Политическая социология

Это логически вытекает из требований конституционной статьи 77: «Система органов государственной власти республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов устанавливается субъектами РФ самостоятельно в соответствии с основами конституционного строя РФ и общими принципами организации представительных и исполнительных органов государственной власти, установленными федеральным законом». При этом обязательным требованием остается обеспечение единства системы исполнительной власти в РФ. «Вне пределов ведения РФ и полномочий РФ по предметам совместного ведения РФ и субъектов РФ субъекты РФ обладают всей полнотой государственной власти» (ст.73).

Согласно теории административного управления принято различать четыре основных типа местного управления: федерализм, самоуправление, децентрализацию, централизацию; основанием для классификации при этом служит автономия местных коллективов и степень признания «местных свобод».

О федерализме как модели государственного устройства можно сказать следующее:

государства, входящие в состав федерации, имеют три основных признака: самостоятельность государственных органов (формирующихся на основе выборов), наличие автономной компетенции и статус юридического лица, включая собственные финансовые ресурсы и бюджет. Автономная компетенция существует в конституционной и законодательной областях, а также в области управления;

в федеративных государствах вопросы местного управления возникают на двух уровнях: вначале на уровне члена федерации, а затем внутри него (в бывшем Советском Союзе эти отношения возникали даже на трех уровнях, где некоторые союзные республики, в свою очередь, включали автономные республики; этот опыт был достаточно рационален и ныне в какой-то степени используется в новой структуре федеральных округов, в которых представители президента наделены серьезными контрольными функциями, влияющими на согласование систем регионального управления);

благодаря законодательной автономии членов федерации система управления в местных коллективах может различаться в разных государствах-членах;

существует тенденция к подчинению субъектов федерации центральной власти во многих областях деятельности и превращению их в простых исполнителей решений федеральных органов;

с точки зрения права субъекты федерации должны быть полностью равноправными, но опыт показывает, что так почти никогда не бывает (можно привести пример Пруссии в Германской империи, России в СССР и т.д.).

Самоуправление отличается от федерализма прежде всего тем, что автономия местных образований носит не законодательный, а лишь административный характер. Но их административная автономия абсолютна, т.е. местные коллективы обладают полным набором управленческих функций.

С середины XIX в. по настоящее время практически во всем мире имеет место тенденция к ослаблению самоуправления и укреплению сильной центральной власти. Его ограничения проявляются в:

создании специализированных правительственных органов и передаче центральным властям ряда управленческих функций местных коллективов;

наделении специализированных министерств полномочиями в отношении местных коллективов, которые устанавливаются в виде административной опеки;

дополнении административного контроля денежным, т.е. политике выделения государственных субсидий местным коллективам.

Концепция децентрализованного управления имеет принципиально иной характер. Местные коллективы здесь обладают двойственной природой. Они остаются свободными самоуправляющимися, но в то же время выступают и как территориально обособленные подразделения государства, т.е. их органы власти одновременно являются представителями интересов местного коллектива и представителями государства на данной территории. Отличительные черты этой модели следующие:

местные органы власти, как и при самоуправлении, остаются выборными, но наряду с ними могут существовать и назначаемые;

административная автономия децентрализованных властей существует, но ограничена законом, т.е. государственные органы выполняют свои управленческие функции в полном объеме, тогда как другие поделены между государством и местными коллективами (разграничение полномочий и предметов ведения). Кроме того, местные органы власти подчиняются режиму опеки в отношении как назначения должностных лиц, так и собственной деятельности;

местные коллективы имеют статус юридического лица и наделены бюджетной автономией, но опека осуществляется и здесь.

На практике повсюду «естественной формой управления», как заметил еще А. Токвиль, стала централизация. Государство фактически руководит деятельностью местных органов даже в тех странах, где существует «самоуправление».

Централизация в чистом виде не признает автономии мест. Она свойственна авторитарным режимам, но широко используется и режимами демократическими, где считают, что политические свободы должны быть закреплены только на общенациональном уровне.

Однако с момента достижения государством определенных размеров отказаться от местных органов становится невозможно по чисто техническим причинам. Таким образом, дезагрегирование предстает как одна из форм централизации и одновременно -- как препятствие ее чрезмерному развитию.

Дезагрегирование подразумевает наличие местных органов, зависящих от правительства функционально и в порядке подчиненности их должностных лиц. Зависимость должностных лиц означает, что руководство местных органов назначается центральным правительством и может быть им смещено, а функциональная зависимость -- что центральная власть может признавать за местными органами весьма широкую компетенцию, но в любой момент может изменить или отменить принятые ими решения, пересмотреть их полномочия. Наконец, обычно местные органы не обладают статусом юридического лица.

В свете рассмотренных моделей взаимоотношения между федеральным центром и субъектами федерации в России до последнего времени носили вариативный и потому неустойчивый характер, свойственный всем институтам переходного общества. Это оценивалось многими как проявление слабости центральной власти и отсутствие продуманной стратегии, в том числе в области регионального управления. Но накануне вступления России в третье тысячелетие, совпавшее со сменой политического лидера и корректировкой общей государственной стратегии, удалось начать построение новых политико-административных и правовых механизмов, которые на практике подчеркнули, что государство все же представляет собой главную общественную силу, в том числе и в области региональной жизни.

Разумеется, вмешательство федеральной власти в деятельность региональных административных структур не является случайным и обусловлено целым рядом объективных и субъективных факторов.

К числу объективных факторов, определяющих вмешательство государства в региональную политику, можно отнести следующие.

Во-первых, ст. 72 Конституции РФ определяет чрезвычайно широкий круг вопросов (14 пунктов), отнесенных к совместному ведению РФ и ее субъектов. Таким образом, уже в Основном законе фиксируются области двойного подчинения, управление которыми может даже приводить к противоречиям между центральной и местной властью и требовать конкретного подхода и специальных решений в каждом отдельном случае.

Во-вторых, следует учитывать наличие общенациональных (или даже транснациональных) финансово-промышленных интересов в регионах и стремление отстаивать их с помощью центральной власти. Ситуация еще больше осложняется тем, что и в федеральном правительстве, и в Государственной Думе, и в Президентской администрации (не говоря уже о Совете Федерации, в который по должности входят представители регионов) имеются подразделения, ответственные за региональную политику.

К числу субъективных факторов влияния можно отнести:

специфику переходного периода, требующую усиления, централизации и единоначалия при проведении социально-экономических преобразований;

специфические отношения того или иного региона с федеральным центром, выражающиеся, например, в наличии представителей или целого регионального «землячества» в различных органах центральной власти.

Например, при выборах губернатора центральные власти вполне могут и должны (разумеется, в рамках закона) поддерживать кандидата, наиболее подходящего для проведения сбалансированной политики общегосударственной направленности, стремясь не допустить победы популиста или тем более экстремиста. Примеры такого рода (правда, преимущественно неудачные) легко найти в текущей российской практике.

Существенная роль государства заключается также в том, что только оно может выступать арбитром в территориально-отраслевых или межрегиональных конфликтах (при этом возникает более сложная, чем на рис.1, ромбовидная структура управления). Так, при решении вопроса о строительстве Ростовской АЭС именно государству, на наш взгляд, должно было принадлежать решающее слово. Установление приоритетов при финансировании угледобывающих регионов в рамках процесса реструктуризации угольной отрасли также является прерогативой государства. В рамках одного региона невозможно получить оптимальное решение проблемы распределения миграционных потоков, решения экологических проблем и так далее.

Ключевым вопросом федеральной региональной политики является согласование интересов федерального центра и регионов. С методологической и практической точек зрения необходимо помнить, что и центр, и регионы представляют собой конгломераты интересов, на реализацию которых направлена их деятельность. Отношение к регионам как пассивным объектам управления, автоматически выполняющим указания, которые поступают «сверху», совершенно ошибочно ведет к «пробуксовке» даже самых лучших намерений и программ центра. При этом попытка силового давления на регионы требует значительно больших усилий и имеет гораздо менее долговременный и надежный эффект, чем апелляция к региональным интересам.

Исторический опыт свидетельствует о том, что к успеху приводят лишь те планы реформ, которые не просто искусственно конструируются и спускаются сверху, а опираются на подлинно легитимные и востребованные множеством людей идеи. При этом очевидно, что чем более разнородной в экономическом, национальном, религиозном и прочих отношениях является страна, тем большее значение приобретает квалифицированный учет региональной специфики.

Взаимоотношения между федеральным центром и регионами по поводу проведения согласованных программ экономического и социально-политического, а также культурного развития естественно представлять в рамках «древовидной» структуры управления, в которой центр находится на верхнем уровне и обладает определенным приоритетом и привилегиями, а регионы образуют нижний уровень управления.

Как должен действовать центр, чтобы добиться своей цели и успешно выполнить программу? Известно большое количество концепций оптимального принятия решений в такой ситуации, к числу которых прежде всего следует отнести: 1) равновесие и регулируемое равновесие; 2) оптимальность по Парето; 3) принцип гарантированного результата; 4) сценарии предостережений; 5) управление при неточном знании центром параметров нижнего уровня; 6) кооперативное принятие решений.

Дадим характеристику этих подходов с учетом того, что теоретико-игровой способ мышления уже является достаточно общим в политической социологии.

В первых пяти подходах предполагается, что интересы, как центра, так и каждого из регионов выражаются стремлением к максимизации некоторой целевой функции. Конечно, такое предположение достаточно сильно упрощает действительность, но все же представляется вполне приемлемым. Понятно, что практически невозможно ожидать ситуации, в которой всем участникам удается максимизировать свои целевые функции. В реальности приходится идти на компромисс, природа которого определяется тем или иным подходом к выбору решения.

Равновесие и регулируемое равновесие.

Каждый субъект располагает определенными ресурсами и возможностями для достижения своей цели; выбор конкретного варианта из множества возможных фиксирует его стратегию (управление). После того как все субъекты выбрали свои стратегии, складывается ситуация взаимообусловленности всех участников.

Ситуация является равновесной, если все субъекты, кроме одного, придерживаются своих равновесных стратегий (тех, которые приводят к рассматриваемой ситуации), а если какой-то один «уклонист» решает в одностороннем порядке изменить свою стратегию, то в создавшейся новой ситуации он получает не больше, чем в равновесной ситуации. Таким образом, смысл концепции равновесия как принципа коллективного принятия решений состоит в том, что никому из участников невыгодно в одиночку отклоняться от общей стратегии.

Конечно, концепция равновесия не свободна от недостатков, но, несмотря на это, она является, пожалуй, самым распространенным подходом к принятию решений в ситуациях со многими действующими субъектами.

Является ли равновесным нынешнее федеративное устройство России? Если это так, то, например, Чечне невыгодно выходить в одностороннем порядке из состава федерации.

Модификацией рассмотренного подхода является понятие «регулируемое равновесие».

Древовидная структура управления, состоящая из центра и регионов, функционирует отнюдь не в вакууме, а в некоторой внешней среде. Во многих случаях в соответствии с практическим опытом естественно считать, что центр осведомлен о параметрах внешней среды (макроэкономическая ситуация, действия иностранных государств и т.п.) в большей степени, нежели регионы. Центр может делиться с регионами имеющейся у него информацией, но при этом отнюдь не обязан всегда сообщать им истинную картину; он может искажать ее в определенном направлении, руководствуясь конкретными интересами. Например, при экспорте природного сырья государству выгодно представлять спрос на него на внешнем рынке заниженным, чтобы регионы снизили добычу, что позволит поддерживать более высокую цену на сырье. Таким образом, передача информации регионам становится способом стратегического управления центра; такая стратегия называется информационным регулированием.

Если в результате информационного регулирования возникает равновесная ситуация, то она называется регулируемым равновесием. Задача центра заключается в получении такого регулируемого равновесия, при котором значение интересов центра максимально. Регионы при этом также довольны, поскольку возникающая равновесная ситуация отвечает их представлениям об оптимальности и стабильном согласованном развитии.

Оптимальность по Парето.

В. Парето хорошо известен политическим социологам как автор теории нелогического действия и биологическим обоснованием развития элит. Им же предложен названный впоследствии его именем принцип оптимальности, широко применяемый при оценке решений в ситуациях со многими субъектами.

Ситуация называется оптимальной по Парето, если один из участников может получить больше только за счет другого участника.

Важность этого подхода к взаимоотношениям центра и регионов (особенно экономическим) трудно переоценить. Если распределение федеральных дотаций между регионами отвечает паретовскому условию, то требование какого-либо региона об увеличении дотации в случае его удовлетворения центром автоматически означает, что хотя бы один из оставшихся регионов должен пострадать, и никакие аргументы внеэкономического содержания не могут скрыть этот факт. Другое дело, если ситуация не отвечает критерию оптимальности по Парето, это, скорее всего, свидетельствует об ошибке планирования со стороны центра, и тогда регионы могут и должны отстаивать свои дополнительные требования.

Это рассуждение свидетельствует в пользу гласности и серьезного предварительного обсуждения региональных экономических программ до окончательного принятия решения федеральным центром.

Принцип гарантированного результата.

Этот принцип оптимальности характеризуется следующими отличительными чертами. Центр рассчитывает на наихудший для себя выбор остальных участников (регионов) и в этой наихудшей для себя ситуации стремится максимизировать свой «выигрыш». Важно, что центр обладает «правом первого хода», т.е. именно он выбирает и сообщает остальным участникам (регионам) свою управляющую стратегию. Эта привилегия предоставляет центру ряд дополнительных возможностей.

После того как стратегия центра становится известной регионам, они могут выстраивать свои стратегии в состоянии полной определенности. Зная этот принцип поведения регионов и их критерии оптимальности, центр значительно сужает свою область неопределенности при выборе стратегии: он может уверенно рассчитывать на то, что каждый регион выберет не произвольную допустимую управляющую стратегию, а именно ту, которая максимизирует его целевую функцию.

Принцип гарантированного результата является очень общим подходом к принятию решений в иерархических структурах управления и может быть конкретизирован применительно к задачам в текущей ситуации. В отличие от равновесных и парето-оптимальных ситуаций, гарантированный результат всегда достижим (хотя и может оказаться достаточно скромным).

Сценарий предостережений.

Этот принцип оптимальности позволяет обеспечить стабильность ситуации на основе взаимных угроз. Угроза одному из субъектов означает, что если он решит отклониться от стратегии, согласованной всеми участниками, то они не позволят ему получить больше, чем оговорено. Если все действующие субъекты используют угрозы, то возникает сценарий предостережений, т.е. все участники предостерегают друг друга от отклонения в согласованной ситуации.

Следует отметить, что угроза не всегда оказывается практически эффективной, поскольку для того, чтобы наказать «уклониста», другим участникам иногда приходится жертвовать личными интересами. Поэтому особый интерес представляют предупреждения, т.е. реальные угрозы, которые не только способны наказать «уклониста», но и сделать выигрыш остальных участников больше. Если предупреждения существуют, то вкупе с угрозами они образуют эффективный сценарий предостережений, когда каждый субъект отдает себе отчет в том, что в случае отклонения от стабилизируемой ситуации он будет немедленно и охотно наказан остальными участниками. Например, блокаду Ирака можно считать предупреждением со стороны других государств региона, поскольку, отстаивая демократические ценности, права и свободы граждан, они в то же время избавлялись от серьезного конкурента на нефтяном рынке.

Управление при неточном знании центром параметров нижнего уровня.

Данная ситуация в определенном смысле противоположна регулируемому равновесию: если там предполагалось, что центр лучше регионов осведомлен о состоянии внешней для всей системы социально-экономической и политической среды, то здесь мы исходим из того, что центр зачастую не обладает достаточно полной и точной информацией о регионах, их интересах и возможностях.

В таких условиях очень важную роль приобретает возможность обмена информацией о неизвестных параметрах, которая в ряде случаев позволяет улучшить гарантированный результат, как центра, так и регионов. Часто при этом оказывается действенным адаптивное управление, при котором центр постепенно уточняет свои данные о региональной обстановке и все полнее использует их в управленческом регулировании.

Для России с ее размерами, слабостью информационной инфраструктуры и традициями «не высовываться» концептуальное осмысление указанной ситуации и отработка механизмов принятия соответствующих решений (в том числе в условиях дефицита времени) представляются крайне актуальными.

Кооперативный подход к принятию решений.

Этот подход принципиально отличается от всех рассмотренных ранее. Если раньше предполагалось, что все субъекты действуют изолированно, независимо друг от друга, выбирая свои стратегии, то здесь речь идет о коалициях участников, которые выступают главными действующими лицами в процессе принятия решений. Коалиция представляет собой единое целое; ее участники могут обмениваться материальными и информационными ресурсами и делить между собой полученные результаты.

При объединении двух коалиций в одну возникает эмерджентный эффект, т.е. выигрыш новой коалиции представляет собой не простую сумму выигрышей каждой из исходных коалиций, а еще большую величину, получаемую за счет системных свойств нового объединения.

Смысл принципов оптимальности при кооперативном подходе заключается в определении справедливого в том или ином смысле распределения между участниками выигрыша всего множества действующих субъектов. Принято использовать следующие естественные условия справедливости распределения:

каждый участник должен получить в распределении не меньше, чем он мог бы получить, действуя самостоятельно и не вступая ни в какие коалиции (принцип индивидуальной рациональности);

доход максимальной коалиции без остатка делится между всеми участниками (оптимальность по Парето; просто это несколько иное выражение его идеи).

Смысл этих требований вполне понятен: если для какого-то участника (региона или центра) не выполняется принцип индивидуальной рациональности, то ему незачем участвовать в предлагаемом распределении, а если не выполняется оптимальность по Парето, то существуют какие-то скрытые резервы, недоступные для некоторых или даже всех участников. Распределение, удовлетворяющее сформулированным принципам справедливости, называется дележом, и есть веские основания считать, что только дележи являются практически реализуемыми способами распределения результатов деятельности всей коалиции при кооперативном подходе; иначе возникает источник недовольства и конфликтов.

Кооперацию следует рассматривать как более высокий уровень подхода к принятию коллективных решений. Если центру удается договориться с регионами о координации информационных, финансовых и иных ресурсов и совместном принятии решений, то существуют очень хорошие шансы на получение эмерджентного эффекта. К сожалению, эгоистические и сепаратистские тенденции зачастую возобладают над разумными соображениями, и здесь очень важную роль призваны сыграть социальные технологии регионального управления.

В аспекте рассматриваемой проблемы под социальной технологией регионального управления можно понимать комплекс методов и процедур, направленный на реализацию некоторой федеральной программы с учетом интересов всех участвующих регионов. Рассмотренные выше механизмы информационного регулирования, угроз и предупреждений, адаптивного управления, кооперации можно интерпретировать как примеры социальных технологий, основанных на соответствующих принципах оптимальности при принятии коллективных решений.

Конечно, социальные технологии не сводятся лишь к выбору принципа оптимальности и построению соответствующего механизма реализации. Они касаются всех сторон социальных явлений и требуют мобилизации всех управленческих знаний, умений и ресурсов.

14. Социальные движения, организации и политические партии

На политическую жизнь современного общества помимо государства влияют и другие институты, призванные выразить и обеспечить интересы многочисленных социальных общностей: классов, этносов, религиозных, профессиональных, территориальных и других групп населения. Взаимодействие общностей между собой, а также с политической властью осуществляется в системе социального представительства, через которую граждане вовлекаются в процесс принятия политического решения. Такая система включает различные объединения, социальные движения, политические партии.

Предлагаем следующий порядок рассмотрения темы:

1. Социальные движения и организации: сущность, особенности, функции.

2. Политические партии, партийные системы, их типы.

3. Возникновение и развитие общественных движений, организаций и партий в современной России.

Объединения людей с общими взглядами на общество, природу, искусство, быт и т. д. -- типичная черта любого общества во все времена. Например, философские школы античной Греции, рыцарские ордена, литературные и художественные школы средневековья, масонские ложи, клубы и т. д. С развитием политической культуры населения, демократии, гражданского общества социальные движения становятся, по словам англичанина Энтони Гидденса, столь же типичными, как и формальные бюрократические структуры, которым они противостоят1.

Социальные движения и организации -- это добровольные объединения людей на основе общих интересов и целей, возникающие в результате их свободного волеизъявления. Их назначение -- выразить и представить интересы входящих в них людей во взаимоотношениях между собой и с государством.

По своим масштабам, уровням проявления, характеру и типу организованности они разнообразны: религиозные группы, семейные или этнические ассоциации, молодежные и феминистские движения, фермерские и предпринимательские объединения, экологические организации, клубы и т. п. Они могут быть официально организованными или складываться стихийно в ходе каких-либо кампаний. Однако общим для всех является коллективная попытка реализовать свой частный интерес, воздействуя на государственную власть. В связи с этим в западной литературе применительно к ним более употребимо понятие «заинтересованные группы», или «группы давления».

Идея рассмотреть политический процесс как взаимодействие заинтересованных групп, оказывающих давление на государство, на принятие им политических решений, принадлежит американским ученым А. Бентли («Процесс правления. Изучение общественных давлений», 1908) и Д. Трумэну («Управленческий процесс», 1951). Они попытались преодолеть ограниченность институционального подхода и раскрыть механизмы принятия государственных решений с учетом всех реальных субъектов, контролирующих власть. Их общий вывод: решения, принимаемые государством, по существу являются результатом соотношения сил между заинтересованными группами.

Социальные движения и организации в отличие от государства не имеют властных полномочий. За исключением политических партий, не ставят своей целью завоевание государственной власти, а значит, не являются изначально политическими, хотя и могут политизироваться впоследствии. Однако им вовсе не безразлично, кто стоит у власти, в чьих интересах действует государство.

С другой стороны, государство, не вмешиваясь прямо в деятельность объединений, организаций, стремится регулировать ее соответствующим законодательством, оговаривая порядок их формирования, функционирования, рамки активности социальных движений.

В числе наиболее характерных черт современных социальных движений отметим следующие.

-- Специфическая социальная база: новые средние слои -- интеллигенция, служащие. В числе активистов много гуманитариев, ученых, бывших военных, студентов, учащихся школ, преподавателей. Повысилось участие женщин, в частности домохозяек, верующих, священнослужителей. Молодежи принадлежит инициатива многих гражданских акций и большинства альтернативных проектов.

-- Неприятие тех или иных условий, порожденных существующим общественным строем. Оппозиционность по отношению к политической власти, к государству.

-- Выдвижение новой проблематики и требований, отрицание насилия вообще и прежде всего повседневного насилия над человеком и природой. Осознав первыми опасность тотальной индустриализации общества для жизнедеятельности человека, участники движений выдвинули требования преодоления хищнического отношения к природе, прекращения эксплуатации западными странами природных и человеческих ресурсов развивающихся стран, солидарности с грядущими поколениями как принципа политики нынешних поколений.

-- Активный поиск на практике новых форм, стиля и образа жизни с помощью разработки альтернативных проектов, организация сельских и городских коммун, групп самопомощи, жилых сообществ и т. д.

-- Ориентация на общечеловеческие ценности: мир, жизнь, свобода, человек, гуманизм, природа, занятость, -- понятные для людей и разделяемые ими. Это делает движения открытыми для людей разных возрастов, верований, политических и идейных позиций.

-- Разнообразность и необычность форм борьбы и протеста: акции блокады судоходства на реках, занятие стройплощадок АЭС, аэропортов, автомагистралей, заборы проб воды, воздуха и обнародование результатов химико-биологических анализов, и т. д.

-- Возникновение и действие по инициативе граждан («снизу»); автономность (независимость) движений от государства; реализация базисной демократии (постоянный контроль за лидерами, должностными и выборными лицами со стороны масс, сменяемость руководства любого уровня в любое время, а также ротация должностных лиц); надпартийность как реакция на политику правящих партий; консенсус (обсуждение вопросов до тех пор, пока подавляющее большинство не придет к единому мнению).

Перечисленные особенности составляют привлекательные стороны новых социальных движений, обеспечивая им массовый характер. Вместе с тем эти же черты оборачиваются и недостатками, определяя стихийность, аморфность движений, текучесть состава.

Социальные движения, как правило, структурно не оформлены, неустойчивы, открыты и терпимы к различным политическим и идеологическим позициям, чрезвычайно динамичны. По мнению польского социолога Е. Вятра, в любом социальном движении можно обнаружить стадии: возникновение, агитация, развитая деятельность, затухание.

Современный этап политического процесса во всем мире характеризуется активизацией новых социальных сил, появлением нетрадиционных, новых социальных движений и организаций. Движения становятся подлинно массовыми и чрезвычайно разнообразными, что отразилось в их названиях: «альтернативные движения», «экологические», «движение гражданских инициатив», «движение одного дня» и т. д. Одновременно трансформируются традиционные демократические движения: антивоенные (антиядерные), феминистское (неофеминистское), религиозные, молодежные, движение солидарности с «третьим миром» и т. д.

Каковы объективные причины новых социальных движений и факторы, воздействующие на них? Это прежде всего углубление общественных противоречий внутреннего и общецивилизационного порядка таких, как противоречия между авторитарным режимом и гражданским обществом, между бюрократическим госаппаратом и большинством населения, межэтнические противоречия, противоречия между обществом и природной средой его жизнедеятельности, между тенденцией к гуманизации общественной жизни и накоплением средств массового уничтожения, и т. д.

Изменение социальной структуры современного общества в сторону формирования новых средних слоев, уровень образования, информированности которых значительно выше, чем традиционных средних слоев (крестьянства, мелкой буржуазии), также способствует формированию и развитию новых социальных движений. Занятость в крупном производстве, в сфере госуправления, связь с современной техникой обусловливает ориентацию новых средних слоев не столько на материальные, сколько на духовные, общечеловеческие ценности и интересы.

Наконец, кризис авторитарных режимов и ценностей и связанное с этим растущее недоверие населения к существующим государственным и партийным структурам, а также к выводам господствующей идеологии и официальной пропаганды. В результате становится практически невозможным приспособление массовых слоев к ухудшению жизненных условий.

Все многообразие социальных движений принято классифицировать по разным основаниям: по субъекту (рабочее, крестьянское, буржуазное движение), по отношению к существующему строю (консервативные, реформаторские, революционные), по степени организованности, половозрастному признаку, масштабам деятельности, методам и способам действий и т. д.

Развернутая система основных типов социальных движений предложена Дэвидом Аберлемом1. Это -- трансформативные движения, направленные на глубинные, радикальные перемены в обществе (к примеру, революционные, национально-освободительные движения); реформативные движения, нацеленные на изменения отдельных сторон общественной жизни (в их числе молодежные, феминистские, антирасистские, экологические движения и т. д.); движения спасения, ставящие целью освобождение людей от «греховных» форм жизни (религиозные движения); альтернативные движения, предусматривающие частичные изменения индивидуального стиля жизни людей.

Социальные движения взаимосвязаны с организациями и соотносятся как стихийность и организованность. Это наглядно подтверждается наличием таких форм активности людей, которые сочетают в себе одновременно и черты движений и особенности организаций.

Таковы Народный фронт, Фронт национального освобождения (спасения), Патриотический фронт и т. д.

Общественные организации есть выражение плюралистической природы общества, наличия в нем множества социальных слоев и групп со специфическими интересами. Последнее обстоятельство порождает огромное разнообразие общественных организаций: общественные организации в строгом смысле слова, профессиональные (профсоюзы, союзы ремесленников, творческие союзы интеллигенции, научные общества), духовные (клубы, культурно-просветительные общества, самодеятельные ансамбли и театры, союзы коллекционеров, союзы поклонников знаменитостей и т. д.).

Общественные организации имеют ряд определенных признаков: направленность на удовлетворение не только социально-экономических, но и духовных интересов, в том числе -- потребности в общении; нацеленность на решение долговременных задач; постоянная ориентация на определенные действия; четкая структура (лидеры, выборные органы, программные и уставные документы); стабильность состава в связи с фиксированным членством.

Роль социальных движений и организаций в жизни общества рельефно проявляется в их многообразных функциях. В числе таковых: выражение (артикуляция) интересов социальных групп, слоев общества. Обычно интересы людей выступают в личностной, эмоциональной и расплывчатой форме (к примеру, «мы хотим перемен!») и не могут существенно воздействовать на решение государства. Общественные организации преобразовывают их в четкие требования и предъявляют от себя.

Важной функцией является согласование множества частных интересов, нахождение среди них типичных, особо значимых, первостепенных. На этой основе устанавливаются связи с государством, политическими партиями, до них доводится информация об актуальных проблемах общества, о специфических интересах конкретных слоев и групп. К их функциям относится давление на государственную власть в сфере принятия политических решений в интересах представляемых слоев населения. Для этого внутри организаций формируются специальные группы давления («лобби») из наиболее влиятельных и компетентных членов. Социальные движения и организации осуществляют контроль «снизу» за деятельностью госаппарата, поддерживают ее или оппонируют ей, разрабатывая и предлагая альтернативные решения возникших проблем, чем дополняют деятельность государства, обогащают ее новыми идеями.

Наконец, они считают своей функцией непосредственное вовлечение в управленческий процесс широких слоев населения, что способствует развитию политической культуры, прямой демократии, формированию гражданского общества.

Однако некоторые движения и организации могут выполнять и деструктивную функцию, настаивая на одностороннем преобладании только корпоративных (частных) интересов в ущерб другим.

Как видим, социальные движения и организации -- активные субъекты политики, важный канал связи государства и общества. Через них граждане получают возможность заявить о своих требованиях, добиваться изменения политического курса. В свою очередь, государство с их помощью обогащается конкретной информацией, может обращаться к населению за поддержкой. Однако связь между ними, особенно в сфере принятия политического решения, не является однозначной и простой. Ясно одно, чем больше государство проявляет готовность принять и реализовать полностью или частично те или иные интересы определенных групп, тем дольше общественные движения и организации будут оставаться социальными, не претендующими на политическую власть. Монологичная же власть, принимающая решения в интересах какой-то одной группы,-- удел тоталитарного режима и причина его хрупкости.

Эффективность деятельности социальных движений и организаций зависит от ресурсов, которыми они обладают. Это прежде всего уровень их сплоченности, количественный состав участников. Владение собственностью, экономическая власть, наличие денег -- важнейший канал воздействия на политическую жизнь. Однако на первый план сегодня все больше выдвигаются информация (знания), профессионализм и опыт, позволяющие конкретно оказывать давление на госаппарат, а с помощью экспертов научно прорабатывать и предлагать рациональные решения актуальных вопросов общественной жизни.

Успешное функционирование системы социального представительства обеспечивается единством социальных движений и организаций с политическими партиями.

Политические партии -- особый вид общественных организаций, имеющий четкую направленность на завоевание политической власти, что делает их, по словам Р. Доуза, самыми политическими из всех политических организаций.

По своей сущности они являются симбиозом социальных движений и организаций, ибо аккумулируют социальные связи, интересы, представленные ими. Некоторые партии непосредственно вырастают из социальных движений (рабочие партии -- из рабочего движения, национально-демократические -- из национально-освободительного, партии «зеленых» -- из экодвижений, и т. д.). Другие -- из трансформированных общественных организаций. В начале XX в. английские тред-юнионы сформировали Комитет по выдвижению рабочих в парламент, ставший впоследствии лейбористской партией. В целом же можно говорить о трех основных путях образования партий: «сверху», «снизу» и «комбинированным» способом.

Путь «сверху» предполагает формирование партий на базе парламентских групп, политических элит, групп давления, или партийных бюрократов.

Путь «снизу» проходят партии, вырастающие из общественных движений или из объединения сторонников конкретной идеологии, лидера.

«Комбинированным» способом партии возникают, когда соединяются встречные усилия элитарных кругов и рядовых граждан.

Первые политические партии -- достояние политической культуры конца XVII -- начала XVIII в. Их возникновение связано с развитием буржуазной демократии, формированием представительной системы и всеобщего избирательного права, с включением в политическую жизнь «третьего сословия». Однако юридическое признание в качестве политического института партии получили лишь в XX в. С тех пор и по настоящее время в литературе не утихает дискуссия по поводу природы и сущности политической партии. Так, одни ученые утверждали, что партия -- это воплощение естественного для человека духа противоречия (Гоббс), другие искали ее сущность в природе «политического» (Макиавелли, Моска) или «партийного» (Юм, Михельс, Дюверже), третьи -- в социально-классовой определенности (Маркс, Ленин). Сложность полемики в том, что суть политической партии не определяется однозначно, она включает в себя множество характеристик, в том числе и психологические.

Что же такое политическая партия? Это добровольный союз людей, объединенных единством целей и действий во имя выражения и защиты интересов определенной общности людей с помощью политической власти. В отличие от социальных движений и других организаций, политические партии имеют непосредственное отношение к власти. Они стремятся ее завоевать либо влиять на нее. Далее, политические партии характеризуются большей или меньшей внутренней организованностью. Ряд из них имеет фиксированное членство, регулирует свою внутреннюю жизнь уставом, инструкциями. Структура партии включает лидеров, партийную бюрократию, мозговой трест, идеологов, партийный актив и рядовых членов. Партию отличает наличие политической программы действий, а также определенной идеологической системы ориентаций.

Политическая деятельность любой партии связана с выполнением ею функций. В принципе они те же, что и у общественных организаций и движений. Но с учетом специфики политических партий они наполняются конкретным содержанием. Так, политическая партия призвана в первую очередь выявить, обосновать и оформить интересы социальных групп и слоев, главным образом тех, которые являются ее социальной базой, и тем самым просветить и активизировать их. Она вырабатывает программу своей деятельности, отражающую выявленные интересы, пути и способы их обеспечения, творчески развивает и уточняет доктрину, пропагандирует программные требования и принятую платформу, налаживает связи с социальными движениями и организациями в целях обеспечения себе широкой поддержки населения.

Главную свою цель партия видит в завоевании власти путем подготовки и участия в выборах, разработки программы развития общества. Готовясь стать правящей, политическая партия заранее формирует, как правило, из числа своих лидеров политическую элиту для замещения государственных должностей и участия в управлении обществом.

Придя к власти, партия стремится реализовать свою программу развития общества через госаппарат. Для партий, проигравших выборы или не получивших в ходе их значительного представительства в парламенте, важнейшей функцией становится организация внепарламентской или парламентской оппозиции и подготовка к следующим выборам.

Помимо названных функций партии постоянно заботятся о материальной базе своей деятельности (финансах, периодических изданиях и т. д.), налаживают связи с другими партиями, организациями внутри страны и на международном уровне.

Как видим, политические партии -- важный активный элемент политической системы, осуществляющий посредническую роль между государством и обществом. По своей сущности они изначально становились решающим фактором формирования государственной власти, трансформации интересов различных социальных общностей в реальную политику государства.

Вместе с тем, как показали исследования М. Острогорского, Р. Михельса, П. Сорокина и других ученых, организованность политических партий как необходимое условие успешности их деятельности таит в себе множество негативных последствий для самой партии и для общества в целом: бюрократизацию и централизацию власти в руках узкого круга руководящих лиц, подменяющих интересы избирателей, партии своими интересами, отрывающихся от рядовых членов партии, действующих с необходимостью «железного закона олигархизации», по словам Р. Михельса. Внутри таких партий жизнь строго регламентирована уставом и программой, рассматриваемыми руководством как догма, ортодоксия, несогласие с которыми запрещены, как запрещены и свободомыслие и критика деятельности партии. В связи с этим в партии остаются и «пробиваются наверх», в руководство посредственности, главным требованием которых становится «подчинение воли партии», т. е. их собственной воле. А раз так, то и правительство, сформированное такой партией, станет обеспечивать не интересы избирателей и не интересы всей партии, а интересы партийных заправил, что, естественно, отразится и на итогах развития общества.

Практика любых политических партий подтверждает вывод исследователей: чем «заорганизованнее» партия, тем больше в ней перечисленных негативных явлений.

Политические партии действуют в разнообразных исторических и социально-культурных условиях конкретных стран, что обусловило их многообразие. Классификация партий осуществляется в научной литературе по ряду оснований. Приведем в качестве примера несколько типов классификаций современных партий, предложенных политологами Запада. Так, М. Дюверже (Франция), исходя из различий в структуре партий, принципов организации их внутренней жизни, в качестве наиболее типичных называет кадровые и массовые партии.

Кадровые партии немногочисленны. Партийный состав в них объединяется вокруг политиков, общественных деятелей. Основным элементом выступают партийные комитеты. Здесь свободное членство, нестабильный состав. Их активность возрастает во время выборов и направлена на выдвижение кандидатов, формирование их программ и поддержку избирателей.

Массовые партии -- партии нового типа, ориентированы на политическое воспитание масс и формирование элит из народа, открыты для привлечения новых членов. Более организованы, дисциплинированы, с уставным членством и идеологией. В них преобладают вертикальные связи между руководством и рядовыми членами.

Разделение на кадровые и массовые партии соответствует делению партий на правые и левые. Правые -- «буржуазные», левые -- «пролетарские» (за исключением фашистских).

В условиях постиндустриального общества, когда материальные ценности в сознании людей заменяются духовными (возможность самореализации, солидарность, качество жизни и т. д.), сглаживаются социальные различия, политические партии все больше отказываются от идеологического и интеллектуального руководства массами. Они предпочитают прямо обращаться к избирателям, что ведет к их модификации. С учетом данного основания исследователи называют иные типы политических партий: парламентско-электоральную, организационно-массовую и электорально-массовую партии (Дж. Сартори), или партии избирателей как новый тип (М. Дюверже, Ж. Шарло), или партии авангардного типа, партии-машины, парламентские партии, партии-клубы (С. Коэн, США).

Таковы наиболее интересные классификации политических партий. Однако, если принять во внимание статус, место партии в политической системе общества, то главное деление их будет проходить по линии «правящие -- оппозиционные». Правящая партия -- та, которая получила в результате победы на выборах в законодательный орган страны право формировать правительство и реализовать политическую программу развития общества в соответствии со своими целями.

Оппозиционная партия -- это партия, потерпевшая поражение на выборах или не получившая большинства мест в парламенте и сосредоточившая свою деятельность на разработке программ, позиций, альтернативных правящей партии. Она может действовать как вне парламента, так и внутри него.

В демократических обществах и победившие, и проигравшие партии соблюдают правила «политической игры», обеспечивая выборам статус главного механизма определения популярности партийных программ. Победившие партии при этом не препятствуют деятельности оппозиционных, а проигравшие, критикуя политику правящих партий, уважают политический выбор граждан и сохраняют лояльное отношение к правительству.

Существующие в обществе партии не изолированы друг от друга, как и от государства, других общественных организаций и объединений. Они постоянно взаимодействуют, образуя определенные системы, в рамках которых и раскрывается степень влияния партий на принятие решений и характер их участия в управлении обществом.

В общем виде партийные системы можно представить как однопартийную и многопартийную.

Российские политологи (Б. Чичерин, Ю. Гамбаров и др.) опасность однопартийной системы усматривали в том, что правящая партия, будучи единственной, не конкурирующей с другими партиями из-за их отсутствия, неизбежно сольется с государством, будет использовать государственные методы воздействия на массы и этим дискредитирует себя как партия. Как показала практика, это предостережение оказалось реальным.

Какое число партий является оптимальным для общества? Ответы разные: две партии (М. Дюверже), не более трех-четырех (Дж. Сартори) и т. д. По всей видимости, учитывая уровень развития каждой страны, утвердившиеся в ней традиции, однозначного ответа дать нельзя. Главное то, что при любом количестве партий у них должно существовать равное право для участия в выборах законодательной власти, а также разделение функций партии и государства. Любая авторитетная партия может стать партией у власти, но никогда не должна превратиться в партию власти. И второй вывод отечественных политологов важен: многопартийность -- благо для общества, поскольку располагает механизмом цивилизованного прихода партий к власти, а через их конкуренцию обеспечивает выдвижение альтернативных вариантов развития общества. Одновременно она и серьезное испытание политической культуры, морали общества. Поэтому существование нескольких партий обретает смысл лишь в условиях правового государства.

Современное западное общество выработало ряд конкретных механизмов взаимодействия партий в многопартийной системе при решении вопроса об исполнительной власти. Это уклады: коалиционный, доминации и бипартийный (двухпартийный) уклад.

Уклад коалиционный используется тогда, когда ни одна из победивших партий не располагает большинством в парламенте -- органе законодательной власти. Вследствие этого победившие партии вынуждены объединяться и образовывать коалиционное правительство. Как правило, такая система очень гибка и способна сдерживать социальные конфликты, но образованное на ее основе правительство очень нестабильно, поскольку отражает противоречивые интересы входящих в него представителей политических сил. Оно живет до очередного кризиса. После чего следуют новые выборы, которые вновь не дают из-за дробления голосов между многочисленными партиями перевеса ни одному из участников избирательной борьбы. Типичными странами, где действует этот уклад, являются Италия, Бельгия, Голландия, Дания. В последнее время в них наметился переход к более эффективным укладам.

Уклад доминации (или многопартийная система с монопольно господствующей партией) применяется в том случае, когда абсолютное большинство в парламенте принадлежит одной партии, которая и формирует однопартийное правительство. При этом правящая партия, вследствие своей способности выразить помимо классовых и общенациональные интересы, оказать сильное идеологическое воздействие, занимает доминирующее место в партийной системе. Как правило, в обществе отсутствует сильная и сплоченная оппозиция, и доминирующая партия господствует длительное время (25 и более лет).

Уклад доминации сформировался в Швеции, где социал-демократы выступали в качестве доминирующей партии длительное время, и в Японии применительно к Либерально-демократической партии.

Двухпартийный уклад. Наиболее характерный его признак -- монопольное господство на политической арене двух основных партий, попеременно сменяющих друг друга у власти. Одна из них -- правящая, другая оппозиционная. Временами они меняются местами. При двухпартийном укладе создается относительно стабильное правительство. При нем же возникают серьезные затруднения для формирования новых партий и политической активности существующих маловлиятельных. Классической моделью двухпартийного уклада является система, состоящая из буржуазных партий (например, американской демократической и республиканской), или представленная буржуазной и социал-демократической (Консервативной и Лейбористской партиями Великобритании).