Ульрих Цвингли как реформатор

Лютеранство, достаточно широко распространившееся в Европе, не могло стать идеологией нового времени, ибо с 1520-21гг. Стало принимать узко национальный характер. Оно смогло стать базой для широкого спектра реформационных течений, но очень быстро стало приспосабливаться для решения множества социальных и политических проблем в отдельных странах. В условиях возникновения и усиления национальных монархий именно лютеранство становилось идеологической базой власти правителей. Пресловутая «половинчатость» лютеранства, «оглядывавшегося на дворянство и князей», о чем долго писалось в марксистской литературе, объяснялось, прежде всего, несколькими факторами. Во-первых, лютеранство было первой по времени возникновения реформационной доктриной, и, во-вторых, именно это вызвало его так называемую «схоластичность», т. е. аморфность, умозрительность, оторванность от практических нужд того или иного конкретного социального слоя. Следствием этого и стало то, что лютеранство, прежде всего, использовала та социальная сила, которая была более организована и ставила перед собой уже четкие практические задачи». Ким Сун-чжон, Г.Г.Пиков. Жан Кальвин и некоторые проблемы швейцарской Реформации [Элетронный ресурс]. / Режим доступа: http://lib.ru/HISTORY/CALVIN/calvin.txt. - Загл. с экрана.

«Социальные преобразования, начавшиеся, по сути, во всех европейских странах, Великие Географические открытия, политические столкновения отдельных государств, вылившиеся сначала в Европе в Тридцатилетнюю войну и потом перекинувшиеся за океан для дележа новых владений «пробудили к жизни» новые идеи и социально-психологические черты. На очередь дня встала проблема обоснования с помощью религии новых принципов устройства общества и государства, новых социальных ориентиров и нового смысла жизни индивидуумов. Эту проблему будут решать И. Эберлин, А. Карлштадт, Т. Мюнцер, У. Цвингли и другие реформаторы. Кальвинизм станет своего рода квинтэссенцией этих поисков, систематизацией и детализацией подобных наработок, что и стало причиной превращения его в самое революционное течение, самую буржуазную на то время разновидность идеологии». Там же.

Глава 2. Биография Ульриха Цвингли: формирование взглядов и реформаторская деятельность

Неприятельский солдат увидел изувеченное тело реформатора Ульриха Цвингли, лежавшее на поле битвы при Каппеле 11 октября 1531 года, и воскликнул: «Ты был гнусным еретиком, но чертовски хорошим швейцарцем!» Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 5. Своей выдающейся ролью в реформации Цвингли обязан не социальному положению, а своим способностям и блестящей образованности. Ульрих Цвингли (1484-1531) был «третьим мужем» Реформации Атеистический словарь. М., 1983. С. 527. (после Лютера и Кальвина), став крупным церковным реформатором.

«Учения реформаторов носили глубоко личностный характер: противоречия церковного учения были пережиты ими, «пропущены через себя» в процессе поисков собственного «спасения». Наиболее страшными (а может быть, просто наиболее известными) были муки молодого монаха Лютера, который был буквально раздавлен ощущением собственной греховности и непонятности того, что нужно делать для спасения. Все противоречия церковной доктрины стали его внутренними противоречиями». Философия эпохи ранних буржуазных революций. М., 1983. С. 70. Поэтому необходимо понять, каковы были внутренние стимулы Цвингли, какими побуждениями он руководствовался, какие события повлияли на его религиозную и политическую позицию.

«Жизнь Цвингли можно разделить на два периода: доцюрихский - включающий в себя детство, годы учебы и последующие 12 лет пасторской деятельности (1484 -- 1518), -- и цюрихский (1519- 1531)». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 5. Цюрихский период имеет для нас очень большое значение, поскольку именно в Цюрихе Цвингли осуществил свою реформацию.

Всякий реформатор склонен отрицательно судить о своем религиозном прошлом и былых теологических убеждениях. Поэтому для воссоздания подлинной картины духовного развития Цвингли, или хотя бы предельно возможного приближения к ней, его собственные высказывания по этому вопросу и автобиографические заметки необходимо интерпретировать с большой долей осторожности. Любая характеристика Цвингли должна учитывать два момента: с одной стороны, надо связывать друг с другом различные аспекты его деятельности (проповедник, экзегет, богослов, руководитель Церкви и политический советник), а с другой -- принимать во внимание возможные изменения в предпосылках каждого его действия. На деле, однако, выполнение этого требования не позволит с уверенностью говорить о какой-то одной стороне его деятельности, вынуждая постоянно «накладывать» на нее отдельные черты, свойственные другим сторонам.

1. Детство и юность Ульриха Цвингли

Цвингли происходил из крестьянской семьи, живущей в высокогорном селе Тоггенбург. Его фамилия происходит от Twing - огороженная крестьянская усадьба. Сам он склонен был истолковывать ее как Zwilling -- близнец, и в латинских текстах, соответственно, упоминал о себе как о Geminius. «Противники связывали этимологию его фамилии со словом zwingen -- принуждать - и обвиняли его как «насильника» (Лютер)». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 5.

Ульрих Цвингли родился 1 января 1484 года. Его отец, свободный крестьянин и старейшина деревни Вильдхаус в Тоггенбургской долине кантона Святого Галла, строил весьма честолюбивые планы в отношении своего сына и посылал его в лучшие из доступных школ. Отец Цвингли, также Ульрих, будучи старостой крестьянской общины, играл ведущую роль в Вильдхаузе, и подобно деду Генриху, был мелким торговцем. Среди родственников Цвингли были духовные лица: Бартоломеус - один из братьев отца - был священником, а мать Цвингли в первом браке была замужем за близким родственником аббата бенедиктинского монастыря святого Иоанна в Тоггенбурге. «Из того, что ныне известно о братьях и сестрах Цвингли, которых у него было, по меньшей мере, девять, достойно упоминания то, что двое младших братьев приняли духовный сан. Якоб, ставший бенедиктинцем, учился в Вене (умер в 1517). Вероятно, и Андреас, умерший в 1520 году в Гларусе от чумы, принадлежал к тому же ордену. По всей видимости, две сестры Цвингли также вступили в монастырь. Остальные братья и сестры остались верными крестьянскому укладу жизни». Там же.

С пятилетнего возраста он жил у дяди Бартоломеуса в Веезене, где и получил начальное образование. Десяти лет он был послан для получения среднего образования в Базель, где жил в доме магистра Грегора Бюнцли, который обучал его латинскому языку. Здесь десятилетний Ульрих, или, как он любил называть себя, Гульдрейх, поступил в школу Святого Теодора, где, обучались главным образом «трем предметам -- латинской грамматике, диалектике и церковной музыке». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. Челябинск,1998. С. 327. Когда курс был пройден, Бюнцли посоветовал родителям отправить Ульриха в Берн.

«После трех лет, проведенных в Базеле, Цвингли недолго прожил в Берне с гуманистом Генрихом Вельфлином, откуда его отозвали отец и дядя, поддавшись настояниям доминиканцев, желавших вовлечь имевшего красивый голос Ульриха в свой орден». Bromiley G. W. Указ. соч. P. 12. «Генрих Вельфлин, человека всерьез преданный идеалам гуманистического образования, поселил в своем ученике любовь к классике и уважение к музыке». Pettegree A. Указ. соч. P. 174.

В зимний семестр 1498 года Цвингли был зачислен в Венский университет, где проучился три с половиной года. Вена, управляемая Максимилианом, произвела ужасное впечатление на молодого студента. Архивные документы свидетельствуют о том, что однажды он был исключен (его имя вычеркнуто и на полях написано exclusus), возможно, за выражение антигабсбургских настроений. Наибольшей активностью в университете тех лет отличался Конрад Целтис, немецкий гуманист, который одновременно был преподавателем классической литературы, руководителем отделения поэзии и математики, а также директором гуманистического театра. В это время Цвингли сблизился с целым кружком молодых соотечественников, подобно ему занимавшихся наукой. В числе их были Иоахим Вадиан и Генрих Глареан, оба сделавшиеся выдающимися учеными и усердными помощниками Цвингли-реформатора. «Другой же университетский товарищ, Фабер, впоследствии, напротив, сделался самым ожесточенным его противником». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 327. Цвингли углублял познания в области классической литературы и развивал свой музыкальный талант, учась играть на многих инструментах: лютне, арфе, флейте, виоле, тростниковой флейте и рожке. «Он стал близким другом Генриха Глареана, который позднее был признан ведущим в Швейцарии музыкантом-гуманистом». Там же.

После Вены Цвингли вновь в Базеле. Там в начале 1506 года он получает степень магистра. Последующие шесть месяцев Цвингли изучает теологию. Можно предположить, что в это время он зарабатывал на жизнь преподаванием латыни. «Цвингли преподавал классическую литературу в школе Святого Мартина и приобрел издание Пикко дела Мирандола». Там же. В возрасте двадцати двух лет епископ Констанца рукоположил его в священники. «Из учителей Цвингли длительное влияние на него имел Томас Виттенбах (1472 - 1526), основывающий свое преподавание на трудах Фомы Аквинского и Петра Ломбардского, а также на комментариях Дунса Скота. Томас Виттенбах был враждебно настроен к схоластике, монашеским обетам, индульгенциям и механическому применению таинств. Блестящий и разносторонний ученый, он собирал вокруг своей кафедры толпы молодежи, с жадностью слушавшей его горячие обличительные речи против схоластической теологии». Там же. С. 329.

Таким образом, в Цвингли мы не можем открыть никакого следа того мистицизма, который отличает Лютера. «В истории Цвингли нет ничего похожего на психический кризис, пережитый Лютером в монастыре. Она не носит на себе следов какого-либо конфликта. Дело в том, что Цвингли гораздо более, чем Лютер был гуманистом». Бэрд Ч. Указ. соч. С. 223.

«В 1506 году жители Гларуса, соседнего с Вильдгаузом, привлеченные репутацией молодого ученого, предложили Цвингли освободившееся у них место приходского священника. Цвингли с радостью принял это предложение». Hardwick C. A History of the Christian Church Durung the Reformation. London, 1998. P. 111.

2. Ульрих Цвингли в Гларусе и Эйнзидельне

Цвингли пробыл священником в Гларусе с 1506 по 1516 год. Десятилетие, проведенное в качестве приходского священника в Гларусе, создало хорошую основу для его дальнейшей реформаторской деятельности. «Во время своего служения в Гларусе он раздирался между двумя направлениями деятельности: исследованиями и пасторским попечением о прихожанах. Приход Цвингли был очень велик: он занимал почти целую треть кантона». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 327. Его библиотека объемом более 350 книг охватывала предметы от геометрии и географии до философии, теологии, филологии и классической литературы. Вскоре друзья стали называть его «Цицероном нашего времени». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 6. В то же время он исполнял пасторские обязанности, основал детскую школу и сам в ней преподавал.

В вопросе о том, чью сторону принять гларусцам - Габсбургов, французского короля или Папы Римского, Цвингли в самом начале своей пастырской деятельности призывал к союзу с Папой, за что этот последний отметил заслуги молодого священника, назначив тому значительную ежегодную пенсию в размере 50 гульденов. «Для сравнения стоит сказать, что человек, имевший более 25 гульденов в год, не считался в Цюрихе бедным». Там же. Это обстоятельство следует постоянно иметь в виду, когда пойдет речь о резких нападках позднего Цвингли на Римскую Католическую церковь и институт папства: По всей видимости, Цвингли, не испытывавшему недостатка в разного рода препятствиях за свою реформаторскую деятельность, было нелегко объяснить самому себе факт, сколь мало потребовалось ему в молодости для обеспечения безбедной жизни.

На это же время приходится создание первых литературных сочинений Цвингли. «Он откровенно высказывается о происходящих в мире событиях, причем ни общехристианские установления, ни конкретные церковно-священнические мотивы не заставляют его проявлять сдержанность». Broome J. Указ. соч. P. 28.

В стихотворной «Басне о быке» автор облекает в аллегорическую форму современную ему швейцарскую действительность и выводит действующие в ней политические силы в образе животных.

Осенью 1510 года, когда в результате предпринятой на Турском церковном соборе попытки ограничить международное влияние Римского Папы, сложилась напряженная политическая ситуация, Цвингли предостерегал соотечественников от поступления на французскую или австрийскую службу за деньги и подарки. Он призывал помочь Папе без колебаний и сохранить ему верность, которая уже прошла испытание временем. Когда два года спустя конфедераты успешно завершили итальянский поход триумфальным взятием Павии, Цвингли высоко оценил эту победу в «Отчете о военных столкновениях между французами и швейцарцами». Цвингли понимал «все предприятие Конфедерации в защиту Папы как вопрос национальной чести» Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 23.. «Швейцарцы не только освободители Церкви, - они орудие наказания врагов Невесты распятого Христа, оружие Самого Распятого. Эта высшая нравственность побуждает проповедника высоко оценить конфедератов как Божий народ, надписавший на своем знамени дело Церкви». Там же. Цвингли гордился тем, что Папа в благодарность за оказанную помощь даровал Швейцарцам почетный титул «защитников христианской веры».

Гларусскому священнику виделись славные подвиги в дальнейших освободительных войнах швейцарцев, и вследствие этого он был убежден, что «война, являясь справедливым средством для сохранения политической свободы, есть наивысшее благо». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. C. 327.

Третья работа, «Лабиринт», была создана между 1514 и 1516 годами. Остальные три текста, написанные Цвингли в доцюрихский период, - «Чума», «Сумма Евангелия», «Диалог» -- утеряны.

В некоторых военных походах, предпринятых Швейцарской Конфедерацией, Цвингли участвовал лично, в том числе и в завершившейся тяжелым поражением битве при Мариньяно (Италия) в 1515 году, повлиявшей на него в нескольких отношениях. Тогда французский король Франциск I вторгся в Италию, и Папа Юлий II обратился за помощью к швейцарскому наемному войску. Настроение жителей Гларуса, после поражения, изменилось в пользу французской партии, что вынудило Цвингли, как защитника интересов Папы, отступить. «Цвингли склоняется к пацифизму и приходит к суровому и решительному порицанию оплачиваемой иностранными государствами военной службы. Он ссылается при этом на любимое изречение Эразма Роттердамского в защиту пацифизма: «Dulce bellum inexpeitis». (Война приятна неопытным (лат.))». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 6.Цвингли решил удалиться из Гларуса, воспользовавшись для этого приглашением в монастырь Эйнзидельн.

С 26 ноября 1516 года до конца декабря 1518 года Цвингли находится в Эйнзидельне (кантон Швиц). «В целом этот период характеризуется полным отказом от политики в пользу церковной деятельности. Цвингли интенсивно работает над собой и проповедует». Всемирная история. С. 142.

В Эйнзидельне, одном из самых посещаемых богомолий в Швейцарии, господствовал в то время довольно свободный дух. «Главный администратор монастыря, Дибольд фон Герольдсек, принадлежал к числу людей свободомыслящих. Хотя сам, по выражению Цвингли, и «посредственной учености, но друг науки» Rilliet J. H. Zwingli: Third Man of the Reformation. Birmingham, 1964. P. 33., он любил общество ученых теологов, привлекал их в свой монастырь, снабжал книгами и заботился об образовании молодых клириков.

Пребывание в Эйнзидельне, можно сказать, было последнею ступенью, завершившею его подготовку к реформаторству. Здесь, на досуге, пользуясь богатой монастырской библиотекой, Цвингли совершенно ушел в изучение Священного Писания. Знание греческого языка, приобретенное в Гларусе, дало ему возможность исследовать его в оригинале. Особенное же внимание он обратил на послания апостола Павла. «Тогдашние издания Нового Завета были очень объемисты, поэтому, чтобы иметь возможность всегда носить их при себе, Цвингли собственноручно списал все послания в формате карманной книжки, снабдив их по полям примечаниями Эразма, извлечениями из Оригена, Амвросия, Иеронима и других отцов церкви и, таким образом, постепенно выучил их наизусть». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 38.

Монастырь Святой Марии -- Эйнзидельн -- со своим чудотворным образом Божией Матери в келье Святого Мейнрада был центром паломничества. К этому чудотворному образу и к многочисленным, хранившимся в монастыре мощам святых ежегодно стекались толпы пилигримов из разных концов Швейцарии и даже Германии. Папа даровал монастырю право отпущения для всякого посетившего его, и над воротами красовалась соблазнительная надпись: «Здесь получается полное отпущение грехов». Там же. Но особенно велик был наплыв богомольцев в день главного монастырского праздника, так называемого «освящения ангелов». Монастырь и жил, и обогащался за счет их добровольных приношений, а пилигримы, купив себе отпущение грехов, возвращались к своему прежнему образу жизни со спокойным сознанием, что всякий новый грех легко будет смыт подобным же путем.

«Цвингли вскоре начал критиковать выдачу полных индульгенций за паломничество в Эйнзидельн, а в августе 1518 года ему удалось остановить деятельность францисканского монаха Самсона, приехавшего торговать индульгенциями». Farner O., Sear D. G. Указ. соч. P. 27. «Под его влиянием Герольдсек также решился на некоторые нововведения. Надпись над монастырскими воротами была уничтожена, а монахиням в соседнем монастыре рекомендовано чтение Евангелия, которое Цвингли стал объяснять им». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 39.

Правда, Цвингли и теперь еще не чувствует себя призванным к самостоятельной реформе. Он желает только очистить церковь от ее грубых заблуждений и злоупотреблений, добиться разрешения свободной повсеместной проповеди Евангелия и надеется, что в этом ему поможет сама церковь. Он сам в 1525 году в письме к другу рассказывает, что, «находясь в Эйнзидельне, много раз без огласки делал представления кардиналам, епископам и прелатам о том, что пора начать отмену злоупотреблений, а иначе они падут сами, но с великим возмущением мира!». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 336. «Кардиналу Шиннеру он не раз говорил, что папство не имеет никакого основания в Священном Писании, но полагался на его обещание, что он убедит папу согласиться на необходимые реформы». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 43.

В 1517 году Цвингли совершает паломничество в Аахен. «В период с 1506 по 1518 год на духовное формирование Цвингли влияло, по меньшей мере, три фактора: чтение античных классиков, патристической и схоластической литературы, членство в кружке швейцарских гуманистов и личная встреча с Эразмом Роттердамским». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 7. При чтении Цвингли исправлял опечатки, подчеркивал отдельные места, делал отметки на полях, указывал параллельные места из Библии или из другой литературы (обычно опуская указания на источник), и иногда добавлял свое собственное мнение, обнаруживая свое согласие или несогласие. «Автобиографические высказывания Цвингли не распространяются на период до 1516 года, и это не случайно, ибо он считал время до 1516 года потерянным зря. Из всех читаемых и изучаемых авторов наибольшее влияние на Цвингли оказал Дунс Скот». Там же. Еще в доцюрихский период Цвингли начал изучать греческий язык, чтобы читать Новый Завет в подлиннике.

Встреча с Эразмом произошла летом 1516 года. Благодаря ему Цвингли нашел иной, свободный от старых взглядов подход к Священному Писанию. «В автобиографических заметках Цвингли признается, что Эразм научил его пренебрегать простой формой изложения и искать ее скрытое подлинное значение, ибо глубочайшие мысли предстают в Библии в простом облачении». Там же. Центральным пунктом библейского Откровения является проповедь Христа, которую Цвингли понимал как призыв к обузданию страстей и как взывание к духовным силам в человеческом существе. Влияние Эразма сказалось в остром различии, которое Цвингли стал проводить между божественным и тварным. Для него стало важно предотвратить смешение этих начал. Этически окрашенное подобным образом христианство привело к видимым последствиям в личной и общественной жизни Цвингли. Он решил, что в личной жизни будет удовлетворять высоким нравственным требованиям идеальной жизни эразмовского толка и, в частности, соблюдать обет безбрачия. Цвингли желал «усовершенствования нравственности. Это не вопрос вины перед Богом, скорее это вопрос посюсторонней этики, обеспечиваемой наилучшей философией». Там же. Цвингли был согласен с Эразмом в том, что внутри Писания существуют градации, и слова Иисуса являются его высочайшей ступенью, а Библия и библейские высказывания имеют педагогический характер.

3. Цюрих. Начало реформации

Работа Цвингли в Эйнзидельне приготовила его для более широкой деятельности, которую ему вскоре предстояло начать. «В конце 1518 года освободилось место священника в Большом кафедральном соборе Цюриха (Crosmunster), обладавшем широкими финансовыми возможностями. 11 декабря 1518 года Цвингли был избран каноником в Цюрихе вместо швабского конкурента. Именно в Цюрихском Великом соборе Цвингли предстояло начать реформацию немецкой Швейцарии». Europe and England in the Sixteenth Century. Cambridge, 1998. P. 99.

Выбор пал на Цвингли, как в силу его авторитета среди населения, так и благодаря его враждебности Франции, что совпадало с позицией правящих кругов Цюриха. Но кроме этого во внимание были приняты принадлежность Цвингли к кругу швейцарских гуманистов и его участие в движении эразмовской реформы. Среди цюрихских гуманистов была сильна тяга к реформам в Церкви, просвещению и обновлению, и поэтому кандидатура Цвингли представлялась наиболее подходящей. В письме к Генриху Утингеру от 5 декабря 1518 года священник Цвингли откровенно сознавался в том, что имел греховные связи с женщинами. Извинением ему служили молодость, неосведомленность паствы о его плотских сношениях и раскаяние в своих заблуждениях. В письме Цвингли вновь клялся, что никогда не коснется женщины. Его искренность произвела хорошее впечатление, и менее чем через неделю он был утвержден в должности, вступив в нее в день своего тридцатипятилетия, 1 января 1519 года. «Особенно хлопотал в его пользу Освальд Миконий, учитель при соборной школе, с которым Цвингли познакомился еще в Базеле». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 58.

Объясняя Учредительному совету свою концепцию относительно функции проповеди, Цвингли заявил, что эта функция состоит в изложении «истории Спасителя», на основе Евангелия от Матфея: «Жизнь Христа, -- сказал он, -- слишком долго сокрыта от народа. Я буду проповедовать по Евангелию от Матфея..., руководствуясь только Священным Писанием, буду объяснять его глубину, сравнивая отдельные места, и в постоянной и горячей молитве просить о том, чтобы Господь вразумил меня. Я буду служить только во имя славы Господа, Его Единородного Сына и для настоящего спасения душ и назидания их в истинной вере». Там же. 1 января 1519 года Цвингли на самом деле начал истолковывать Евангелие от Матфея с самого начала, тем самым, изменив обычную практику основывать проповедь на воскресном евангельском чтении. Возможно, примером ему послужил византийский святитель Иоанн Златоуст, чьи дошедшие до нас комментарии к Евангелию от Матфея имелись в личной библиотеке Цвингли. Несколько лет спустя, Цвингли. вспоминая это время, признал, что он «узнал о силе и значении Евангелия из писаний Иоанна Златоуста и трактатов Августина». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 8.

Впечатление было потрясающее. «Находившийся в аудитории молодой гуманист Томас Платтер написал, что, услыхав Слово Божие из первоисточника, он ощутил себя «поднятым в воздух за волосы». Courvoisier J. Zwingli: A Reformed Theologian. Cambridge, 1963. P. 25.

Цвингли не ограничивался одной только проповедью Евангелия. Стараясь привить своим слушателям убеждение, что лишь вера, а не внешнее благочестие, доставляет спасение, он в то же время стремился распространить влияние Евангелия на все проявления общественной и нравственной жизни. «Он говорил против суеверия и лицемерия, жаловался на падение свободы и чести Швейцарского союза вследствие раздора партий и обычая служить иностранным государям, громил пороки отдельных классов и общий упадок нравственности». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 340.

Впрочем, проповеди Цвингли вызывали восторг далеко не у всех слушателей. Были и такие, которые смотрели на проповедь Евангелия как на опасное нововведение. В других заговорили затронутые личные интересы. Монахи оскорблялись его насмешками над их невежеством. Духовенство стало опасаться, что, отвергая божественное происхождение десятинного налога, он вырвет из его рук главный источник его доходов. Но еще большее неудовольствие вызывали нападения Цвингли на наемничество. Цвингли наживал себе непримиримых врагов не только в Цюрихе, но и во всем Союзе. Миконий, получивший в это время место в Люцерне, шутливо замечает по этому поводу: «Прежде говорили, что голос твой так слаб, что тебя еле слышно в трех шагах. Но теперь я вижу, что это неправда -- тебя слышно по всей Швейцарии». Courvoisier J. Zwingli: A Reformed Theologian. P. 26. «Цвингли стали упрекать в том, что он вмешивается не в свое дело, что священник не должен касаться политики. Даже цюрихский совет, под влиянием усиливающегося ропота, стал относиться подозрительно к этому вмешательству духовного лица в светские дела и издал указ, по которому духовенство, и городское и сельское, должно впредь толковать Евангелие согласно с духом Священного Писания, а о нововведениях и человеческих измышлениях умалчивать». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 340.

Цвингли, как и Лютер в начале спора, был еще далек от желания полного разрыва с церковью. «Узнав, что папа собирается отлучить Лютера, он хлопотал о том, чтоб удержать папу от этого шага в его же интересах. Но когда отлучение было произнесено, он понял, что теперь наступает и его очередь. В письме к Миконию он прямо выражает опасение, что и его постигнет та же участь». Там же. С. 347. И эти опасения были вполне естественны. «Молва прямо называла его «швейцарским Лютером»; враги, не стесняясь, ругали еретиком». Всемирная история. С. 142.

Те идеи, которыми Лютер дебютировал в своей реформаторской деятельности, выработались у Цвингли совершенно независимо от первого и высказывались им еще ранее, чем они были публично провозглашены Лютером. Сам Цвингли в одном из своих сочинений («Толкование тезисов») лучше всего опровергает это обвинение своих недоброжелателей. «Еще раньше, чем кто-нибудь в наших местах услышал имя Лютера, я начал проповедовать Евангелие,-- это было в 1516 году. Я никогда не всходил на кафедру, не подготовившись к Евангелию того дня, которое брал за текст моей проповеди. В первый год моего пребывания в Цюрихе, когда я начал толковать целиком все Евангелие от Матфея, никто еще ничего не знал здесь о Лютере, кроме разве того, что он написал что-то против индульгенций. Но для меня это не было новостью, так как благодаря моему дорогому учителю, Виттенбаху, я уже давно знал, что это один обман. Затем, когда вышла книжка Лютера о молитве «Отче наш», некоторые заподозрили меня, что я издал ее под именем Лютера. Разве тогда меня кто-нибудь считал лютеранином? Все это только уловка папистов. Они говорят: ты лютеранин, ведь ты проповедуешь то же, что пишет Лютер. Но я отвечу им: ведь я проповедую то же, что и Святой Павел, зачем же вы меня не назовете павлианином? Да, наконец, я проповедую Слово Христа, почему же не назвать меня лучше христианином?» Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 340.

То, что Лютер впервые провозгласил в 1517 г. те идеи, которые он изложил в своих знаменитых тезисах, вывешенных на воротах виттенбергской церкви -- это самое Цвингли проповедовал еще в 1516 году собравшимся в Эйнзидельне богомольцам.

Примерно к 1520 году Цвингли вырабатывает собственную богословскую модель. Существуют различные мнения относительно причин этой перемены. Согласно раннему взгляду (В. Келер) Kehler W. Указ. соч. S. 269., основными элементами цвинглианской теологии являлись лютеранство и эразмианство, и связь между ними была фактором, определяющим оригинальность реформатора. Цвингли стоят на перекрестке гуманизма и реформации, представленных именами Эразма и Лютера. Согласно другому мнению (А. Рих) Kehler W. Указ. соч. S. 270., Цвингли обращался к трудам Лютера в поисках подтверждения собственного мнения относительно вопросов церковной организации и политики. Цвингли читал и рассматривал труды Лютера как произведения гуманистического реформаторства, от которого они не могут отделяться. Лютер произвел впечатление на Цвингли, прежде всего, как полемист, выступавший против секуляризованной Римской Католической Церкви.

«В это время Цвингли разрешает долго занимавшую его проблему наивысшего авторитета в пользу Священного Писания, которое объявляется им единственной основой обучения и жизни. Тем самым он видоизменяет предпосылку гуманистической реформаторской программы, которая в своей борьбе за обновление Церкви, тем не менее, старалась сохранить традиционные авторитеты: Писание, догматику, Вселенские соборы, авторитет римского папы». Haas M. Zwingli und seine Zeit. Leben und Werk des Zurcher Reformator. Z., 1977.S. 56.

В своих произведениях Цвингли выступал против общего падения нравов, открыто называя по именам отдельных провинившихся граждан Цюриха. Он осуждал неумелых проповедников Евангелия, «спекулятивных» схоластических теологов и церковных правоведов. В особенности беспощаден был Цвингли к монахам, обвиняя их в праздности и в любви к роскоши, что вызвало необычный интерес к нему, поскольку удельный вес монастырей в церковной жизни Цюриха был очень велик. «Еще больший резонанс имела критика Цвингли церковного благочестия и церковной правовой практики. В 1519 году он отвергал почитание святых, указывая также на необходимость различать истинные и вымышленные рассказы о святых и искоренять лживые легенды. Цвингли высказывал сомнения относительно существования Чистилища и утверждал, что незаконнорожденные дети не будут прокляты. Он указывал на бесполезность отлучения от Церкви и выступал против помпезного и принудительного празднования праздника Тела Христова». Locher G. W. Zwinglis Thought. New Perspectives. P. 83.

Большая взрывоопасная сила содержалась в нападках Цвингли на десятину, как с богословской, так и с общественной стороны. Оброк и десятина были важнейшим оплотом экономической системы. Цвингли отрицал десятину как богоустроенное и богоугодное дело. Оппозиция смелому и энергичному деятелю, каким был Цвингли, росла, но не одерживала верх. В это же время ему была предложена еще одна церковная должность - каноника (Chorherr), которую он занял по совместительству 29 апреля 1521 года.

В августе 1519 года в Цюрихе вспыхнула эпидемия чумы. «Статистика свидетельствует о смерти трети населения Швейцарии». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 352. Цвингли находился в это время в Пфеферсе, откуда немедленно возвратился в Цюрих для выполнения своего служебного долга. Смерть унесла его родного брата Андреаса, а в конце августа или сентябре заболел и сам Цвингли. Его выздоровление затянулось до следующего года. Этот жизненный опыт лег в основу стихотворения, известного как «Песнь чумы» (Das Pestlied), к которому сам Цвингли, будучи способным и разносторонним музыкантом, сочинил музыку. «Точная дата создания этого стихотворения неизвестна; предположительно можно указать период с середины 1520 года по 1525 год». Gabler U. H. Zwingli. Eine Einfuhrung in sein Leben und sein Werk. Munchen, 1983. S. 67.

В марте 1522 года Цвингли высказал с кафедры ту мысль, что запрещение известной пищи не имеет никакого основания в Священном Писании. Под влиянием этой проповеди несколько цюрихских граждан осмелились нарушить пост. В сущности, преступление заключалось лишь в том, что они стали употреблять мясо, не уплатив обычного взноса за право несоблюдения поста. Но там, где дело шло об охранении выгодных статей дохода, церковь, как известно, отличалась особенной бдительностью. «Проступок этих нескольких граждан заставил встрепенуться даже самого констанцского епископа. Не довольствуясь тем, что виновные были арестованы и подвергнуты наказанию, епископ отправил в Цюрих целое посольство с жалобой на усиливающиеся беспорядки. Совет выслушал и послов, и Цвингли и приказал не нарушать постов до тех пор, пока вопрос этот не будет специально рассмотрен комиссией из прелатов». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 352.

«16 апреля 1522 года Цвингли выпустил в свет труд «О свободе выбора пищи» представляющий собой расширенный вариант одной из его проповедей». Gabler U. H. Указ. соч. S. 68. Он оправдывает эту публикацию указанием на свою пастырскую ответственность, ибо во время, когда возникло множество взглядов на соблюдение постов, его обязанностью было решить вопрос в соответствии с Писанием. После приведения отрывков из Библии Цвингли заключил, что христианин может есть любую пищу, ибо сами по себе продукты питания не являются ни хорошими, ни плохими, лишь злоупотребление ими наносит вред.

«Затем Цвингли подробно отвечает на следующие четыре возражения:

1) Хотя христианам дозволено есть все продукты питания, в особо оговоренное время (во время постов и по пятницам) установлены исключения из этого правила.

2) Если бы разрешалось есть мясо во время поста, воздержание вообще исчезло бы из жизни.

3) Даже если требование соблюдения поста является лишь человеческим требованием, оно установлено нашими набожными предками, поэтому его нельзя просто устранить.

4) Употребление мяса во время поста вызывает ослабление веры». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 9.

Цвингли утверждал, что никакое сколь бы то ни было обоснованное правило, касающееся приема пищи, не может быть выведено из Библии, -- «Божественного закона», как он называл ее. Спасение не зависит от соблюдения подобных правил. «Если вам угодно поститься, то соблюдайте пост; если вам не нравится есть мясо, не ешьте его, но не касайтесь свободы христианина». Там же. С. 10. Цвингли объявил, что нарушение поста не является грехом и, следовательно, не может караться Церковью. Он отстаивал мнение о причислении поста к сфере частного выбора и индивидуальной религиозной практики. В заключение он предлагал опровергнуть вышеуказанные возражения, основываясь на Священном Писании. Уже в первом реформаторском произведении Цвингли ощутима противоположность Лютеру, в особенности, положениям о «свободе христианина» относительно Закона и Евангелия, с которыми Цвингли был хорошо знаком. В то время как Лютер говорил о свободе христианина с точки зрения Закона вообще, Цвингли применял это понятие свободы лишь по отношению к человеческим требованиям и правилам. «Он представил в карикатурном виде монахов и религиозные ордена, высмеивал авторитет учителя Церкви Фомы Аквинского». Schindler A. Указ. соч. S. 114.

В этом вопросе Цвингли разошелся с Эразмом, который соглашался с тем, что правила поста могут не соблюдаться, но требовал, чтобы их изменения или отмена исходили от церковных иерархов, а поскольку правила существуют, их следует выполнять. Цвингли считал существующую практику злоупотреблением со стороны церковных властей и полностью доверял решение этого вопроса отдельным личностям. «Таким образом, Эразм и Цвингли разошлись в своих взглядах на обязанности церковных властей и вследствие этого в понимании сущности Церкви». Кернс Э. Дорогами христианства. История Церкви. М., 1992. С. 246.

В это время происходят столкновения Цвингли с нищенствующими орденами, на несоответствие наименования которых реальному положению дел он постоянно указывал. «В середине 1522 года анонимно выходит в свет «Дружеская просьба и увещевание швейцарцам», адресованная констанцскому епископу. Эта работа, как и написанное незадолго до нее «Прошение констанцскому епископу Гуго», касается вопроса отмены целибата». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 352. Вопрос о браке церковнослужителей не был абстрактной проблемой и для самого Цвингли, так как он с начала 1522 года жил в тайном браке с вдовой, Анной Рейнхард, его ровесницей (умерла в 1538 году). Их публичное бракосочетание состоялось 2 апреля 1524 года. «От первого брака у Анны было трое детей, к которым прибавились еще четверо от Цвингли: Регула (1524-1565), Вильгельм (1526-1541), Гульдрайх (1528-1571) и Анна (родилась в 1530 году), не пережившая отца. Пасынок Цвингли Герольд Мейер был убит вместе с отчимом в битве под Каппелем». Gabler U. H. Указ. соч. S. 83.

В конце лета 1522 года Цвингли пишет «Первое и последнее слово» (Apologeticus Archeteles). «В этом труде он защищается, прежде всего, от обвинений в ереси и в подстрекательстве к смуте и расколу Церкви, и заявляет, что подлинный мир и порядок утверждены в Цюрихе, как ни в одном другом месте Швейцарии, и что люди никак не могли бы совращаться евангельским учением, позволяющим покинуть человеческие установления и чисто обрядовые действия». Порозовская Б. Д. Указ.соч. С. 59. В существующем порядке Церкви было много изъянов, и Цвингли отрицает за церковной иерархией право судить о вопросах проповеди Евангелия и церковного порядка. Он считал, что епископ стоит на стороне человеческого права, а сторонники реформы представляют волю самого Христа. «Эразм со страхом реагировал на отмену иерархии, которая стала чертой, отделившей его стремление к реформе от цвинглианского реформаторского обновления». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 10.

«Работа «О ясности и достоверности Слова Божия» явилась, как и многие другие произведения Цвингли, переработкой его проповеди, произнесенной в доминиканском монастыре Отенбаха». Gabler U. Указ. соч. S. 87. Согласно этой работе, исходным пунктом для восприятия Слова Божия, служат антропологические предпосылки: «поскольку сущность людей духовна, ибо созданы они по образу и подобию Бога, они действительно всегда обращают взоры к Нему. Вот почему они в состоянии постигать Слово Божие, направленное к этой духовной сущности людей. Слово Божие духовно и оно не передается ни через текст Библии, ни через проповедь, ни через отцов Церкви или Церковные соборы. Бог Отец Сам обращается к человеку посредством Своего Духа. Чтобы почувствовать Его, человек должен довериться осуществлению этой духовной связи, должен молиться Духу, чтобы покинуть пределы своего собственного «разума». Всякий может быть уверен в Слове Божием, когда ощущает милость Божию и надеется на вечное спасение и все еще почитает себя малым и ничтожным. Внутреннее «я» находит удовлетворение в «Законе Божием». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 352. Наставленный таким образом человек способен понимать все темные места Библии. Никакой иной авторитет не может заменить авторитета собственных чувств и собственной совести, ибо Слово Божие, будучи духовным, не имеет другой точки соприкосновения с человеком. «Только личность, наставленная Богом, сам верующий, может понимать и объяснять Библию. Объяснению Библии церковными учителями или экзегетами-гуманистами нет места в этом непосредственном и бессловесном общении между Богом и человеческими существами». Ульрих Цвингли. Указ. соч. С. 10. Цвингли всю свою жизнь следовал именно такому пониманию толкования Слова Божьего.

В тот же месяц вышла в свет вторая переработанная проповедь «О пречистой деве Марии» (17 сентября 1522 года). Утверждения Цвингли в этой работе носят полемический характер и служат защитой от обвинения в том, что он-де публично поносил Богородицу и умалял ее значение, «Цвингли подчеркнуто именует матерь Божию «Богородицей» и признает ее Приснодевой». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 350. Однако он решительно отрицает роль Марии как посредницы в спасении и ее религиозный культ.

«Если вы желаете воздавать особую честь Марии, то следуйте ее чистоте, невинности и твердой вере», Там же. -- говорит он.

«В работе «Божественное увещевание конфедератам в Швице» (16 мая 1522 года), Цвингли призывал своих швицских соотечественников по примеру Цюриха упразднить для блага отечества несправедливую и нехристианскую пенсионную систему, укоренившуюся со времен существования наемной военной службы». Courvoisier J. Zwingli: A Reformed Theologian. P. 41. Напряженность в связи с этим и другими вопросами между Цюрихом и другими членами Конфедерации, с одной стороны, и в самом Цюрихе -- с другой, возросла. «В «Указании о том, как рассматривать предложения, сделанные (папой) Адрианом в Нюрнберге», Цвингли порывает с папой и объявляет, что от него больше нечего ожидать в деле всеохватывающего решения церковных проблем». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 350.

Цюрихский совет разрешил устройство публичного диспута, на котором Цвингли должен был, на основании Священного Писания, доказать правильность своего учения. Причины, побудившие Цвингли на этот шаг, вполне понятны. «В самом деле, почва для реформы была расчищена, откладывать ее дольше, ввиду обострившихся отношений с церковью, становилось невозможным. Но кому же должна была принадлежать инициатива? Папе? Об этом и думать было нечего. Собору? Это, конечно, было самое благоразумное в глазах тех, кто верил в непогрешимость этих собраний. Но Цвингли не питал на этот счет никаких иллюзий. Примеры последних соборов -- Констанцского и Базельского -- были слишком красноречивы. Первый осудил на костер Яна Гуса, дерзнувшего обличать испорченность католического духовенства; второй, после долгих бесплодных прений, разошелся без всяких результатов. Нечего было поэтому и ожидать, чтобы собор, созванный папой, под председательством его легатов, согласился выслушать еретиков и допустил, чтобы Священное Писание сделалось единственным авторитетом в делах веры. Оставалось одно -- отдать дело реформы под покровительство светской власти. Лютер обратился для этого к князьям. Цвингли решил вверить реформу совету». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 61.

Для разрешения спора между двумя сторонами Цвингли пишет свои «67 положений», или «Заключительные положения». Диспут был назначен на 29 января 1523г. (первый диспут). Приглашения были посланы епископу Констанцскому, союзному сейму, заседавшему тогда в Бадене, всему духовенству кантона и многим ученым. Но только немногие откликнулись на это приглашение. «Союзные кантоны, за исключением Шафгаузена, отказались послать своих представителей, находя неприличным, чтобы такие важные вопросы обсуждались иначе, как на вселенском соборе или, по крайней мере, в городе, где есть университет». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 357. «Из друзей Цвингли приехали только Вадиан из Санкт-Галлена, Себастьян Майер из Берна и Себастьян Гофмейстер (или Вагнер) из Шафгаузена». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 68.

Но чтобы диспут дал какие-нибудь решительные результаты, необходимо было, чтобы в нем приняли участие и выдающиеся противники, а главное,-- чтобы были представители и от епископа. Поэтому Цвингли с особенною радостью узнал о том, что Фабер собирается на диспут. «Ходят слухи,-- пишет он 11 января Экколампадию,-- что сюда едет констанцский викарий. Дай Бог, чтобы его ничто не удержало, дабы -- прибавляет он с иронией человека, заранее уверенного в победе,-- ни Рим, ни Констанц не были лишены своих обычных триумфов». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 68.

Фабер был далеко не ничтожным противником. Он был красноречив, ловок, знал хорошо Священное Писание и, кроме того, обладал громадной начитанностью по церковной истории и творениям отцов церкви. Тем не менее, епископ вовсе не думал выставлять его оппонентом Цвингли. Он не мог допустить, чтобы Божественные вещи подвергались публичному обсуждению, и четверо его уполномоченных имели инструкцию «не диспутировать, а только выслушать, дать совет и устранить несогласия». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 357.

В четверг 29 января 1523 года в зале большого совета собралось уже с раннего утра около 600 человек. Большинство собравшихся составляли духовенство кантона и знатные светские и духовные лица. «Заседание было открыто речью бургомистра Маркуса Реуста, который объяснил собравшимся цель диспута, приглашая высказаться всякого, кто не согласен с учением реформатора». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 68. Вслед за тем поднялся и Цвингли и произнес речь.

Но епископские легаты и не думали вступать в прения. Фабер заявил, что не уполномочен диспутировать и что обсуждение таких важных вопросов подлежит только вселенскому собору. «Если здесь будет что-нибудь решено, то что же скажут на это в Испании, Италии, Франции, на севере? Нам известно, что в Нюрнберге имперскими чинами решено созвать еще в течение этого года смешанный собор из светских и духовных лиц. Надо дожидаться этого собора. Если же во что бы то ни стало хотят диспутировать о таких вопросах, то следовало бы по справедливости устроить диспут в университетском городе -- в Париже или Кельне». Там же. С. 69. Тогда Цвингли снова заговорил: «Господин викарий пускает в ход всякие уловки, чтобы отговорить вас от вашего намерения. Он говорит, что нельзя идти против старых похвальных обычаев. Но нам нет дела до их давности, мы хотим знать, согласуются ли они с истиной. Он говорит, что такие вопросы могут обсуждаться только на большом собрании или вселенском соборе, но я спрашиваю: разве не представляет такового и настоящее собрание, на котором присутствуют многие ученые богобоязненные священники и епископы? Ведь в старину епископы были духовными пастырями, а не могущественными прелатами». Там же. Затем, доказав, как мало можно надеяться на созыв обещанного собора, он опроверг и возражения Фабера, что только университеты могут быть судьями. «Мы имеем здесь непогрешимого и беспристрастного судью -- это Священное Писание. Оно не обманет нас. И в Цюрихе есть немало людей, знающих три языка, как никто при университетах. Поэтому не пугайтесь, не давайте отложить дело в долгий ящик. Вы, цюрихцы, должны считать особой милостью Бога, что в вашем городе началось такое дело в честь истины. Призовите Бога -- Он не откажет вам в своем вразумлении, но не давайте себя опутать гладкими фразами». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 68.

На эти слова не последовало возражения. Прения, к великому удовольствию викария, не завязались, и собрание, по-видимому, должно было разойтись без всяких результатов. Но тут случилось одно обстоятельство, которое совершенно неожиданно дало делу другой оборот. Один из присутствовавших пасторов упомянул о недавнем аресте Вейсса, отвергавшего заступничество святых, заметив, что раз никто не хочет возражать Цвингли, то, очевидно, и с Вейссом поступили несправедливо. Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 358. Фабер счел нужным оправдать поведение епископа и при этом сообщил, что Вейсс скоро будет освобожден, так как, убежденный его, Фабера, доводами, он готов отказаться от своих прежних заблуждений. Цвингли быстро сообразил, какую неосторожность совершил Фабер. «Сам Бог, видно, внушил господину викарию коснуться этого вопроса о заступничестве святых,-- подхватил он с живостью.-- Ведь это один из тех пунктов, по которым я обвиняюсь. Священном Писание учит нас лишь тому, что Христос -- единственный посредник между нами и нашим Небесным Отцом. Так как господин викарий открыто хвастает, что он убедил фислисбахского священника в противном доводами из Священного Писания, то я прошу лишь одного: пускай он назовет те главы и изречения Писания, которыми он опроверг его. Если я ошибался, то охотно признаю свое заблуждение». Порозовская Б. Д. Указ. соч. С. 69.

Фабер почувствовал, что попался. Он попробовал увернуться от прямого ответа, произнес длинную речь о ересях первых веков, которые теперь выступают наружу, но все эти увертки не привели ни к чему. Его отказ защищать свое дело на основании одного только Писания, в сущности, равнялся молчаливому признанию своего бессилия. Бургомистр снова вызвал желающих оппонировать и, не получив ответа, объявил заседание закрытым.

Оставшиеся в зале члены совета скоро пришли к следующему решению: «так как Цвингли не был ни опровергнут, ни уличен в ереси, то он должен продолжать проповедовать Евангелие по-прежнему. То же самое должны делать и остальные городские и сельские священники. Обе стороны должны воздерживаться от взаимных оскорблений. Теперь само правительство брало под защиту его учение и уполномочивало его довершить начатое им дело. Теперь все, что бы он ни предпринимал, не могло быть сочтено за нелегальное новшество частного лица -- оно принимало характер реформы, предпринятой и руководимой светской властью. Решением, принятым после диспута, Цюрих отделился от констанцского епископа, и община верующих, представляемая советом, вступила в обладание теми правами, которые раньше принадлежали церкви». Ян Гус. Лютер. Кальвин. Цвингли. Патриарх Никон: биографические повествования. С. 360.

Цвингли расширил «67 положений» до исследования «Истолкование и обоснование тезисов, или положений» (14 июля 1523 года), которое является наиболее объемистым и основополагающим из его трудов, и в котором он хотел выявить и устранить слабые места, возможно, имеющиеся в тексте в силу того, что после выхода в свет «67 положений» не было их публичного обсуждения. Этим объясняется форма изложения, представляющая собой как бы воспроизведение устного обсуждения: Цвингли опровергает возможные возражения, обращаясь непосредственно к оппонентам («Вы, паписты»), предвосхищает возможные впечатления нейтрального читателя («Простого христианина»). Цвингли верит в силу своей аргументации, ибо был убежден, что обладает Божественной истиной.

«В процессе работы над «Истолкованием» Цвингли готовил к публикации еще два сочинения. Его работа «О божественной и человеческой справедливости» (30 июля 1523 года) вышла в свет спустя две недели после «Истолкования». Farner O., Sear D. G. Указ. соч. P. 72. Здесь Цвингли описал предназначение правительства на основании своего фундаментального этического принципа. Цвингли обвинили в стремлении ослабить авторитет гражданских законов и эти обвинения приобретали важность, потому что он был вынужден направлять далеко идущие социальные и экономические требования в свой собственный лагерь. Согласно этим требованиям, божественное правосудие должно заменить существующие человеческие порядки в Церкви и обществе; поскольку существующие формы политической, гражданской и экономической жизни не выводятся непосредственно из Евангелия, источника Божественного правосудия, они должны быть устранены. Это была основа для возражения системе оброков и арендных плат. Указанное противоречие находит свое законченное выражение в правительстве, творящем суд и налагающей кару власти. Вместо этого христианское общество должно основываться на законе любви.