Клиническая психология как специальность – предмет, задачи, сферы приложения

Таким образом, заболевание в рамках этой концепции можно рассматривать и как сигнал организма о необходимости жизненных перемен или изменения позиции личности по отношению к имеющейся проблеме.

Базовые теоретические положения кортиковисцеральной концепции психосоматических расстройств были сформулированы И. П. Павловым (1849-1936). В этой концепции психическое понимается в рамках нейробиологической парадигмы, что определяет специфическую трактовку соотношения психики и тела (сомы). Понятие психики здесь содержательно подменяется идеей "нервизма" о том, что "психика" есть не более чем эпифеномен нервных процессов, в которых нейронные импульсы передаются в двух направлениях: от коры на периферию и обратно. Нервные процессы являются составной частью процессов органических. Следовательно, любые нарушения в "нисходящих" нейронных цепях (от коры к внутренним органам) могут вызывать расстройства органического уровня. По мнению И. П. Павлова, характер протекания нервных процессов может определять характер течения соматической болезни, потому что ядро этой болезни (органическое нарушение) обрастает функциональными наслоениями эмоционального плана, которые способны маскировать или даже изменять направленность органического процесса. В качестве примера им приводились свидетельства улучшения самочувствия больного на фоне прогрессии соматического расстройства или, напротив, значительного утяжеления самочувствия при медленном развитии патологического процесса.

В отечественной клинической психологии исследование психосоматических отношений долгое время развивалось на основе кортиковисцеральной концепции. Основоположниками кортиковисцеральной теории патогенеза соматических болезней в России стали психиатры Быков и Курцин. В центре внимания этой теории были соматические нарушения, возникающие при невротических расстройствах. Эти нарушения рассматривались как психофизиологическое сопровождение имеющихся у пациентов эмоциональных проблем. Изменения, возникающие у "невротиков" в анатомо-физиологических системах, объяснялись наличием в их организме до определенного времени скрыто протекающих ("до-клинических") патологических процессов, которые только лишь проявляли себя под триггерным ("пусковым") действием провоцирующих психологических факторов. Иногда соматические расстройства при неврозах объяснялись как декомпенсация функции под действием избыточного нервного напряжения либо как нарушение ритма адаптивных процессов в условиях вызванной психологическими причинами дезинтеграции работы физиологических систем.

Связь между формой болезни и содержанием психологического конфликта сторонники кортиковисцеральной концепции рассматривали как случайное совпадение, поскольку основной причиной расстройства они считали силу возбуждения в нейронных цепях, которая воспринимается человеком как сильное эмоциональное переживание. Соматическое расстройство в таком случае может возникнуть только в том случае, если в момент сильного переживания в каком-то органе тела по роковому стечению обстоятельств было неудовлетворительное функциональное состояние. Другими словами, ослабленная в момент переживания физиологическая система ("слабое звено") вовлекается в патологический процесс, независимо от психологического смысла внутриличностного конфликта или проблемы, вызвавшей сильные переживания. Таким образом, психосоматические отношения в нейробиологической трактовке понимаются либо как влияние эмоций, сопровождающих уже имеющееся расстройство, на динамику патологического процесса, либо как поломку "слабого звена" в морфологической структуре организма под действием сильного аффекта. Отдельно выделяется и запускающая функция эмоций в развитии патологического процесса.

Итак, в рамках кортиковисцеральной концепции термин "психосоматическое" имеет принципиально иное содержание, чем в психодинамических теориях психосоматических отношений, чего нельзя не учитывать при сравнении этих направлений в клинической психологии. Само определение павловского подхода к проблеме психосоматики указывает на то, что под психикой здесь понимается психофизиологическая активность высшего отдела центральной нервной системы - коры (cortex), а под телом (сомой) - внутренние органы тела (viscera). При этом полагается, что все внутренние органы имеют свое представительство в коре головного мозга. По мнению современных сторонников кортиковисцеральной концепции, влияние коры больших полушарий на внутренние органы опосредуется лимбико-ретикулярной, вегетативной и эндокринной системами /20/.

Трактовка психики как интегральной высшей функции мозга (ЦНС) переводила понятие "психосоматика" в плоскость взаимодействия нервного и соматического аспектов жизнедеятельности организма, представляя соотношение психики и тела как психофизиологический процесс. При таком понимании психосоматических отношений можно было говорить об их двунаправленности: не только от психических процессов (под которыми понималась активность коры и вообще ЦНС) к телу, но и наоборот - от тела к психическим процессам. Другими словами, речь могла идти уже и о так называемых "соматопсихических" расстройствах, под которыми понимались нарушения психической (а точнее - психофизиологической) деятельности в условиях соматического заболевания.

Соматопсихическое направление было заложено в нашей стране трудами психиатров С. С. Корсакова, П. Б. Ганнушкина, В. А. Гиляровского, Е. К. Краснушкина. В рамках этого направления клинико-психологических исследований было установлено, что имеются два пути патогенного влияния соматической болезни на психику: собственно соматогенный (интоксикационное воздействие на ЦНС) и психогенный (острая реакция личности на заболевание и его последствия).

Действительно, хроническое соматическое заболевание существенно изменяет социальную ситуацию развития личности: изменяются возможности в осуществлении тех или иных видов деятельности, игры, ограничивается круг контактов с окружающими, корректируется видение своего места в жизни, изменяется восприятие времени. Все это может приводить к снижению волевой активности, изменению мотивационного компонента деятельности и поведения, сужению круга интересов и общему оскудению личности.

Е. Т. Соколова и В. В. Николаева обращают внимание на важный механизм соматопсихических отношений - механизм "замкнутого круга" /44/. Он заключается в том, что нарушение, первоначально возникающее в соматической сфере, вызывает психопатологические реакции, дезорганизующие личность, а эти реакции, в свою очередь, выступают причиной последующих соматических нарушений. Эта идея также раскрывается в понятии "психосоматического цикла", когда периодическая актуализация психологических проблем и связанных с ними длительных или интенсивных переживаний приводит к обострению хронического соматического расстройства или формирует новый соматический симптом.

В последнее время разрозненные положения всех рассмотренных концепций психосоматических расстройств объединяются в рамках биопсихосоциальной модели болезни Дж. Энгеля (G. L. Engel). Психосоматическое расстройство следует рассматривать как функцию множества факторов, среди которых психологические играют ведущую этиологическую роль с учетом конкретных жизненных обстоятельств конкретного человека. К факторам, отвечающим за развитие психосоматических расстройств, относятся /67/:

- врожденная конституция тела, работа эндокринных, физиологических и нервных систем;

- родовые травмы;

- органические заболевания в детстве, в результате чего определенный орган становится уязвимым;

- тип ухода за ребенком в детстве (как убаюкивали, приучали к туалету, кормили, общались и т. п.);

- случайные физические травмы в детстве;

- случайный опыт психотравмирующих переживаний в детстве;

- эмоциональный климат в семье в сочетании с личностными качествами родителей и сиблингов (братьев и сестер);

- физические травмы во взрослом возрасте;

- взрослый опыт психотравмирующих переживаний в личных и профессиональных отношениях.

Традиционно считающиеся "истинно" психосоматическими заболевания на самом деле не более связаны с действием психологических факторов, чем любые другие. Поэтому более правильно говорить не о конкретных психосоматических болезнях, а о вообще соматических расстройствах, связанных с действием психогенных факторов.

С 1980 г. для обозначения соматических симптомов, которые имеют исключительно функциональную природу, но при этом у пациента не удается обнаружить значимых психологических факторов (например, таких, которые перечислены с вышеприведенном списке Дж. Поллока), введено понятие соматоформных расстройств.

Главным отличием соматоформных расстройств от психосоматических является то, что при соматоформных расстройствах функциональные или незначительные органические нарушения сопровождаются чрезмерной тревогой за свое физическое здоровье. Общим для всех соматоформных расстройств актуальным психологическим состоянием является остро выраженная потребность во внимании и заботе со стороны тех, кому предъявляются жалобы. Чрезмерная озабоченность состоянием своего здоровья обычно связана с психосоциальными и эмоциональными проблемами человека. Но отягчающих психологических факторов при этом не обнаруживается. Например, психологически благополучный ребенок, испытывающий текущие неразрешимые проблемы в отношениях со сверстниками в школе или плохо подготовленный к предстоящей контрольной работе, в случае соматоформного расстройства может жаловаться на учащенное сердцебиение, неприятные ощущения за грудиной, повышенную температуру, боль во внутренних органах или в голове, иметь нарушения стула, мочеиспускания, дыхания, страдать от частых приступов метеоризма, кашля, одышки.

К соматоформным расстройствам также относят постоянную озабоченность возможностью заболевания несколькими или одним, но обязательно тяжелым, соматическим расстройством (ипохондрия). А также - соматизированные симптомы в виде повторных приступов рвоты, боли в животе, кожного зуда, жжения, покалывания, онемения, нарушений сексуальных функций, сопровождающиеся отчетливой тревогой и депрессией.

Соматоформные расстройства часто возникают у таких детей, которые живут в семьях с тяжело больным родственником. В этом случае соматоформные реакции на текущие психосоциальные или эмоциональные проблемы могут подкрепляться родителями и другими родственниками из опасения за возможную угрозу здоровью ребенка. Низкая толерантность к физическим нагрузкам также является одним из индикаторов возможных соматоформных реакций. Такие дети стараются избегать физических перегрузок, мотивируя это тем, что нагрузки вызовут у них обострение плохого самочувствия. Они озабочены стремлением "беречь силы".

Перегрузки или стресс также способствуют возникновению соматоформных расстройств.

Среди психиатров бытует мнение о том, что в случае соматизированных расстройств речь может идти о так называемой "ларвированной депрессии". Между соматоформными симптомами и депрессией действительно существует значимая корреляция, однако, как указывает В. Риф, соматоформные симптомы часто возникают задолго до появления депрессивных признаков /21/. Кроме того, у них не обнаружено общих биологических нарушений, поэтому высокие корреляции депрессии и соматизации еще не говорят о том, что соматоформные реакции обязательно связаны с депрессивными расстройствами. Возможно, здесь имеется взаимовлияние разных факторов: люди с соматоформными расстройствами часто ограничивают сферу жизнедеятельности, что способствует развитию в дальнейшем депрессии. И наоборот - лица с депрессиями склонны к искаженному восприятию телесных ощущений.

Основная психологическая проблема в клинике соматических заболеваний - связь души и тела, психики и сомы. Сам факт связи несомненен (психические состояния сказываются на здоровье, и наоборот), а вот механизм непонятен.

Эта проблема разрабатывается в двух аспектах, первый - влияние психологического на соматическое. Одна из возможных гипотез - что эту связь, психологическое воздействие на соматические функции, опосредует эмоционально-мотивационная сфера, лимбико-таламический блок. Исследования в этой области, в основном, касаются психосоматических болезней.

Психосоматические болезни - это мультифакториальные заболевания, в этиологии и развитии которых существенную роль играют психические факторы.

В число психосоматический заболеваний входят:

- патологии ССС (гипертония, атеросклероз, стенокардия, ишемическая болезнь сердца, инфаркт миокарда, инсульт ГМ)

- бронхиальная астма

- язва желудка и двенадцатиперстной кишки

- нейродермиты

Возможные “вклады” психических факторов в болезненное состояние:

1) существуют некоторые особенности психического склада личности, повышающие риск заболеваемости, - акцентуации, психопатии - повышенный риск невротических расстройств и т.д.

2) усиливающее влияние стрессовых психологических факторов на уже развивающуюся болезнь.

Один из примеров психосоматического заболевания - невротические расстройства, пограничные нервно-психические заболевания. При неврозе расстройств психической деятельности нет, нет нарушений познавательной или мотивационной сферы - это не психическое заболевание, но изменяется широкий круг соматических функций и некоторые отдельные психические функции. В основе неврозов лежат психологические конфликты.

Виды неврозов:

- истерический

- навязчивых состояний

- психастенический

Симптомы:

- нарушения функции пищеварения, половой, нарушения аппетита, сна, снижение фона настроения, депрессивный фон

- истощаемость нервно-психической деятельности, нарушения внимания, памяти, замедление темпа деятельности, общая вялость, раздражительность.

Другая сторона этой проблемы - вопрос о влиянии соматических состояний на психическое состояние, особенно - в случае хронических заболеваний.

Внутренняя картина болезни - отражение в психике человека, вольное или невольное, осознанное или неосознанное, его физического состояния (ввел Лурия).

Виды восприятия болезни, отражающие уровень ее осознания:

- нозогностическое (высокий и полный уровень осознания)

- обостренное (несоразмерное реальным проявлениям с преобладанием аффективно-личностных компонентов)

- неполное (восприятие не всех изменений, выделение только актуальных переживаний)

- искаженное (низкое осознание с преобладанием логической переработки болезненных ощущений)

Виды эмоционально-личностного реагирования на болезнь:

- адекватное понимание и активная установка на лечение

- “рационализирующее отношение” - полное отражение изменений, отсутствие установки на лечение и стремление объяснить свое состояние психологическими причинами, концептуализированными болезненными переживаниями

- “ипохондрическое отношение” - обостренное восприятие болезни с пессимистической ее оценкой при неправильном понимании природы заболевания

- “паническое отношение” - обостренное восприятие, частичное понимание природы нарушения, положительная установка на лечение

- “пассивное отношение” - формальное восприятие болезни и пассивное восприятие лечения

- “отрицающее отношение” - игнорирование “чувства болезни” и необходимости лечения

Внутренняя картина болезни может показывать психопатологическую структуру состояния, тяжесть расстройства (по степени искаженности восприятия болезни и нарушения ее осознания), гармоничность и уровень зрелости личности (по степени адекватности восприятия), защитно-приспособительные и компенсаторные механизмы личности, уровень социально-трудовой адаптации (ипохондрия и паника - рационализаторство и пассивность).

а) возраст: В детском возрасте на первое место выходит эмоциональная, непосредственно инстинктивная (первосигнальная) сторона болезни и ситуация вокруг нее: боль, боязнь боли и всего неизвестного,разлука с родителями, ограничение свободы передвижения. В старостиприобретает значение боязнь одиночества в болезни и страх смерти.Старый человек часто отождествляет себя со своими сверстниками, друзьями или родственниками, которые постепенно умирают, сравниваетих заболевания со своими болезнями, рассуждает, не подошла ли его очередь. Его опасения и неуверенность нередко усиливаются поведением врача, который правильно обследовав больного, не проявил к нему достаточного понимания и интереса.

В среднем возрасте отходят на задний план прямые явления, со-провождающие болезнь - боль, состояние неопределенной тревоги и т. п., а наибольшее значение приобретают опасения последствий болезни. Эти последствия могут быть непосредственными, например, уход с ра-боты, понижение заработной платы и вытекающие отсюда осложнения для семьи; или долговременными, например, перевод на другую работу, проблема дальнейшей жизни, частичная или полная пенсия, изменение взаимоотношений в семье, как, например, реакция партнера и его даль-нейшее поведение по отношении к больному.

б) степень общей чувствительности к прямым, особенно неприятным факторам, например, к боли, к шуму, непривычным обонятельнымфакторам, которые нередки в больницах. Речь идет не о чисто врожденных свойствах, а о модификацированных воспитанием, тренировкой и опытом. В этой связи дилетантски говорят об изнеженности, сопротивляемости и закаленности. Больные с повышенной чувствительностью реагируют на неприятные импульсы более выраженно, чем другие. Но повышенная чувствительность не является противопоказанием для тщательного обследования больного. Больные с повышенной сопротивляемостью, наоборот, недооценивают свои жалобы, пренебрежительно относятся к своевременному обследованию и лечению (так называемые «перенесенные на ногах» болезни). Поэтому иногда бывает необходимым настоятельно объяснять возможность неприятных последствий такого небрежного отношения к себе;

в) характер эмоциональной реактивности (темперамент). Эмоциональные больные более подвержены страху, жалости, в большей мере колеблются между безнадежностью и оптимизмом. Более холодные в эмоциональном отношении натуры относятся к своей болезни рассудительнее. Необходимо подчеркнуть, что внешнее проявление и особенно словесное выражение не всегда соответствуют внутреннему эмоциональному состоянию больного.

г) характер и шкала ценностей. Люди с низкой степенью ответственности по отношению к своим сотрудникам и обществу иногда используют болезнь для своей пользы, в период, когда им выплачивают деньги по листку нетрудоспособности, например, делают так называемую «халтуру». Но некоторые из них могут при этом принести вред своемуздоровью. Другие люди злоупотребляют листком нетрудоспособности ради своего удобства. И, наоборот, люди с повышенным чувством от-ветственности по отношению к семье или к обществу нередко преодолевают свои неприятные ощущения и уклоняются от обследования и лече-ния. Если же они становятся нетрудоспобными, то стараются быстрее выздороветь и снова приступить к работе. В общем все зависит от того, как каждый человек оценивает некоторые ценности (хотя бы и подсозна-тельно), такие, например, как удобства, здоровье, повышение жизненно-го уровня, личный успех и чувство ответственности перед обществом;

д) медицинская сознательность проявляется реальной оценкой бо-лезни и соответственной оценкой собственной ситуации. Основы такой оценки создаются уже в детстве. Родители и взрослые люди вообще мо-гут своими высказываниями о болезни, врачах, медицине и лечении воспитать в ребенке различные проблематические точки зрения в этих на-правлениях (см. главу об источниках состояний тоски и страха). Другим источником взглядов и отношений, касающихся болезни, лечения и ме-дицинских работников, является собственный опыт ребенка: отрица-тельные переживания вызывает страх и неуверенность в будущих ситу-ациях; наоборот, преувеличенные выгоды от болезни могут вести к углублению ощущения болезни и к тенденции заболеть снова (так на-зываемый уход в болезнь). Так бывает, например, когда мать ухаживая за своим заболевшим ребенком, сверх меры балует его, несоразмерно продлевает период пребывания его в постели и период отсутствия в школе.

Этот личный опыт, однако, имеет значение и у взрослых людей, у которых очень многое основывается на том, как реагировали на их бо-лезнь ближайшие родственники и окружающая рабочая среда. Напри-мер, если в прошлом жена во время болезни мужа была раздражена, упрекала его в болезни, то в последующем на свое заболевание он будет реагировать с опаской и неуверенностью, следовательно, совсем по-дру-гому, чем в том случае, если бы жена была ему опорой.

Другим источником медицинской сознательности является санитар-ное просвещение населения, предоставляющее информацию и советы, касающиеся здоровья и болезней. На медицинскую сознательность ока-зывает также влияние популяризация медицины, целью которой являет-ся ознакомление общества с новейшими данными и пробуждение инте-реса к актуальным проблемам медицины. При массовом распростране-нии различных сведений и теорий они по своему содержанию и форме не всегда доступны всем, кому они предназначены. Общественность иногда понимает их искаженно или преувеличенно оптимистически (необосно-ванная, вера в новые методы лечения, например, рака, в эффективность лечения, вызывающего омоложение), или пессимистически (это относит-ся к описательным и объективистским, для широкой общественности не-померно трудным для понимания рассуждениям о причинах заболевания, о патогенетических теориях, о травмирующих психику описаниях патологоанатомических изменений, например, при инфаркте миокарда).

o нормальная (соответствует объективному состоянию
больного);

o пренебрежительная (недооценка тяжести болезни);

o отрицающая (игнорирование факта болезни);

o нозофобная (имеет место понимание того, что опасения преувеличены, но преодолеть своих опасений больной не может);

o ипохондрическая (погружение, уход в болезнь);

o нозофильная (больной получает удовлетворение от того, что болезнь освобождает его от обязанностей);

o утилитарная (получение известной выгоды от болезни - материальной или моральной).

Эти же авторы отмечают, что аутопластическая картина болезни зависит от влияния ряда факторов:

o характера болезни (острая или хроническая), наличия или отсутствия болей, косметических дефектов и т.д.);

o обстоятельств, в которых протекает болезнь (появление новых проблем в семье, в профессиональной деятельности, в ближайшем социальном окружении и т.д.);

o преморбидной личности (здесь, в частности, ставится вопрос о возрасте больного);

o социального положения больного.

Из этого многообразия терминологии правомерно выделение общего, интегрального понятия, которое, по возможности, более полно отражало бы субъективную сторону заболевания.

Понятие внутренняя картина болезни охватывает разнообразные стороны субъективной стороны заболевания. Это сложное структурированное образование включает по крайней мере четыре уровня психического отражения болезни в психике заболевшего:

1. чувственный - комплекс болезненных ощущений;

2. эмоциональный - переживание заболевания и его последствий;

3. интеллектуальный - выработка представления и знания о болезни пациентом и её реальная оценка, размышления о её причинах и возможных последствиях;

4. мотивационный - выработка определённого отношения к болезни и актуализация деятельности, направленной на выздоровление.

В.Т.Кондрашенко и Д.И.Донской говорят о важности учёта внутренней картины болезни в процессе рациональной терапии, называя это понятие скорее социально- психологическим, чем клиническим, и выделяют в нём три уровня: сенсорный, эмоциональный и интеллектуальный. Сенсорный уровень включает в себя отношение больного к своим болезненным ощущениям, эмоциональный - это оценка больным своей болезни с точки зрения опасности и безопасности, интеллектуальный уровень - это решение вопросов "болен или здоров", "чем, как и у кого лечится" и т.д.

В центре внимания проблемы внутренней картины болезни находится психология личности больного. Однако эта проблема имеет не только медицинские и психологические аспекты. Внутренняя картина болезни в одних случаях играет толь оптимизатора, определяющего поведение, направленное на преодоление болезни, в других - формирует пессимистические прогнозы, сопровождаемые отрицательными эмоциями.

Не только выраженность органических и функциональных нарушений, но и особенности личности, степень осознания и переживания болезни влияют на формирование структуры внутренней картины болезни.

Большое значение имеют также социальный статус личности больного, его роль в семейных и служебных отношениях, степень его трудоспособности, общественное положение, ценностные ориентации, вынужденное болезнью ограничение поведения, сужение интерперсональных связей, снижение жизненной перспективы, и т.д., которые могут создавать дополнительные, помимо самой болезни, стрессовые ситуации, накладывают свой отпечаток на структуру психологических перестроек личности больного, что следует учитывать при его реабилитации.

Снижение его социального положения может явиться мощным психологическим фактором, создающим нежелательные перестройки в структуре внутренней картины болезни, в частности невротического генеза, которые в дальнейшем могут фиксироваться.

Наличие неадекватно сформированной внутренней картины болезни может косвенно отрицательно влиять на течение и исход заболевания, создавать серьезные трудности в семейной и общественной жизни, становиться тормозом для реализации личности, а иногда - способствовать изменению (уплощению) самой личности, развитию внутренних конфликтов различного плана и даже тяжелой невротизации.

Понимание внутренней картины болезни помогает клиническому психологу найти нужную тактику в работе с больным, в выборе определенных форм коррекции. Однако при этом нужно знать, на какие звенья внутренней картины болезни можно опираться в психотерапевтической беседе, а какие поведенческие реакции больного следует представить врачу для коррекции лекарственными средствами.

36. Патогенетическая концепция неврозов как психосоматических расстройств.

Согласно патогенетической концепции неврозов В. Н. Мясищева, основанной на психологии отношений, основное место в ряду причин возникновения неврозов принадлежит невротическому конфликту и нарушениям значимых отношений личности. Изучение личностных и межличностных конфликтов в их взаимосвязи при неврозах позволит углубить знания о важнейшем звене этиологии и патогенеза этих заболеваний.

Отправной точкой  патогенеза  невроза  является  реакция  личности  на психотравмирующие  обстоятельства жизни.  В этой связи  представляет интерес мнение  И. М.  Балинского, который еще в конце прошлого  века писал,  что  у каждого человека есть   свой   круг   идей  и  чувствований,  в которых преимущественно  легко вызываются душевные волнения [Балинский И. М., 1958]. В. М.  Бехтерев  (1909) также считал патогенным фактором не только жизненные обстоятельства сами по себе, но и восприятие и  отношение  к ним больного, обусловленные  его  индивидуальностью  и   прошлым   жизненным  опытом.   Е. Kretschmer  (1927) относил переживания, способные вызывать  характерные  для личности реакции, к ключевым и отмечал, что характер и ключевое  переживание подходят друг к другу, как ключ к замку. Патогенетическая  концепция  неврозов  В.  Н.  Мясищева основана на понимании  личности  как  системы  отношений. Для  невроза  как  психогенной болезни личности исходным и  определяющим является  нарушение  отношений, из которого вытекают нарушение переработки и расстройство психических функций в зависимости   от   того,  как   личность   перерабатывает   или   переживает действительность.   Поскольку  патогенность  внешних   обстоятельств   жизни проявляется лишь в сочетании с соответствующим значимым отношением к ним, то имеет   значение  не   столько   объективная  трудность   проблемы,  сколько субъективное отношение  к ней. Определяющую роль в патогенезе невроза играет психологический, т.  е. внутренний,  конфликт,  который  представляет  собой несовместимость,  столкновение противоречивых  отношений  личности. Присущие конфликту  переживания становятся источниками заболевания лишь в том случае, когда  занимают  центральное  место в  системе  отношений  личности  и когда конфликт не  может быть переработан так, чтобы исчезло патогенное напряжение и  был  найден  рациональный,  продуктивный  выход из  возникшего  положения [Мясищев В. Н., 1934, 1939, 1960]. В работах  учеников В. Н. Мясищева, Р. А.  Зачепицкого, В. К. Мягер, Б. Д. Карвасарского, Ю. Я. Тупицина и др. раскрывается диалектическое  единство объективных и субъективных факторов возникновения и  развития невротического конфликта. Психоаналитическим  позициям, поиску "вытесненных"  инстинктивных влечений  как основы  конфликта  противопоставляется  его  анализ  с позиций психологии  отношений.  Подчеркиваются  хронический характер  эмоционального стресса у больных с неврозами и  наличие  у  них  низкой  стрессовой толерантности  вследствие нарушений общей реактивности [Губачев Ю. М. и др., 1976].  Совместная роль психогенных и соматогенных факторов в  возникновении неврозов  всесторонне  раскрыта  В.  К.  Мягер  (1976).  Особое место  среди стрессовых  факторов  занимает   страх,  обусловленный  угрозой  смерти  для больного и близких ему лиц или опасениями утратить власть над своими мыслями и "потерять рассудок" [Немчин Т. А., 1965]. Субклиническое  реагирование   при  неврозе  представляет  своеобразную "защитную"  перестройку,  направленную на нейтрализацию патогенного действия психической травмы [Бассин Ф. В.  и др., 1979]. Сам невроз нередко выполняет функцию патологического  приспособления  к субъективно неприемлемым условиям микросреды [Губачев Ю. М., Либих С. С., 1977].

В. Н. Мясищев (1960), определяя источники невроза в дошкольном возрасте
в  узко  семейной  ситуации,  конкретизирует это  патогенной  ролью семейных
конфликтов, противоречивостью отношений родителей к ребенку. Формирующийся в
этих  условиях  способ   переработки  жизненных  трудностей  дает  основания
говорить     о     задержке     волевого     развития    и     возникновении
аффективно-гипобулического  и  субъективно-ирреального характера переработки
действительности. Для  невроза  исходным и определяющим  является  нарушение
системы отношений (или  предотношений, по В. Н. Мясищеву), которое возникает
в  результате  противоречий  между  тенденциями  и возможностями  личности и
требованиями  и  возможностями  действительности. Неудачно, нерационально  и
непродуктивно  разрешаемое противоречие между личностью и значимыми для  нее
сторонами   действительности  вызывает   болезненно  тягостные  переживания,
которые  приводят  к  образованию  внутреннего  конфликта  -  столкновения в
сознании ребенка противоположно окрашенных  аффективных отношений к тому или
иному   близкому   лицу  или  к  создавшейся  ситуации.   Конфликт  занимает
центральное место  в  жизни  ребенка, оказывается для  него  неразрешимым и,
затягиваясь,  создает  аффективное  напряжение,  которое,  в  свою  очередь,
обостряет  противоречия,  усиливает  трудности,  повышает  неустойчивость  и
возбудимость,  углубляет   и   болезненно  фиксирует   переживания,  снижает
продуктивность и  самоконтроль, дезорганизует волевое управление личности  в
целом.  Объективное  и логическое в мышлении  уступает место субъективному и
символическому.  Психическая   и  физиологическая  дезорганизация  личности,
происходящая под влиянием психогенных факторов,  является  основой  невроза.
Поэтому задача анализа развития личности  невротика заключается в том, чтобы
выяснить, как в процессе роста у ребенка складываются болезненные отношения,
зарождается конфликт, создается напряжение, формируется невротическая, т. е.
индивидуалистическая,  иррациональная,  субъективная   установка,   грозящая
взрывом  - патологической картиной невроза.

Подобное положение приводит к тому, что "бестелесная" психология и педагогика упускают целые пласты важнейшей реальности человеческого существования, сталкиваясь с ней лишь в форме «ущербности», искаженного развития или патологии, а «организменная» медицина демонстрирует свою нарастающую дегуманизацию, кризис доверия, беспомощность теоретического понимания и лечения расстройств патогенез которых выходит за рамки физиологических изменений.

Здесь необходимо отметить, что, несмотря на недостаточную проработку психологических аспектов развития и функционирования телесности, в настоящее время происходит становление новой области практики -- телесно-ориентированной психотерапии. Понятие «телесность» используется как психологическая оппозиция тождеству «тело-организм», а сами феномены телесности рассматриваются как проявления стереотипов коммуникации и самовыражения. Однако феноменологический подход, реализуемый в работах по телесно-ориентированной психотерапии, оставляет в принципе без ответа ключевые вопросы проблемной области психосоматики: о механизмах симптомо- и синдромогенеза, о систематике психосоматических феноменов и т. д.

Вместе с тем психология телесности до сих пор остается неразработанной областью собственно научной психологии, а сама телесность трактуется как «низшая», архаичная форма жизнедеятельности, на которую не распространяются общепсихологические закономерности человеческого развития и существования.

Теоретико-методологической основой для принципиально нового подхода к психосоматической проблеме может стать концепция Л. С. Выготского, в текстах которого мы находим мысль о том, что телесные процессы человека нуждаются в новом понимании. Так, в отрывках из его записных книжек мы читаем: «Нужна не физиологическая психология (Wundt), а психологическая физиология. Ср.: есть биохимия и биофизика, но nonsens -- химическая биология. Напротив, возможны вполне педагогическая, художественная, культурная и прочие психологии. Это перевернет все точки зрения в психоневрологии... Надо от системы ясных понятий (психологии) идти к физиологии» (1977, с. 94). Приведем еще одну цитату из записных книжек Л. С. Выготского, важную для дальнейшего понимания логики культурно-исторической реинтерпретации психосоматики: «Наша точка зрения: единство психофизиологических процессов и главенство психического момента; исследование психологических процессов; вершинная точка зрения в психофизиологической проблеме. Главное: возможность, вносимая сознанием, нового движения, нового изменения психофизиологических процессов, новых связей, нового типа развития функций в частности, исторического с изменением межфункциональных связей случай невозможный в плане органического развития: психологические системы. Возможность социального сознательного опыта, а отсюда и первичность сознательных структур, строящихся извне, через общение, что невозможно для одного, возможно для двух... Идея психологической физиологии» (1982, с. 66).

Все, с чем имеет дело человек, в том числе и его тело, дано ему в культурно преобразованном виде, заключено в определенную исторически и культурно детерминированную перспективу.

Идея «культурного» тела, его символической природы, неоднократно обсуждалась в философской антропологии (Э.Кассирер), искусствоведении (М. Бахтин, М. Волошин). Однако принцип универсальной роли символического в культуре сам по себе не позволяет раскрыть психологическое содержание культурных феноменов телесности.

Такую возможность открывают представления Л. С. Выготского о закономерностях психологического онтогенеза, опосредствованном строении ВПФ Мысль о новом качестве физиологических систем человека, возникающем, так сказать, «сверху», вследствие культурно-исторического становления сознания, может быть отнесена ко всей соматической сфере человека, обретающей новое качество в ходе его культурного развития. Как и высшие психические функции, она теряет свой натуральный характер. Конечно, здесь не может быть полной аналогии с процессом формирования ВПФ, но основной принцип (тип развития культурно-исторический) распространяется и на организм человека в целом.

Культурно-историческая концепция развития психики позволяет качественно изменить общее представление о телесном развитии человека (нормальном и аномальном), о закономерностях и механизмах социализации телесных феноменов в норме и патологии. В рамках данного подхода телесность впервые становится не только предметом естественнонаучного анализа, но и включается в широкий контекст гуманитарного знания (психологического, философского, культурологического, этнографического). Можно предположить, что отклонение от культурного пути развития и есть один из центральных источников нарушении телесных функций и возникновения психосоматических расстройств.

Таким образом, мы полагаем, что предметом психологии телесности являются закономерности развития телесности человека на разных этапах онтогенеза, а также ее структура и психологические механизмы функционирования в качестве человеческого, т. е. культурно детерминированного феномена в норме и патологии; условия и факторы, влияющие на формирование нормальных и патологических явлений телесности.

Характер психосоматического феномена является производным от психологических новообразований, трансформируется в соответствии с логикой психического развития. Путь социализации телесных феноменов пролегает через усвоение (означивание) и порождение телесных знаков, расширение сети телесных действий. Первичный носитель психосоматического феномена диада «мать-дитя», благодаря ему символический план изначально существует наряду с натуральным планом психосоматического феномена. В совместно-разделенных телесных действиях матери и ребенка мать выполняет функцию означивания и на-полнения смыслом витальных потребностей и телесных действий ребенка. В диаде телесные действия ребенка изначально оказываются впи-санными в психологическую систему «образа мира». Содержание и структура телесных действий определяются развитием системы значений и смыслов. Одной из ранних форм существования значения и, видимо, центральной для анализа процесса психосоматического развития является та его форма, которая себя осуществляет на языке чувственной (сенсорной и эмоциональной) модальности -- как начальное звено процесса формирования образа тела и как посредник между более поздними и развитыми формами значения. Следующий этап развития телесных, психосоматических феноменов связан с организующей ролью системы значений уже на уровне репрезентации, на уровне символического манипулирования в плане представлений. Главным медиатором телесных действий становится вербализуемый образ тела, обретающий многообразие смысловых, характеристик в контексте целостного «образа мира».

Можно предположить, что преобразование смысловой стороны психосоматических феноменов определяется этапами развития смыслового, интенционального компонента деятельности ребенка (смена ведущей деятельности, возникновение психологических новообразований). Так, фундаментом существования осмысленных психосоматических феноменов является коммуникация с матерью, мать не только означает телесный феномен для ребенка (словесно и поведенчески), но и раскрывает своим эмоциональным реагированием смысл и ценность каждого телесного явления. Так, боль до ее означения и наделения определенным смыслом ребенок не отличает от дискомфорта, а значит и не получает своего специфического поведенческого эквивалента реагирования. Власть коммуникативного смысла над телесными симптомами ребенка столь велика, что в самом процессе коммуникации симптом не только может появляться, оформляться, но и исчезать. Примером может служить магическая сила материнского поцелуя, «излечивающего» любую детскую боль, а по психологической сути -- заменяющего смысл телесного явления: от страдания к любви. Этап абсолютного преобладания коммуникативного смысла телесных феноменов совпадает с периодом симбиотической привязанности ребенка и матери, и ограничивается во времени моментом возникновения у ребенка автономных, ин-струментальных, управляемых им самим телесных действий, манипуляций с собственным телом. С возрастом коммуникативный план телесности теряет свою актуальность, оттесняется в «психологический архив». Однако он не исчезает, а в ситуации соматической болезни может резко актуализироваться и даже служить источником возникновения особого класса психосоматических симптомов -- истерической конверсии (коммуникация на языке болезненного телесного состояния).

Следующий этап развития психосоматических феноменов связан с включением в них гностических действий, облетающих самостоятельный смысл и преобразующих психосоматическую связь. Этот этап характеризуется интересом ребенка к собственному телу, поиском средств вербального и иного символического обозначения телесных событий. Феноменология телесности описывается уже не формулой «Я есть тело», а иначе: «У меня есть тело». В образе тела смысловая трансформация выдвигает на первый план функциональную ценность определенных частей тела и сопряженных с ними телесных актов. Это отражено и в характере детского рисунка человека, типичный «головоног» демонстрирует, по выражению Э.Неизвестного, «функциональную деформацию» образа тела. Данному этапу соответствует новый класс телесных действий -- подражательные и имитирующие. Ребенок подражает болеющим взрослым, неосознанно обучается семейным симптомам, способам их эмоционального переживания и преодоления, стереотипам реагирования на боль, болезнь и т. д. Освоенные и присвоенные в этом периоде значения, смыслы и телесные действия уже во взрослом возрасте могут сказаться в процессе симптомообразования -- в виде актуализации выученных симптомов, изменения смысловых, ценностных характеристик телесного страдания (например, в виде фобического реагирования на телесные ощущения в области сердца, желудка и т. д.).

Новый этап социализации телесности связан, видимо, с возникновением рефлексивного плана сознания, способного трансформировать устоявшиеся и порождать новые смысловые системы. Разделение телесного и духовного Я делает тело и его феномены участником внутреннего диалога, порождающего новые жизненные смыслы. Дефицит рефлексивных психологических средств в дальнейшем может приводить к устойчивому существованию потенциально патогенного алекситими ческого стереотипа психологической регуляции или к привычному истерическому способу симптомообразования психосоматических расстройств в жизненно трудных ситуациях. Видимо, здесь же надо искать и точку отсчета для возникновения ипохондрических черт личности.

Социализация телесности, безусловно, имеет и свой развивающийся психофизиологический план, еще очень мало исследованный с позиций психологического анализа. Можно предполагать, что сами организ-менные системы не остаются «безразличными» в ходе психологического их опосредствования, преобразуются в новые функциональные системы, обязательно включающие в себя психологические звенья их регуляции. Базовые психосоматические функциональные системы складываются, вероятно, довольно рано, и с этого момента телесные и психологические события следуют путями коэволюции. Процесс становления психологически опосредствованных функциональных систем протекает гетерохронно, и разные организменные функции в процессе психосоматического развития обретают разную глубину и характер «психосома-тичности». Вероятно, чем больше телесная функция .имеет выходов в план открытого поведения, тем больше она культурно задана, тем отчетливее ее проявления отрегулированы набором социальных норм. Лидерами здесь являются сексуальная, дыхательная функция, реакция боли: именно на базе этих телесных функций и можно наблюдать широкий спектр психосоматических расстройств.