Способы речевого воздействия в лингвистике

4. В основе поливариативного семантического поля термина «манипуляция» лежат такие конститутивные характеристики, как намеренное дезориентирование реципиента относительно своей интенции; насильственное (и часто скрытое) навязывание чуждой ему точки зрения; лишение свободы выбора; вариативная интерпретация действительности с целью внедрения определенных ценностных ориентиров, желаний, идей. Манипулирование рассматривается как переходный способ речевого воздействия, включающий в себя элементы прямого и косвенного воздействия.

5. Суггестия, в отличие от манипулирования, воздействует не столько на сознание слушателя путем насильственного внедрения определенных идей и установок, сколько обеспечивает предварительную подготовку сознания для восприятия этих идей. Суггестия осуществляется незаметно для реципиента и предполагает модификацию его когнитивных схем путем латентного воздействия на процессы памяти, внимания и воображения.

6. Судебный дискурс представляет собой особую разновидность институционального дискурса с такими конститутивными признаками, как высокая степень ритуализованности и регламентированности, фиксированное распределение ролей, статусное неравенство сторон.

7. В судебном процессе важную роль играет понятие агональности, или противостояния двух сторон. Агональная природа судебного процесса выражается в активном обосновании своей позиции, с одной стороны, и поиске противоречий и уязвимостей в позиции противника - с другой.

8. Стратегичность является имманентной характеристикой судебной коммуникации. Стратегию мы определяем как сверхзадачу, направленную на достижение определенной прагматической цели - воздействия на интеллектуальную, эмоциональную и волевую сферу реципиента. Тактика - это конкретное действие, направленное на исполнение определенного решения в звене реализации стратегии.

2.1 Макростратегия аргументации

2.1.1 Тактики рациональной аргументации

Важнейшим качеством и условием эффективности судоговорения является его логичность и доказательность. Рациональные аргументы, или «аргументы к существу» («argumentum ad rem») являются логической основой операции доказательства. Логос, как один из модусов убедительности, предполагает ориентацию на разум и критическое восприятие аудитории и относится к объективной стороне события или явления. Аргументы к существу дела не зависят от настроения и желаний аудитории, их главная цель - доказать истину, продемонстрировать надежность и состоятельность выдвигаемого довода.

Убедительными будут считаться те рациональные аргументы, которые соответствуют требованиям достоверности, допустимости и объективности, и в основе которых лежат доброкачественные доказательства, полученные из предусмотренных законом источников. Сами по себе факты еще ничего не доказывают, они лишь являются дискретными элементами, которые необходимо связать воедино и подвести под основание аргумента. Цель говорящего - из разрозненных фактов выбрать те, которые будут наиболее информативными и ситуативно уместными. Рациональные аргументы предполагают прежде всего интеллектуальный контакт с аудиторией, ее способность критически оценить истинность или ложность доводов и корректность умозаключений.

Убедительность аргумента, как отмечает И.А. Стернин, - это понятие относительное, однако возможно выделить ряд универсальных аргументов, которые обладают значительной силой убеждения, именно: положения законов и иных нормативных актов; прецеденты; заключения экспертизы; научные аксиомы; статистические данные; свидетельские показания [Стернин, 2005: 151].

2.1.1.1 Тактика эвиденции

Поскольку верификация информации в судебном процессе играет ведущую роль, показания свидетелей, документы и иные вещественные доказательства способны восстановить детали случившегося, «привязать» их к реальной действительности. Эти естественные доказательства, названные «аргументами к очевидному» или «эвиденцией» [Хазагеров, 1994: 28], считаются самоочевидными, а потому неуязвимы для критики. Их доказательная сила заключается в их объективности.

Один из самых сильных аргументов к очевидному - показания экспертов-свидетелей, чья квалификация и опыт обеспечивают высокий доказательный потенциал:

(1) PROSECUTOR: Did you determine the cause of death?

WITNESS: Yes. A gunshot wound to the head. We determined that there was one bullet fired, which went into the victim's temple, exited the victim's head, and lodged in the wood of the carousel. We also did a Luminol test, a fluorescent spray that detects blood spatter patterns. Based on that, as well as the angle of the bullet that eventually lodged in the carousel, we deduced that the victim was standing up when the bullet was fired, and that someone else was standing very close and slightly in front of her. <…> All findings were commensurate with the cause of death being a forty-five caliber bullet fired against the skull into the brain; more precisely, entering the right temporal lobe - missing the frontal lobe - and exiting from the right rear occipital lobe. (J. Picoult, #1)

Показания судмедэкспертов, изобилующие профессиональными терминами и понятийными тонкостями («occipital/temporal/frontal lobe», «Luminol test», «blood spatter patterns», «forty-five caliber bullet»), как правило, направлены на таких же профессиональных участников судебного процесса, а именно - судью, государственного обвинителя и адвоката, которые являются фактическим адресатом подобного рода доводов. Аргументативная сила воздействия на номинального адресата - присяжных заседателей -основывается на презумпции истинности и непротиворечия, а также добросовестности показаний, предоставляемых экспертами. В данном случае, эти аргументы расцениваются как достоверный источник знания и нормы.

Носителями эвиденциальной информации также являются вещественные доказательства, помогающие установить обстоятельства, имеющие отношение к данному делу:

(2) PROSECUTOR: [passing the document to the judge] I want this introduced in evidence. I

В следующем примере, как и в случае с экспертными заключениями, объективирующая роль «непосредственно наблюдаемых» вещественных доказательств не подлежит сомнению, она представляется очевидной из самой ситуации:

(3) PROSECUTOR: Ladies and gentlemen, the facts in this case are crystal clear. In fact,

WCSH News, which was covering the morning's arraignment, caught Ms. Frost's actions on tape. (J. Picoult, #2)

Убеждающий потенциал в данном случае реализуется через топос эвиденциальности, который подразумевает эксплицитную засвидетельствованность факта как говорящим, так и аудиторией.

Помимо этого, к эвиденции также относятся показания очевидцев:

(4) DEFENSE LAWYER: What happened on Tuesday morning?

WITNESS: I called her all day long, but she wouldn't answer her phone. I went over to her place, but she wasn't there. The door was open. I went in, and her coat was hanging up and her purse was on the table. At first, I figured she might have left on a trip. But she would have told me that, and she had a test that day. I called her parents and her friends, and no one had seen her. That's when I went to the police. (J. Picoult, #3)

Доказательная сила подобного рода аргументов базируется на презумпции истинности пропозиции каждого из высказываний, которая, в свою очередь, основывается на a priori подразумеваемой правдивости показаний свидетеля, связанного обязательствами судебной клятвы («говорить правду и только правду»). В отличие от стилистически-маркированных экспертных заключений, рассказы очевидцев доступны для понимания и критической оценки непрофессиональными участниками судебного процесса. Присяжные заседатели, соизмеряя логические умозаключения свидетелей со своими собственными, встраивают их в складывающуюся в их сознании схему-образ события, которая формируется на протяжении всего процесса.

2.1.1.2 Тактика апелляции к законам и прецедентам

Судебная аргументация опирается на действующее законодательство, ссылаясь на законы, нормы права, прецеденты и иные нормативные акты. Апелляции к положениям юридических правовых актов являются неоспоримым доказательством в судебном процессе. Характерной чертой американской правовой системы является сложная и разветвленная система статутов и прецедентов - источников права. Необходимое условие профессиональной компетенции адвоката - уметь ориентироваться в этой гигантской системе и, при необходимости, подкреплять свои аргументы ссылками на авторитетные правовые источники, обладающие юридически обязывающей силой.

Чем более детализированной и предметной будет апелляция к тем или иным юридическим источникам, тем больше будет ее речевоздействующий потенциал:

(5) LAWYER: And in particular I would point to the Heller case, which Petitioner mentions in

her reply brief, pages 579 to 580. The Court says there are three times in the Constitution where the word “the people” is not talking about individual rights. And the three examples the Court gives are the Preamble, Article 1, Section 2, and the Tenth Amendment. And the Court says these provisions are about reservations of power, not rights. And also the Printz and the New York v. United States cases say there is something substantive about the Tenth Amendment that is a limit separate and apart from Article 1, Section 8. (Bond v. United States)

Как следует из данного примера, адвокат диверсифицирует процесс доказательства, используя не одну, а целый инструментарий апелляций, логически подкрепляющих друг друга. Поскольку основной формой юридической практики Верховного Суда США является толкование конституции и ее норм, а также тех правовых коллизий, которые возникают при применении этих норм к конкретным судебным делам, решающее значение приобретает способность оратора идентифицировать причинно-следственные связи, возникающие на пересечении прецедентных решений и существующих правовых норм («these provisions are about reservations of power»;« not talking about individual rights»; «the Tenth Amendment is separate from Article 1, Section 8»). Умение подвести эти связи под противоречие или наоборот, доказать их истинность, лежит в основе убедительности аргумента.

Доказательство того или иного довода путем проведения аналогии с обстоятельствами уже существующего прецедента также способствует интенсификации его аргументативной силы:

(6) LAWYER: How can you be sure Asperger's provides an explanation of his behavior at the

moment a crime was committed instead of just a fancy legal excuse? Well, in the fifties the Court was involved in deciding a number of obscenity cases. Since obscenity isn`t protected under the First Amendment, they had to determine whether a series of pornographic films met the legal definition of obscenity, and so they`d screen them.<…> It was in Jacobellis v. Ohio that Justice Stewart became legendary in the legal field for saying that hard-core pornography was hard to define but that and I quote `I know it when I see it.` (J. Picoult, #3)

Американская судебная и правоприменительная практика также во многом опирается на прецеденты, выступающие регуляторами правовых отношений и обеспечивающие преемственность и сохранение юридических норм. Показательно то, что положения прецедентной практики, в отличие от сухого языка закона, не только устанавливает норму, но и объясняет ее - что предоставляет судебному оратору больший диапазон для интерпретации собственных аргументов. Так, в данном примере адвокат апеллирует к известному прецеденту, чтобы провести параллель между правовой коллизией, возникшей в рассматриваемом им деле (правовая неопределенность оценки психического расстройства: «Asperger's: a [valid] explanation or a fancy legal excuse?»), и аналогичным противоречием из уже существующей практики (Jacobellis v. Ohio). Ссылаясь на мотивировочную часть прецедента, толкующую спорный характер юридически расплывчатого понятия («hard-core pornography is hard to define»; «Justice <…> became legendary for saying “I know it when I see it”»), говорящий тем самым указывает на сходство двух ситуаций. Индикаторами аргументативной интенции говорящего будут являться топосы аналогии правоприменительной практики, а также обязывающей юридической силы прецедентного решения.

Помимо этого, возможна также апелляция к установленному законом порядку процессуальных действий - например, к т.н. «Правилу Миранды» («все, что вы скажете, будет использовано против вас в суде»), применяемому в момент задержания подозреваемого в преступлении:

(7) PROSECUTOR: Your Honor, Miranda is intended to prevent violations of an individual`s Fifth Amendment rights purposefully by the police; however, there`s nothing that requires the police to know all the inner workings of any particular individual defendant`s developmental abilities. (J. Picoult, #3)

Ссылаясь на нормативное предназначение этого юридического требования, государственный обвинитель опровергает аргумент адвоката, настаивавшего на том, что сотрудник правопорядка не учел особенностей развития подсудимого, который был не способен понять смысл формулировки. Своей апелляцией обвинитель свидетельствует в защиту того, что никаких нарушений процедуры задержания со стороны полицейского допущено не было.

2.1.1.3 Тактика апелляции к процедуре судопроизводства

Порядок судебного разбирательства отличается особой ритуализованностью и регламентированностью, а характер действий и их последовательность, четко очерченные законом, обеспечивают всестороннее и объективное исследование материалов рассматриваемого дела. Каждый этап судебного процесса имеет свои специфические особенности и задачи, регламентирующие процессуальные нормы производства по гражданским или уголовным делам.

От степени ориентированности в сложной схеме судебного разбирательства и умения опереться в своем доводе на то или иное положение процессуального регламента зависит речевоздействующая сила приводимых аргументов:

(8) PROSECUTOR: She's testifying as a witness, so she will clearly be identified as the

defendant's mother, and as the court well knows, it is not good protocol to allow anyone other than the attorney and clients to sit at counsel table. Giving her the elevated position at table awards her more importance in the eyes of the jury, and it becomes an unexplained incident that negatively impacts the State. (J. Picoult, #3)

В данном случае государственный обвинитель апеллирует к порядку проведения судебного заседания, согласно которому никто, кроме адвоката, не имеет права находиться рядом с подсудимым во время слушаний. Далее он эксплицирует свой довод посредством апелляции к правилам объективности и беспристрастности судебного процесса, указывая на возможную субъективизацию по отношению к свидетелю со стороны защиты («it gives her more importance in the eyes of the jury») и потенциальную компрометацию позиции обвинения («an unexplained incident that negatively impacts the State»). Помимо этого, обвинитель также апеллирует к самому суду в лице судьи как высшей санкционирующей инстанции, которая следит за соблюдением регламента (используя конструкцию с семантикой эпистемической модальности «as the court knows» с интенсификатором «well»).

Представитель правосудия может также консолидировать собственную позицию путем указания на неправомочность действий противной стороны:

(9) DEFENSE LAWYER: Your Honor, the defendant has not yet asked for bail. Mr. Buckley is confused about the procedure. He cannot oppose a request until it is made. (J. Grisham)

В данном случае адвокат подсудимого ссылается на нарушение порядка процессуальных действий со стороны обвинителя: а именно, недопустимость оспаривать право обвиняемого на ходатайство об освобождении под залог, пока сам обвиняемый не обратился к судье с подобной просьбой. Адвокат апеллирует к необходимости соблюдения установленного регламента, одинакового для всех, что обеспечивает доказательную силу данного аргумента.