индивидуальные реакции не всегда воспроизводят слова, здесь используются и субъективные ассоциации, возникающие при прочтении (например, душа, тайна, тишина). Следовательно, можно утверждать, что данному тексту свойственна повышенная образность.

Набор ключевых слов, исходя из частотности, составляют следующие слова - образ, сон, темнота, жду, храмы. Таким образом, можно заключить, что уже на этапе анализа восприятия текста с использованием психолингвистического эксперимента мы выявляем набор ключевых слов, репрезентирующих основной концепт данного рассказа, - идеал, воплощенный в образе святого и таинственного, встречи с которым ожидает лирический герой.

Ключевым словом текста является ОБРАЗ. В толковом словаре мы находим два основных определения. Образ (1) - 1. В философии это результат и идеальная форма отражения предметов и явлений материального мира в сознании человека. 2. Вид, облик. 3. Живое, наглядное представление о ком- чем-нибудь. 4. В искусстве это обобщенное художественное отражение действительности, облеченное в форму конкретного индивидуального явления. 5. В художественном произведении это тип, характер. 6. Порядок, направление чего-нибудь, способ. Образ (2) - то же, что икона.

Концепт идеального выражен в тексте имплицитно с помощью слов его раскрывающих. Анализ всех контекстов, обнаруживающих индивидуальные, порой уникальные представления поэта о счастье, позволяет их обобщить и представить концептосферу "идеал" в виде поля:

1. Ядром концептосферв является обобщенная когнитивно-пропозициональная структура. Субъект идеала - предикат идеала - источник (причина) идеала - внешнее проявление как следствия идеального - атрибутивная характеристика идеала. Позиции причины и следствия идеала представляют собой включенные зависимые предикаты, что объясняется сложностью, многокомпонентностью самого концепта "идеал".

2. Приядерную зону составляют вербализированные когниции - основные регулярные и наиболее типичные лексические репрезентации когнитивно-пропозициональной структуры концепта "идеал". Обобщение основных вариантов лексических репрезентаций всех позиций когнитивно-пропозициональной структуры представляет собой процедуру семантического выведения знаний, включенных в данную текстовую концептосферу и отображающих индивидуально-авторское представление об идеале.

а. Позиция субъект идеала. В данном произведении субъектом идеала выступает Прекрасная Дама - достаточно абстрактный образ. Искушенный в литературе человек, знакомый с творчеством Владимира Соловьева, может предположить, что здесь раскрывается или же переосмысливается сложный, возвышенно прекрасный, идеальный образ. Неискушенный же читатель таких пресуппозиций лишен.

б. Позиция предиката идеала. Она реализуется предикатными словами - основными носителями идеи концепта - прекрасный, темные, озаренный, сон, жена, улыбки, сказки, святая.

в. Позиция причины-источника идеала. Эта позиция позволяет проникнуть в суть идеала и выявить его слагаемые. Источником идеального является духовный мир лирического героя, выраженного в тексте личным местоимением в форме первого лица, единственного числа. Именно в воображении лирического героя возникают определенные представления об идеальном образе, которому он поклоняется. Являясь творцом идеального, он же и верит в него. Именно с помощью субъективных представлений и переживаний лирического героя образ оживает и проясняется, пусть и не до конца, суть идеального.

г. Позиция проявления (следствия) идеала. Все действия лирического героя можно считать следствием воздействия на него идеала. Он приходит в храм, совершает обряд, ожидает явления идеального для него образа. Волнение его настолько сильно, что он даже дрожит от скрипа дверей. К одной из наиболее значимых позиций проявления можно отнести беззаветную веру в данный идеал (Мне не слышны ни вздохи, ни речи, / Но я верю Милая - Ты). Другой значимой позицией выступает любовь, которой объясняются поступки и чувства героя.

3. Ближайшая периферия в данном стихотворении формируется образными номинациями идеального образа. Они сочетают в себе как традиционное представление об идеальном, так и субъективно-авторское.

Прекрасная Дама - воплощает представление об идеале - красоте, призванной спасти мир. При этом не уточняется, какого рода красота это должна быть - материальная или духовная... Рицепиент должен определить это для себя самостоятельно. Возможно, что справедливо будет утверждать, что необходимо соединить различные начала Красоты как понятия.

Озаренный образ - такая образная характеристика раскрывает концепцию идеального как чего-то или кого-то просветленного, кому открыто то, что неведомо остальным. Здесь подчеркивается также исключительность как одно из свойств идеального.

Сон - Лексема "сон" встречается в тексте дважды, что говорит о значимости данного слова. Сон - пространство ирреальное, это другая реальность, недоступная однозначному рациональному анализу. Образ идеального тесно связан с категорией сна, поскольку именно в состоянии сна его можно наблюдать. Таким образом, идеальное представляется как нечто недостижимое, иррациональное.

Величавой Вечной Жены - с помощью этого словосочетания идеальное воплощает женское начало. Данное решение можно считать субъективно-авторским выбором, имеющим однако и культурно-исторические истоки (здесь подразумевается философская концепция Владимира Соловьева, которая была создана раньше по времени нежели исследуемый текст).

Улыбки, сказки - следующие лексемы необходимы для того, чтобы показать воплощение позитивного начала в образе идеального. Безусловно, данная характеристика как бы обобщает черты, указанные ранее. Улыбки и сказки привносят особый оттенок сообщаемому, создавая атмосферу доверия, хорошего настроения, некоей детской беззаботности, когда можно со всей серьезностью верить в сказки.

Святая - так обращается к лирической героини, которая служит воплощением идеала, лирический герой. Слово "Святая" пишется с заглавной буквы, противореча правилам. Тем самым оно поставлено в сильную позицию. Святость подчеркивается местом, в котором происходит действие - храм. Храм же несет в себе значение таинства и тайны. Лексемы, создающие сакральное пространство - храм, обряд, лампады, образ (особенно его второе значение), ризы.

Нельзя однозначно выделить основной признак идеального. Таким образом, можно подвести итог семантической репрезентации концепта "идеал". Идеал - это красота, исключительность, недостижимость, иррациональность, связанная с женским началом, он наделен позитивной семантикой, является священным и важным.

4. Дальнейшая периферия - субъективно-модальные смыслы. Знания о них выводятся из семантики встречающихся в тексте эмоционально-оценочных слов, из системы образных средств, стилистических приемов. Эти знания представляют собой импликатемы разного рода.

Эмоционально-оценочная лексика привносит в текст важные дополнения, раскрывающие образ с определенной стороны. "Бедный обряд" - с помощью прилагательного обряд предстает мертвым воплощением идеального, его симулятором. Тем самым актуализируется значение первостепенности идеального над бытовым, обыденным. "...озаренный ... образ..." - слово "озаренный" является книжным. Тем самым оно привносит возвышенное звучание, в очередной раз подчеркивая восторженное, трепетное отношение лирического героя к образу идеальному. В тексте превалируют существительные - 23. При этом прилагательные могут выступать в роли существительных - Святая, Милая. Повышенная образность стихотворения способна порождать ассоциации у реципиентов.

Необходимо также упомянуть о синтаксическом построении текста. Дважды встречается восклицательная конструкция - 1) О, я привык к этим ризам / Величавой Вечной Жены! 2) О, Святая, как ласковы свечи, / Как отрадны Твои черты! Так (при помощи междометия, особого порядка слов в предложении и восклицательного знака) подчеркивается восторженность лирического героя перед идеалом[30, с. 32].

Итак, в данном произведении концепт "идеал" несет следующий смысл - это исключительная сакральная красота, репрезентированная в некоем женском образе Прекрасной Дамы. Данный идеал нельзя проверить и доказать, в него можно только поверить, поэтому образ лишен конкретики. Прототипическая константа произведения - возвышенный идеал.

В) Пространственно-временная организация текста и языковые средства ее репрезентации.

Ирреальность пространства представлена лексемой - "сон" - и связана, прежде всего, с образом лирической героини, которая является лирическому герою-повествователю именно в пространстве сна ("А в лицо мне глядит, озаренный, / Только образ, лишь сон о Ней").

В данном стихотворении пространство закрытое, такие пространственные координаты создаются словами - "храмы", "колонны", "дверей", "карнизы". Можно также утверждать, что присутствует психологическое пространство, замкнутое на субъекте. Локализаторами здесь являются такие словосочетания как - "в лицо мне глядит...", "я привык...", "мне не слышны..." Стихотворение построено как монолог наблюдающего лирического субъекта. Закрытое пространство дает основание утверждать, что так автором показывается глубокая интимность его лирики, сосредоточение лирического героя на собственных переживаниях. Особое внимание к внутренним переживаниям лирического героя говорит о чуткости автора к чувствам его читателей, он призывает их к сопереживанию.

Циклическое время присутствует в тексте посредством слова - Вечный ("Величавой Вечной Жены") и связано с образом Прекрасной Дамы. Линейное же время связано с образом лирического героя. Именно он совершает однонаправленные действия - "вхожу", "совершаю", "жду", "дрожу", "привык"... Таким образом, на уровне циклического и линейного пространств противопоставляются лирический герой, связанный с конечными категориями и незыблемый идеальный образ, созданный им.

Реальное время связано с образом лирического героя, который совершает однонаправленные действия, принадлежа миру реальному. При этом здесь находит место явление ретардации. Лирический герой сообщает о каких-либо событиях через призму субъективного восприятия. Превалирует описание того, что он видит, чем он любуется.

Нельзя однозначно утверждать, какая из этих двух текстовых категорий играет ведущую роль в понимании основной мысли произведения, поскольку обе они дополняют друг друга, раскрывая при этом общий смысл.

Г) Тональность.

Общую тональность текста можно назвать восторженной. На протяжении всего повествования воспевается идеальный образ.

Д) Оценочность. Оценочная программа выражается только одной точкой зрения - лирического героя. Она носит положительный характер. Лирический герой беззаветно верит в свой идеал. Его трепетное отношение выражается следующими лексемами - Прекрасная Дама, Святая, Милая. Здесь нет уменьшительно-ласкательных характеристик, напротив, преобладает торжественность облика - "озаренный ... образ", "величавой", "отрадны ... черты". Отношение автора к сообщаемому раскрывается через те же лексемы, оно близко к чувствам лирического героя произведения.

Е) Языковые средства актуализации смысла.

Это стих-паузник, когда в тоническом стихотворении возникают паузы разной длины. Отсюда важна и синтаксическая организация, порядок слов. Обратные порядок слов мы можем наблюдать уже в первой строке - "Вхожу я в темные храмы..." Сказуемое, поставленное перед подлежащим акцентирует внимание именно на совершаемом действии. Это помогает стихотворению звучать более динамично, несмотря на его высокую образность.

Интересен размер данного стихотворения - дольник. Речь упорядочена, но при этом не имеет жестких границ. Единицей ритма является слово. Следовательно, ключевая роль слова в данном произведении продиктована выбранным поэтическим размером. Именно сознательный выбор высокой торжественной лексики передает восхищение лирического героя.

Наиболее часто встречаются согласные звуки - р, д. Аллитерация создает ощущение сильного, напористого чувства в душе лирического героя. Следует отметить и гласные звуки - у, о, и. Звук "у" придает тексту тоскливое настроение, передающее тоску героя по идеалу. "О" - восторженность, торжественность звучания. "И" - распевность, мелодичность, которая носит эстетическую функцию. Как мы видим, ассонанс также важен.

Чередование мужской и женской рифм заставляет текст звучать разнообразно. Кроме того, такое чередование значимо для раскрытия значения - так соединяются мужское (бытовое) и женское (идеальное).

Стихотворение построено как лирическое интимное признание о сокровенном. Оно насыщено образами и характеристиками, однако благодаря особому членению на равные части, вкраплениям глаголов, а также цепному характеру тема-рематических отношений в произведении не чувствуется излишнего нагромождения. Ведущим компонентом раскрытия концепции идеала можно считать образы, раскрывающие спектр значений символической репрезентации образа Прекрасной Дамы. Он обладает следующими характеристиками - святость, загадочность, иррациональность, связан с женским началом, несет, безусловно, положительную семантику[31, с. 17].

Александр Блок создает особый образ Идеала. Его не так просто понять, скорее всего, он и не должен поддаваться разумному анализу. Лирический герой стихотворения подводит нас к мотиву веры ("Мне не слышны ни вздохи, ни речи, / Но я верю: Милая -Ты"). Казалось бы, простой веры, однако недоступной слабому духом человеку, который не способен беззаветно растворяться в другом.

2.5 Белорусская поэзия 19-20 веков. Лингвистический анализ произведения Янки Купалы

В конце XIX и в начале XX в. под воздействием ряда объективных факторов продолжалось углубление национального самосознания белорусского народа, хотя условия для развития культуры и литературы на родном языке оставались, как и раньше, неблагоприятными.

Революция 1905--1907 гг. во многом изменила общественную ситуацию. Удалось добиться некоторой свободы национальной печати. Белорусское печатное слово дождалось легализации.

Все это не могло не отразиться на литературе. Возрастает интенсивность литературной жизни Белоруссии, возникают издательские общества, выходят журналы и газеты, календари и литературные сборники. Особая роль в организации культурной и литературной жизни того времени принадлежит газете «Наша нива» (1906--1915). М. Горький писал в статье «О писателях-самоучках»: «Я обращаю внимание скептиков на молодую литературу белорусов -- самого забитого народа в России, -- на работу людей, сгруппировавшихся вокруг газеты „Наша нива“... Читателю следовало бы посмотреть „Нашу ниву“ -- она много интересного скажет ему». Именно в рассматриваемое время появляется ряд выдающихся поэтов и писателей, которые открывают новую страницу в истории духовной культуры и литературы белорусского народа. Среди них -- Янка Купала (И. Д. Луцевич, 1882--1942) и Якуб Колас (К. М. Мицкевич, 1882--1956). В предоктябрьскую революционную эпоху появляется новый тип писателя -- это выходец из трудовой среды, борец, тесно связанный с жизнью и освободительной борьбой трудящихся[32, с.85].

Феномен ускоренного развития белорусской литературы в период и после революции 1905--1907 гг. и в последующие годы объясняется тесным ее слиянием с развитием общества, с национально-освободительными идеями. Национально-освободительное движение в Белоруссии зарождалось сравнительно поздно, в период массового распространения социалистических идей.

Хотя в XIX в. появлялось сравнительно мало произведений на белорусском языке, а литературный процесс часто прерывался, однако это были произведения глубоко народные по своему существу, современные по характеру изобразительных средств.

Таким образом, литература была подготовлена при более благоприятных общественных условиях к большому рывку вперед. После революции 1905--1907 гг. в литературе зарождаются новые явления. Открытая публицистичность ярко проявилась в творчестве принимавшей участие в революционных событиях Тетки (Э. С. Пашкевич, 1876--1916), а позже и в произведениях других поэтов.

В сборниках стихотворений Тетки «Крещение на свободу» (1906) и «Скрипка белорусская» (1906), изданных в Галиции, куда эмигрировала поэтесса, спасаясь от репрессий царских властей, звучит призыв к борьбе за свободу, к самопожертвованию ради будущего трудового народа.

Крупной фигурой в белорусской литературе этого периода был поэт, публицист и революционер Алесь Гарун (А. В. Прушинский, 1887--1920), издавший в Минске сборник «Материнский дар» (1918), в который вошли стихотворения 1907--1914 гг., созданные в сибирской ссылке, где поэт провел десять лет.

Уже в первых стихотворениях Янки Купалы «Мужик» (1905) и Якуба Коласа «Край родимый» (1906) воплощена идея борьбы за народное счастье. Главные мотивы их творчества: обличение социальной несправедливости и национального угнетения, вера в духовные возможности крестьянина, призыв к борьбе. Бунтарский дух в той или иной форме пронизывает всю белорусскую литературу того времени.

Одновременно в начале XX в. главной проблемой в белорусской литературе остается проблема отражения духовного облика человека из народа, в первую очередь -- крестьянина.

В произведениях Тетки, Ядвигина Ш. (А. И. Левицкого, 1868--1922), А. Гаруна и особенно З. Бядули (С. Е. Плавника, 1886--1941, сб. «Картинки», 1913) появляется романтизированный образ белорусского крестьянина, критически относящегося к патриархальному быту и жаждущего новой жизни. Рассказ Тетки «Присяга над кровавыми бороздами» (1906) -- яркий пример выхода белорусских писателей к общечеловеческим тревогам и заботам.

Белорусская литература развивалась неравномерно, поэтому в начале XX в., когда возникли более благоприятные условия, начинается не только ускоренное развитие литературы, но она как бы возвращается к предшествующим этапам, чтобы пройти их по-новому, на более высокой стадии. Таким образом, укрепление традиций и поступь вперед часто сосуществуют в едином процессе.

С ранними стихотворениями Янки Купалы в национальную поэзию возвращаются художественные формы, свойственные народному мировидению на этапе фольклорного эпического сознания, даже языческого мировосприятия. Традиционные фольклорные зачины, тавтологические повторы, совмещение времен, метафоризация бытовых явлений -- все это свойственно поэзии Я. Купалы. Подобные черты нередко характеризовались как «синкретизм» творческого метода поэта. Однако типологически это уже не тот синкретизм, о котором писал А. Веселовский. Синкретизм художественного сознания Я. Купалы не имеет первородного происхождения, т. е. не наследует непосредственно тот тип поэтического мышления, когда искусство еще не выделено в самостоятельную область духовной деятельности. В творчестве Я. Купалы элементы синкретичности появляются в условиях, когда белорусская литература уже накопила значительные книжно-литературные традиции.

В начале XX в. внутренняя необходимость в синкретизме художественного мышления могла возникнуть только при колоссальной вспышке духовной активности недавно отсталого народа, в условиях, когда социальные и эстетические интересы литературы простирались далеко в будущее.

Процесс формирования концепции национально-духовного бытия вместе с тем требовал и опоры на историю, чтобы и ее «подключить» к выработке основ нового понимания современности.

И все же с приходом в белорусскую литературу Янки Купалы и Якуба Коласа она как будто начиналась заново, представала в своем первозданном облике. Казалось, что возвратились давние времена рапсодов, баянов, импровизаторов. В стихотворении Купалы в форме непосредственной импровизации реализовалось подчеркнутое чувство народности.

Его стих будто «льется» сам по себе, а не создается, не вынашивается. Кажется, что поэт легко находит форму. Многие стихотворения внешне растянуты, в них много повторов, сближающих их с песней, с фольклорным типом творчества, с поэзией Тараса Шевченко, который также любил подчеркивать «некнижный» характер своих произведений. Но и у белорусского, и у украинского поэтов простота, естественность, легкость основывались на тонкой системе изобразительных средств и образцовых представлений, близких народному мирочувствованию.

У Я. Купалы немало публицистических стихотворений, он часто обращается к злободневности и призывает к борьбе («Думы печальные», «Из песен о битвах», «Поэтам», «Песенка для некоторых молодых людей», «Из песен белорусского мужика», «Бьют тревогу колокола» и др.). В стихотворении «А кто там идет?» (1905--1907), высоко оцененном и переведенном на русский язык М. Горьким и оказавшем на всю белорусскую литературу огромное влияние, поэт рисует впечатляющую картину грозного движения проснувшегося народа. М. Горький высказывал предположение, что это стихотворение может стать «на время народным гимном белорусов». Драма «Разоренное гнездо» (1913) заканчивается прямым призывом идти «на большое собрание за Отчизну!!!».

Я. Купала и Я. Колас были великими национальными поэтами. Стремясь показать, как глубоко затрагивает народные массы жажда решительных перемен, Я. Купала часто обращается к мифу, в котором поэтически обобщены давние стремления народа к светлой жизни. Распространенный в творчестве Я. Купалы и во всей белорусской дооктябрьской литературе образ кургана стал символом духовной мощи народа в прошлом и его современного пробуждения. Курган становится аллегорией не только духовного возвышения, но и единения народа, истории и современности. Это место, где встречаются и соединяются прошлое и настоящее, небо и земля, поэзия и проза жизни, мечта и реальность. Именно здесь средоточие всего, чем был, что есть и чем может стать родной край.

Курган в творчестве Я. Купалы и вообще в белорусской литературе имеет значение святого места, где происходит особое действие, духовное очищение условных персонажей. И без учета этого невозможно понять идейное содержание такого крупного произведения Я. Купалы, как драматическая поэма «Сон на кургане» (1910), одного из самых сложных произведений поэта, в котором наиболее сильны мифологические мотивы и ассоциации.

В «Сне на кургане» Я. Купалы звучит мотив «свадьбы-похорон», «веселья-грусти». У первобытных народов воплощением всех жизнедеятельных сил считался вождь племени или рода. По мере старения вождя людям казалось, что силы оставляют все племя. И выход им представлялся только один: убить вождя или же он сам должен лишить себя жизни. Такое событие было одновременно траурным и радостным, заключало в себе похороны и веселье: племя прощалось со старым и встречало новое. В драматической поэме Я. Купалы соединены пожар и свадьба, а на пепелище во время большой народной беды играют и поют. Мотив преследования главного героя поэмы Сама его родными прямо указывает на мифологическую основу произведения. Предпринимает Сам и попытку покончить с собой, что связано с древним мифологическим ритуалом. Так непросто, через опосредованное использование мифологического мотива в «Сне на кургане», воплощалась идея перемен, идея общественного обновления.

Широко используя белорусскую мифологию и фольклор, Я. Купала обращался также к опыту славянских литератур, в частности использованию ими античных мотивов. В некоторых его произведениях заметно влияние Л. Андреева и С. Выспяньского.

Характерной особенностью белорусской литературы начала века является создание крестьянских характеров, образов людей из народа, которым свойственны напряженные духовные поиски. Пророки, будители народа, как правило, тоже происходят из крестьян (поэма Я. Купалы «Курган», 1913). Это специфическая черта белорусской литературы, отличавшая ее от других славянских литератур, в которых носителем духовных поисков выступает чаще всего интеллигент или абстрактный образ человека вообще.

Способность крестьянина к росту, к духовному пробуждению показывали все славянские литературы и особенно глубоко -- русская. Чаще всего героями произведений, в которых раскрывались духовные возможности крестьянина, оказывались деревенские музыканты и певцы. Эта традиция шла еще от «Записок охотника» И. Тургенева. Однако подобные герои, как правило, оставались в деревенской среде. Заслуга белорусской литературы начала века, и в первую очередь Я. Купалы, Я. Коласа и М. Горецкого (1893--1939), в том, что она наиболее последовательно показала разрыв чуткого, одаренного человека со своим приземленным бытом и -- что наиболее важно -- раскрыла духовный рост этого героя в правдивых жизненных ситуациях, в реалистических художественных образах (драма «Разоренное гнездо» и поэма «Она и я», 1913, Я. Купалы; поэмы Я. Коласа «Новая земля» и «Сымон-музыкант» -- начаты в 1911 г., закончены в советское время).

Якуб Колас в дооктябрьский период написал немало значительных стихотворений о тяжелой крестьянской жизни, открыто призывавших к борьбе с существующими порядками (сб. «Песни печали», 1910). В его прозе («Рассказы», 1912; «Родные образы», 1914) тоже показывается незавидная доля крестьянина, поэтизируется его духовное пробуждение, нравственная стойкость. В поэмах «Новая земля» и «Сымон-музыкант» раскрывается процесс духовного высвобождения народа. Поэт как бы возвращается к прошлому, к тем временам, когда поэзия и вообще духовное начало только-только начинали пробиваться. Характерная особенность повествования в поэме «Новая земля» -- обнажение самих истоков художественной поэтизации, еще связанных, как в мифе, с практическим опытом человека и не выделившихся из него.

Как убеждает история всех национальных литератур, произведения широкого эпического размаха появляются тогда, когда в процессе становления нации возникает задача всенародного значения. Такой задачей в условиях Белоруссии начала XX в. стало духовное воспитание человека, вышедшего из толщи крестьянской массы. Именно эту задачу, возникшую из насущных революционных потребностей народной борьбы, так или иначе и решали все крупные писатели того времени, и прежде всего Я. Колас, который в поэме «Новая земля» стремился показать процесс формирования поэтического отношения к миру.

Поэма «Сымон-музыкант» -- произведение о трудных этапах духовного раскрепощения крестьянина. История духовного развития крестьянина начинается в ней с момента разрыва его с родной крестьянской средой. Драма разрыва одновременно является и счастьем, ибо она постепенно превращается в радость свободного служения народу. Драма как счастье и радость -- такой контраст выражал глубинную диалектику жизни, постичь и показать которую была уже способна белорусская литература. Важное место в поэме «Сымон-музыкант» занимает образ «цветка-лилеи», являющегося символом человеческого совершенства и красоты. Этот фольклорный образ воплощает все высокое, прекрасное. Но -- и это весьма показательно -- в народных песнях душа деревенской девушки откликается на красоту лилеи только в молодости, до замужества: позднее ей уже не до лилеи, не до красоты, и девушка в день помолвки выпускает в сад вороных коней, чтоб они вытоптали лилею. Вопреки фольклорной традиции Я. Колас делает образ лилеи аллегорией постоянной духовной цели народной жизни.

«Новая земля» -- произведение реалистическое, поэма «Сымон-музыкант» последовательно выдержана в романтическом духе. Характерной особенностью всей белорусской литературы начала XX в. и стало именно такое сочетание реализма и романтизма, которое очень часто наблюдается у одного и того же писателя. Романтизм в белорусской литературе начала XX в., сосуществуя с реализмом, составлял целостный этап развития, на который в зрелых литературах уходили целые десятилетия. Не «отвоевав» себе отдельного периода в эстетической эволюции национальной литературы, романтизм творчески проявил себя наряду с реализмом, придав белорусской литературе особую специфичность. Четкого перехода от одного литературного направления к другому здесь не было.

Конечно, белорусская литература начала XX в. -- вполне современна по своему пафосу, тесно связана с другими славянскими литературами. Я. Купала отмечал, что на его творчество заметное влияние оказала польская литература: Ю. Словацкий, А. Мицкевич, частично Ю. Крашевский, С. Выспяньский. В его поэзии встречаются образно-смысловые параллели с произведениями М. Конопницкой. Но и русская литература -- как классическая, так и современная -- была тоже очень близка ему. Пушкина он называл любимым поэтом. Высоко ценил Некрасова. Пребывание поэта в Петербурге и обучение на курсах Черняева (1909--1913) еще более сблизили его с русской художественной культурой, с творческими интересами передовых кругов русской интеллигенции. Не сохранилось достоверных свидетельств о том, с кем из русских литераторов Я. Купала встречался в те годы. Но в 1911 г. он подписал обращение «К русскому обществу...» (опубликовано газетой «Речь») вместе с крупными деятелями русской литературы. Несколько позже в Вильно он познакомился с В. Брюсовым и К. Бальмонтом.

Немало типологически близких моментов и в творческой судьбе Я. Коласа. Обучение в учительской семинарии дало ему возможность широко приобщиться к духовному богатству русской литературы. Он почитал Пушкина, учился у него мастерству. Это сказалось и на поэме «Новая земля», хотя в ней чувствуется в то же время внимание к художественному опыту «Пана Тадеуша» А. Мицкевича.

Ускоренное развитие белорусской литературы того времени хорошо чувствовал Максим Богданович (1891--1917). В статье «Забытый путь» (1915) он писал: «...за восемь -- десять лет своего настоящего существования наша поэзия прошла все пути, а отчасти и тропинки, которые поэзия европейская протаптывала более ста лет. Из наших стихотворений можно было бы легко сделать «краткий повторительный курс» европейских литературных направлений последнего века. Сентиментализм, романтизм, реализм, натурализм, наконец, модернизм -- все это, иной раз даже в их разных направлениях, отобразила наша поэзия, правда, чаще всего бегло, неполно, но все-таки отобразила. Большую внутреннюю подвижность имеет она -- об этом не может быть и спора».

Близостью белорусской литературы к истокам народного мирочувствования порождалось часто драматическое сочетание в одном и том же образе человека из народа сознательного стремления к высоким идеалам со стихийной, узкой, бытовой ограниченностью. Скажем, герой произведений М. Горецкого (сб. рассказов «Рунь», 1914) -- интеллигент, вышедший из крестьянской среды, полон жажды служить народу. Он страдает от неразвитости сознания крестьянина. Отсюда двойственность его чувства любви к родному краю -- герой рассказа «В бане», любя все родное («Люблю... разве не люблю?..»), задает тем не менее и такой вопрос: «А страшит оно, родное... чем?..» Заслуга М. Горецкого в том, что он создал образ белорусского интеллигента в его социально-психологической конкретности и противоречивой исторической достоверности, убедительно раскрыв драматизм его внутреннего мира.

Глубины чувствований человека, влюбленного в свою родину и вместе с тем чуткого к тревогам мира, тонко передал М. Богданович (сб. стихотворений «Венок», 1913), художник высокой поэтической культуры. В белорусской поэзии и до М. Богдановича лирика уже существовала как особый жанровый вид, хотя лирическое чувство часто еще было связано с реальным бытом. М. Богданович осуществляет следующий шаг в развитии национальной лирики. Он «снимает» второй, конкретно-жизненный план, прерывает открытую, очевидную связь поэтического чувства с фактами, событиями, которые его навеяли. Образ в стихе Богдановича -- самоценный лирический образ. Более того, сама жизнь поверяется искусством, чего раньше не встречалось в белорусской поэзии. Стих М. Богдановича становится утонченнее, поэт живет в особом, преобразованном силой искусства мире. Но это не мир, отчужденный от действительных нужд. Поэт, говоря о любви к родине, о судьбе народа, часто обращался к острым социальным проблемам и непосредственно публицистически, без ассоциативной утонченности и поэтической условности («Край мой родимый...», «Ринемся, братья, смелей...» и др.).

Максим Богданович много внимания уделял проблеме взаимосвязи искусства и жизни. Он утверждал мысль о том, что искусство вырастает из жизни («Разговор с барышнями», «Вы говорите мне, что душа поэта...» и др.). Укрепиться на принципах реализма М. Богдановичу помогла русская поэзия, которую он хорошо знал и любил.

Белорусская литература в начале XX в. прошла очень большой этап идейно-эстетического развития. Широко раскрывают ее стилевые возможности; помимо усиления публицистики развивается лирическое начало, углубляется психологизм. Реалистические картины жизни становятся более сложными, динамичными и драматически напряженными. Появляются новые жанры: эпическая и романтическая поэма, драматическая поэма, социальная драма, в лирике -- сонет, триолет, рондо и т. д.

Традиции этого периода послужили надежной творческой основой для развития белорусской литературы в последующее время.

Далее рассмотрим особенности поэтического языка Я. Купалы на примере стихотворения «Алеся»

«Кто забывает песню матери, тот забывает родной язык», - эти строки я прочитал на уроке русского языка. (Так начинался текст, предложенный для лингвистического анализа). При первом же чтении понятно о чем стихотворение: в колыбельной песне звучит тревога матери за судьбу маленькой дочки и надежда на счастье. Это детское стихотворение «запало в душу», заставило задуматься над тем, что на Земле все матери мечтают о счастливой доле для своих детей:« Спі, не ведай трывогі,/Надыдзе часінка, /На свае ўстанеш ногі,/ Мая ты дзяўчынка».