Способы речевого воздействия в лингвистике

Как следует из примера, адвокат защиты, обращаясь к присяжным в заключительном слове, стремится пробудить в них чувство сопереживания к подсудимой, заменяя объективные доводы апелляцией к исключительной мотивации ее поступка: материнского инстинкта, который вынудил ее действовать в безрассудно, в пылу эмоций («she was just Nathaniel's mother»). Адвокат надеется, что эта мотивация найдет отклик в миропонимании слушателей и, усиливая экспрессивную нагруженность своей апелляции, оратор призывает их посмотреть на произошедшее под определенным углом зрения, а именно - не рассудком, а сердцем («make it with your heart»).

2.2 Макростратегия манипулирования

2.2.1 Презумпция виновности

Антипод одной из основополагающих аксиом правосудия - презумпции невиновности - презумпция виновности является эффективным способом субъективизации процессуальных действий и ущемления прав и интересов ответчика. Внедрение презумпции виновности, которую можно выразить как «Человек виновен, пока не доказано обратное», запрещено конституционными актами многих стран, в том числе Биллем о правах в Америке. Тем не менее, de facto эта запретная доктрина может быть использована в качестве действенного орудия манипуляции, в ходе которой обвинитель пытается переложить бремя доказывания на сторону защиты и тем самым избежать необходимости предоставлять юридически безупречные и веские доказательства вины ответчика.

Рассмотрим один из примеров:

(22) PROSECUTOR: Jess helped Jacob specifically with social skills teaching him how to engage others in conversation, how to make friends...But on Tuesday, January twelfth, Jess Ogilvy did not tutor Jacob Hunt. Instead, that young man, the same one she had treated with kindness and compassion, murdered her in a brutal and vicious attack inside her own residence. (J. Picoult, #3)

Как мы видим, в данном случае государственный обвинитель пытается манипулировать этим основополагающим принципом уголовного судопроизводства, который уравнивает тяжущиеся стороны и обеспечивает защиту интересов обвиняемого. Форма ассертивного высказывания создает видимость истинности тезиса (Jacob murdered Jess), а конкретизирующие детали преступления (brutal and vicious attack; inside the residence) - видимость формально правдоподобных доказательств, не требующих подкрепления тезиса дополнительными аргументами. Однако, как известно из контекста, данное заявление звучит во время вступительного слова стороны обвинения - что свидетельствует о том, что вина ответчика, как и объективные обстоятельства происшествия, еще не доказаны, но, тем не менее, подразумеваются обвинителем.

Если адвокат защиты уличает обвинителя в попытке сконструировать отрицательный образ ответчика, он старается пресечь эту манипулятивную тактику ответной тактикой опровержения:

(23) PROSECUTOR: Your Honor, given the sentence accompanying a charge of murder in the first degree, there is certainly a flight risk.

LAWYER: Your Honor, the prosecution is wrongly assuming there will be a conviction! (J. Picoult, #1)

В указанном примере обвинитель, пытаясь воспрепятствовать решению суда отпустить ответчика под залог, ссылается на ограничивающий характер отягчающих вину обстоятельств, которые квалифицируют убийство первой степени - чем вызывает обоснованное возражение адвоката, поскольку юридическую категорию преступления еще только предстоит доказать.

2.2.2 Навязывание умозаключений

Тактика навязывания умозаключений (или «инференций») является одной из имплицитных техник манипулирования, которая активизирует в сознании реципиента множественность вариативных интерпретаций действительности и предлагает одну из них как объективно существующую или потенциально возможную. Например:

(24) PROSECUTOR: We believe this is a very, very strong case for the State. If the defendant is doing this poorly even before his bail hearing, Judge, you can imagine how much incentive he`ll have to flee the jurisdiction if you let him out now. (J. Picoult, #3)

В данном примере государственный обвинитель стремится убедить суд в том, что обвиняемый неблагонадежен и опасен и поспешит скрыться от правосудия при первой же возможности. Однако вместо того, чтобы ввести означенную информацию в стандартной форме утверждения от первого лица, рискуя тем самым нарушить правила процессуального порядка (ведь адвокатская этика запрещает домысливание и спекуляцию фактами), представитель обвинения использует дейктик “you” (в “you can imagine”), который меняет референтный индекс и делает самого судью агенсом интерпретативного действия, снимая ответственность за навязанную инференцию с адресанта. Помимо этого, грамматическая форма сослагательного наклонения, в условии которого приводится довод, подкрепляющий идею деструктивного поведения ответчика в зале суда, способствует валидации следующего за этим умозаключения.

Снижению коммуникативной категоричности при попытке навязать определенную идею также способствует вопросительная форма предложения:

(25) JUDGE: Ms. Sharp, what is the basis for your objection to having the defendant`s mother sit at counsel table?

PROSECUTOR: Judge, what`s to prevent her from writing an entire script for Jacob and passing it to him or whispering in his ear during the course of the trial to coach him into saying or doing something inappropriate and prejudicial? (J. Picoult, #3)

С помощью этой тактики обвинитель как бы снимает с себя ответственность за высказывание ряда потенциально дискредитирующих предположений, спекулятивных по своей природе, оставляя право истолкования за судьей. Использование неопределенного местоимения “something” в сочетании с пейоративными лексемами “inappropriate” и “prejudicial” позволяет подвести к идее, что физическое присутствие матери подсудимого рядом с сыном во время слушаний может спровоцировать дезорганизацию процессуального порядка. В результате, как следует из дальнейшего диалога, судья принимает отрицательное решение и отказывает в ходатайстве адвокату подсудимого.

Одной из вариаций тактики навязывания умозаключений является навязывание пресуппозиций. Под пресуппозицией понимается некий смысловой компонент, часть плана содержания высказывания, которая является по умолчанию истинной и известна как говорящему, так и слушающему. Именно ее наличие является условием осмысленности высказывания. Эксплицитная, вербализованная часть высказывания может быть оспорена, опровергнута - она нуждается в верификации. Пресуппозиция же a priori является истинной, общеизвестной. Прием манипулятивного использования пресуппозиций получил название «навязывания пресуппозиций» или «ассерции, маскирующейся под пресуппозицию». Суть этого приема заключается в том, что семантическая информация, важная для адресанта сообщения, «подается им не как новое знание, требующее осознанного анализа, а как нечто само собой разумеющееся» [Баранов, 2007: 193]. Реципиент воспринимает означенную информацию некритически, сосредотачивая свое внимание на непресуппозициональной части высказывания.

Рассмотрим следующий пример:

(26) WITNESS: Like I said, there isn't a causal link between Asperger's and violence.

PROSECUTOR: If Asperger`s doesn`t make someone violent, how can it be an excuse for someone like Jacob committing a horrific act of violence?

LAWYER: Objection! That`s prejudicial! (J. Picoult, #3)

Мы можем видеть, как обвинитель использует в качестве мишени манипуляции психическое заболевание ответчика, синдром Аспергера, в частности - гипотезу о том, что лица с этим диагнозом отличаются демонстративным отсутствием способности к эмпатии, бесчувственностью и предрасположены к преступному поведению. Несмотря на то, что защита решительно опровергает любые попытки привязать психическое расстройство к якобы совершенному подсудимым преступлению, сторона обвинения стремится к его изобличению путем конструирования причинно-следственных связей. Это достигается при помощи помещения идеи о факте совершенного преступления в пресуппозиональный план высказывания (“Jacob committed a horrific act of violence”), то есть подается как нечто само собой разумеющееся, бесспорное, не воспринимаемое критически. Внимание же слушающих заостряется на собственно интеррогативной части высказывания (“How can it be an excuse?”). Более того, учитывая риторический характер вопроса, он ориентирован не столько на получение ответа, сколько на передачу определенной информации - притом экспрессивно окрашенной (“There is no excuse for Jacob committing a horrific act of violence”).

Проанализируем еще один пример:

(27) PROSECUTOR: He uses a song called “I Shot the Sheriff” as a calming technique?

WITNESS: It has nothing to do with the actual song. It happened to be a melody he liked, and it would soothe him when he was having a tantrum when he was little.

PROSECUTOR: It certainly ties in to his obsession with violent crime, doesn`t it? (J. Picoult, #3)

Как известно, отличительным свойством пресуппозиции является то, что она, в отличие от ассерции, является бесспорной предпосылкой, которая не подвержена действию отрицания. Утвердительное ассертивное предложение “It (certainly) ties in to his obsession with violent crime” содержит те же пресуппозицию, что и отрицательное “It doesn't tie in to his obsession with violent crime”, а именно: “He is obsessed with violent crime”. Именно эта характеристика пресуппозиции делает ее удобным инструментом речевого манипулирования. Ведь реальной ассерцией в этом случае является идея о предрасположенности обвиняемого к совершению тяжкого преступления, однако здесь она подается под видом презумптивного компонента, в то время как привязка песни с говорящим названием, которую так любит ответчик, к его преступным наклонностям - лишь отвлекающий маневр.

2.2.3 «Чтение в сердцах»

За недолгое время существования суда присяжных адвокаты успели выработать множество способов манипуляции и механизмов давления на заседателей. Несмотря на то, что закон недвусмысленно предостерегает присяжных от оценки фактов и умозаключений, которые могут сложиться под воздействием заранее сложившего мнения и опыта, тем не менее, это как раз то, что присяжные приносят с собой в зал суда, будучи представителями общественного мнения, со всеми его предрассудками, убеждениями и стереотипами мышления.

Тактики и уловки адвокатов направлены на то, чтобы эксплуатировать этот житейский и мировоззренческий опыт, манипулируя чувствами, настроениями и симпатиями присяжных заседателей.

Суть тактики «чтение в сердцах» [Рождественский, 2006: 199] заключается в том, что манипулятор (в нашем случае - адвокат или государственный обвинитель) играет роль прозорливца, проницательного и наблюдательного знатока тайных мыслей и догадок присяжных. Эти умозрительные построения, рассуждения и выводы могут быть довольно отвлеченными, намечающими только самые общие эмоциональные состояния, например: “I can only imagine how you feel”; “It must be really hard for you to listen to all this”. В то же время, говорящий может конкретизировать суть своих умозрительных предположений, подводя их к необходимой ему идее - той, к которой ему хочется привлечь внимание реципиента:

(28) LAWYER: You`ve heard a lot about it these past few days … and I bet you`ve thought, So what? Not being comfortable in new situations, wanting to do things the same way every day..You might be thinking that Jacob doesn`t fit your impression of a person with a diagnosable neurological disorder. He`s smart, he doesn`t look crazy in the colloquial sense of the word <…> If you spend some time with Jacob, you`ll probably think there`s something … different about him. Something you can`t quite put your finger on. He may seem odd, or quirky … but you probably also won`t think of him as insane. (J. Picoult, #3)

В этом примере адвокат, обращаясь к присяжным, добивается их солидаризации с его подзащитным, стремясь раскрыть сложность, тернистость его жизненного пути, отягченного неврологическим расстройством. Он противопоставляет объективно присутствующие акцентуации характера молодого человека (“odd”; “quirky”; “not comfortable in new situations”; “wants to do the same things every day”), однако предостерегает от проведения параллелей с экстремальной крайностью - помешательством. В высказывании говорящий использует инструменты эпистемической модальности, градуирующие степень уверенности автора в истинности пропозиции - модальные глаголы “may”, “might”; пропозиционный предикат “bet” и модальное наречие “probably”. Это позволяет субъективировать высказывание и избежать излишней категоричности.

2.2.4 Создание иллюзии доверительного общения

От того, как сложатся отношения между профессиональными участниками судебного процесса (адвокатом и обвинителем) и присяжными заседателями, во многом зависит эффективность и исход дела. Не секрет, что и адвокат, и государственный обвинитель, искушенные в юридических тонкостях и правилах процессуального порядка судебного разбирательства, могут восприниматься отстранённо и дистантно, как представители другого мира. Поэтому так важно установить связь, психологический контакт с присяжными и создать видимость их личностной вовлеченности в процесс, дать возможность ощутить свою причастность к поиску истины.

Посмотрим на примеры:

(29) LAWYER: You know what? [Jordan began, facing the jury] Three hours ago, I didn't have the slightest idea what I was going to say to you all right now. And then it dawned on me - I wanted to congratulate you. Because you've seen something very unusual today. Something surprising that never, ever makes its way into a courtroom. You, ladies and gentlemen, have seen the truth.

<…>

Did you know I used to be a prosecutor? I was. Worked in the same office where Ms. Delaney works now, for ten years. You know why I left? Because I didn't like the idea of truth. When you're a prosecutor, the world's black or white, and things either happened or they didn't. I always believed there was more than one way to tell a story, to see things. I didn't think truth even belonged in a trial. (J. Picoult, #1)

Основная задача, стоящая перед оратором в этом примере - показать присяжным, что понятие «правды» невозможно подвести под редукционистское разделение на «белое» и «черное», «плохое» и «хорошее». Правда - это полифонический концепт, который можно рассматривать через разные призмы и каждый раз получать новый результат. Тем не менее, суд оперирует только крайними полюсами этого понятия, решая, соответствует ли доказываемое реальному положению вещей, или нет - без возможности вариативной интерпретации этой реальности. Именно эту идею и пытается донести до заседателей адвокат защиты, признаваясь им, что в душе всегда чувствовал неприязнь к столь ограниченному, однобокому взгляду на правду (“I didn't like the idea of truth”; “I always believed there was more than one way to tell a story”). Риторические вопросы, который говорящий задает сам себе (“Did you know I used to be a prosecutor?”; “Did you know why I left?”), создают иллюзию вовлеченности слушающих в мыслительный и речетворческий процесс. Иллокутивная цель этих вопросов - убеждение адресата в правильности, целесообразности рассуждений и провоцирование эмпатической реакции.