Развитие системы фатической метакоммуникации в английском дискурсе XVI–XX вв.

РА фатический метакоммуникатив нередко относят к классу актов, выражающих чувства адресанта по отношению к адресанту. При этом отмечается, что они служат не столько выражению искренних чувств, сколько для того, чтобы соответствовать социально ожидаемому поведению в определенной ситуации. На этом основании перформативный глагол greet Б. Фразер относит к группе глаголов abolish, allow, appoint, bless, excuse, forgive [198: 147], а К. Бах и Р. Харниш - к группе глаголов признательности (acknowledgements) вместе с apologize, condole, compliment, commiserate, apology и др. [181]. Только диахроническое рассмотрение речеактового глагола greet позволяет Э. Траугот выделить его вокативные свойства: “gretan < IE gher - “call out” (>NE greet)” [242: 394].

На процессную, регулирующую общение направленность РА фатических метакоммуникативов обращает внимание Д. Вундерлих, называя их речеорганизующими РА, среди которых “заполнители пауз” - средства редактирования высказывания и преодоления хезитации; акты обеспечения понимания, регулирующие восприятие информации [247: 330-334]. В частности, РА фатические метакоммуникативы в институциональном общении (открытие заседаний, установление повестки дня и иные процедуры, регулирующие общение в официальных ситуациях) отнесены им к иллокутивному типу деклараций как одному из случаев конвенциональных РА [247: 315]. Выступая составляющими ритуальной коммуникации, такой как дискурс дипломатического протокола, РА фатические метакоммуникативы представлены тремя подтипами РА - “ритуальных перформативов” (по данным Е.В. Метелицы): вердиктивами, экзерситивами, комиссивами. “В лингвосемиотическом пространстве дипломатического протокола они воспринимаются как коммуникативные опоры, поддерживающие ритуальные действия или их последовательность (…), способствуя успешному развитию протокольной коммуникации” [96]. Свойством метакоммуникативных актов (термин М. Стаббс) в институциональном общении является их обезличенность, псевдо-коллективный характер, реализация речевого воздействия от имени той или иной организации (The floor is given... etc.) [237: 50, 160].

Разделяя институциональное и неинституциональное общение, К. Бах и
Р. Харниш впервые выделяют речевые стереотипы - этикетные “контактные” формулы в отдельный иллокутивный тип. В их типологии два больших класса иллокутивных актов - коммуникативные и конвенциональные - получают более дробное подразделение: внутри группы коммуникативных актов тип межличностных социальных формул соседствует с тремя другими иллокутивными типами - констативами, директивами, комиссивами [181]. При этом высказывания с иллокуцией регулирования речевого взаимодействия оказываются отделены от иных ритуализованных действий (декларативных актов), но объединены с РА, передающими эмоции и оценки адресанта - экспрессивами.

Как специализированные средства фатической метакоммуникации исследуемые высказывания выделяются Г.Г. Почепцовым. Обнаруженная им зависимость РА фатического метакоммуникатива от ситуаций дискурса находит отражение в функционально-семантических разновидностях высказываний: сигналах установления, поддержания, размыкания речевого контакта [118: 52-59].

Углубление и детализация этого подхода позволяет выделить группу метакоммуникативных сигналов и построить их прагматическую типологию, как это делает Т.Д. Чхетиани, в соответствии с фазами дискурса, критерием адресантности, специфичностью/неспецифичностью применения [161]. Так, обнаружено, что в завершающей фазе высказывания, выполняющие метаречевую функцию, относятся к различным иллокутивным типам, причем “этап собственно завершения” дискурса обслуживается формулами прощания, которые Л.П. Алексеенко представляет в виде функционально-семантического поля с ядром (нейтрально-коннотативное “good-bye”) и периферией (формулами прощания с эмоциональным или экспрессивно-оценочным значением) [3].

Для стадии установления речевого контакта РА фатический метакоммуникатив определяется Т.Г. Винокур как “РА, интенция осуществить который нацелена на сам этот акт как предпочтительный способ вступить в общение: а) частные цели в фатических речевых жанрах всегда подчинены начальному контактному импульсу; б) информативная задача высказывания, следовательно, с точки зрения участников общения, вторична;
в) коннотативный план коммуникативно-стилистического характера, наоборот, способен выступать как абсолютная ценность” [30: 108-109].

Прагматические характеристики обращений, апеллятивов типа Listen, look и т.п. как элементов сложных РА, исследованные В.И. Карабаном, позволяют дать их определение как особого типа РА - “речевых единиц, в содержании которых представлено определенное значение коммуникативно-прагматической функции “привлечение внимания”, и шире - “открытие (канала) речевого взаимодействия” или фатической функции” [61: 80].

Использование подходов исторической прагмалингвистики к анализу реализаций фатической метакоммуникации обращениями, неспециализированными средствами свидетельствует о качественных и количественных сдвигах в их употреблении. В частности, прослежено развитие обращений и формул прощания в составе сложных составных РА [61: 115-119], описана динамика сегментированных и иных вопросов в функции обеспечения речевого контакта в английском языке XVI-XX вв. [165; 166].

Существующая неоднозначность в прагматической трактовке средств фатической метакоммуникации заставляет обратиться к анализу прагмалингвистических характеристик и моделированию РА фатического метакоммуникатива. В соответствии с моделью И.С. Шевченко каждый РА содержит 9 аспектов: адресантный, адресатный, интенциональный, контекстно-ситуативный, метакоммуникативный (канал и код общения), причем центральными являются локутивный, денотативный (пропозициональный) и иллокутивный аспекты [173: 43]. Иллокутивной силой РА фатического метакоммуникатива выступает организация и регулирование речевого взаимодействия. Непосредственной частью иллокутивной силы является иллокутивная цель - ее важнейший элемент [138: 172]. В соответствии со стадиями дискурса иллокутивные цели РА фатических метакоммуникативов разнятся: установление, поддержание, завершение речевого контакта
(ср. З. Вендлер определяет иллокутивную цель РА как ментальный акт, совершения которого добивается от слушающего говорящий, или ментальное состояние, в которое говорящий намерен привести слушающего [29]). Одним из критериев определения прагматического статуса РА фатического метакоммуникатива являются речеактовые (перформативные) глаголы. Их рассмотрение позволяет уточнить особенности иллокутивных целей отдельных подтипов РА и их иллокутивной силы в целом, хотя, как утверждает Дж. Серль, значимость речеактовых глаголов как критерия не абсолютна [129], а в некоторых случаях, по выражению З. Вендлера, является “иллокутивным самоубийством” [29].

Индикаторы иллокутивной силы РА (термин М. Бирвиша) [183: 1] или показатели функции высказывания (термин Дж. Серля [130:157]) включают эксплицитные перформативные формулы с глаголами первого лица настоящего времени. Вслед за Д. Вандервекеном, под перформативным понимаем глагол X, который в сочетании с личным местоимением первого лица единственного числа и дополнением образует перформативное высказывание, реализующее иллокутивный акт с иллокутивной силой, соответствующей глаголу X, и чье пропозициональное содержание выражает пропозицию, содержащуюся в контексте высказывания [243: 247]. В зависимости от трансакций на разных стадиях фатического метадискурса - установления, поддержания, размыкания контакта - иллокутивную силу РА фатического метакоммуникатива представляют различные индикаторы - перформативные глаголы.

Контактоустановление, как и размыкание контакта, обслуживается стереотипными высказываниями, содержащими глаголы этикетного поведения, называемые, вслед за Дж. Остином [180: 151], бехабитивами, или, в терминологии В.З. Демьянкова - перформативами поведения [44: 159]. К бехабитивам - “формулам социального этикета” [6: 48] относим следующие группы глаголов, выделяемых А. Вежбицкой как речеактовые (speech act verbs) [246]:

- контактоустановление: greet, welcome, introduce;

- контакторазмыкание: farewell, say good bye.

Так, используя семантические формулы, состоящие из компонентов, представляющих ментальные предикаты (“I want…”), иллокутивную цель (“I say this because…”), диктум (“I say X”) [246:32], где последнее считается неспецифицированным для глаголов этикетного поведения, исследуемые индикаторы иллокутивной силы можно представить через следующие общие значения:

GREET, WELCOME

“I assume that you and I both perceive we have come to the same place

I assume that you and I both know that we can now say things to one another

because of that

I want to say something of the kind people can be expected to say when they

meet one another

I say: I want you to feel something good

I say this because I want to cause you to know I feel something good towards you” [246: 217-219].

Это значение обнаруживается в различных контактоустанавливающих высказываниях - стереотипах:

Sheila. Hello, sir.

(Arnie is up from the couch where he's been lounging.)

Arnie. Oh, hello, Sheila. Didn't expect to see you here.

Hanson. Odd thing. Passing the gate just as we came in. Thought: what a coincidence. Then: why one be damned when rest sanctified by celebration!

Arnie. Yes. (To JOAN). This is Sheila O'Connor, Joan. This is my wife, Sheila.

Sheila. Hello, Miss.

Joan. Hello, Sheila. (D. Storey)

Речевые стереотипы, в которых отсутствует эксплицитно выраженный перформативный глагол, относят к недескриптивным высказываниям - “имплицитным перформативам”, поскольку они соответствуют главному критерию перформативности - эквиакциональности [85: 165]:

Hail! Hello!	I greet / welcome you
How do you do?	I greet you
Let me introduce Miss B.	I introduce Miss B.

Отличительными чертами значения для WELCOME (Дж. Серль приводит welcome “приветствовать” как образцовый пример глаголов и глагольных сочетаний, связанных с иллокутивными актами [129: 151; 130: 183]) являются: презумпция того, что адресант пришел к адресату, что он его гость; диктум, содержащий помимо доброго пожелания адресату выражение добрых чувств адресанта, вызванных приходом адресанта, например:

Re-enter Titinius, with Messala.

Brutus. Welcome, good Messala. - Now sit we close about this taper here,

And call in question our necessities. (W. Shakespeare)

В расширительной трактовке перформативных глаголов Т. Баллмера и В. Бренненштуль к глаголам “инициальной” группы также отнесены: give rise to, initiate, incite, induce, motivate, stimulate, stir up, suggest [182: 75].

Индикаторы иллокутивной силы, сигнализирующие контакторазмыкание - характеризуются следующими значениями, общими для FAREWELL, SAY GOODBYE (их анализ приведен в [246: 222-223]):

“I assume that you and I both know that after now we will not be in the same place

I assume that you and I both know we will not be able to say things to one another because of that

I want to say something to you because of that

I want to say something of the kind that people can expect to say when they are parting

I say X”

Иллокутивные цели этих глаголов, как и диктум, отличаются по своей эмоционально-оценочной составляющей: для FAREWELL это пожелание добра адресату в период после завершения общения, причем благоприятные последствия рассматриваются как возможный результат этого пожелания, что отсутствует в семантике SAY GOODBYE. Соответственно, диктум X озвучивает в первом случае добрые пожелания, а во втором - безэмоциональное, лишенное оценочности стереотипное прощание, ср.:

FAREWELL: “I want good things to happen to you when you are away

I imagine that I can cause it to happen by saying this

I say this because I want to cause you to think that

I feel something good towards you and cause you to feel the same;

SAY GOODBYE: I say this because I want you to perceive that I think of you as

someone I would have wanted to say something” [246: 222-223].

Например:

Her soul exulted.

“Good-bye! I'm so glad you forgive me. Gooood-bye!”Hermione sang her

farewell, and waved her hand. (D. Lawrence)

Charles. If ever he go along, I'll never wrestle for prize more; and so

God keep your worship. [Exit.]

Oliver Farewell, good Charles. Now will I stir this gamester. I hope I shall

See an end of him. (W. Shakespeare)

В семантике farewell также присутствует компонент дистанции и времени: уходящий удаляется на большое расстояние и надолго, отправной точкой служит местопребывание адресанта - именно он адресует farewell тому, кто уходит, а не наоборот. В целом названные глаголы образуют пары: welcome - farewell, greet - say good-bye, где первая пара - семантически отмеченные перформативы, а вторая - неотмеченные.

Индикаторами иллокутивной силы в РА, служащих продлению контакта, выступают такие речеактовые глаголы, как chat, talk, gossip, converse, объединенные А. Вежбицкой в группу “говорение” [246: 380-385]. Выделяемые ею компоненты значения этих глаголов - спонтанность говорения, желание высказаться, адресатность и диалогичность, неформальность ситуации общения - позволяют считать эти глаголы индикаторами иллокуции регулирования речевого взаимодействия на том основании, что они “предполагают ожидание спонтанного обмена”, обозначают “стремление к коммуникации с определенным адресатом” и готовность адресата выслушать говорящего. Речевая деятельность, обозначаемая этими глаголами “нацелена на то, чтобы доставить удовольствие” коммуникантам [246: 381, 384].

Высказываниям продления речевого контакта в типологии Т. Баллмер и В. Бренненштуль соответствуют глаголы группы поддержания контакта (maintaining contact): confirm with, converse with, exchange opinions, chatter, speak together, talk nonsense, babble, gaggle, prattle, quack и др. [246: 128]. Наиболее обобщенно иллокутивная цель продления контакта представлена глаголом converse. По А. Вежбицкой, это:

CONVERSE: “I want us to say something to say things to one another

I assume you want the same

I assume that we will say things one person after another

I want us to say these things because I think it will be a good thing if we say things to one another when we are together.”

Как подчеркивает А. Вежбицка, основной акцент при этом ставится не на передаче мнений говорящего, а на заполнении вербальной интеракцией (exchange) времени, проводимого вместе [246: 382]. Например:

"Three o'clock yesterday! That is your date. I thought I had seen you first in

February."

"Your gallantry is really unanswerable. But (lowering her voice) - nobody

speaks except ourselves, and it is rather too much to be talking nonsense for

the entertainment of seven silent people." (J. Austеn)

На разных стадиях общения интенция РА фатических метакоммуникативов - стремление коммуникантов обеспечить бесперебойное речевое взаимодействие - осознанно или неосознанно (автоматически) проявляется в разных способах достижения иллокутивной цели и степени иллокутивной силы (ср.: иллокутивная сила, по Д. Вандервекену, имеет следующие составляющие - иллокутивную цель (point), способ ее достижения, условия пропозиционального содержания, подготовительные условия и условия искренности [243: 258]). Например, в ситуации СБ неосознанно используется вокализация как способ заполнения паузы, средство уклончивости:

`What knowledge, for example, Hermione?' asked Alexander.

`M - m - m I don't know…' (D. Lawrence)

В аналогичной ситуации, примененная осознанно, иллокутивная сила регулирования речевого взаимодействия оказывается более интенсивной, что обеспечивает бесперебойный обмен вопросами на контактоустанавливающую тему:

Have you been lately in Sussex?” said Elinor.

“I was at Norland about a month ago.”

“And how does dear, dear Norland look?” cried Marianne.

“Dear, dear Norland,” said Elinor, “probably looks much as it always does at

this time of year - the woods and walks thickly covered with dead leaves.

“Oh!” cried Marianne (J. Austen)

Пропозиция высказываний, регулирующих речевое взаимодействие, как правило, обеднена. Десемантизация фатического общения в целом отмечается всеми исследователями (обзор работ см. в [43]). В частности, РА фатические метакоммуникативы, реализованные речевыми стереотипами, часто имеют “неполную речеактовую структуру (с редуцированным пропозициональным компонентом)” [148: 94].

Процедуры определения иллокутивного типа включают анализ их соответствий условиям успешности: общим условиям (условиям входа-выхода), пропозициональным, подготовительным существительным и условиям искренности [248: 50-51].

Важнейшие, по мнению Дж. Серля, “измерения” РА - это направление приспособления между словами и миром (критерий истинности высказывания) и условие искренности (пропозициональная установка). Вместе они используются как основа для типологии РА [129: 174].

Специфика РА фатического метакоммуникатива заключается в том, что произнося приветствие, прощание, заполняя паузы в когнитивно значимом общении, говорящий не задумывается о пропозициональном содержании высказывания. Истинность пропозиции стереотипных фатических метакоммуникативных высказываний предполагается как данность, не ставится под сомнение ни говорящим, ни слушающим; определить истинность речевых стереотипов не представляется возможным. Например:

Re-enter Gentleman with Valeria and her Usher.

Valeria. My ladies both, good day to you.

Volumnia. Sweet Madam.

Virgilia. I am glad to see your ladyship.

Valeria. How do you both? You are manifest house here. (W. Shakespeare)

`So you'd like everybody in the world destroyed?' said Ursula.

`I should indeed'

`And the world empty of people'

`Yes truly. You yourself, don't you find it a beautiful clean thought, a world

empty of people? Just interrupted grass, and a hare sitting?' (D. Lawrence)

Используя символическую запись направления приспособления [129: 184], где истинность пропозиции РА фатического метакоммуникатива равна нулю, иллокутивную цель представляем в виде

ФM Ш (P) (Г/С + свойство),

где ФM - иллокутивная цель фатического метакоммуникатива, Ш - символ отсутствия направления приспособления, Р - пропозиция высказывания.

Пропозициональная установка или психологическое состояние, выраженное при совершении иллокутивного акта [129: 174], отражается в условии искренности иллокутивных актов. Если для квеситивов и др. эти психологические состояния могут быть выделены в ментальном мире говорящего как побуждение к сообщению когнитивно значимой информации и др., то для фатических метакоммуникативов в процессе метакоммуникации такое психологическое состояние невозможно выделить в силу их низкой энтропийности. Поэтому условие искренности для фатического метакоммуникатива усматриваем в том, что он действительно хочет получить в ответ социально-регулятивную информацию: сведения о социальной принадлежности коммуниканта, о характере контекста и ситуации и т.п. Сказанное свидетельствует о существенных различиях экспрессивов, которые причисляем к сфере коммуникации, и фатических метакоммуникативов, принадлежащих к сфере метакоммуникации. Ср. данные в табл. 1.2.1.:

Таблица 1.2.1.

Условия успешности РА фатического метакоммуникатива и экспрессива

№ п/п	РА Условия	Экспрессив	Фатический метакоммуникатив
1.	Условие пропозиционального содержания	отсутствует направление приспособления “реальность -- слово”
2.	Условие искренности	Г искренне хочет выразить психоло-гическое состояние	Г искренне хочет выразить стремление к общению с С
3.	Подготовительное условие	Ситуация вызывает у Г чувства и отношения	Ситуация вызывает у Г потребность устано-вить/продлить/завершить общение с С
4.	Существенное условие	Г намерен выразить чувства и состояние	Г намерен выразить отношение к С через регулирование речевого контакта с ним
5.	Условие входа-выхода	Г и С владеют языком, действуют осознанно -----------------------------------------------------------------
		Г и С не играют роль, не шутят	Г и С могут играть роль и шутить

Как видно из таблицы 1.2.1., условия успешности сравниваемых типов РА совпадают (1) либо сужены для фатического метакоммуникатива по сравнению с экспрессивом (2-4); лишь (5) демонстрирует частичное различие условий, что свидетельствует о том, что условия успешности фатического метакоммуникатива - их модификация для экспрессива, и позволяет признать фатический метакоммуникатив разновидностью экспрессива.

Ситуативным условием успешности РА является употребление высказывания как РА в соответствии с его основной функцией, которую Р. Конрад определяет как “его стандартное значение, жестко закрепленное за ним в языковой системе и не допускающее на уровне языковой системы никаких замен на другие значения” [72: 355]. Заложенные в языке значения приветствия или прощания в предложениях типа Good morning! Well! Hello! Good-bye! определяют их основную фатическую функцию. Это значение предложений согласуется с ситуативным условием успешности лишь в ситуациях установления, продления, завершения контакта.

Употребление этих высказываний в иных ситуациях свидетельствует о нарушении ситуативного условия успешности и приводит к рассогласованности между семантикой предложения и значением РА, как, например, в ситуации неприятного удивления:

Tom. /…/ We are false lovers, /…/ have a taste of politics; ruin damsels; / …/ and marry fortunes.

Humph. Hey-day!

Tom. Nay, sir, our order is carried up to the highest dignity and destinations; /…/ And by our titles you'd take us all for men of quality. (R. Steele)

К средствам реализации метакоммуникативных РА относим: высказывания-речевые стереотипы, служащие специализированными средствами установления, поддержания, размыкания речевого контакта:

предложения неполной предикации:

предложения-вокативы;

междометные предложения - атрактанты внимания;

полнопредикативные предложения формализованной структуры и заданной семантики, обладающие устойчивостью и воспроизводимостью в речи, - речевые стереотипы.

Г.Г. Почепцов отмечает специфично фатические черты таких единиц: “Квазипредложения не содержат сообщения, не имеют субъектно-предикатной основы”, это предложения “метакоммуникативного назначения, служащие для установления или размыкания речевого контакта” [56: 174].

Исходя из понимания прямой реализации РА как “непосредственного соответствия между структурой и коммуникативной функцией высказывания” [248: 129], очевидно, что РА фатические метакоммуникативы не могут иметь прямой/косвенной реализации в силу отсутствия синтаксической структуры, специфичной для данной коммуникативной функции. В условиях метакоммуникации семантико-прагматические и когнитивные особенности нейтрализуют эту оппозицию. Фатические метакоммуникативы по своей природе отличаются имплицитностью как одним из принципов передачи содержания, осложненной интерпретативной деятельностью адресата речи и трактуется как непрямая коммуникация: “глобальная коммуникативная категория, выраженная на всех уровнях речи как несемиотическое (творческое, личностное) начало” [42: 16]. О косвенности фатической речи пишут также М.-Л.А. Драздаускене [48], В.И. Карасик [63], которые рассматривают ее в аспекте регулирования межличностных отношений. “Фатическая речь в целом не предполагает прямых реализаций” [42: 313]. Тем самым РА фатический метакоммуникатив считаем разновидностью непрямого общения, в котором отсутствует экспликация интенционального состояния коммуниканта.

Помимо доминирующей позиции, которую занимает речеорганизующая иллокутивная сила в перечисленных выше РА фатических метакоммуникативах, данная иллокуция обнаруживается как сопутствующая в высказываниях иных иллокутивных типов - неспециализированных средствах регулирования речевого взаимодействия, функционирующих в разных фазах фатического метадискурса включенного типа и в ситуации СБ (автономный тип метадискурса). Данное явление, известное как наложение (контаминация) иллокутивных сил, основывается на концептуальной интеграции информации когнитивного и социально-регулятивного типов, содержащихся в высказывании (о привнесении фатического прагматического значения в РА иных типов на материале английского и других языков см. [2; 10; 48]). Так, на стадии размыкания контакта информативный вопрос и такой же ответ приобретают дополнительную иллокутивную силу речеорганизации, что позволяет, как видно из контекста, эффективно завершить общение, используя речевой стереотип - РА фатический метакоммуникатив.

Cass. Will you sup with me to-night, Casca?

Casca. No, I'm promised forth. Will you dine with me to-morrow?

Casca. Ay, if he be alive, and your mind hold, and your dinner worth the

eating.

Cass. Good, I will expect you.

Casca. Do so: farewell, both. (W. Shakespeare)

Таким образом, РА фатические метакоммуникативы рассматриваем как составную часть класса экспрессивов, как ритуализованные акты, которые соотносятся с определенными ситуациями и осуществляются по действующим в обществе социокультурным правилам, выделяемые по интенционально-психологическому и информативно-содержательному критериям.

Стереотипность и конвенциональный характер средств фатической метакоммуникации, с одной стороны, и их десемантизированность, повторяемость, устойчивость, с другой, позволяет отграничить РА фатический метакоммуникатив от экспрессивов, выражающих психическое состояние говорящего, его оценки и эмоции. Их общность усматриваем в той позитивной, благожелательной тональности общения, которую обеспечивает фатика в составе информативного дискурса, хотя она, в отличие от экспрессивов, и ограничена этим эмоциональным состоянием: фатика не передает негативных либо ярких позитивных эмоций. Принимая точку зрения Н.И. Формановской, К. Баха и Р. Харниша, экспрессивность рассматриваем как выражение тональности общения, характера взаимоотношений общающихся, официальной (неофициальной) обстановки общения [154: 82] и считаем, что РА фатические метакоммуникативы предназначены выражать позитивные эмоциональные состояния, но эта предназначенность частично нейтрализуется их стандартизованным характером и предназначенностью регулировать социальное взаимодействие [181].

Перечисленные свойства речевых стереотипов, реализующих фатические метакоммуникативы, их повторяемость, устойчивость, низкая энтропийность, конвенциональность, ритуализованность, обеспечивают их способность функционировать во множестве однотипных ситуаций, связанных с установлением, поддерживанием, завершением общения, то есть свидетельствует об их прагматикализации -- “возможности беспрепятственного употребления в данной функции в различных контекстах” [193: 2001].

Высказывания-извинения, соболезнования, благодарность и т.п. занимают промежуточное положение между эмоционально-оценочными и метакоммуникативными единицами, поскольку, с одной стороны, как эмоционально-оценочные РА, они выражают широкий спектр позитивных и негативных эмоций, а с другой стороны, как метакоммуникативные средства, они конвенционализованы, обладают ритуализованностью, стереотипными формами выражения.

Итак, в настоящей работе РА фатические метакоммуникативы определяем как прагматикализованный подкласс экспрессивов, предназначенный регулировать речевое взаимодействие в ситуациях установления, продления, размыкания контакта, реализуемый речевыми стереотипами, в которых нейтрализуется оппозиция прямой/косвенной реализации РА.

Выводы по первой главе

Вербальная коммуникация как осуществление информационного обмена необходимо предполагает сопутствующую ей метакоммуникацию -использование языковых средств для регулирования речевого общения, в частности - фатическую метакоммуникацию, в которой реализуется фатическая функция языка - предназначенность языковых средств к установлению, поддержанию и размыканию речевого контакта.

1. Предпринимаемый прагмалингвистический анализ фатической метакоммуникации в плане диахронии базируется на системно-деятельностном понимании и синергетическом подходе к вербальной коммуникации, что акцентирует такие ее характеристики, как антропоцентричность, наличие мотивов и целей, интерактивность, разноуровневую организацию, историческую изменчивость.

1.1. Фатическая метакоммуникация как деятельность является проявлением ведущей потребности адресанта в социальном контакте, включенности в совместную деятельность, которая является необходимым условием эффективного обмена информацией. Целью участников социального взаимодействия выступает организация и регулирование социального контакта, тем самым фатическая метакоммуникация является интеракциональным общением, направленным на установление и поддержание межличностного контакта в отличие от трансакционального общения как процесса передачи когнитивной информации.

1.2. В зависимости от целей и ситуаций общения фатическая метакоммуникация носит сопутствующий либо самодостаточный характер. Первое наблюдается в ситуациях установления, поддержания и размыкания речевого контакта, которые сопровождают трансакциональное речевое общение. Второе наблюдается в ситуациях СБ (small talk), где общение выступает самоцелью. Тем самым система фатической метакоммуникации представляет собой диалектическую взаимосвязь потенциально подчиненного и главенствующего в зависимости от целей общения и ситуации дискурса.

1.3. Разноуровневость системы фатической метакоммуникации прослеживается в разноуровневости языковых средств ее реализации: слово -- словосочетание -- предложение -- текст и в иерархии единиц дискурса, в котором она воплощается.

1.4. Интерактивность фатической метакоммуникации как важнейшее связующее звено системы проявляется в используемых принципах (максимах) коммуникации, важнейший из которых Ї принцип вежливости, ориентация на соблюдение норм речевого этикета.

2. Исходя из признания в качестве базовых когнитивной и коммуникативной функций, и учитывая, что общение осуществляется в двух плоскостях: коммуникации и метакоммуникации, фатическая (контактоустанавливающая) функция занимает подчиненное положение относительно базового уровня функции и принадлежит к сфере метакоммуникации, составляя ту ее часть, которая служит организации и обеспечению эффективного и бесперебойного информационного обмена по избранному каналу связи, регулирует межличностные и социальные аспекты общения.

3. Информация, передаваемая в ходе фатической метакоммуникации, носит социально-регулятивный (прагматический, воздействующий) характер и выражает намерение субъекта речи к установлению, продлению, завершению контакта с адресатом, а не к передаче когнитивной информации, что делает ее низкоэнтропийной с точки зрения когнитивной (рациональной, индексальной) информации. В информативном плане фатическая метакоммуникация является прагматически (коммуникативно) ценной, поскольку в ней реализуется собственная цель общения - обеспечение речевого контакта на различных стадиях общения.

В реальном общении границы между типами информации и языковыми функциями подвижны. Как результат концептуальной интеграции различных типов информации, высказывания, cодержащие когнитивную информацию в своей пропозиции, в определенных контекстах и ситуациях, таких, как СБ, приобретают новые свойства фатических метакоммуникативов с доминирующей социально-регулятивной информацией, сохраняя отдельные когнитивно значимые элементы.

4. В социально-психологическом плане фатическая метакоммуникация представляет собой стереотипное общение, основанное на разделяемых членами общества социально-культурных конвенциях и представляющее собой усвоенный из социального и культурного опыта и автоматизированный алгоритм речевого поведения: последовательность речевых формул, организованных по определенному нежесткому сценарию. На ритуализованность фатической метакоммуникации указывают стереотипные ситуации фатического общения, игровой характер речевого взаимодействия, ограниченная тематика фатической речи (погода, мода, сплетни и т.п.), заданное распределение ролей коммуникантов, демонстрирующих внешнюю благожелательность, отсутствие детализации в высказываниях.

По отношению к этикету -- микросистеме ритуализованных форм вежливого общения средства фатической метакоммуникации выступают как этикетные (соответствующие его требованиям), противоречащие требованиями этикета либо этикетно нейтральные (не входящие в микросистему речевого этикета).

5. Функция фатической метакоммуникации реализуется специализированными и неспециализированными вербальными и невербальными средствами. К специализированным вербальным средствам принадлежат речевые стереотипы - клишированные конструкции, представляющие собой устойчивые и воспроизводимые в определенных ситуациях речи высказывания синтаксически связанной структуры и заданного семного состава, прагматически предназначенные реализовать интенции контактоустановления, контактопролонгации и размыкания контакта. Условия воспроизводимости речевых стереотипов определяются социокультурными конвенциями общения в определенных ситуациях.

Среди специализированных вербальных средств фатической метакоммуникации выделяем неполнопредикативные единицы: междометия -- атрактанты, хезитационные, заполнители пауз и др.; вводные элементы -- семантико-синтаксические комплексы, служащие организации речевого общения; обращения-апеллятивы, а также полнопредикативные единицы: предложения-речевые стереотипы, регулирующие общение на разных стадиях; вводные предложения привлечения внимания и введения новой темы в беседе; стимулы-переспросы, поддерживающие внимание.

Фразеологизированные средства фатической метакоммуникации характеризуются частичной десемантизацией и/или утратой мотивированности компонентов. Первое объясняется многократным и длительным употреблением, второе - исторической трансформацией первоначальных мотивированных значений.

Неспециализированные вербальные средства выполняют функции фатической метакоммуникации лишь в соответствующих контекстах и ситуациях. К ним относятся повторы и переспросы, заполняющие паузы; сегментированные вопросы в ситуациях регулирования речевого взаимодействия.

Фатическая метакоммуникация осуществляется также невербальными паралингвистическими средствами и кинетическими сигналами, которые сопутствуют вербальным средствам фатической метакоммуникации либо замещают их в дискурсе.

6. РА фатический метакоммуникатив определяем как прагматикализованный подкласс экспрессивов, предназначенный регулировать речевое взаимодействие в типовых ситуациях в соответствии с социокультурными нормами общества.

Ведущей иллокутивной силой РА фатического метакоммуникатива является регулирование речевого взаимодействия. Она представлена различными индикаторами - перформативными глаголами:

группа ”контактоустановление”: greet, welcome, introduce;

группа ”контакторазмыкание”: farewell, say good bye;

группы “продление контакта”: chat, talk, gossip, converse, и поддержания контакта: confirm with, converse with, exchange opinions и др.

Условия успешности РА фатического метакоммуникатива являются их модификацией для экспрессива: критерий истинности/ложности пропозиции высказывания оказывается нерелевантным; условие искренности выражение искреннего стремления говорящего к общению; условие входа-выхода - в том, что говорящий может шутить, играть роль. Пропозиция РА, регулирующих речевое взаимодействие, как правило, обеднена. Ситуативным условием успешности РА является употребление высказывания как РА лишь в ситуациях установления, продления, размыкания контакта.

РА фатические метакоммуникативы реализуются специализированными средствами установления, поддержания, размыкания речевого контакта - речевыми стереотипами. В отсутствие единого структурного типа высказываний особенностью данных РА как разновидности непрямого общения является то, что в них нейтрализуется оппозиция прямой/косвенной реализации РА.

Иллокутивная сила регулирования речевого взаимодействия, занимая доминирующую позицию в РА фатическом метакоммуникативе, обнаруживается как сопутствующая в высказываниях иных иллокутивных типов - неспециализированных средствах фатического метадискурса. Данное явление, известное как наложение (контаминация) иллокутивных сил, основывается на концептуальной интеграции информации когнитивного и социально-регулятивного типов, содержащихся в высказывании.

Основные положения этой главы отражены в следующих публикациях автора: [90; 94; 93; 219].

ГЛАВА 2ИСТОРИЧЕСКИЙ ИНВАРИАНТ СИСТЕМЫ ФАТИЧЕСКОЙ МЕТАКОММУНИКАЦИИ

2.1 Сущность, категории и структура фатического метадискурса

2.1.1 Понятие фатического метадискурса. Фатическая метакоммуникация осуществляется в дискурсе

Из множества определений дискурса как текста, беседы, эквивалента понятию речи и т.д. (обзор работ см. в: [85; 167; 232]), задачам прагматического анализа наиболее соответствует трактовка дискурса как “текста, погруженного в жизнь”
[5: 136-137], как интегрального феномена - “мыслекоммуникативной деятельности, представляющей собой совокупность процесса и результата и включающей экстралингвистический и собственно лингвистический аспект” [167: 37].

Существование дискурса объективно предполагает наличие метадискурса. Выделяемый многими исследователями, он не получил еще однозначной трактовки в лингвистике. Так, В.И. Карасик отмечает многомерную категорию - “фатическую оформленность дискурса”, фатическое общение, “целью которого является установление, поддержание и завершение контакта” [63: 289]. Под метадискурсом понимают вежливое, корректное употребление речи, сравнивая его с культурой речи [124].

Фатический дискурс, именуемый фатическими речевыми жанрами, в работах В.В. Дементьева, Т.Г. Винокур, Т. Баллмера и В. Бренненштуль и др., выделяется по критерию цели - регуляции коммуникативных отношений “фатической интенции”, охватывая РА начала, продления, завершения коммуникации, отдельные разновидности фатических жанров - флирт, СБ
[40; 30; 182].

Сущность и свойства фатического метадискурса определяем, принимая во внимание категории интенциональности, информативности, ситуативности, коммуникативности, топикальности, контекстуальности, структурированности. Ведущей является интенциональность. По цели, достигаемой адресатом в дискурсе, выделяем фатический метадискурс, посредством которого коммуникант осуществляет регулирование речевого взаимодействия. Поставленная цель модифицируется в конкретных ситуациях установления контакта, активизации внимания слушателя, завершения речевого общения. В фатическом метадискурсе целью является общение в противовес сообщению: первое реализуется фатической речью, а второе - информативной речью
[30:15].

Категория информативности определяет содержание дискурса. Она характеризуется преобладанием социально-регулятивной информации, что объясняет процессный характер фатического метадискурса, в котором когнитивное содержание является подчиненным по отношению к ведущему прагматическому содержанию. Наш вывод находит подтверждение в работах Т.В. Булыгиной, противопоставляющей информативные, императивные, оценочные и “этикетные или перформативные типы дискурса”, которые формируют события социальной действительности: приветствия, прощания и т.д. [23: 91-92].

Коммуникативность фатического метадискурса проявляется в учете фактора адресанта и адресата как одного из центральных в модели дискурса - общения людей, рассматриваемого с позиций их принадлежности к той или иной социальной группе или применительно к той или иной типичной речеповеденческой ситуации [62: 279]. По критерию коммуникативности с позиций социолингвистики (кто и при каких обстоятельствах принимает участие в общении) можно выделить различные типы дискурса: молодежный, психотерапевтический, массово-информационный дискурс и др. В настоящем исследовании ограничиваемся анализом бытового дискурса, когда в условиях обыденного взаимодействия коммуниканты не зависят от набора ограничений, налагаемых на личность участника дискурса институциональным общением: фиксированными ситуациями, ритуальными условиями, заданными социально-ситуативными ролями участников и др. [201; 202]. Адресант и адресат проявляют при этом как статусно-, так и ситуативно-ролевые характеристики речевого поведения, на основании чего выделяем симметричное и асимметричное общение, общение близких людей, дружеское общение, общение малознакомых и незнакомых людей.

Линия коммуникант 1 - коммуникант 2 в дискурсе позволяет анализировать его как феномен человеческой культуры и как отражение менталитета народа. Выступая коммуникативно-ориентированной сущностью, дискурс предполагает историчность, в нем находят проявление особенности этики, эстетики, социально- и этнокультурные стереотипы, в частности, речевой этикет той или иной эпохи. Последнее особенно значимо для изучения фатического метадискурса в ракурсе исторической прагмалингвистики как единства его диахронических постоянных и переменных.

Категория задана природой ситуативности дискурса, который, по определению, не существует вне ситуации и контекста. Фатический метадискурс протекает в социально и культурно обусловленных ситуациях
(в транспорте, дома, в гостях, в местах отдыха), имеющих собственные в большей или меньшей степени ритуализованные правила речевого общения, стандартные коммуникативные практики. Ситуации фатического метадискурса определяются обстановкой и местом общения, статусно-ролевыми отношениями коммуникантов, фазами дискурса (ситуации приветствия, прощания) и его жанрами (флирт, застольная беседа и т.п.).

Ситуативность дискурса непосредственно связана с категорией коммуникативного контекста, которая представляет собой “знание, верование, представление, намерения в их отношении к коммуникантам, дискурсу, реальному и возможным мирам, к культурной ситуации, статусно-ролевым отношением участников, способу коммуникации, стилю дискурса, предмету и регистру общения, уровню формальности, интеракции, физическим и психологическим состояниям - всем аспектам контекстуальности” [85:150]. Контекст фатического метадискурса обладает творческим потенциалом, поскольку служит основой интерпретации высказываний. В процессе анализа прагматического контекста коммуникантами обеспечивается адекватное восприятие высказывания как РА [39: 30], делаются выводы о предполагаемых целях и намерениях участников взаимодействия: например, прагматический контекст, не соответствующий контактоустанавливающему, приводит к декодированию РА, реализованного речевым стереотипом, как выражение отрицательных эмоций, а не намерения установления контакта:

Maria. Sir, I have a little to say, but that I shall rejoice to hear that he is happy; for me, whatever claim I had to his attention, I willingly resign to one who was a better title.

Sir Peter. Heyday! What's the mystery now? While he appeared an incorrigible rake, you would give your hand to one else; and now that he is likely to reform I'll warrant you won't have him! (R. Sheridan)

По соотношению контекста и ситуации с уровнями высказывания и текста, используя предлагаемые Е.В. Тарасовой понятия микро- и макроконтекста, соответствующие РА и речевому событию [143: 276], выделяем включенные и автономные типы фатического метадискурса. Включенный тип фатического метадискурса (уровень текста) предполагает РА, функционирующие на стадиях установления, поддержания и размыкания речевого контакта и сопровождающие дискурсы когнитивно-информативного типов.

Автономный тип фатического метадискурса (уровень макротекста) предполагает фатическую речь как самоцель общения. Автономный тип фатического метадискурса реализуется в так называемых “непрямых жанрах” - СБ, флирте и т.п. (об этом см. [40; 43]). В автономном типе фатического метадискурса содержание перечисленных выше категорий и его топики отличаются от категорий включенных типов фатического метадискурса и характеризуются игровым и эстетическим началом. Игровая доминанта автономного фатического метадискурса предполагает ритуальность, неосознанность, соревновательность и другие характеристики игровой коммуникации (анализ коммуникации как игры содержится в: [201; 158]), а эстетическая - приятное времяпровождение.

Обращение к анализу фатической метакоммуникации, обеспечивающей процессный, социально-регулятивный компонент общения, а в отдельных случаях выступающий и самоцелью общения, позволяет по-новому интерпретировать теорию речевой деятельности как основу теории речевого общения, теории дискурса. В этом случае существенным методологическим условием является то, что общение рассматривается как “самостоятельная деятельность, протекающая на фоне или даже вне какой-либо другой (подразумевается: предметной) деятельности, обслуживая последнюю и копируя ее своим отношением к человеку как объекту или вещи” [85: 42].

Базовыми принципами изучения дискурса как процесса и результата воплощения фатической метакоммуникации служат интерпретативность и интеракциональность общения. В ходе речевой интеракции осуществляется процесс совместного конструирования смыслов с участниками общения. Для данного анализа важно, что эти смыслы не ограничиваются когнитивной информацией, а в равной степени включают в себя социально-регулятивную информацию - основу фатического метадискурса. В процессе интеракции, употребляя высказывания в фатической метакоммуникативной функции, коммуниканты совместно создают (negotiate), конструируют общую базу для коммуникации, основанную на совместимости элементов коммуникативной компетенции каждого: ее социально-культурных, стилистических, языковых составляющих.

Совместное конструирование смыслов предполагает их интерпретацию - необходимое условие достижения взаимопонимания, успешности межсубъектной коммуникации в целом. Это делает интеракционально-интерпретативный подход основой дискурсивного анализа.

2.1.2 Структура фатического метадискурса

Понятие структуры дискурса вызывает научные споры в лингвистике. Ее понимают как структуру обменов речевыми действиями, фазы речевого взаимодействия и пр. (обзор работ см. в [85: 174-182]). Используя идеи
Дж. Синклера и М. Култхарда, Т. ван Дейка и др., структуру фатического метадискурса представляем себе как иерархию единиц различных уровней [235; 39]. Минимальной единицей дискурса считаем РА, определяемый
Дж. Юлем как “действие, осуществленное посредством высказывания” [248: 47].

Соединяясь в последовательность, РА образуют речевой ход (move), хотя речевой ход может состоять и из одного РА говорящего. Исследования метакоммуникации в ракурсе регуляции канала общения, поддержания речевого контакта, позволили Г.Г. Почепцову, Т.Д. Чхетиани, Л.П. Алексеенко [118; 61; 3], выявить наличие речевых ходов привлечения, поддержания, размыкания контакта, имеющих свои прагматические функции: это предзавершающие, постзавершающие и прочие высказывания.

Речевой ход соответствует понятию реплики. Последовательность нескольких связанных речевых ходов составляет речевой шаг (обмен) [235], который трактуется в лингвистике как смежная пара реплик [213], интерактивный блок [141: 7] или диалогическое единство. Диалогическое единство подразумевает элементарные двухшаговые обмены (стимул - реакция) и сложные многошаговые обмены, включающие три и более реплик (стимул - реакция - подтверждение - и т.д.) [52].

Единство нескольких речевых шагов, объединенных тематически и обеспечивающих достижение поставленной на том или ином этапе цели общения, объединяется понятием трансакции, которое соответствует понятию (микро) диалога. В нашем понимании трансакции фатического метадискурса совпадают с фазами общения: это выделенные Г.Г. Почепцовым установление, поддержание и размыкание речевого контакта [118]. Включенный тип дискурса осуществляется в пределах его структурного элемента - трансакции.

Наиболее крупным элементом в структуре дискурса является речевое событие (speech event) [39], определяемое как законченное языковое общение, макродиалог или микротекст, разговор, интеракция. Для фатического метадискурса речевое событие выделяется только в автономном типе дискурса. Ему соответствует СБ, общение на вечеринке, на приеме и т.п. Наше понимание иерархической структуры фатического метадискурса и соответствующих единиц речи представлено на схеме 2.1.1.

Единицы дискурса Единицы речи
Речевое событие (speech event) (макро)диалог Трансакция (transaction) (микро)диалог Речевой шаг (exchange) диалогическое единство Речевой ход (move) реплика Речевой акт (speech act) высказывание

Схема 2.1.1. Структура фатического метадискурса

В фатическом метадискурсе иллокутивная сила регулирования речевого взаимодействия реализуется на уровне высказывания с помощью РА - минимальной единицы дискурса, а на уровне слова и словосочетания ее сигнализируют прагматические маркеры. Прагматические маркеры играют важную роль в организации общения, в достижении когерентности дискурса, сигнализируя стыки отдельных частей дискурса и связывая эти части между собой - выполняют организующую функцию в дискурсе (“organizers of discourse”) [233; 240]. Функция организации дискурса (“to monitor discourse”) реализуется им в трех взаимосвязанных сферах (domains): текстуальной, социальной, металингвистической [193: 1337-1359]. Так, организуя текст, они выступают маркерами дискурса, маркерами текстового редактирования (включая маркеры самокоррекции и хезитации); регулируя социальное взаимодействие, они выступают интерактивными маркерами, маркерами понимания, регулируют мену ролей; в металингвистической сфере они служат аппроксиматорами, хеджингами, маркерами акцентирования (emphasizers) [193: 1341].

Прагматические маркеры обладают “процедурным” значением, их семантическое значение практически утрачено; они воспринимаются как конвенционализированные и связываются с определенными ситуациями. Процедурность, по мнению Дж. Серля, заключается в конструктивно-процессном, инструментально-операциональном предназначении языковых элементов, предполагающем динамику дискурса в противовес семантике
[230: 105]. Как отмечает Б. Эрман [193: 1339], оставаясь за пределами пропозиционального содержания высказывания, прагматические маркеры, как правило, функционируют как вводные элементы в его синтаксической структуре; их значение прагматикализовано.

Прагматические маркеры регулирования речевого взаимодействия, реализуя доминирующую предназначенность обслуживания речевой трансакции, различаются по цели и семантике, по месту высказывания, функционируют на разных стадиях дискурса. В целом к их числу принадлежат:

а) апеллятивные маркеры поддержания речевого контакта;

б) интродуктивные маркеры, служащие введению новой темы в беседе;

в) маркеры-модификаторы, обеспечивающие речевой контакт путем

пояснения / расширения информации, самокоррекции;

г) хезитационные маркеры и средства заполнения пауз;