Общественно-политический перевод

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В современном мире возрастает значимость политической коммуникации, от правильной интерпретации которой, зависит решение целого ряда социально-политических проблем. С одной стороны, интерес к политическому языку вообще объясняется особенностями жизни в современном мире: бурным развитием информационных технологий, возрастающей ролью средств массовой информации, тенденцией к глобализации. В условиях, когда публичное слово приобретает повышенную значимость, именно перевод общественно-политической информации становится одной из главных проблем переводоведения.

Общественная жизнь всегда была представлена многочисленными и взаимосвязанными сферами, крупнейшими из которых являются экономическая, социальная, политическая и духовная.

Особое место среди выше перечисленных сфер занимает политическая сфера, предназначением которой является организация и осуществление государственного управления обществом в целом. “Без политической сферы жизнь общества уподобилась бы броуновскому, движению и оно просто не способно было бы существовать [1; 72]. Играя важную роль в жизни общества, политическая сфера издавна в той или иной степени привлекает к себе внимание представителей различных общественных наук, а также и лингвистов. В частности - лингвистов-переводчиков.

На данный момент в современном мире наиболее востребованным переводом является общественно-политический перевод, как в зарубежных странах, так и в республике Казахстан.

Актуальность темы “общественно-политического перевода” состоит в том, что в современных условиях перевод общественно-политических текстов приобретает особое значение, выступая как средство пропаганды и орудие идеологической борьбы. Объем издаваемых ежегодно общественно-политических текстов, ориентированных на иноязычную (англо-говорящую) аудиторию достаточно велик и, по мере роста международных связей, продолжает увеличиваться. Здесь и выступления государственных, партийных и общественных деятелей; публикации международных, правительственных и общественных организаций; статьи, посвященные борьбе за мир, разрядке международной напряженности, сокращению и ограничению вооружений, национально- освободительному движению и т.п.

Цель работы, посвященной проблемам общественно-политического перевода, заключается в том, чтобы исследовать особенности перевода общественно-политической информации на телевидении и в СМИ, передать сопутствующие этому проблемы перевода, показать особенности эвфимизации в общественно-политическом тексте, а также раскрыть наиболее употребляемые стилистические средства политкорректности в общественно-политических текстах.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- передать и показать методы и средства передачи информации, к которым переводчик прибегает в общественно-политическом тексте;

- установить особенности передачи общественно-политической информации в СМИ и на телевидении;

- раскрыть особенности применения эвфемизмов при переводе общественно-политической информации;

- показать особенности применения политкорректных слов и выражений при переводе общественно-политической информации.

Гипотеза:

Выявить особенности перевода текстов общественно-политической тематики и доказать социальную значимость общественно-политической информации посредством её перевода в СМИ.

Необходимо помнить, что “закрепившаяся в практике перевода международная политико-дипломатическая терминология не появилась в один день, что за этой терминологией порою стоят годы, а то и десятки лет упорной борьбы дипломатов, потративших массу времени и усилий на создание и согласование тех или иных спорных терминов”. Следовательно, в терминологии политических документов закреплена соответствующая социально-политическая оценка событий.

Необходимо также показать, что область общественно-политических отношений, которую обслуживает общественно-политическая терминология, охватывает не только внутренние проблемы республики, но и область внешних сношений и потому постоянно находится в контакте с другими языками. Именно здесь наблюдается активное взаимозаимствование слов, сходство и сближение семантических процессов, протекающих в разных языках, появление и распространение новых терминов.

Объект исследования:

Процесс перевода английских политических текстов из средств массовой информации и фрагменты выступлений политических деятелей на телевидении. Предмет исследования:

Фрагменты из текстов публикаций и выступлений, содержащих тематику общественно-политической информации.

Методы исследования: сравнительный анализ, изучение и интерпритация теоретических источников, анализ практических источников, сопоставление, исследование.

В качестве практического материала в работе были использованы следующие документы:

- Тексты из англоязычной прессы: Newsweek, The Times, Washington Post, The Globalist, Daily Mail, Morning Star и т.д.

- статьи с новостных порталов и электронных газет;

Практическая значимость: полученные результаты могут найти применение в работе над диссертационным материалом, может быть применена как практическое пособие для преподавателей высших учебных заведений, работа может быть использована в качестве практического пособия и для проведения анализа политического, делового и международного дискурса.

Также данная работа может представлять интерес для широкого круга лиц, интересующихся не только проблемами общественно-политического перевода, но и перевода в целом.

1. Особенности перевода обществено-политической информации в СМИ и на телевидении

1.1 Переводческие трансформации в текстах общественно-политической тематики в СМИ

В данной главе речь пойдет о переводческих трансформациях, представляется уместным уточнить смысл, который вкладывается в данное понятие. Л.С. Бархударов, внесший существенный вклад в разработку типологии переводческих трансформаций, исходил из того, что переводческие трансформации - это те многочисленные и качественно разнообразные межъязыковые преобразования, которые осуществляются для достижения переводческой эквивалентности («адекватности перевода») вопреки расхождениям в формальных и семантических системах двух языков [2; 137].

Термин «трансформация» в переводоведении используется для того, чтобы показать отношения между исходными и конечными языковыми выражениями, о замене в процессе перевода одной формы выражения другой, замене, которую мы образно называем превращением или трансформацией. Таким образом, описываемые ниже операции (переводческие трансформации) в общественно-политических текстах являются по существу межъязыковыми операциями «перевыражения» смысла.

Существуют различные точки зрения по поводу разделения трансформаций на виды, но большинство авторов сходятся в одном, что основные виды трансформаций - это грамматические и лексические. В свою очередь, эти трансформации делятся на подвиды.

Эти два типа элементарных переводческих трансформаций на практике «в чистом виде» встречаются редко - обычно они, как будет видно из приводимых ниже примеров, сочетаются друг с другом, принимая характер сложных, «комплексных» трансформаций. С этими оговорками мы приступаем к рассмотрению выделенных нами двух типов трансформаций, осуществляемых в процессе перевода.

Мы начнём наше исследование с рассмотрения грамматических трансформаций и причин, вызывающих их.

Грамматические трансформации

Перевод с одного языка на другой невозможен без грамматических трансформаций. Грамматические трансформации - это в первую очередь перестройка предложения (изменение его структуры) и всевозможные замены -- как синтаксического, так и морфологического порядка. Грамматические трансформации обуславливаются различными причинами -- как чисто грамматического, так и лексического характера, хотя основную роль играют грамматические факторы, т.е. различия в строе языков.

При сопоставлении грамматических категорий и форм английского и русского языков обычно обнаруживаются следующие явления: 1) отсутствие той или иной категории в одном из языков; 2) частичное совпадение; 3) полное совпадение. Необходимость в грамматических трансформациях естественно возникает лишь в первом и втором случаях. В русском языке, по сравнению с английским, отсутствуют такие грамматические категории, как артикль или герундий, а также инфинитивные и причастные комплексы и абсолютная номинативная конструкция. Частичное совпадение или несовпадение в значении и употреблении соответствующих форм и конструкций тоже требует грамматических трансформаций. Сюда можно отнести такие явления, как частичное несовпадение категории числа, частичное несовпадение в формах пассивной конструкции, неполное совпадение форм инфинитива и причастия, некоторые различия в выражении модальности и т.п.

В первую очередь мы остановимся на артикле, ибо артикль (как определенный, так и неопределенный), несмотря на свое крайне отвлеченное значение, нередко требует смыслового выражения в переводе, особенно в переводе общественно-политической информации. Как известно, оба артикля имеют местоименное происхождение: определенный артикль произошел от указательного местоимения, а неопределенный -- от неопределенного местоимения, которое восходит к числительному один. Эти первоначальные значения артиклей иногда проявляются в их современном употреблении. В таких случаях их лексическое значение должно быть передано в переводе, иначе русское предложение будет неполным и неточным.

Значение определенного артикля также нередко требует передачи в переводе, особенно когда он стоит перед числительным.

Only in the fields where talent cannot be hidden have the young conquered -- the theatre, music, football, computers, physics, fashion [3; 13].

Молодежь выдвигается только в тех случаях, когда нельзя скрыть природного дарования (имеется в виду театр, музыка, футбол, электроника, физика, мода).

Из перевода явствует, что игнорирование лексического, а иногда и грамматического значения артикля при переводе привело бы к неполной или неточной передаче содержания.

Однако очень часто грамматические трансформации бывают необходимы и при передаче соответствующих форм и конструкций из-за некоторых расхождений в их значении и употреблении. Такие расхождения наблюдаются, например, в употреблении категории числа.

United Nations Secretary General U. Thant has strongly criticized South Africa, Rhodesia and Portugal for their policies in Africa [4; 63].

Генеральный секретарь ООН У. Тант подверг резкой критике Южную Африку, Родезию и Португалию за политику, проводимую ими Африке.

Существительное «политика» не имеет множественного числа, ибо слово «политики» является формой множественного числа от существительного «политик» - политический деятель.

Расхождение обнаруживается и в некоторых случаях употребления инфинитива. Русский инфинитив не имеет не перфектной, ни продолжительной формы.

Таким образом, все рассмотренные явления -- отсутствие соответствующей формы, частичное совпадение, различия в характере и употреблении формы -- вызывают необходимость в грамматических трансформациях при переводе. Грамматические трансформации можно подразделить на два вида: перестановки и замены.

Перестановка как вид переводческой трансформации - это изменение расположения (порядка следования) языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника. Элементами, могущими подвергаться перестановке, являются обычно слова, словосочетания, части сложного предложения (clauses) и самостоятельные предложения в строе текста.

Перестановки вызваны целым рядом причин. Основной причиной является различие в строе предложения в английском и русском языках. Английское предложение, как правило, начинается с подлежащего (или группы подлежащего), за которым следует сказуемое (группа сказуемого), т. е. главное - центр сообщения (рема) - на первом месте. Второстепенная информация (тема) обстоятельства места и обстоятельства времени помещаются в конце.

Порядок слов русского предложения иной: на первом месте часто стоят второстепенные члены предложения (обстоятельства времени и места), за ними следует сказуемое и в конце - подлежащее. Это необходимо учитывать при переводе. Это явление известно под названием «коммуникативного членения предложения».

Наиболее обыкновенный случай перестановки - это изменение порядка слов и словосочетаний в структуре предложения, который связан с коммуникативным членением.

Перестановки, как вид переводческой трансформации, встречаются весьма часто, однако, обычно они сопровождаются трансформациями и иного характера, в частности, заменами, примеры которых будут даны ниже.

Замены - наиболее распространенный и многообразный вид переводческих трансформаций. В процессе перевода замене могут подвергаться грамматические единицы - формы слов, части речи, члены предложения, типы синтаксической связи и т.д.

а) Замены форм слова.

Замены форм слова подразумевают замены числа у существительных, времени у глаголов и др.

The Nile Valley appears to have been unfit for human habitation during the Stone Ages [5; 44].

Долина Нила, по-видимому, была непригодна для жизни человека на протяжении всего каменного века (во все периоды каменного века).

В других случаях изменение грамматической формы слова вызвано чисто стилистическими причинами.

The candidate hopes the residents of New Hampshire will cast their votes for him [6; 17].

Кандидат надеется, что жители Нью-Хэмпшира отдадут свой голос ему.

б) Замены частей речи.

Этот тип замены является весьма распространенным. Простейший вид его - так называемая «прономинализация», или замена существительного местоимением.

Весьма типичной заменой при переводе с английского языка на русский является замена отглагольного существительного на глагол в личной форме. Вот примеры такого рода замены:

Не had one of those very piercing whistles that was practically never in tune... [7; 4]. Свистел он ужасно пронзительно и всегда фальшиво...

Закономерной и обычной является замена при переводе английского отглагольного существительного -- имени деятеля (обычно с суффиксом - ег) на русскую личную форму глагола. Такого рода примеры встречаются очень часто:

“Oh, I'm no dancer, but I like watching her dance” [8; 1].

А я ведь не танцую, я только люблю смотреть, как она танцует.

I am a very good golfer.

Я очень хорошо играю в гольф [8; 54].

При переводе имеют место и другие типы замен частей речи, причем часто они сопровождаются также заменой членов предложения, то есть перестройкой синтаксической структуры предложения.

в) Замены членов предложения (перестройка синтаксической структуры предложения)

При замене членов предложения слова и группы слов в тексте перевода происходит перестройка синтаксической схемы построения предложения. Причины такого рода перестройки могут быть различными.

Чаще всего английское подлежащее при переводе на русский язык заменяется обстоятельством. Эта трансформация требует также замены переходного глагола английского предложения непереходным глаголом (или, реже, глаголом в форме страдательного залога) в русском предложении. Например:

The last week has seen an intensification of the diplomatic activity... [9; 21].

В течение истекшей недели имела место активизация дипломатической деятельности (или: На прошлой неделе наблюдалась...).

Такой оборот с глаголом see (лишенным конкретно-лексического значения и обозначающим здесь лишь сам факт наличия, бытия того или иного события или явления) весьма типичен для языка английской прессы; The next week will see... -- На следующей неделе...; Tonight sees... -- Сегодня вечером и т.д. В функции дополнения к глаголу see обычно употребляется существительное отглагольного характера типа publication, beginning, renewal, performance и пр., которое в русском переводе трансформируется в глагол-сказуемое: было опубликовано, началось, возобновилось, было исполнено и пр.

Аналогичная трансформация имеет место и в других случаях, когда английское подлежащее выражает различные обстоятельственные значения. В русском переводе английское подлежащее заменяется на обстоятельство места:

The little town of Clay Cross today witnessed a massive demonstration...[10; 17]. Сегодня в небольшом городке Клей-Кросс состоялась массовая демонстрация...

Разумеется, при переводе с русского языка на английский происходит «противоположная» замена обстоятельства подлежащим, сопровождаемая другими требуемыми заменами.

Таким образом, в большинстве случаев при переводе с английского языка на русский русское предложение не накладывается на английское, не совпадает с ним по своей структуре. Часто структура русского предложения в переводе полностью отличается от структуры английского предложения. В нем другой порядок слов, другое следование частей предложения, часто другой порядок расположения самих предложений - главного, придаточного и вводного. В ряде случаев части речи, которыми выражены члены английского предложения, передаются соответственно другими частями речи. Все это объясняет широкое использование грамматических трансформаций при переводе.

Лексические трансформации.

Как мы уже выяснили, грамматические трансформации обусловлены различием в структуре двух языков - языка оригинала и языка перевода. Перейдём к рассмотрению лексических трансформаций. В своей работе «Курс перевода» Латышев Л.К. определяет лексические трансформации как «отклонение от словарных соответствий» [11; 180]. В лексических системах английского и русского языков наблюдаются несовпадения, которые проявляются в типе смысловой структуры слова. Любое слово,т.е. лексическая единица - это часть лексической системы языка. Этим объясняется своеобразие семантической структуры слов в разных языках. Поэтому суть лексических трансформаций состоит в «замене отдельных лексических единиц (слов и устойчивых словосочетаний) ИЯ лексическими единицами ПЯ, которые не являются их словарными эквивалентам и, т.е., которые имеют иное значение, нежели передаваемые ими в переводе единицы ИЯ» [12; 196].

Существует много причин, вызывающие лексические трансформации, поэтому мы ограничим свой выбор лишь некоторыми основными причинами, вызывающие необходимость такого типа трансформаций.

Одной из главных причин, вызывающей лексические трансформации, является разница в смысловом объеме слова. Нет абсолютно одинаковых слов в ИЯ и ПЯ. Чаще всего совпадает первый лексико-семантический вариант (ЛСВ) таких слов, их основное значение, а далее идут различные ЛСВ, ибо развитие значений этих слов шло разными путями. Это обуславливается различным функционированием слова в языке, различием в употреблении, различной сочетаемостью, но даже основное значение английского слова может быть шире соответствующего русского слова (конечно, не исключены и обратные случаи).

Семантическая структура слова предопределяет возможность его контекстуального употребления, и перевод контекстуального значения слова представляет собой нелегкую проблему.

Контекстуальное значение слова во многом зависит от характера семантического контекста, от семантики сочетающихся с ним слов. Окказиональное значение слова, неожиданно возникающее в контексте, не является произвольным -- оно потенциально заложено в семантической структуре данного слова. В контекстуальном употреблении слова в поэзии или художественной прозе часто проявляется проникновение автора в самую глубь его семантической структуры. Ведь слову свойственны как парадигматические, так и семантические связи, и лексические потенции слова могут быть раскрыты в обоих случаях. Но выявление этих потенциальных значений тесно связано со своеобразием лексико-семантического аспекта каждого языка, отсюда вытекает и трудность передачи контекстуального значения слов в переводе: что возможно в одном языке, невозможно в другом из-за различий в их семантической структуре и в их употреблении.

In an atomic war women and children will be the first hostages [13; 48].

Слово hostage, согласно словарям, имеет только одно значение -- «заложник». Однако в данном семантическом окружении это слово приобретает значение «жертва». Это контекстуальное значение очевидно присутствует в его парадигматическом значении: каждый заложник может стать жертвой и погибнуть, поэтому в переводе приходится воспользоваться словом жертва, так как слово заложник в таком контекстуальном значении не употребляется.

Первыми жертвами в атомной войне будут женщины и дети.

Ещё одной причиной, вызывающей необходимость в лексических трансформациях, является различие в сочетаемости. Слова находятся в определенных для данного языка связях. Важно отметить, что сочетаемость слов имеет место в случае совместимости обозначаемых ими понятий. Эта совместимость в разных языках, очевидно, бывает разная, и то, что возможно в одном языке, является неприемлемым в другом.

В каждом языке имеются свои типичные нормы сочетаемости. Каждый язык может порождать бесконечное количество новых сочетаний, понятных для людей, говорящих на нем и не нарушающих его норм. В каждом языке существует круг обычных, установившихся традиционных сочетаний, которые не совпадают с соответствующим кругом сочетаний в другом языке, как например:

Labour Party protests followed sharply on the Tory deal with Spain [10; 32].

За сообщением о сделке консервативного правительства с Испанией немедленно последовал протест лейбористской партии.

Чем шире семантический объем слова, тем шире его сочетаемость, т.к. благодаря этому оно может вступать в самые разнообразные связи. Это в свою очередь допускает широкие возможности его передачи в переводе, различные варианты перевода.

Большое значение имеет и привычное для каждого языка употребление слова (usage). Оно, конечно, связано с историей развития данного языка, формированием и развитием его лексической системы. В каждом языке вырабатываются своеобразные клише, как бы готовые формулы, слова и сочетания слов, используемые говорящими на данном языке. Последние не являются фразеологическими единицами, но обладают полной завершенностью и в отличие от фразеологических единиц и устойчивых сочетаний никогда не нарушаются введением дополнительных слов или подстановкой одного из компонентов.

Традиционное употребление в какой-то степени связано с иным подходом к явлениям реальной действительности. Например:

The city is built on terraces rising from the lake [14; 20].

Для русского языка традиционным употреблением будет:

Город построен на террасах, спускающихся к озеру.

К традиционному употреблению можно отнести так называемые клише - распоряжения, приказы, а также клише в более широком понимании.

The New Zealand earthquake was followed by tremors lasting an hour. No loss of life was reported [15; 29].

После землетрясения в Новой Зеландии в течение часа ощущались толчки. Жертв не было.

Как видно из примеров, в переводах используются соответствующие традиционные сочетания, клише русского языка.

Хотя не всегда можно чётко квалифицировать лексические трансформации из-за того, что они часто совмещаются. В общем можно выделить некоторые из основных разновидностей лексических трансформаций:

Конкретизация - это замена слова или словосочетания ИЯ с более широким значением словом или словосочетанием ПЯ с более узким значением. Как правило, лексике русского языка свойственна большая конкретность, чем соответствующим лексическим единицам английского языка.

At the by-election victory went to the Labour candidate [10; 35].

На дополнительных выборах победа досталась лейбористам (победу одержал кандидат от лейбористской партии).

Не told me to come right over, if I felt like it [7; 67].

Велел хоть сейчас приходить, если надо.

Вот примеры трансформации русского именного сказуемого в английское глагольное, которое обычно требует конкретизации глагола be, например: Не is at school - Он учится в школе; Не is in the Army - Он служит в армии.

Приём лексического добавления.

Как лексические, так и грамматические трансформации нередко требуют внесения дополнительных слов. Введение дополнительных слов обусловливается рядом причин: различиями в структуре предложения и тем, что более сжатые английские предложения требуют в русском языке более развернутого выражения мысли.

Добавления в процессе перевода могут быть вызваны и другими причинами. Одной из них является синтаксическая перестройка структуры предложения при переводе, в ходе которой иногда требуется ввести в предложение те или иные элементы. Так, при переводе на английский язык для передачи «коммуникативного членения предложения» в некоторых случаях в английское предложение оказывается необходимым ввести подлежащее, отсутствующее в исходном русском предложении:

В 30-х годах началась подготовка к строительству гидростанции под Самарой [16; 27].

In the 1930's the Soviet Union launched preparations for the building of a hydro-power project near Samara.

Существительные-подлежащие, добавленные в английских предложениях, определяются факторами широкого контекста. Добавлений в этих случаях, в принципе, можно было бы избежать, но это потребовало бы использования в переводе пассивной конструкции, что утяжелило бы английский текст стилистически.

Нередко лексические добавления обусловливаются необходимостью передачи в тексте перевода значений, выражаемых в подлиннике грамматическими средствами. Например, при передаче английских форм множественного числа существительных, не имеющих этой формы в русском языке. Так, workers of all industries следует переводить как рабочие всех отраслей промышленности, defenses оборонительные сооружения, modern weapons совремныеен виды оружия и т.п.

Особенную трудность представляют атрибутивные сочетания, состоящие из сочетаний «существительное + существительное», а также «прилагательное + существительное».Последние носят терминологический характер.

Например: pay claim (pay offer) требование (предложение) повысить зарплату, wage strike забастовка с требованием повышения заработной платы, gun license удостоверение на право ношения оружия, oil countries страны -- производительницы нефти, и т.д.

Правильный выбор семантического компонента, добавляемого в русском переводе, требует знания экстралингвистических факторов.

Компенсация.

Компенсацией при переводе следует считать замену непередаваемого элемента ИЯ каким-либо другим средством, который передаёт ту же самую информацию, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в подлиннике. Вот пример компенсации при переводе с английского языка на русский:

“Why don't you write a good thrilling detective story?” she asked. “Me?” exclaimed Mrs Albert Forrester…[17; 58].

“А почему бы вам не написать детективный роман, такой, чтобы дух захватывало?” -- “Чего?” -- воскликнула миссис Форрестер…

Здесь в подлиннике миссис Форрестер употребляет в эллиптическом предложении форму так называемого объектного падежа местоимения me вместо I, что многие считают грамматической небрежностью (кстати говоря, без достаточных оснований, ибо форма те в таких случаях давно уже стала нормой в разговорно-литературном языке). Поскольку в русском языке в системе личных местоимений ничего подобного нет, переводчик использовал метод компенсации, употребив просторечно-фамильярную форму чего вместо литературного что, т.е. заменив личное местоимение на вопросительное и тем самым передавая ту же информацию что и в подлиннике, хотя и иными средствами.

Приёмы компенсации четко иллюстрируют, что эквивалентность перевода обеспечивается на уровне не отдельных элементов текста (в частности слов), а всего переводимого текста в целом. Иначе говоря, существуют непереводимые частности, но нет непереводимых текстов.

Всякие лексические трансформации требуют от переводчика чувства меры и досконального знания переводимого текста связанной с ним обстановкой.

Таким образом, наличие большого количества слов широкого, абстрактного значения в английском языке, различия в значениях слов, сжатость выражения, возможная в английском языке благодаря наличию целого ряда грамматических структур и форм, требует при переводе введения дополнительных слов и даже предложений. Однако некоторые различия в привычном употреблении вызывают опущения отдельных элементов английского предложения при переводе на русский язык. Все это объясняет широкое использование лексических трансформаций при переводе.

Несмотря на то, что до сих пор понятие трансформации трактуется лингвистами неоднозначно, в общем виде, переводческая трансформация определяется как преобразование, с помощью которого можно осуществить переход от единиц оригинала к единицам перевода.

Необходимость грамматических трансформаций вызывается, в первую очередь, различием в структуре двух языков, которое проявляется в полных или частичных несовпадениях. Лексические трансформации нужны из-за лексических несовпадений - различной семантической структуры языков, т.е. несовпадением значений слов, различной сочетаемости или отсутствие слов соответствующего значения в языке, на который делается перевод, или из-за различий в употреблении слов. Умение легко и свободно ими пользоваться - залог адекватного перевода.

Трансформации нужны, чтобы соблюсти «правильность» языковых норм, чтобы речь переводчика воспринималась как «грамотная речь».

Еще одна причина, вызывающая трансформации при переводе - предать речи естественность, чтобы речь переводчика соответствовала речевым привычкам носителей ПЯ, особенно если это касается перевода общественно-политической информации.

1.2 Перевод эвфемизмов при передаче общественно-политической информации в СМИ

Эвфемизм (греч. ехцЮмз -- «благоречие») -- нейтральное по смыслу и эмоциональной «нагрузке» слово или описательное выражение, иностранное слово или бессмысленное созвучие, обычно используемое в текстах и публичных высказываниях для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений («афроамериканец вместо негр» ) [18; 453].

Эвфемизмы используются в речевых или печатных текстах для замены слов, признанных грубыми или «непристойными», например, бранно-ругательных и матерных слов. Иногда в качестве эвфемизмов используются «нелитературные» слова с меньшей отрицательной «нагрузкой», просторечные, жаргонные, авторские слова. Использование эвфемизмов значительно смягчает негативную «нагрузку» на текст, хотя в большинстве случаев по эвфемизму либо по смыслу текста можно установить, какое слово он заменяет.

Также приемы эвфимизации часто используются для манипуляционного воздействия на читателя в газетах, содержащих общественно-политическую информацию.

В качестве основного признака манипуляции исследователи называют скрытый характер воздействия, сам факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Именно поэтому из многочисленных языковых средств манипулятивного воздействия наше внимание привлекли эвфемизмы - слова или выражения, способные вуалировать факты и события, имеющие для общественного сознания заведомо неблагоприятную систему оценок и способные вызвать антипатию. Лингвистическая природа эвфемизмов такова, что они отвлекают внимание реципиента от запретного понятия, так как связываются «в сознании участников речевого акта с денотативными вне табуируемого круга» [19; 141]. Эвфемизмы, таким образом, являются эмоционально нейтральными субститутами нежелательных или слишком резких обозначений.

Широкого комплексного исследования манипулятивных возможностей эвфемии в лингвистике не предпринималось, тем не менее отдельные аспекты данной проблемы были затронуты в разнообразных работах, посвященных языку как средству идеологического воздействия, семиотике политического дискурса. Проблема искажающей семантики эвфемизма поднималась лингвистами в трудах, ориентированных на изучение самого феномена эвфемии, однако рассматривалась она фрагментарно и преимущественно на материале английского языка. Изучение способов и приемов манипулятивного воздействия эвфемизмов на читателя представляется весьма актуальным не только для разработчиков социальных информационных технологий (рекламы, публичных выступлений) и для ученых-лингвистов, но и для тех людей, чьим сознанием манипулируют.

Однако манипулятивный потенциал эвфемизма не исчерпывается механизмом ассоциативности. Это связано с тем, что эвфемистический эффект не всегда возникает в силу ассоциаций с положительным денотатом.

Такой расплывчатой формулировкой эвфемистически обозначается «шпионаж». Данное словосочетание не вызывает положительных ассоциаций у реципиента, однако, будучи довольно неопределенным, вуалирует прямую номинацию, создаёт смягчающий эффект. Механизм буфера действует по принципу: «Нет слова - нет проблемы».

По нашему мнению, наиболее сильное манипулятивное воздействие на человека осуществляется посредством так называемых политических эвфемизмов. Данный термин используется для обозначения группы эвфемизмов, «употребляемых в текстах политической коммуникации, адресатом которых является массовая аудитория, с целью смягчить негативные ассоциации, связанные с некоторыми фактами, часто за счет искажения смысла самого описываемого факта» [20; 51].

Некоторые авторы отказывают политическим эвфемизмам в статусе истинных эвфемизмов, так как они представляют собой намеренное искажение истины. По мнению И.Р. Гальперина, если эвфемизму не удается сохранить связь с обозначаемым денотатом, то он перестает быть эвфемизмом:tension (напряженная обстановка) вместо uprising (восстание), undernourishment (недоедание) вместо starvation (голод) [21; 175]. В.П. Москвин разграничивает эвфемию и дезинформацию, считая, что они противопоставлены функционально (по коммуникативной цели). Цель эвфемии - смягчение выражения (полный вместо толстый), цель дезинформации - ложь, обман, искажение истины (чернобыльская авария вместо чернобыльская катастрофа) [22; 61]. С нашей точки зрения, данные примеры все же являются эвфемизмами, несмотря на слабую связь с денотатом. Во-первых, они заменяют слова и выражения, которые были нежелательными для коммуникатора в данной ситуации, могли вызвать негативную реакцию; во-вторых, они обладают нейтральной коннотацией и, в-третьих, соответствуют основным целям эвфемизации речи: избежать конфликта в общении, скрыть неприятные явления действительности. Политические эвфемизмы обладают наиболее эффективными возможностями для манипулятивного воздействия на человека.

В разнообразных классификациях способов манипулятивного воздействия эвфемизмы не представлены, хотя обладают огромным манипулятивным потенциалом, который обусловлен рядом факторов: 1)эвфемизмы скрывают истинную сущность явления за счёт создания нейтральной или положительной коннотации, за счёт действия механизма ассоциативности и механизма «буфера»; скрытый способ передачи информации более эффективен, чем прямое воздействие на человека; 2) реципиент обычно не успевает вычленить эвфемизмы из контекста и осмыслить их, так как огромный информационный поток, транслируемый каналами массовой коммуникации, затрудняет ориентацию в языковом материале и его критическую оценку; 3) чтобы присвоить слову статус эвфемизма, надо понять, какой именно референт скрывается за этим словом; если адресат по каким-либо причинам (дефицит времени, недостаточный уровень образования, отсутствие необходимых пресуппозиционных знаний) не может этого сделать, значит, эвфемизм не будет им «распознан»; 4) малая часть реципиентов знакома с данным лингвистическим явлением (в основном, это филологи и журналисты); не зная сути явления, невозможно понять, как осуществляется манипулятивное воздействие.

В русском и английском языках разрабатывается классификация способов образования манипулятивных эвфемизмов, в основу которой положен принцип учета языкового уровня реализации эвфемистической зашифровки (графический, фонетический, морфологический, лексико-семантический, синтаксический). Важность данного принципа заключается в том, что эвфемизмы обычно рассматриваются как номинативные единицы, эквивалентные слову и регулярно воспроизводящиеся в речи, т.е. анализируются преимущественно на лексическом уровне. Однако проявления эвфемии не сводятся к замене одного слова другим: коммуникатор с целью снижения эмоциональной напряженности высказывания может использовать определенные графические знаки, фонетические замены, словообразовательные аффиксы, может синтаксически построить фразу более мягко. Таким образом, эвфемизация в ряде случаев представляет собой не явление лексического уровня, а особый стилистический прием, который достигается различными средствами и реализуется на различных языковых уровнях.

Об использовании графических эвфемизмов лингвисты упоминают крайне редко и характеризуют их несколько пренебрежительно. В языке СМИ графические эвфемизмы функционируют редко, представляя собой субституты для нецензурных слов: «Не стесняясь пикетчиков, они (депутаты городского совета Волгограда.) называли вещи, вернее друг друга, своими именами: «клоун», «бандит» …(многоточие использовано не в качестве сокращения, а для замены слов из подворотни) [23; 18].

Манипулятивный потенциал эвфемизмов, реализующихся на графическом уровне, крайне низок. В данном случае у реципиента не возникает каких-либо нейтральных или положительных ассоциаций, так как графические эвфемизмы не способны улучшить значение денотата, они могут лишь формально «замаскировать» запретное слово. Намек на табуируемую лексическую единицу очевиден, следовательно, скрытое воздействие на адресата, являющееся неотъемлемым условием успешной манипуляции, маловероятно.

В языке СМИ способ эвфемизации речи, как звуковая аналогия, встречается довольно редко. Интересный случай эвфемистической звуковой аналогии на стыке с каламбуром представлен в названии статьи С. Меньшикова «Как Думу Греф попутал» [24; 21]. С одной стороны, использована прямая номинация - Греф (речь в статье действительно идет о министре экономического развития России Германе Грефе), но, с другой стороны, лексическая сочетаемость глагола попутать подсказывает, что за фамилией Греф скрываются такие отрицательно коннотированные слова, как грех, бес, черт. Любое из этих слов легко подставляется в название статьи и вызывает у реципиента нужные автору ассоциации. В этом примере осуществляется тонкое и искусное манипулирование мнением читателя: за счет обыгрывания фамилии Германа Грефа автор выражает свое негативное отношение к проводимой им экономической политике и скрыто подталкивает к этому читателей статьи.

Манипулятивные возможности звуковой аналогии в текстах СМИ следует признать ограниченными, во-первых, в силу специфики сферы ее применения (обозначения ругательств, наименования сверхъестественной силы), а во-вторых, по причине очевидности табуируемого денотата как для коммуникатора, так и для реципиента. Однако отдельные примеры, подобные вышеприведенному, все же свидетельствуют об определенном манипулятивном потенциале эвфемистической звуковой аналогии.

В лингвистике фиксируется три способа эвфемизации, которые могут быть отнесены к морфологическим способам, - это негативная префиксация, мейозис и аббревиация.

При негативной префиксации образование эвфемизма происходит по модели: негативный префикс + существительное (прилагательное, наречие), антонимичное по смыслу слову-табу. Несмотря на «сдержанное порицание», скрывающееся у подобного рода эвфемизмах, способ негативной префиксации активно используется авторами текстов СМИ. Это связано с тем, что, с психологической точки зрения, отрицание положительного денотата не так задевает самолюбие коммуникатора, как утверждение отрицательного

Эвфемизмы, образованные путем негативной префиксации, манипулируют человеческим сознанием благодаря ярко выраженному эффекту смягчения, который достигается тем, что негативно воспринимаемые свойства предметов не называются точно, конкретно; эвфемизмы допускают широкое толкование.

Еще одним морфологическим способом реализации эвфемистического потенциала является мейозис - «троп, заключающийся в преуменьшении интенсивности свойств (признаков) предмета, явления, процесса» [25; 138]. Эвфемизмы, образованные путем мейозиса, как нельзя более подходят для целей манипулирования человеком, так как содержат в своей основе слабо отрицательный денотат. Манипуляторы сознанием предпочитают не использовать явную ложь, чтобы избежать разоблачения и последующей потери доверия. Мейотические эвфемизмы создают у реципиента впечатление, что отрицательное явление названо (и, следовательно, его не обманывают), однако названо оно таким образом, что его воздействующая сила значительно смягчена за счет уменьшительных аффиксов:

«At the end of 2005, 24,1% of Peru's children of 5 years or younger suffer from malnutrition according to the latest demographic survey by Salud Familiar.The high rate of undernourished children is evidence that most of the population has little knowledge of nutritional culture», said Victoria Chimpen, dean of the Peru's School for Nutritionists [26; 28].

«В конце 2005 г., согласно последнему демографическому исследованию Salud Familiar, 24,1% перуанских детей в возрасте до 5 лет страдали от плохого питания. Высокий процент недоедающих детей - это признак того, что население мало знакомо с культурой питания», - заявила Виктория Чимпен, декан перуанской школы диетологов.

В данном примере на протяжении всего абзаца коммуникатор избегает прямых номинаций (hunger (голод), hungry (голодный)) и пользуется мейотическими эвфемизмами, которые придают статье нейтральный стиль изложения, свойственный официальным докладам международных организаций. Такой стиль изложения не вызывает возмущения у аудитории, ее чувства остаются незатронутыми, поскольку в статье отсутствует эмоционально-оценочная лексика, способная вызвать яркие эмоции у адресата сообщения.

Эвфемизмы, образованные при помощи негативной префиксации и мейозиса, обладают низкой степенью эвфемизации. Это обусловлено тем, что при негативной префиксации происходит отрицание положительного денотата, а при мейозисе выполнению эвфемистической функции мешает наличие корня с отрицательной оценкой. Тем не менее, манипулятивный потенциал данных эвфемизмов нельзя оценивать как низкий, поскольку приуменьшение, ослабление признака ведет к искажению представлений аудитории о сущности проблемы, способствует вуалированию серьезности и значимости событий. Кроме того, косвенное указание на слабо отрицательный денотат создает иллюзию достоверности подачи материала и соответственно повышает уязвимость реципиента к манипулированию [27; 54].

Более широкими возможностями для осуществления манипулятивного воздействия на сознание адресата обладает такой морфологический способ эвфемизации, как аббревиация. Для аббревиатур «инициального» типа это объясняется тем, что лексическое значение слова заключено в корне, равно как и связанные, с ним коннотации, в аббревиатуре же от корней слов остаются только первые буквы или звуки, что может сделать ее непонятной для реципиента и/или лишить определенных негативных коннотаций. Так, при помощи нейтральной аббревиатуры НРД (новые религиозные движения) осуществляется мощное манипулятивное воздействие на людей: не каждый человек захочет вступить в секту (учитывая связанные с этим словом негативные ассоциации), но стать представителем нового религиозного движения - это другое дело, термин звучит вполне модно и современно:

«В большинстве случаев индуистские организации в России рассматриваются лишь в контексте и статусе так называемых НРД (новые религиозные движения).

Затемнение внутренней формы существительного, образованного с помощью аббревиации, способствует употреблению слова в функции эвфемизма и создает предпосылки для манипулирования адресатом.

Важнейшим уровнем реализации эвфемии в речи носителей языка является лексико-семантический уровень, на котором происходят основные процессы, способствующие эвфемизации речи. Манипулятивное воздействие, направленное на сознательные и бессознательные сферы личности, осуществляется с помощью специально подобранных лексических единиц, наполненных особой семантикой и вызывающих определенные (нужные манипулятору) ассоциации.

Генерализация значения обладает огромным манипулятивным потенциалом, поскольку замена нежелательной номинации родовым наименованием, словом широкой семантики позволяет снять компоненты прагматического фокуса, мотивирующие отрицательную оценку. Кроме того, аудитория может вообще не обращать внимания на «размытые» эвфемизмы, так называемые «слова-амебы», которые не фиксируют на себе внимания, будучи абсолютно нейтральными и которые могут быть приложены к широкому классу объектов или явлений.

В языке русских и английских СМИ сложилась целая система генерализованных эвфемистических обозначений. Так, применительно к военным действиям часто употребляются номинации с достаточно общим смыслом: конфликт / conflict, акция / action, операция / operation, кампания / campaign, например:

«Возможно, контртеррористическая операция в Чечне расширяет свои границы. В армейских рядах уже давно говорят о начале третьей чеченской кампании» [28; 26].

«I gave the orders to our military commanders to prepare the army for a broad and ongoing military operation to strike the terrorist leaders and all those involved», said Mr Olmert.

«Я отдал приказ нашим военнокомандующим готовить армию к широкомасштабной и продолжительной военной операции, цель которой - нанести удар по лидерам террористам и всем, кто с ними связан», - заявил премьер-министр Израиля Ольмерт [29; 33].

Метафоризация значений. Семантический сдвиг, возникающий при метафоризации, основан на более или менее очевидном сходстве между предметом или понятием в сфере табу и соответствующим денотатом за пределами этой сферы.

Манипулятивные возможности метафоризации как способа образования эвфемизмов обусловлены тем, что «семантическая двуплановость метафоры затемняет ее предметную отнесенность» [30; 296]. Так, в языке СМИ, начиная с 90-х годов, стало употребляться метафорическое выражение «этническая чистка», которое означает уничтожение в том или ином районе лиц, не принадлежащих к господствующей в этом районе нации:

«The Helsinki Committee said this meant that "ethnic cleansing in Bosnia and Herzegovina is entering its final stage" [31; 59].

Комитет Хельсинки [по правам человека] считает, что «этническая чистка в Боснии и Герцеговине вступает в стадию завершения».

Ни в одном из своих словарных значений слово «чистка» не подразумевает убийства, уничтожения людей, поэтому, будучи употребленным, в переносном смысле, способно выполнять эвфемистическую функцию - ослаблять, нейтрализовывать отрицательную реакцию аудитории. Безусловно, из-за частоты использования выражения «этническая чистка» в языке СМИ большинство носителей языка понимают, что оно на самом деле означает. Тем не менее, воздействие нейтрального, даже бытового слова «чистка» на психику реципиента в любом случае будет не таким сильным, как воздействие эмоционально окрашенных слов «убийство» или «уничтожение».

Метонимизация значений как способ образования эвфемизмов основана на ассоциативных связях между денотатом в сфере табу и безобидным денотатом: «Мне пообещали намазать лоб зеленкой, меня в тот момент это не испугало: я не знал, что лоб зеленкой мажут перед расстрелом, чтобы удобнее было стрелять» [32; 43]. Данный пример показывает, что отсутствие фоновых экстралингвистических знаний реципиента позволяет метонимическому выражению «намазать лоб зеленкой» полностью замаскировать свой денотат, превратить угрозу смертной казни в простое предупреждение.

Для образования эвфемизмов может применяться такая разновидность метонимии, как металепсис. Так, американские и немецкие военные используют металептический эвфемизм «выровнять линию фронта» (англ. соответствие - adjustment of the front) в значении «отступить». «Выравнивание» производится под предлогом необходимости сделать линию фронта более короткой, ликвидировав выступы. Данный эвфемизм стремится показать, что не все так плохо, и представить отступление не как отступление, а как оптимизацию ведения военных действий, которые будет проще вести, если линия фронта станет короче.

Способность метонимических эвфемизмов манипулировать реципиентом объясняется сложностью восстановления ассоциативных связей между табуированным денотатом и эвфемизмом.

Поляризация значений создает благоприятные условия для манипулирования человеком, так как вместо негативного обозначения денотата предлагается прямо противоположное по смыслу обозначение. Манипулятивное воздействие на аудиторию значительно возрастает, если отсутствует иронический, разоблачающий контекст. Так, слово defence (оборона) может использоваться как эвфемизм к слову attack (нападение): active air defence (активная защита с воздуха) в языке военных означает «воздушный налет» [33; 7]. Массированные бомбардировки Северного Вьетнама в феврале 1972 года (139 налетов) назывались «защитная реакция» (protective reaction). Американские политики продолжают употреблять слова «defence», (защита), «defensive» (защитный) для оправдания военных действий по всему миру:

«One senior official said the document ["National Security Strategy".] will for the first time add "preemption" and "defensive intervention" as formal options for striking at hostile nations or groups that appear determined to use weapons of mass destruction against the United States» [34; 15].

«Высокопоставленный чиновник заявил, что в документ [«Стратегия национальной безопасности.] впервые будут добавлены понятия «превентивное вмешательство» и «защитная интервенция» как формальное право нанести удар по враждебным нациям или группам, которые окажутся готовыми применить оружие массового поражения против США».

Заимствования и термины, как способ эвфемизации, заключают в себе значительные возможности для манипулирования адресатом сообщения, поскольку иноязычные слова малопонятны носителям языка-реципиента, их внутренняя форма затемнена. Они не имеют нежелательных коннотаций и воспринимаются говорящими как более престижные, «благородные», следовательно, обладают способностью «улучшить» денотат даже при его прямом обозначении. Наличие в речи специальных слов и терминов придает коммуникатору ореол респектабельности и вызывает уважение и доверие к источнику информации.

Манипулятивный потенциал синтаксических эвфемизмов, заслуживает особо тщательного изучения в силу его неразработанности в лингвистике. Между тем, в синтаксической эвфемии заложены значительные предпосылки для осуществления манипулятивного воздействия, поскольку распознать замену, произведенную коммуникатором на синтаксическом уровне, для адресата гораздо сложнее, чем распознать эвфемистическую лексико-семантическую замену.

Способ трансформации словосочетаний предполагает различные операции над структурой исходного словосочетания, а именно: введение дополнительного позитивного компонента, изъятие нежелательного компонента, столкновение противоречащих компонентов (оксюморон), чрезмерное усложнение структуры словосочетания.