Метафора в сонетах Шекспира

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Метафора как лингвистическая категория

1.1 Научные теории изучения метафоры

1.2 Определение метафоры и процесс метафоризации значения слов

1.3 Виды метафор

1.4 Функциональная классификация метафор

Глава 2. Функциональная значимость метафоры в сонетах Шекспира

2.1 Средства художественной образности в сонетах Шекспира

2.2 Роль метафоры в создании образов Белокурого Друга и Смуглой Дамы

2.3 Функционирование метафоры в сонетах Шекспира

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Метафора, представляющая собой один из способов осознания окружающего мира, является неотъемлемым элементом языка. С древних времен до наших дней она привлекает особое внимание как объект научного исследования. В предыдущие периоды метафора рассматривалась как средство создания образности в языке, стилистический прием, способ "украшения" речи. Однако, в последние годы изучение метафоры перешло на качественно новый уровень. Резко увеличилось количество работ на данную тему, что можно объяснить новыми перспективами для рассмотрения метафоры не только как элемента языка, но и как элемента мышления. В настоящее время метафора все активнее изучается в рамках когнитивной лингвистики, психолингвистики, лингвокультурологии и других пограничных наук.

Данная дипломная работа посвящена исследованию метафор в сонетах Уильяма Шекспира.

Актуальность темы определяется непреходящим характером ценности языка Шекспира, а так же обусловлена современными тенденциями в области изучения метафоры в свете когнитивной теории, то есть рассмотрением языковых явлений во взаимосвязи с человеком, его деятельностью и мышлением. Метафора - это один из основных способов образного моделирования и отражения действительности, в том числе и пространства. В когнитивном языкознании метафора определяется как повседневная концептуальная реальность; она пронизывает повседневную жизнь человека, структурируя восприятие, мышление, деятельность, она заложена в понятийной системе человека. Поэтому в настоящее время метафора рассматривается не только лингвистами, ее изучением занимаются в рамках наук, исследующих когнитивную деятельность человека, таких как философия, психология, логика и других (М. Блэк, А.А. Ричардс, Д. Дэвидсон, Э. Кассирер, Дж. Вико и др.).

Главная цель этой работы - выявить языковые особенности метафоры и её функции в сонетах Шекспира, поскольку сегодня метафору рассматривают не только как художественный приём и средство номинации, но и как особый способ мышления, когда "человек познаёт мир через осознание своей предметной и теоретической деятельности в нём ", через " додумывание" прежде добытого знания, когда создаётся новый концепт за счёт использования "буквального" , "поверхностного" значения выражения.

В соответствии с целью исследования предполагается выполнение следующих задач:

1) рассмотреть концепции метафоры общелингвистического характера;

2) определить значение и классификацию метафор в стилистической теории.

3) выявить случаи употребления метафор и изучить их характер в сонетах У.Шекспира

4) проанализировать функциональную значимость метафор в сонетах У.Шекспира

5) обобщить полученные результаты

Обьектом нашего исследования выступает метафора, как одна из основных мировоззренческих категорий.

Предметом исследования является стилистическое и художественное своеобразие метафор в сонетах Шекспира.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что материалы и представленные в ней наблюдения могут составлять интерес не только для теоретиков языка, лексикологов, переводчиков, но и для литературоведов и других специалистов, занимающихся исследованием материала в области теории метафоры, лингвокультурологии, функциональной стилистики, фразеологии и т.д.

Практическая значимость работы определяется возможностью использовать результаты исследования в курсах по лексикологии, этнолингвистике, культурологии, в практике обучения иностранным языкам и русскому языку как иностранному, в лексикографической и переводческой практике.

Основными методами, используемыми в работе, являются описательный метод, включающий в себя наблюдение, обобщение, интерпретацию и классификацию, а также методы контекстуального лингвостилистического и лингвокультурологического анализа.

Теоретической базой для исследования послужили работы В.Г. Гак, Д.Дэвидсона, Д. Лакоффа, В.Н.Телии, М. Джонсона, Н.Д. Арутюновой и т.д. В исследованиях, посвященных проблеме метафоры, подчеркивается ее важная роль в построении концептуальной и вербальной систем человека, ее активное участие в категоризации языка, процессах мышления и восприятия.

Данная работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка. Во введении обосновывается актуальность работы, определяются цель, задачи и материал исследования, формулируется предмет и объект научного изучения, раскрываются теоретическая и практическая значимость. В первой главе анализируется современное состояние теории метафоры, а также излагаются теоретические положения, на которых основано настоящее исследование. Во второй главе непосредственно анализируются разновидности метафор в сонетах Шекспира, приводятся примеры. В заключении обобщаются итоги исследования и формулируются основные выводы.

Глава 1. Метафора в системе языка как лингвистическая категория

1.1 Научные теории изучения метафоры

Метафора в конце 20 века предстает более сложным и важным явлением, чем казалась ранее. Она пронизывает язык, культуру, науку, жизнь. Метафоры являются универсалиями сознания, метафорическое видение мира современные психологи связывают с развитием человека и человеческой культуры в целом. Некоторые ученые предполагают, что протоязык был метафорическим, а сама протокоммуникация осуществлялась на метафорическом уровне. Метафора как универсальное явление в языке, присуща всем языкам. Её универсальность проявляется в пространстве и времени, в структуре языка и его функционировании. Многие лингвисты даже утверждают, что весь язык наш - это кладбище метафор.

Хотя проблема метафоры волнует умы на протяжении двух тысячелетий, рассматривается она чаще всего либо как стилистическое средство, либо как художественный прием. Лишь в последние десятилетия внимание лингвистов переключилось на исследование онтологии метафоры (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, М. Блэк, Дж. Лакофф, М. Джонсон). Рождение метафоры связано с концептуальной системой носителей языка, с их стандартными представлениями о мире, с системой оценок, которые существуют в мире сами по себе и лишь вербализуются в языке. Метафора выступает как модель выводного сознания, модель выдвижения гипотез. По замечанию Н.Д.Арутюновой, метафора не вычленяет абстрактных признаков и качеств, а выявляет смысловой образ самой сущности предмета [1, 84].

Множество слов в языке образованы метафорически или применяются метафорически, причем переносный смысл слова рано или поздно вытесняет смысл, слово понимается только в своем переносном значении, которое тем самым уже не сознается как переносное, так как первоначальный прямой его смысл уже потускнел или даже совсем утратился. Такого рода метафорическое происхождение вскрывается в отдельных, самостоятельных словах, но еще чаще в словосочетаниях.

Метафора исследовалась много и с различных точек зрения. Традиционно в течение долгого времени ее изучение связывалось с тропами или стилистическими фигурами. Эту линию изучения метафоры возводят к работам Аристотеля, который рассматривал метафору как явление индивидуального, несистемного порядка. В классической риторике метафора была представлена в основном как отклонение от нормы - перенос имени одного предмета на другой. К античным временам восходит также и идея изучения метафоры как системно-языкового явления, способа формирования значений, отсутствующих в языке. Оба эти направления заложили основу дальнейших исследований метафоры в разнообразных областях современной науки.

Не случайно Никитина С.Е. и Васильева Н.В. считают, что "метафора сегодня, - один из самых популярных лингвистических терминов. Множество теорий обрушилось на него, и при всех расхождениях их объединяет стремление видеть в метафоре один из основополагающих принципов мышления языка и речевой деятельности" [2,94]. По мнению ученых, деление на виды многих стилистических терминов - и метафоры в том числе - практически не ограничено в силу того, что каждый исследователь предлагает свой набор. Поэтому совокупность видов часто представляется неупорядоченной.

Рост теоретического интереса к метафоре был стимулирован увеличением ее присутствия в различных видах текстов, начиная с поэтической речи и публицистики и заканчивая языками разных отраслей знания. Естественно, что экспансия метафоры во все сферы человеческой жизни не прошла незамеченной. Искусствоведы, философы, психологи, лингвисты, литературоведы обратились к проблеме метафоры с возросшим интересом. Распространение метафоры в многочисленных жанрах художественной, повседневной и даже научной речи заставляло исследователей обращать внимание не столько на эстетическую ценность метафоры, сколько на предоставляемые ею утилитарные преимущества. Р. Хоффман - автор ряда исследований о метафоре - писал: "Метафора исключительно практична… Она может быть применена в качестве орудия описания и объяснения в любой сфере: в психотерапевтических беседах и в разговорах между пилотами авиалиний, в ритуальных танцах и в языке программирования, в художественном воспитании и в квантовой механике. Метафора, где бы она нам ни встретилась, всегда обогащает понимание человеческих действий, знаний и языка" [3, 327]. Однако в глаза бросается не всепрсутствие метафоры, а ее неуместность, неудобство и даже недопустимость в целом ряде функциональных стилей: языке телеграмм, законах, приказах, уставах, постановлениях, правилах, инструкциях, в судопроизводстве, экспертизах, аннотациях. Словом, во всем, что должно неукоснительно соблюдаться, выполняться и контролироваться, а, следовательно, подлежит точному и однозначному пониманию. Приведенный перечень показывает, что метафора несовместима с прескриптивной и комиссивной (относящейся к обязательствам) функциями речи. Однако, как только центр тяжести переносится на эмоциональное воздействие, запрет на метафору снимается.

Метафора не нужна практической речи, но она ей в то же время необходима. Она не нужна как идеология, но она необходима как техника. Всякое обновление начинается с творческого акта. Факт метафорического творчества лежит в основе многих семантических процессов - развитие синонимических средств, появления новых значений и их нюансов, создание полисемии, развития систем терминологии и эмоционально-экспрессивной лексики. Создавая образ и апеллируя к воображению, метафора порождает смысл, воспринимаемый разумом. Итогом процесса метафоризации, в конечном счете, изживающим метафору, являются категории языковой семантики. Изучение метафоры позволяет увидеть то сырье, из которого делается значение слова. Рассматриваемый в перспективе механизм действия метафоры ведет к конвенционализации смысла. Этим определяется роль метафоры в развитии техники смыслообразования, которая включает ее в круг интересов лингвистики.

На современном этапе изучение метафоры носит междисциплинарный характер. Первая линия изучения метафоры по-прежнему разрабатывается в стилистике и лингвистике текста; семантика исследует метафору с точки зрения ее системно-языковых проявлений. Помимо лингвистики, метафорой интересуются такие науки, как психология, философия, логика.

За всю историю исследования метафоры ученых - лингвистов занимали многие вопросы, связанные с ее природой - роль сходства и различия в структуре метафоры; возможность говорить об особом метафорическом значении в противовес буквальному значению слов; природа элементов значения, служащих основой метафорического переноса и их место в семантической структуре исходного слова; возможные функции метафоры в речи, виды метафоры. Литература по метафоре чрезвычайно обширна, но возможно выделить определенные направления, подходы в ее изучении. Г.Н. Скляревская выделяет, среди прочих, такие направления как:

· семасиологическое (изучает метафору в статике, то есть структуру готового метафорического значения с позиции воспринимающего метафору),

· ономасеологическое (исследует динамические аспекты метафоры),

· лингвистическое (выявляет и классифицирует языковые свойства метафоры - морфологические, словообразовательные, синтаксические),

· лингво-стилистическое,

· логическое,

· гносеологическое,

· психолингвистическое и др. [4,8].

М.Н. Лапшина суммирует различные подходы к изучению семантических механизмов метафоры как:

· теорию метафоры как скрытого сравнения;

· аномальный подход;

· теорию взаимодействия;

· когнитивную теорию метафоры.

Рассмотрим подробнее эти подходы к изучению метафоры.

Термин метафора (от греческого мефбцпсЬ), означающий "перенос", "перемещение", "вращение", был введён Аристотелем согласно его пониманию искусства как подражания жизни. В его "Поэтике" мы впервые сталкиваемся с теорией метафоры, которая представляет собой теорию иерархических типов. "Переносное слово -- (metaphora) это несвойственное имя, перенесённое с рода на вид, или с вида на вид". В результате, основа метафорического переноса, внутри одной категории (род-вид, вид-род, вид-вид, род к элементу рода, основываясь на пропорции) -- подобие между двумя предметами. Такое определение заложило прочную основу классического определения метафоры как переноса имени одного предмета или явления на другой предмет или явление на основе сходства между ними. Сравнение, лежащее в основе метафоры, является скрытым или сокращенным, так как не находит в метафоре явного выражения, а только подразумевается.

Сравнительный подход предполагает, что смысл любого метафорического выражения всё-таки может быть выражен буквальным эквивалентом, поскольку буквальное выражение представляет собой одну из форм эксплицитного сравнения. Так, когда мы говорим "этот человек - лев", мы в действительности говорим "этот человек как лев", что означает, что мы берём все характеристики данного человека и все характеристики льва, сравнивая их с тем, чтобы выявить подобные. Эти подобные характеристики становятся основанием метафоры. Таким образом, сравнительная теория опирается на некоторое предсуществующее подобие характеристик, присущих двух подобным предметам. Эти подобные черты впоследствии эксплицируются при сравнении всех характеристик субъектов метафоры. Поскольку сравнение может быть и буквальным, метафорическому определению предписывается и стилистическая функция.

Первая из проблем, которая возникает в связи с теорией замещения - это то, что смысл метафорического выражения никогда полностью не покрывается буквальным перефразированием. Дж. Сёрль замечает, что даже в случаях с самыми простыми метафорами перефразирование неадекватно, что при этом что-то теряется, и было бы хорошо объяснить причины неудовлетворённости, которую мы испытываем при перефразировании даже самых невыразительных метафор. Более же сложные примеры заставляют почувствовать неадекватность случаю более остро.

Пожалуй, главная проблема теории сравнения заключается в том, что для объяснения метафоры она использует буквальное сходство, не раскрывая того, как это сходство определяется. Ведь любые два объекта могут быть подобны по-разному, и этих вариантов подобия огромное множество. Однако: метафора, как и буквальное сравнение, выбирает только определённые отношения. Сёрль говорит по этому поводу: "Подобие само по себе ничего не значит: любые два предмета так или иначе подобны. Проблема понимания буквальных подобий при условии, что само подобие никак не определено, есть лишь часть проблемы понимания метафоры. Откуда нам знать, например, что высказывание "Джульетта - солнце" не означает "Джульетта большей частью газообразна" или "Джульетта находится на расстоянии 90 млн. от Земли"? Ведь эти свойства Солнца очень важны и хорошо известны" [5,313].

Теория метафоры как скрытого сравнения не раз подвергалась критике, так как общность признака часто не является достаточным основанием для возникновения метафоры. Многие авторы указывают и на то, что перефразирование метафоры в виде буквального сравнительного оборота не способно адекватно передать смысл метафоры (Арутюнова Н.Д., Телия В.Н.). Признак, по которому происходит сравнение, не всегда возможно однозначно определить. Это может быть совокупность многочисленных, четко не выделимых признаков. Кроме того, даже если метафорическое высказывание построено на аналогии, последняя ничего не объясняет в процессе порождения метафоры. По мнению М. Блэка, аналогия скорее возникает в результате высказывания, чем предшествует ему в качестве причины или основания [6,162], а Дж. Серль рассматривает аналогию не как компонент метафорического значения, а как особую стратегию понимания метафоры.

Тем не менее, идею сравнения нельзя исключить при интерпретации метафоры, но нужно рассматривать его, по утверждению П. Рикера, "не как способ субституции имен, а как способ предикации признака". Метафора - это своего рода категориальная ошибка (представление объектов одной категории в терминах другой). "Действие порождающего речевого механизма в области метафоры заключается в размывании логических границ, благодаря которому обнаруживаются новые сходства, невидимые в рамках прежней классификации. То есть сила метафоры - в способности ломать существующую категоризацию" [7, 442].

Идея сравнения оказывается важной и для понимания метафоры, включенной в определенный контекст. Чтобы понять текст, читатель должен соотнести текстовый концепт, образующийся в процессе чтения, с общим фоном своих знаний и представлений. Человек понимает предложение, если знает условия, при которых оно может быть истинным, метафора же ставит для понимания апперцептивную проблему.

Чтобы найти компромисс между требованиями презумпции истинности и необходимостью соотнесения текстового концепта с общими знаниями, читатель, по мнению Дж. А. Миллера, должен искать сходства между текстовым концептом и знаниями [8, 243 - 248]. Эти сходства, которые служат основанием для метафоры, могут быть сформулированы в виде утверждения сравнения. Сравнение, однако, не добавляется непосредственно к текстовому концепту, а используется как основа, позволяющая представить себе положение дел, минимально отклоняющееся от обычного, при котором метафора будет истинна.

И сравнение, и метафора базируются на механизмах компаративных концептуальных связей. Но сравнение как синтаксическая структура является только частным проявлением некоторого суженного спектра мыслительных операций сравнения. Метафора же имеет более широкую мыслительно-операционную базу. Поэтому можно утверждать, что невозможно свести метафору к сравнению как синтаксической структуре, речь следует вести о сравнении, уподоблении, аналогии как мыслительных операциях, лежащих в основе семантического процесса метафоризации.

По мнению М.В.Никитина, рассматривать метафору как перенос наименования на основе сходства денотатов справедливо только в очень ограниченном количестве случаев [9, 27]. В большинстве же случаев определение метафоры должно быть уточнено: это перенос наименования с одного класса сущностей (вещей и признаков) на другой на основе частичного сходства некоторых из их импликациональных и интенсиональных признаков, то есть, на основе аналогического сходства классов.

Если сторонники теории метафоры как скрытого сравнения подчеркивают идею о сходстве обозначаемого и обозначающего, то приверженцы противоположного подхода, который можно охарактеризовать как аномальный, делают упор на несовместимости обозначаемого и обозначающего. Например, Ю.Д. Апресян определяет метафору как намеренную аномалию [10,51]. Метафора нарушает принцип истинности, однако такое нарушение не препятствует коммуникации. "Ложность" прямого смысла слова заставляет слушающего искать в нем скрытый смысл и интерпретировать его как содержащее оценку говорящим некоторого действия, состояния или свойства.

В концепции метафоры М. Бирдсли аналогия заменена логическим абсурдом. Именно логический абсурд заставляет при интерпретации метафоры отказаться от основного значения слова и искать в спектре его коннотаций ту, которая позволила бы осмысленно связать метафорический предикат с его субъектом. Роль метафоры заключается в том, что она помогает преодолеть смысловое противоречие или прямую несовместимость семантических характеристик столкнувшихся слов. При метафоризации происходит сдвиг центрального значения слова в пользу маргинального [11,207]. Метафору Бирдсли определяет следующим образом: "Я полагаю, что всегда, когда атрибуция косвенным образом противоречива и определяющий субъект имеет коннотации, которые могут быть приписаны главному члену, такая атрибуция есть метафорическая атрибуция, или метафора".

Д. Дэвидсон утверждает, что метафора не наделена каким-то другим значением, помимо буквального значения метафорически употребленного слова. Действительно отличает метафору не значение, а употребление, и в этом метафора сходна с речевыми действиями. Метафора говорит только то, что лежит на ее поверхности - обычно явную неправду или абсурдную истину [12,187]. Исследователи придерживаются того взгляда, что конфликты и аномалии изначально присущи метафоре и определяют её идентификацию и понимание. При этом сама природа аномалии по-разному определяется разными приверженцами этого взгляда, но все едины в том, что это - нечто вроде ошибки семантической категории. Семантические категории описывают общие виды объектов в мире, а конфликт происходит тогда, когда объект или его свойства приписываются его антиподу. Например, есть одушевлённые и неодушевлённые объекты, и эти метафоры нарушают законы этих семантических категорий, приписывая свойства одушевлённого объекта неодушевлённому. Защитники "аномальной" теории полагают, что такое нарушение правил семантической категории обеспечивает возможность идентифицировать метафорические выражения как небуквальные; относительно же самой интерпретации таких выражений их пути расходятся.

Главная проблема теории аномалии (конфликта) в её утверждении, что метафорический конфликт заложен в значении самих слов, независимо от их контекста и намерений автора. Другими словами, это чисто формалистическая теория. Метафора может быть идентифицирована и понята без учёта каких бы то ни было экстралингвистических факторов; она свойственна самой структуре значения. Однако, многие метафоры, взятые в изоляции, не вызывают никаких противоречий и не нарушают никаких семантических категорий. К таковым, например, относится метафора "No man is an island", отрицающая, что люди и острова одно и то же.

Другая проблема, с которой сталкивается теория Бирдсли, заключается в том, как определить, какие свойства для данного концепта являются необходимыми, а какие случайными. Более того, чрезвычайно сложной задачей является определение коннотаций субъекта и, даже если они определены, остаётся проблемой решить, какие из них следует использовать в разных метафорических интерпретациях.

Одним из главных отличий между подходом самого Бирдсли и более поздних версий теории аномалии является то, что они уже рассматривают контекст для идентификации аномальных утверждений. Однако, хотя контекстуальные аномалии допускают большую гибкость в идентификации метафоры, "аномальный подход" всё-таки сталкивается с трудностями в тех случаях, когда предложение имеет два или больше значения: одно буквальное и другое метафорическое, но оба вписываются в контекст, как, например, бывает в случае такого приёма, как игра слов.

Теория аномалии внесла большой вклад в общий семантический анализ метафоры. Её важные аспекты касаются роли вторичных значений или коннотаций, идеи семантических категорий и их конфликта. Однако основополагающий постулат теории - в том, что буквальный язык есть нечто более фундаментальное, чем язык метафорический; что буквальная интерпретация всегда идёт первой и только после её неудачи следует интерпретация метафорическая. Конечно, согласно такому мнению, метафора всегда будет считаться лишь ошибкой и семантической или контекстуальной аномалией, а метафорическое значение будет всегда вторичным по отношению к значению буквальному.

Концепции метафоры как взаимодействия образующих ее элементов и процессов стали переходными от восприятия метафоры как чисто языкового явления к рассмотрению ее в качестве универсального когнитивного механизма. Начало этой линии развития теории метафоры положила интеракционистская (an interaction theory of metaphor) теория метафоры, предложенная А. Ричардсом, который рассматривает метафору с психолингвистических позиций, считая, что в метафоре участвуют две мысли о двух различных вещах [13,47]. Эти мысли, возникая одновременно, выражаются с помощью одного слова или речения, значение которого есть результат взаимодействия этих мыслей. Формирующуюся мысль о новом объекте А. Ричардс называет "основой" (tenor), а языковое выражение с его буквальным значением - "носителем" (vehicle).

Теория А. Ричардса была далее разработана М. Блэком. Согласно этой концепции, в образовании метафоры участвуют 4 компонента: основной и вспомогательный субъекты, а также свойства каждого из субъектов. Некое слово, используемое в определенном контексте в метафорическом значении, является фокусом метафоры, в числе же остальных слов, по крайней мере, одно должно использоваться в буквальном смысле и являться рамкой метафоры [6,156]. Фокусное слово приобретает при этом новое значение, о котором нельзя сказать ни что оно полностью совпадает со своим буквальным значением, ни что оно равно буквальному значению любого другого слова, допускаемого данным контекстом. Новый контекст ("рамка" метафоры), таким образом, вызывает расширение значения фокусного слова, происходящее в результате взаимодействия двух разнородных референтов, один из которых - "основная сущность" (primary subject) - обозначается в процессе метафоризации, а второй - вспомогательная сущность (secondary subject) -соотносится с обозначаемым уже существующего в языке наименования. Вспомогательный компонент, таким образом, не только дает имя обозначаемому, но и является основой для его осмысления, вычленения и включения в новое значение важных сторон обозначаемого метафорой объекта.

В более поздних работах М. Блэк говорит не о "фильтрации", а о "проекции" некоторых характеристик одного объекта на другой. Взаимодействие участвующих в метафорическом процессе сущностей не ограничено чертами сходства соответствующих объектов, различия между ними так же важны. Разнородность представлений об объектах и сопутствующие им ассоциативные комплексы позволяют выходить за пределы как старого, так и нового круга представлений, синтезируя принципиально новую информацию. Таким образом, у Блэка метафора перешагнула через уровень слов и перешла к связанной с ними совокупности общепринятых знаний и представлений. Метафора представляет собой взаимодействие двух концептуальных систем в целях применения к основному субъекту свойств и ассоциативных импликаций её вспомогательного субъекта. Тогда основной субъект как бы просматривается через "фильтр" свойств вспомогательной системы таким образом, что вспомогательный субъект "отбирает, выделяет, скрывает и организует характерные черты основного субъекта". Более того, взаимодействие между субъектами метафоры может также взаимообразно вызывать пусть меньшие, но всё-таки какие-то изменения и во вспомогательном субъекте. Блэк полагает, что понимание метафоры даёт в результате действительный сдвиг в значении: импликации и взаимосвязь концептов могут действительно изменяться в результате понимания метафоры. Блэк противопоставляет свой взгляд всем другим в том отношении, что они пытаются заменить метафору каким-нибудь буквальным перефразированием. Но главным в метафоре является то, что она представляет собой нечто новое и ошеломляющее, не подлежащее буквальному перефразированию. "Метафорическое утверждение - не заместитель для формального сравнения или какого-либо другого вида буквального выражения; она имеет свои собственные возможности и результаты". Наконец, теория взаимодействия заставляет изменить представления о языке как некоем двухъярусном образований, в котором одни употребления считаются однозначно буквальными, а другие метафорическими. Буквальное и небуквальное могут меняться в зависимости от контекста и эволюции языка. Другими словами, язык динамичен, и его нельзя заставить покоиться на первоначальном наборе абсолютно буквальных описаний. Граница между буквальными и метафорическими выражениями подвижна и находится в зависимости от контекста. Важным для метафоры является не только видение в новом свете двух разных объектов, но и взаимодействие концептуальных сфер, к которым принадлежат соотносимые понятия. Результатом такого взаимодействия является изменение нашего представления об обеих этих сферах.

Таким образом, описание метафоры как сугубо языкового явления не обладает объяснительной силой, не может вскрыть природу метафоры. Этого же мнения придерживается и Э. Маккормак, утверждающий, что для объяснения метафоры, следует предположить существование глубинных структур человеческого разума в качестве устройства, порождающего язык [14,359]. Путем определенных иерархически организованных операций человек сопоставляет семантические концепты, в значительной мере несопоставимые, что и является причиной возникновения метафоры. Метафора предполагает определенное сходство между свойствами ее семантических референтов, поскольку она должна быть понятна, а с другой стороны - несходство между ними, поскольку она призвана создавать некоторый новый смысл, то есть, обладать суггестивностью. Эта иерархия идеальных конструкций располагается на двух уровнях глубинных структур - семантическом и когнитивном. Уровни не взаимоисключающи; их введение показывает, что в основе семантического процесса лежит когнитивный. Но они и не тождественны, поскольку допустимо существование невербальных когнитивных функций.

Плодотворность и жизнеспособность интеракционистской теории метафоры доказывается большим количеством теоретических исследований в этом русле. Но все же некоторые исследователи указывают на определенные ее недостатки, в частности, недостаточный учет субъективно-личностного фактора.

Субъективный фактор или антропологичность, проявляющаяся в выборе для метафоры того или иного вспомогательного средства, - неотъемлемая часть метафорического процесса. Эти факторы учтены в когнитивной концепции метафоры, предлагаемой В.Н. Телия, которая, развивая идеи А. Ричардса и М. Блэка, во многом сумела преодолеть этот недостаток их теории. Как пишет В.Н. Телия, "присущий метафоре "модус фиктивности" пробуждает в сознании восприятие мира сквозь призму антропометричности, высвечивающей образно-ассоциативные комплексы, приводит в движение аналогию - когнитивную операцию, вовлекает в интеракцию субъекта метафоры и ее гетерогенные объекты" [15,42].

Многие исследователи отмечают важную роль языка, представляющего собой своего рода классификацию человеческого опыта, в репрезентации действительности. Все явления окружающего мира упорядочиваются в человеческом сознании благодаря системной организации, причем основная нагрузка в процессе упорядочивания ложится на лексическую систему языка, поскольку только слово дает возможность воспринять хаос разрозненных впечатлений и ощущений, вычленить свойства, обозначить общее и единичное, классифицировать подвижные элементы действительности. С этой точки зрения исследование метафоры приобретает большое значение, поскольку помимо номинативной, образной и экспрессивно-оценочной функции, метафора выполняет в языке концептуальную функцию. Взаимодействие двух концептов в метафорическом процессе представляет собой интеракцию между старым и новым знанием, проходящую как когнитивная обработка этого знания, то есть как "вычерпывание" из этих концептов признаков, релевантных для нового концепта, с последующим их синтезом [16, 33].

В метафоре заключена и ложь и истина, и "нет" и "да". Она отражает противоречивость впечатлений, ощущений и чувств. В этом состоит еще один мотив ее привлекательности для поэзии. "Метафора умеет извлекать правду из лжи, превращать заведомо ложное высказывание если не в истинное, то в верное…В метафоре противопоставлены объективная, отстраненная от человека действительность и мир человека, разрушающего иерархию классов, способного не только улавливать, но и создавать сходство между предметами" [17,18]. При этом оценивание является одной из важнейших составляющих когнитивной деятельности человека. Знание человека постоянно обновляются и модифицируются, обеспечивая когнитивную обработку стандартных ситуаций. Предшествующее знание играет важную роль в восприятии, понимании и запоминании метафоры.

Современная когнитивная лингвистика считает метафору не тропом, призванным украсить речь и сделать образ более понятным, а формой мышления. В коммуникативной деятельности метафора - важное средство воздействия на интеллект, чувства и волю адресата. Соответственно анализ метафорических образов - это способ изучения ментальных процессов и постижения индивидуального, группового и национального самосознания.

В целом, все подходы к исследованию метафоры можно охарактеризовать как или структуралистические, или деятельностные. В основе структуралистических подходов наиболее важным объектом исследования метафоры является ее структурно-семантическая организация. В основе деятельностных подходов лежит понимание метафоры как механизма речевой коммуникации, при этом человек предстает как организующий центр данного механизма.

Оценочность метафоры имеет как структуралистические, так и деятельностные характеристики. С одной стороны, оценочность является компонентом структуры значения метафоры. С другой стороны, метафора выступает как аксиологический механизм речевой деятельности человека, характеризуемый в прагматическом и социокультурном аспектах. В основе метафоризации лежит семантическая двуплановость лексической единицы, т.е. её способность иметь лексико-семантические варианты, выражающие её основное (первый план) и переносное (второй план) значение. Поэтому семантическую структуру метафоры целесообразно рассматривать на уровне сем - минимальных единиц плана содержания.

Семы представляют собой иерархически упорядоченную структуру по отношению к некоторому лексико-семантическому варианту. Методика компонентного анализа позволяет разделить содержательную сторону метафоры на составляющие её компоненты и представить их значения в виде сем. Во многих современных лингвистических исследованиях в семантической структуре слова выделяют три типа сем: архисема - общая сема родового значения, дифференциальная сема видового значения и потенциальная сема, актуализирующаяся в определенных условиях.

На семном уровне анализа актуализация оценочной семы в семантике метафоры происходит в результате перестройки иерархии сем. Оценочная сема гипертрофируется, а архисема, в свою очередь, редуцируется. Так, при метафоризации слова lion "лев" происходит редукция архисемы "животное" и дифференциальной семы "животное с определенными биологическими признаками" и экспликация потенциальных сем "известный, знаменитый" и/или "сила, власть". Таким образом, специфика семантики метафоры заключается в актуализации оценочной семы.

1.2 Определение метафоры и процесс метафоризации значения слов

Со времен Аристотеля метафора рассматривается как сокращенное сравнение: т.е. это сравнение, из которого исключены предикаты подобия (похож, напоминает и др.) и компаративные союзы (как, как будто, как бы, словно, точно, ровно и др.). Вместе с ними устраняются основания сравнения, его мотивировка, обстоятельства времени и места, а также другие модификаторы. Метафора лаконична; она сокращает речь, в то время как сравнение ее распространяет.

Метафора сближает объекты, принадлежащие разным классам. Ее сущность определяется как категориальный сдвиг. Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он входит, и включает его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании. Сопоставляя объекты, метафора их противопоставляет. Противопоставляемый термин, в силу его очевидности, обычно исключается из метафоры.

Традиционная лингвистика дает следующее определение понятия метафора: "Употребление слова в переносном значении на основе сходства в каком-либо отношении двух предметов или явлений…В отличие от двучленного сравнения, в котором приводится и то, что сравнивается, и то, с чем сравнивается, метафора содержит только второе, что создает компактность и образность употребления слов" [18,176].

В литературоведении понятие метафоры не отличается от традиционного лингвистического, и рассматривается в учении о тропах. Л.И. Тимофеев отмечает: "В метафоре мы имеем дело с пересечением значений, основных и вторичных, по сходству или по контрасту, безотносительно к их реальной связанности и зависимости. Благодаря этому метафора является языковым построением чрезвычайно гибким, позволяющим сближать самые различные явления, добиваясь тем самым разнообразнейших смысловых оттенков, и в тоже время сжатым, поскольку один из членов тропа вытеснен полностью" [19,222].

Арнольд И.В. определяет метафору как "скрытое сравнение, осуществляемое путем применения названия одного предмета к другому и выявляющее таким образом какую-нибудь важную черту второго" [20,82].

Гальперин И.Р. дает следующее определение: "Отношение предметно-логического значения и значения контекстуального, основанное на сходстве признаков двух понятий, называется метафорой… Для реализации метафоры необходим контекст, в котором члены сочетания выступают только в одном предметно-логическом значении, уточняя то слово, которое несет двойное значение -- метафору"[21, 125]. При этом он подчеркивает, что метафора часто определяется как сокращенное сравнение, но это не совсем верно. Метафора есть способ отождествления двух понятий благодаря иногда случайным отдельным признакам, которые представляются сходными. Сравнение же сопоставляет предметы, понятия, не отождествляя их, рассматривая их изолированно.

В своей работе мы будем опираться на определение метафоры, которое дает Арутюнова Н.Д. По мнению Арутюновой Н.Д., метафора - это "троп или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений, для характеризации или наименования объекта, входящего в другой класс, либо для наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении" [22,29].

Метафора, являясь одним из основных приемов познания объектов действительности, их наименования, создания художественных образов и порождения новых значений. Она выполняет когнитивную, номинативную, художественную и смыслообразующую функции. В создании метафоры участвуют четыре компонента: две категории объектов и свойства каждой из них. Метафора отбирает признаки одного класса объектов и прилагает их к другому классу или индивиду - актуальному субъекту метафоры.

Взаимодействие с двумя различными классами объектов и их свойствами создает основной признак метафоры - ее двойственность. В семантическую структуру метафоры входят два компонента - ее значение (свойство актуального субъекта метафоры) и образ ее вспомогательного субъекта. Образ класса и совокупность характерных для него признаков дают ключ к сущности субъекта метафоры. Образная метафора выполняет характеризующую функцию и обычно занимает в предложении позицию предиката. Оба основных типа полнозначных слов - имена предметов и обозначения признаков - способны к метафоризации значения. Чем более дескриптивным (описательным) и диффузным является значение слова, тем легче оно получает метафорические смыслы.

Метафора не выходит за рамки конкретной лексики, когда к ней прибегают в поисках имени для некоторого класса реалий. Метафора в этом случае составляет ресурс номинации. Вторичная для метафоры номинативная функция служит для образования имен классов предметов и имен лиц. Семантический процесс, в конечном счете, сводится к замене одного образного (дескриптивного) значения другим; например, журавль как птица и журавль как шест для поднятия воды из колодца, белок яйца и белок глаза (white), рукав (часть одежды, покрывающая руку) и рукав (отделившийся от русла реки поток), ножка (маленькая нога) и ножка (опора мебели, стойка) и так далее. Чтобы избежать двусмысленности, этот тип метафоры стремится войти в микроконтекст, проясняющий ее предметную отнесенность. Если метафора обозначает часть предмета, то к нему присоединяется указание на целое: ножка бокала (стула), игольное ушко, спинка кресла, дверная ручка. Номинативная метафора создает прозвища и клички индивидов, которые затем могут превратиться в имена собственные (например: Коробочка, Клещ, Сова). Утверждаясь в номинативной функции, метафора утрачивает образность: горлышко бутылки, анютины глазки, ноготки, быки моста, лист (бумаги). Метафора в этом случае является техническим приемом извлечения нового имени из старого лексикона.

Процесс метафоризации, протекающий в сфере признаковых слов, заключается в сопоставлении одному классу объектов или индивиду свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса. Так, прилагательное острый, характеризующее в прямом смысле режущие и колющие предметы (острый нож, острая игла), получает метафорическое значение в таких сочетаниях, как острый ум, острое зрение, острое слово, острый конфликт, острая боль, острый кризис и т.п. Глагол выть, который в прямом смысле относится к животным (волкам, собакам), может характеризовать также звуки природы: ветер (буря) воет. В этом типе метафоры указан признак, но нет отсылки к его носителю - термину сравнения, имплицируемому прямым значением признакового слова. Метафора этого типа служит источником полисемии слова.

Существует ряд общих закономерностей метафоризации значения признаковых слов:

· физический признак предмета переносится на человека, способствуя выделению и обозначению психических свойств личности (тупой, резкий, мягкий, твердый, жесткий, глубокий человек);

· признаки и действия человека и животных переносятся на явления природы (принцип антропо- и зооморфизма: Буря плачет; Утомленное солнце грустно с морем прощалось),

· атрибут предмета преобразуется в атрибут отвлеченного понятия (глубокое/поверхностное суждение, пустые слова),

· признаки природы и натуральных классов объектов переносятся на человека (ветреная погода и ветреный человек, темная ночь и темная личность).

Процессы метафоризации, таким образом, могут протекать в противоположных направлениях: от человека к природе и от природы к человеку, от неодушевленного к одушевленному и от живого к неживому. Человек собирает и концентрирует вокруг себя предикаты предметов и животных, но и сам охотно делится с ними своими предикатами. В ряде случаев передача осуществляется настолько регулярно, что говорящих покидает чувство смыслового сдвига. Ситуация регулярного взаимного обмена изживает метафору.

В общем случае признаковая метафора развивается от более конкретного значения к более абстрактному. Наиболее очевидными метафорическими потенциями обладают следующие типы предикатов: 1) конкретные прилагательные (светлый, темный, низкий, высокий, горячий, холодный и т.п.); 2) глаголы со значением механического действия (грызть, пилить, рубить, бежать, падать и т.п.); 3) предикаты, характеризующие узкий круг объектов и тем самым недвусмысленно отсылающие к термину сравнения (созревать, увядать, таять, течь, приносить плоды и т.д.). Относя чувственно воспринимаемые признаки к отвлеченным и непосредственно не наблюдаемым объектам, метафора выполняет гносеологическую (познавательную) функцию. Она формирует область вторичных предикатов - прилагательных и глаголов, характеризующих непредметные сущности, свойства которых выделяются по аналогии с доступными восприятию признаками физических предметов и наблюдаемых явлений.

Признаковая метафора регулярно служит задаче создания лексики "невидимых миров" - духовного начала человека, его внутреннего мира, моделей поведения, нравственных качеств, состояний сознания, эмоций, поступков. Внутренние свойства человека могут быть охарактеризованы такими физическими признаками, как горячий и холодный, мягкий и твердый, открытый и замкнутый, легкий и тяжелый, темный и светлый, глубокий и поверхностный, яркий и серый и многими другими. Приведенные атрибуты относятся к разным аспектам человека: яркая (светлая) личность, тихий нрав, глубокий ум, легкий характер, низкий поступок и т.д. Метафоры такого рода обычно опираются на аналогии, образуя своего рода "метафорические поля". Так, в основе метафор эмоций лежат аналогии: с жидким, текучим веществом (страсти кипят, прилив чувств, хлебнуть горя, испить чашу страдания, волна нежности), с огнем (гореть желанием, любовный пыл, пламя любви, огонь желания), с воздушной стихией (буря страстей, вихрь, шквал, порыв чувств, чувства обуревают), с болезнью, отравой (лихорадка любви, переболеть любовью, зависть отравляет душу), с живым существом (чувства рождаются, живут, говорят, умирают, пробуждаются) и др. Метафоры отрицательных эмоций часто основываются на аналогии со всем тем, что причиняет боль путем внешнего, механического воздействия. Негативные чувства грызут, терзают, гложут, кусают, ранят, точат, режут по сердцу, пронзают сердце, колют. Такого рода метафоры создают тонко семантически дифференцированный язык чувств и вместе с тем обнаруживают тенденцию к семантическому сближению; например, значение "разлюбить" может быть передано следующими метафорами: любовь потухла, угасла, умерла, смолкла; к сильному чувству применимы такие метафоры, как буря (пожар, вихрь, кипение, накал) страстей.

Метафора, состоящая в переносе признака от предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идее, теории, концепции и другим абстрактным понятиям, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, целенаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и др.: предшествовать, следовать, вытекать, выводить, делать вывод, заключать, вести к чему-либо и др. К метафоре восходят союзы хотя, несмотря на то, что, ввиду, вопреки. В этой сфере также действуют ключевые метафоры, задающие аналогии между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры. Так, рассуждение обычно организовано аналогией с движением по пути, предопределяющей метафоры исходного пункта и конечной цели движения, а также остановки, возвращения и сокращения пути.

Таблица 1. Разновидности признаковой метафоры

Для научного дискурса характерны такие выражения, как отправной (конечный) пункт рассуждений, перейдем к следующему пункту (тезису), остановимся на этом положении, вернемся к исходной гипотезе и т.д. Итак, ключевые метафоры прилагают образ одного фрагмента действительности к другому ее фрагменту. Они обеспечивают его концептуализацию по аналогии с уже сложившейся системой понятий. Так, со времен Маркса, стало принято думать об обществе, как о некотором доме (здании, строении). Эта метафора позволяет выделять в обществе базис (фундамент), различные структуры (инфраструктуры, надстройки, иерархические лестницы и ступени), несущие опоры, блоки. Об обществе говорят в терминах строительства, воздвижения здания, разрушения, а коренные изменения в социуме интерпретируются как его перестройка.

Таким образом, основанные на аналогии ключевые метафоры предопределяют стиль мышления и выражения мыслей как в рамках той или другой научной парадигмы, так и в обыденной речи. Смена научной парадигмы сопровождается сменой ключевой метафоры. Так, биологическая концепция языка уподобляла его живому организму, позволяя говорить о живых и мертвых языках, сравнительно-историческое языкознание предложило метафоры языкового родства и языковых семей, для структуралистов ключевой стала метафора уровневой структуры языка. Соединяясь с отвлеченным субъектом, метафора быстро теряет образную силу и приобретает широкое, обобщающее значение.

Во всех случаях рано или поздно метафора исчезает: ее значение выравнивается по законам стандартной семантики. Сущность метафоры (ее семантическая двуплановость) не отвечает первичным коммуникативным назначениям основных компонентов предложения - его субъекта и предиката. Для указания на предмет речи метафора слишком субъективна; для предиката, содержащего сообщаемую информацию, - слишком неопределенна и неоднозначна. С этим связаны стилистические ограничения на употребление живых метафор. Они не используются в деловом и юридическом дискурсе: законах, распоряжениях, приказах, инструкциях, правилах, циркулярах, обязательствах и т.п., предполагающих исполнение предписаний и контроль за ним. Метафорой не пользуются в вопросах, рассчитанных на получение точной и недвусмысленной информации, и в ответах на них. Метафора употребительна в тех формах практической речи, в которых присутствует экспрессивно-эмоциональный и эстетический аспекты. Она удерживается во фразеологизмах, кличках, крылатых фразах, присказках, афоризмах; например: a wolf in sheep's clothing; I wonder how he keeps body and soul together; to have one's heart in one's mouth/throat; Чужая душа - потемки, чужая совесть - могила; Свой глаз алмаз; и так далее.