Модернизация российского государства

Таким образом, суть политической модернизации заключается в возрастании способности политической системы постоянно и успешно адаптироваться к новым образцам социальных целей и создавать новые виды институтов, обеспечивающих не только контроль над ресурсами, но и каналы для эффективного диалога между правительством и населением. При этом в теориях политической модернизации к социальным инструментам, «агентам» проводимых изменений исследователи относят, прежде всего: государство, элиту модернизаторов, харизматических лидеров.

Государство выступает как своеобразный центр, определяющий характер и направленность общественных преобразований. К ведущим государственно-правовым институтам относятся: глава государства, правительство, профессиональная бюрократия, парламент. Особо в теории модернизации выделяется исключительно важная роль главы государства (правительства). Он «находится в положении архитектора или производителя работ. Он в центре всего. Он строит нацию, руководит государством и воплощает его как вне, так и внутри страны. В значительной мере он как бы смешивается с самой политической системой. Он не только ее символ. Он ее моделирует и контролирует» Энтин Л.М., Энтин М.Л. Политология развития и освободившиеся страны.- М., 1986.- c.114..

Несмотря на различия в нюансах институт главы государства в «осовременивающихся» странах обладает целым рядом общих черт:

верховенство и неоспоримость власти;

право вынесения окончательного решения;

руководство всеми иными институтами государства.

Концентрация широких властных полномочий в одних руках часто выходит за рамки конституционных постановлений. Это в значительной мере типичное явление можно объяснить как обесцениванием самих конституционных актов, которые перекраиваются и пересматриваются каждым новым правителем, так и спецификой политической системы, влиянием традиционализма, неразвитостью политической и правовой культуры.

Одной из особенностей государственно-правового механизма стран, вступивших на путь модернизации, является незначительная роль представительных учреждений. Большинство исследователей соглашаются с тем, что представительные органы отстраняются от решения политических вопросов по существу, чаще всего выступают как «регистрационная палата», ограничивая свои функции «формулировкой вопросов на подготовительной стадии и контролем за делегированным законодательством» См.: Парламенты мира.- М., 1991..

Факт усиления исполнительной власти находит свое выражение в возрастании роли как ее главы, так и профессиональной бюрократии, осуществляющей функции государственного управления. Процесс политизации бюрократии, становление ее важной и активной политической силой доказали полную несостоятельность первоначальной, усиленной рекомендации модернизирующимся странам, в качестве одного из условий модернизации веберовскую идеальную модель легально-рациональной бюрократии. С точки зрения теоретиков модернизации в условиях еще только становления реальных демократических принципов, важное значение приобретает приверженность чиновничества определенным ценностям и идеалам, перестройка административных структур.

На основе сравнительного анализа исторического материала, относящегося к эпохе модернити, а так же использования двух классификационных шкал: фазы решения кардинальных проблем Временное измерение процесса модернизации (фазы модернизации) отражается в «критических проблемах», с которыми сталкиваются модернизирующиеся общества: 1. вызов modernity - первоначальное столкновение традиционного общества с современными идеями и учреждениями, появление сторонников modernity; 2. консолидация модернизаторских элит - переход власти от традиционалистских к лидерам современного типа в ходе обыкновенно ожесточенной революционной борьбы, часто продолжающейся на протяжении жизни нескольких поколений; 3. экономическая и социальная трансформация - экономический рост и социальные преобразования, способствующие преобразованию общества из преимущественно сельского с аграрной экономикой в городское и индустриальное; 4. интеграция общества - полная реорганизация социальной структуры под воздействием экономических и социальных преобразований. Black C.E. The Dynamics of Modernization.- P. 67-89. См.: Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации.- М., 2006.- с. 196. и критерии сравнения Критерии, позволяющие определить стадию, проходимую конкретным обществом: 1. время перехода политической власти от традиционных к модернистским лидерам относительно других обществ (ранее или позднее); 2. эндогенная или экзогенная природа непосредственного политического вызова со стороны современности традиционалистским лидерам; 3. непрерывность или кардинальные перегруппировки территории и населения на протяжении эпохи modernity; 4. суверенность или продолжительные периоды колониального управления в истории общества; 5. наличие на момент вступления общества в современную эпоху развитых институтов, готовых в значительной степени адаптироваться к функциям modernity, или отсутствие по существу подобных институтов и необходимость их заимствования от более развитых современных обществ. Black C.E. The Dynamics of Modernization.- P. 96. См.: Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации.- М., 2006.- с. 196-197. С. Блэком в работе «Динамика модернизации» Black C.E. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History.N.Y., 1975. были выделены типы политической модернизации современных обществ:

Первый тип политической модернизации (самая ранняя) представлен в Великобритании и Франции, где и формировались образцы перехода от традиционализма к современности в других странах. Отличительные характеристики: ярко выраженная внутренняя природа вызова современности; высокая степень континуитета состава территории и населения в эпоху modernity; оптимальная адаптивность традиционных институтов к модернистским функциям; относительно эволюционистский характер становления современного политического руководства - высококвалифицированных государственных служащих; устойчивость преобразований, осуществляемых ими на протяжении многих поколений. Таким образом, замедленные темпы, по сравнению со странами поздней модернизации, институциональных трансформаций, их эндогенная обусловленность и незначительность внешних заимствований, обусловили относительно организованную и мирную адаптацию традиционных институтов к современным функциональным вызовам.

Второй тип политической модернизации, получил распространение в США, Канаде, Австралии и др. странах, заселенных жителями Старого Света, которые составили социокультурную и политическую доминанту населения. Отличительные характеристики: как и для стран первого типа, непосредственный политический вызов modernity выступал в качестве разрешения внутренних противоречий; общества вступали в эпоху современности с развитыми институтами, способными относительно успешно адаптироваться к ней; в отличие от первого типа, данные общества подвергались фундаментальным перегруппировкам по территории и составу населения, пережив длительные периоды колониального управления; переход власти к модернистским лидерам был связан с достижением политической независимости; социально-экономическая структура, была более подвижна (а не состояла из достаточно замкнутых традиционных страт крестьян, ремесленников, землевладельцев и т.д.) и готова к восприятию нового, вследствие наличия обширных и неосвоенных регионов, где в избытке были представлены различные ресурсы, а власть государства была относительно слабой; обострение социальных проблем во многом решалось за счет переселения «незаслуженно обиженных» в пограничные неосвоенные регионы; избыток ресурсов требовал привлечение дополнительной рабочей силы иммигрантов, обостряя проблему их ассимиляции. «К 1930-м гг., когда общества второго типа столкнулись с проблемами социальной интеграции, они уже превосходили страны Европы по уровню развития и считались самыми богатыми и влиятельными. Они извлекли выгоду не только из обширных ресурсов Нового Света и из своей относительной географической изоляции, которая позволила им концентрировать энергию на внутренних делах, но также из развитых либеральных институтов, унаследованных от Старого Света, и от миллионов квалифицированных и энергичных людей, которые прибыли в поисках удовлетворительного образа жизни» Black C.E. The Dynamics of Modernization.- P. 114..

Третий тип политической модернизации характерен для европейских обществ, в которых консолидация модернистского руководства произошла после Французской революции под непосредственным или косвенным ее воздействием (Бельгия, Швеция, Швейцария, Нидерланды, Дания, Италия, Германия, Люксембург и др.). Отличительные характеристики: в истории были длительные периоды насильственной перегруппировки территорий и состава населения; как и в первых двух типах, эти страны создали еще в традиционалистскую эпоху институты, способные адаптироваться к функциям современности; в течение нескольких столетий участвовали в развитии модернистских идей и институтов, внесли вклад в формирование современного образа жизни; консолидация модернистского политического руководства проходила под влиянием не столько иностранных моделей, сколько в условиях длительного и трудного процесса нациестроительства; энергия политических лидеров, ресурсы народов направлялись на защиту недавно приобретенных границ и подготовку к освобождению смежных территорий, еще находящихся под чужеземным господством; националистические идеи первоначально выступали в качестве средства достижения самоопределения, призванного обеспечить условия для модернизации без дискриминации со стороны иностранных администраций, но в дальнейшем национализм как идеи и движение стал самоценностью для нескольких поколений граждан.

Четвертый тип политической модернизации распространен в обществах Латинской Америке, созданных преимущественно иммигрантами со Старого Света, выходцев из стран третьего типа модернизации. Отличительные характеристики: более скудная ресурсная база для самостоятельного развития, имевшая аграрную специализацию и тормозившая процессы урбанизации; достаточно сильная зависимость от иностранного влияния обществ третьего типа, которые уделяли меньшее внимание модернизации; достижение национальной независимости, как правило завершалось не приходом к власти модернистских лидеров, а установлением неоколониалистских методов правления, имевших тенденцию к дальнейшему закреплению традиционалистских форм жизнедеятельности; либеральная риторика в процессе формулирования национальных целей, при фактическом доминировании традиционалистских политических институтов; постоянно углубляющийся социальный раскол между не/ полу-европейским относительно бедным населением, составляющим большинство в этих странах и богатыми выходцами европейского происхождения - меньшинством; нежелание граждан европейского происхождения делить власть с метисами и индейцами, что блокировало расширение социальной базы модернизации.

Пятый тип политической модернизации образуют общества, вставшие на путь модернизации под косвенным влиянием более развитых стран, но без прямой внешней интервенции (Япония, Китай, Россия, Иран, Турция, Афганистан и др.). Отличительные характеристики: создание территориальной и демографической основы государств за долго до столкновения с вызовами современности; эффективное противостояние традиционных правительств попыткам навязать прямое и всестороннее иностранное управление при сохранении в значительной степени состава территории и населения, укрепление политического суверенитета; иностранное вмешательство в эпоху modernity осуществлялось путем установления льготных условий для иностранцев в форме капитуляций (неравноправных договоров, фиксирующих привилегированный режим для иноземцев), зависимости от иностранных займов и советников и т.д.; традиционалистские элиты разрабатывали и осуществляли программы ограниченной или защитной модернизации, для сохранения традиционного общества и обеспечения безопасности от более радикальных изменений, которые могли последовать вследствие успеха иностранных или внутренних модернизаторов; правящие элиты и бюрократия не могли бесконечно долго поддерживать модернизаторские инициативы, однако, переход к политическому руководству, способному обеспечивать программы интенсивной модернизации, отсрочивался на поколения.

Шестой тип политической модернизации характерен для стран с высоко развитой традиционной культурой (Азии, Америки, Океании), в которых утвердились в качестве господствующих мировые религии- ислам, индуизм, буддизм и имевших возможность сложившиеся традиционные институты достаточно успешно адаптировать к более современным, образцом для которых выступали структуры «опекунских» обществ.

Седьмой тип политической модернизации (ряд районов Африки к югу от Сахары и Океании) охватывает страны которые не разработали собственных достаточно развитых религий, систем письменности, политических институтов и столкнувшись с современными вызовами вынуждены были напрямую заимствовать идеи и учреждения модернистских обществ. Отличительные характеристики обоих типов: опыт колониализма, который в определенной степени стимулировал начальные стадии модернизации, одновременно блокировал консолидацию политической власти модернистских лидеров; политическая конфигурация как колоний, а позднее независимых государств во многом обязана политическому авторитету опекунской власти, а не их собственной инициативе.

Схема типологического анализа, предложенная С. Блэком, способствовала развитию сравнительно-исторического и классификационного подходов в рамках модернизационной парадигмы, оказала влияние на исследование фаз и вариантов политической модернизации целым рядом ученых. Как определенное развитие принципов, лежащих в основе его критериальной системы можно рассматривать систему критериев, предложенную В.Г. Федотовой:

· Источник развития (внутренний, внешний);

· Органичность развития (первичное, под влиянием собственных потребностей, вторичное - связанное с преобладанием внешних «вызовов», ответ на них);

· Механизм развития (инновация, мобилизация усилий);

· Характер развития (самостоятельный, догоняющий Запад, догоняющий только его технико-экономический уровень, недогоняющий);

· Темпы развития (очень быстрые, быстрые, медленные, очень медленные);

· Наличие духовных, ментальных, культурных предпосылок;

· Образ будущего, к которому направлено развитие.

Обнаруживаются параллели с типологией политической модернизации С. Блэка и в классификации областей однотипного развития (западная цивилизация, состоящая из двух подтипов - американской и западноевропейской; цивилизации «второго эшелона» развития, т.е. «вторая» Америка (Мексика, Бразилия, Чили и др.) и «другая Европа»; новые индустриальные страны Юго-Восточной и Южной Азии; доиндустриальные цивилизации «третьего мира»; неразвивающиеся общества) См. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы.- М., 1997.- с. 240-251; Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения. // Вопросы философии.- 2000.- № 4.- с. 3-27; Федотова В.Г. Неклассические модернизации и альтернативы модернизационной теории// Вопросы философии.- 2002.- № 12.- с. 3-21..

С. Хантингтон так же предпринял попытку типологизации процессов политической модернизации (демократизации) на материале Западной Европы и Америки См.: Huntington S. Will More Countries Become Democratic?// Political Science Quarterly. 1984. № 99. P. 193-218.. Ученый выделяет три типа:

1. линейный, представленный двумя вариантами исторического опыта: британским, где демократия развивалась поступательно от гражданских к политическим правам и как следствие расширению социального поля действия избирательного права; шведским, через национальное единство и длительную, не всегда результативную, политическую борьбу, к сознательному решению принятия демократических принципов и процедур с последующим привыканием к ним.

2. циклический, характеризующийся чередованием авторитаризма и демократии, с недостаточной институционализацией обоих режимов, их неэффективностью и неудовлетворенностью их функционированием в первую очередь элитой. Данные обстоятельства приводят к устойчивой зависимости общественного развития от цикла смен военного авторитаризма и гражданской демократии.

3. диалектический, в рамках которого в результате давления средних слоев населения на авторитарный режим и усиления требований на расширение сферы политического участия, на короткий срок утверждается демократическая система управления, имеющая ограниченные ресурсы для эффективного функционирования. Происходит возвращение авторитарного режима, который в свою очередь также терпит крах и происходит переход к устойчивому и длительному существованию демократии.

Анализ классификаций исторически сложившихся типов политической модернизации еще раз убедительно указывает на нелинейность данного вида социальных изменений и подтверждает гипотезу о наличии целого ряда условий и предпосылок, детерминирующих волнообразность протекания модернизации. К таковым следует отнести:

Во-первых, в процессе самих преобразований происходит разрушение или радикальная трансформация прежних механизмов и способов обеспечения стабильного развития социума, при неразвитости новых, что вызывает опасность его дестабилизации, вплоть до дезинтеграции. Такая цепь неустойчивых состояний, как справедливо указывает В.И. Пантин, «определяется, прежде всего тем, что новые механизмы и способы обеспечения стабильности не успевают сформироваться, общество в целом не успевает приспособиться к новым условиям,- как только оно начинает адаптироваться к изменившимся условиям, уже возникает необходимость новых изменений» Пантин В.И. Волны и циклы социального развития: Цивилизационная динамика и процессы модернизации.- М., 2004.- с. 145.. Таким образом, сама необходимость этих изменений определяется часто несоответствием или разнонаправленностью модернизационного процесса под влиянием объективных и субъективных факторов в различных сферах общества: в экономике, культуре, политике и др.

Во-вторых, ломка сложившейся социальной структуры, с привычными механизмами регулирования и уровнем дифференциации (в сфере образования, дохода, потребления, уровня жизни и т.д.) порождает противоречия и конфликты, провоцирующие усиление (в различных формах и степени) антимодернизаторских настроений и противодействий, приводящее к волнообразности «побед» и «поражений» достиженческого характера, а в отдельных случаях к консервации и свертыванию преобразовательной деятельности.

В-третьих, объективность существования и реализации разновеликих по эффективности адаптационных механизмов у представителей групп и слоев, наиболее чувствительных к происходящим переменам и имеющим разный жизненный опыт и модернизационный (экономический, духовно-нравственный и др.) капитал, что приводит к поляризации общества, возможной обратимости реформ.

В четвертых, слабость или отсутствие полноценного субъекта модернизации («нового среднего класса»), в том числе вследствие непоследовательной государственной политики, реализующей интересы либо консервативной (наиболее пауперизованной) части общества, либо немногочисленных элитных групп, что приводит к «вспышкам» модернизации и последующим «затуханиям», прерывистому процессу формирования «новых социальных групп», способных обеспечить устойчивое развитие данного социума.

На объективность существования условий для волнообразного протекания политической модернизации указывает в своей работе «Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке» и А. Пшеворский, который представляет методологию современного политического анализа на материале конкретных стран и регионов: «Видно, что ход реформ не будет гладким. Наиболее вероятным является такой ход, при котором радикальные программы будут со временем замедлены или частично обращены назад, вновь начаты в более постепенной форме при меньшем доверии общества и опять замедлены и повернуты назад, пока не придет новое правительство и пообещает полный разрыв с прошлым, и цикл начнется вновь. И в самом деле, опыт Латинской Америки показывает. Что политические силы выступают против радикальных реформ, будучи в оппозиции, но проводят их, придя к власти, и наоборот. Таким образом, следует ожидать, что реформы не «будут иметь успеха» и не «потерпят неудачу», а будут двигаться скачками, продвигаться вперед, спотыкаться, поворачиваться назад и опять продвигаться вперед» Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке.- М., 1999.- с. 271-272..

Вместе с тем, наряду с общими условиями нелинейного протекания политической модернизации, можно выделить внутренние и внешние факторы волнообразности данного процесса. К основным внутренним факторам, определяющим сущностные характеристики перехода от традиционализма к современности относятся:

1.Цикличность, как имманентно присущая черта развития традиционного общества. Она проявляется в первую очередь в природных и хозяйственных ритмах. Болезненный переход к требованиям линейно-поступательного характера модернизирующегося социума приводит к деформации прежних жизненных ритмов, их наложению с новыми и как следствие волнообразным характером вхождения социума в современность.

2.Внутренняя противоречивость самого модернизационного процесса, т.е. неизбежное «отрицание» на каждом последующем этапе (характеризуемом нестабильностью, вследствие незавершенности/ радикальности/ односторонности/ стагнации реформ) ошибок, просчетов, деформаций прежнего, сложно сочетается со стремлением к совершению нового «скачка», при сохранении социальной идентичности и обеспечению стабильного поступательного развития.

3.Усиление в результате развертывания процесса модернизации социокультурной, идейно-ценностной, нормативно-политической гетерогенности (разнородности) общества. Данная черта проявляется как в доминировании оценочных суждений (общественном мнении), в переоценке параметров, критериев модернизации/ антимодернизации, так и в выборе («срыве», искажении, продолжении и т.д.) лицами, обладающими на данном этапе властными ресурсами, дальнейшего пути реформ и механизмов их осуществления.

Среди внешних факторов, определяющих волны модернизации, в том числе и в политической сфере, выделяются следующие:

Во-первых, волнообразный характер возникновения различного рода новаций в самих развитых странах, которые оказывают влияние на направление трансформации модернизирующегося общества. Как отмечает В.И. Пантин, «это влияние, проявляющееся как своего рода «возмущающий фактор», имеет колебательный, волнообразный характер, оно то усиливается, то ослабевает, что описывается длинными волнами Кондратьева… В периоды повышательных волн мировой конъюктуры резко усиливается экономическое, психологическое (образ жизни и новые потребительские стандарты), политическое и военное давление на страны, переживающие модернизацию, со стороны ведущих держав мирового рыночного сообщества, которые осуществляют в эти периоды ускоренное технологическое и социально-политическое обновление. В то же время в периоды понижательных волн непосредственное давление на модернизирующиеся общества со стороны развитых стран, переживающих кризисные явления в экономике и политике, уменьшает и меняет свои формы, что приводит, в частности, к усилению идеологических и социально-политических течений, ориентирующихся на поиски особого, «самобытного» пути развития. Все это самым непосредственным образом влияет на волнообразное развитие процесса модернизации, является важным его фактором»Пантин В.И. Волны и циклы социального развития: Цивилизационная динамика и процессы модернизации.- М., 2004.- с.154-155..

Во-вторых, циклы культурной эволюции развитых стран, характеризующим, то необоснованно завышенные представления о всемогуществе прогресса и неизбежности модернизации по образцу западных стран, то доминирование идей о разнородности мира, принципиальной несовместимости разных цивилизаций, ограниченности имеющихся ресурсов и поиск альтернативных моделей развития (контр/ анти-модернизации). «Эволюция европейской культуры отмечена циклами, в чем-то совпадающими с кондратьевскими. В повышательной фазе, когда довлеют оптимистически-завышенные ожидания прогресса, природные детерминанты и ограничения как бы сводятся на нет, и утверждается перспектива безостановочного пути в «светлое будущее». В понижательной фазе активизируется сознание ограничений - ресурсных, экологических, демографических и т.д. … Наряду с этим наблюдается еще одна дифференциация. Повышательной фазе соответствуют универсалистские ожидания человечества, идущего к своему «окончательному единству»… Напротив, в понижательной фазе активизируется сознание драматической неоднородности мира, разъединенности отдельных его частей, развивающихся с неодинаковой скоростью, а то и вовсе идущих в разные стороны» Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством).- М., 1995.- с. 204-205..

Таким образом, большинство современных исследователей, работающих в рамках модернизационной парадигмы, с учетом реальной практики политических трансформаций в различных регионах мира пришли к выводу, что в самом общем виде «политическую модернизацию мы можем определить как формирование, развитие и распространение современных политических институтов, практик а также современной политической структуры. При этом под современными политическими институтами и практиками следует понимать не слепок с политических институтов стран развитой демократии, а те политические институты и практики, которые в наибольшей степени способны обеспечить адекватное реагирование и приспособление политической системы к изменяющимся условиям, вызовам современности. Эти институты и практики могут как соответствовать моделям современных демократических институтов, так и отличаться в различной степени: от отвержения «чужих» образцов до принятия формы при ее наполнении изначально несвойственным ей содержанием» Политический процесс: основные аспекты и способы анализа. Сб./ Под ред. Мелешкиной Е.Ю., М., 2001.- с. 248..

Несмотря на значительную эволюцию теорий политической модернизации, тем не менее в конце ХХ века ряд исследователей отказалось не только от упоминания данных концептуальных построений, но и от употребления термина «модернизация», олицетворяющих собой идеологию линейно-эволюционистского видения истории и тем самым «скомпрометировавших» себя. Наибольшее распространение получило новое направление исследования - «демократического транзита», положившее начало формированию отдельного направления политической науки транзитологии См.:Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты (теоретико-методологические и прикладные аспекты).- М., 1999.. Представители данного направления См. работы С.М. Липсета, Б.Мура (младшего), Р. Даля, Ф. Шмиттера, Х. Линц, А. Степана, А. Пшеворского и других. в основном работали с материалом «классических», относительно успешных латиноамериканских и южноевропейских политических транзитов «третьей волны» демократизации мира, отчасти затрагивая вопросы посткоммунистической трансформации российского политического пространства См.: Посткоммунистическое развитие глазами западной политологии// Мировая экономика и международные отношения.- 1997.- № 9.; Российский транзит и проблема типологического разнообразия «глобальной демократизации»/ Политические институты и процессы на рубеже тысячелетий.- Дубна, 2001..

Признавая большую значимость и заслугу исследователей - транзитологов перед современной политической наукой в деле осмысления политических трансформаций конца ХХ- начала ХХ1 вв., тем не менее стоит согласиться с позицией Б.Г. Капустина, замечающего, что: «В чем же главные отличия новейшей транзитологии от старой теории модернизации? Во-первых, как уже отмечалось, политическая корректность требует по возможности избегать термина «модернизация» из-за его «этноцентристских» обертонов. Соответственно, он заменяется выражениями типа «транзит», «демократизация», «движение к рыночной экономике» и т.п. Конечно, такая замена не означает, что эти понятия менее «этноцентричны», чем их знаменитый предшественник. Скорее напротив. Общим местом стало убеждение в том, что завершением «транзита» посткоммунистических стран станет соответствие стандартам Евросоюза (и допуск в его ряды) или, как минимум,- параметрам западных стран на аналогичных ступенях развития (что само по себе воспроизводит однолинейно-эволюционистскую схему истории)… Во-вторых, отказ от термина «модернизация» и замена его перечисленными выражениями помогает избежать проблемы жестко связанных «эволюционных переменных», которая преследовала старую теорию модернизации. Рассечение «модернизации» на частички «демократизации», «либерализации» и т.д. избавило современных исследователей от мучительной необходимости осмысливать общие социетальные результаты изучаемых процессов… В-третьих, рынок и (процедурная) демократия безоговорочно заняли центральное место в «транзитологической» версии теории модернизации. Теоретические основания этого, равно как и вытеснения ряда прежних показателей современности, считавшихся в старой теории модернизации ключевыми (таких, как «более справедливое распределение материальных и символических ресурсов» или «экспансия современного образования»…), никогда не были эксплицированы адептами «транзитологии» Капустин Б.Г. Конец «транзитологии»? О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия// Политические исследования.- 2001.- № 4.- с. 12-13..

Таким образом, фактические транзитология - обновленная «версия», продолжение модернизационной парадигмы применительно к новым экономическим, социокультурным и политико-правовым реалиям глобального мира. Им свойственны во многом, общие «болевые» методологические моменты, что, однако, не исключает исследовательскую продуктивность и плодотворность в научном использовании. Необходимо выделить те моменты теории модернизации, которые, с нашей точки зрения, помогут в настоящее время объективно рассмотреть проблемы российской модернизации в прошлом, сравнить с аналогичными процессами в других странах, выработать современную концепцию реформирования. К ним можно отнести:

понимание самой модернизации («осовременивания», в случае догоняющего развития усвоения «чужого» опыта ) как процесса, сопряженного с особенностями национально-культурного, политического и экономического развития;

результаты исследования фундаментальных изменений в общественной жизни государств, в основе которых лежит конфликт между стремлением к национальному самоопределению (национальной культуре) и мировой культурой («культурной модернизацией») - иначе между всеобщими стандартами и местными ценностями;

опыт сравнительного анализа типологии политических систем, находящихся между двумя противоположностями - авторитаризмом и демократией ( общество переходного периода);

варианты концептуальных решений, стремящихся объяснить источники, характер и направленность политических изменений на пути от авторитаризма к демократии;

переосмысление потенциальных возможностей авторитаризма в мобилизации и организации общественных изменений;

проблемы и решение функциональных возможностей модернизационной элиты;

анализ взаимосвязи и взаимообусловленности («синхронности») экономической, культурной и политической модернизации;

конкретные эффективные механизмы легитимации власти и политических институтов;

варианты выработки и распространения идеологии модернизации, связанных с корреляцией психологического феномена переходного периода;

способы и механизмы «примирения» - стабилизации общественных процессов в политических системах реформируемых стран;

попытки рассмотрения мирового сообщества в качестве глобальной взаимозависимой системы, дальнейший прогресс которой во многом зависит от степени научного осознания этой взаимозависимости.

Использование конкретных концептуальных построений теории модернизации, творческое и разумное их развитие, акцентирование внимания на изучении объективной обусловленности кризисов социально-политического развития, путей и форм их преодоления - есть реальный механизм формирования стратегии и тактики российских реформ в условиях глобализации мирового сообщества.

ГЛАВА 2. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДИСКУРСЫ СОВРЕМЕННОГО МИРА

2.1 Глобализация как исторический процесс и пространственная характеристика мира

Уже в середине ХХ века многими исследователями социальных трансформаций был осознан тот факт, что для анализа современных общественных изменений недостаточно использование дихотомической типологии «традиционное/ современное», лежащее в основе теорий модернизации. Возникает дискурс, т.е. практики концептуализации, различий социальных организаций, как замкнутых в пределах национального государства, так и распространяющихся на отдельные регионы и мир в целом. Д.В. Иванов отмечает, что «первоначально новый дискурс общественных изменений строился вокруг понятий «мировое», «международное», «интернационализация». Термин «глобальное» включается в этот дискурс лишь в середине 1960-х годов, когда В. Мур ввел в оборот термин «глобальная социология», а М. Маклюэн - термин «глобальная деревня»» Иванов Д.В. Императив виртуализации: Современные теории общественных изменений.- СПб., 2002.- с.-104. Однако наибольшее развитие и популярность понятие «глобализация» Термин «глобализация» предложил Т. Левитта в статье, опубликованной в «Гарвард бизнес ревью» в 1983 году. Он обозначил этим словом феномен слияния рынков отдельных продуктов, производимых крупными многонациональными корпорациями (МНК). Более широкое значение новому термину придали в Гарвардской школе бизнеса, и главным популяризатором его стал консультант этой школы японец К. Омэ, опубликовавший в 1990 году книгу «The Bordless World: Power and Strategy in the Interlinked Economy.- Fontana.- 1990. Полагая, что мировая экономика отныне определяется взаимозависимостью трех центров «Триады» (ЕС, США, Япония), он утверждал, что экономический национализм отдельных государств стал бессмысленным, в роли же сильных актеров на экономической сцене выступают «глобальные фирмы». См.: Кузнецов В.И. Что такое глобализация. // Мировая экономика и международные отношения.- 1998.- № 2-3. и концепции глобализации достигают в конце 80-х-начале 90-х гг. прошлого века.

Одной из ключевых фигур в разработке концепции глобализации является Роланд Робертсон из Питтсбургского университета, начинавший свою карьеру в Англии с изучения модернизации, сосредоточившись на роли национального государства и использовавшего методологию структурно-функционального подхода Т.Парсонса. В начале 70-х годов Р. Робертсон переехал в США, где через осмысление роли ислама в мировой политике и функций протестантского рационализма пришел к глобальному охвату проблем социума и культуры, начав публиковаться по проблемам глобализации с середины 80-х годов.

Первоначально Робертсон в соавторстве с Дж. Неттлом дал описание мировой системы государств, подчеркнув наличие трех сфер, в которых расхождения между разными государствами и обществами препятствуют глобальной унификации: религия, понимание права и закона, уровень промышленного развития с сопутствующими изменениями массового сознания Nettle J., Robertson R. International systems and the modernization of societies. - L., 1968.. Но через два десятилетия взгляды Робертсона существенно изменились. В центре его внимания уже не международная система государств, а глобализация культур.

Связывая процесс распространения единых глобальных норм, ценностей и институтов с развитием европейской цивилизации, Робертсон выстроил целую периодизацию этого процесса с основными чертами и событиями:

I. Фаза зарождения (Европа, 1400-1750): раскол в христианстве; развитие обобщенных представлений о человечестве и индивидууме; первые карты планеты; восприятие Вселенной как Солнечной системы; принятие универсального календаря на Западе; заморские путешествия с целью изучения планеты; колониализм.

II. Начальная фаза (Европа, 1750-1875): национальное государство; постоянные дипломатические отношения между государствами; гражданство и паспортная система; международные выставки и соглашения о коммуникациях; официальные международные совещания; становление первых наций вне Европы; возникновение первых идей интернационализма и универсализма.

III. Фаза подъема (1875-1925): концептуализация мира в четырех категориях: национальных государств, индивидуумов, единого международного сообщества и единого человечества; международные связи, включая спортивные и культурные; общемировой календарь; Первая мировая война; массовые международные миграции и попытки ограничить их; увеличение числа неевропейских стран в мировом клубе государств-наций.

IV. Фаза борьбы за гегемонию (1925-1969): Лига наций и ООН; Вторая мировая и холодная войны; появление концепций военных преступлений и преступлений против человечества; угроза всеобщей ядерной войны; возникновение третьего мира.

V. Фаза неопределенности (1969-1992): исследование Космоса; постматериальные ценности и дискуссии о правах; всемирные сообщества, основанные на принципах гендерной, этнической и расовой принадлежности; более сложные и быстро изменчивые международные отношения; глобальные средства массовой информации, использующие космическую технологию (спутниковое телевидение и пр.) Robertson R. Globalization. - L., 1992. - P. 58-60..

При этом фаза подъема, по существу, отождествляется Робертсоном с началом «ускоренной глобализации», в результате чего мир не обязательно станет более гармоничным, а скорее, более системным.

В отличие от Робертсона, Гидденс связывает развитие глобализации со складыванием современного общества и модели государств-наций. Капиталистическое государство-нация воплощает в себе четыре основных, доведенных до логического завершения признака современ-ного общества: капиталистические производственные отношения; административно-управленческий контроль; упорядочение организации и использование военной мощи, прежде всего посредством межгосу-дарственных союзов; индустриализм. Таким образом, Гидденс рассматривает глобализацию как прямое следствие модернизации, которая вырывает социальные отношения из контекста и помещает в более широкие пространственно-временные рамки. Для Гидденса глобализация выступает как обусловленный многими причинами многопрофильный разветвленный процесс, полный условностей и неясностей, с непредсказуемыми последствиями. Глобализация - это «процесс неровного развития, который одновременно расчленяет и координирует» Giddens A. The consequences of modernity. - Cambridge, 1990. - P. 175..

Очевидно, не смотря на то, что термин «глобализация» прочно вошел в научный и социально-политический лексикон, однако, сущность и содержание, описываемых им процессов не имеют однозначного толкования Следует согласиться с точкой зрения Д.В. Иванова, подчеркивающего, что « если считать глобализацией любые международные, межкультурные контакты и географические открытия европейцев начиная с ХУ, а тем более с III в. то тогда понятием «глобализация» определяется все что угодно и одновременно ничто конкретно. Отождествление разномасштабных и разнокачественных явлений превращает «глобализацию» из конкретного научного понятия, раскрывающего специфичность современных процессов, в абстрактное указание на травиальный факт перемещения людей и результатов их деятельности по планете». Иванов Д.В. Императив виртуализации: Современные теории общественных изменений.- СПб., 2002.- с.-105.. Так, в рамках культурологических исследований под глобализацией понимают и / или:

Тенденцию к созданию единой общемировой культуры;

Прогрессирующее взаимопроникновение различных культур, но ведущее скорее не к возникновению качественно новой культурно-цивилизационной среды, а к проектированию и созиданию «иного культурного пространства» на базе доминирования одной из прежних (и, конечно, лучшей) См.: Kavolis V. History of Consciousness and Civilizational Analysis // Comparative Civilizational Review.- 1987.- № 17..

Многочисленны подходы к феномену глобализации в экономической науке, но построенные на иных основаниях (идеях постиндустриализма, информационного общества и др.) они трактуют его как:

«процесс, при котором рынок и производство в разных странах становятся в значительной степени взаимозависимыми от динамики торговли товарами и услугами и движения капитала и технологий. Это не новый феномен, а продолжение развития, имевшего место в течение значительного времени» См.: European Commission. Annual Economic Report for 1997. // European Economy.- Brussels: EC.- 1997.- N 63.- p. 45.;

строительство принципиально новой мировой системы, представляющей собой «структуру непривязанных экономических отношений», где экономика существует автономно от национальных экономических факторов, влияет и определяет их См.: Goldblatt D., Held D., McGrew A., Perration J. Global Flows, Global Transformations: Concepts, Arguments and Evidence.- Cambridge: Polity Press.- 1999..

При этом акцент во втором варианте делается на отличии интернационализованной мировой экономики, основу которой составляют национальные экономики или факторы, привязанные к определенной национальной территории от глобальной, основными действующими лицами которой выступают транснациональные корпорации, не соотносящиеся с к какой-либо национальной основой и где мир фактически имеет дело со свободным капиталом, стремящимся к глобальным преимуществам См.: Hirst P.Q., Thompson G.F. Globalization in Question: The International Economy and the Possibilities for Governance.- Cambridge: Polity Press.- 1999..

Социологи рассматривают глобализацию См.: Robertson R. Globalization theory 2000+: major problematics//Handbook of social theory/ Ed. by G. Ritzer and B. Smart.-L., 2001.; Robertson R., Knondker H. Discourses of globalization: Preliminary considerations // International sociology. - L., 1999. - Vol 13, № 1.; Wallerstein I. Globalization or the age of transition?// Intern. Sociol.-2000.-№ 2. и др., прежде всего, как:

многосторонний процесс взаимосвязывания структур, культур и субъектов в мировом масштабе (Маргарет Эрчер);

процесс, размывающий границы социокультурных нормативов и сопровождаемый растущим осознанием этого (Малком Уолтерс);

интенсификацию социальных отношений в мировом масштабе, так что события в тех или иных отдаленных друг от друга местах оказываются взаимосвязанными (Антони Гидденс);

сжатие мира в одно целое, с одновременным осознанием этого локальными частями ( Роланд Робертсон).

В работах политологов, теоретиков международных отношений проблемы глобализации анализируются в контексте мирового, или глобального гражданского общества, а так же организации и функционирования различных политических режимов и т.д. Как отмечает Малькольм Уотерс, в качестве важнейшего инструмента политологического анализа глобальных тенденций, до недавнего времени выступала дисциплина международные отношения, которая всегда уделяла большое внимание проблемам дипломатии, империализма и войны в глобальном разрезе. Однако традиционно каждое государство рассматривалось как особый мир, который вступает в политическое взаимодействие с аналогичными мирами См.: Waters M. Globalization. - L.; N.Y.: Routledge, 1996.. С нашей точки зрения, в настоящее время в рамках политической науки методологические рамки изучения глобальных трансформаций расширяются, актуализируя новые ракурсы исследования государства-общества - глобального мира Лоуи Т. Глобализация, государство, демократия: образ новой политической науки. // Политические исследования.- 1999.- № 5.- с. 108-119..

Таким образом, очевидно, что глобализация - междисциплинарная область исследования, в рамках которой формируются научные предпосылки К ним можно отнести и концепции самоорганизующейся эволюции (Н. Моисеев), и классические историко-цивилизационные парадигмы (А. Тойнби), и наработки синергитического направления в социально-политической науке и т.д. См.: Аппадураи А. Глобализация и научное воображение. // Международный журнал социальных наук.- 1999.- № 27 (ноябрь).- с. 113-125., необходимые для обобщения столь многообразного и противоречивого явления, предполагающего «появление и укрепление надтерриториального измерения общественных отношений», а также соответствующего изменения «пространственной формы человеческой организации и деятельности в направлении трансконтинентальных и межрегиональных моделей этой деятельности» Mingst K.A. Global Governance: The American Perspective // Globalization and Global Governance / R. Vayrnen (ed.). Boston; Oxford (U.K.): Rowman & Littlefield Publishers, Inc.- 1999..

На основе анализа многочисленных подходов к явлению глобализации можно сделать вывод, что его суть состоит в длительном историческом процессе преобразования мирового пространства в единое международное социально-экономическое, политико-правовое, культурно-информационное поле, где: беспрепятственно перемещаются капиталы, товары и услуги; свободно распространяются идеи и передвигаются их носители; формируются и занимают ведущие позиции наднациональные институты управления. Фактически, глобализация есть тенденция и реализация активного распространения «практик, ценностей, технологий и других человеческих произведений по всему земному шару, когда глобальные практики все сильнее влияют на человеческие жизни, а фокусом или предпосылкой формирования человеческой деятельности становится земной шар» Albrow M. The Global Age. -Cambridge: Polity Press.- 1996.-P. 88..

Важно то, что территориальный принцип утрачивает главенствующую роль в социальной и культурной жизни. Глобальный мир - это общество без границ и разделительных линий. Следовательно, мы можем определить глобализацию как процесс социальных изменений, в ходе которого уменьшается зависимость социально-экономического, политического и культурного развития от географического фактора.

Следует подчеркнуть, что постепенное сближение стран и континентов пронизывает всю историю человечестваСм.: Валаскасис К. Глобализация как театр. // Международный журнал социальных наук.- 1999.- № 27 (ноябрь).- с. 25-39., но «революционные скачки» в условиях, темпах и механизмах глобализации отмечаются дважды:

Во-первых, на рубеже Х1Х-ХХ вв. происходит активное взаимосближение народов и государств, на основе распространения торговли и инвестиций в глобальном масштабе. « В конце Х1Х века фактически налицо был вариант того, что мы сейчас называем «глобализацией». Глобальные коммерческие рынки были интегрированы, хотя неомеркантилистская система имперских переферий в границах колониальных империй разделяла мир на конкурирующие торговые блоки. Однако появление золотого стандарта в конце Х1Х в. сгладило переход к более свободной глобальной торговле. Вдобавок вывоз капитала… стал достаточно распространенным явлением, и большая часть европейского капитала уходила за границу» Там же. с. 26.. Две мировые войны значительно повлияли на приостановление процесса глобального сближения, при том, что национально-государственные образования довели свою экономическую и политическую мощь до предела, добившись невиданного ранее контроля над всеми сферами жизнедеятельности общества Данное утверждение относится как к СССР, где доминировала плановая экономика на основе преобладания государственной собственности на средства производства, так и к авторитарным / тоталитарным режимам в Германии, Италии, Испании, Японии и т.д., где государственный контроль базировался, скорее на меркантилистской доктрине. Механизмы государственного вмешательства в социально-экономическую сферу имелись и в США, Великобритании, Франции и других странах.. Именно правительства национальных государств полностью контролировали международные отношения, выступая ключевыми акторами мирового сообщества.

Во-вторых, в последние десятилетия ХХ века, вместивших в себя крах мировой социалистической системы и окончание «холодной войны» (противостояние коалиций национальных государств), распространение рыночной системы экономической организации (становление либерально-демократического экономического и политического порядка), качественно новые характеристики в информатике, телекоммуникациях и дегитализации и т.д. В конце 80-х- начале 90-х гг. подавляющее большинство стран мира «заразилось» стремлением подражать Западу, усваивать западные ценности и институты, уменьшать государственное вмешательство как в экономику, так и другие сферы жизнедеятельности людей. Независимо от идеологических пристрастий национальные правительства, органы местного управления сузили границы своей активности и на мировую авансцену в качестве главных действующих лиц стали выступать транснациональные корпорации (ТНК), особые группы влияния (ОГВ), включающие в себя национальную армию, террористические группы, мафию, религиозные институты и др., межправительственные организации (МПО), неправительственные организации (НО) и т.д. началось революционное становление нового мирового порядка на основе ускорения процесса глобализации. Транснациональные корпорации и неправительственные организации пронизывая границы суверенных государств, стали оказывать достаточно значительное влияние над населением, особенно развивающихся стран, т.к. « ни национальные правительства, ни локальные власти не смогут собственными силами справиться с проблемами, порожденными растущей взаимозависимостью» Rosenau J. Along The Domestic-Foreign Frontier: Exploring Governance in a Turbulent World.- Cambridge.- 1997.- p. 115..

При этом важно подчеркнуть, что если в концеХ1Х-начале ХХ вв. системообразующим элементом глобализации выступала Британская империя, то в настоящее время - США. «США бросили свой несравненный военный и экономический вес, свою фактическую гегемонию ради открытия мировой экономики, ради создания многосторонних международных институтов, активно участвуя в многосторонних раундах торговых переговоров, открывая собственный рынок для импорта, предпринимая действенные шаги по реализации торгового либерализма» Уткин А.И. Мировой порядок ХХ1 века.- М.- 2001.- с. 40..

Таким образом, несмотря на то, что глобализация - это процесс, определяемый, в первую очередь, рыночными, экономическими силами, он тем не менее имеет вполне отчетливый политический контекст. Глобализация мировой экономики и персонификация международных отношений создали не только предпосылки для политической глобализации, при которой, события, еще недавно относящиеся сугубо к прерогативе государства (конфликты, политическая борьба, выборы и т.д.) и не допускающие вмешательства извне, приобретают глобальное значение и затрагивают интересы других стран, но и инициировали усиливающийся конфликт между экономическими силами, стимулирующими всемирную интеграцию, с одной стороны, и политическими силами, которые настойчиво придерживаются позиции о значимости и неприкосновенности национально-государственных границ (ценностей и т.д.) - с другой.