Предпереводческий анализ текста

1. It's tougher at the top under Medvedev

By Charles Clover in Moscow

Published: March 4 2010 23:42

Russian president Dmitry Medvedev's purge of Olympic bureaucrats this week is the latest demonstration of a new style he has brought to the Russian presidency: the axeman cometh.

Over his two-year tenure, Mr Medvedev has fired four governors, 18 police generals, and 20 top prison officials and dozens of other lesser bureaucrats. After the Russian squad's disastrous showing in the Winter Olympics in Vancouver, Mr Medvedev on Monday announced: “Those responsible should take the brave decision and hand in their resignation. If they can't, we'll help them.”

On Wednesday, the head of the Russian Olympic Committee dutifully resigned.

Mr Medvedev's approach to governing differs markedly from his predecessor, Vladimir Putin, prime minister, who despite his tough guy image, apparently has a soft spot when it comes to state employees.

During eight years as president, from 2000-08, he rarely fired anyone, even following some spectacular failures.

After the Kursk submarine disaster in 2000, when the navy tried to cover up the cause of the sinking, which claimed 118 lives, the head of the navy, Admiral Vladimir Kuroyedov, remained in his post.

Following the Beslan high school siege in 2004, when Ingushetia's Kremlin-anointed President Murat Ziazikov fled to Moscow amid the turmoil and botched rescue effort in which terrorists killed 344 civilians, he continued to work until he was sacked in 2008 (by Mr Medvedev).

Mr Putin himself has spoken openly about his reluctance to fire top officials. In one of his only forays into creative writing, in a Russian journal last June, he waxed eloquent about his hesitancy to give officials the heave ho.

“Some might accuse me of fatalism,” he wrote. “For me it is absolutely obvious that to demonstrate one's power by simply appointing people and getting rid of them, nothing good will come of this.”

Often, Mr Putin said, sacking officials and replacing them led “to the same results, if not worse”.

Mr Medvedev is different. Following the death in prison of lawyer Sergei Magnitsky in November, he sacked 20 prison and police officials, and last month two deputy interior ministers and 16 other police officials got the boot in a wide-ranging purge.

The steps have been watched approvingly by many. “As the saying goes, the people need bread and circuses. Roman style circuses. They like seeing people get their heads chopped off,” said Vladimir Pribylovsky, a Moscow political analyst

But Mr Pribylovsky and other observers are sceptical that Mr Medvedev's approach will change anything fundamental in the often corrupt underbelly of the Russian state.

Lilia Shevtsova of the Carnegie Moscow Center, the Moscow think-tank, says: “A few interior ministry officials, a few Olympic bureaucrats. This does not change the rules of the game.”

Many believe that Mr Medvedev has an informal agreement with Mr Putin not to remove top officials such as ministers without approval. But anyone on the lower rungs of the ladder appears to be fair game.

Ms Shevtsova said that while Mr Medvedev had achieved a reputation for being hard-nosed with government officials, in reality Mr Putin did fire people, “he just didn't do it in the same way”, she said.

Mr Putin never liked to fire people under pressure, or in the glare of public circumstances, “as it creates the impression that he can be manipulated”, Ms Shevtsova said.

“The irony is that in Russia, firing people is the best way to preserve the status quo.”

В верхах жалуются: при Медведеве стало работать труднее

("The Financial Times", Великобритания)

Чарльз Кловер (Charles Clover)

05/03/2010

Чистка, которая была произведена на этой неделе президентом России Дмитрием Медведевым в национальном Олимпийском комитете, - последнее свидетельство того нового стиля, который он привнес в традиции российского президентства, который можно было бы назвать «пришел президент секир-башка». За время своего двухлетнего пребывания на посту президента, г-н Медведев отправил в отставку четырех губернаторов, 18 высших чинов МВД, 20 генералов из числа руководства ФСИН и десятки других менее крупных госчиновников. После провального выступления российских олимпийцев на Зимних играх в Ванкувере г-н Медведев заявил в понедельник: «Те, кто несет за это ответственность должны принять мужественное решение и подать в отставку. Не смогут сами - я помогу».

В среду, как и ожидалось, подал в отставку глава Олимпийского комитета России (ОКР). Стиль руководства г-на Медведева резко контрастирует на фоне методов работы его предшественника - нынешнего премьера Владимира Путина, - который, несмотря на имидж жесткого политика, был всегда очень мягок в своих действиях, когда речь заходила о возможных увольнениях государственных служащих.

На протяжении восьми лет своего нахождения на посту президента - с 2000 по 2008 гг. - он практически никого не отправил в отставку, даже на фоне имевших место очевидных провалов.

После катастрофы подводной лодки «Курск» в 2000 году, когда руководство ВМФ пыталось скрыть истинные причины затопления лодки, в результате чего погибли все 118 человек экипажа, Главком ВМФ адмирал Владимир Куроедов без особых проблем продолжил работу на своем посту.

После осады бесланской средней школы в 2004 г., когда кремлевский ставленник - президент Ингушетии Мурат Зязиков в самый разгар событий вылетел в Москву и неумело руководил операцией по освобождению заложников, в результате чего террористы убили 344 мирных жителя (мирных жителЕЙ), он благополучно продолжил работу на своем посту, пока не был отправлен в отставку в 2008 году (уже при г-не Медведеве).

Г-н Путин и сам признает, что неохотно идет на увольнение высокопоставленных руководителей. В одной из своих немногочисленных публикаций в прессе, он вот что сказал в газетной статье по поводу своего нежелания отправлять в отставку руководителей. «Некоторые могут обвинить меня в фатализме», - пишет г-н Путин, - «Но для меня представляется совершенно очевидным, что демонстрировать свою власть лишь путем назначения и снятия людей со своих должностей, ни к чему хорошему не приведет».

Часто, по мнению г-на Путина, снятие одних чиновников и замена их другими приводит «к тем же, если не худшим, результатам».

Г-н Медведев от него сильно отличается. В ноябре прошлого года, узнав о смерти в тюрьме адвоката Сергея Магницкого, он отправил в отставку 20 руководителей Федеральной службы исполнения наказаний, а в прошлом месяце по его указанию расстались со своими креслами два заместителя министра внутренних дел, и еще 16 руководителей из числа начальствующего состава этого ведомства были отправлены в отставку в рамках кампании широкой чистки в рядах органов.

Многими данные меры воспринимаются с одобрением. «Как говорится в поговорке, люди требуют хлеба и зрелищ. Причем зрелищ в римском духе. Людям нравится, когда летят головы чиновников», - комментирует происходящие события российский политолог Владимир Прибыловский.

Вместе с тем г-н Прибыловский и другие политические наблюдатели скептически относятся к тому, что решительные действия г-на Медведева смогут привести к каким-либо значительным изменениям в сильно коррумпированной сфере государственного управления в России.

Лилия Шевцова из Московского центра Карнеги делится своими сомнениями: «увольнение нескольких генералов из руководства МВД и чиновников из ОКР не изменит общих правил игры».

Многие считают, что у г-на Медведева с г-ном Путиным имеется негласная договоренность не отправлять в отставку руководителей высшего звена - таких, как министры - без одобрения премьера. Всех чиновников рангом ниже он может увольнять без предварительных консультаций.

Г-жа Шевцова утверждает, что, несмотря на то, что г-н Медведев заслужил репутацию человека, ведущего себя жестко в вопросе увольнения госчиновников, на самом деле именно г-н Путин широко прибегал к увольнениям, «правда, делал он это иначе».

Г-н Путин никогда не любил принимать решения об увольнении в спешке или под влиянием обстоятельств, привлекших к себе внимание общества, поскольку это создает впечатление, что он не самостоятельный политик и им можно манипулировать», - считает г-жа Шевцова и добавляет: «Ирония заключается в том, что увольнение людей в России - лучший способ сохранить статус кво».

Russia: the unloved Bric country

Ben Aris, Special to Russia Now

Published: 3:31PM GMT 04 Mar 2010

Ben Aris

Russia was the only one of the four Bric countries to suffer from substantial and dramatic economic contraction.

Another Davos has come and gone. The delegates left the Swiss ski resort having achieved less than normal, but buoyed by a sense of cautious optimism now that the worst seems to be behind us.

Held under the slogan "Rethink, Redesign, Rebuild", there was lots of thinking, but little in the way of designing and no rebuilding at all.

Davos is billed as the powwow for world leaders, but this gloomy description is actually only applicable to half the conference-goers. For the other half - those from the so-called emerging markets - Davos was a celebration of their coming of age.

The Bric nations have been impacted by the global meltdown, but countries such as China and India are already back in fast growth mode and are starting to implement their exit strategies from the crisis-busting stimulus programmes that are holding the rest of the world up.

Indeed, a Chinese suggestion that it would tighten rates sent stock markets around the planet plunging at the end of January. Why would they do that? Because they are growing too fast.

"Crisis" was the most used expression at Davos, but "emerging markets" came in a close second. The world's leading businessmen have their eyes now on these new "wunderkinder" of the global economy, but the very slogan of the event belies the fact that, actually, most of their attention still remains at home.

"The emerging markets are looking much better now," said Mark Green, senior economist at HSBC, "but the West is on life support and surviving on the drugs of stimulus."

But where was Russia in all this? Last year there was a Russia session as business leaders focused on the booming economy.

This year, while China and India's names were bandied about by nearly everyone, Russia is increasingly missed out altogether. Even the op-eds about the Bric quadriga skip over Russia's name. A few have even called for the "R" to be removed permanently from the acronym.

The reason? Russia had a bad crisis and the other Bric members didn't; it was the only one of the four to suffer from substantial and dramatic economic contraction.

China and India are rapidly returning to their habitual fast growth, while Russia is recovering from 8.8pc contraction in 2009 and is expected to put in somewhere between 1.5pc and 5pc of growth this year (depending on what happens to oil prices).

Should Russia be booted out of Bric? It is certainly the least loved of the four. Jim O'Neill, the chief economist at Goldman Sachs, who coined the term in 2001, says no, but admits Russia disappointed last year.

However, in a recent note he argued that the economy was dragged down by its exposure to the oil price and heavy borrowing in the international credit markets, but expects the country to return to strong growth this year and next - and so justify its membership of the club.

The 1998 financial crisis levelled Russia's nascent banking sector and forced the government to default on its international debt, wrecking the state's reputation.

This time round, the government has emerged relatively unscathed: none of the big banks or companies has gone bust; the government still has the third largest foreign currency reserves - about five times more cash than either the UK or the USA - and the lowest external debt of any major country. Even the budget deficit (the first in a decade) is expected to fall to between 5pc and 1pc of GDP, depending on oil prices, this year.

What most commentators miss is that the boom years have transformed Russia from a petro-economy to a normal one where consumers, not hydrocarbons, are the long-term driver of change. Roustam Tariko, founder of Russian Standard Bank (and owner of a vodka by the same name), said that both his businesses took a hit, but both are back to 60-70pc of 2008 levels.

"Everything relating to the Russian consumer is going better and faster than with business," says Tariko. "The situation is stabilising and we will go back to growth, but clearly it will be slower than before."

A little growth would go a long way to earning Russia a little more love; the strong recovery some are predicting should make it hot again.

Россия - нелюбимая страна БРИК

("The Telegraph", Великобритания)

Россия оказалась единственной страной БРИК, которая пережила резкое и значительное сокращение экономики.

05/03/2010

Закончился очередной Давосский форум. Делегаты покинули швейцарский лыжный курорт, достигнув меньше обычного, но с осторожным оптимизмом полагая, что худшее позади.

Форум проходил под лозунгом: «Переосмыслить, перепроектировать, перестроить», однако если с мыслями на нем все было в порядке, то с проектированием дела обстояли намного хуже, а строительства не было вообще.

Давос иногда называют вечеринкой для мировых лидеров, однако этот обидный ярлык актуален ровно наполовину. Примерно половина участников форума представляют так называемые развивающиеся рынки, и для них присутствие в Давосе означает, что их, наконец, признали взрослыми.

Глобальный кризис, конечно, ударил по БРИК, но такие страны, как Китай и Индия, уже вернулись к высоким темпам роста и начинают потихоньку отходить от антикризисных программ стимулирования экономики, которые поддерживают остальной мир.

В конце января Китай намекнул, что он может ужесточить ставки, и на фондовых рынках по всему миру начался спад. Зачем китайцам это делать? Потому что они растут слишком быстро.

Чаще всего в Давосе, разумеется, звучало слово «кризис», но выражение «развивающиеся рынки», безусловно, по частоте занимало почетное второе место. Ведущие бизнесмены мира сейчас пристально следят за этими новыми «вундеркиндами» мировой экономики, хотя сам лозунг форума подчеркивает, что основное внимание они все равно уделяют проблемам родных стран.

«Развивающиеся рынки сейчас выглядят намного лучше, - заметил старший экономист HSBC Марк Грин (Mark Green), - однако Запад сидит на экономическом стимулировании - фактически, на искусственном жизнеобеспечении.

Какое же место в этом раскладе занимает Россия? В прошлом году, в Давосе состоялась специальная российская сессия - лидеров бизнеса интересовал ее экономический бум.

В этом году все говорят о Китае и Индии, а о России нередко забывают. В статьях о БРИК о ней не пишут. Кое-кто даже призывает убрать букву «Р» из аббревиатуры.

В чем же причина? В том, что Россия, в отличие от остальных стран БРИК, тяжело переживает кризис; она - единственная страна из четверки, экономика которой резко и значительно сократилась.

Китай и Индия быстро возвращаются к привычным высоким темпам роста, в то время как Россия приходит в себя после прошлогоднего сокращения экономики на 8,8 процентов и рассчитывает в этом году достичь от 1,5 до 5 процентов роста (в зависимости от цены на нефть).

Нужно ли исключить Россию из БРИК? Она, безусловно, наименее популярна из всей четверки. Главный экономист Goldman Sachs Джим О'Нил (Jim O'Neill), придумавший в 2001 году термин БРИК, считает, что не нужно, однако признает, что в прошлом году Россия разочаровала экономистов.

Впрочем, недавно он пояснил, что по российской экономике ударила ее зависимость от цены на нефть и заимствований на международных кредитных рынках, однако он ожидает, что в этом и следующем годах Россия восстановит высокие темпы роста и докажет таким образом свое право на членство в клубе.

Финансовый кризис 1998 года разрушил неоперившийся российский банковский сектор и заставил правительство объявить дефолт по внешним долгам, что сильно повредило репутации страны.

На сей раз государство практически не пострадало: не банкротились крупные банки и компании; правительство сохранило третьи в мире резервы иностранной валюты - примерно впятеро большие, чем у Британии или США - и наименьший объем внешнего долга из всех крупных стран. Даже бюджетный дефицит (появившийся впервые за десять лет), как ожидается, в этом году составит от 5 процентов ВВП до 1 - в зависимости от цены на нефть.

Большинство комментаторов упускают тот факт, что годы бума превратили Россию из нефтяной экономики в обычную, то есть в такую, в которой в длительной перспективе на первый план выходят потребители, а не углеводороды. Рустам Тарико, основатель банка «Русский стандарт» (и водочной компании с тем же названием), утверждает, что оба его бизнеса пострадали, но сейчас вернулись на уровень 60-70 процентов по сравнению с 2008 годом.

«Все, что ориентировано на российских потребителей, идет сейчас быстрее и лучше, чем то, что ориентировано на бизнес, - считает Тарико. - Ситуация стабилизируется, и мы должны вернуться к росту, хотя он, конечно, будет идти медленнее, чем раньше».

Небольшой рост принесет России немного больше любви, если же произойдет резкое восстановление ее экономики, которое предсказывают некоторые, то любовь к ней разгорится с новой силой.

Genocide Vote Riles Turkey

Ankara Recalls Ambassador After U.S. Panel Condemns 1915 Slaughter of Armenians

By JOHN D. MCKINNON and MARC CHAMPION

.A U.S. congressional committee approved a resolution condemning the 1915 slaughter of Armenians in the Ottoman Empire as genocide, rejecting a last-minute Obama administration effort to derail it and putting a chill on relations with Turkey.

The House panel's resolution, approved on a 23-22 vote, faces an uncertain future in Congress. But it nonetheless could damage U.S. relations with Turkey, a vital ally in the Middle East and Central Asia. Within minutes of the vote, Ankara said it was recalling its ambassador from Washington for consultations. Turkey took the same step in 2007, when the committee passed a similar resolution.

Thursday's vote also raised concerns for big U.S. defense firms including Lockheed Martin Corp., Boeing Co., Raytheon Co., United Technologies Corp. and Northrop Grumman Corp. Turkey is involved in several weapons projects with such companies, including helicopters, missiles and the F-35 fighter jet, and the companies are worried about losing business.

The vote was carried live on most Turkish television and radio news channels and was seen as a significant blow to Turkey's already limping attempt at rapprochement with Armenia.

Armenians say as many as 1.5 million ethnic Armenians were killed in 1915 during the dying days of the Ottoman Empire in what they consider a precursor to the Jewish holocaust. Many historians agree that the executions and mass deportations into deserts amounted to genocide. Turkey argues the death toll was lower, and many Turks contend the deaths were a result of civil war stirred up by World War I opponents such as Russia, and included atrocities on both sides.

The Obama administration had lobbied members of the panel to demur. Secretary of State Hillary Clinton called House Foreign Affairs Committee Chairman Howard Berman (D., Calif.) on Wednesday and "indicated that further congressional action could impede progress on normalization of relations" between Turkey and Armenia, a White House spokesman said.

That undermined a campaign pledge from then-Sen. Barack Obama, who said in January 2008 that "as president I will recognize the Armenian genocide." The White House spokesman, Mike Hammer, added Thursday that "the president's position on the events of 1915 is well known and his view of that history has not changed."

Until Wednesday, the Obama administration had taken a hands-off approach to the vote. That stood in contrast to the Bush and Clinton administrations, which openly opposed the resolution on the long-running genocide issue. Mr. Obama on Wednesday called Turkish President Abdullah Gul to thank him for his country's efforts to normalize relations with Armenia and pressed for rapid ratification of border-opening protocols, the White House said.

The vote is a comfort to many members of the 80,000-strong Armenian-American community in Glendale, Calif., said Vicken Papazian, adviser to the Armenian National Committee board and a lawyer practicing there. "It's an issue that touches practically every Armenian in one way or another," he said. "Time has passed but the impact hasn't."

The House has voted to declare the 1915 killings a genocide before, in 1975 and 1984 but officials said the full Congress has never approved it. Armenian lobbyists push annually for congressional approval. Over the decades, they have met strong resistance from a White House unwilling to upset Turkey, and analysts there suggested the vote would have consequences. The Bush administration blocked a floor vote on a 2007 resolution.

"We can now declare the rapprochement with Armenia dead, the border cannot open now," said Huseyin Bagci, professor of international relations at the Middle East Technical University in Ankara. He predicted anti-Americanism in Turkey, already strong in recent years, would rise, and that the vote would be seen in Turkey as a failure of the government's foreign policy.

Turkey's small Armenian community was subdued. "We live with Turks, and Turkey is changing for the first time in one hundred years," said Etyen Mahcupyan, editor in chief of Agos, a bilingual Turkish-Armenian newspaper. His predecessor, Hrant Dink, was assassinated by a Turkish nationalist in 2007. "Of course 1915 is hugely important to us, but not what the U.S. Congress calls it."

ППА: Авторы исходного текста Джон Маккинон и Марк Чемпион, источник - The Wall Street Journal. Время создания текста - современность. Реципиент текста - среднестатистический гражданин. Коммуникативное задание текста - сообщить информацию реципиенту, поэтому основная информация - когнитивная, ее плотность высокая. Присутствуют также элементы эмоциональной информации, что присуще публицистическому стилю, в котором написан текст. Жанр - газетная статья.

Резолюция Конгресса о геноциде вызвала недовольство Турции

("The Wall Street Journal", США)

Анкара отзывает посла в ответ на осуждение комитетом американского Конгресса армянской резни 1915 года

Джон Маккиннон (JOHN D. MCKINNON), Марк Чемпион (MARC CHAMPION)

05/03/2010

Комитет Конгресса США принял резолюцию, признающую массовые убийства армян, которые произошли в Османской Империи в 1915 году, актом геноцида. В последний момент администрация Обамы попыталась этому помешать, однако конгрессмены не уступили. В итоге в отношениях Америки с Турцией наступило охлаждение.

Резолюция комитета Конгресса, была принята 23 голосами против 22, и в самом Конгрессе ее ждет неопределенное будущее. Однако в любом случае испортить отношения с Турцией - ключевым союзником на Ближнем Востоке и в Центральной Азии она может. Через несколько минут после голосования Анкара отозвала для консультаций своего посла в Вашингтоне. Ранее подобный шаг Турция предпринимала в 2007 году - тоже после принятия комитетом Конгресса схожей резолюции.

Результаты голосования также встревожили крупные американские оборонные компании - в том числе Lockheed Martin, Boeing, Raytheon, United Technologies и Northrop Grumman. У них есть проекты в Турции по поставке вертолетов, ракет и истребителей F-35, и теперь они боятся лишиться контрактов.

Голосование транслировалось в прямом эфире турецкого радио и телевидения и стало серьезным ударом по и без того не слишком успешным попыткам Турции улучшить отношения с Арменией.

Согласно армянской версии событий, в 1915 году во время агонии Османской Империи были истреблены 1,5 миллиона этнических армян. Армяне считают эту резню предтечей Холокоста. Многие историки согласны с тем, что казни и массовые депортации в пустыни подпадают под определение геноцида. Турки, в свою очередь, утверждают, что число погибших было меньше. Большинство турецких исследователей считает эти смерти результатом гражданской войны, спровоцированной противниками Турции по Первой мировой - такими как Россия - и отличавшейся зверствами с обеих сторон.

Администрация Обамы пыталась настроить членов комитета против резолюции. Госсекретарь Хиллари Клинтон звонила председателю Комитета Конгресса по внешней политике, конгрессмену-демократу от Калифорнии Говарду Берману (Howard Berman) и «дала ему понять, что действия Комитета могут воспрепятствовать дальнейшей нормализации отношений» между Турцией и Арменией, заявил официальный представитель Белого дома Майк Хаммер (Mike Hammer).

Это скомпрометировало обещания, которые Барак Обама давал во время своей предвыборной кампании. В январе 2008 года, будучи еще сенатором, он заявил: «Став президентом, я признаю геноцид армян». Майк Хаммер в четверг, впрочем, заметил также, что «позиция президента по событиям 1915 года хорошо известна, и его взгляды на историю не изменились».

До среды администрация Обамы старалась не касаться предстоящего голосования. Это резко контрастировало с позициями администраций Буша и Клинтона, которые открыто выступали против резолюции по признанию геноцида. В среду г-н Обама звонил президенту Турции Абдулле Гюлю, благодарил его за усилия, которые прикладывает Турция, чтобы нормализовать отношения с Арменией, и добивался скорейшей ратификации протоколов об открытии границы, сообщает Белый дом.

Результаты голосования обрадуют многих членов армянской общины города Глендейл в штате Калифорния, насчитывающей 80 000 человек, говорит советник Армянского национального комитета, адвокат из Глендейла Викен Папазян. «Этот вопрос тем или иным образом затрагивает каждого армянина, - считает он. - Время проходит, но последствия тех событий остаются».

В 1975 и 1984 годах Палата представителей Конгресса уже голосовала за то, чтобы объявить убийства 1915 года геноцидом, однако, по словам чиновников, Конгресс в полном составе еще ни разу не принимал такой резолюции. Армянские лоббисты каждый год добиваются поддержки Конгресса, однако уже не первый десяток лет они сталкиваются с противодействием Белого дома, не желающего раздражать Турцию. Аналитики считают, что это голосование не останется без последствий. Во всяком случае, пленарное голосование по резолюции 2007 года администрация Буша блокировала.

«Мы можем похоронить идею сближения с Арменией: границу сейчас открывать нельзя», - считает преподаватель международных отношений из Ближневосточного технического университета в Анкаре Хусейн Багчи (Huseyin Bagci). Он предполагает, что в Турции должен еще сильнее возрасти усилившийся в последние годы антиамериканизм, и что турки сочтут итоги голосования провалом внешней политики правительства.

Небольшая армянская община Турции выступила сдержано. «Мы живем среди турок, и сейчас Турция впервые за сто лет меняется», - говорит Этьен Махчупян, главный редактор двуязычной турецко-армянской газеты Agos. Его предшественник Грант Динк был в 2007 году убит турецким националистом. «Разумеется, 1915 год для нас очень важен, но нам не важно, как именно происходившее тогда называет Конгресс США».

Debate Grows on Nuclear Containment of Iran

By DAVID E. SANGER

Published: March 12, 2010

For a few months in the mid-1960s President Johnson and his aides secretly weighed bombing China's nuclear sites -- perhaps seeking Soviet help -- rather than let Mao get the bomb. Then the costs of starting another war in Asia sank in and they decided to try containment -- living with a threatening regime while deterring its most dangerous moves.

It worked. Nearly five decades later, more Americans wake up worried about our trillion-dollar debt to China than about China's arsenal. China has evolved into a comparatively manageable military competitor, at least for now.

Today a version of the same debate about whether containment is the answer is breaking out again, this time about Iran. Prominent strategists like Zbigniew Brzezinski argue forcefully that what worked in the cold war will work with the mullahs. The cover of Foreign Affairs this month is an article titled “After Iran Gets the Bomb”; it draws scenarios for dealing with what many believe is inevitable. Meanwhile, the administration races to add antimissile systems and a naval presence in the Gulf -- an effort to contain Iran's power in the region, officials say, but it sure looks like the building blocks of a nuclear containment policy, a backup in case the next round of sanctions fails to do the trick.

The White House denies that nuclear containment is on the table. “The United States is determined to prevent Iran from acquiring nuclear weapons, period,” Vice President Joseph R. Biden Jr. said on his testy trip to Israel last week.

But to many in the early 1960s, a nuclear China was also unthinkable. More recently, George W. Bush would regularly repeat that America would never “tolerate” a nuclear North Korea. The reality was that during the last six years of his presidency, he tolerated it, then prepared the way for the current containment strategy of intercepting shipments from North Korea to customers for its nuclear know-how.

What is striking about the current debate about containing Iran is that neither side seems entirely confident in the solidity of its argument.

Those who advocate sanctions acknowledge that three rounds enacted by the United Nations Security Council failed to change Iran's behavior. Even if the administration wins new sanctions aimed at the Revolutionary Guard, the advocates admit it will still be a long shot that Iran would hurt enough to stop enriching uranium.

Those who argue that a military strike might be needed if sanctions fail have their own doubts. They admit they cannot predict Iran's response -- from terror strikes to oil cutoffs to confrontations in the Strait of Hormuz.

Even the administration seems tentative about when Iran will exceed American tolerance. In the Pentagon and the intelligence agencies, several senior officials complain -- though never on the record -- that President Obama and his staff have not clearly defined when Iran will gain a “nuclear weapons capability.” Many argue that similar indecision preceded the day in 2006 when Mr. Bush woke up to discover that North Korea had conducted a nuclear test.

So what is the argument for containment? Basically, it assumes that if China and Russia changed over decades, so might Iran. And nuclear weapons can handcuff a nation as easily as they can empower it. Last week, at the University of Oklahoma, Mr. Brzezinski argued that either an Iranian bomb or an attack on Iran would be “a calamity, a disaster.” He said containment could work because Iran “may be dangerous, assertive and duplicitous, but there is nothing in their history to suggest they are suicidal.”

Nevertheless, in their Foreign Affairs essay, James Lindsay and Ray Takeyh concede that the Iran case differs substantially from the cold war ones, and that a successful strategy today would have to recognize that fact. They urge Mr. Obama to prescribe three explicit no-go zones for the Iranians: “no initiation of conventional warfare” against another nation; “no transfer of nuclear weapons, materials, or technologies”; no increase in support for terrorists. The penalty, they argued, would have to include “military retaliation by any and all means necessary,” including the use of nuclear weapons.

It is a logical list. But there is a counterargument: Why would Iran believe the threat if the United States, having said it would never allow Iran to get a nuclear capability, then allowed it?

In fact, the administration is deep into containment now -- though it insists its increases in defensive power in the Gulf are meant to deter a conventional attack by Iran. If Iran's threat went nuclear, America might have to extend its nuclear umbrella as well. Defense Secretary Robert Gates carefully stepped around that option last week while in Saudi Arabia and the United Arab Emirates, trying to reassure leaders who increasingly fear the prospect of an Iranian bomb.

Mr. Gates defended the sanctions strategy: “I think the prospects of success are certainly better than in a lot of other situations where sanctions have been applied,” he said. But he spent most of his time explaining the need for “defensive capabilities” against Iranian missiles.

Few doubt the missile threat can be contained. Strategists worry more that Iran might slip a crude weapon or nuclear material to terrorists, betting it couldn't be traced back to Tehran. (It's not a bad bet -- the science of “nuclear attribution” is a lot weaker than it seems on “24.” )

Yet another argument against containment comes from Brent Scowcroft, the national security adviser under Presidents Gerald Ford and George H. W. Bush. “The ultimate consequence of trying to contain Iran has little to do with Iran itself,” he argues. “The biggest risk is that it will start an eruption of proliferation” around the Gulf, starting with Turkey, Saudi Arabia and Egypt. They would doubt the American deterrent capability, he said, and the problem would spread to Japan and South Korea.

Интенсивные дебаты по поводу ядерного сдерживания Ирана

("The New York Times", США)

Дэвид Сэнгер (David E. Sanger)

15/03/2010

В течение нескольких месяцев в середине 1960-х годов президент Джонсон и его помощники тайно обсуждали план нанесения бомбового удара по ядерным объектам Китая - не исключено, что они пытались добиться в этом вопросе поддержки Советов - для того, чтобы не дать Мао возможности получить в свое распоряжение бомбу. Потом они осознали, во что им обойдется еще одна война в Азии, и решили применить сдерживание - то есть жить вместе с представляющим угрозу режимом, предотвращая его наиболее опасные шаги.

Это сработало. Почти пять десятилетий спустя большинство американцев беспокоит наш долг в триллион долларов Китаю, а не военный арсенал этой страны. Китай можно назвать относительно управляемым военным соперником, по крайней в настоящее время.

Сегодня разворачивается похожая дискуссия относительно того, не является ли сдерживание лучшим вариантом ответа - на этот раз речь идет об Иране. Известные стратеги, в том числе и Збигнев Бжезинский настаивают на том, что применявшиеся во время холодной войны методы будут эффективными и в отношении иранских мулл. На обложку журнала Foreign Affairs в этом месяце вынесена статья под заголовком «После того, как Иран получит бомбу». В ней описываются сценарии действий в той ситуации, которую многие считают неизбежной. Между тем администрация торопится разместить в Персидском заливе противоракетные системы и расширить там свое военно-морское присутствие. Официальные лица утверждают, что это делается для того, чтобы ограничить влияние Ирана в регионе, однако все это, конечно же, выглядит скорее как развертывание соответствующих элементов для проведения политики ядерного сдерживания - своего рода резервный вариант на тот случай, если следующий раунд санкций не даст желаемого результата.

Белый дом отказывается подтвердить, что ядерное сдерживание находится на повестке дня. «Соединенные Штаты намерены не допустить того, чтобы Иран завладел ядерным оружием», - заявил вице-президент США Джо Байден во время своего вызвавшего столько негативных эмоций визита в Израиль на прошлой неделе.

Однако для многих в начале 1960-х годов ядерный Китай тоже был чем-то немыслимым. Джордж У. Буш еще недавно говорил о том, что Америка никогда не «потерпит» существования ядерной Северной Кореи. Однако реальность была такова, что в течение последних шести лет своего президентства он вынужден быть с этим мириться, а затем стал готовить основу для проведения нынешней стратегии сдерживания путем перехвата грузов из Северной Кореи, направляемых потребителям ее ядерного ноу-хау.

В проходящих в настоящий момент дебатах относительно сдерживания Ирана поражает то, что ни одна из сторон, насколько можно судить, полностью не уверена в основательности своих доводов.

Сторонники санкций признают, что введенные Советом Безопасности ООН три раунда санкций не смогли изменить поведение Ирана. Даже если администрации США и удастся ввести новые санкции, направленные против Революционной гвардии, сторонники их применения признают, что в этом случае все еще будет не ясно, окажутся ли они достаточно болезненными для Ирана, чтобы он прекратил обогащение урана.

Есть свои сомнения и у тех, кто настаивает на необходимости нанесения военного удара, если санкции не дадут результата. Они признают, что не могут предсказать ответ Ирана, который может последовать в виде террористических атак, прекращения поставок нефти или конфронтации в Ормузском проливе.

Даже администрация США, судя по всему, точно не представляет себе, когда действия Иран перевесят чашу терпения Америки. В Пентагоне, а также в разведывательных ведомствах некоторые высокопоставленные сотрудники жалуются на то - но они никогда не делают это для протокола, - что президент Обама и его команда точно не определили, когда Иран сможет получить «возможность создания ядерного оружия». Многие считают, что подобного рода нерешительность предшествовала тому моменту в 2006 году, когда господин Буш, проснувшись, узнал о том, что Северная Корея провела испытание ядреного оружия.

Каковы же аргументы в поддержку сдерживания? Они основаны на признании того, что Китай и Россия изменились в течение десятилетий, и то же самое может произойти с Ираном. И ядерное оружие способно с такой же легкостью связать по рукам и ногам государство, как и предоставить в его распоряжение новые возможности. На прошлой неделе, выступая в университете штата Оклахома, господин Бжезинский заявил о том, что как появление бомбы у Ирана, так и проведение военной операции против него станут «стихийный бедствием, катастрофой». Он подчеркнул, что сдерживание может сработать, так как Иран «может быть опасным, напористым, коварным, однако ничто в истории иранцев не свидетельствует о том, что они склонны к самоубийству».

Тем не менее, в своей статье, опубликованной в журнале Foreign Affairs, Джеймс Линдси (James Lindsay) и Рей Такей (Ray Takeyh) признают, что случай с Ираном существенным образом отличается от того, что было в эпоху холодной войны, и успешная современная стратегия должна признать этот факт. Они призывают г-на Обаму к тому, чтобы он определил три запретные зоны для иранцев: «не развязывать войны с применением обычных вооружений» против другого государства; «не передавать ядерное оружие, материалы или технологии»; не увеличивать поддержку террористов. Наказание, по их мнению, должно включать в себя «ответный военный удар с использованием всех необходимых возможностей», включая применение ядерного оружия.

Это логичный перечень. Однако существует и контраргумент - почему Иран должен будет поверить в существование угрозы, если Соединенные Штаты, заявившие о том, что они никогда не разрешат Ирану иметь ядерное оружие, в конечном итоге позволяют Тегерану его иметь?

Действительно, администрация сегодня глубоко погрузилась в сдерживание, хотя ее представители настаивают на том, что увеличение оборонного потенциала в Персидском заливе направлено на предотвращение нападения со стороны Ирана с использованием обычных вооружений. Если Иран будет угрожать применением ядерного оружия, то Америке, возможно, придется в таком случае расширить зону действия своего ядерного зонтика. Министр обороны Роберт Гейтс на прошлой неделе тщательно обходил этот вопрос во время своего пребывания в Саудовской Аравии и в Объединенных Арабских Эмиратах, пытаясь успокоить лидеров этих стран, которые все больше опасаются появления иранской бомбы.

Г-н Гейтс выступал в защиту стратегии применения санкций. «Я думаю, что шансы на успех определенно лучше, чем во многих других случаях их применения», - отметил он. Однако большую часть времени он уделил вопросу о необходимости создания «оборонительных возможностей» против иранских ракет.

Мало кто сомневается в том, что угрозу применения ракет можно сдержать. Стратегов больше беспокоит то обстоятельство, что Иран может передать примитивный вариант ядерного оружия или ядерные материалы террористам. Специалисты утверждают, что будет невозможно установить, что это сделал именно Иран. (С этим можно согласиться - наука об «установлении ядерного происхождения» намного слабее, чем это может показаться при просмотре популярного телесериала «24»).

Еще один аргумент против сдерживания приводит Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft) - советник по национальной безопасности во время президентства Джеральда Форда и Джорджа Буша-старшего. «Основные последствия попыток сдерживания Ирана имеют мало общего с самим Ираном, - подчеркивает он. - Самый большой риск состоит в том, что после этого начнется повальное распространение» (ядерного оружия) в районе Персидского залива, и в первую очередь это относится к Турции, Саудовской Аравии и Египту. По его мнению, эти страны не будут столь уверены в возможностях сдерживания, находящихся в распоряжении Соединенных Штатов, и эта проблема распространится затем на Японию и Южную Корею.

Its Sports Empire Crumbling, Russia Scrambles

MICHAEL SCHWIRTZ

MOSCOW -- A month ago, Russia's biggest challenge in preparing to serve as host for the 2014 Winter Olympics seemed to be just mustering the resources to build the facilities in Sochi, a downtrodden Soviet-era resort town. Now, a new anxiety is gripping the country: if its athletes perform as badly as they did in Vancouver last month, Russia could be humiliated in its own backyard. The Olympics, a measure of national pride anywhere, means even more in Russia, heir to the vaunted Soviet teams that fought cold-war proxy battles against the West every four years. On the snow and ice of the Winter Olympics especially, the Soviets dominated, winning the most gold medals seven of the nine times they competed.

With so much invested in winning, losing has produced a moment of national shame. Russia won a meager three gold medals in Vancouver, coming in sixth in the overall medal count. President Dmitri A. Medvedev has called for heads to roll and so far one has, that of the president of Russia's Olympic Committee.

Russia's leaders have now staked their country's prestige on the success of the Sochi Olympic Games, and this success includes running up the medal count, which Prime Minister Vladimir V. Putin has called a priority. But as the performances in Vancouver showed, even a large infusion of cash into athletics in the past several years has not been able to reverse the decay wrought by the Soviet collapse.

For a primer on how a once mighty sports machine has ended up in such dire circumstances, consider the record of the luge team.

The Soviet Union had about 40 luge tracks, said Valery N. Silakov, the former head coach for the Soviet luge team and the current president of the Russian Luge Federation. Now, Russian lugers have almost nowhere to train.

After the Soviet Union fell, only four remained inside Russia proper, and those quickly crumbled into disrepair in the thin years of the 1990s. A new training track opened outside Moscow in 2008, but it still has problems with its cooling system.

With few tracks or other training facilities and little money to train abroad until recently, athletes could not receive proper training, Mr. Silakov said, meaning few new competitors emerged from what has become known as the lost generation of Russian athletes.

“Russian junior athletes only began participating on all levels of the Luge World Cup about four years ago,” he said.

In fact, success or failure in Sochi will depend largely on athletes like Albert Demchenko, Russia's most successful luge competitor. And at 38, he is rapidly passing his prime.

“For the last several years, the team has depended only on me,” he said by telephone from Latvia, where he was training. In six Olympics, he has never won gold, and he finished a disappointing fourth in Vancouver.

There have been problems to varying degrees across the spectrum of Olympic sports, even in areas like hockey and figure skating where Russia has traditionally excelled.

Going into the Vancouver Olympics, the biathlon team was one of Russia's greatest medal hopes. A steely cadre of skiers and sharpshooters trained in the wilds of Siberia, Russian biathletes have been a dominant force since the sport gained Olympic status in the 1960s.

Sure enough, a Russian woman, Anastasia Kuzmina, took gold in the first biathlon event of the Vancouver Games, a 7.5-kilometer sprint. But she had been denied a spot on the Russian team after she returned from a pregnancy, so she was skiing for Slovakia, a former Soviet satellite. The best the Russian women's team could muster was a fourth-place finish.

In the men's sprint event, the fastest Russian skier finished 10th, and the team's captain, Maxim Chudov, came in 63rd.

Part of the problem was a doping scandal: three top biathletes were disqualified after testing positive for performance-enhancing drugs. (A Russian cross-country skier was also disqualified for doping.) Then there was the lack of training facilities and quality coaches, as well as deficiencies in athletic technology.

“We begin to lose before the start,” said Mikhail D. Prokhorov, the billionaire businessman (and prospective owner of the New Jersey Nets basketball team) whose appointment as head of the Russian Biathlon Union in 2008 was supposed to help revive the sport. “Judge for yourselves,” he wrote on his blog. “We don't produce skis, modern waxes and lubricants, and Russian rifles are 20 percent more inaccurate than German ones and do not correspond to international standards.”

The Soviet Union had athletic laboratories where engineers developed faster skis or tweaked luge sleds for optimum aerodynamics in a sport where the difference between winning a medal or not is counted in hundredths of a second.

In recent years, Mr. Demchenko had to spend thousands of dollars of his own money each year to maintain his sled, he said. This does not bode well for Russia's performance in Sochi, he said.

“If we had good engineers, then maybe they could help,” he said. “But since there are only four years before Sochi -- and in four years a person cannot learn to make a good sled -- we will make them ourselves.”

Beyond revamping traditional athletics, Russians must also begin to make forays into newer sports like snowboarding if they want to compete in the medal count with, say, the United States and Germany.

“Out of 45 different sports in the Olympics, only 12 have federal training centers for Russian teams,” said Vitaly Mutko, Russia's sports minister, told the Interfax news agency.

In a meeting with athletic officials this month, Mr. Putin said that the 2009 federal budget allocated funds to begin construction of 200 athletic facilities, though he admitted such resources did not always reach their intended recipients.

Russia spent about $117 million preparing its team for Vancouver, he said, more than five times what was spent on the previous Winter Olympic Games in Turin, Italy. “A question arises,” he said. “Maybe that money did not go where it was supposed to.”

In response to the flop in Vancouver, the Kremlin has held high-level talks with top officials and appointed a commission to look into the failures. The head of Russia's Olympic Committee, Leonid V. Tyagachev, has resigned and more athletic officials could follow.

Medals aside, the Sochi Games were going to be a challenge, anyway. In what could be one of the most expensive Olympic projects in history, Russia must build almost everything in Sochi from scratch, fighting unforgiving terrain, a propensity for corruption and volatile neighbors in the nearby North Caucasus region.

Despite the remaining difficulties, athletes and coaches hope that Russia has at least turned the corner.

The biathlon team, after all, did bring home two gold medals, as well as a silver and a bronze. Mr. Prokhorov has brought his billions to the team, so athletes can now concentrate on honing their skills without distractions, Mr. Chudov, the team's captain said in a telephone interview.

“With the arrival of the new leadership,” he said, “we were able to relax a little and not worry how we were going to make it tomorrow to one or another location or what we would eat during the world championships and the Olympic Games.”

Спортивная империя России рушится. Страна бьет тревогу

("The New York Times", США)

Майкл Швиртц (Michael Schwirtz)

15/03/2010

МОСКВА. Месяц назад самой важной задачей для России, готовящейся к проведению зимних Олимпийских игр 2014 года, казался сбор необходимых средств и ресурсов для строительства спортивных объектов в обшарпанном курортном городе советской эпохи Сочи. Но сейчас страну охватила тревога иного рода. Если ее атлеты выступят в Сочи так же плохо, как и в Ванкувере в прошлом месяце, Россия переживет унижение и позор у себя дома.

Олимпиада, являющаяся мерилом гордости за страну где бы то ни было, в России имеет особое значение, поскольку она является наследницей хваленых советских команд, раз в четыре года ведших спортивные баталии "холодной войны" против Запада. Советы господствовали на снегу, и особенно на льду зимних Олимпийских игр, выиграв наибольшее количество золотых медалей семь раз из девяти, когда они участвовали в зимних Олимпиадах.