Модернизация российского государства

Распад СССР и всего социалистического блока (символом которого является падение Берлинской стены), решение НАТО 24 марта 1999 года приступить в обход международного права к бомбардировкам суверенной Югославии, отторжение от нее исторического сербского края Косово и Метохия (в нарушении резолюции Совета Безопасности ООН № 1244, но при этом под флагом администрации ООН) поставили в повестку дня мирового сообщества признание следующих фактов:

Кризис Вестфальской модели мира Вестфальский мир 1648 года, окончил европейскую Тридцатилетнюю войну (1618-1648 гг.) и объединяет два мирных договора, заключенных 24 октября 1648 года: 1. Оснабрюкский (между императором «Священной Римской империи» и его союзниками, с одной стороны, и Швецией с союзниками - с другой); 2. Мюнстерский (между императором с союзниками с одной стороны, и Францией с союзниками - с другой). Постановления Вестфальского мира касались территориальных изменений, религиозных отношений, политического устройства империй. Согласно Вестфальской модели мира во внутренней политике именно государство обладало властными полномочиями, а в системе международных отношений они (государства) являлись фактически единственными структурными «единицами» взаимодействия. См.: Лебедева М.М. Вестфальская модель мира и особенности конфликтов на рубеже ХХ1 века.- Космополис. Альманах.- 1999.;

Разрушение Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений Крымская конференция глав правительств трех союзных во 2-ой мировой войне (1939-1945 гг.) держав - СССР, США, Великобритании- состоялась в Ялте 4-11 февраля 1945 года. На ней были согласованы военные планы держав в целях окончания разгрома фашистской Германии и намечены основные принципы общей политики в отношении послевоенной организации мира. Здесь же было принято решение по вопросу создания ООН в основу деятельности которой при решении кардинальных вопросов обеспечения мира положен принцип единогласия великих держав - постоянных членов Совета Безопасности ООН. Решения Потсдамской конференции (17 июля - 2 августа 1945 г.) явились логическим продолжением и развитием итогов Крымской конференции 1945 г. Центральное место в ее работе заняли вопросы, связанные с демилитаризацией и демократизацией Германии, а также многие другие аспекты германской проблемы и послевоенного устройства мира. Ялтинско-Потсдамская система международных отношений, возникшая после окончания второй мировой войны, в первую очередь, была ориентирована на биполярную структуру мира, однако, многие ее элементы, закрепленные международными договорами, являлись важным стабилизирующим фактором современных международных отношений. В этом смысле Ялтинско-Потсдамская система гораздо шире чисто биполярного миропорядка. См.: Лебедева М.М. Формирование новой политической структуры мира и место в ней России. // Политические исследования.- 2000.- № 6.- с. 40-50., которая в определенном смысле являлась частью Вестфальской модели мира;

Различное отношение стран и регионов к этим процессам, которые в неодинаковой степени охватывают их См.: Кулагин В.М. Формирование новой системы международных отношений.- Современные международные отношения под ред. А.В. Торкунова.- М., 1998.;

Болезненное восприятие большинством стран «размывания» национально-государственного суверенитета, за исключением США, которые являются лидером глобализации, доминируют практически во всех основных сферах жизнедеятельности, и реализуют стратегию первенства в «однополярном мире» В настоящее время США производят 30 % мирового ВВП, их граждане и корпорации владеют около 55 % мирового имущества (по рыночной стоимости ценных бумаг), их ученые разрабатывают около 80 % новых технологических принципов, которые потом становятся основой применяемых человечеством технологий. См.: Делягин М.Г. По силам ли России «новый прагматизм» США? // Международная жизнь.- 2001.- № 3.- с. 10-20. .

Как утверждает Уотерс, существует единство мнений по поводу того, что глобализация является следствием экспансии европейской культуры. «Однако это не означает, что вестернизация и капитализм проникнут в каждый уголок планеты; скорее, речь идет о том, что все общественные традиции и устои должны определить свое отношение к капиталистическому Западу или, по выражению Р.Робертсона, соотнести себя с ним. Вероятно, что большей части света глобализация воспринимается из-за перспектив, олицетворяемых Западом и капитализмом позитивно. Но глобализация является крайне европеизированным процессом еще и в другом смысле. В западной части европейского континента наиболее быстро протекает детерриториализация социальных и в особенности политических норм - границы теряют свое значение, распространяется супранационализм и инфранационализм» Waters M. Globalization. - L.; N.Y.: Routledge, 1996.- p.4..

При этом, автор диссертационного исследования солидарен с позицией А. Гидденса, Р. Робертсона и др., заключающейся в том, что глобализация понимается как процесс более широкий, чем вестернизация и по многим позициям равный модернизации См.: Giddens A. Modernity and Self-identity.- Cambridge: Polity Press.- 1991 и др.. Совершенно неоправданно сводить глобализацию мира лишь к расширенной вестернизации, т.е. распространению западных институтов, ценностей и правопорядка. Такая агрессивная «идеология глобализации» является шагом назад как в научно-теоретическом, так и практическом плане и во многом противоречит основной политической философии самого западного мира - демократии. А. С. Панарин прямо заявляет, что «западническая концепция глобализации в целом строится на принципе неэквивалентного обмена. Вместо взаимного культурного обмена здесь предполагается одностороннее культуртрегерство Запада, просвещающего других, но отказывающегоя в свою очередь просвещаться с их помощью. Парадоксальным следствием такого гегемонизма является провинциализация Запада… Глобальный мир не может быть объединен на основе однополярной гегемонистской модели, ибо такое объединение несовместимо с достоинством народов…» Панарин А.С. Что такое глобальный мир? // Москва.- 1998.- № 4.- с. 25, 38..

Можно утверждать, что в настоящее время четко прослеживаются как минимум две тенденции: стремление к формированию «мира без границ» и укрепление национального государства. Современный этап глобализации лишь задает «рамку», в которой цивилизации, национальные государства и т.д. конструируют свою историю и идентичность. При этом в мире у народов и регионов резко выросло ощущение собственной уникальности. В качестве глобального феномена выступил процесс защиты местных традиций и особенностей. Поэтому глобализация во многом укрепляет позиции национального государства на мировой арене, т.к. широко распространено мнение, что воспроизводство национальных культур и особенностей развития не может быть обеспечено международными организациями и движениями.

Разнонаправленность и вместе с тем взаимосвязанность данных тенденций - глобализации и «территоризации» мира, позволили Зыгмунту Бауману, профессору университета в Лидсе (Великобритания) настаивать на использовании нового термина «глокализация», характеризующего процесс рестратификации мира и базирующегося на иных, отличных от прежних принципах создания новой иерархии мирового масштаба, т.е. перераспределения привилегий и дискриминации, богатства и бедности, силы и бессилия, свободы и зависимости. «В ходе этого процесса то, что для одних становится результатом свободного выбора, для других выглядит неизбежным ударом судьбы. Глокализация - это монополизация возможностей свободы действий» Bauman Z.Glokalizacja, czyli komu globalizacja, a komu lokalizacja // Studia socjol. - W-wa,1997. - № 3. - S. 62..

Как отмечает З. Бауман, последствием глокализации является парадокс: небольшое число жителей Земли богатеет, а огромное большинство подвергается маргинализации. В настоящее время 358 “глобальных миллиардеров” имеют доходы, равные доходам 2,3 млрд. беднейших жителей планеты, т.е. 45% населения Земли; на 85% человечества приходится лишь 15% мирового дохода, причем размер средств, которыми располагают беднейшие страны, в последнее время сокращается. Новейшие технологии, компьютеры и т.д. лишь более отчетливо показывают бедным их бедность См.: там же. С. 63..

Названные и иные обстоятельства См.: Богатуров А.Д. Синдром поглощения в международной политике. // Pro et Contra.- Т. 4.- № 4.- Проблемы глобализации.- с. 28-48. позволяют прийти к заключению о том, что:

Глобализация важнейший процесс, без учета которого невозможно определять и осуществлять внутреннюю и внешнюю политику любого государства;

Глобализация не нечто совершенно новое, появившееся лишь в последние годы. Это, скорее, динамично развивающийся и ускоряющийся процесс;

Глобализация, безусловно, связана с «прорывами» (в первую очередь, научно-техническими), которые изменяют характер, качество производительных сил и как следствие производственных отношений;

Глобализация как таковая объективно уменьшает значение национальных правительств, но устойчивость государственных суверенитетов на современном этапе глобализации бесспорна.

Исходя из данных положений, в рамках диссертационного исследования важно понять место государства и общества в современном и взаимосвязанном мире, а так же определить геостратегические параметры устойчивого развития. Это особенно необходимо осуществить еще и потому, что научный анализ этих вопросов имеет как теоретическое, так и сугубо практическое значение, и связано с особенностью нынешнего этапа реформирования РФ, актуальным соотношением глобализации - вестернизации - модернизации. Или как справедливо отметил А.И. Уткин «строго говоря, вопрос встает о более широкой проблеме - сущности модернизации» в глобальном мире.

2.2 Национальное государство и политическая демократия в условиях дихотомической неопределенности глобальное/локальное

Глобализация современного мира, как показано выше, явление противоречивое, неоднозначно воспринимаемое и трактуемое представителями различных идейно-политических течений и научных направлений. Наряду с активными сторонниками глобализации как идеологии и процесса (Р. Кеохане, Дж. Най, Т. Фридмен, Кеничи Омае и др.) «Люди, фирмы, рынки увеличивают свое значение, а прерогативы государств ослабевают - в новой эре глобализации все народы и все основные процессы оказываются подчиненными глобальному рыночному пространству. Это новая эпоха в истории человечества в которой «традиционные нации государства теряют свою естественность, становятся непригодными в качестве партнера в бизнесе». См.: Ohmae K. The End of the Nation State.- N.Y., 1995., существует течение более сдержанных последователей феномена «глобального мира» (Дж. Розенау, А. Гидденс и др.) «Это направление требует от государств и обществ постепенной адаптации к более взаимозависимому, и в то же время в высшей степени нестабильному миру, характерному неизбежными социальными и политическими переменами, совокупность которых составит суть развития современных обществ и мирового порядка». См.: Giddens A. Globalization: a keynote address.- UNRISD News, 1996., а так же немало скептически настроенных критиков данного направления Анатолий Иванович Уткин в своей работе «Мировой порядок ХХ1 века» выделяет семь критических направлений, негативно характеризующих различные аспекты глобализации: Первое направление исходит из того, что мощные современные государства вопреки любой степени глобализации сумеют сохранить собственный силовой и экономический потенциал… При всей важности глобализировавшегося рынка, национальная политика, а не «невидимая рука рынка» будет определять развитие мира. См.: Waltz K. Globalization and American Power ( «The National Interest»).- Spring, 2000.; Второе направление считает, что скоротечное, непродуманное занижение и даже уничтожение национальной идентичности чревато колоссальной дестабилизацией отдельных стран и мировой системы в целом. Идея автоматически достигаемой свободнорыночной экономикой самостабилизации - «архаична как курьезное наследие рационализма эпохи Просвещения, который уцелел только в США». См.: Gray J. False Dawn: The Delusions of Global Capitalism.- N.Y.- 1998.;Третье направление (П. Хирст, У.Томпсон и др.) объявляет глобализацию мифом, направленным на сокрытие конфронтационной реальности развития международной экономики, все более представляющей собой жестко сдерживаемый баланс сил трех региональных блоков - Северной Америки, Европы и Восточной Азии (в ареале которых национальные правительства сохраняют свою прежнюю мощь; Четвертое направление обращает внимание на внутренние проблемы самих лидеров глобализации, на то, что в «странах-чемпионах» возникают обширные зоны производства (рабочие, национальные общины, окружающая среда и др.), которые самым непосредственным образом страдают от открытия границ конкурентам, способным производить сходные товары с меньшими издержками. В новой- глобальной экономике миллионы эффективно работающих опускаются на дно общества из-за распада традиционных систем и уменьшения возможностей правительств их государств помочь им; Пятое направление (Ягдиш Багвати, Пол Крюгман, Джозеф Стиглиц и др.) считают, что следует стремиться к системе свободного рынка для товаров, но не капиталов. Рынки капиталов нестабильны по своей природе и требуют государственного контроля как минимум над обменными курсами; Шестое направление (П. Бьюкенен) воспринимают глобализацию как систему допуска на богатый и справедливый американский рынок демпинговых товаров из стран с почти рабским трудом, как уход свободного американского капитала (очень необходимого своей стране) в зоны дешевой рабочей силы, что лишает работы большие массы собственно американцев, разрушает американскую экономику, ослабляет в конечном счете международные позиции Америки; Седьмое направление принципиально выступает против давящей гражданина эксплуататорской сути частного капитала, против гигантов мирового бизнеса, сделавших весь мир ареной эксплуатации труда капиталом. . В целом, указанные позиции, логично вписываются в дискуссию о сущности, механизмах и перспективах глобализации и могут быть представлены по основным оценочным моментам в виде схемы: Источник :Held D. a. o. Global Transformations. Politics, Economics and Culture.- Cambridge: Polity Press.- 1999.- p. 10.

Таким образом, процессы глобальной международной реструктуризации актуализировали в первую очередь вопрос о содержании и пределах политической глобализации, в том числе, перспективах существования и соблюдения принципа государственного суверенитета и возможности реализации национальных моделей модернизации. Как отмечает Малькольм Уотерс, в настоящее время параметры политической глобализации определяются кризисом потенциала отдельных государств, ростом проблем планетарного масштаба, возросшей ролью международных организаций, возникновением новой политической культуры Схема политической глобализации. См.: Waters M. Globalization. - L.; N.Y.,1996.- p. 123..

При этом «важной и разительной чертой политической глобализации служит то, что ни в одной своей области она не достигла того верхнего уровня, который наблюдается, например, в глобализации финансовых рынков. Политическая глобализация наиболее продвинута в сферах международных отношений и политической культуры. Однако государство отчаянно сопротивляется, цепляется за свой суверенитет и до сих пор остается важным фактором в решении проблем... Государство может поэтому явиться последним бастионом сопротивления тенденциям глобализации и ключевым индикатором ее конечной эффективности. Если государства переживут глобализацию, ее трудно будет считать той силой, которой она кажется в настоящее время» Там же. с. 122..

При поиске подходов к решению вопроса о роли и месте государства в глобализирующемся мире, с точки зрения диссертанта необходимо учитывать целый комплекс условий. Назовем лишь некоторые из них:

Во-первых, сомнения о перспективах и целесообразности существования государств имеют вполне реальную основу:

А) нужно ли оно, если каждый гражданин в отдельности для защиты своих частных интересов может обратиться в международные правозащитные, судебные и другие органы - от Международной амнистии до Международного суда См.: Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, ХХ1 век.- М., 2000.;

Б) во многих странах мира, в том числе и в России, наоборот, часто звучат призывы о необходимости защищать не всемогущее государство, а граждан от всесильного «политического левиафана», тем более если процесс формирования гражданского общества до конца незавершен или его институты недостаточно окрепли;

В) надгосударственные и трансгосударственные субъекты, действитель-но овладели и продолжают наращивать ресурсы, которые намного пре-восходят возможности большинства отдельных стран и т.д.

Во-вторых, имеется целый комплекс проблем (экологических, со-циальных и т.д.), в инициировании разрешения которых заинтересо-ваны только (или прежде всего) национальные государства.

В-третьих, ослабление государственного начала во многих развивающихся, освободившихся странах (в том числе и на территории СНГ, куда входит и Россия) грозит распадом целостности, усилением социально-политической нестабильности на различных уровнях, вплоть до гражданской (национально-этнической и т.д.) войны.

В- четвертых, посколько глобализация не линейный процесс, а развивается волно -( скачко-) -образно, при очевидном несовершенстве сил «унификации» и как следствие, неизбежности (возможности) возникновения «маргинальных зон», изолированных от позитивных воздействий данного фактора. В подтверждение уместно привести ироничное замечание Дольфюса о метафоре Мак-Луана, сравнивавшего глобальный мир с «планетарной деревней»: «Любопытная же однако эта деревня: с кварталами, которые не сообщаются между собой, изрезанная трещинами, границами и барьерами, затрудняющими перемещение людей, особенно если они бедны… В мозаике территорий пятна отторжения и маргинализации обнаруживаются везде - и в центре Вашингтона, и в странах, расположенных к югу от Сахары… Если мир и унифицируется, то только через дифференциацию. Из-за отсутствия политических институтов, обладающих общемировой легитимностью, локальные экономические, политические и культурные различия сглаживаются под влиянием соотношения сил отдельных субъектов, не порождая единого механизма регуляции» Dollfus O. La mondialisation.- Paris.- 1997.- p. 13..

При этом сужение сферы государственного суверенитета, которое некоторые аналитики называют «новым средневековьем» проявляется как минимум в четырех тенденциях: 1) объединение государств на региональной основе, примером которого может выступать создание Европейского союза; 2) дезинтеграция государств по национальному и / или религиозному признакам; 3) распространение международного терроризма, как ответной реакции на увеличение разрыв; 4) глобальная технологическая унификация.

Важно подчеркнуть, что глобализация в первую очередь ослабляют экономическую роль национального государства. «Это обусловлено тем, что оно не в состоянии контролировать процессы, происходящие как вне его границ, так и вследствие воплощения в практику теоретических подходов либералов, которые рассматривают рыночные силы как основного организатора экономической деятельности и инструмент распределения ресурсов между видами деятельности. Государству же они отводят функции по поощрению предпринимательства, развитию людских ресурсов и поддержанию инфраструктуры. В результате предполагается ослабление влияния государства на структурную политику, источники пополнения бюджета, вывоз капитала, занятость и т.п.» Широков Г.К., Лунев С.И. Россия, Китай и Индия в современных глобальных процессах.- М., 1998.- с. 67..

Импульсы глобализации ставят под угрозу реализацию модернизационных проектов отдельных стран, особенно «догоняющего» типа развития, что связано с особой функциональной нагруженностью государства: обеспечение взаимодействия различных социально-экономических укладов, характерных для «переходного» общества; применение согласительных процедур между различными противоборствующими политическими силами, для обеспечения относительной стабильности в трансформации социума; борьба с безработицей и нищетой; сдерживание внешней экспансии (экономической, социокультурной и др.), способной углубить неравноправие отношений между различными субъектами и т.д. Кроме того, как было показано выше (Глава 1 параграф 3), специфические задачи модернизации, ставят именно перед государством необходимость выбора стратегии развития общества. Исторический опыт (в том числе и отечественный) подтверждает, что правильность или ошибочность такого выбора определяет судьбу всей модернизации на длительное время и в конечном счете ее результативность ( успех или неудачи).

Противостояние, реализуемым ныне тенденциям глобализации, наиболее ощутимо может проявиться со стороны крупных развивающихся государств - Бразилии, Китая, Индии и др. С одной стороны, эти страны являются среднеразвитыми, а с другой, имея на то определенные основания, претендуют на статус «великих» держав. «При общем понимании необходимости торговли и других видов сотрудничества с развитыми странами, крупные государства в то же время пытаются сохранять определенную дистанцию от Запада. Для этого они регулируют внешнеэкономические связи таким образом, чтобы содействовать не просто экономическому росту, а укреплению своего экономического суверенитета и военно-политической мощи в мире» Там же. С. 68. .

Можно утверждать, что на современном этапе глобализации, наряду с универсализацией мирохозяйственных связей, усиливаются тенденции к многовариантности в социально-экономической и политической трансформации отдельных стран и регионов, с проявлением разнонаправленности векторов модернизации развитых (Север) и развивающихся стран (Юг). Если на Западе идет процесс становления нового, во многом унифицированного социально-экономического и политико-правового пространства, то на Юге укрепляются различные типы национально-государственного капитализма. Это может ставить под сомнение оптимистические прогнозы по формированию единой глобальной цивилизации.

Только государство, в силу своей исторической и институциональной природы, может осуществлять поддержку идентичности социума как целостности в его движении от прошлого к будущему. Как подчеркивает А.Турен, гражданское общество, которое представляет собой естественное поле множественности мозаичных конфликтов и переговоров, не может выполнять жизненно важную функцию сохранения социально-исторической идентичности Турен А. Возвращение человека действующего.- М., 1998.- с. 143..

Несмотря на политическую волю, модернизации чаще всего вызваны необходимостью изменений, которые объективно созрели внутри системы и осознаны обществом, или определенной его частью. Именно структурная заданность модернизации определяет неизбежную преемственность в трансформационном процессе, что напрямую связано с судьбой современного государства. Целый ряд исследователей убедительно доказывает, что если в прежней системе государство как социальный и политический институт относилось к разряду «сильного» или «слабого», то и в процессе реформирования оно выстроит и тем или иным образом сохранит присущие характеристики См.: Birnbaum P. States and Collective Actions: the European Experience.-Cambridge, 1988..

Типологическое деление государств на «сильные» и «слабые» происходит на основе двух взаимосвязанных критериев: степени их внутренней структурированности и степени их автономии по отношению к гражданскому обществу. «Сильное государство обладает администрацией, соответствующей идеальному типу веберовской бюрократии - специализированной, профессиональной и сплоченной, что непосредственно формирует уровень ее независимости от влияния среды, провоцируя разной степени дирижизм, имеющий целью скоординировать частные интересы. Под сплоченностью сильного государства подразумевается строгая координация проектов и действий как между различными частями общественной администрации, так и между различными уровнями исполнительной власти и различными ветвями власти» Спиридонова В.И. Демократическая перспектива этатистской модели государственности в современной России// Этатистские модели модернизации.- М., 2002.- с. 38..

Государством, приближающимся к данному идеальному типу, является Франция, которая на протяжении всей своей истории - абсолютистской, либеральной, социальной, в процессе развития воспроизводила зависимость общественных институтов от государства. Все социальные трансформации только укрепляли его административные функции причем и после Великой французской революции, о которой А. де Токвиль сказал, что она в конечном счете только усилила государство Старого режима и при генерале де-Голле, и при социалисте Миттеране. Более того, во Франции отмечают наличие слабого общества, известного своим радикальным индивидуализмом, доходящим до изоляционизма. «В условиях дефицита в гражданском обществе промежуточных ассоциаций и корпоративного начала именно на государство ложилась функция заполнения этой структурной пустоты… Следствием такого положения государства в обществе, подкрепленного глубоко укоренившейся в сознании французов руссоистской идем «общей воли», было формирование менталитета, пронизанного обожествлением государственного начала, которое до сих пор воспринимается общественным мнением как единственный институт, способный действовать во имя общего блага от имени всеобщего интереса» Там же. с. 40-41. .

Напротив США олицетворяют собой тип слабого государства А. де Токвиль писал: «Можно сказать, что народ сам управляет страной, ибо права, предоставленные правительству, весьма незначительны и ограничены; правительство постоянно чувствует свою изначальную связь с народом и повинуется той силе, которая создала его. Народ властвует в мире американской политики, словно Господь бог во Вселенной. Он - начало и конец всему сущему; все исходит от него и все возвращается к нему». См.: Токвиль де. А. Демократия в Америке.- М., 1992.- с. 63., главными чертами которого выступают фрагментация и дисперсия власти и авторитета. «Слабое государство характеризуется явлением «бюрократического плюрализма», когда множество политиков и администраторов имеют реальную, обособленную друг от друга область деятельности, набирая чиновников по принципам немеритократическим, таким как политическая, личная или этническая лояльность по отношению к руководству. Отсутствие сотрудничества между политиками и чиновниками затрудняет принятие общих административных решений и их реализацию. Реальную власть получают частные, локальные главы администраций. Именно такова структура власти в США» Спиридонова В.И. Демократическая перспектива этатистской модели государственности в современной России// Этатистские модели модернизации.- М., 2002.- с. 37..

Таким образом не следует не доучитывать возможности этатистской модели модернизации, основывающейся на оптимальном соотношении между «отречением» от провиденциально-идеологической функции государства и оптимизацией его управленческо-институциональной функции, определяющей и координирующей модернизационные преобразования в обществе. Перспективы государственного воздействия на общество состоят в аккумулировании и отстаивании основополагающих ценностей данного социума; выработке процедур согласования и механизмов сосуществования различных интересов (обеспечение консесуального порядка и стабильности ) в условиях их плюрализации.

Проявлением противоречивости процесса глобализации мира является тенденция усиления роли государства и государственного регулирования во многих жизненно важных сферах. В опубликованном докладе Международного валютного фонда «Обзор мировой экономики» отмечается значительное усиление государства в индустриальных и развивающихся странах в конце ХХ столетья. Эта тенденция находит выражение не только в повышении доли государственных расходов и доходов ВВП, но и в увеличении количества и значения регулирующих мероприятий правительства, направленных на преодоление кризисных явлений в хозяйственной деятельности различных субъектов. Вместе с тем, в докладе подчеркивается, что «степень государственного вмешательства должна отражать национальные традиции и предпочтения: оптимальная степень социального обеспечения и перераспределения доходов определяется в основном морально-этическими факторами и не может устанавливаться исходя из канонов позитивной экономической политики» Мировая экономика в ХХ веке: потрясающая картина достижений и серьезных проблем // Международная экономика и международные отношения.- 2001.- № 1.- с. 14..

На Международной конференции во Франции «Вступление в новый век» (1999г.) во многих выступлениях политических и общественных деятелей отмечалось, что «вместо проблемы «больше или меньше государства» следует обсуждать вопрос о «лучшем государстве», т.е. об оптимальном сочетании логики регулирования и логики либерализации» См.: РЖ. Социальные и гуманитарные науки. Серия 2, экономика..- 2001.- № 1.- с. 12.. Эксперты ООН сделали вывод, что уровень и качество жизни людей зависит не от «валовых» доходов государства, а от способов распределения национального богатства в интересах большинства населения.

В самом общем виде этатистский тип означает, что государству принадлежит доминирующая роль во всех сферах общественной жизни, с осуществлением постоянной практики его насильственного вмешательства в экономическую жизнь, с использованием жесткого централизованного планирования и созданием административно-бюрократического аппарата. Однако сегодня изменяются формы и содержание этатистского присутствия в обществе, происходит смещение акцентов с монополии на легитимное физическое насилие (главная характеристика М. Вебером государства) в сферы урегулирования интересов и претензий общественных институтов в области символического насилия (П. Бурдье) См.: Бурдье П. Социология политики.- М., 1993..

При анализе современных модернизаций необходимо себе отдавать отчет в том, что этатистский тип - это идеально-типическая конструкция, которая в чистом виде не существует. Элеметы этатизма и антиэтатизма при различных комбинациях могут воспроизводить разное качество. Преобладание или ослабление этатистских характеристик имеют глубокую историческую обусловленность и могут анализироваться исходя из реального контекста ситуации. Этатиз не имеет абсолютного, самодавлеющего значения, гарантирующего определенный результат. Этатиский тип имеет различные варианты, в том числе близкий к конструкции «сильного» государства.

Как отмечает Р.И. Соколова «Сильное государство»- довольно неоднозначное и широкое понятие. Это дает основание толковать его очень по-разному: можно видеть в государстве, как это делают левые технократы во Франции, орудие приспособления страны к требованиям времени, а можно («якобинское» сознание) рассматривать его как средство классовой борьбы или как инструмент колониальной политики подавления и порабощения других стран» Соколова Р.И. Сильное государство как фактор модернизации// Этатистские модели модернизации.- М., 2002.- с. 62..

Не следует идеализировать этатистскую модель модернизации, она не является универсальной, однако для целого ряда стран именно эта модель стала неизбежностью и помогает успешно решать назревшие проблемы, количество которых в условиях глобализации не уменьшается. Однако беспроблемных моделей модернизации как и беспроблемных обществ не бывает.

2.3 Политика и экономика: модернизационные практики в зарубежных странах

Теория модернизации теснейшим образом связана с практикой конкретных стран и регионов по изменению сущностных черт традиционного общества в исторической перспективе. Как уже отмечалось выше, большинство государств Западной Европы и Северной Америки представляют собой органичный тип «осовременивания», где модернизация была естественной и во многом необходимой реакцией на кризис предыдущего этапа (ответом на вызов) их собственного развития. Несмотря на радикальность осуществляемых преобразований во всех сферах общества (от культуры до технологий и политических режимов) они не нарушали преемственности развития, объединяя вокруг себя различные социальные слои, опирались на их инициативу (революционные изменения «снизу»), выражая интересы субъектов обновления См.: Модернизация: зарубежный опыт и Россия.- М.:Агентство "Информат"., 1994., С. 26-31.; Парсонс Т. Система современных обществ.М.:Агент Пресс"., 1997. и др..

Однако, было бы глубоким заблуждением рассматривать органичные модернизации как бесконфликтные и безболезненные «исторические прогулки» от традиционализма к современности. Поскольку реформы разрушали прежнюю экономическую и социальную структуры, образ жизни, нравственные установки и культурные связи многих людей, порождая маргинализацию значительной части населения, в странах («первого эшелона») возникали различные движения протеста против высоких издержек обновления (к их числу следует отнести рабочее и социалистическое движение и др.). Если сопротивления как внутри старой системы, так и между силами «прежнего» и «нового» преодолевались относительно быстро и легко, то общество переходило на новую ступень исторического развития, а данный этап модернизации считался завершенным. При невозможности разрешения острейшего кризиса, порожденного процессом реформ и «неготовности» людей и институтов к нововведениям, модернизация затягивалась во времени, а наслаивание противоречий приводило к достаточно неожиданным последствиям (в этой связи достаточно назвать приход к власти в Германии Гитлера, в Италии - Муссолини, события во Франции с середины 20-х до середины 60-х гг. ХХ столетья и т.д.) См.:Галкин А.А. Германский фашизм. М., 1989..

Вместе с тем, учитывая тот факт, что Россия относится ко «второму эшелону» модернизационного процесса, к так называемым странам «догоняющего развития» (согласно культурологической типологии, не прошедшим фазы классической культуры Ренессанса, Реформации, Просвещения, находящимся в состоянии перехода от традиционного общества к современному, незавершившим модернизацию, но проделавшим большой путь в этом направлении) См.: Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе.- СПб.:изд-во СПбГУ.- 1995.- С. 148. , с нашей точки зрения, для понимания сущности и особенностей трансформации РФ наиболее интересен опыт государств, избравших такую же («догоняющую») модель развития. Это позволит, с одной стороны, выявить типологические характеристики данной модели, с другой обобщить положительные и негативные тенденции в ее осуществлении и учесть их в практической деятельности отечественных реформаторов.

В первую очередь, при проведении радикальных экономических и политических реформ в России, обращает на себя внимание опыт модернизации Китайской Народной Республики. И хотя очевидно, что страны отличаются друг от друга специфическим набором черт (КНР - крупнейшее в демографическом плане государство мира, несопоставимое по численности с российскими масштабами; территория РФ значительно превышает китайскую и т.д.) возможность научного анализа на макро-(экономическом, политическом и др.) уровнях, определяется: во многом совпадением конечных целей преобразований (переход к рыночной экономике, развитие демократических принципов управления и т.д.); неоднозначной ролью Коммунистической партии и командно-административной системы в историческом развитии стран; признанием России в широком социолого-культурологическом смысле евразийской державой.

Китайским реформам уже более 25 лет. Официальным началом их отсчета можно считать 1978 год, когда на третьем Пленуме ЦК КПК 11-го созыва были подведены итоги «культурной революции» и взят стратегический курс на обновление и открытость. Таким образом, преобразования были инициированы «сверху», руководством страны, что позволило сохранить относительную социально-политическую стабильность. Особенностью начального этапа реформ является ее теоретико-институциональная подготовка, заключающаяся в глубоком изучении экономической структуры страны и создании при Госсовете аналитических центров, с последующим утверждением Комитета по реформе во главе с председателем правительства. Неосуществление и значительная корректировка первого проекта модернизации экономики (1979 г.) свидетельствует о длительном и достаточно непростом поиске ответа на вопрос: «Что такое социализм и как его строить?».

Примечательно то, что процесс понимания рыночных отношений и их места в социалистическом обществе, занял в общей сложности более 13 лет:

1) В декабре 1978 года на третьем Пленуме ЦК КПК 11-го созыва было определено: необходимо действовать в соответствии с экономическими закономерностями, придавать важное значение роли закона стоимости.

2) В сентябре 1982 г. на Х11 съезде КПК была выдвинута идея: плановая экономика занимает главенствующую позицию, а рыночное регулирование является вспомогательным.

3) В октябре 1984 г. на третьем Пленуме ЦК КПК 12-го созыва было принято Постановление ЦК КПК о проведении реформы экономической системы, в котором подчеркивалось, что социалистическая экономика страны является плановой товарной экономикой на основе государственной собственности.

4) В октябре 1987 г. на Х111 съезде КПК было установлено: система социалистической плановой товарной экономики должна быть системой, при которой план и рынок составляют единое целое.

5) В сентябре 1991 г. Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян выступил с речью, где было сказано: план и рынок, как средства регулирования экономики, не являются критерием разделения социалистической и капиталистической экономики.

6) В 1992г. выступление Дэна во время инспекционной поездки на юг Китая поставило точку над i. Он сказал: «Неправильно считать, что рыночная экономика присуща только капиталистическому пути развития, ничего подобного. Больше плана или больше рынка - вовсе не это является существенным различием социализма и капитализма. Плановая экономика не равняется социализму, у капитализма тоже есть план; рыночная экономика не равняется капитализму, у социализма также есть рынок. И план и рынок являются средствами развития экономики» Фенлинь Ли К проблеме реформ в Китае.// Социально- политический журнал.- 1996.- № 5.- С. 13-14..

В стране, где около 80% населения проживало в сельской местности, «очагом» нововведений стала деревня. Внедрение семейного подряда как способа выживания наиболее бедных крестьянских дворов, где доходы напрямую связывались с результатами труда (крестьянин мог распоряжаться всем продуктом сверх фиксированной доли, сдаваемой государству) McMillan J. Chinas Nonconformist Reforms.-"IGCC Policy Paper", 1994, N 11, December, p.7. довольно быстро оказалось настолько привлекательным, что спонтанно распространилось во всей агросфере. В результате Китай добился в основном самообеспеченности зерном и планирует довести его производство к 2000 году до 500 миллионов тонн. Учитывая, что страна располагает всего 7% мировых пахотных площадей при населении 1,2 миллиарда человек (21% населения мира) успех более чем впечатляющ Симония Н.А. Уроки китайских и южнокорейских реформ.// Свободная мысль- 1996.- № 9- С. 35. .

Вместе с тем, одним из уроков китайских реформ в сельском хозяйстве является понимание неэффективности передачи земли в аренду на непродолжительный срок, что ведет к варварскому ее использованию, к незаконным операциям и т.д. Увеличение сроков аренды или подряда до 10-15, затем до 30-50 лет, а в ряде случаев и на более длительное время было направлено на преодоление негативных последствий и стимулирование эффективного хозяйствования См.: Пивоварова Э.П. Уроки хозяйственной реформы в КНР.// Российский экономический журнал.- 1997.- № 5-6.- С. 67-77..

Рост производительности труда в деревне, высвобождение рабочей силы позволили в 1985-1991 гг. перейти ко второму этапу реформ в производственной сфере. При этом основной упор делался на проведение, с одной стороны «малой индустриализации», обеспечивающей население разнообразнейшими предметами повседневного спроса и некоторыми орудиями труда (минитракторами и т.д.), а с другой на создание новых промышленных структур с привлечением частного капитала как национального, так и иностранного.

Спецификой китайской модернизации можно считать инвестиционную активность «хуацяо» (выходцев из Китая) привнесших в экономику страны до 70% иностранных капиталовложений. Однако, здесь же находит свое выражение еще один из уроков реформ: инвестиционная активность связана в первую очередь с политической стабильностью в КНР, в которой под руководством КПК ведется строительство «социализма с китайской спецификой». Неоспоримость этого факта доказывает июньский 1989 года политический кризис (выступление студентов на площади Тяньаньмэнь), приведший к временному снижению активности зарубежных партнеров. Вместе с тем в 1996 году Китай привлек из-за рубежа 42 миллиарда долларов, в то время как в России прямые иностранные капиталовложения составили менее 2 миллиардов См.: Савенков В. Левая, правая где сторона? Китайские реформаторы ищут золотую середину.// Известия.- 1997.- 10 октября..

Начиная с 1992 года правительство приступило к углублению экономических реформ и реорганизации госсектора, где от 30% до 40% предприятий были убыточными. Верные своей традиции оглядываться назад, китайцы учли негативный опыт СССР, приведший к его распаду и увидели причины такого исхода событий, не столько в политике гласности, воздействии Запада, сколько в неспособности советского руководства сделать СССР частью мировой экономики и удовлетворить жизненные потребности населения. Поэтому постепенно, без «наскоков», ограничиваясь первоначально частичной либерализацией менеджмента, массовым обновлением директорского корпуса (до 90%), введением системы «двойных цен», руководство КНР к середине 90-х годов довело влияние государства на ценообразование в пределах 10%. Лишь с 1995 года была предпринята в качестве эксперимента практика банкротств, а уже в 1996 году реализовывалась децентрализация 1000 ключевых госпредприятий в 52 городах. Таким образом, проявилась существенная черта китайских преобразований - проверка любых новшеств на «небольших полигонах», с последующим анализом результатов и распространением положительного опыта на все отрасли. Плюсами такого метода являются высокие темпы экономического роста, повышение жизненного уровня населения. Минусы - связаны с дуализмом экономической системы, сочетанием традиционной и современной экономики, фактически созданием «квазирыночной» экономики.

Осмотрительность, выверенность, а нередко и непоследовательность рыночных преобразований в Китае проявляется в процессе приватизации собственности предприятий. Сам термин «приватизация» чужероден для китайского ума. Иероглиф «сы», ключевой в этом понятии, издревле пользуется дурной славой. Он означает не только «частный», но и «нечестный», «неправедный», «корыстный». Поэтому и используется иероглиф «гун» - общественный, совместный, бескоростный, праведный, справедливый. Таким образом, приоритет отдается общественной собственности, но понимаемой довольно широко, включая коллективную, семейную и т.д. Там же.. Соответственно стратегической задачей экономических реформ в КНР является осуществление перехода к плановой товарной экономике с достижением, после окончания реформ следующих показателей: 25% - государственного сектора предприятий, 50% -коллективного, 25%- частного, а смысл заключается в некотором изменении роли отдельных ее секторов с совершенствованием государственного управления. «Пусть птичка летает свободно, но все-таки в клетке» См.: Китай: плюсы и минусы эволюционного перехода к рынку. "Круглый стол".// Общественные науки и современность.- 1997.- №1.- С. 38..

Было бы неправильно, весь процесс модернизации китайского общества сводить только к социально-экономическим реформам, оставляя в стороне совершенствование политической системы. «Подобное разделение в принципе очень условно и даже ошибочно методологически. Если рассматривать реформы как процесс модернизации, процесс перехода от традиционного общества к современному, от отсталого сельскохозяйственного к индустриальному, то определить стратегию такой экономически отсталой страны, как Китай, только как индустриализацию было бы недостаточным. Хотя индустриализация и составляет главное содержание модернизации, она полностью не охватывает это понятие. Модернизация - сложный процесс, она не ограничивается экономикой, а затрагивает политику, культуру и все стороны жизни общества, т.е. предполагает всестороннее, гармоничное развитие общества» Фенлинь Ли К проблеме реформ в Китае.// Социально-политический журнал.- 1996- № 5.- С.14..

С точки зрения Чрезвычайного и Полномочного посла КНР в России Ли Фенлинья, суть политической модернизации в стране можно сформулировать как обновление и совершенствование социализма, а не его свержение. «Действительно, политические реформы с позиций западных ценностей в Китае не проводятся. Вестернизация как политики, так и экономики и культуры неприемлема для Китая» Там же.. Старт политическим преобразованиям в КНР положило выступление Дэн Сяопина на расширенном совещании Политбюро ЦК КНР 18 августа 1980 года, озаглавленном «Реформа системы руководства партии и государства» См.: Дэн Сяопин Избранное (1975-1982). -Пекин, 1985.- С. 352-379.. Однако, реформы носили строго дозированный характер, о чем свидетельствует тот факт, что сам доклад был впервые опубликован в официальной печати только в 1983 году.

Знаменательной вехой в процессе политической модернизации КНР стал Х111 съезд КПК осенью 1987 года, на котором со всей определенностью было заявлено, что «без реформы политической системы реформа хозяйственной системы в конечном счете не увенчается успехом» Документы Х111 Всекитайского съезда КПК (1987). Пекин, 1988.- С. 45.. Краеугольным камнем преобразований явилось разграничение функций партийных и административных органов, необходимость которого определялось эффективностью управления в новых экономических условиях. В течении двух лет (до июньских событий 1989 года) существенной реорганизации был подвергнут Секретариат ЦК КПК; были упразднены так называемые партийные группы руководства министерств и ведомств, которые ранее осуществляли непосредственное управление конкретными отраслями и практически не подчинялись соответствующим партийным комитетам; значительные успехи в разграничении партийных и административных органов были достигнуты на крупных и средних промышленных предприятий общенародной собственности, где активно внедрялась система ответственности директоров и т.д. 15. См.: Ахметшин Н.Х. Модели политических реформ. (По материалам и законодательным документам СССР и КНР - конец 80-х и начало 90-х годов.// Государство и право.- 1993.- № 1.- С. 80-91.

.

Тем не менее КПК не отстранилась от управления обществом и реформами, не лишилась своей авангардной роли, предотвращая дестабилизирующие (социально-экономические и политические) факторы и активно вмешиваясь в разрешение кризисных ситуаций. Так «отец реформ» Дэн решительно и быстро подавил вспышку студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь, фактически обеспечив политические условия для продолжения и углубления экономической модернизации. Даже формально отказавшись от высших официальных постов, он на правах «патриарха» продолжал пристально следить за соблюдением баланса между «реформаторами» и их оппонентами в руководстве страны, не останавливаясь при этом перед неоднократной сменой тех руководителей-реформаторов, которые могли угрожать этому балансу. Примером, бескомпромиссной борьбы за сохранение политической стабильности явилась отставка с партийного «Олимпа» Генерального Секретаря КПК Чжао Цзыян, выдвиженца Дэна, талантливого руководителя, симпатизировавшего студенческому движению протеста. При этом следует заметить, что основные идеи опального реформатора - разделение функций партии и государства, перевод госсектора в промышленности на рыночные рельсы, борьба с коррупцией и повышение морального авторитета партии - сегодня заложены в программы реформ нынешнего руководства 16. Платковский А. Опальный генсек получил поблажку.// Известия.- 1998.- 23 июля.

Во многом теоретической базой политической модернизации в КНР является концепция «нового авторитаризма», противопоставляемая «старому авторитаризму» - тоталитарному общественному устройству - основные положения которой обосновывают неизбежность полуцентрализованной (авторитарной) политической системы при переходе от «традиционной экономики» (плановой) к развивающейся товарной экономической системе. «Без нового авторитаризма невозможен переход к рынку, без перехода к рынку тем более невозможно осуществление политики демократии» См.: Новый авторитаризм.- Пекин, 1989.- С. 52.. Вместе с тем, правомерно рассматривать теорию «нового авторитаризма» как определенный противовес в КНР радикально настроенной демократической интеллигенции, обращающей внимание политиков на смешивание таких понятий, как демократия и свобода, с анархизмом и беспорядками, централизацию и авторитет - с диктатурой и тоталитарными структурами.