Политическая социология

Высшей целью политики является достойная и творческая жизнь человеческого духа, а положительное право и государственная организация являются только средством. Политика, убивающая духовную жизнь или хотя бы не содействующая ее воспитанию и расцвету, пресекает источник общественного развития и обрекает себя на вырождение и гибель.

Сущность государства Ильин видит в том, что оно является необходимым и целесообразным способом поддержания естественного права через его положительно-правовое провозглашение и вменение. Сущность государства определяется его высшей целью -- обеспечением всему народу и каждому индивиду его естественного права на самобытное определение себя в жизни, т. е. права на жизнь, притом на достойную жизнь, внешне свободную и внутренне самостоятельную.

Исходя из основных аксиом правосознания (закон духовного достоинства, закон автономии и закон взаимного признания), Ильин делает вывод, что правовое государство, таким образом, есть воплощение свободы граждан, участвующих в данном политическом союзе; основой такого государства является взаимное уважение граждан друг к другу, государства и гражданина, воля которого свободна и автономна. Нарушение этих аксиом, низкий уровень правосознания усиливает в государстве черты учреждения (опеки сверху) над корпорацией (заинтересованной солидарности снизу). Это противоречие между государством-учреждением (по форме) и государством-корпорацией (по духу), считает Ильин, непременно разрешится в пользу корпорации и самоуправления, но для этого правосознание должно пройти долгий путь совершенствования, укоренения в человеческих душах добрых начал. Государство не перестает быть публично-правовой корпорацией, где править должны лучшие по своим нравственным и организационным качествам граждане. И избирательный закон, и государственное устройство должны служить наиболее эффективному отбору этих лучших граждан.

Подчеркивая, выделяя во всех своих работах как первейшую ценность духовную свободу человека, Ильин прекрасно понимал и значение хозяйственной свободы, частной собственности, в которой он видел не только естественный инстинкт человека, но опять-таки его духовную природу: «Расцвет и изобилие создаются не голодом и не жаждой... но всей душой».

Итак, человеческая свобода -- это базовая ценность, а демократическое или какое-то иное устройство есть лишь способ для утверждения этой свободы. Требуется сначала политическое воспитание народа, а потом уже его участие в политической жизни. Воспитание духовного здорового правосознания граждан позволит осуществить не механическое (с отстаиванием частных интересов), а органическое (воплощающее общий интерес) единство граждан в государственном союзе.

Государство всегда имеет определенную форму, эта форма является функцией правосознания народа -- функцией внутренней жизни народа, ее выражением и порождением. Ильин на протяжении своей жизни изучал две главные исторические формы государственного устройства -- монархию и республику. Вопрос о монархии интересует Ильина прежде всего в связи с историей России, и политический идеал его -- монархия. Россия всегда имела монархическую форму государственного устройства, именно монархия вела и строила Россию, а республика ее развалила, а развалив, заменила тиранией. Различия между монархией и республикой Ильин видит не во внешних признаках, суть их внутри, в монархическом и республиканском правосознании народа. Для России, считает Ильин, характерно монархическое правосознание, и он формулирует даже пять главных условий безболезненного восстановления этой формы государства. Однако многие исследователи склонны считать эту часть наследия Ильина консервативной утопией.

Важная часть политических исследований Ильина содержится в статьях, объединенных сборником «Наши задачи». В них рассматриваются такие вопросы, как природа и структура государства, формальная и творческая демократия, политическая партийность, тоталитаризм, федерация, социальность и социализм, фашизм, справедливость, равенство и ранг, ответственность и сопряжение ее со свободой и др. Как отмечает исследователь творчества Ильина Н. П. Полторацкий, «в этих статьях отображено целостное и многогранное мировоззрение замечательного русского религиозного и политического мыслителя. Это... результат огромной умственной работы, проделанной автором в нескольких академических областях: философии, права, богословия, истории, политологии, экономики и статистики, искусствоведения и литературоведения. «Наши задачи» -- труд в значительной степени энциклопедический и в точном смысле слова итоговый и поэтому в особенности ценный».

Ценность этих статей заключается и в том, что все перечисленные проблемы рассматриваются и в научной, и в прикладной, жизненно-волевой перспективах. Никто, кроме Ильина, в те годы не пытался предметно изучить вопрос: что будет с Россией после падения большевизма? Сегодня это, как никогда, актуально, и как пророчество звучат слова Ильина: «Если мои книги нужны России, то Господь убережет их от гибели, а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России».

Книги и статьи Ильина сегодня активно читаются и издаются. Они помогают формированию слоя людей, способных самостоятельно наблюдать и мыслить, способных к собственным воззрениям и независимым убеждениям. Именно в этом видел задачу своих статей Ильин.

Сорокин Питирим Александрович (1889--1968) -- считается виднейшим социологом XX в. Из ремесленников, экстерном сдал экзамены в гимназии, окончил юридический факультет Петербургского университета. Несколько раз арестовывался за участие в деятельности эсеров. После Февральской революции был секретарем Керенского. В 1922 г. выслан за границу, осел в США.

Научную работу начал с позиций «модного» тогда бихевиоризма (от англ. -- поведение): всю социальную деятельность пытался связать с поощрениями и наказаниями (первая его книга «Преступление и кара, подвиг и награда», 1914); соглашался, что «предметом изучения социологии является мир людей и высших животных, находящихся в процессе психического взаимодействия»1.

В условиях революционного 1917 г. Сорокин написал работу «Проблема социального равенства». Наряду с индивидуальным неравенством он выделял неравенство классов, национальных групп, неравенство религиозное, государственное, профессиональное и т. д. «Социализм объявляет войну всем этим бичам человечества», он не должен ограничиваться, как марксизм, требованием только экономического равенства.

Исследование этих проблем Сорокин продолжил в Америке. Здесь он написал работы «Социология революции» (1925), «Социальная мобильность» (1927; новое доп. изд. -- «Социальная и культурная мобильность», 1959) и др.

Революция означает прежде всего смену в поведении людей, их психологии, верованиях и ценностях. Революционные отклонения в поведении людей (революционные ситуации) вызываются всеобщим растущим подавлением базовых инстинктов, т. е. рефлексов, импульсов (пищеварительного, индивидуального и группового самосохранения, самовыражения, собственности и др.), и вырождением элиты общества, правящих классов.

Революция представляет худший способ улучшения материальных и духовных условий жизни масс, потому что достигается это непропорционально великой ценой. Ненависть, сумасшедшая борьба, зверства сопутствуют любой великой революции.

Революциям Сорокин противопоставляет социальную эволюцию: «Общество, которое не знает, как ему жить, которое не способно развиваться, постепенно реформируясь, а потому вверяющее себя горнилу революции, вынуждено платить за свои грехи смертью доброй части своих членов... Уплатив сию дань, если ему не суждено сгинуть, общество вновь обретает возможность жить и развиваться, но уже не благодаря смертоносной вражде, а благодаря возврату к своим истокам, прошлым институтам и традициям, созидательному труду, сотрудничеству, взаимопомощи и единению всех его членов и социальных групп. И если общество способно принять эту единственную возможность развития, то революция приходит к своему логическому концу, полностью сходит на нет и разрушается»1.

Сорокин предложил «каноны» -- правила реформирования:

-- реформы не должны попирать человеческую природу, ее базовые инстинкты;

-- тщательное научное исследование конкретных социальных условий должно предшествовать любой практической реализации их реформирования;

-- каждый социальный эксперимент вначале следует испытать на малом масштабе;

-- реформы должны проводиться правовыми и конституционными средствами.

Впоследствии Сорокин уточнил свои позиции, выступив против отождествления «крайними бихевиористами» социологии с изучением физиологии нервной системы. Он признал, что «без культурных или надорганических ценностей человеческое взаимодействие было бы чисто биофизическим, а не социальным явлением». Надорганические ценности тождественны явно выраженным формам сознания (язык, наука и философия, религия, искусство, право, этика и т. д.), а также социальным институтам. «Они не возникают в результате голых рефлексов или инстинктов»1.

Сорокин явился одним из родоначальников современных концепций социальной стратификации и мобильности. Стратификацию он определял как дифференциацию людей на иерархические слои (лат. страта -- слой). «Конкретные ипостаси социальной стратификации многочисленны. Однако все их многообразие может быть сведено к трем основным формам: экономическая, политическая и профессиональная стратификация. Как правило, все они тесно переплетены. Люди, принадлежащие к высшему слою в каком-то одном отношении, обычно принадлежат к тому же слою и по другим параметрам; и наоборот. Представители высших экономических слоев одновременно относятся к высшим политическим и профессиональным слоям. Неимущие же, как правило, лишены гражданских прав и находятся в низших слоях профессиональной иерархии. Таково общее правило, хотя существует и немало исключений. Так, к примеру, самые богатые далеко не всегда находятся у вершины политической или профессиональной пирамиды, также и не во всех случаях бедняки занимают самые низкие места в политической и профессиональной иерархии... Этот факт не позволяет нам проанализировать все три основные формы социальной стратификации совместно»2. По этой же причине Сорокин не употреблял термин «социальный класс» в его широком смысле, а предпочитал говорить об экономических, политических и профессиональных стратах или классах.

Стратификация существовала во всех обществах и во все времена, изменяясь количественно и качественно. «В любом обществе в любые времена происходит борьба между силами стратификации и силами выравнивания»1. Чрезмерная стратификация ведет к социальным конфликтам и взрывам, а радикальное выравнивание -- к анархии и усилению нищеты.

Нет постоянной тенденции ни к возрастанию стратификации, ни к выравниванию. Существуют циклы, в которых усиление неравенства сменяется его ослаблением.

Под социальной мобильностью Сорокин понимал экономические, политические и профессиональные перемещения. Переход из одной социальной группы в другую на одном уровне -- это горизонтальная мобильность. Социальный подъем или спуск из одного социального пласта в другой -- это восходящая или нисходящая вертикальная мобильность.

Никогда не существовало абсолютно неподвижного общества, и социальная мобильность никогда не была абсолютно свободной. За исключением периодов анархии и социальных потрясений в любом обществе социальные перемещения не случайны. Они организуются и контролируются. Каналами социальной мобильности являются семья, церковь, школа, армия, политические, экономические и профессиональные организации. Они же представляют и «сито», которое испытывает, отбирает и распределяет индивидов по различным социальным стратам и позициям.

«В истории социальных организмов, -- заключает Сорокин, -- улавливаются ритмы сравнительно подвижных и неподвижных периодов. В этих изменениях не существует постоянной тенденции ни к усилению, ни к ослаблению вертикальной мобильности»2.

После окончания второй мировой войны Сорокин пишет работы «Альтруистическая любовь», «Изыскания в области альтруистической любви и поведения», «Пути и власть любви» и др., в которых доказывает, что бескорыстная, созидающая любовь может остановить агрессивные межличностные и межгрупповые стычки, способна превратить отношения из враждебных в дружеские.

В условиях «холодной войны» Сорокин опубликовал эссе «Взаимное сближение Соединенных Штатов и СССР к смешанному социокультурному типу» (1960). Эссе начиналось словами, что «если человечество избежит новых мировых войн и сможет преодолеть мрачные критические моменты современности, то господствующим типом возникающего общества и культуры, вероятно, будет не капиталистический и не коммунистический, а тип специфический, который мы можем обозначить как интегральный. Этот тип будет промежуточным между капиталистическим и коммунистическим строем и образом жизни. Он объединит большинство позитивных ценностей и освободится от серьезных дефектов каждого типа»1.

Таким образом, Сорокин был одним из родоначальников и концепции конвергенции.

Хайек Фридрих Август (1899 -- 1992) -- выдающийся австро американский экономист, лауреат Нобелевской премии. После окончания в 1921 г. Венского университета (где ему были присуждены ученые степени доктора права и доктора политических наук), некоторое время состоял на государственной службе, в 1927 г. был назначен первым директором Венского института экономических исследований. В 1931 г. становится профессором Лондонского университета, в 1950 г. -- профессором экономической политики во Фрайбургском университете (ФРГ), с 1970 г. -- профессор-консультант Зальцбургского университета (Австрия). Хайек -- член Британской Академии наук и почетный доктор нескольких университетов.

Классическими признаны его работы, опирающиеся на глубокий экономический анализ с вытекающими отсюда «острыми» философскими обобщениями и политическими выводами. Это прежде всего «Индивидуализм и экономический порядок», «Основной закон свободы», «Право, законодательство и свобода», а также самая известная работа, принесшая ему мировую славу, «Дорога к рабству». Написанная еще в 1938 г., переведенная на многие языки мира, она долгие годы была недоступна не только широкому советскому читателю, но даже узкому кругу специалистов. Сегодня есть возможность познакомиться с этой работой, а также его последним произведением «Пагубная самонадеянность», в которой подводится итог более чем полувековым размышлениям над природой необычайно губительной для человечества популярности коллективистских идей в XIX и XX вв., а также над причинами, которые делали неизбежным провал всех и всяческих проектов построения социалистического общества.

Хайек исходит из эволюционной концепции возникновения и развития человеческой цивилизации, утверждая, что общество, которое он называет «расширенным порядком человеческого сотрудничества», чаще именуемое, хотя и не вполне удачно, капитализмом, складывается не в результате сознательного замысла или намерения человека, а спонтанно. Оно возникает из непреднамеренного следования определенным традиционным и, главным образом, моральным правилам.

В течение всей своей жизни Хайек исследует два альтернативных способа организации социальной жизни -- рыночный порядок (капитализм), возникающий в результате длительной эволюции (спонтанно), и централизованное планирование -- социализм, возникающий из революционного слома традиционных форм общежития и навязывания людям с помощью самого жесткого насилия «новой морали», возникшей в головах «гениальных мыслителей». Сам Хайек не только не скрывает, но и постоянно подчеркивает, что он ярый противник «социалистического выбора» и «коммунистической перспективы». По его мысли, «спор о рыночном порядке» и социализме есть спор о выживании -- ни больше ни меньше. Следование социалистической морали привело бы к уничтожению большей части современного человечества и обнищанию основной массы оставшегося1.

Отмечая широкую популярность и большое распространение в конце XIX -- начале XX вв. социалистических идей, Хайек подчеркивает, что слово «социализм» нередко используют для обозначения идеалов социальной справедливости, большего равенства, социальной защищенности, т. е. конечных целей социализма. Но социализм -- это ведь еще и особые методы, с помощью которых большинство сторонников этой доктрины надеются этих целей достичь, причем как считают многие компетентные люди, методы эффективные и незаменимые. Социализм в этом смысле означает упразднение частного предпринимательства, отмену частной собственности на средства производства и создание системы «плановой экономики», где вместо предпринимателя, работающего для получения прибыли, будут созданы централизованные планирующие органы2. Хайек указывает, что многие люди, называющие себя социалистами, имеют в виду только первое значение термина, т. е. они искренне верят в необходимость достижения конечных целей, но им все равно или они не понимают, каким образом эти цели могут быть достигнуты. С другой стороны, существуют люди, которые верят в цели социализма не меньше, чем сами социалисты, но тем не менее отказываются их поддерживать, поскольку усматривают в социалистических методах угрозу другим человеческим ценностям1.

Хотя цели социализма фактически недосягаемы, программы его невыполнимы, их достижения неоднократно использовались на практике. Вместо желанной свободы народы, избравшие этот путь, добровольно или по принуждению, делали гигантские шаги к собственному рабству.

По мысли Хайека, основным фактором, приводящим общество к тоталитарному режиму, является стремление людей к регулированию своей общественной жизни, к замене безликого механизма рыночной экономики коллективным и сознательным руководством, направляющим все социальные силы к сознательно выбранным целям.

С конца XVII -- начала XVIII вв. общественное развитие Европы шло в направлении освобождения индивида от уз, заставлявших его придерживаться в повседневной деятельности форм, предписанных обычаем, традицией, законом. Быть может, величайшим результатом высвобождения индивидуальной энергии был поразительный рост науки после того, как свобода промышленности расчистила путь свободному применению новых передовых знаний, после того, как стало возможным пробовать все что угодно -- при условии, что кто-нибудь согласится финансировать затею на свой страх и риск. Наука сделала гигантские шаги, изменившие полностью облик мира. Идея свободы прочно вошла в сознание всех классов общества. Всюду, где барьеры, сдерживавшие свободное применение человеческой изобретательности, были устранены, человек быстро получил возможность удовлетворения все расширяющегося круга своих желаний. Не было ни одного класса, для которого движение вперед не стало бы благотворным. Результатом этого успеха явилось ощущение власти над собственной судьбой, вера в неограниченное улучшение условий своей жизни. Люди хотели еще быстрее двигаться вперед. И тогда сами принципы, позволявшие в прошлом добиться столь несомненного прогресса, постепенно стали рассматриваться скорее как подлежащие незамедлительному устранению препятствия на пути еще более быстрого прогресса, чем как залог сохранения и развития уже достигнутого. Так, либерализм, главный тезис которого сводился к тому, что при устройстве своих дел нужно как можно больше использовать стихийные силы общества и как можно меньше прибегать к принуждению, был вытеснен социализмом, его концепциями «организации» и «планирования». Тезис, что мы уже можем заменить саморегулирующий процесс сознательным руководством, оказался на поверку всего лишь иллюзией. Попытка управлять всей экономической деятельностью задушила бы индивидуальные усилия миллионов отдельных личностей, благодаря которым крупицы знаний, таланта и опыта, рассеянные среди этих миллионов, сливаясь в едином, никем не направляемом процессе, формируют такую структуру человеческой деятельности, что ее возможности далеко превосходят все, что могло бы быть достигнуто руководством сознательным проектом. «Пагубной самонадеянностью» называет Хайек представления о том, будто человек способен «менять» окружающий мир в соответствии со своими желаниями. И наоборот, свобода индивида решать, на что направить имеющиеся в его распоряжении средства (распределяемые между людьми в соответствии с некими правилами), еще раз была признана наиболее эффективным способом реализации потенциальных возможностей человека.

Поппер Карл Раймунд (1902--1994) -- современный британский философ и социолог. Родился в Вене, где и работал до 1937 г., написав свой первый крупный труд «Логика научного исследования». В этом же году он принимает приглашение в Новую Зеландию, а после войны переезжает в Англию, которая стала ему второй родиной. До 1970 г. Поппер -- профессор Лондонской школы экономики и политических наук.

Поппер -- один из крупнейших современных мыслителей, так или иначе оказавший влияние на все школы современного социального и политического знания -- от консерватизма до социал-демократии. Избежал этой участи лишь марксизм, теоретическую концепцию которого Поппер подверг критическому анализу в своей самой известной книге «Открытое общество и его враги». Эту книгу, начатую еще в 1938 г. и оконченную в 1943 г. (впервые опубликованную в 1945 г.), сам автор назвал своим личным вкладом в победу над фашизмом.

Политическая концепция Поппера -- концепция «открытого общества». Она включает логико-критический анализ «универсальных утопий» и их исторический метод, а также практические принципы, на которых зиждутся институты демократии. Поппер разработал собственную модель демократии, которая соответствует основополагающим принципам «открытого», т. е. свободного общества. Эти принципы, как и само общество, утверждает Поппер, открыты для конструктивной критики, и именно в этом автор видит критерий научности любой теории.

Открытое общество формируется в результате мощного социального движения, начавшегося более трех столетий назад, задачей и целью которого было стремление огромного множества людей освободить себя и свой разум от власти авторитетов и предрассудков. Это общество, отвергающее абсолютный авторитет традиционного и одновременно пытающееся установить и поддержать традиции (как старые, так и новые), соответствующие стандартам свободы и гуманности.

Но это же движение вызвало к жизни и поразительно мощные разрушительные силы, которые, считает Поппер, еще можно обуздать.

Переход от закрытого, племенного или коллективистского общества к открытому вызвал шок, который стал одним из факторов, сделавших возможным реакционные движения, пытающиеся вернуть общество к его исходному состоянию.

Современный тоталитаризм, утверждает Поппер, имеет традиции столь же юные и старые, как и сама наша цивилизация, так как это результат и реакция на шок рождения новой цивилизации. Поэтому важнейшей задачей книги является уточнение сущности тоталитаризма и уяснение того, что необходима непрекращающаяся борьба с ним.

Для решения этой задачи Поппер обращается к критике социально-философских учений, которые несут ответственность за широко распространенное предубеждение против возможности осуществления демократических реформ, т. е. формирования открытого общества. Эти учения Поппер называет историцистскими. Историцизм претендует на открытие законов истории, позволяющих делать исторические пророчества. Эта склонность к историческим пророчествам может быть обусловлена различными мотивами: лестно ощущать себя принадлежащим к ограниченному кругу посвященных; убеждение в том, что интеллектуальные вожди обязаны обладать способностью предсказывать ход истории. Но есть и более глубокие мотивы, связанные с неудовлетворенностью существующей ситуацией. В этом случае их мечты могут дать надежду тем, кому сейчас особенно трудно, а это способно заслонить повседневные задачи общественной жизни. Опасность историцизма и в том, что он освобождает человека от груза ответственности. Сам историцизм Поппер рассматривает как реакцию на трудности, встающие перед цивилизацией, и на выдвинутое ею требование личной ответственности. Поппер рассматривает историцистскую традицию, берущую начало у Гераклита, нашедшую отражение в творчестве Платона, Гегеля и идеально воплотившуюся в учении Маркса.

Поппер отнюдь не отрицает возможность научного предвидения. Он отмечает, что в социальной жизни, в процессе социального взаимодействия возникает множество непредвиденных реакций в хрупкой структуре институтов и традиций, и главная задача науки об обществе -- пытаться анализировать эти реакции, предвидеть их, насколько это возможно. Противники историцизма считают, что научная основа политики состоит в сборе фактической информации, необходимой для постепенного, поэтапного построения тех или иных общественных институтов в соответствии с нашими целями или желаниями. Другими словами, постепенная социальная инженерия считает основами научной политики нечто, аналогичное социальной технологии в отличие от историцизма, считающего основой политики науку о неизменных исторических тенденциях. Сторонник данного метода предпочитает рациональное рассмотрение институтов как средств, обслуживающих определенные цели, и оценивает эти институты исключительно с точки зрения целесообразности, эффективности, простоты и т. д. Историцисты же пытаются выяснить их происхождение и назначение, расценивают их существование как, например, «требование Бога», «веление судьбы», «историческую необходимость». Именно с точки зрения социальной инженерии рассматривает Поппер политическое устройство общества в противовес историцистскому методу.

Излагая суть своей теории демократии, Поппер подчеркивает, что она очень проста и в то же время существенным образом отличается от веками утвердившейся теории демократии. Во всех прежних теориях, начиная от Платона, главным вопросом демократии был вопрос: «Кто правит?» Поппер же предлагает главным сделать следующий вопрос: как должно быть устроено государство, чтобы от дурных правителей можно было избавиться без кровопролития, без насилия? Этот вопрос приобретает чисто практическое значение, превращается почти в техническую проблему. Современные «открытые общества», утверждает Поппер, приняли наипростейшее решение этого вопроса, взяв на вооружение принцип, согласно которому правительство можно сменить большинством голосов.

Поппер в своей концепции демократии исходит не из идеологии, а из конкретной, реальной практики. А практика такова, что весь народ нигде не правит, а правят всегда правительство, «слуги народа». Поэтому в термин «демократия» Поппер не вкладывает понятия «народоправства», а формулирует ее как теорию правления закона, который постулирует бескровный роспуск правительства простым большинством голосов. В этом же ключе Поппер формулирует свой знаменитый парадокс свободы. Суть его в том, что для достижения подлинной свободы ее необходимо ограничить; таким ограничителем может быть только закон, а не ограниченная им свобода вырождается в свою полную противоположность.

Отметая исторические пророчества Маркса о неизбежной гибели капитализма и пришествии коммунизма, Поппер делает вывод о том, что Маркс дал непревзойденный социологический анализ той стадии развития промышленного производства, с которой он имел дело. Эту стадию Поппер называет системой неограниченного законодательного капитализма. Однако общий историцистский подход привел Маркса к созданию теории государства, которую Поппер назвал теорией бессилия любой политики. Следствием понимания государства только как части механизма, при помощи которого правящий класс ведет свою борьбу (а именно так формулирует Марксову концепцию государства Поппер), является то, что вся политика, все правовые институты не имеют первостепенного значения в обществе. Этот вывод обусловлен опять же той конкретной ситуацией, в которой жил и творил Маркс: в годы наиболее жестокой и бесстыдной эксплуатации. Апелляция к принципу человеческой свободы, к праву человека определять свою судьбу и свободно заключать любой договор -- все это в тех условиях было бы циничной защитой бесстыдной эксплуатации. Поэтому, утверждает Поппер, Маркс никогда не ценил высоко либерализм, а в парламентской демократии видел только скрытую диктатуру буржуазии.

Поппер считает, что лекарство, с помощью которого можно лечить социальные болезни, -- это политическое средство: необходимо сконструировать опирающийся на мощь государства социальный институт защиты экономически слабых от экономически сильных. Позиция Поппера относительно политики выглядит следующим образом. Политическая власть имеет фундаментальный характер, она может контролировать экономическую мощь. Это ведет к громадному расширению сферы политической деятельности: можно создать программу для защиты экономически слабых; можно создать законы, ограничивающие эксплуатацию; можно при помощи закона гарантировать средства к существованию всем, кто желает работать, и т. д. Политическая власть является ключом к экономической защите, поэтому политическая власть и свойственные ей способы контроля -- это самое главное в жизни общества. Нельзя допускать доминирования экономической власти.

То, что марксисты пренебрежительно именуют «чисто формальной свободой», на самом деле есть базис всех остальных сторон социальной системы. Эта «формальная свобода» есть не что иное, как демократия, это есть механизм, с помощью которого можно защитить себя против злоупотребления политической силой. Определяя демократию как контроль за правительством со стороны управляемых, Поппер совершенно категорично утверждает, что при отсутствии такого контроля у правительства не будет ни малейшей причины не использовать экономическую и политическую власть в целях, весьма далеких от защиты свободы своих граждан.

Поппер подчеркивает, что необходимо понимание опасности, исходящей от любой формы бесконтрольной власти. Контроль за властью -- главная политическая задача, для ее решения необходима «чисто формальная свобода». Например, для решения проблемы подкупа избирателей можно принять закон, ограничив затраты на избирательную кампанию. Важнейшей задачей является планирование мер для борьбы против конкретного зла, а не для установления некоего идеального добра.

Арон Раймон (1905--1983) -- французский социолог и публицист. С 1930 г. -- профессор Кельнского, затем Берлинского университетов. С приходом к власти фашистов возвращается во Францию, где преподает в ряде университетов. В период второй мировой войны эмигрирует в Лондон, издает орган Сопротивления «Свободная Франция». После войны руководит отделом политических новостей в «Фигаро» (1944--1977), а позднее -- в еженедельнике «Экспресс». В 1955--1968 гг. -- профессор политической науки и социолог в Сорбонне. Являясь членом французской Академии моральных и политических наук (с 1963 г.), он избирается почетным доктором Гарвардского, Базельского, Брюссельского и других университетов. С 1962 г. он вице-президент Всемирной социологической ассоциации.

Важнейшие работы Арона: «Этапы развития социологической мысли», «Демократия и тоталитаризм», «Политические исследования», «18 лекций об индустриальном обществе», «Мир и война между нациями» и др.

Арон придерживался критическо-идеалистической философии истории, исследовал современные индустриальные общества и их политические системы, проблемы деидеологизации. В науке он убежденный сторонник междисциплинарного подхода, что помогло ему создать ряд работ по философии истории и социологии, по проблемам внутренней и внешней политики, демократии и свободы, власти и политических систем. Политические взгляды ученого характеризовались скептицизмом, буржуазно-либеральными позициями, отрицанием централистско-тоталитарных режимов.

Много внимания Арон уделял истории социологической мысли, ее этапам. Прежде всего он говорил о преемственности между марксистской идеологией Востока и парсонсовской социологией Запада, между великими учениями прошлого века и сегодняшними частичными и эмпирическими исследованиями. В связи с изучением истории социологии он дает определение социологии: «Социология есть исследование, претендующее на научный подход к социальному как таковому либо на элементарном уровне межличностных отношений, либо на макроуровне больших совокупностей, классов, наций, цивилизаций, или, используя ходячее выражение, глобальных обществ»1. В поисках истоков современной социологии Арон приходит к галерее интеллектуальных портретов: Монтескье, Конт, Маркс, Токвиль, Дюркгейм, Парето, Вебер. Речь идет о социальной философии относительно нового типа, о способах социологического мышления, отличающегося научностью и определенным видением социального. Гомо социологикус приходит на смену Гомо экономикус.

Арон отрицал объективную историческую закономерность, диалектику взаимодействия производительных сил и производственных отношений, понятие общественно-экономической формации. Объект социального исследования рассматривался им лишь как производное от субъективных моментов. Этот подход он предлагал как новую «неидеологическую» теорию общества. Ссылаясь на предсказания Сен-Симона о строительстве большой индустрии и на теорию Конта об универсальном индустриальном обществе, Арон писал, что в процессе промышленного строительства выкристаллизовывается единый тип общества, а советская и западная системы являются лишь его разновидностями, хотя они имеют некоторые формальные различия. Основой теории «индустриального общества» является концепция детерминизма технологического. Изучавшийся Ароном индустриальный тип общества не имеет внутренне присущих ему целей, а определяется типом средств производства, которые накапливаются обществом. Для послевоенного Запада, отмечает Арон, теряет остроту конфликт капитализма и социализма, поскольку функцией социализма также является развитие производительных сил и он не обязательно приходит на смену капитализму.

Подробно свои взгляды на политическую теорию Арон излагает в книге «Политические исследования» (1972). Она является откликом на дискуссию о предмете и содержании политической теории. Арон пишет, что теоретик не должен стремиться выработать упрощенную схему, которая базируется на одном основании. Социальная теория, изучающая некую целостность, имеет право упрощать ее, но не искажать ее смысл. Нельзя понять реальной политики, политических деятелей, если заявлять, что борьба за власть составляет сущность этой политики. Политическому порядку не в меньшей степени присуще стремление к самоопределению, в зависимости от обстоятельств или от эпох. Когда угрожает гражданская война, даже мудрецы начинают думать, что любая, пусть ненавистная, власть лучше, чем отсутствие Власти. Но Власть даже тогда, когда она гарантирует мир, становится ненавистной, если она перестает отвечать представлению людей о законности или выполнению задач первостепенной важности. Задачей теории, пишет Арон, является сохранение сознания плюрализма взглядов, которым подчиняются политические деятели.

Любая человеческая деятельность содержит политику, любая человеческая общность -- политический аспект. Теория может ставить своей целью исследование политического аспекта всех человеческих общностей или «по преимуществу политических» единиц. Социология или политология же выбирают по «преимуществу политические» общности, так как они резервируют за собой монополию на законное насилие. Если теория стремится выделить четкую структуру этих «по преимуществу политических» общностей, она немедленно разделяется на две ветви: «теорию международных отношений» и «политическую теорию» в обычном смысле этого термина. Арон подчеркивает: ни политические единицы, ни их внутренние режимы не были на протяжении веков очевидными, бесспорными.

Арон анализирует одну из основных проблем политической науки -- проблему политической власти. Он подчеркивает, что власть не представляет собой некий глобальный недифференцированный потенциал, которым кто-либо может обладать в отношении кого-либо при любых обстоятельствах, независимо от рассматриваемой области. На известном уровне организации главное -- не число решений, принимаемых тем или иным человеком. Главное -- это человек, принимающий крупные, необратимые решения, последствия которых могут продолжаться почти бесконечно и ощущаться всеми членами общности.

Социология решений неизбежно оставляет в тени три аспекта проблемы власти.

1. Любая, как частная, так и, особенно, общественная сложная организация включает время от времени исторические решения, которые являются особыми, необратимыми и имеют долговременные следствия, оказывающие воздействие на всех членов организации.

2. Эти исторические решения чаще всего принимаются одним человеком (или одной группой из нескольких человек). Являясь ограниченной в сфере своего конкретного применения, Власть остается в некотором смысле абсолютной в сфере исторических решений (дипломатических или стратегических).

3. Человек Власти (стабильного институционального, легитимного руководства) никогда не имеет другого авторитета, кроме того, который связан с выполняемой им функцией. Но авторитет означает также качество, благодаря которому личность навязывает себя другим, добивается верности, подчинения не угрозой санкции, но исключительно влиянием своей воли. Соединение легитимного и личного авторитета лежит в основе великих судеб тех, кто питает мечты о славе и воспоминания об ужасах.

Арон уделял большое внимание разработке проблем международно-политической теории и социологии международных отношений. Значительным произведением, написанным им на эту тему, является книга «Мир и война между нациями» (1962). Можно сказать, в первом приближении, что международные отношения -- это отношения между политическими единицами, включая греческие полисы, Римскую или Египетскую империю так же, как и европейские монархии, буржуазные республики или народные демократии. Содержанием международных отношений по преимуществу являются отношения между государствами -- собственно межгосударственные отношения. Бесспорным примером межгосударственных отношений являются договоры. Межгосударственные отношения имеют оригинальную черту, которая отличает их от всех других социальных отношений: отношения между государствами содержат в самой своей сущности альтернативу войны и мира.

Арон был одним из основателей новой научной дисциплины -- социологии международных отношений. В 1963 г. он выступил со специальным докладом на эту тему на заседании Французского социологического общества. Он предлагал в докладе исследовать социологию международных отношений в традиционных обществах, под которыми понимал все общества, предшествующие индустриальной цивилизации и индустриальному обществу, все общества, в которых имелась экономическая рентабельность победоносной войны; социологию международных отношений в мире, в котором мы живем, где экономическая рентабельность войн чаще всего уменьшилась или исчезла.

Арон не сомневался в необходимости строгого, насколько это возможно, социологического анализа совокупности социально-экономических условий, в которых развертываются международные отношения.

Таковы некоторые аспекты понимания Ароном проблем социологии, политической теории и социологии международных отношений.

Даль Роберт (1915) -- известный политолог и социолог. Окончил Йельский университет в 1940 г. и с этого времени ведет интенсивную научную и преподавательскую деятельность в нем. Почти все его книги вышли в издательстве этого вуза. Среди них наибольшей популярностью пользуются такие, как «Введение в теорию демократии» (1956), «Кто правит? Демократия и власть в американском городе» (1961), «Полиархия» (1971), «Демократия и ее критики» (1989), «О демократии» (2000) и др.

Что представляет собой идеал политической демократии, какова должна быть адекватная реализация демократических принципов в конкретных обществах -- вот основные проблемы, которые долгое время исследует Р. Даль. К сожалению, его труды почти незнакомы отечественному читателю.

На первый взгляд несколько необычно звучит утверждение Р. Даля, что теория демократии продолжает оставаться довольно неубедительной, независимо от того, рассматривать ли ее как этическую теорию или как попытку описать реальный мир. Это происходит потому, объясняет он, что существует множество возможных подходов и добиться успеха, рассматривая демократию, можно, используя любой из них. В связи с этим он пишет: «Я не предлагаю строгого определения понятия «демократия»... Во всяком случае, мне кажется, что теория демократии имеет дело с теми процессами, посредством которых рядовые граждане относительно эффективно контролируют своих лидеров...»1

И тем не менее в одной из последних работ «О демократии» (2000) он выделяет следующие ее критерии: «...эффективное участие, равное голосование, понимание, основанное на информированности, осуществление контроля за повесткой дня»1. Отсутствие хотя бы одного из них приведет к нарушению принципа политического равноправия и управлению обществом на демократических началах.

Даль считает, что эти критерии вполне применимы к управлению государством. Однако, по его мнению, никогда, ни в одном государстве не было формы правления, которая в полной мере отвечала бы этим критериям. Поэтому он предлагает рассматривать их как идеальные стандарты, с которыми можно сопоставить деятельность существующих государств, провозглашающих себя демократическими. С помощью критериев можно формировать и переформировывать конкретные конституции, политические процедуры и политические институты.

Итак, Даль выделяет идеальную демократию со всеми присущими ей критериями и реальную, которая не может гарантировать их реализацию в полном объеме. Вместе с тем демократия дает такие преимущества, которые делают ее предпочтительней любой другой формы политического устройства.

1. Демократия помогает не допустить к власти тирана.

2. Демократия гарантирует своим гражданам множество фундаментальных свобод, которые недемократические системы не предоставляют и не могут предоставлять.

3. Демократия гарантирует своим гражданам более широкий диапазон личной свободы, чем это делает любая альтернативная политическая система и др.

Для реализации принципов демократического управления в обществах сформировались определенные политические институты. Прежде всего, выборность должностных лиц. Этот институт Даль считает основным, так как он позволит установить конституционный контроль за решениями, принимаемыми правительством, и обеспечить представительный характер. Затем, как наиболее важные, он выделяет свободу выражения, доступ к альтернативным источникам информации, автономию ассоциаций и всеобщие гражданские права.

Изучая историю возникновения политических институтов в разных странах, Даль предложил вернуть в обиход термин «полиархия», чтобы обозначить им современную представительную демократию со всеобщим избирательным правом.

Даль полагает, что в современных условиях для наиболее стабильных в политическом отношении стран характерны не столько демократические, сколько полиархические режимы. Этот термин стал краеугольным камнем в либеральной теории Даля. Полиархия есть «управление государством или городом многими, в противоположность монархии»1. Демократия существует для описания цели или идеала, возможно, даже недостижимого в реальности, в то время как полиархия -- для описания отличительных характеристик действующих политических систем, называемых в современном мире демократическими. Даль видит 8 критериев полиархии. Среди них -- полиархия, как тип режима, где относительно высока терпимость к оппозиции и имеются относительно широкие возможности участвовать во влиянии на поведение правительства; полиархия как продукт демократизации наций-государств, где исторически сложившийся комплекс политических институтов заменяется теми, которые существуют в различающихся между собой демократических и республиканских городах-государствах и т.д. Причем признаки полиархии практически родственны демократии, т.е. в полиархии наличествуют минимальные условия, необходимые для существования демократии.

В отличие от авторитаризма, полиархия имеет, во-первых, институты, обеспечивающие значительно больший простор демократическому процессу, во-вторых, плюрализм относительно автономных политических партий.

Самым важным положением в теории полиархии является то, что никакие конституционные установления не обеспечат свободы от тирании, если нет определенных социальных предпосылок. Наличие хотя бы одной социальной предпосылки может оказать гораздо большее воздействие на укрепление демократии, чем любая конституция.

Даль особо подчеркивает, что демократию нельзя рассматривать лишь как функционирование политической системы, то есть как проблему институциональную. Функционирование политических институтов -- лишь надводная часть «айсберга» политического процесса. Даль во всех своих работах сосредоточил внимание на «неформальной» политической практике, предшествующей принятию решений. Здесь действуют различного рода объединения, группы людей, отстаивающих собственные специфические интересы. В тоталитарном обществе устранены все промежуточные социальные звенья между человеком и властью, стремящейся к абсолюту. Идеал демократии, напротив, подразумевает внутреннюю связь между демократическими институтами и плюралистическим общественным устройством. Между гражданами и государством находится большое количество организаций, объединений, групп, ассоциаций и т.д., выражающих различные устремления и интересы разных людей. Поскольку в современном обществе роль государства огромна, то основная их часть, естественно, вовлечена в той или иной степени в политический процесс. Тем самым снимается возможность концентрации власти в одних руках.

Даль приходит к выводу, что реализация идеала демократии возможна лишь при условии плюралистического общественного и государственного устройства. Это один из его главных тезисов, отстаиваемых на протяжении долгой научной жизни. В силу этого Даля относят к представителям «плюралистической» теории. Плюралисты играли ведущую роль в американской политической науке в 1950--1960-х гг., но эффект их исследований сохранился и сегодня.

Одно из основных условий демократии, отстаиваемых плюралистами, «дисперсия» власти. Под ним понимается способность достичь какой-то цели в конкуренции с иными. Взаимная конкуренция, по мысли сторонников рассматриваемой теории, гарантирует от того, что одна из групп станет господствующей элитой.

Продолжая анализ проблем политической демократии, Даль проявляет озабоченность нарушением «баланса сил» в плюралистической модели в результате непрерывно растущего неравенства в политическом потенциале представленных на политической сцене общественных сил. В настоящее время Даль видит три основных формы неравенства: различие в ресурсах и возможностях для использования насильственного принуждения, различия в экономическом положении, ресурсах и возможностях и, наконец, в области знания, информации и познавательных возможностей.

Рассматривая насильственное принуждение, Даль показывает две различные, более того, противоположные линии влияния развития военной технологии на политические процессы, демократию. С одной стороны, это развитие требовало участия большого числа обычных людей, тем самым способствовало росту демократии. С другой -- монополизация средств насилия небольшими группами элиты создала препятствия для демократии. В целях борьбы с антидемократическими тенденциями Даль считает необходимым установить политический контроль над армией. Однако, отмечает, что появление ядерного оружия создало особенно мощный сектор общества, в основном неуязвимый для демократического контроля.

Что касается экономического неравенства, то здесь, заявляет Даль, сектору бизнеса свойственны значительные аномалии: институты, подобные корпорациям, управляются такими формами протекционизма, которые приближаются к деспотизму.

Поскольку экономические ресурсы столь непосредственно связаны с приобретением и использованием политической власти, постольку учреждение эффективной экономической демократии продвинет США в этом отношении вперед. Даль считает нужным поощрять не только участие рабочих в решениях, относящихся к производственному процессу, но и представительство рабочих в советах директоров корпораций.

Третье неравенство проявляется в области знания, информации и познавательных возможностей. Опасность здесь от монополизации знаний той частью интеллигенции, которая принимает решения на политическом уровне.

При рассмотрении различных проблем демократии проявляется комплексный подход автора. Демократию он рассматривает как процесс, находящийся в развитии. Он отмечает две ее великие трансформации -- рождение демократических городов-государств в Древней Греции и Риме и появление в ХVIII и XIX вв. масштабных представительных демократий, которые стали более многочисленными и всеобъемлющими в XIX и XX вв. (даже несмотря на то, что среди существующих стран они составляют меньшинство).

Даль считает, что мы стоим на пороге третьей демократической трансформации, условием которой является значительный рост участия граждан в экономической и политической жизни.

Даль исследует главным образом историческую, политическую сферы общества Америки, но итоги его исследований имеют значение и для других стран, их можно рассматривать в определенной степени как всеобъемлющие.

Тоффлер Олвин (1928) -- американский социолог, футуролог, публицист, один из авторов концепции «сверхиндустриальной цивилизации»; его имя вошло во все серьезные социологические и философские словари. Его книги на интеллектуальном рынке идей получили широкую известность, переведены на многие языки и стали бестселлерами.

Книга «Сдвиг власти. Знания, богатство и насилие на пороге XXI века» (1990) стала, по мнению самого автора, завершением «трилогии», подвергающей анализу основные тенденции человеческого общества на пути к новому, информативному этапу его развития («Футурошок», «Третья волна», «Сдвиг власти»).

Тоффлеровская интерпретация новейших тенденций в технологическом и социальном развитии современного общества, глобальных проблем человеческой цивилизации осуществляется в рамках имеющей широкое распространение на Западе группы теорий типа «постиндустриализма». Их мы можем найти в концепции Р. Дарендорфа («посткапиталистическое общество»), Д. Белла, З. Бжезинского («технотронное общество»), К. Боулдинга («постцивилизованное общество»). Все «постиндустриальные» модели социального развития в «первом поколении» построены на том, что высокоразвитые страны на волне современного этапа научно-технической революции перешли в такую стадию развития, которая лишена многих пороков, свойственных фазе индустриального роста. Социальные проблемы, служившие в прошлом источником конфликтных ситуаций, превращаются в «область спора о технических приемах».